Текст книги "Бал для убийцы"

Автор книги: Николай Буянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)

Глава 4

Пожарный начальник был под стать своей машине: такой же рослый и беспутно красивый, точно гренадер эпохи Наполеоновских войн. Черная блестящая роба с ярко-желтыми вставками и белая каска с изысканным длинным козырьком казались на нем карнавальным костюмом (он-то уж наверняка бы завоевал переходящий приз, затмив сахарных принцев и расфуфыренных павлинов).

– Интересное дело, – изрек он, философски осматривая стены в горелой краске. – Проводка цела, хоть сейчас новую лампочку вешай… Проводка – вообще бич: сорок процентов пожаров из-за нее. Ну, еще от пьянства и курения в постели.

– Я не курю, – мрачно сказал Роман, присаживаясь на уцелевший стул.

– А мадам…

– Мадемуазель, – поправила она.

– Тем более.

– Я тоже не балуюсь. Хотите – проверьте мою сумочку.

– Без меня найдется, кому проверять.

– О чем вы? – подозрительно спросила Майя.

Пожарник тяжело вздохнул («Третий вызов за ночь. Была б моя воля – запретил бы Новый год к едрене фене»), огляделся и осторожно примостил свои сто килограммов живого веса на краешек обугленного стола.

– Сами посудите. Проводка цела (я уже упоминал), да и огонь пошел из другого места – вон оттуда, от двери, там линолеум пострадал сильнее всего. Что там могло загореться? И что здесь вообще было?

– Школьный музей, – пояснил Роман. – В принципе, ничего ценного: старые фотографии, дневники, письма…

– А вы точно не курите?

– По крайней мере, у меня нет ни сигарет, ни спичек.

– Сейчас нет, – поправил пожарник (чтоб ты провалился, раздраженно подумала Майя, внезапно вспомнив недавнюю картину: Роман в полутьме кабинета истории наклоняется над белой скатертью, и свечи разом вспыхивают, унося в детство, в сказку Андерсена…). – Однако расследование – это не мое дело, мое дело – пожары тушить. Ну и составить протокол. Он высунулся в коридор и зычно крикнул:

– Слава! Участковый прибыл? А охранник? Найти не можете? Хороша охрана. Теперь понятно, почему Кеннеди шлепнули и никто не чухнулся.

В комнату вошел пожилой милиционер, снял форменную шапку и покрутил головой.

– Ну и натворили вы, ребята.

– Это не мы, – взвилась Майя.

– Естественно, не вы. Самовозгорание – полтергейст по-научному.

«Дверь была заперта, – билась в голове назойливая мысль. – Дверь была заперта, я заперла ее своими руками, и ключи остались лежать на столе, на белой скатерти рядом с бутылкой ликера…» Майя поплотнее закуталась в пальто: ее бил самый настоящий озноб.

– Надо позвонить директору и завучу, – вспомнил Роман.

– Разве ваш охранник не позвонил?

– Они отсутствуют, – угрюмо пояснил пожарник. – Только книжка в фойе, на полу рядом со стулом. «Русский транзит» – самая толстая в мире книга после «Капитала». Сан Саныч, надо все же составить протокол, я видел открытый класс…

– Только не туда! – в один голос крикнули они оба.

Участковый внимательно посмотрел на них, язвительно усмехнулся и невозмутимо двинулся по коридору, поманив их за собой. Роман и Майя – два преступника – уныло поплелись следом.

«Историчка» и вправду оказалась открытой. Участковый вошел, поскользнувшись на пороге и пробормотав: «Разлили вроде что-то…» Золотистый ликер, обреченно подумала Майя, мысленно сосчитала до двух и щелкнула выключателем.

Участковый остановился так резко, что она налетела на него, не успев затормозить. Спина его вмиг задеревенела – он попятился, пальцы судорожно заскребли по кобуре.

– Назад! – рявкнул он. – Назад, мать твою! Не входить!

