Текст книги "Заговоры: Опыт исследования происхождения и развития заговорных формул"
Автор книги: Николай Познанский
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)
II
Морфологія заговоровъ
Изслѣдованіе заговоровъ я начну съ ихъ морфологіи, т. е. съ обзора тѣхъ формъ, какія принимало слово, выступая, какъ таинственная магическая сила. Формы эти очень разнообразны, часто неожиданно причудливы, иногда непонятны. Разумѣется, я не буду перечислять и описывать всѣхъ видовъ. Для этого потребовалась бы спеціальная и довольно обширная работа. Въ настоящую же работу глава о морфологіи будетъ входить только какъ подготовительная часть, необходимая для ознакомленія читателя съ матеріаломъ, надъ которымъ производится изслѣдованіе, ставящее себѣ главною цѣлью раскрытіе путей, какими заговоръ создавался и развивался. Поэтому здѣсь будутъ выбраны только виды заговоровъ, наиболѣе распространенные и при томъ не носящіе на себѣ безспорныхъ признаковъ искаженія и разрушенія формы. Введеніе въ свою работу этой главы я считаю необходимымъ на слѣдующемъ основаніи. Нѣтъ еще ни одной работы, спеціально посвященной данному вопросу. Въ разбиравшихся выше трудахъ встрѣчаются только разбросанныя тутъ и тамъ отдѣльныя замѣчанія на этотъ счетъ. Поэтому составить себѣ правильное представленіе о формѣ заговоровъ можно только послѣ того, какъ перечитаешь не одинъ сборникъ ихъ. Между тѣмъ ясное представленіе о формахъ заговоровъ необходимо для критическаго отношенія кь изслѣдованіямъ заговоровъ. Многіе односторонніе выводы изслѣдователей, какъ увидимъ, имѣютъ своимъ источникомъ пренебреженіе морфологіей. Изслѣдователь, предлагая свои выводы относительно исторіи заговора и не выясняя самой формы его, отнимаетъ у читателя не спеціалиста возможность критически отнестись и къ выводамъ. Въ такомъ положеніи находится, напр., утвержденіе Зелинскаго, что всѣ формы заговора развились изъ первоначальной формулы сравненія, утвержденіе, безусловно, ошибочное. Исходя изъ этихъ соображеній, я дѣлаю здѣсь сначала обзоръ видовъ заговора (заговоръ, какъ цѣльное произведеніе), а потомъ и тѣхъ шаблонныхъ формулъ и пріемовъ, которые въ нихъ замѣчаются (элементы заговора). Съ одной стороны, потому, что при изслѣдованіи мнѣ придется неоднократно выходить за предѣлы русскихъ заговоровъ, съ другой – для того, чтобы показать сходство съ нашими въ заговорахъ и другихъ народовъ, примѣры въ морфологіи будутъ приводиться не только русскіе. При этомъ отсутствіе иностраннаго примѣра рядомъ съ какимъ-нибудь русскимъ отнюдь не говоритъ за то, что параллели къ русскому виду у другихъ народовъ не находится. Только послѣ морфологическаго обзора можно будетъ приступить къ рѣшенію двухъ вопросовъ, настойчиво выдвигаемыхъ позднѣйшими учеными. Первый, касается опредѣленія понятія заговора, а второй – классификаціи заговоровъ. Неудовлетворительность дававшихся до сихъ поръ рѣшеній объясняется, мнѣ кажется, главнымъ образомъ тѣмъ, что изслѣдователи пренебрегали морфологіей, суживая тѣмъ самымъ свой кругозоръ.
Начнемъ съ вида заговоровъ, который Потебня объявилъ основнымъ, и къ которому, по мнѣнію Зелинскаго, можно возвести всѣ заговоры1
[Закрыть]). „Двухчленность заговора“, говоритъ Потебня, „лежитъ и въ основаніи другихъ его формъ, лишь повидимому болѣе простыхъ, а въ сущности относящихся къ первообразной приблизительно такъ, какъ опущеніе субъекта или предиката къ двухчленному предложенію. Въ заговорѣ, съ одной стороны, можетъ остаться одно примѣненіе, одно пожеланіе, одна молитва; съ другой, можетъ быть на лицо одно изображеніе символа… при которомъ примѣненіе лишь подразумѣвается“2
[Закрыть]). Заговоры, основанные на параллелизмѣ въ видѣ сравненія, бываютъ двухъ видовъ: сравненіе можетъ быть выражено въ отрицательной или положительной формѣ. Мансикка первый видъ называетъ quomodonon-формула, вторую – quomodo.
Вотъ рядъ заговоровъ типа quomodo.
„Какъ земляника эта засыхаетъ и завядаетъ, такъ чтобы у раба б. N зубы замирали и занѣмѣли, чтобы черви и пути занѣмѣли, по сей день, по сей часъ“ (отъ зубной боли)1
[Закрыть]).
Нѣмецкій заговоръ отъ крови:
Blut stehe stille in deinen Adern und in deinen Wunden
[Закрыть],
Wie unser lieber Herr Jesus Christus in seinen Marterstunden2
[Закрыть]).
