Текст книги "Хрупкое сердце (ЛП)"

Автор книги: Николь Жаклин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– Щенок! – Этта кричала снова и снова, пока я не открыл ворота.

– Господи, – пробормотала Морган, когда Коди, спотыкаясь, вывалился во двор, а Этта опустилась на четвереньки, повторяя за ним. – Я не должна была давать ей спать последние пару часов.

– Спорно, – пошутил я – Слушать, как она капризничает в замкнутом пространстве, или сидеть на заднее крыльцо и позволь ей бегать со щенком. Я бы выбрал щенка.

– Наверное, ты прав, – хихикнула она, улыбаясь и глядя в мою сторону.

Поскольку она согласилась остаться на некоторое время, мы ходили вокруг друг друга. Я сидел на ее кровати и смотрел, как она собирает вещи, давал советы и вообще доставлял себе неудобства, но едва прикоснулся к ней еще раз перед тем, как уйти прошлой ночью в свой отель. Этим утром я едва успел поздороваться, прежде чем мы отправились в путь, и с тех пор у меня не было ни минуты наедине с ней.

Морган села на ступеньки заднего крыльца, пока Этта гналась за Коди по траве, и я улыбнулась тому, что она сделала. Свет на заднем крыльце отражался от ее светлых волос, но ее лицо было в тени, что делало ее похожей на какой-то призрак.

– Ты выглядишь измученной, – заметил я, вытягивая руки над головой. – Я собираюсь открыть дом.

Как только она кивнула, я поспешил назад и начал заносить все наши сумки на крыльцо. У меня был только один чемодан, а у Этты и Морган было три, и они были большими. Я надеялся, что это означает, что Морган планирует задержаться на какое-то время, но я не спросил ее, когда раньше видел их в ее машине. Часть меня хотела просто сказать ей, что я хочу, чтобы она осталась на неопределенный срок, но другая часть, более умная, знала, что, если я надавлю на нее, она даст отпор. Я выбирал свои сражения.

– Они еще бесятся? – спросил я, высунув голову из задней двери через несколько минут.

– Ты просто напугал меня до чертиков! – прошипела Морган, задыхаясь от смеха. – Боже мой, здесь, в глубинке, темно.

– У тебя есть свет на крыльце, – заметил я, немного поддразнив ее.

– Единственная лампочка – это не то же самое, что уличные фонари через каждые пятнадцать метров, – возразила она, выходя во двор. Она взяла Коди и схватила Этту за руку, помогая ей подняться по лестнице. – Здесь откровенно стремно.

– О, мы вернулись к ругательствам?

– Я пытаюсь, хорошо… – оправдывалась она, слегка качая головой. и протягивая мне щенка. – Иногда они выскальзывают. Это все влияние моего отца.

– Я поговорю со Стэном.

– Ой. – Она рассмеялась, заводя Этту в дом. – Пожалуйста, сделай это. И дай мне посмотреть.

Как только закрыл за ними дверь, я обернулся и увидел лицо Этты, сморщенное самым милым образом, которое я когда-либо видел в своей жизни.

– Я не устала, – сказала она упрямо.

Я прикусил щеку изнутри, чтобы не улыбнуться.

– Я проснулась, и я счастлива. – Она широко ухмыльнулась, демонстрируя полный рот молочных зубов.

– Это правильно? – спросила Морган, весело склонив голову набок.

– Верно, – ответила Этта, сморщив нос.

– Мама устала.

Этта пожала плечами и посмотрела на меня.

– Дядя Трев тоже устал, – сказал я ей, кивнув.

– Коди не устал.

Я кашлянул, чтобы скрыть смех, который не мог больше сдерживать. Щенок уже совсем обмяк и похрапывал у меня на руках.

– Кино? – спросил я у Морган краешком рта.

Она кивнула и последовала за мной в гостиную, где я был рад видеть, что Ани действительно прибралась. Если не ошибаюсь, она даже натерла кофейный столик.

– Тревор, – позвала Морган, остановившись перед диваном и уставившись на чемоданы прямо за дверью. – Тебе не нужно было их приносить.