Он попытался загородить от Майи то, что находилось там, в пустом классе. (Что там могло быть такого ужасного? Ну, единственная бутылка – не десяток же. Все вполне пристойно: ни разбитых ампул с наркотой, ни блевотины на полу…) Однако она успела увидеть и почувствовать подступающую дурноту: вывернутые ступни в модных кроссовках с пряжками, безжизненные кисти рук, что-то отвратительно липкое и ярко-красное на линолеуме, на плинтусе, на том месте, где у человека по закону природы должна была находиться голова. На чем поскользнулся пожилой участковый…

– Натворили вы дел, ребятки, – замороженно повторил милиционер, уставясь на труп. – Похоже, это и есть ваш охранник?

– Эдик, – успела прошелестеть Майя, прежде чем ее вырвало.

– Директор скоро подъедет, – сообщила лохматая голова из-за двери и скрылась.

Следователь кивнул, оторвался от изучения Майиного паспорта и сказал:

– Ну что ж, будем знакомы. Колчин Николай Николаевич, из областной прокуратуры.

Они «уединились» с Майей на подоконнике в коридоре. По коридору туда-сюда сновали люди с невыспавшимися лицами, в обугленном музее копались пожарные во главе с «гренадером», в «историчке», в противоположном конце, работала следственная бригада – из-за полуприкрытой двери слышался простуженный голос, бубнивший что-то на одной низкой ноте, и щелкал блиц фотоаппарата.

– Еда и напитки ваши?

– Наши, – отозвалась Майя, сожалея, что в свое время, в пору золотого студенчества, не приобщилась к сигаретам – было бы чем сейчас заполнить паузы в разговоре. Ритка, к примеру, несмотря на материнство и диабет, и по сей день дымила как паровоз (разве что перейдя от «Космоса» к более престижному «Житану»).

Она исподтишка посмотрела на следователя. Не пожилой, но поживший, с легкой сединой в волосах и усталостью в лице типичного школьного учителя. Он вернул ей документы и проговорил:

– Странный пожар. И убийство странное… А в вашем изложении, Майя Аркадьевна, и вовсе, простите, фантастическое. Кем вам приходится Роман Ахтаров?

– Никем, – растерялась она. – Друг детства.

– Это он пригласил вас сюда?

– А что такого?

– Не кипятитесь. Я же не читаю вам мораль. Да и не наблюдаю я тут ничего выходящего за рамки: выпили вы, судя по всему, немного, не дрались, мебель не ломали… Зачем вы его заперли? Что за детская шалость?

– Да, именно шалость, – потерянно произнесла она. – Я захотела ликера – мы оставили его в классе. Роман вызвался сходить за ним, а я…

– Вы «прошлись» насчет его больной ноги, так?

– Примерно.

– У вас были ключи?

– Я стащила их со стола.

– Дальше.

Майя напряглась – прилив адреналина в крови иссяк, к тому же предательский ликер начинал действовать: несмотря на минувшее потрясение, клонило в сон.

– Сколько времени вы находились в классе?

– Не помню. Пять минут, десять…

– Только чтобы взять бутылку? Десять минут – это очень много.

Она пожала плечами:

– Хорошо. Я стояла и смотрела в окно.

– Любовались пейзажем?

– Просто размышляла. – Она вдруг почувствовала злость. – К чему эти расспросы? Вы же мне совершенно не верите!

Она вскочила с подоконника, тряхнула головой – подсохшие волосы разлетелись, словно солома. Ничего предосудительного… Кроме страхолюдного вида: вытянутое лицо, круги под близорукими глазами и абсолютно не пригодное к реставрации платье. При мысли о платье она всхлипнула.

– Я знаю, о чем вы думаете: мы пришли сюда вдвоем, напились до изумления, повздорили с охранником и размозжили ему голову. А потом подожгли музей, чтобы скрыть следы.

– Следы чего?

– Не знаю, – вздохнула она. – Может быть, как раз в музее мы и устроили вертеп. А в «историчке» – так, для отвода глаз.