Французскій заговоръ отъ катарра:
Tu fondras aussi vite que la rosée est fondue par le soleil levé au mois de mai
[Закрыть]3
[Закрыть]).
Латинскій заговоръ – Limus ut hic… былъ приведенъ выше4
[Закрыть]).
Польскій заговоръ на изводъ скота:
Jak się to wrzeciono kręci
[Закрыть], niechaj się bydło i owce wykręcą z domu (N), aby był pusty5
[Закрыть]).
Въ заговорѣ трансильванскихъ цыганъ отъ глаза: que celui qui a regardé faussement l’enfant dessèche comme ces feuilles
[Закрыть], dans le vase, dans le vase que nous donnons au Nivaschi6
[Закрыть]).
По поводу этого заговора я замѣчу, что нигдѣ не буду дѣлать переводовъ съ того языка, на какомъ заговоръ встрѣтился, хотя бы даже на иностранномъ языкѣ оказался написаннымъ русскій заговоръ. Подобные переводы я считаю опасными въ смыслѣ искаженія текста, такъ какъ часто въ заговорахъ употребляются обороты и слова, трудно передаваемые на чужомъ языкѣ. Особенно же опасно дѣлать переводы съ переводовъ, какъ въ настоящемъ случаѣ.
Древне-ассирійскій заговоръ:
„Какъ этотъ финикъ, разрѣзанный на кусочки и брошенный въ огонь, пожирается всесокрушающимъ пламенемъ, и тотъ, кто его сорвалъ, не приставитъ уже къ стеблю на прежнее мѣсто, и онъ не послужитъ пищей царю: такъ пусть Меродахъ, вождь боговъ, отгонитъ далеко колдовство отъ Иддины и порветъ путы снѣдающаго его недуга, грѣха, вины, испорченности, преступленія“1
[Закрыть]).
Въ приведенныхъ примѣрахъ формулы содержатъ только по два члена: одинъ – то, что сравнивается; другой – съ чѣмъ сравнивается. Собственно говоря, древне-ассирійское заклинаніе какъ-будто стоитъ на переходной ступени отъ сравненія положительнаго одночленнаго къ сравненію отрицательному многочленному. Но есть заговоры, въ которыхъ вполнѣ опредѣленно сравненіе дѣлается заразъ съ цѣлымъ рядомъ явленій. Таковъ заговоръ на „подходъ ко всякому человѣку“:
„Во имя Отца и Сына и Св. Духа. Аминь. Какъ возрадуется вечерняя заря темной ночи, такъ же бы возрадовался рабъ божій имя рекъ рабу божію имя реку. Какъ возрадуется и возвеселится темная ночь частымъ звѣздамъ… И какъ возрадуются и возвеселятся часты звѣзды свѣтлому мѣсяцу… Какъ возрадуется свѣтлой мѣсяцъ утренней зарѣ“… и т. д.2
[Закрыть]).
Всѣ эти заговоры представляютъ видъ положительнаго сравненія (quomodo). Но Мансикка склоненъ отдавать первенство отрицательному сравненію, формулѣ quomodonon.
„He отъ угля, не отъ каменя не отростаетъ отростель и не разцвѣтаетъ цвѣтъ; такъ же бы и у меня р. б. им. не отростали бы на семъ тѣлѣ ни чирьи, ни вереды, ни лишаи и ни какіе пупыши“3
[Закрыть]).
Старо-латинскій заговоръ:
,domina Luna, Jovis filia, quomodo lupus non tangit te
[Закрыть] sic etc.4
[Закрыть]).
Положительное же сравненіе, говоритъ Мансикка, часто является просто формальнымъ видоизмѣненіемъ отрицательнаго1
[Закрыть]). Онъ основываетъ свое мнѣніе на примѣрахъ въ родѣ слѣдующаго: Wenn (>Wie nicht) diese glühenden Kohlen sich verjüngen
[Закрыть], dann kehrt das Fieber zurück, гдѣ условіе заключаетъ въ себѣ невозможность. При изслѣдованіи развитія заговорныхъ формулъ, мы увидимъ, что всѣ эти три вида (quomodo, quomodonon и невыполнимое условіе) едва ли не вполнѣ самостоятельны.
Въ непосредственной связи съ заговорами-параллелизмами стоятъ другіе. Заговоры съ эпическимъ элементомъ часто сродны заговорамъ перваго вида не только по формѣ, но и по происхожденію. Близость такъ велика, что дала поводъ нѣмецкому ученому Шёнбаху считать формулы quomodo и quomodonon сокращеніемъ эпическихъ заговоровъ2
[Закрыть]), а Зелинскому – утверждать какъ разъ обратное3
[Закрыть]). На чьей бы сторонѣ ни была истина, въ данномъ случаѣ для насъ важно то, что оба мнѣнія одинаково подчеркиваютъ тѣсное родство двухъ этихъ видовъ. Слѣдующій англійскій заговоръ, основанный на параллелизмѣ, представляетъ уже нѣкоторый элементъ, позволяющій поставить его въ качествѣ переходной ступени къ виду эпическаго заговора, основаннаго также на параллелизмѣ, но значительно отличающагося отъ выше приведенныхъ тѣмъ, что въ немъ, въ качествѣ перваго члена сравненія, является разсказъ о какомъ-нибудь событіи или описаніе какого-нибудь явленія.