– Это заняло две секунды, – ответил я, пожав плечами. Мне не хотелось придавать этому большого значения, но относился к словам Стэна как к Евангелию. Удивительно, но было очень приятно вмешаться и помочь, когда другой человек этого не ожидал. В какой-то момент Морган заметит, что я делаю, и был уверен, что ей будет что сказать по этому поводу. Пока не настало время, я просто собирался продолжать делать для нее что-то всякий раз, когда у меня будет возможность.

Я сел на диван с Коди, пока Морган переодевала Этту в свежий подгузник и пижаму. Несколько минут спустя мы все устроились, по телевизору шел фильм о принцессах, а Этта подползала ко мне все ближе и ближе. Я не был уверен, пыталась ли она приблизиться ко мне или к щенку у меня на коленях. Немного откинувшись назад, я поднял руку над ней и положил ее на спинку дивана, чтобы провести пальцами по затылку Морган.

По мере того как женщина, которую я любил, все больше и больше расслаблялась в моих объятиях, я усиливал давление на ее шею, массируя ее, пока практически не начал держать ее голову в своей ладони. Этта уснула менее чем через полчаса после начала фильма, но мы с Морган не двинулись со своих мест на диване. Мы просто сидели, тупо глядя в экран телевизора, а щенок и малышка мирно спали между нами.

– Не могу поверить, что ты уговорил меня приехать сюда, – сказала она через некоторое время тихим голосом. – У меня есть миллион вещей, которые я должна сделать в Сакраменто.

– Ты уже сожалеешь об этом? – спросил я, поворачивая голову в сторону, чтобы посмотреть на нее.

– Вообще-то нет, – ответила она, уголки ее губ приподнялись. – Я очень рада, что мы здесь.

– Я тоже, – признался я, нежно сжимая ее затылок. – Думаешь, останешься ненадолго?

– По крайней мере, достаточно долго, чтобы твоя мама навестила Этту, – полушутя сказала она.

Напоминание заставило меня сдержать гримасу. Моя мама до сих пор не вышла на связь, и Морган понятия не имела, насколько все на самом деле плохо. Я рассказал ей об этом споре, когда впервые появился у нее дома, но с тех пор мы его не обсуждали. Боялся реакции Морган, когда она узнает, что моя мама не разговаривает со мной из-за наших отношений. Ей не нужна была дополнительная причина, чтобы оттолкнуть меня; она прекрасно справлялась с этим сама.

– Если ты останешься дольше, я приготовлю тебе кофе утром, – пообещал я, запуская пальцы в ее волосы.

– Завтрак?

– И обед, – согласился я. – Даже ужин.

– Трудно от такого отказаться.

– И не надо. – Ее лицо было освещено синим и зеленым от света телевизора, и я не мог не провести большим пальцем по изгибу ее щеки. Она была так прекрасна, даже когда закатывала на меня глаза.

– Наверное, мне следует уложить ее в постель, – прошептала она, меняя тему, как всегда.

Меня это не беспокоило, как раньше. Я не был уверен, было ли это из-за обстановки или из-за того, как ее глаза задержались на моем лице, но узел в моем животе, который обычно появлялся, когда она шарахалась от меня, отсутствовал.

– Я ее отнесу, – ответил я, упуская момент.

В ту ночь я даже не возражал лечь спать один. Дом казался живым впервые с тех пор, как я въехал в него. Когда разделся и залез под простыни, я услышал, как Морган тихонько поет Этте через холл.

– Этта, малышка, ты заснула, пора отдохнуть. Завтра ты можешь играть весь день. Коди спит, и дядя Тревор спит, так что лучше всего поспать.

Я ухмыльнулся в темноте.

Глава 18

Морган

– Пришло время тебе позвонить мне, – сказал я в трубку, наблюдая, как Этта плещется в луже на заднем дворе Тревора. – После того, как ушла как овца.

– Прости, – ответила Миранда, раздраженно вздохнув. – Но я не хотела ввязываться в это с тобой.

– Ты могла бы хотя бы записку оставить.

– Ну да, – проворчала она. – Но я об этом не думала.

– Слишком занята сваливая тайком со всем своим земным имуществом? – спросила я.

– Я взяла только рюкзак, – сухо ответила она. – Остальное хранится в папином гараже.

– Я смотрела там!

– Я положила его вместе с рождественским дерьмом, чтобы ты не нашла улики.

– Я видела все, что у тебя есть, – парировала я. – А я бы и не рылась.

