Текст книги "Даринга: Выход за правила (СИ)"

Автор книги: Ника Ракитина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Глава 17

Аурора проснулась и, завернувшись в шкуру, выбралась из закута. В горле першило, глаза слезились. Она споткнулась о Фенхеля и свалилась бы в очаг, если бы антрополог ее не удержал.

– Осторожнее надо быть!

– Я бы не споткнулась, если бы вы тут не лежали! Отпустите уже меня!

Фенхель послушно разжал руки.

– Спасибо. Где тут можно умыться?

– Там, – он указал на отнорок-кладовую. – Позвольте, я проведу. Чтобы избежать жертв и разрушений.

Госпожа Бьяника хотела ядовито ответить, но только громко чихнула. Антрополог бережно подхватил ее под локоть.

– Так-так… И что тут у нас? – он наклонился над ручьем и стал плескать Ауроре в лицо воду.

– Это все мех. Или дым. Или… вообще все, – Аурора вырвалась и стала яростно умываться в ледяном ручье, словно стараясь стереть с себя все следы ночевки в дикой землянке.

– Как они вообще тут живут?! – воскликнула она яростно, осознав, что снова видит мир ясно, а внезапное недомогание прошло. Антрополог пожал узкими плечами:

– Да вот как-то… живут.

Он смотрел, улыбаясь, но как-то так, что Аурора дернула мех повыше, почти до шеи. Рыкнула:

– Костюм мой принесите!

Фенхель, усмехаясь, кивнул и вышел. Издали до Бьяники донесся его дерзкий голос:

– Помогите начальству, Люб. Там что-то по вашей части.

Чтобы взбодриться, врач сунул голову в ручей, отжал короткие волосы и подступил к Ауроре со сканером, параллельно расспрашивая о симптомах скоротечного недомогания. Возвышаясь над ней – большой, широкий, надежный.

Прижал к плечу инжектор.

– Антигистаминное. Похоже на аллергию, индивидуальная реакция на… что-то. Или на стресс. С нами такого не было. Возьму ворс, мох, головешки на анализ. Если такое повторится – немедленно известите меня.

Аурора кивнула и телепатически связалась с инженерной группой «Твиллега», дав задачу изменить конфигурацию защитных полей охранных киберов так, чтобы они прикрывали объекты не только зонтиком, но и снизу. Забрала у Фенхеля свой костюм и попросила заняться завтраком.

После еды антрополог с Селестиной отправились разыскивать дроны, Люб, увязался за ними. Аурора уселась на траве, чтобы просмотреть с наладонника вчерашнее видео. Риндир пристроился за ее спиной.

– До чего же она похожа на хатифнатта, – сказал штурман задумчиво, глядя на увеличенное изображение ваймы.

– На кого?

– Были такие существа в милой детской книжке о Муми-троллях: как привидения с лапками. Боятся вибрации и обожают электричество. Только эта выше и с девушкой схожа. А вот лица тоже нет.

– Торус, – вызвала антрополога Аурора. – Проверьте остаточную статику в той ольхе, где вайпа стояла.

– Кто стоял? Где?

– Вайпа. В тех кустах за моей спиной. Ну та белая. Призрак, привидение… Сами у Селестины спросите, что это такое.

– Сделаю, – Фенхель отключился.

– Может, она просто смотрела в другую сторону. Или укрылась с головой.

Риндир возразил:

– Не похоже. Дрон ее облетел до того, как связь с ним оборвалась. О, а это я бегу, – потыкал он пальцем в экран. – И… Сьялан! Я хочу это развидеть. Выражение «давит жаба» никогда больше не будет для меня фигурой речи.

На видео сгусток, похожий, на шаровую молнию, вырвавшись из земли, стремительно раздувался, обретая вид пупырчатой жабы-исполина с выпученными зенками, и прыгал на Аурору. Сочащаяся по шкуре слизь, плоские лапы с перепонками, язык, нежно пытающийся обвить ей шею… Затем искаженное лицо Фенхеля, летящий светящийся череп – и взрыв.

– Три секунды, – Бьяника замедлила видео, сосредоточившись на бегущей строке. – Три секунды…

– Кто ж знал, что он горящим черепом в жабу запустит, – сказал Риндир печально. – Регбист недоделанный.

Аурора щелчком убрала экран и обернулась к нему:

– Абранавель, вы на что-нибудь, кроме жабы, смотрели?

– Упал я некрасиво.

– Понятно. А я раньше видела психопринт. Но никогда – такой стремительный. И характер зафиксированных волн соответствует. Вы «Солярис» читали? – спросила она внезапно.

– Читал, – покаялся штурман. – Там была планета-океан. Люди ее тыкали жестким излучением, а она им материализовала гадости из их же подсознания. Вы думаете, это болото…

– Единый живой организм или колония. Возможно, с зачатками разума. И нёйд научились с ним сосуществовать без ущерба для обоих. Чисто эмпирически. И днем он не настолько активен, как ночью. Учтите, Риндир, это пока не гипотеза даже, – мрачно зыркнула на штурмана Аурора. – Предположение, озарение, которое надо проверить и перепроверить. Пошлю сюда Липата с группой физиков и биологов, пусть аккуратно разбираются.

– Но чем тогда болоту мешает Трилл? Занялся осушением? Усиленными торфоразработками?

Аурора потянулась и выгнулась, как кошка.

– Будем считать, бога Селестины мы обнаружили. Осталось уговорить ее пояснить туманное «нарушил равновесие».

Она связалась с Фенхелем:

– Что там с дронами?

– Они утонули.

– Тогда возвращайтесь.

– Уже идем.

Как выяснилось получасом позже, Селестине удалось вырвать аппараты из цепких лап трясины своей непонятной магией. Камеры уцелели и даже что-то записали. Что – предстояло расшифровать. На прочных водонепроницаемых корпусах и крестообразных лапках дронов имелись следы мелких колючих зубов.

– Это кто их так? – провела ногтем вдоль вмятин Аурора, прикидывая сопротивление материала и силу сжатия, необходимую, чтобы его преодолеть.

– Болотные черепахи.

– Опять воплощения?

Нёйд улыбнулась:

– Нет. Просто черепахи.

– Погоди, мы тут записали одну, – вывел голограмму Фенхель. Кадр был не просто удачен – уникален. Черное стремительное создание с куполообразным панцирем прыгало в воду, зажав в челюстях половинку огромной оранжевой стрекозы.

– Потом, – сказала Аурора, оторвавшись от любования. – Селестина?

– Да, старшая звездная женщина?

– Зови меня по имени. Пожалуйста, – постаралась сдержать досаду госпожа Бьяника.

– Хорошо.

Аурора присела на траву и похлопала ладонью рядом с собой, приглашая нёйд тоже присесть. Развернула перед ней снятое с дронов видео города у водопада и горы. Селестина смотрела внимательно, не выказывая удивления. Впрочем, к чему удивляться? Возможно, она сама там летала не раз и не два в виде ворона. А к объемным стремительным картинкам, возникающим над предплечьем, привыкаешь быстро. А может, нёйд принципиально не высказывала страха или восторга, чтобы позлить Аурору.

– Смотри, только это место подходит нам, чтобы вырастить Врата домой, – указала на гору Бьяника.

– Тельг.

– Это имя горы? Ну, пусть будет Тельг.

Аурора поморщилась.

– Так или иначе, мы не можем пробираться туда тайком или захватывать силой. А потому должны договориться с правителями города. Взять вершину Тельг в аренду или выкупить. Ты понимаешь, о чем я?

Селестина улыбнулась. Просто мона Лиза с картины Леонардо.

– Продолжай, старшая… Аурора.

Та прервалась ненадолго, прибегая к тем же дыхательным упражнениям, что помогли ей успокоиться накануне. Риндир хмыкал в кулак.

– Епископ Трилл показался нам достойным правителем, сильным и мудрым. С поправкой на эпоху, разумеется. Тем, с кем можно договориться. Трудно войти своим в чужой род, но он поднимается выше местечковой ненависти к чужакам, пытаясь объединить роды в одной власти и одной вере.

– И одной экономической зоне, – вклинился Фенхель. Аурора глянула на него с неодобрением. Коснулась запястья Селестины:

– Мы знаем, что тебя пытали его солдаты. Мы скорбим и негодуем об этом. Но верующие часто неверно истолковывают слова пастыря и тщатся быть усерднее его самого.

– Ты ищешь ему оправдание? Чтобы пойти на сделку? – спросила нёйд в лоб.

Госпожа Бьяника хрустнула пальцами.

– Не делай скоропалительных выводов. Поясни, какое равновесие он нарушил. Подскажи другие пути.

Селестина резко поднялась. И, бросив «мне надо подумать», исчезла за оградой. Люб, едва удержавшись, чтобы не бежать за ней, постучал себя по лбу раскрытой ладонью. Антрополог озвучил:

– И к чему был весь этот панегрик Триллу? Напрямую о нарушенном равновесии спросить было нельзя? А его солдаты так устали, пытая и убивая, а умом так и вовсе не блещут отродясь.

Плечи Ауроры опустились.

– Я ошиблась. Сформулировала неудачно. Хотела издали не торопясь зайти. Но епископ же действительно такой. С поправкой на эпоху.

– Мы тут всего ничего, а нёйд с этой поправкой всю жизнь живет. И уж явно знает о местной политике лучше нас, – Люб шумно вздохнул.

– А вот не факт. В такую эпоху многие дальше своей деревни, выпаса и ближайшего леса не выходили. А поход в соседнее село был сродни экспедиции Магеллана, – на этот раз вступился за Бьянику Фенхель.

– Я принесу Селестине извинения, – сказала Аурора.

– Не нужно, – нёйд вернулась и смотрела на сидящих гостей сверху вниз. – Трилл и вправду во многом такой, каким вы его описали. Решительный, умный, по-своему храбрый и умеющий убеждать. Но в нем есть еще стороны, видные далеко не каждому. Одни он боится и ненавидит, другие прячет глубоко. Даже от своих.

Уловила сомнение Ауроры.

– Я нёйд, ведьма. Я знаю.

– Все-таки телепатия, – удовлетворенно заметил Риндир. – Чтение мыслей, – перевел он для Селестины.

– Опосредованное. Боги слышат его и объясняют мне. Его мысли движутся вот так, – она рубанула ладонью воздух, мои – так, – ладонь повернулась к небу. Мы не можем друг друга услышать напрямую.

Люб спросил:

– А как с нами?

– Вернемся к делу, – сухо оборвала его Бьяника. Селестина раскинула перед элвилин вышивку: гора, притулившийся к ней город, водопады… Фенхель издал нечто среднее между восторженным вздохом и писком и стиснул ладони в кулаки, чтобы не вцепиться в сокровище.

– Это Тельг и Солейл.

– Гора и город, – проследила за пальцем нёйд Аурора.

– А тут Большие водопады на Небесной реке. Вы сумеете незаметно попасть вот сюда завтра на рассвете? – отметила место ведьма. Госпожа Бьяника развернула виртуальную карту, синхронизируя с вышитой. Уточнила:

– Вот сюда? На этот выступ?

Селестина согласно кивнула.

– Будем. Фенхель и я. Малую группу сложнее обнаружить. И не смотрите на меня с оскорбленным видом, Люб, Риндир, – скрипуче сказала Аурора. – Вы и без этого похода найдете себе приключений на седалище.

Глава 18

Воды падали хрустальными стенами, отражались от камней, рассыпаясь мельчайшими брызгами, и пьянящий утренний воздух насыщала водяная взвесь, горящая радугами.

Аурора с Фенхелем сидели, свесив ноги с уступа, овеваемые свежестью. Фильтры делали грохот и журчание воды слабее, но говорить вслух было невозможно. То есть, возможно, но тебя бы не услышали.

Бронекостюмы полностью сливались с окружением, но партнера можно было ощущать мысленно. Точно теплое летнее озеро с непромеренной глубиной.

– Это… величественно, – госпожа Бьяника повела рукой, точно очерчивая мир: Большие водопады, Тельг наверху и просыпающийся внизу Солейл. Воду, камни, траву, все летнее, яркое, свежее. – Эти звуки, буйство красок, хрусталь небес. Я уже давно забыла в упорядоченном мирке звездолета, что такое может быть.

– Там есть звезды.

– А тут буйный непричесанный мир. Тут всего чересчур. И это опьяняет.

– Хотите его причесать? – Фенхель мысленно улыбнулся. Точно по озеру побежали золотые узоры солнца. Аурора прикусила губу.

– Мы не пьянеем, и все же… я испытываю схожие ощущения. Я о них читала.

– Но это ведь хорошо?

На мгновение Ауроре показалось, что антрополог возьмет ее за руку, мягко стиснет запястье, удерживая в скользящем кружении ощущений: разом мощных, неправильных и желанных. Но тут огромный ворон опустился на площадку, и чувство ушло, оставив разочарование.

Селестина превратилась, и Фенхель подал ей одежду. Без раздумий нёйд вошла в водопад, элвилин – за ней.

Стена воды отгораживала высокий гулкий грот со скользкими мокрыми камнями. Приходилось двигаться осторожно. Аурора только сердито чмокала, наблюдая, как нёйд дикой козочкой прыгает с камня на камень, не опасаясь повредить босые ноги острыми гребнями. Водопад грохотал за спиной, между камнями пробивались, словно прыгали со ступеньки на ступеньку ручейки, пенились гребнями, переваливаясь через уступы, тянули за собой мусор и мелкие камешки, слизывали с бережков ряску и скользкий мох. В грубо обработанной арке прятались украшенные резьбой каменные двери. Не дав гостям толком рассмотреть изображение, Селестина прижала к дверям ладонь, и створки, грохоча, разошлись ровно на такое расстояние, чтобы мог протиснуться худой человек. Нёйд, облизнув ладонь, свободной рукой указала гостям на щель. Сама вошла последней, и невидимый механизм заставил створки снова плотно сомкнуться. Сделалось темно. Даже для острого звериного зрения элвилин. Но прежде чем они включили приборы ночного зрения, нёйд зажгла торчащий в кронштейне огрызок факела.

– За мной, осторожно. Тут ступеньки.

Эхо разнесло и усилило шепот. Гости огляделись. Селестина привела их в пещеру, едва обработанную человеческими руками. Пещера спускалась вниз неровными уступами, между которыми вилась, резко понижаясь, каменистая тропа. Потолок был высокий и неровный, а боковые стены терялись в темноте.

– Возьми пробы воздуха, – сказала Фенхелю Аурора.

– Уже.

Огонь факела дрожал, и все предметы отбрасывали долгие, шевелящиеся тени, словно живущие своей особенной жизнью. Так что при спуске элвилин больше полагались на чувство пространства и координацию, чем на зрение.

– Стой, – Фенхель придержал начальницу за локоть. На уступах справа и слева кто-то сидел. Сидел на корточках абсолютно неподвижно, только слабо колыхалась оплетавшая серые скукоженные фигуры паутина. Согнутая спина, худые руки, обхватившие подтянутые к груди колени. Из-за густой пыли не разобрать, во что одеты мумии. Только чуть взблескивают ступенчатые короны, пригибающие головы к земле.

– Жуть… – выдохнула Бьяника.

Селестина выше подняла факел:

– Дорога мертвых королей.

Дальше, сколько хватало зрения, уступы тоже были заняты, и ряд мумий медленно растворялся в темноте.

– Интересно, меня сразу проклянут, если я подберусь со сканером поближе? – громко подумал Фенхель.

– И не вздумай! – отозвалась Аурора резко.

– Но это же… это же… такая сложная система погребения! – антрополог споткнулся и раскинул руки, чтобы удержать равновесие. – Это же переворачивает все наши гипотезы о местной цивилизации с ног на голову!

Начальница поймала его за локоть, фыркнула:

– Сам, гляди, не перевернись!

– А! В бронекостюме не разобьешься.

– А Селестина?

Мумии королей уходили назад, антрополог вертел шеей так, что вполне ее мог свернуть, и госпожа Бьяника на всякий случай его локоть не выпускала. А возможно, признала она неохотно, древние короли ее просто пугали. Хотя… покойники не кусаются.

– Знаешь, – продолжил Фенхель, меня все мучило, что мы больше знаем о древних скандинавах, чем славянах. Нет, археологических находок, компьютерных моделей, реконструкций более чем достаточно, но они все искажены призмой внешних наслоений, хотя бы той же Византийской империи. Ее хитрецы, ее проповедники ловко подменяли общую картину и суть, внедрялись в чужой уникальный мир. И затерли, уничтожили то, что считали в славянах варварством. От богов до их собственного алфавита.

Он задумчиво глянул на шуршащие камешки под ногами.

– А здесь мы можем увидеть подобное развитие, не затронутое внешними факторами, вторжениями.

– Исключая нас.

– Ну, мы же не собираемся активно вмешиваться, – обезоруживающе улыбнулся Фенхель. – Из меня получился бы плохой проповедник. А вот мечта остаться здесь с экспедицией с Земли у меня определенно появилась.

– Хочешь насмешить богов – поделись с ними своими планами, – фыркнула Аурора.

– Планами не планами, а вот свои новые фото я тебе охотно покажу.

Антрополог увлекался голографической фотографией столь же страстно, сколь основной своей профессией, может, потому до сих пор не женился. Но поразмыслить об этом госпожа Бьяника не успела. Новые двери расходились еще тяжелее, чем предыдущие, гремел и лязгал механизм.

Трое вошли внутрь, и створки сомкнулись. Селестина погасила и сунула в держалку факел. Но и нужды в нем не было. Косые лучи солнца, проникая в проемы крыши, давали достаточно света для эльфийских чувствительных глаз. И даже для человеческих его бы хватило вполне. Голубовато-золотистые лучи делали воздух дымным, завершаясь где-то на уровне груди, заставляя рисунки гореть на зернистых стенах. Фенхель двинулся вдоль них, восторженно ахая, снимая все подряд. Аурора разглядела приподнятый к середине зала пол и тоже сдавленно ахнула: он представлял собой модель солнечной системы Даринги, но модель древнюю, где обитаемая планета была серединой мира. Местное солнце, другие планеты, ходящие по вытянутым орбитам луны…

Присев на корточки, госпожа Бьяника провела пальцами по кусочкам смальты, вделанным в пол, обозначающим эти самые орбиты. Ход других планет обозначали медные прутья, вдавленные в камень. Для лун – золото и черненое серебро. Для звезды – ярко начищенная, красноватая медь. Она бы давно позеленела даже в относительно сухом пещерном храме. Значит, кто-то заботился. Но чужого присутствия не ощущалось. Три ярких сияния, три жизни – они сами. Исключая мелких животных и растения.

Аурора подняла глаза:

– Это… прекрасно.

Ее чувства выдавал не только голос: сердцебиение и учащенное дыхание. Селестина медленно кивнула. И подошла к статуе в середине зала: массивной, грубой, купающейся в лучах света, падающего сквозь круглое отверстие над ее головой. Эта статуя сама была частью зала. Кто-то обработал опорный столб, придав ему мужские черты. Нагой, надежный, мужчина стоял, прикрыв глаза, держа в раскинутых ладонях то ли чаши весов, то ли луны: золотую и серебряную. Пустые чаши были слегка повернуты к наблюдателю, черненая перевесилась едва ли не до земли, и лицо статуи выражало усилие в попытке ее удержать, а мышцы бугрились на руке.

– Наши луны. Танцовщицы, – сказала ведьма. Подставила руки под исчерна-серебряный диск. Тот чуть приподнялся, и морщины на лбу статуи слегка разгладились. Будто ему сделалось легче держать груз. Аурора тщательно оглядела каменные руки: ни зазоров, ни намеков на механизм. Как у Селестины вышло хоть чуточку сдвинуть одну из них? Бьяника тоже подставила руки под край луны, нажала, но та осталась на месте.

Подбежал Фенхель, переполненный впечатлениями, точно озеро рыбками. Глаза даже через маску светились ярким зеленым огнем. Аурора приложила палец к губам. Но антрополог продолжал подпрыгивать и шептать:

– Там под каждой картиной надписи! Не надколотые таблички с законодательством и не долговые палочки! Ну хоть на минутку отойдите вы от этого мужика!

И решительно потянул начальство к стене, где под рисунками и барельефами вдавленным узором золотели острые буковки. Нёйд провела по ним рукой, и они отозвали высоким, затухающим звуком.

– Это «скана», у каждой свой голос. А я привела вас к себе домой.

Она опять подошла к центральной статуе и обняла мужчину с лунами за бедро.

– Информаторий, святилище, школа – все это будет верно. Мы становимся здесь собой, настоящими. Мы уходим и возвращаемся, неся в себе сладость меда и горечь полыни, выкладывая на стенах новую песню. Тридцать плясов назад вайпы принесли сюда мальчишку: жалкого, полуголого, отравленного стыдом и страхом.

Селестина откашлялась, словно охрипнув.

– И тогда полынь перевесила в первый раз.

– Это был епископ Трилл?

– Будущий, – ведьма кивнула. – Нёйд были добры к нему, но скукоженная душа продолжала бояться и ненавидеть свой дар. Вернее, свой-то он навидел, потому что тот позволял Триллу подняться к власти и мести. Но быть нагим перед другими он не хотел. И придумал себе Судию, отлив в него свои страх и ненависть.

– Такой сильный… э-э… ведьм? – неудачно пошутил Фенхель.

– Мы все сильны, – отозвалась Селестина. – Каждый человек рождается с даром любопытства и желания познавать мир. И менять его в лучшую сторону. Дар ВЕДАТЬ. И дар творить. Но у многих, постепенно, по многим причинам этот дар гаснет. Нёйд всегда очень мало. А Трилл осознанно решил его погасить почти у каждого, кроме себя. Присвоил себе право сохранять или отбирать. И пугать этим даром, будто он – это что-то постыдное. Будто магия – ужас и вред.

Фенхель уселся на постамент, привалившись спиной к ногам статуи:

– Погоди-погоди, я не все понимаю. Вайпа – это тот белый призрак, что в кустах стоял, когда госпожа Бьяника ночью гуляла по болоту? Та, что выходит к дождю. К похищенным младенцам она каким боком?

– Трилл не мог быть младенцем, – возразила Аурора. – Ему сейчас порядка двадцати восьми-девяти… То есть, тридцать схождений Танцовщиц… весна и осень… Пятнадцать оборотов Даринги вокруг солнца назад ему было где-то четырнадцать. И подросток вот так дал уволочь себя какой-то вайпе?