Текст книги "Хладомир, маг (СИ)"

Автор книги: Николай Бурланков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

   Мое ремесло мага служило достаточным основанием и для того, чтобы лихие люди обходили дом стороной, и чтобы злословие не касалось хозяйки (как я уже говорил, плотская любовь была магам недоступна, если только они дорожили жизнью – своей и того, кого любят).

   Но на помощь нам пришла любовь клаганцев ко всему необычному. Наш ближайший сосед – тот самый, что никак не мог решить, кем я прихожусь Далии, – видимо, из гордости, что живет рядом с магом, рассказал обо мне всем, кому только мог; а поскольку несколько раз так случилось, что я от Далии узнал о проблемах соседей и помог им их решить, то сосед еще и хвастал, что маг этот во всем ему помогает. В итоге люди из тех, кто победнее, приходили ко мне со своими недугами и проблемами, и я, как мог, старался помочь, благодаря чему в доме теперь водились продукты, и угроза в виде избыточных расходов была несколько снята.

   А по вечерам, когда брата Далии удавалось уложить спать, мы сидели за столом при легком светоче, и девушка рассказывала мне о том, как мечтает она жить сказочной жизнью, богато и счастливо. Иногда я замечал, что счастье не всегда совместимо с богатством, но это мне легко было говорить: что в мирском богатстве тому, кто в любой миг может сам сотворить для себя все, что ему нужно (так, по крайней мере, о нас думают – на деле нам просто нет необходимости в тех вещах, без которых обычные люди почитают жизнь невозможной), – и я мог понять ее, девушку, выросшую в достатке, в заботе – и вдруг утратившую все, когда всего теперь приходится добиваться тяжким трудом. Помню, уже тогда у меня появилась мысль учить ее магическому искусству, но на это нужно было желание прежде всего самого ученика, она же более предпочитала смотреть, как эти фокусы выделываю я, чем пытаться повторить их.

   Впрочем, иногда на нее находило желание заняться чем-то таким особенным, что сразу позволило бы ей разбогатеть. Так, проходя мимо роскошного особняка, она спрашивала иной раз:

   – А сложно научиться строить такие дома?

   – Честно сказать, я никогда этим не занимался, – признался я. – Общие основы, как их строят, представляю, но там есть много хитростей, как и в любом ремесле, которые узнаешь, только когда этим постоянно занимаешься.

   Или:

   – А ведь тут, наверное, дают выступления бродячие артисты? Ты бы, наверное, нашел, чем удивить народ! А я могла бы выступать с танцами...

   – Вот уж у кого жизнь лишена всяких удобств, так это у артистов! – рассмеялся я. – Всю жизнь маешься в дороге, без пристанища. Да и что-то мне не доводилось видеть такого...

   Позже я со многим познакомился. В частности, оказалось, что «битва человека и зверя», как ее прозвали в Йостреме, тут – обычное зрелище, и даже построено специальное здание, куда вход – только за деньги, где проходят подобные бои. И артисты тут не бродячие, а, как правило, живут под покровительством какого-нибудь татага, выпускающего их по праздникам развлекать народ. Словом, все развлечения тоже служили обогащению немногих хозяев города. Но надо отдать должное – город процветал. Каманхор мне когда-то казался верхом ухоженности, однако там взимали плату со всех входящих и отгородились от мира стенами; здесь же весь остров был одним цветущим парком, и тот, кому удавалось здесь поселиться и найти работу, мог уже не бояться нужды. Одно только: я помнил, что ради этого благополучия безжалостно грабился Йострем и другие земли, попавшие под влияние Бросс Клагана.

   Наконец, мне удалось выяснить, почему все были уверены, что Правители знают все – и при этом никто не знал, как к Правителям попасть. Все решалось очень просто: обычно правители сами отправляли своих слуг опрашивать горожан, в чем их проблемы, и по мере возможности старались их решить. однажды и до нас добрался такой слуга.

   – Правители хотели бы знать, какие проблемы смущают покой своих подданных, – начал он положенной фразой.