– Ты бы так и сделала, – возразила она, немного посмеиваясь. – Мне просто нужно было выбраться из этого дома, понимаешь?

– Да, я поняла, – ответила я. Потому что много думала об этом во время долгой поездки на север и не могла винить сестру за ее желание сбежать. Но то, как она это сделала, меня все равно раздражало. – И все же, Фрэнсис?

– Ты единственная, кому он позволяет это дерьмо, – пробормотала она в ответ. – Ты знаешь, что это правильно?

– Да-да, – сказала я, закатывая глаза. – Он любит меня, бла-бла-бла.

– Он не совсем то чудовище, которым ты его выставляешь.

– Я не думаю, что он монстр, – отрезала я. Этта взглянула на меня, и я улыбнулась сквозь стиснутые зубы, чтобы успокоить ее. – Я просто не думаю, что он достаточно хорош для тебя.

– Ну да, вам просто придется иметь дело с этим, – ответила она.

– Скажи, что ты шутишь. – Тишина на другом конце линии дала мне ответ. – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

– Я могу с этим справиться, – наконец, сказала она. – Кроме того, у тебя нет времени для разговоров.

– Что это значит?

– Где ты сейчас? – спросила она, посмеиваясь – Дай угадаю. Где-нибудь в дебрях Орегона?

– Ты сначала позвонила папе? – возмущенно спросила я.

– Я знала, что получу лучший прием, – ответила она.

– О, держу пари. Он спускает тебе с рук все.

– А с тобой по-другому?

Я пожала плечами, хоть она и не могла меня видеть.

– Итак, ты у Тревора, – сказала она, нараспев. – Как дела?

– Мы только вчера приехали сюда, – ответила я, подтягивая колени, чтобы натянуть на ноги огромную толстовку с капюшоном. – До сих пор все было хорошо.

– А где ты спала?

– В гостевой, любопытная.

– Какого черта ты это сделала?

– Потому что я гость?

– Не строй из себя дуру.

– Потому что, – выдавила я. – Он не сделал ни шагу.

– И?

– Так что, я думаю, он ждет.

– Что, замужество? Вы, ребята, уже сделали дело….

– Я не знаю.

Я вздохнула и откинулась на спинку стула, на котором сидела.

– Сегодня утром он приготовил кофе и блинчики, а потом ушел на пару часов на работу. Он поцеловал меня на прощание, но это было довольно платонически.

– Я не могу представить, чтобы эти губы были платоническими в чем-либо.

– Не воображай вообще его губы, – приказала я.

– Успокойся, тигрица, – ответила она – Ты же знаешь, что мои вкусы больше склоняются к длинноволосым байкерам.

– Не напоминай мне.

– И что? – спросила она. – Вы просто друзья?

– Нет. – По крайней мере, в этом я была уверена. – Он сказал своей семье, что хочет жениться на мне.

– Чего-чего? – практически закричала она.

– Без шуток.

– Немного поторопился, да?

– Я не думаю, что он был полностью серьезен.

– Тревор похож на парня, который говорит то, что не имеет в виду?

– Нет.

– Что ж.

– Ага.

– Чем ты планируешь заняться?

– Понятия не имею, – призналась я. Мысль о том, чтобы выйти замуж за кого-то, приводила меня в ужас. Черт, мысль о том, чтобы просто жить с кем-то, приводила меня в ужас. Брак был грандиозным, эпическим изменением жизни.

– Он любит тебя, – мягко сказала Миранда. – Это много…

– Я знаю.

Я смотрела на Этту во дворе, испачкавшуюся до чертиков и счастливую, какой я ее никогда не видела. Это могла быть наша жизнь – мужчина, дом, собака, бесконечный двор, где можно играть – это могло стать нашей реальностью, если я просто протяну руку и возьму это.

– Ты любишь его? – спросила Миранда.

– Откуда я знаю?

– Ты знаешь, – мгновенно ответила она.

* * *

В тот же день Этта и я поехали в город с Тревором, чтобы купить продукты и одежду для Этты, чтобы она могла носить ее на улице. Я слишком поздно поняла, что ее леггинсы и теннисные туфли не созданы для загородной жизни. К тому времени, как она вошла внутрь, чтобы принять теплую ванну, все было безнадежно запачкано глиной, смешанной с грязью вокруг дома.

