Текст книги "Хрупкое сердце (ЛП)"

Автор книги: Николь Жаклин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

– Я собираюсь провести языком по твоей татуировке, – пробормотал он, проведя губами по моему животу, – в итоге...

Тревор прижался ко мне губами, мои ноги были бесстыдно широко расставлены, я задыхалась. Губы, которые так хорошо ощущались рядом с моими, чувствовали себя бесконечно лучше, когда он ласкал меня между моими бедрами. Я мчалась к краю, пальцами впилась в одеяло подо мной и крепко зажмурила глаза, когда его рот ускользнул.

– Когда-нибудь они нам не понадобятся, – сказал он, когда мои глаза распахнулись. Он надевал презерватив на свою эрекцию, а ртом чертил узоры на внутренней стороне моего бедра. – Но пока мы будем осторожны.

– Спасибо, – прошептала я.

Он подполз к моему телу и нежно прижался губами к моим.

– И когда-нибудь ты не поблагодаришь меня за заботу о тебе, – серьезно произнес он, его слова были такими нежными, что у меня защипало в носу. – Ты просто ожидаешь этого.

Затем медленно и благоговейно он скользнул внутрь.

Мы не менялись позициями и не мчались к финишу. В первый раз, когда он был внутри меня, мы была торопливыми, но на этот раз он был медленным и настойчивым, почти как раз в этот момент, мы услышали, как дождь барабанит по крыше. Когда я кончила, он лег на меня, как теплое одеяло, превратив мои кости в желе. И когда он кончил следом за мной, я наблюдала полуприкрытыми глазами, как его лицо расплылось от удовольствия.

Вместе мы перекатились в сторону, и я прижалась ближе, пока он натягивал на нас одеяла.

– Господи, – пробормотал он, вздохнув, притягивая меня еще ближе. – На самом деле становится только лучше.

– Я не думала, что это возможно, – удивленно ответила я, глядя в потолок.

– Черт, я тоже.

Он начал смеяться, и звук был таким заразительным, что я тоже засмеялась.

– Я люблю тебя, – сказал Тревор, прижавшись губами к моему лбу.

– Я тоже тебя люблю, – ответила я, немного нервничая, хотя уже говорила это ему раньше.

– Прости за сегодняшний вечер, – пробормотал он, легко проводя рукой вверх и вниз по моему позвоночнику. – Просто предположил, что они пропустят ужин на этой неделе, потому что моя мама все еще злится на меня. Я бы не привел тебя туда, если бы знал, что они вызовут проблемы.

– Это была не твоя вина.

– Не совсем…. – Он сделал паузу. – Я не хотел, чтобы ты имела с этим дело.

– Они твоя семья, Трев, – мягко сказала я. – Это должно было когда-то случиться.

– Нет, если я могу помочь.

Я приподнялась на локте и посмотрела ему в глаза, легко прочитав в них тревогу. Тревор поссорился со своей мамой, с человеком, который, тот не раз признавался, был самым близким ему человеком на свете, и он беспокоился о том, что я чувствую. Это поразило меня.

– Мне жаль, что вы с мамой ссоритесь, – сказала я, положив руку ему на челюсть.

– Я имел в виду то, что сказал ей…

– Я знаю это.

Я снова легла и обняла его за талию, когда он вздохнул.

– С чего ты вдруг так уверена? – спросил он, его голос едва нарушал тишину вокруг нас.

– Потому что, – просто сказала я, закрыв глаза, прижавшись щекой к его груди и слушая биение его сердца. – Ты не используешь слова, чтобы ранить людей.

* * *

На следующее утро все казалось другим. Как только я услышала, что Этта проснулась в своей переносной кроватке, я выбралась из кровати и тихонько оделась, позволив Тревору поспать. Он ворочался, и я не думаю, что тот много спал.

Мне не нравилось, что я создаю такую ​​проблему между ним и его мамой, но я не собиралась становиться мучеником. Хотя знала, что лучше не думать, что, если я исчезну, для них все вернется на круги своя. Слишком много было сказано, и она слишком сильно перегнула палку, чтобы что-то исправить так легко.

– Пожалуйста, скажи мне, что ты не приготовила кофе, – хрипло сказал Тревор, входя на кухню.

– Конечно, нет, – ответила я, подавая Этте ее тарелку яичницы-болтуньи. – Даже мне не нравится мой кофе.