Jesus that was in Bethleem born
[Закрыть], and baptyzed was in the flumen Jordane, as stente the water at hys comyng, so stente the blood of thys Man etc.4
[Закрыть]).
Строго говоря, здѣсь эпическая часть еще отсутствуетъ, но уже зачатки ея есть. Какъ примѣръ родства эпическаго заговора съ параллелистической формулой, можно привести слѣдующій латинскій заговоръ IX/X вѣка въ дополненіе къ англійскому.
Christus et sanctus Johannes ambelans ad flumen Jordane
[Закрыть], dixit Christus ad sancto Johanne ‘restans flumen Jordane’. Commode restans flumen Jordane: sic restet vena ista in homine isto. In n. etc.1
[Закрыть]).
Но это уже образецъ настоящаго эпическаго заговора. Приведу другіе образцы.
„Ходзивъ Господзь по зямлѣ и по водзѣ и по ўсякой моцы и не боявся суроцы, уроку, ўлёку и приговору, ни пужаньня, ни ўляканьня. И ты рабъ божій ня бойся ни ўроку ни ўлёку“2
[Закрыть]).
In Gottes Reich stehen drei Brunnen
[Закрыть].
Der eine giesst,
Der andere fliesst,
Und der dritte steht still.
So soll auch dieses Blut stehen3
[Закрыть]).
Подобные заговоры основаны на параллелизмѣ, который проводится между желаннымъ явленіемъ и тѣмъ, о чемъ говорится въ эпической части. Но нерѣдко случается такъ, что второй членъ параллели отсутствуетъ и остается одна только эпическая часть.
„Чаразъ золотыя кладки, чаразъ сяребраный мостъ ишли три сёстры, уси три родны. Одна нясла злото, другая сребро, а третьця иголку и нитку шовку, – загуваривали вопухи, ядрось и зашивали рану и замувляли кровь“4
[Закрыть]).
На Западѣ образецъ такихъ заговоровъ представляетъ извѣстный мерзебургскій заговоръ, а также и другіе, подходящіе къ нему по своему мотиву. Таковъ, напримѣръ, англійскій заговоръ отъ свиха.
his foal’s foot slade;
down he lighted,
his foal’s foot righted.
bone to bone, sinew to sinew
blood to blood, flesh to flesh5
[Закрыть]).
Нѣмецкій заговоръ отъ крови:
Christus ging mit Petrus über den Jordan, und stach einen Stab in den Jordan, sagte
[Закрыть]:
Stehe, wie der Wald und Mauer1
[Закрыть]).
Французскій заговоръ отъ зубной боли:
Sainte Appoline étant assise sur la pierre de marbre +, Notre-Seigneur passant par là lui dit
[Закрыть]:
„Appoline, que fais-tu là +?“ – „Je suis ici pour guérir mon mal de dents + “.
– „Appoline, retourne-toi +; si c’est une goutte de sang,
elle tombera +; si c’est un ver, il mourra +“2
[Закрыть]).
Высказывалось мнѣніе, что подобные заговоры являются не досказанными (наприм. – Потебня
[Закрыть]). Въ нихъ будто бы отпалъ второй членъ параллели. Въ цѣломъ видѣ заговоръ имѣлъ бы такую схему: какъ тогда-то было то-то, такъ бы теперь сдѣлалось то-то. Такой взглядъ мнѣ кажется поверхностнымъ и ошибочнымъ. Тотъ фактъ, что существуютъ заговоры, гдѣ подобная параллель проводится между эпическою частью и наличнымъ случаемъ, отнюдь не долженъ служить доказательствомъ въ пользу существованія параллели и тамъ, гдѣ ея теперь нѣтъ. Дальнѣйшее изслѣдованіе покажетъ, что наличность параллели въ эпическихъ заговорахъ въ громадномъ количествѣ случаевъ не требовалась самымъ ходомъ ихъ развитія, и, если она появлялась, то только крайне рѣдко, подъ вліяніемъ аналогіи съ первой разсмотрѣнной нами группой эпическихъ заговоровъ. Я обращаю особенное вниманіе на эту разницу двухъ видовъ эпическаго заговора. Невниманіе къ ней было одной изъ причинъ, заставившихъ Шёнбаха считать параллелистическія формулы сокращеніемъ эпическихъ, Крушевскаго и Потебню – характеризовать заговоръ, какъ пожеланіе, а Зелинскаго – объявить сводимость всѣхъ заговоровъ къ параллелистическимъ формуламъ.
Утвержденіе, что нѣкоторые эпическіе заговоры никогда не были параллелизмами, особенно относится къ заговорамъ, созданнымъ по такой схемѣ: заговоръ представляетъ одну эпическую часть; въ ней выводится Христосъ и какой-нибудь святой; святой жалуется на болѣзнь, а Христосъ даетъ ему совѣтъ, какъ отъ нея избавиться. Назову этотъ видъ „формулой врачебнаго совѣта“. Она особенно распространена на Западѣ.