По словам Тревора, ей нужны были резиновые сапоги и джинсы, если она собиралась быть деревенской девушкой, и, поскольку после беспорядка, который она устроила ранее, у нее осталась только пара сандалий, я с благодарностью приняла эту идею. Вот так мы и оказались в обувном отделе местного магазина, примеряя ботинки на двухлетнем ребенке, который не хотел участвовать в этом процессе.

– Этта, какие тебе нравятся?

– Я люблю печенье, – ответила она.

– Я знаю, – ответила я, усаживая ее на скамейку в пятнадцатый раз. – Но ты уже получила печенье, и теперь пришло время для ботинок. Какие ботинки тебе нравятся?

Она не удосужилась ответить, когда я засунула ее ноги в розовые сапоги принцессы.

– Мне нравятся такие, – сказала она, указывая на другую пару, как только я надела ей на ноги розовые сапоги.

– Вот, пожалуйста, – сказал Тревор, протягивая мне зеленые крокодиловые сапоги, на которые она указывала.

Я сменила ботинки и помогла Этте слезть со скамейки, хотя она снова и снова доказывала, что может сделать это сама. Пройдясь туда-сюда несколько раз, она снова указала на розовые сапоги.

– Мне нравятся такие.

– Я думала, тебе нравятся зеленые? – спросила я, теряя терпение. Не знаю, зачем я вообще спросила ее мнение. Ей два, всего. Ей было бы все равно, если бы я каждый день одевала ее в костюм обезьяны.

– Мне нравятся такие, – повторила она, указывая на сапоги принцессы.

– Хорошо.

Я сняла с нее зеленые сапоги и начала надевать ей сандалии, когда начался настоящий ад.

– Нет, мне нравятся эти, – вскричала она, снова указывая на сапоги принцессы – Мне нравятся такие!

– Я знаю, – ответила я, пытаясь успокоить ее.

– Нет этих. – Она топала ногами, пытаясь сбросить сандалии.

– Генриэтта, – прошипела я, тщетно пытаясь заставить ее перестать брыкаться, как сумасшедшую. – Перестань.

– Мне нравятся такие!

– Господи, – пробормотала я, вставая. Мое лицо горело от огорчения, когда я встретилась взглядом с Тревором.

– Бери ботинки, – сказал он спокойно.

Затем без лишнего шума поднял Этту на руки и вынес из обувного отдела. Я схватила сапоги с полки и бросила их в тележку, следуя за ними. К тому времени, как я догнала их, Этта уже замолчала.

– Вы все взяли? – спросил Тревор, подходя к очереди на кассе.

– Да. – Я наклонилась к нему, но Этта смотрела в другую сторону, поэтому не могла видеть выражение ее лица.

– Думаю, я напугал ее, – сказал Тревор, точно увидев мое замешательство. Она остановилась, как только я начал идти.

– Мне очень жаль, – пробормотала я.

Он не позволил мне заплатить и был так милостив ко всему этому, что к тому времени, когда мы добрались до его грузовика, я была так смущена, что была готова заплакать. Быстро пристегнув Этту к ее сиденью, он повернулся ко мне, но ничего не сказал. Вместо этого он закрыл дверь Этты и взял мое лицо в свои руки.

– Ей два года, – мягко сказал он, мило улыбнувшись мне. – Не напрягайся.

– Ты все равно купил ей эти дурацкие сапоги, – выдавила я.

– Ей два года, – повторил он. – И у меня такое чувство, что она заснет до того, как мы покинем парковку.

– Так неловко, когда она это делает, – призналась я, положив руки ему на бока – Все смотрели.

– Никто не обращал внимания.

– Типа, Боже, какая ужасная мать, – продолжила я, как будто он ничего не говорил. – Почему она не может контролировать своего ребенка?

Тревор расхохотался и наклонился, чтобы крепко поцеловать меня в губы.

– Тот, кто так думает, никогда не имел двухлетнего ребенка, – сказал он, снова целуя меня. – А теперь садись в грузовик, и я загружу наши сумки.

– Я могу помочь, – возразила я.

– Грузовик, Морган, – сказал он, игнорируя меня, и начал складывать сумки в ящик для хранения в кузове грузовика. – Поторопись, скоро начнется дождь.