– Я могу показать тебе, как это делается, – сказал он, ухмыляясь, пока шаркал к кофейнику.

– Но тогда мне придется его готовить, – заметила я, раскладывая оставшиеся яйца по двум тарелкам. – Зачем мне это?

– Хороший вопрос, – ответил он. Потом подошел ко мне и нежно поцеловал. – Доброе утро.

– Доброе утро, – прошептала я в ответ.

Он взял у меня тарелки и отнес их к столу, целуя Этту в макушку, проходя мимо нее.

– Привет, Твево, – сказала Этта, совершенно не обращая внимания на изменение динамики.

Мы позавтракали в дружеской тишине и взяли собаку на утреннюю прогулку, но не успели в город на утренний фильм, как планировали, потому что у нас появилась неожиданная компания.

– Дерьмо, – пробормотал Тревор, пока мы смотрели, как его родители приближаются по подъездной дорожке.

Я не вторила его чувству, но я его почувствовала. Плащ непобедимости, который носила прошлой ночью, рассеялся в свете дня, и я внезапно почувствовала себя очень незащищенной, даже несмотря на то, что Тревор стоял рядом со мной. Знать, что ты кому-то не нравишься, – неприятное чувство, а знание того, что ты ничего не можешь сделать, чтобы изменить его мнение, делает его еще хуже.

– Этта, – сказала я, подзывая ее к себе, когда она двинулась к подъездной дорожке. – Отнеси Коди на траву, чтобы он не поранил лапы о гравий.

Мое оправдание, чтобы она ушла от бабушки и дедушки, было неубедительным, но, к счастью, оно показалось ей разумным, и она нетерпеливо позвала Коди, направляясь к стене дома.

– Если они скажут что-нибудь дерьмовое, отведи Этту в дом, – тихо сказал Тревор, когда его родители вылезли из внедорожника. – Я не думаю, что смогу сохранять хладнокровие.

– Да, сможешь, – ответила я, успокаивающе кладя руку ему на спину.

К тому времени, как Майк и Элли добрались до нас, мои руки были скрещены на груди, а Тревор так напрягся, что я боялась, что он сорвется.

– Прости, – сказала его мама, не утруждая себя приветствием. – Я не хочу ссориться с тобой.

Тревор немного смягчился – я могла судить об этом по его плечам под фланелевой одеждой, – но он не сказал ни слова, только кивнул.

– Мне тяжело со всем этим, – сказала Элли, покусывая щеку изнутри и переминаясь.

– Она хочет сказать, что знает, что ты взрослый и сам принимаешь решения. И мы поддерживаем вас во всем, что вы делаете, – твердо добавил Майк.

– Я не хочу потерять еще одного из моих мальчиков, – сказала Элли едва слышным шепотом.

– Этого никогда не должно было случиться, – ответил Тревор.

Все замолчали, не зная, что еще сказать. Элли извинилась, и Тревор смягчился, но не пытался продолжить разговор. Он также не пригласил своих родителей внутрь.

– Я люблю тебя, – наконец, произнесла Элли, шагнув вперед, чтобы крепко обнять Тревора.

– Я тоже люблю тебя, мама, – сказал он, обнимая ее за плечи.

Когда он больше ничего не сказал, она улыбнулась ему рассеянной улыбкой и вернулась к машине, оставив его отца стоять с нами на подъездной дорожке.

– Я очень сожалею о прошлой ночи, – сказал мне Майк.

– Все в порядке, – ответила я.

– Ну, нет, – сказал он, наклонив голову. – Это не так. – Мужчина посмотрел на Тревора. – Но мы семья, и семья сплочается в трудные времена.

– Это может занять у меня время, – честно сказал ему Тревор.

– Понятно. – Майк посмотрел на Этту и увидел, как она присела, чтобы что-то сказать Коди. – Но мы бы хотели видеть вас время от времени.

– Я позвоню маме позже на этой неделе, – уступил Тревор. – Это лучшее, что я могу сделать на данный момент.

– Хорошо. – Кивнув на прощание, Майк повернулся и пошел обратно к машине.

Я смотрела, как они уезжают, с кислым чувством в животе, которое только усиливалось, пока Тревора обнимал меня за плечо.

– Ты должен оставить это, – сказала я, удивив даже саму себя.