.Aidez-moi, chère Notre-Dame
[Закрыть]
Par un matin, saint Simon s’est levé,
Il a pris ses chiens et ses lévriers,
S’en est allé au bois chasser,
Et il n’a rien trouvé
Que la couleuvre qui ľa piqué,
Lui, ses chiens et ses lévriers;
Et Simon se tourmente.
Notre-Seigneur lui apparut et lui demande:
– Simon, qu’ as-tu?
– Seigneur, je suis ici;
Me suis levé pour un matin,
Je pris mes lévriers et mes chiens,
Je m’en suis allé au bois chasser;
Je n’y ai rien trouvé
Que la couleuvre qui m’a mordu,
Moi, mes chiens et mes lévriers.
– Va-ť en à la maison,
Et demande à Dieu pardon,
Et prends de ľ oing de porc sain,
De la foille du roussin
Et frotte la plaie en haut et en bas,
Et de la plaie le venin sortira,
Et la couleuvre en mourra 1
[Закрыть]).
Подобные заговоры, какъ видно, уже по самому характеру разсказа не могутъ представлять не договоренныхъ параллелизмовъ. Сравненіе здѣсь не съ чѣмъ и производить, такъ какъ въ эпической части нѣтъ самаго факта исцѣленія, а дается только рецептъ, который, какъ далѣе увидимъ, одновременно служитъ и рецептомъ для паціента знахаря. Нѣтъ въ нихъ и никакого слѣда пожеланія. Какъ
65
разъ, слѣдовательно, нѣтъ тѣхъ двухъ признаковъ, которые у насъ съ легкой руки Крушевскаго и Потебни считаются самыми характерными для заговора, отличающими его отъ другихъ продуктовъ словеснаго творчества.
Есть и другія схемы заговоровъ, совершенно не причастныхъ къ сравненію и пожеланію. Я остановлюсь только на двухъ.
Существуютъ заговоры, въ эпической части которыхъ такъ или иначе выступаетъ тотъ самый человѣкъ, къ кому заговоръ относится. Примѣромъ можетъ служить приведенный выше заговоръ, разсказывающій о трехъ сестрахъ, зашивающихъ рану больного.
Иногда болѣзнь олицетворяется въ живомъ существѣ. Въ такихъ случаяхъ заговоръ часто ограничивается лишь разсказомъ, какъ какой-нибудь святой, чаще всего самъ Христосъ, встрѣчается со зломъ, запрещаетъ ему касаться человѣка и ссылаетъ его куда-нибудь въ пустынное мѣсто. Или вообще разсказывается о какомъ-нибудь уничтоженіи злого существа. Сюда относятся заговоры отъ трясавицъ, извѣстныя сисиніевы молитвы. Польскій заговоръ отъ zastrzału:
,Poszedł zastrzał ze swoją zastrzałową
[Закрыть]
Ze swojem siedmiorgiem dzieci.
Napotkał go tam Pan Jesus z nieba:
– Gdzie ty idziesz, zastrzale?
– Idę na jego (żony) imieniny,
Będę strzelał w jego żyły.
– Nie chodź-że tam, zastrzale,
Bo ja ci tam nie każę.
Jdż-że ty w olszynę, w grabinę,
W sośninę wszelaką drzewinę.
Będzie ci sam Pan Jesus mocą,
Najświętsza Panna dopomocą 1
[Закрыть]).
Нѣмецкій заговоръ отъ рожи построенъ по тому же образцу2
[Закрыть]). Въ еврейскомъ заговорѣ отъ глазной боли такая же встрѣча происходитъ съ чародѣемъ старичкомъ3
[Закрыть]).
66
Во многихъ эпическихъ заговорахъ происходитъ діалогъ между дѣйствующими лицами. Онъ неизбѣжно встрѣчается въ формулѣ рецепта и въ мотивѣ встрѣчи со зломъ также не рѣдокъ. Въ эпическую часть такимъ образомъ вплетается драматическій элементъ. Но существуютъ и болѣе рѣзкія формы его проявленія. Иногда весь заговоръ состоитъ изъ діалога, a эпическій элементъ совершенно отсутствуетъ. Діалогическую форму имѣютъ, напримѣръ, заговоры отъ зубной боли, очень распространенные, и не только у русскихъ.
„Молодикъ, молодикъ, дѣ ты бывъ? – У Вадама! – Ти были люди у Вадама? – Были! – Що яны ядять? – Камянь! – Ти болять у ихъ зубы? – Не болять! – Нехай у раба божаго Гришки не болять!“1
[Закрыть]).
Въ этомъ же родѣ французская la prière du loup. Если вечеромъ не досчитываются какой-нибудь скотины, говорятъ:
– !Nous avons une foyotte (brebis) qui s’est égarée au bois
[Закрыть] – Et vous n’ avez pas fait dire la prière du loup? – Oh! pardonnez-moi! – Oh bi (bien!) c’est bon; vous pouvez être tranquille2
[Закрыть])!