Он переместился, когда я попыталась протянуть руку мимо него, преднамеренно толкнув меня своей задницей, пока продолжал разгружать тележку.

– Иди.

* * *

В течение следующих нескольких дней была рутина. Тревор готовил нам завтрак по утрам, прежде чем уйти на работу, как и обещал, но обед и ужин готовила я. Я чувствовала себя нехорошо, позволяя ему прислуживать нам, особенно когда он отказывался позволить мне платить за продукты. Но, честно говоря, мне нравилось делать что-то для него. Я на удивление легко вжилась в роль домашней прислуги и не могу сказать, что мне это не нравилось, даже несмотря на то, что это было чертовски странно.

Этта и я обычно проводили день, играя со щенком и гуляя под дождем по территории. Мы никогда не заходили так далеко, чтобы терять из виду дом, но каждый раз находили новые места для исследования. Собственность Тревора была великолепна, и, Иисус, она приятно пахла, особенно после дождя. Там, в глуши, все казалось чистым и свежим.

К сожалению, утром перед тем, как Тревор ушел на работу, он сбросил маленькую бомбу в центр нашего идиллического мира с реальностью. Мы не видели никого с тех пор, как приехали, и у меня возникло ощущение, что Тревор попросил их ненадолго отлучиться. Я была очень благодарна за отсрочку, когда мы устроились, но, похоже, легкий визит подходил к концу, и все должно было стать немного сложнее.

Семья Тревора всегда ужинала вместе по пятницам. Это была своего рода традиция, которая продолжалась годами. Он отнесся к этому очень хладнокровно и ясно дал понять, что нам не нужно идти, что я ценила. Однако я не могла придумать причины для отказа, кроме чистого эгоизма.

Итак, вместо того чтобы взять Этту на прогулку в тот день, я была занят уборкой и приведением нас в презентабельный вид. Я высушила и завила волосы впервые за несколько недель, одела Этту в подходящий наряд, упаковала сумку с подгузниками, чтобы позаботиться о любой чрезвычайной ситуации, и удостоверилась в том, чтобы мы были готовы к тому времени, когда Тревор вернется домой.

– Черт, – сказал он, усмехнувшись, увидев, что мы сидим на диване. – Как мне так повезло?

– Я знаю, – ответила я, вставая и поворачиваясь. – Я действительно принимала душ сегодня.

– Да? – пошутил он, подойдя вплотную. И фыркнул. – Да, ты это сделала.

Я рассмеялась и толкнула его в грудь.

– Я не воняла.

– Ну, – буркнул он, растягивая слово, как будто не соглашаясь.

Этта выбрала именно этот момент, чтобы встать и немного покрутиться.

– Я в перо трусиках, – гордо сказала она.

Тревор посмотрел на меня, ища разъяснений.

– Перьевых, – пробормотала я, фыркнув, пока Этта танцевала – Я понятия не имею, почему она так гордится своими подгузниками, но мне кажется, что в какой-то момент это станет проблемой.

– При условии, что мы сможем отучить ее от этого до того, как она пойдет в детский сад, – ответил Тревор с притворной серьезностью. – Думаю, мы в безопасности.

– От твоих уст да Богу в уши, – сказала я, воздевая руки в мольбе.

Быстро переодевшись из рабочей одежды, Тревор повел нас к своему грузовику. Ночи становились холоднее с тех пор, как мы прибыли, и у меня было ощущение, что скоро станет довольно холодно. Наши дни исследований подошли бы к концу, если бы я не купила нам зимнюю одежду.

– Мы едим у моих тети и дяди, – сказал Тревор, съезжая с подъездной дорожки. – Они прямо по дороге.

– Я помню, – пробормотала я.

Я нервничала из-за того, что снова всех увижу, и не очень-то ждала ужина, но, похоже, Тревор был напряжен даже больше, чем я. Внешне он не нервничал или что-то в этом роде, но было что-то в том, как он держал себя, что заставляло меня нервничать. Я не могла описать вибрацию, которую получала от него, поэтому ничего не сказала об этом во время короткой поездки, но продолжала внимательно наблюдать за ним.