– Что?

– Ты должен отпустить… – повторила я. – Просто отпусти.

– Нет, – ответил он – Это так не работает.

– Может быть, так и должно быть, – сказала я, пожимая плечами, когда он уставился на меня. – Послушай, я не думаю, что мы станем лучшими друзьями. – усмехнулась я Тревору, – но это твоя мама. Это бабушка Этты. Жизнь слишком коротка, чтобы таить обиды.

Думала, что пожалею об этих словах, как только их произнесла, но этого не произошло. Я была на выигрышной стороне этого сценария. Мое место в жизни Тревора не обсуждалось, и знание этого заставило меня безумно спокойно относиться ко всей ситуации.

– Я поработаю над этим, – сказал Тревор. Он поцеловал меня и пошел в дом.

Я не сразу последовала за ним, подумав, что, может быть, ему нужно немного времени для себя, но через полчаса уже отморозила задницу снаружи и загнала Этту и Коди в гостиную. И резко остановилась, когда обнаружила Тревора, сидящего посреди комнаты с коробками и гигантским зеленым мешком, разложенным вокруг него. Сумку я узнала – не конкретно эту, а вообще.

– Что делаешь? – спросила я, подхватывая щенка прежде, чем он успел попрыгать по мусору своими грязными лапами.

– Я… – Тревор замолчал, глядя на то, что разложил. – Ты права. Жизнь слишком коротка, чтобы таить обиды.

Его глаза встретились с моими, и мы долго смотрели друг на друга.

– Давай, Генриэтта, – тихо пропела я – Время кино в комнате дяди Трева.

Отправив щенка в его конуру, я прижалась к Этте в постели Тревора, пока она не уснула на середине фильма. К счастью, она устала и не нуждалась в моем внимании, потому что мои мысли все еще были в гостиной с сумкой, на которой было имя Генри. Взяв Этту на руки, я отнесла ее к переносной кроватке и уложила.

Потом вернулась в гостиную.

– У пацана было много порно, – сказал Тревор, немного посмеиваясь, хотя его голос был хриплым от слез. – Возможно, у него были проблемы.

– Ах, да? – ответила я, осторожно обходя различные вещи, когда рискнула пройти дальше в комнату. – Нашел что-нибудь еще?

– Грязные носки, – сказал он, указывая на пару коричневых носков в углу. – Некоторые письма, которые он получил от моих родителей, крышки от бутылок, одежда и тому подобное.

– Ты нашел то, что искал? – спросила я, позволяя ему усадить меня к себе на колени, когда подошла к нему достаточно близко.

Тревор долго молчал, уткнувшись лбом в изгиб моей шеи.

– Я надеялся получить записку или что-то в этом роде, – наконец, признался он. – Но ничего нет.

– Извини, – ответила я, протягивая руку, чтобы провести рукой по его затылку.

– Все в порядке, – сказал он, тяжело вздохнув мне в шею. – Я знал, что ничего не будет. Единственный раз, когда Генри думал наперед, был день, когда он оформил эти страховые документы на твое имя. Я просто разберусь с этим дерьмом, а затем передам его своим родителям без порно.

– Ты не хочешь оставить что-нибудь из этого? – спросила я, глядя на маленькие значки и знаки отличия, которые должны были быть на униформе. Там было множество мелочей, как будто Генри постоянно их терял и покупал новые. Как ни странно, когда его вещи были собраны, их снова нашли.

Странно было видеть, что жизнь Генри сводится к небольшой куче всякой всячины. Я думала о времени, которое провела с ним, о ночах смеха и выпивки, о ранних утрах, когда он шел за мной в душ, хотя я опаздывала, о его ухмылке и о том, как он запрокидывал голову, когда смеялся. Мои глаза слезились. Я никогда не любила Генри, но он был хорошим другом и подарил мне Этту. Я всегда буду благодарна ему за это.

– Нет, мы можем отложить кое-что для Этты, – сказал Тревор. – Но я получил то, что хотел, когда было прочитано завещание Гена, и я пришел, чтобы найти тебя.

– Странно, как все происходит, не так ли? – тихо спросила я, прислонившись спиной к груди Тревора и рассматривая маленькие кусочки жизни Генри, разложенные на полу.

– Да, так и есть. – Он поцеловал меня в шею, затем прошептал мне на ухо. – Ты собираешься остаться со мной?

Я тяжело сглотнула и кивнула, сразу же почувствовав облегчение вместо ожидаемой паники.

– Хорошо. Ты еще любишь меня?

– Я люблю тебя, – подтвердила я, повернувшись, чтобы посмотреть Тревору в глаза. – Но мне нужен душ, ты не поверишь.

В уголках его глаз появились морщинки, когда он понял, что я пытаюсь пошутить.

– Слишком поздно, – сказал он. – Ты больше не можешь прятаться.

Как ни странно, я даже не хотела.

* * *

Мы провели день, играя с Эттой и щенком, которого она начала называть своим. Я не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя настолько укоренившейся на одном месте. Наши квартиры и дома всегда казались мне остановкой, мы никогда не оставались там надолго. Даже дом моего отца казался временным, пока я снова не встала на ноги. Дом Тревора был другим. Это было похоже на место, где мы могли провести всю свою жизнь, где Этта могла покрасить свою комнату в любой цвет, который она хотела, и когда-нибудь пригласить своих друзей на ночевку.

Я была счастлива. Искренне.

Вот почему после того, как ужин был убран и Тревор прижался к Этте на диване, я надела куртку и взяла ключи от машины.

– Куда, по-твоему, ты идешь? – спросил Тревор, дразняще перегнувшись через спинку дивана, чтобы схватить меня.

– У нас очень мало туалетной бумаги, – сказала я с гримасой, заставив его рассмеяться.

– Я могу съездить, – сказал он, двигаясь так, словно собирался встать с дивана.

– Нет, все хорошо. – Я положила руку ему на плечо и наклонилась, чтобы поцеловать. – Очень интересно хоть раз поехать одной.

– Я иду, – сказала Этта, поднимаясь с того места, где только что лежала.

– Нет, мы отпустим маму, пока мы смотрим фильм, – ответил Тревор, притягивая ее к себе на колени.

– Нет, я тоже иду.

– Я думаю, у нас есть мороженое, – прошептал Тревор, немедленно подавляя ее протесты.

– Я скоро вернусь, – пробормотала я, выскользнув из комнаты до того, как Этта снова начала ныть.

У меня заурчало в животе, когда я отъехала от дома. Мне не хотелось лгать Тревору, но я знала, что если скажу ему, куда направляюсь, то он либо попытается остановить меня, либо захочет пойти со мной. Мне нравилось, что он так защищал нас, но мне нужно было сделать это самой.

Я никогда раньше не была в доме родителей Тревора, но знала, что смогу найти его методом исключения. На участке дороги, окаймляющем территорию, было всего три подъездных пути, и я уже побывала на двух из них. Было довольно трудно ориентироваться в темноте, тем более, что все подъездные пути были такими длинными и извилистыми, но, в конце концов, я поняла, что нашла нужное место, когда увидела машину Элли, припаркованную перед красивым одноэтажным домом.

Меня немного трясло, поэтому я спрятала руки в карманы, как только постучала в дверь. В глуши было так тихо, что я могла слышать звук телевизора в доме и топот шагов, приближавшихся к тому месту, где я стояла. Когда Майк открыл дверь, его брови удивленно приподнялись.

– Привет, Морган, – поздоровался он, делая шаг назад, пропуская меня внутрь. – Что тебя привело?

– Привет Майк. – Я попыталась улыбнуться ему, но нервы превратили это в гримасу. – Элли здесь?

– Конечно. – Майк заколебался и посмотрел мимо меня. – Трев с тобой?

– Нет, только я, – тихо сказала я.

Он закрыл за мной дверь, не говоря ни слова, затем почесал подбородок. Через мгновение он кивнул.

– Она вернулась в мастерскую, – сказал он, кивнув в сторону коридора. – Я покажу тебе.

Элли сидела за длинным столом, заваленным клочками бумаги и фотографиями. Она была так поглощена тем, над чем работала, что не сразу подняла глаза, когда мы подошли к дверям. К тому времени, когда та прекратила свои действия и подняла глаза, Майк уже ускользнул – или спрятался в укрытие – и я была единственной, кто стоял там.

– Да? – спросила Элли ровным голосом.

У меня были подготовлены все эти ответы, когда она спрашивала, почему я здесь, или обзывала меня, или выгоняла меня из своего дома, но у меня не было ничего запланированного для такого рода приема.

– Гм. – Я сжала кулаки в карманах пальто.

– Я занята кое-чем…

– Почему вы меня ненавидите? – спросила я, и ее пренебрежительные слова вызвали у меня небольшое отношение. – Вы даже меня не знаете.

– И чья это вина? – спросила она, бросая бумагу на стол.

– Вы шутите, верно? – выпалила я – Я пыталась познакомиться с вами. Я пригласила вас к себе домой.

– Тогда настроила моего сына против меня.

– Я этого не делала, – выдавила я.

– Спасибо, – сказала она снисходительно.

– Если это то, что, по-вашему, произошло, мне очень жаль. – Мой голос был более чем приятным, хотя мне хотелось развернуться и уйти прямо из этого дома.

– Это все?

– Я думаю, что мы начали не с того… – попыталась начать я, но остановилась, когда она фыркнула.

– Я уже сказала, что сожалею и все прояснила, – ответила она.

Мне понадобилось все, чтобы не сорваться на нее. Я никогда ничего не делала этой женщине, и, похоже, у нее были серьезные проблемы со мной. Я просто этого не поняла. Подумала уйти, но только на секунду.

– Послушайте, – сказала я, прислонившись к дверному косяку, как будто собиралась задержаться там на какое-то время. – Я здесь по одной причине.

– У меня больше нет свободных сыновей, – пробормотала она. Это был удар ниже пояса, но я приняла его.

– Я люблю Тревора, – сказала я тихим, но сильным голосом. – И он обожает вас.

Элли взмахнула рукой в ​​воздухе, как будто ей было все равно, что я говорю, но не остановила меня.

– Я не понимаю, почему вы так расстроены из-за нас, но надеюсь, что мы сможем пройти мимо этого. Не ради себя – я могу справиться с чем угодно, – но ради Тревора и Этты.

– Не смей… – практически прорычала она, вставая на ноги.

– Мама, – рявкнул Тревор, напугав меня. Я оглянулась через плечо и увидела, что он идет по коридору с мрачным выражением лица.

– Трев, – сказала я, положив руку ему на грудь, когда он подошел ко мне. – Как ты узнал, что я здесь?

– Тяжело ходить по магазинам, когда забыла сумочку дома, – сказал он, все еще глядя на маму

– Хорошо, что место Этты все еще в моем грузовике, иначе мне пришлось бы идти пешком, и тогда я бы очень разозлился.

– Иди домой, – пробормотала я.

– Ни единого шанса.

– Знаешь, я рада за тебя, – сказала Элли своему сыну, ее губы дрожали от волнения.

– Это действительно хороший способ показать это, – ответил Тревор.

– Ты не знаешь, как это было. – Она поднесла руку ко рту и покачала головой – Он был моим ребенком.

– Я знаю это, – мягко сказал Тревор.

– И вдруг он исчез, – прохрипела она

– Но потом мы узнали, что у него есть собственный ребенок. У моего ребенка родился ребенок. – Она всхлипнула, и мои глаза начали слезиться.

Не имело значения, какой ужасной она была, или любила она меня, или не любила. В тот момент она была матерью, и я была матерью, и я даже не могла понять, какую боль она, должно быть, испытывала.

– Но этот ребенок был так далеко, – сказала она едва слышным голосом. – И с матерью, которая, похоже, не особо интересовалась нами.

Я хотела поспорить, но не стала. Это была ее история.

– Я так беспокоилась об Этте, так беспокоилась о том, все ли с ней в порядке, что, возможно, видела некоторые вещи, которых там не было, – сказала она, встретившись со мной взглядом. – Я прошу прощения за это.

Я кивнула.

– Но я думала, что мы с этим разобрались, – сказала она, подняв руки в жесте. – Я не понимаю. После этого мы были на связи, и все, казалось, было в порядке.

– Все в порядке, – тихо ответила я.

– Тогда почему ты не сказала мне, что была в городе? Почему не позволила нам увидеть Этту? К чему вся эта секретность и шныряние с моим сыном? – Ее глаза обратились к Тревору – Ты знал, что то, что ты делаешь, было неправильным. Вот почему ты это скрывал.

– Нет, – сказал Тревор, перебивая ее. – Я знал, что тебе это не понравится. Это единственная причина, по которой я не говорил с тобой об этом. Все знали, ма. Каждый.