Всѣ эти формулы произносятся однимъ лицомъ. Но вполнѣ вероятно, что нѣкогда ихъ исполняли двое. Въ приведенныхъ случаяхъ, напр., за мѣсяцъ и за волка (или еще к. н.) отвѣчала, можетъ быть, подставная личность, какъ это наблюдается въ малорусскомъ заговорѣ на плодовое дерево. Тамъ подставное лицо отвѣчаетъ за дерево3
[Закрыть]). Подобное предположеніе тѣмъ болѣе вѣроятно, что существуетъ масса такихъ діалогическихъ заговоровъ, исполняющихся двумя лицами. Таковы заговоры отъ „утина“, ячменя; таковъ діалогъ при „перепеканіи“ ребенка и т. п.
Въ Костромской губ., чтобы скотъ не пропадалъ, „въ Великій четвергъ одинъ изъ домочадцевъ забирается на печь, другой на чердакъ въ трубу, и переговариваются
67
они между собою. Съ печи кричатъ въ трубу: Дома ли теленки? – Съ чердака отвѣчаютъ: Дома, дома. – Дома ли лошадушки? – Дома, дома“. – И такъ перебирается вся скотина“1
[Закрыть]). Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ заговоръ уже забылся, и просто кричатъ въ трубу: „Дома ли коровы?“ Вмѣсто двухъ остается одинъ исполнитель заговора.
Воспаленіе глазного вѣка (сучій сучекъ) лѣчатъ искрами, высѣкаемыми огнивомъ прямо на больной глазъ. Больной при этомъ спрашиваетъ: „Что сѣчешь?“ Ему отвѣчаютъ: „Огонь огнемъ засѣкаю рабу Б. Н.“ Больной говоритъ: „Сѣки горозне, чтобы въ вѣкъ не было!“ Это повторяется три раза2
[Закрыть]). – Въ Германіи „перевариваютъ“ ребенка въ котлѣ. При этомъ одна женщина спрашиваетъ: „Was kocht Ihr?
[Закрыть]“ другая отвѣчаетъ: „Dörrfleisch, dass es soll dick werden“3
[Закрыть]).
Больного ячменемъ осыпаютъ ячменными зернами и говорятъ: Jęczmień na oku
[Закрыть]. Больной отвѣчаетъ: Lżesz, proroku4
[Закрыть])!
Въ Эстоніи больного ребенка вѣсятъ въ новолуніе. Изъ-за двери спрашиваютъ: Mis sa Kaloud (сколько онъ вѣситъ)? Кто вѣситъ, отвѣчаетъ: Koera lihha (сколько собака)5
[Закрыть]).
Подобные діалоги иногда могуть быть довольно продолжительными. И эти заговоры, какъ видно, тоже могутъ обходиться безъ пожеланія и сравненія.
Однако элементъ пожеланія въ заговорахъ развитъ очень сильно, хотя далеко не всегда въ формѣ сравненія. Пожеланіе при этомъ очень часто обращается въ просьбу, а заговоръ благодаря этому принимаетъ форму молитвы. Иногда просьба обращается къ животнымъ, деревьямъ, свѣтиламъ, стихіямъ и является какъ бы языческой молитвой. Въ другихъ случаяхъ обращаются къ святымъ, Богу, и тогда заговоръ съ формальной стороны уже ничѣмъ не отличается отъ обыкновенной христіанской молитвы.
68
„Святая водзица, зямная и нябесная, усяму свѣту помошница. Прошу цябе, очищай раба божаго Иваньку“1
[Закрыть]).
„Святая мать кіявская, почаявская, и троярушная, и святый Авиню, и ангаль храниталь, покажи мнѣ путь, открый мнѣ дорогу“2
[Закрыть]).
Подобныя народныя молитвы стоятъ въ непосредственной связи съ церковными молитвами-заговорами, и границу между ними очень трудно провести.
О Potestas immensa, ô Trinitas indiuidua, aeterne Spiritus sanctae
[Закрыть], te omnes Christicolae exoramus vt potentiam, et misericordiam tuam super hanc creaturam tuam N. porrigas, et ab omni spiritu immundo tua pietate liberare digneris. Qui viuis, et regnas in saecula saeculorum. Amen3
[Закрыть]).
Русскія молитвы-заговоры, очень длинныя, напечатаны, напримѣръ, въ сборникѣ Романова.
Нѣмецкій заговоръ-молитва къ водѣ
[Закрыть]:
Fleiten Water, ik klag di,
Dat Fewer dat plagt mi,
Nimm dat Fewer von mi. Im Namen…4
[Закрыть]).
Молитвообразный заговоръ христіанскаго характера:
Herr Gott, du bist allmächtig
[Закрыть],
Dein Wort ist kräftig:
Gib dass die Schwulst steh und vergeh.
Im Namen Gottes u. s. w.5
[Закрыть]).
Французская молитва св. Губерту отъ укуса змѣи или бѣшеной собаки относится сюда же6
[Закрыть]).