Через несколько минут мы проехали мимо кучи машин к парадной двери дома его тети и дяди. Я знала, что у них большая семья, но прогулка мимо всех этих машин действительно убедила меня в этом, без шуток.

– Привет, – поприветствовала нас Ани, как только Тревор провел меня через парадную дверь. – Приятно видеть вас снова.

– Нам тоже, – сказала я, следуя примеру Тревора, когда он снимал ботинки. – Как Ариэль? Она хорошо спит?

– К сожалению, нет, – с сожалением ответила Ани. – Но на два часа больше, чем раньше, так что я просто буду благодарна за это.

– Угу, – пробормотала я.

В этот момент по коридору пробежали трое маленьких мальчиков разного возраста, крича Тревору. Как только они добрались до него, они начали оборачиваться своими маленькими телами вокруг его туловища, и с выражением чистого ужаса Этта практически выпрыгнула из его рук, пытаясь добраться до меня.

К счастью, я поймала ее как раз перед тем, как она выпала из его рук.

– Мальчики, – твердо сказал он, опершись о стену. Мальчишки мгновенно замолчали и выжидающе посмотрели на него

– Морган, это Келлер, Гэвин и Ганнер. Это мальчики Шейна и Кейт.

– Привет, ребята, – сказала я, безуспешно пытаясь заставить Этту разжать мертвую хватку на моей шее. – Это Этта.

Они поздоровались со мной и Эттой, но очень быстро потеряли интерес, продолжая карабкаться на Тревора. Я спокойно наблюдала, как он слушал каждую из их историй с полной сосредоточенностью и отвечал вопросами, которые показывали, что он слушал. Мы медленно вышли из прихожей в гостиную, где Ани и Абрахам сидели на диване напротив другой женщины.

Как только женщина повернулась, чтобы что-то сказать Тревору, я узнала ее.

– Привет, Трев… – Ее глаза расширились, когда она увидела меня и Этту. – Святое дерьмо, ты здесь!

Она радостно вскочила с дивана и подошла обнять. В этом тоже не было ничего неудобного или неловкого. У меня была свободна только одна рука, но я использовала ее, чтобы обнять ее в ответ.

– Приятно снова видеть тебя, – сказала Кейт, как будто мы были старыми друзьями, и не прошло десяти лет. – Классно выглядишь.

– Ты тоже, – ответила я.

– Ха! – рассмеялась она. – Кажется, я не мыла голову неделю.

– Я сделала это только сегодня, потому что мы шли сюда, – призналась я, рассмешив ее еще больше.

– Ну, не считай нужным делать это в следующий раз, – сказала она, подводя меня к небольшой группе кресел. – Ужин в пятницу вечером не представляет собой ничего особенного.

– Однажды ребята вернулись с охоты прямо перед ужином и подошли к столу, пахнущие полными задницами, – добавила Ани со смешком. – Лиз даже не сказала ни слова, она просто перенесла все их тарелки на заднее крыльцо.

– О, Боже, – со стоном сказала Кейт. – Я помню это.

– В том году мы заполнили морозильник, – отметил Абрахам.

– Совершенно не имеет значения, – ответила Ани, примирительно похлопав его по колену.

– Привет, Кэтти, – поздоровался Тревор, наконец, высвободившись из рук маленьких мальчиков.

Она встала и крепко обняла его, пробормотав что-то, чего я не могла расслышать ему на ухо. Он кивнул, но когда отстранился, я ничего не могла прочесть в выражении его лица.

– Ребята, вы летели? – спросил он, садясь рядом со мной.

– Конечно, – ответила она. – Это дороже, но помогает мне сохранить рассудок. – Кейт посмотрела на меня и печально улыбнулась. – У меня пятеро детей. Автопутешествия – это самое худшее.

Я ничего не говорила, пока разговор шел вокруг меня. Между ними были легкие отношения, что было видно по тому, как они дразнили и ссорились. Мне это понравилось. Это напомнило мне о том, каково это было, когда мы с Мирандой тусовались с мальчиками Дэнни и Лоррейн.

– Я слышала, у меня здесь внучатая племянница, – крикнула тетя Тревора, входя в комнату.

– Морган, я не уверена, помнишь ли ты меня. Я Лиз. – Она протянула руку и тепло пожала мне руку.

– Конечно, я вас помню, – ответила я с улыбкой. – Это Этта.