   – Мы хотим узнать, где живет Арот Миран, – ответил я. Слуга старательно записал мой вопрос и пообещал, что скоро мы получим ответ. Далия, стоявшая за моим плечом, полюбопытствовала у гостя:

   – И много вам платят за такую работу?

   Слуга смутился неожиданным вопросом.

   – Работать у нас очень хорошо, – ответил он. – И жизнь очень обеспеченная. А главное – мы все время среди простого народа и живем его заботами, знаем, в чем люди нуждаются.

   – А женщины у вас работают?

   – У нас никогда не делали различия между работниками мужского и женского пола, – отвечал слуга. – Главное, чтобы человек справлялся с обязанностями.

   Далия победно сверкнула глазами в мою сторону и продолжала:

   – Узнай тогда, не нужен ли вам еще один работник.

   – Хорошо, – слуга записал и эту просьбу и, поклонившись, ушел.

   – И зачем тебе это надо? – спросил я. – Говорить он может что угодно, но я не верю, что могут не делать различия между мужчинами и женщинами.

   – Ильвы же не делают, а большинство населения Бросс Клагана – ильвы, – возразила она.

   – Ильвы живут на материке, а тут их не больно много, – заметил я. – И потом, одно дело – ильвы, древний народ со сложной культурой, а другое – недавно возникшая торговая республика. Тебе очень хочется быть у них на побегушках?

   – А ты можешь предложить что-нибудь лучшее? Так я, по крайней мере, смогу попасть во дворец. А вот ты, хоть и маг, никакого способа попасть туда пока не придумал! Хоть бы сквозь стену просочился, что ли.

   Она, конечно, была права, но бесконечные ее подколы меня наконец достали. Я, правда, не взорвался, но решил поговорить начистоту.

   – Что ж ты так изводишь свое ближайшее окружение? Неужели тебе нравится на всех выставлять шипы? Неужто нельзя просто поговорить?

   – Зачем? – она посмотрела на меня взглядом, в котором читалось презрение – смешанное с желанием расплакаться.

   Я подошел к ней.

   – Ты боишься людей... И поверь – я знаю, отчего. Я знаю, каково тебе было тогда, в детстве.

   – Что ты можешь знать? У тебя на глазах не... – она умолкла, закусив губу, и порывисто отвернулась. Потом вновь посмотрела на меня, с уже спокойным выражением на лице:

   – Просто так удобнее. По крайней мере, никто не лезет в душу, если знает, что нарвется на шипы.

   – А ведь иногда поговоришь – и сама успокоишься, – заметил я.

   – Ты думаешь, я всегда была такой? – усмехнулась она. – Думаешь, я не пыталась хоть с кем-то поговорить? Но все, кому я доверяла, потом... Потом просто предавали меня.

   Я помолчал, осмысляя услышанное.

   – Смотря чего ты ждала от них, – произнес я наконец. – Неужели они сразу бежали рассказывать всем то, что услышали от тебя?

   – Нет, но... Я видела, как менялось их отношение.

   – А твое? Человек слаб, это верно. Но если не было в нем желания предать, воспользоваться твоим доверием – пусть он что-то и выболтал ненароком, можно ли его винить? Невозможно требовать от человека, чтобы он был ангелом!

   – Вот поэтому я и решила, что никому доверять не буду. Так, по крайней мере, меня больше не предадут.

   – Странно мне это, – произнес я деланно безразличным тоном. – Ты готова, значит, только так: либо ты полностью взваливаешь на другого груз своей души – либо не доверяешь ничего? А подумай: сама ты готова принять тяжесть того, что несет близкий твой? Хотя бы погибший твой дядя? Или то, что думал и к чему готов был твой отец? Ты расспрашивала его, куда он собрался, зачем, почему, что его гнетет?

   – Ну, понятно, сама я во всем виновата! – вздохнула Далия. Я понял, что она опять собирается замкнуться в себе, захлопнуть на миг приоткрывшуюся щелку -причем сам я, взявшись в чем-то ее обвинять, спугнул этот миг откровенности, – и поспешно продолжил:

   – Опять – во всем? Пойми, каждый может отвечать только за свои действия, а брать на себя беды всех – или, наоборот, приписывать себе счастье всех – это из области ведения Творцов. Мы простые люди... Ты можешь не верить мне, но я правда хотел бы тебе помочь.