Въ Персіи надъ больнымъ (съ глазу) поютъ:
Défends-nous du mauvais oeil; des gens nés le samedi
[Закрыть], le dimanche, le lundi, le mardi et le mercredi; des voisins de la main droite et de la main gauche, des esprits de la terre, du visible et de l’invisible7
[Закрыть]).
69
Мантра изъ Bhâgavata-Purâna:
Om! Adoration à Kâmâkhya, qui donne toute succès
[Закрыть]! Tout effet ďun mauvais regard de n’importe qui, tombé sur moi, écarte-le, écarte-le! Svâhâ1
[Закрыть])!
Рядомъ съ христіанскими заговорами-молитвами стоятъ церковныя заклинанія. Границу между ними провести почти не возможно. Главная разница заключается въ томъ, что въ первомъ случаѣ читающій молитву ждетъ помощи непосредственно отъ того, къ кому обращается, тогда какъ во второмъ случаѣ онъ самъ заклинаетъ злого духа именемъ Бога, Христа, страданіями Христа, крестомъ и т. п. Второе отличіе – въ томъ, что при молитвѣ безразлично, какъ представляется болѣзнь, при заклинаніи же она всегда понимается, какъ дѣйствіе злого духа. Въ самыхъ формулахъ постоянно встрѣчаются выраженія: „заклинаю тя“ тѣмъ-то, тѣмъ-то и тѣмъ-то, coniuro te per…, adiuro te per…, exorcizo te per… Соотвѣтственно этому и латинскія заклинанія распадаются на три группы: coniurationes, adiurationes et exorcismi.
Adiuro te, ô Satanas, et omnes malignos spiritus
[Закрыть], per nomen Dei viui, veri + et sancti + per nomen, et merita Virginis Mariae: per potestatem omnium spirituum coelestium etc.2
[Закрыть]).
Часто самый списокъ подобнаго заклинанія получаетъ магическую силу отгонять злыхъ духовъ. Заклинаніе въ такомъ случаѣ можетъ оказаться направленнымъ не на духа, а на списокъ. Напримѣръ:
Coniuro te, + charta, per… vt omnis fallacia
[Закрыть], et virtus diaboli exeat de te, et intret in te omnis virtus praedicta sine mora…3
[Закрыть]).
Подобныя записи имѣютъ силу предохранять отъ всякаго зла носящихъ ихъ при себѣ. Когда-то существовалъ обычай дѣлать спасительныя записи на тѣлѣ. Въ Эддѣ Зигурдрифа указываетъ Зигурду „руны спасенія“, которыя должны быть написаны на ладони. О тѣхъ же записяхъ
70
говорится въ былинахъ. Илья Муромецъ, упавъ въ битвѣ съ сыномъ, поглядѣлъ на руку на правую,
Самъ говорилъ: о Господи!
Подписалъ на ручкѣ на правыя,
Что на бою смерть не писана;
А теперь смерть мнѣ приходитъ1
[Закрыть]).
Такимъ образомъ устанавливается непосредственная связь между заклинаніями и магическими записями. Предметъ получаетъ силу потому, что на немъ написано заклинаніе. Но въ то время, какъ произносимое заклинаніе требуетъ связной рѣчи, записи могутъ обходиться и безъ этого. Не требуется, чтобы было написано цѣлое заклинаніе: достаточно записать тѣ имена, которыми заклинаютъ; вѣдь вся сила-то въ нихъ. Поэтому часто встрѣчаются надписи, состоящія изъ перечня однихъ только священныхъ именъ. Есть надписи, представляющія и промежуточныя ступени между этими двумя видами. Часть записи можетъ составлять заклинаніе, а часть – безсвязный перечень священныхъ именъ2
[Закрыть]). Вотъ запись изъ однихъ именъ:
Trinité + Agios + Sother + Messie + Emmanuel + Sabaoth et Adonay + Athanathos + Jesus + Pentagna etc
[Закрыть]… слѣдуетъ длинный рядъ именъ и эпитетовъ Христа. Молитва спасаетъ отъ всѣхъ бѣдъ и напастей всякаго, кто носитъ списокъ на себѣ и читаетъ его съ вѣрою и благоговѣніемъ3
[Закрыть]).
Къ числу магическихъ записей надо отнести различныя апокрифическія письма, яко бы упавшія съ неба или принесенныя ангеломъ. Они сулятъ отпущеніе всѣхъ грѣховъ на землѣ и царствіе небесное въ загробной жизни носящимъ ихъ при себѣ. Таковы, напримѣръ, польскія „modlitewki“, въ числѣ которыхъ находится и извѣстный „сонъ Богородицы“4
[Закрыть]). Эти польскія modlitewki носятъ на
71
себѣ явныя черты католицизма и іезуитской пропаганды. Всѣ онѣ чудесно найдены: либо въ Римѣ, передъ алтаремъ, либо Самъ Господь послалъ ее съ ангеломъ папѣ или королю и т. п. Въ концѣ каждаго письма настойчиво совѣтуется переписывать его и распространять среди сосѣдей. Особенная распространенность подобныхъ писемъ въ Польшѣ, т. е. аренѣ главной борьбы католицизма и православія, мнѣ кажется, не случайна. Въ сборникѣ Виноградова есть такія же письма, но съ окраской православной.