– Привет, Этта, – сказала Лиз, немного наклоняясь, чтобы видеть лицо Этты. – Здесь как-то ошеломительно, не так ли? Впрочем, ты к этому привыкнешь, а когда будешь готова, в другой комнате игрушки.

Этта не ответила, но слегка улыбнулась, сжав во рту большой палец.

– Иногда ей требуется время, чтобы привыкнуть, – сказала я извиняющимся тоном.

– Ой, я ее не виню, – сказала Лиз, усмехнувшись, и снова выпрямилась – Мы шумная компания.

Она ушла почти так же быстро, как и пришла, заверив всех, что ужин почти готов и ей не нужна помощь. Когда Лиз вышла из комнаты, вошла маленькая девочка и забралась Тревору на колено. Все тело Этты напряглось, пока она смотрела, затем расслабилось. Малышка была очарована той, кто, как я поняла, была старшей дочерью Кейт.

– Привет, я Сейдж, – сказала она, представившись мне, как только села.

– Я Морган, а это Этта, – ответила я, немного покачивая Этту у себя на коленях. – Сейчас она решила притвориться застенчивой.

– Я не виню тебя, – заговорщицки сказал Сейдж Этте. – Это держит этих надоедливых мальчиков подальше.

– Мальчики прочь, – согласилась Этта, чуть наклонившись к Сейдж.

– Но у нас есть игрушки в другой комнате, – сказала Сейдж, пожимая одним плечом. – Если захочешь поиграть.

– Я играю, – ответила Этта, полностью садясь.

– Все хорошо? – спросила меня Сейдж.

– Это как раз по ту сторону стены, – сказал Тревор, указывая подбородком на комнату с игрушками.

– Со мной все в порядке, – ответила я, позволяя Этте слезть с моих колен.

Она вышла из комнаты вслед за Сейдж, даже не оглянувшись.

– Дети странные, – со смехом сказала Кейт. – Как так можно легко заводить друзей?

– Понятия не имею, – сказала я, качая головой.

Разговор начался снова, и вскоре я стала его частью. С семьями Харрис и Эванс было легко быть рядом, как я помнила с детства. Было облегчением узнать, что я нервничала без причины.

Полчаса спустя я чувствовала себя довольно хорошо во всей этой компании, когда я воспользовалась ванной и вымыла руки. Этта хорошо проводила время, семья Тревора была очень гостеприимна, и я не чувствовала себя не в своей тарелке с первых нескольких минут в доме. Но я почувствовала себя так, будто меня сбила машина, когда я вышла из ванной и услышала разговор, происходящий между Тревором и его родителями. Должно быть, они прибыли сразу после того, как я ушла в ванную.

– Ты же знаешь, что тебе всегда рады, – сказал Майк. – Просто все немного разволновались…

– Я не был взволнован, – ровно ответил Тревор. – И мама была довольно ясной.

– Я была просто расстроена, – сказала Элли. – Я не понимаю, как ты можешь так говорить о своем брате.

– Как что? Как будто он был человеком? Как будто он был подлецом, который бросил свою дочь и не оглянулся?

– Тревор, – предупреждающе сказал Майк.

– Я любил его так же сильно, как и ты, но не собираюсь притворяться, что он святой.

– Никто не просит тебя об этом, сынок.

– Все это из-за этой женщины? – спросила Элли, заставив мое горло сжаться. – Что на тебя нашло?

– Мы что, собираемся притвориться, что никто из нас не был зол на Генри, когда мы узнали, что он сделал? – устало спросил Тревор.

– Так ты оправдываешься? – спросила Элли, ее голос смягчился. – Потому что ты злишься на него?

– Господи Иисусе, мама, – с отвращением произнес Тревор. Они все еще не заметили меня в конце коридора. – Я влюблен в Морган. Сказать, что это как-то связано с Генри, все равно что сказать, что «Гиганты» выиграют Суперкубок, потому что вчера Брам решил надеть оранжевую футболку.

– Я думаю…

– Нет, – оборвал ее Тревор. Элли стояла ко мне спиной, поэтому я не могла видеть выражения ее лица, но я никогда не забуду выражение лица Тревора, когда он оборвал ее. – Это закончится сейчас. – Он взглянул на отца, который был на удивление молчалив. – Я влюблен в Морган. Она веселая, добрая и упрямая, как черт, и в какой-то момент я хочу создать с ней семью. Мама, можешь злиться из-за этого, если хочешь, но я прямо сейчас говорю тебе, – он сделал паузу, глубоко вздохнув, – что ты не выиграешь. Все, что ты сделаешь, это лишь гарантируешь, что я не подпущу тебя ни к ней, ни к Этте. Генри сделал достаточно – эта семья больше не подбросит им еще какого-либо дерьма.

Должно быть, я наделала шума, потому что, как только Тревор закончил говорить, его глаза встретились с моими, и он поднял руку в моем направлении.

– Ты готова идти, детка? – спросил он. – Думаю, мы вернемся на ужин в другой раз.

Тревор подошел ко мне и обхватил мои длинные пальцы своими, затем провел меня мимо своих родителей, убедившись, что является прочным барьером между нами. Если бы он спросил, я бы сказала ему, что ему не нужно этого делать. Я не боялась их.

В какой-то момент между тем, как он сказал им, что любит меня, и его отказом слушать хоть слово, которое они могли сказать, у меня словно вырос этот странный барьер, из-за которого мне казалось, что ничто не может меня коснуться. Я спокойно схватила сумку Этты и сунула ноги в туфли, а Тревор взял ребенка, и менее чем через две минуты мы вышли из парадной двери и пошли к грузовику. Мы забрались, не говоря ни слова, и вместо того чтобы ехать домой, Тревор направился в город.

Только когда он заказал нам гамбургеры и картошку фри в небольшой забегаловке, я, наконец, обрела голос.

– Я люблю тебя, – сказала я, как только он откусил большой кусок своего гамбургера. – Знаю, наверное, сейчас самое дерьмовое время, чтобы сказать тебе это, после всего того, что произошло с твоими родителями, но…

Он уронил гамбургер и обвил рукой мою шею, и когда тот поцеловал меня, его вкус был как соус тысячи островов, которым они полили его гамбургер, и немного лука. Но это не имело значения. Его губы были одновременно мягкими и требовательными, когда Тревор прижался ими к моим, а рукой крепко сжал мою шею, обеспечив якорь, в котором я до этого момента не осознавала, что нуждалась.

– В любое время самое подходящее время сказать мне это, – сказал он мне в губы.

Мы оторвались друг от друга, когда Этта начала пинать спинку сиденья, а затем быстро съели наши обеды. Дорога обратно к дому, казалось, заняла два часа, а чтобы Этта уснула, как только мы добрались туда, потребовалось еще тридцать минут. В конце концов, однако, я оказалась посреди спальни Тревора, практически дрожа, когда он снял с меня рубашку через голову.

– Мы действительно должны все обсудить, – сказал Тревор, его руки дрожали, когда он скользнул ими вниз по моим рукам, а затем вверх по бокам. – Это было бы мудро. – Он смотрел на мою грудь, и я не могла понять, говорит тот со мной или с самим собой. – Но если я не окажусь внутри тебя в ближайшее время, то могу полностью потерять контроль.

– Ну, я бы не хотела, чтобы ты его потерял, – мягко поддразнила я, потянувшись вперед, чтобы потянуть за подол его футболки.

– Видишь, ты шутишь, – сказал он, стягивая рубашку через голову. – Пока я стою здесь, боюсь, что потеряю сознание.

Я рассмеялась над его серьезным выражением лица.

– Я не шучу, – сказал он, расстегивая переднюю часть моих джинсов. – Это было чертовски долго.

– Так чего же ты ждешь? – спросила я, стягивая штаны на бедра.

– Я пытаюсь насладиться моментом, – ответил он, одновременно избавляясь от собственных джинсов и боксеров.

– Можем ли мы насладиться этим потом? – с надеждой спросила я.

С рычанием он наклонился вперед и перекинул меня через плечо, заставив меня истерически расхохотаться, когда он затопал к кровати и бросил меня на нее. Прежде чем он успел поставить колено на матрас, я уже стягивала с себя трусики и отбрасывала их. Потом потянулась назад, чтобы расстегнуть лифчик, но к тому времени, когда я смогла его снять, его рот уже был на мне через кружево, заставляя меня стонать.