   – Ты тоже можешь мне не верить, но я это вижу! – вдруг рассмеялась она.

   – Отчасти он прав, – кивнул Воплотивший. – Однако даже мы не можем быть в ответе за все: слишком многое нам неподвластно.

   – По крайней мере, именно наша вина, что этот мир возник таким, какой он есть, – ответил Оспоривший.

   – Наша вина – или наше счастье, – добавил Сохранивший.

   После этого разговора я вдруг понял, что шипы Далии слишком легко ломаются, и, правду сказать, стал тревожиться за нее гораздо сильнее. В итоге я сумел попасть во Дворец Совета раньше, хотя и несколько в ином качестве, чем собирался.

   Глава 2. Татаг.

   Далия была на рынке.

   Вернулась она подозрительно быстро, и вид у нее был торжествуюий, точно она выполнила то, о чем давно мечтала. Я подумал было об удачной покупке, но она показала мне шкатулку такой редкой красоты и, насколько я мог судить, цены, что купить ее девушка не могла.

   – Откуда она у тебя? – спросил я с любопытством.

   Далия сделала загадочный вид; но, подразнив мое любопытство, в конце концов сжалилась и рассказала.

   – Мы на рынок с соседкой пошли; возвращаемся – и вдруг рядом с нами останавливается четверка коней в колеснице, и хозяин заговаривает с подругой. Он подвезти нас предложил; ну, мы согласились, неохота же в такую даль пешком идти. И вот он по дороге начинает мне рассказывать. О том, какое у него богатое дело, как много он платит слугам. Предлагает работать на него.

   – В качестве кого? – насторожился я.

   – «Я собираюсь уехать, – говорит он, – и мне надо, чтобы кто-то присмотрел за моим домом, хозяйством, а главное – за моими делами в мое отсутствие. Кроме того, у меня в доме остаются важные бумаги, которые я не могу оставить без присмотра. Мне нужна хорошая хозяйка, которая следила бы за всем этим; я заметил, как ты делала покупки на рынке, и понял, что на время моего отсутствия мне лучшей домоуправительницы не найти». Спросил, грамотная ли я, я сказала – да. Спросил, как мы живем, замужем ли я. Вот, шкатулку с бумагами оставил, – указала она мне. – Доверяет.

   – Думаешь согласиться? – спросил я с внезапно пробудившейся тоской.

   – Не каждый же день со мной такие важные господа заговаривают! Так просто отказаться и невежливо будет. Он сказал, что пришлет посыльного с письмом, где будет сказано, как его найти, когда он появится и что мне надо будет делать.

   – А он знает, где тебя искать?

   – Конечно; он же сам нас подвозил!

   – И что у него за дело?

   – Он... Тканями, кажется, торгует, у него несколько мастерских – ткацких и портняжных. Но в мастерские он нас не возил, остановился возле своего дома, показывал, как богато живет.

   Кроме непонятного мне ревнивого чувства бродило в глубине души и еще какое-то сомнение, отнюдь не про себя – про нее и про этого внезапно возникшего татага. Если бы все это происходило где-нибудь в Трегорье, у меня и сомнений бы не было, но тут мы были в чужой стране, порядки которой я еще не постиг и однозначного вывода сделать не мог. Не зря же уверял нас слуга правителей, что здесь не делают различия, работает ли мужчина или женщина – главное, чтобы справлялся с обязанностями. Будь Далия моей сестрой, дочерью или женой, я закричал бы во весь голос: «Не соглашайся!» Но в нынешнем моем положении... Откровенно отговаривать ее я не имел права: все-таки, что мог ей дать я, бродячий маг, не смеющий остановиться в своих скитаниях; что мог предложить взамен? А там, быть может, она найдет лучшую долю, выйдет в свет, посмотрит мир – разве не о том она мечтала, не о том расспрашивала меня? Да и кто я был для нее – случайный знакомый, далекий друг; ясно, что отговоры мои для нее мало что значили. Однако было в тех немногих словах татага, что она передала, нечто, заставившее меня насторожиться.

   – Значит, спросил, грамотная ли ты – а потом полюбопытствовал, замужем ли? А какое ему дело, кто будет переписывать ему бумаги: девица или замужняя женщина?

   – Ну, не знаю, может, боится, что муж приревнует...

   – А как он сам выглядит?

   – Да так... Не старый еще, но тебя постарше будет. Не худой, не толстый, не высокий, не низкий – обычный, в общем.

   Говорила она о нем без особого восторга, что меня немного успокоило.

   – Странно что: если ему нужен управляющий, то почему он ищет его среди девиц? То есть, бесспорно, приятно, если возле тебя находится красивая девушка, но уж толков тут точно не оберешься. Второе: разумно, конечно, искать управляющего на рынке – но скорее среди продающих, чем среди покупающих. И третье: любая ли девушка, умеющая торговаться, является грамотной? Словом, он как-то не того искал и не там...

   – И что ты об этом думаешь?

   То, что она хотя бы спросила мое мнение, меня обнадежило; я с важным видом принялся рассуждать вслух.

   – Все, что он говорит, может оказаться и правдой, хотя, как я сказал, так управляющего себе не выбирают. Второе предположение, очень сильно напрашивающееся: он хочет что-то скрыть, а тебя оставит как подставное лицо, вместо себя: сам он уедет, а все неприятности, которые ему грозят, придется расхлебывать тебе. Ты все равно ничего не знаешь, значит, и навредить ему не сможешь, даже не будешь знать, где он. А к девице все-таки скорее проявят милосердие. Ну, и третье, конечно, самое простое предположение: заигрывает он, а уж тут умных слов можно сколько угодно наплести. Тут, правда, непонятна шкатулка с бумагами и вопрос о твоей грамотности; но, может быть, ему приятнее иметь дело с умными девицами.

   – Знаешь, что он мне сказал, почему он выбрал меня? «Ты, говорит, честная, не такая, как другие».

   Я хмыкнул.

   – Однако, шкатулку передал, а ключа не оставил. Любопытно, – я склонился над ларцом.

   – Ты можешь его открыть? – спросила она с надеждой. Я покачал головой.

   – Ладно, раз он считает тебя такой честной, не будем его разочаровывать, – произнес я после осмотра. – Можно было бы ее вскрыть, но это будет заметно. Так что подождем, чтобы хозяин сам нам сказал, что в ней.

   Ждать пришлось недолго.

   Начинало смеркаться – осенью в этих краях Солнце заходит рано; мы после обеда остались в гостиной. Внезапный стук в ворота заставил нас насторожиться.

   Я хотел выйти открыть, но Далия меня опередила; пришлось остаться в некотором отдалении. Я успел лишь заметить, как нарочный посыльный передал Далие небольшое запечатанное письмо, с которым она вернулась ко мне.

   – Что бы он стал делать, не будь ты грамотная? – произнес я с улыбкой.

   Она протянула сложенный листок. Я засветил легкий светоч, и мы склонились над запиской. В тот миг наши волосы переплелись, и в голову ко мне заползло сомнение: а так ли уж непреодолим запрет для мага на создание семьи? Однако содержание записки вновь смутило все мои внутренние течения и повергло в глубокое размышление.

   "Для тебя готов наряд со знаками моего дома, – говорилось в записке. – Сам я вынужден задержаться по делам, но вечером непременно встретимся. Приходи обязательно.

   Линн Кормин".

   – И не написал – куда, – усмехнулся я. – Как-то это не похоже на солидного человека. Он, допустим, знает, где ты живешь, но ты-то не знаешь, где живет он!

   – Прыткий он, однако, – покачала головой Далия. – Может, я еще и не буду у него работать – а он уж записал меня в число своих людей.

   – Он, действительно, торопится, – начал я опять рассуждать вслух. – Отдал тебе шкатулку, сам готовится уезжать... Похоже все-таки, у него большие проблемы, и он просто убегает, а тебе отдал шкатулку, во-первых, поскольку ты все равно не знаешь, кому еще она может понадобиться, а во-вторых, поскольку ты совершенно не из его круга – значит, искать ее у тебя никто не будет. Там и впрямь могут быть ценные бумаги... Но я бы не стал работать в доме человека, у которого того и гляди будет обыск или налет.

   – Но он ведь будет ждать! Интересно, где? – она осмотрела листок еще раз, точно пыталась найти план или указание на место.

   – Подождем. Рано или поздно он сам сообразит, что что-то не так.

   Наконец, под вечер забежавший мальчишка передал еще одну записку, поставившую все на свои места. Ибо в записку был завернут ключ от ларца.

   Ключ я пока отложил – сладкое на третье, – и мы жадно вчитались в содержание записки.

   "Приходи ко мне с черного хода сегодня в полночь. В ларце – ключ от моей спальни. Жду с нетерпением и любовью.

   Линн Кормин."

   – Ф-фу, – не удержался я от переполнявшего меня возмущения. – Как я ни старался представить его в лучшем свете – он все-таки оказался наихудшим из всего, что я о нем думал. Да еще и не шибко умный, – в моих устах это было одно из самых страшных оскорблений.

   – А по-моему, очень красиво, – возразила Далия. – Необычно, во всяком случае. Сперва дать шкатулку, потом прислать ключ – а внутри окажется любовное послание. Словно бы он только о тебе и думал.

   – А вот давай посмотрим, только ли о тебе он думал, – я открыл ларец и принялся изучать ключ, лежащий в шкатулке. – Ни послания тебе, ни хотя бы имени твоего тут нет. Так что, боюсь, не тебе первой он передает этот ларчик. А то, что подобное приглашение – действительно красивый жест, это он давно смекнул.

   Не составляло большого труда для мага увидеть сложное сочетание ароматов, переплетенных на ключе из ларца. Многие руки касались его, не одну девушку брался татаг «осчастливливать» подобным способом. Я раздумывал, как показать все это Далие – но она, похоже, и сама разобралась в запахе духов, исходящих из ларца, и в том сплетении вожделений, что владели его хозяином.

   – Как он уверен в своей неотразимости! – хмыкнула она брезгливо. – Боюсь, ты прав. Но что же делать? – она с сожалением посмотрела на красивый ларчик и вздохнула. – Шкатулку придется отдавать. А для этого надо его найти.

   – Позволь, я сам это сделаю. Обещаю: как только достигну высшего уровня мага, сотворю для тебя такой же, даже лучше. А пока ... если ты мне доверяешь, то я сам передам его хозяину.

   – Где же ты его найдешь?

   – Пойду, куда указано в этой записке, – недобро усмехнулся я. Вряд ли неразумный татаг представлял себе, что такое маг в гневе.

   – Подожди, – удержала она меня за руку, и я не мог не подчиниться. – Давай подождем до утра. Пусть он сам что-нибудь предпримет. Я могу надеяться на твою помощь?

   – Конечно! – ответил я, пожалуй, с чрезмерной горячностью, чтобы поверить в мою беспристрастность. – В любое время дня и ночи.

   – Но какое будет для него разочарование! – со смехом заметила она. Я покачал головой:

   – Не думаю. Наверное, он уже нашел себе какую-нибудь девицу, пусть и не умеющую читать и писать.

   Утром перед нашим домом остановилась четверка коней, запряженных в прогулочную колесницу. Ею правил невысокий белокурый человек, довольно плотного сложения, в сером наряде.

   – Далия! – окликнул он каким-то заигрывающим голосом и проехал на двор.

   Но вместо улыбающейся Далии его ожидал во дворе я, опирающийся на свой посох. И совсем не улыбался.

   Кормин остановил повозку, и некоторое время, держа вожжи в руках, смотрел на меня непонимающе. Потом слез на землю, обошел меня со всех сторон, точно полагал, что я рассыплюсь, как мираж или призрак. Наконец, рискнул заглянуть мне в лицо и спросил растерянно:

   – А где Далия?

   – Все, что ты пожелаешь ей сказать, можешь смело говорить мне, – произнес я степенно. – Я ей передам.

   – А... Но ведь это она просила меня приехать?

   – Да. Она должна вернуть вот это, – я протянул шкатулку. – Она возвращает.

   – Да вы совсем ничего не поняли! – татаг начал горячиться. – Я же ведь ей работу предлагал! Стоящее дело. Не простыни стирать, а делом заниматься. Она же грамотная девица, она будет вести мое хозяйство, у нее в подчинении будет куча слуг; да мне и дела до нее вообще нет! Мы должны были вчера встретиться, я ввел бы ее в курс дела...

   – И для этого обязательно встречаться в полночь, с черного хода? – я в упор посмотрел на татага.

   Он сбавил тон; видно было, что такого оборота он не ожидал. Пытаясь выяснить, видел ли я записку или только знаю о ней со слов Далии, он начал осторожно рассказывать (видимо, придумывая на ходу):

   – Возможно, в вашем кругу плохо знают обычаи нашего круга. У нас ведь принято и в полночь собираться, и заполночь. Нам приходится заключать сделки с разными людьми; многие приплывают на кораблях, а корабли уходят и ночью, и утром – как только будет попутный ветер! Вот и у меня собралось очень приличное общество, с которым я веду дела; я хотел сразу ее познакомить со всеми, с кем ей впоследствии придется встречаться. Я же ведь не замухрышка какой-нибудь, у меня самого пять кораблей и несколько рядов в городе!

   – О, я знаю, – поклонился я, решив пока не говорить про ключ и спальню. Он хотел свести все к деловому предложению – что же, я был готов поиграть и в такую игру. – Род Корминов – один из древнейших купеческих родов Клагана, и, безусловно, служить у него почетно, – произнес я, вспомнив вывеску. – В таком случае, давайте обсудим договор, который вы собираетесь заключить с Далией.

   – Договор? – он чуть не присвистнул, и некоторое время молчал. – Да напишу я вам любой договор, какой хотите! С самой-то Далией можно увидеться?

   – Когда она вернется, я передам ей твою просьбу, – кивнул я, и татаг, рассудив, что разговор окончен, впрыгнул в повозку.

   – А шкатулка? – напомнил я.

   – Пусть Далия сама мне ее передаст, – бросил он, разворачивая коней.

   Отъезд его напоминал бегство. Я постоял некоторое время, оценивая нашу беседу. Пожалуй, надо было мне вести себя понаглее; но я не хотел уподабливаться татагам. После разговора у меня почти пропали сомнения в истинных намерениях татага.

   Вышла Далия.

   – Ну, что же, – повернулся я к ней. – Либо я только что отрезал тебе путь к богатой жизни – либо спас от очень крупных неприятностей.

   – Вряд ли первое, – улыбнулась она. – Видно, таким путем богатство мне не светит.

   После завтрака я тоже стал собираться в город.

   – Думаю, он теперь отстанет, – произнес я. – Все-таки, он оценил, что имеет дело не с одинокой сиротой, а с магом вряд ли захочет связываться. Но у меня к тебе на всякий случай просьба: до моего прихода ни на какие окрики из дома не выходи, в дом никого не пускай.

   Я не думал, что мой поход в город так надолго затянется. Когда я вернулся, брат Далии сообщил мне, что ее окликнули из повозки, о чем-то с ней поговорили, после чего она села к ним – и они уехали.

   – Сама села? – уточнил я недоверчиво.

   – Сама, – подтвердил тот.

   – А давно?

   – Пожалуй...

   – Ей никто ничего не передавал?

   Парнишка задумался.

   – Вроде, она говорила с кем-то у ворот, днем еще.

   Я прошел в комнату. На столе, придавленная камнем, лежала записка; я торопливо схватил ее.

   "Далия! Это тебе пишет Влада, если ты меня еще помнишь. Мой муж и Линн Кормин – близкие приятели, и Линн как-то разговорился о тебе; так я узнала, что и ты здесь. Надо бы нам встретиться и поговорить; посылаю за тобой повозку своего мужа.

   Влада."

   Каким-то образом и Банн Вихор оказался причастен к этому делу. Хорошего от этого типа ждать не приходилось. Видимо, после скандалов в Йостреме ему пришлось вернуться домой, значит, мне теперь предстояло увидеться с ним.

   Хотя, может, подруги просто заболтались, засиделись... Смешно было бы вмешиваться в их разговор; но пойти встретить Далию, поскольку уже темнело, было вполне обоснованным действием.

   Влада открыла мне сама.

   – А ее нет, – ответила она, и я так и не понял, узнала она меня или нет. – Ее приятель мужа, Линн Кормин, отвезти домой взялся.

   Я почувствовал, как внутри меня самопроизвольно начал раскручиваться Круг Силы. Сейчас я точно знал, что делать. Очертания домов и деревьев расплылись, точно превратившись в один обнимающий меня коридор; и по этому коридору я отправился, безошибочно находя дорогу, к дому татага Линна Кормина. Я начал взбираться по холму, по проложенным здесь винтом каменистым улицам.

   У ворот дома меня ждал охранник. Прежде чем он успел меня остановить, я ступил на двор – и только потом повернулся к нему. Охранник – молодой парень – бросился на меня с поднятым кнутом, и тогда я нанес упреждающий удар.

   Не знаю, как это выглядело со стороны, а для меня это было, как будто молния вылетела из конца моего посоха, ударила несчастного в лоб, прошла до ног и вернулась в меня. Сила, бурлившая во мне, начала выходить наружу. Замкнулся Внешний Круг.

   Парень рухнул на камни двора и забился в судорогах. Я помню это ощущение, когда по тебе, не готовому, впервые пробегает Поток, вымывая все силы начисто. До утра охранник будет теперь валяться, не имея возможности шевельнуться.

   В дверях на меня с разных сторон бросились еще двое. На мгновение я ускорил шаг – и, обманутые моей тенью, они столкнулись лбами.

   Я уже начал надеяться, что доберусь до спальни татага без помех, когда навстречу мне вышел, наконец, серьезный противник. В нем сразу угадывался профессиональный воин; он был в кольчуге и с обнаженным мечом.

   Мы встретились с ним посреди длинного коридора, опоясывающего дом. Не сбавляя шага, я поднял посох – и только в последний миг заподозрил неладное.

   Молния без вреда скользнула по митрондовой кольчуге – и ушла в пол. Но если магия на митронд не действовала, мне никто не мог помешать сразиться с врагом как обычный человек, и я, уже несясь бегом, просто сбил его с ног.

   – Не помешал? – я остановился на пороге спальни.

   Линн повернулся ко мне. Он сидел напротив Далии за столом, накрытом на двоих, и, видимо, только что произнес проникновенную речь.

   – Тебя долго не было, – напомнил я Далии. – Я начал волноваться.

   – Иду, – Далия поднялась со вздохом облегчения .

   – Куда это ты? А обещанная ночь? – Линн схватил ее за руку.

   – Он что, пристает? – кивнул я в его сторону.

   – Я?! Пристаю?! – Кормин был возмущен подобным предположением. – Да любая девка, и куда из более богатых, будет просто рада отдаться мне.

   – Вот и поищи более богатых, – посоветовал я.

   Схватив бутылку со стола, Линн устремился ко мне, занеся ее над головой для удара – но споткнулся о собственную ногу и растянулся плашмя.

   – Вы, я вижу, засиделись, но пора и честь знать, – я взял Далию за руку и повел к выходу.

   – Подожди, – остановила она меня и, вернувшись к бессильно мотающему головой татагу, от души залепила ему пощечину:

   – Ну, будешь еще ко мне приставать? – торжествующе вопросила она и уже сама потащила меня прочь из дома. Я решил не устраивать выяснения отношений. Насколько я знал Далию, в ее характере было такое уступательство силе: она могла долго хорохориться и шуметь, но реально возразить наглецу не могла, предпочитая смиряться. Эта ее особенность и заставляла меня постоянно волноваться.

   Проходя мимо лежащих охранников, она с вопросом посмотрела на меня.

   – До утра проваляются, – пообещал я. – Так что пока у нас проблем не будет.

   Зато утром начались проблемы у меня.

   Отряд личной гвардии в митрондовых доспехах подошел к дому и потребовал, чтобы я сдался. Как я уже говорил, против отряда профессиональных воинов, возглавляемых мало-мальски способным начальником, никакой маг не выстоит, и я даже не пытался. Окружив со всех сторон, стража повела меня во Дворец Совета. Я и сам стремился туда попасть, так что отчасти был даже рад подобному повороту событий.

   Глава 3. Суд.

   Всю дорогу до Дворца Совета я удивлялся реакции людей, попадающихся нам навстречу; вернее сказать, полному ее отсутствию. Ну, то есть, как обычно, лениво оборачивались вслед, но никакого любопытствса, кого и за что взяли, я не увидел. Как будто каждый день проходили по улицам ряды стражников, закованных в броню, и вели арестованного мага. Впрочем, как я понял, своим правителям тут привыкли доверять: раз ведут – значит, надо. Наконец, запертые двери Дворца Совета открылись для меня. В сопровождении стражи я прошествовал по широкой мраморной лестнице и ступил в круглый Центральный зал.

   Я был чужеземцем, да еще и магом, а потому судить меня собрался сам высший Совет Клагана. Их было шестеро – тех, кто, по мнению жителей Клагана, определял судьбу каждого из них. Кресла правителей стояли на значительном удалении друг от друга, вдоль всей стены, так, что находящийся в центре зала был окружен ими со всех сторон, и ни одному из правителей как бы не отдавалось предпочтение. Я оглядел всех собравшихся. Прямо напротив входа, чуть вправо, сидел дан Атран Хартаг, уже седеющий человек, хоть и с молодым лицом, в темном наряде. Строго на другом конце зала сидел худощавый старик с седыми усами, тоже в черном; на груди у него мерцала митрондовая цепь. Это, как я понял, был дан Теян Муркан (в Совет входили два дана и четверо татагов). Татаги были в серых накидках, с золотыми цепями. У боковой стены находилось возвышение, где сидел писарь; напротив него стояло кресло, сейчас занятое Линном Кормином. Рядом с ним был и Банн Вихор. Когда я поднял на него взгляд, Вихор почему-то смутился и стал прятать глаза.

   Меня позабавила эта мысль. Те люди, что казались мне достойными и заслуживающими уважения, в конце концов сходились друг с другом, заключали союзы и даже завязывали дружбу. Так было с Оттаром и Ольвином, с Верондом и Дахартом, с Дарондом и Руматом... Те же, кто изначально были мне неприятны или как-то вызывали подозрение, тоже в конце концов оказывались вместе, по другую сторону поля: Кормин и Вихор, Аронд и Орбаг... Любопытно, куда попадет дан Атран?

   Как раз меня поставили против председателя Совета Бросс Клагана, и дан Атран поднялся с кресла.

   – Итак, почтенный татаг Линн Кормин, из древнего рода Корминов, при свидетельстве татага Банна Вихора, из рода Вихоров, обвиняет мага Хладомира в насилии, учиненном вышеназванным магом в его доме. Признаешь ли ты, маг Хладомир, справедливость этого обвинения?

   Я усмехнулся.

   – Вот как? Оказывается, это я виноват в насилии? Мне казалось, что насилием занимался кто-то другой.

   – Что ты имеешь в виду? – дан Атран удивился настолько, что позволил себе отступить от положенных слов.

   – Не что, а кого. А именно, татага Линна Кормина.

   – Но ты признаешь, что ворвался в его дом?

   – Не отрицаю, – кивнул я.

   – С какой целью?

   Я нашел взглядом Линна Кормина.

   – Пусть мой обвинитель сам скажет, что я делал у него в доме. Или я что-нибудь украл, сломал, повредил? Я готов исправить содеянное.

   – Ты поднял руку на татага – разве это малое преступление?

   – А если этот татаг сам поднял руку на беззащитного – вы готовы снять с него всю вину?