Спасительныя надписи иногда бываютъ очень кратки и въ этомъ случаѣ уже очень близко подходятъ къ другому виду надписей, извѣстныхъ подъ именемъ „абракадабръ
[Закрыть]“. Самое слово „абракадабра“ имѣетъ магическую силу. По нему стали называть и другія непонятныя слова (или наборъ непонятныхъ словъ и даже просто членораздѣльныхъ звуковъ), обладающія такою же репутаціей магической силы. Часто они оказываются искаженными греческими или латинскими словами. Попадаются слова восточнаго происхожденія. Есть основаніе думать, что европейскія абракадабры имѣли своей родиной древній Востокъ. И тамъ, вѣроятно, онѣ представляли тотъ же самый видъ священныхъ надписей, какой въ настоящее время представляютъ у насъ надписи изъ именъ Христа и святыхъ. Потомъ, переходя отъ одного народа къ другому, онѣ распространились по всей Европѣ; смыслъ ихъ забылся, форма исказилась. И, когда такимъ образомъ народились „абракадабры“, въ подражаніе имъ стали создавать новыя, состоящія уже изъ простого набора членораздѣльныхъ звуковъ. Абракадабрѣ часто придается какая-нибудь вычурная формы. Вотъ римская формула отъ крови1
[Закрыть]):
icucuma
cucuma
ucuma
cuma
uma
ma
a
72
То обстоятельство, что въ абракадабры часто вплетаются священныя христіанскія имена, еще болѣе роднитъ ихъ съ священными записями въ родѣ выше приведенной. Вотъ записка, употребляющаяся въ Германіи противъ всѣхъ болѣзней:
Iran + Tiran + Castan
[Закрыть]
+ Cacasten + Eremiton
+ In + Nomine + Patris
+ Et + Filii et + Spiri
Другихъ примѣровъ приводить не буду, потому что абракадабръ я не буду касаться при изслѣдованіи. Этотъ видъ заговоровъ, малопонятный, почти ничего не даетъ для объясненія процесса органическаго развитія заговора.
Рядомъ съ заклинаніями, но какъ продуктъ не церковнаго, а народнаго творчества, должно поставить заговоры, имѣющіе характеръ простого приказанія. Знахарь обращается къ болѣзни, какъ къ живому существу, и приказываетъ ей покинуть паціента, убраться куда-нибудь въ другое мѣсто.
„Унимайцеся, криксы, и зависныи, и радосныи и ўрошныи и прирошныи, свѣтовыи, заравыи, и полуношныи, и повдзенишніи!“2
[Закрыть]).
Dit Bloot un disse Wunn’ sall still stan
[Закрыть]
Un nich mihr gan. Im Namen etc.3
[Закрыть]).
In the name of the Father, the Sone and the Haly Gaist
[Закрыть],
To wend out flesch and bane
In to sek and stane,
Tranchée blanche, tranchée rouge, sors du corps de cet animal
[Закрыть], aussi vite que Jonas et Nicodème ont descendu Jésus de ľarbre de la croix5
[Закрыть]).
Какъ показываетъ послѣдній примѣръ, приказаніе можетъ отливаться и въ форму сравненія. При этомъ надо
73
замѣтить, что, какъ и въ другихъ случаяхъ, такъ и въ данномъ, переходы изъ одного вида въ другой часто совершенно не уловимы. Только что приведенный примѣръ показываетъ, какъ близко заговоръ-приказаніе подходитъ къ формулѣ quomodo. Но еще труднѣе бываетъ провести границу между нимъ и заклинаніемъ. Слѣдующій примѣръ это покажетъ.
„Jaunisse je ťadjure de descendre au fond de la mer ou dans les entrailles de la terre
[Закрыть]1
[Закрыть]).
Только одно слово adjure даетъ поводъ предположить, что эта формула была когда-то заклинаніемъ. И дѣйствительно, вотъ заклинаніе въ болѣе сохранившейся формѣ:
Je ťadjure et te commande, au nom du grand Dieu… etc.
[Закрыть] de descendre au fond de la mer ou dans les entrailles de la terre. Ainsi soit-il. Amen2
[Закрыть]).
Таковы главнѣйшіе виды заговоровъ. Существуютъ и другіе виды, но они не пользуются такою распространенностью, какъ разсмотрѣнные.