– Ну, – сказала она, и ее лицо побледнело от шока, – это приятно знать.

– Я люблю тебя, – сказал Тревор. – И никогда не хотел, чтобы тебе было больно или грустно. Ей-богу, мама, я понятия не имею, почему у тебя такие проблемы с Морган.

– Я не знаю, – в отчаянии закричала его мама. – У меня никогда не было….

– Тогда какого хрена? – спросил Трев, заставив меня в шоке взглянуть на него. Я никогда не слышала, чтобы он так с кем-то разговаривал.

– Я ревновала, – наконец, призналась Элли, отворачиваясь от нас. – Это все, что было. Завидовала и боялась.

– Чего? – в замешательстве спросил Тревор.

– О, – со слезами на глазах икнула Элли. – Все, наверное. – Она невесело рассмеялась. – Я завидовала тому, что она провела время с Генри, возможно, больше времени, чем я за последние несколько лет, и что у нее была маленькая частичка его в Этте.

Ее слова поразили меня, как тонна кирпичей, и если бы думала, что она позволит мне, я бы обняла ее. Боже, я с самого начала была так озабочена тем, как она относилась ко мне, что проигнорировала боль, которую она испытывала после смерти Генри. Я предполагала, что она все еще переживает потерю, но никогда не думала о том, как ее боль выглядела в реальной жизни.

– А потом, после того, как ты встретил ее, ты начал вести себя по-другому, – сказала Элли, печальная улыбка растянула ее губы, когда она вытерла слезы на щеках. – Ты перестал так часто приходить, перестал рассказывать нам о своей жизни. Все, что я могла видеть, это то, что ты ускользаешь, и я знала, что это было из-за этих отношений, которые у вас двоих начались.

– Мама, – мягко сказал Тревор. – Ты же знаешь, что я никогда не уйду далеко.

– Знать и верить – две разные вещи, – ответила Элли. Она посмотрела на меня, стыд наполнил ее глаза.

– Дело никогда не было в тебе, Морган. Я думаю, ты молодец. Но… ты, кажется, просто попала в самую гущу событий.

– У меня никогда не было возможности сказать вам, как я сожалела о Генри, – сказала я. Теперь, когда своими глазами увидела, какую боль она испытывала, мне пришлось признать это, прежде чем я смогла сказать что-то еще. – Я не могу представить, что бы я делала, если бы потеряла Этту.

На моих глазах Элли как будто увяла. Ее руки закрыли лицо, плечи покатились вперед, и душераздирающий всхлип разорвал комнату.

– Мне очень жаль, какой ужасной я была, – сказала она, беря себя в руки.

Тревор проскользнул мимо меня и обнял маму руками, положив щеку ей на макушку, пока раскачивал их взад-вперед. Я смотрела на них всего мгновение, прежде чем повернулась и пошла обратно по коридору.

– У тебя все получилось? – спросил Майк, когда я нашла его на полу в гостиной, играющим с Эттой. Он сказал это легко, как будто уже знал ответ.

– Думаю, да, – сказала я с легким вздохом. Потом села на край дивана и улыбнулась, когда Этта протянула руку мимо Майка, чтобы украсть часть его деталей Лего.

– Это хорошо, – сказал он, перехватывая детали, которые Этта украла, и кладя их обратно в свою стопку.

Мы больше не разговаривали, пока ждали выхода Тревора и его мамы. Даже Этта молчала, пока играла. Когда, наконец, услышала шаги в коридоре, я повернула голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как Тревор вытирает ладонями глаза. Увидев, что я смотрю, он улыбнулся.

– Все хорошо? – спросила я, вставая, чтобы обнять его за талию.

Он кивнул и наклонился, чтобы прошептать мне на ухо:

– Моя мама попросила нас остаться на ужин, и у меня не хватило духу сказать ей, что мы уже поели. Все хорошо?

– Я немного проголодалась, – прошептала я в ответ.

– Я люблю тебя, – сказал он чуть громче, когда поцеловал меня в висок.

Я осталась в кольце его рук, еще не совсем готовая отстраниться.

– Я тоже тебя люблю.

– Я тоже люблю тебя, – вмешалась Этта, даже не отрываясь от своих блоков.

КОНЕЦ