– Вам и прокурор не нужен, – хмыкнул Колчин. – Готова обвинительная речь.

– Извините. – Майя снова потерла виски. – Все в голове перемешалось.

– Вы услышали сирену, когда находились в кабинете?

– Да. У меня было такое ощущение, будто что-то взорвалось. Я бросилась к музею – он был заперт. А ключи я оставила в классе.

– И вы высадили дверь? – Колчин посмотрел с некоторым уважением.

– Роман очень кричал. Я испугалась.

– Ну, о своем приятеле можете не беспокоиться, он почти не пострадал, если не считать испорченного костюма. А что именно он кричал, не помните?

Майя нахмурилась, вспоминая.

– Он не мог подойти к двери, там что-то горело на полу.

– Странно. Если бы Ахтаров курил и уронил спичку, зажженную бумагу… да все что угодно – он мог бы легко потушить пламя. А вспыхнуло сильно и сразу – так утверждает эксперт.

– Что же там могло загореться? – недоуменно спросила она.

– Жидкость, – ответил Николай Николаевич. – Предположительно – бензин.

– У Романа не было зажигалки, – быстро сказала Майя.

– Откуда вы знаете?

– Потому что у него были спички… Он зажигал спичками свечи в кабинете истории. И они остались там, можете проверить.

– Да, мы нашли коробок.

– Вот видите!

– Нет, не вижу. Вы правы: трудно представить, чтобы человек (некурящий, заметьте!) таскал в кармане спички и зажигалку. Я бы согласился с вами, если бы расследовал несчастный случай. – Колчин сделал паузу. – Однако наличие бензина предполагает умышленный поджог, Майя Аркадьевна. Говоря канцелярским языком – преступление с заранее обдуманными намерениями. Тут своя логика.

Майя прикрыла глаза, чувствуя, что задыхается.

– Рома не мог этого сделать, – с трудом произнесла она. – Музей – это его детище, он собирал его по крохам. Чтобы он сам, своими руками… Нет, не верю. Да и ради чего? Что он сам-то говорит?

Следователь приоткрыл папку из дешевого кожзаменителя, мельком взглянул в бумаги, снова закрыл.

– В основном ваши показания совпадают. Вы заперли его в музее, он присел на стул возле окна, вроде бы задремал, очнулся от дыма и жара, сработали датчики, включилась сирена… И далее по тексту.

– Ему вы тоже не верите?

– Трудно сказать. Как звали охранника?

– Эдик, – машинально ответила Майя и прикусила язык.

Колчин вновь заглянул в записи.

– Верно. Эдуард Францевич Безруков, семьдесят первого года рождения, прописан… ну, это несущественно. Сотрудник частного охранного агентства «Эгида». В каких вы были отношениях?

Майя встретилась взглядом со следователем и неожиданно подумала: а он опасен. Внешность вполне безобидная (пожилой школьный учитель, мечтающий дожить до пенсии без инфаркта), а что под ней… Он даже не дал мне поговорить с Романом – тут же развел по разным комнатам и допрашивал (пардон, снимал показания) поодиночке. Впрочем, у нас было время: дорога до туалета, холодный душ под краном, встреча пожарных… Однако нам в голову не приходило договориться, чтобы лгать поскладнее, – вместо этого мы задавали друг другу один и тот же вопрос: что могло загореться за закрытой дверью?

– Может, какое-нибудь взрывное устройство? – робко предположила она, вытирая волосы краем занавески.

– Перестань. Во-первых, взрывное устройство – дорогая и громоздкая штука. Во-вторых, взрыв предполагает какой-то громкий звук, хлопок… А ничего подобного я не слышал. А самое главное – мы были одни на этаже.

– Мальчик был, – вспомнила Майя. – В костюме гнома.

– Гриша Кузнецов? – Рома невесело усмехнулся. – Они еще даже химию не изучали. Его познаний хватило бы только на пустую коробку с проводами… Нет, должно быть какое-то другое объяснение. Успеть бы его найти!

– Почему ты так говоришь: «успеть бы»?

Он приобнял ее за плечи:

– Потому что – зуб даю – эта история еще не закончилась.

В очередной раз перед парадным крыльцом скрипнули тормоза, из роскошной белой «Волги» молодцевато выпрыгнул директор школы – мужчина джеймс-бондовского типа, в кашемировом пальто и белом шарфе. Подтянуто поднялся на третий этаж, пройдя мимо Майи как мимо пустого места, и резко принял в сторону, пропуская носилки с трупом.

– Мне доложили, – начальственно бросил он, пожимая руку следователю. – Признаться, я думал, что это чья-то неумная шутка.

– Увы! Геннадий!

Из дверей учительской вынырнула все та же лохматая голова.

– Геннадий Алакин, – представил Колчин. – Наш сотрудник. Он задаст вам несколько вопросов.

– Гоц, – деловито сказал директор. – Василий Евгеньевич. Что сгорело-то?

– Музей. К счастью, пожар быстро ликвидировали, однако…

– А как погиб охранник? Он что, бросился тушить? На него что-то упало?

– Не думаю. Почти на сто процентов – преднамеренное убийство.

– Черт знает какое безобразие. – Гоц дернул красивой головой с интеллектуальным затылком и подбородком боксера-тяжеловеса. – А я как раз пригласил корреспондента с «Девятого канала»… Теперь все пропало.

Он величаво развернулся спиной к Майе, и она вдруг сказала:

– Дед Мороз.

– Что? – не понял директор.

– Вы были Дедом Морозом на дискотеке.

– А, – он совершенно по-мальчишески улыбнулся, – никак не думал, что меня так быстро разоблачат.

– У вас очень характерная походка. И разворот плеч.

Пожилой врач, лысый, маленького росточка, но зато с роскошной седой бородой, укладывал инструменты в саквояж. Обогнув очерченный мелом контур на полу, Колчин подошел к нему и молча встал рядом.

– Черепно-мозговая, – сказал доктор. – Ударов множество, удары беспорядочные.

– Сколько?

– Не меньше десяти-двенадцати. Ты сам видел: голову превратили в кашу.

– А смертельный удар? – спросил Колчин. – Как, по-твоему, его нанесли в начале или в конце?

– Трудный вопрос. Навскидку – его и не было. Каждый удар в отдельности вряд ли бы его свалил. Только вместе.

– Другими словами, охранника забили до смерти? Могла это сделать женщина?

– Я уже говорил тебе как-то: женщина способна на такое, что мужику и во сне не приснится. Если допустить, что потерпевший к ней приставал, грозился изнасиловать, а она была на взводе и у нее в руках оказалась палка…

– Палка?

– Или дубинка, или… Короче, узкий предмет с закругленными краями. Но не бутылка. Я думаю, бук или дуб. Возможно, эбонит. Скажу точнее, когда буду проводить анализ тканей. Наверняка где-нибудь застряла щепочка.

– Его убили не здесь, – подал голос молодой эксперт, тощий, как зубочистка, в модных дымчатых очках. – В коридоре на полу – брызги крови. Сюда втащили за ноги уже мертвого.

– Орудие убийства обнаружили?

Эксперт покачал головой:

– Ничего похожего.

– А парень-то, который развлекался здесь с дамочкой, хромает, – заметил доктор. – Не очень заметно (я полагаю, какая-то старая травма), но…

– Трость? – быстро спросил Колчин.

– …Трость, – подтвердил пожарник, поднимая с пола обугленный предмет. – Правда, она основательно закоптилась, поэтому на следы рассчитывать нечего.

– Однако она осталась практически целой, – заметил следователь.

– Это бук, он плохо горит. – Пожарник сделал паузу, но потом любопытство взяло свое. – Думаете, это и есть орудие убийства?

– О чем тебя спрашивали?

– Где была, что делала. Страшно! – Майя не выдержала и ткнулась Роману в плечо, точно собачка, требующая у хозяина защиты. – Ромушка, кто это мог сделать, а? Мы же были вдвоем.

– А почему, собственно, вдвоем? – резонно возразил он.

Она немного подумала.

– А ведь правда… Я слышала шаги.

– Когда?

– Когда была в «историчке»… Нет, раньше. Еще в коридоре.

– Наверное, Эдик.

– Мне тоже так показалось… Сначала. Но это были другие шаги. Шаркающие, с поскрипыванием.

– На Эдике были кожаные кроссовки.

– Ты не понимаешь! Эдик ходит… ходил почти бесшумно. К тому же в коридоре каменный пол.

– Тогда кто же это мог быть?

– Не знаю. Может, я сошла с ума, но мне показалось… Словом, он шел так, как ходят старики.

Роман задумчиво почесал подбородок.

– Ты рассказала следователю?

– Он поднимет меня на смех.

– Послушай. – Он взял ее за руку. – То, что дискотека закончилась, совсем не означает, что к тому времени мы остались вдвоем в школе. Кто-то мог не уйти, спрятаться – здесь полно таких мест.

– Зачем?

Взгляд Романа стал жестким.

– Чтобы убить Эдика. Другого объяснения я не вижу.

– А пожар?

– Ему нужно было отвлечь наше внимание. Он знал, что мы остались – два ненужных свидетеля. Он наверняка наблюдал за нами.

– Да кто «он»? – выкрикнула Майя.

– Убийца.

Короткое слово было произнесено – и будто ледяная волна прошла вдоль тела. Невозможно было представить, что завтра… нет, уже сегодня, к восьми утра, этот дворик внизу будет звенеть от ребячьих голосов, коридоры наполнятся гулом («Сидоров, звонок не для тебя? Быстро в класс!») – и призраки растают, убоявшись дневного света…

– Почему он не закричал?

Роман понял, что Майя имеет в виду охранника, и ответил, подумав:

– Он мог кричать, а мы могли не слышать из-за сирены.

– Все равно глупо… Убийца ведь страшно рисковал. Если он действительно за нами следил, то должен был знать, что я нахожусь в «историчке», я могла выйти в любой момент – мне всего-то и нужно было взять бутылку с ликером… Я могла выйти и увидеть его…

Роман сочувственно прижал ее к себе:

– Да, досталось тебе, подруга Тарзана. Интересно, нашли они орудие убийства?

– Орудие? – этот вопрос почему-то не приходил ей в голову. – Ты считаешь, это важно?

– А ты подумай: чем могли ударить Эдика? Камнем? Откуда камень в школе? Значит, палка или бутылка из толстого стекла. – Он спохватился. – Только не вообрази, будто я…

– Будто ты меня подозреваешь? – Майе стало горько. – Только у меня под рукой могла оказаться бутылка. Ликер, толстое стекло плюс мотив… Следователь останется доволен.

– Майя, прекрати!

– Почему? – Она уже не сдерживала себя: слишком уж нереальной казалась ситуация, в которую она угодила. Пустые классы с мертвыми стульями и партами, очерченный мелом грубый контур на полу, коридор в неясных отсветах луны – не было там никого, не было! А шаги и смех почудились.

– Вы часом не ссоритесь, молодые люди?

Они вздрогнули. Роман с неприязнью посмотрел на следователя.

– Вы всегда подкрадываетесь так тихо?

– Даже и не думал. Просто вы были увлечены… Кстати, Безрукова ударили не бутылкой. – Колчин приподнял целлофановый пакет, внутри которого был какой-то длинный обугленный предмет. – Это ваша трость, Роман Сергеевич?

Роман казался озадаченным.

– Возможно. Где вы ее нашли?

– На месте пожара.

– Тогда, видимо, моя – кроме меня там не было хромоножек.

Колчин очень серьезно, даже сочувственно посмотрел на него и проговорил:

– В таком случае, гражданин Ахтаров, вы задержаны по подозрению в убийстве.

«Я не сплю, – вертелось у нее в голове. – Ночью все нормальные люди спят, но к тебе это, видимо, не относится. Нормальные люди едят икру на губернаторской вилле или лакают водку на коммунальной кухне. Они не впутываются в историю с трупом в пустой школе (сюжет в духе любимого Стивена Кинга). Надо было остаться в музее. Я наверняка бы сгорела вместе со старыми фотографиями и письмами, но я бы не видела, как на Романа надевают наручники (впрочем, бред: никаких наручников, просто двое оперативников по бокам)». Ей хотелось закричать. Но она молча стояла и смотрела прямо перед собой. Она не подняла головы, даже когда Ромушка прошел мимо нее – тоже не глядя по сторонам. У него были очень сухие губы, и брови резким росчерком выделялись на побледневшем лице…

Майя долго не могла решиться двинуться с места. Так долго, что на нее перестали обращать внимание, как не обращают внимания на памятник, торчащий посреди площади. Наконец она собралась с духом, на негнущихся ногах подошла к следователю и тронула его за плечо.

– А как же я?

Он слегка удивился.

– Вы еще здесь?

– А куда же мне…

– Гм… В самом деле, время позднее. Я попрошу нашего сотрудника, чтобы он отвез вас домой. И постарайтесь никуда не отлучаться из города. Завтра нам нужно будет встретиться в прокуратуре.

Ему показалось, что она не хочет уходить. Уйти – означало вернуться к себе в пустую квартиру, где только и можно, что слоняться из угла в угол, умирая от неизвестности. Пребывание тут, в полутемном школьном коридоре, где все напоминало о недавней трагедии, тоже нельзя было назвать подарком, но – здесь были люди. Поглядывающие на нее с неприязнью (задали вы нам работы в честь праздника, мадемуазель…), а то и с явным подозрением, но все же, все же…

Да, здесь она должна была чувствовать себя защищенной.

– Идите, – мягко повторил Колчин. – Завтра к девяти я жду вас у себя в кабинете. Не опаздывайте.

Она безучастно кивнула. Он проводил ее взглядом и подошел к пожилому эксперту, который что-то рассматривал на полу.

– Охранник умер здесь, – сказал эксперт. – Прямо напротив кабинета истории. Однако первый удар ему нанесли чуть дальше, за поворотом коридора. Там есть брызги крови.

– Значит, теоретически она могла не видеть…

– Кто? Эта дамочка?

– Она близорука, – пояснил Колчин. – К тому же свет в том месте не падает из окна.

– Да, но ее приятель никак не успел бы сюда добежать, пока она находилась в «историчке». Или ты полагаешь, они действовали вдвоем?

Следователь пожал плечами и, немного ссутулясь, прошел по коридору, повторяя Майин путь – от дверей кабинета, через лунные полосы в широких окнах с черными переплетами к выгоревшему музею.

– Безрукова могли убить раньше, еще до пожара. Убить и оставить тело в тупичке перед туалетами, в темноте. Потом, когда включилась сирена, труп отволокли в пустой класс.

– Да зачем? Убил – и дай деру.

– Пока не знаю. – Николай Николаевич остановился перед выбитой дверью и присел, пристально разглядывая осколки стекла на полу. Эксперт опустился рядом на корточки и рассеянно поводил по полу указательным пальцем. Подцепил погнутую оправу, оглядел ее и положил в полиэтиленовый пакет.

– Дамочка расколотила очки, – задумчиво произнес он.

– Я вижу. Собери-ка осколки и попробуй сделать анализ.

– На предмет чего? – не понял эксперт.

– Мне нужно знать, не разбилось ли здесь еще что-нибудь, кроме них.

Эксперт поднял глаза и с интересом посмотрел на Колчина.

– Что? – медленно спросил он. – Все-таки надеешься отыскать следы четвертого?