Остановлюсь еще лишь на одномъ видѣ. Онъ очень неопредѣленъ, крайне расплывчатъ, но тѣмъ не менѣе имѣетъ существенное отличіе отъ всѣхъ другихъ. Въ то время, какъ сила заклинанія, напр., покоится на религіозныхъ представленіяхъ, или въ то время, какъ заговоры-параллелизмы, какъ увидимъ, опираются на обрядъ, заговоры послѣдняго рода опираются исключительно на вѣру въ „заговоръ“. Они возникли потому, что уже до нихъ были въ большомъ ходу всевозможные заговоры, наговоры, шептанія и т. п. Самый процессъ „шептанія“, „вымовленя“ получилъ въ глазахъ народа какую-то таинственную силу. И вотъ на этой-то вѣрѣ въ силу „шептанія“ и образовался цѣлый рядъ особыхъ заговоровъ. По внѣшней формѣ они отличаются тѣмъ, что въ нихъ нѣтъ ни разсказа, какъ въ эпическихъ, ни угрозы, ни приказанія, ни заклятія, ни сравненія. Въ то же время они и не безсмысленныя абракадабры, a вполнѣ понятныя формулы. Во всѣхъ этихъ формулахъ знахарь только говоритъ о себѣ, что онъ „заговариваетъ“,
74
„вымовляетъ“, „вышептываетъ“, „высылаетъ“ болѣзнь изъ паціента, и болѣе ничего.
„Заговарую я, замовляю я улеки и спужаньня и мужчиньскія и жаночча, и хлопечча“ и т. д.1
[Закрыть]).
Sei sall nich swillen,
Sei sall nich sprillen,
Sei sall nich spręken,
Sei sall nich bręken2
[Закрыть]).
Описанныя формулы далеко не всегда встрѣчаются въ чистомъ видѣ. Очень часто онѣ смѣшиваются въ одномъ и томъ же сложномъ заговорѣ, составленномъ изъ двухъ и болѣе самостоятельныхъ формулъ.
На этомъ я покончу обзоръ главнѣйшихъ видовъ заговора. Теперь очередь за тѣми стереотипными пріемами и формулами, изъ какихъ заговоры создаются. Ни въ одномъ видѣ народной словесности, не господствуетъ въ такихъ размѣрахъ шаблонъ, какъ въ заговорахъ. Въ этомъ отношеніи онъ ближе всего подходитъ къ былинамъ. Большинство заговоровъ создано по разъ установившейся схемѣ, опредѣленными пріемами. Существуетъ масса заговоровъ, состоящихъ исключительно изъ однѣхъ такихъ шаблонныхъ фразъ. Однако, прежде чѣмъ перейти къ ихъ обзору, слѣдуетъ нѣсколько остановиться на отношеніи заговора къ молитвѣ
[Закрыть]. Выше мы познакомились съ мнѣніемъ Потебни на этотъ счетъ. Онъ утверждалъ, что „значительная часть заговоровъ имѣетъ съ молитвою лишь то общее, что вытекаетъ изъ желанія, чтобы нѣчто совершилось“3
[Закрыть]). Такъ ли это въ глазахъ народа, культивирующаго заговоры? Какъ народъ ихъ называетъ? Рядомъ со словами „заговоръ“, „Besprechung“, „zamówieńie“, „incantation“ мы находимъ – „молитва“, „Segen“, „modlitewka“, „prière“, „oraison“. Очевидно, въ этихъ названіяхъ выразилось то, что въ глазахъ народа заговоръ и молитва различаются слабо. „Сію я молитву творить стану“ – начинается солдатскій
75
заговоръ1
[Закрыть]). Смѣшеніе заговора и молитвы отразилось и въ томъ обстоятельствѣ, что заговоры читаются и записываются рядомъ съ молитвами. Русскіе заговоры часто сопровождаются молитвами: „Отче нашъ“, „Богородица“ и т. п. То же и на Западѣ: „Pater Noster“, „Ave Maria“, „Paterunser“ etc. Смѣшеніе заговора и молитвы выразилось не только въ одинаковомъ ихъ названіи, но и въ томъ, что нѣкоторыя настоящія церковныя молитвы пріобрѣли въ глазахъ народа заговорный характеръ. Такъ, напримѣръ, у Виноградова въ сборникѣ заговоровъ приведена церковная молитва ангелу хранителю въ нѣсколько искаженномъ видѣ2
[Закрыть]). Романовъ сообщаетъ въ видѣ заговора искаженный псаломъ 90-ый3
[Закрыть]). Въ Польшѣ „Отче Нашъ“, прочитанное извѣстное число разъ опредѣленнымъ образомъ, имѣетъ цѣлебную силу. У насъ читаютъ „Отче Нашъ“ наоборотъ4
[Закрыть]). Здѣсь уже молитва получаетъ магическую силу оттого, что подвергается извѣстному измѣненію. Чтобы яснѣе показать всю близость заговора къ молитвѣ, приведу здѣсь описаніе чтенія заговора надъ ребенкомъ бойковскимъ знахаремъ. „Вошли въ низкую избушку. Темно. Въ переднемъ углу и на стѣнѣ слабо выдѣляется по темному образу. Со всѣхъ четырехъ сторонъ окна, какъ во всѣхъ бойковскихъ хатахъ, нарисованы мѣломъ кресты. Подъ образомъ старикъ посадилъ бабу съ ребенкомъ, самъ, сложивши руки, сталъ поодаль… Тихо, спокойно, но съ силой, твердо вычеканивая слова, началъ молиться старецъ:
