Текст книги "Даринга: Выход за правила (СИ)"

Автор книги: Ника Ракитина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Глава 25

Веревки извивались перед взглядом, точно две змеи, и прикасаться к обеим было противно. Где-то на краю осознания Риндир пытался понять, почему именно в такие образы отлилось подсознание. И даже почти ухватил, откуда этим символы взялись. Но лишь почти. Они манили и не давались, просто издевались над ним. В ярости штурман задел рукой ограду, и послышался звон. И Риндир с удивлением разглядел у себя на руке латную перчатку. Рыцарь, надо же. Счас вот будет ходить, изнывая под тяжестью и гремя плохо пригнанными доспехами. А коня не дали, между прочим…

Ограда глухо запела, и затихла лишь тогда, когда в ворота, оказавшиеся от штурмана справа, выглянула привратница. Выйдя из сторожки, скрытой деревьями. Просунула голову в капюшоне между воротинами, связанными массивной ржавой цепью. Была старуха – судя по медленной неловкости движений – в плаще, как у епископа, только не так сильно украшенном. Золотого шитья было с гулькин нос, а ткань под ним казалась вытертой и серой.

– Чего гремишь? Ты к кому? Знаешь, сколько отстучать нужно?

– В смысле?

– Палку видишь? – привратница ткнула в било перстом. – Для каждого в этой обители особенный бряк. Я не могу позвать ту, сигнала которой ты не знаешь.

– Для каждой свой позывной?

– Вроде того, – мотнула головой старуха. – Так кому стучать?

– Лишь бы не на кого.

– Языкастый рыцарь, – старуха вытерла рукавом одутловатое лицо, на миг показавшееся из-под капюшона. – Ступай себе. Ты нам не нужен. И Бранни твоей здесь нет.

– А я и не к ней. Ангейра позовите, – ляпнул он.

Старуха словно бы опешила. Стояла, держа опухшие руки перед грудью, полным телом заполняя и почти разрывая плащ.

– Не зови его, – прошамкала она наконец. – Они с королевой Бледной на охоту уехали. Ох, и озлобится госпожа, если ты станешь его звать.

Ворота хлопнули, едва не прищемив Риндиру ногу. И самого его потянуло, словно пробку из бутылки, и выплюнуло из сна в серенький, робкий, едва теплящийся рассвет. Он вернул на место подушки и одеяла и, приняв облик сокола, устроился на спинке кровати дожидаться пробуждения Бранвен. Люба ему не хватало. Несмотря на все шуточки и подколки, он бы помог Риндиру привести мысли в порядок. «Пора бы ему и вернуться», – подумал штурман. И мягко коснулся разума друга – пока не окликая, а просто проверяя, где он, в каком состоянии и не помешает ли ему телепатический контакт.

– Да не сплю я. Спасателей жду, – горестно отозвался Люб. Риндир поспешно мысленно оглядел его дородную фигуру: ран и повреждений нет. И Бранни еще не проснулась.

– Что у тебя?

– Тебе вежливо или правду? – отозвался Люб.

– Давай по существу.

– Если по существу – ты не поверишь. Долетел благополучно. К Селестине подкатить сумел не на камеру – пока Липат сотоварищи образцы грузили. И спросил в лоб, может ли она обнаружить и поднять наверх тело Ангейра, как для Фенхеля дроны из болота подняла. Потому как есть у нас твердая уверенность, что Бранни епископу никакая не сестра. И тело короля необходимо, чтобы удостовериться.

– И?

– И получил от нёйд мягкий ненавязчивый совет держаться от Гай Йолед как можно дальше, потому как там находится чистое, ничем не разбавленное зло.

– Селя чем-то свои слова обосновала? – спросил Риндир и отвлекся, потому что Бранни шумно вздохнула, сводя рыжие бровки к переносице. Но не проснулась, а только повернулась на бок, обнимая одеяло.

– Все было чересчур уж туманно, а я давить не стал, – отозвался Люб. – Там произошла катастрофа, как я понял. Обитель нёйд, построенная на крышке карстовой пещеры, в одночасье провалилась в озеро. Самое загадочное, что ведьмы – с их тонким чувством окружающего мира – не смогли это предсказать. Спаслись буквально единицы. Со временем… озеро превратилось в болото. А в окрестностях – пока там еще кто-то жил – ходили упорные слухи, что в такую же бурную, дождливую и ветреную ночь, как во время затопления, поселок нёйд поднимается на поверхность. Можно слышать звуки била и видеть огни. И даже самих нёйд издали. Распухших – как и положено утопленникам. Ну и запах соответствующий.

– Я бы предположил, что там вырываются болотные газы, – отозвался Риндир, стараясь не увязать в паршивой мистике, так остро напоминающей его сны. – Возможно, болотные огоньки принимают за огни. Их зовут «свечками покойников», название само по себе заставит дрожать, как заячий хвост. А один, другой заплутал, утонул спьяну, подавшись на них – вот тебе и жуткая легенда.

– Возможно. Но ведь я не дурак и не пьяный?

Риндир засмеялся. Дурак в космосе не выживет, а элвилин не пьянеют. Такая вот у них физиология.

– А почему ты спрашиваешь?

– А потому что я не послушался Селестины. Полетел на Гай Йолед. Аэрофото– и видеосъемку произвести, присмотреться к болоту с высоты птичьего полета, разведать аккуратненько, что там творится. Сканером пройтись и даже может – дурень наивный – обнаружить кости Ангейра и его погони. А под болотом оказалась аномалия неизвестной природы. Отрубившая флаеру тягу. Я совершил аварийную посадку и сбежал, а флаер с добычей Липата медленно тонет хвостом, как немецкий самолет второй мировой. Один из моих предков нашел такой в болоте через шестьдесят лет после войны, целенький, и скелеты в форме. Не, я знаю, что в болоте все сохраняется идеально, но как подумаю, что кто-то на глубине тридцати метров будет наш флаер изучать…

– Не выдумывай.

– Может быть, – Люб глубоко вздохнул. – Я сказал Альву, чтобы второй флаер рядом с болотом не садился, лучше пешком дойду. Для биолога здесь, конечно, рай. Но людей нет. Совсем.

– И тайная обитель не всплывала?

– Нет. Ночь полнолунная, без ветра, явно не подходила для утопленников, – на полном серьезе сообщил ему Люб.

– Ну ладно. Держись там, – отозвался Риндир. – Я на связи.

Поймал себя на подленькой мыслишке, что после утопленного флаера его нападение на епископа в глазах Ауроры не будет считаться таким уж большим прегрешением. И в сердцах, досадуя на себя, чакнул клювом, разбудив юную королеву. Наскоро сообщил Ауроре, что у него все в порядке, надеясь, что это сойдет за утренний отчет, пока Бранни моргала из-за края одеяла, и полностью сосредоточился на ней. Жалея, что между ними нет мысленной связи и внушить девушке чувство безопасности он не может. Но тут она сбросила одеяло, и Риндир увидел такую широкую улыбку, что она озарила все углы низкой сумрачной спальни. Светлая рука с обкусанными ногтями потянулась к соколиному крылу:

– Рыжий… Как он обещал. Значит, правда! Все правда…

Смеясь и плача, Бранвен запустила пальцы в соколиные перья, стараясь все же не сжимать слишком сильно. Риндир даже смутился от этой ласки.

– Ты мне не снишься? Не снишься, да?

Бранни полоснула ногтем по предплечью и побледнела, закусывая губу – боясь, что ее вскрик услышат снаружи. Облизала алую полосу. Заморгала.

– Я Бранни. А ты – Рыжий? Как тебя звать? Ой, ты, видимо, голодный…

Поставила две миски на подоконник. В одну налила воду, во второй лежали сухие, сморщенные ягоды. Риндир воду глотнул, а изюм игнорировал.

– Прости, прости, пожалуйста. Я сейчас.

Она влезла в платье и безрукавку, заправила рыжие волосы под чепец – и в спальне сразу стало темнее. Протянула соколу согнутый локоть. Риндир сердито хлопнул крыльями. Снова уселся на спинку кровати, демонстративно запустив в нее когти. Отодвинулся, показывая Бранни глубокие царапины. Соображала королева быстро. Ножом откромсала кусок одеяла, обмотала им предплечье, туго затянув веревками. И опять подставила соколу. Риндир перелетел и устроился на этой импровизированной перчатке.

– А теперь тихо…

Бранни, стараясь не скрипнуть, отодвинула засовы. Плечом надавила на дверь и выглянула в щелку. Риндир острым слухом слышал пыхтение и скрип амуниции – стражники под дверью в опочивальню епископа все так же бдили. Внизу тоже кто-то ходил. В остальном в башне стояла тишина.

И тут Бранни запела. Без слов. Вибрирующий звук напоминал урчание кошки, веером разносясь перед ней, накрывая коридор волной мягкой сонливости. Риндир тоже ощутил ее и едва не сунул голову под крыло. Вовремя удержался, чтобы не сжать посильнее когти, чтобы не упасть во сне. Он вспомнил: Бранвен пела так, когда убаюкивала стражу перед побегом матери. Только сейчас голос стал ниже и сильнее. Так и представлялось, как кони замирают в стойлах, куры в гнездах, а кухарки на кухне роняют на стол скалки и головы. А может, штурман прикорнул-таки на минуточку.

Девушка подула ему в перья и поцеловала в голову, заставив проснуться окончательно и мучительно покраснеть – мысленно. И понесла, но не вниз по лестнице, а вверх. И где-то на середине вместе с ним нырнула в узкую щель тайного хода, ведущего вон из дворца.

– Одна из загадок решилась…

– Что? – удивленно отозвался Люб.

– Извини. Я ненароком с тобой связался. Королева несет меня…

– Несет меня лиса за темные леса… Стоп! – проорал друг. – Ты о чем это сейчас? Как несет?

– Я в соколиной форме, сижу у нее на предплечье. И идем мы туда, где я видел на горе ее встречу с Триллом в прошлый раз. Замок здесь тоже с секретом. И секрет этот епископ не знает, а то бы давно все пути для бегства королеве перекрыл.

– Потом мне все расскажешь. В подробностях, – грозно отозвался Люб. – И в птичьей форме больше суток не застревай, это опасно. Понял?

– Не застряну, – Риндир звонко рассмеялся. – Потому как кушать очень хочется.

Впрочем, проблему с едой он скоро решил.

На горе было солнечно, ветрено и просторно. Шелестел вереск, пересыпались мелкие камушки, ящерицы грелись на желтых камнях. А внизу, под горой, оглашенно рокотали водопады. Казалось, их брызги долетали даже сюда, радужной взвесью вися в воздухе и опадая на шапки вереска вместе с росой. Тропинка между голыми камнями тоже была влажной – и скользкой. Но Бранвен уверенно ступала по ней, и ясно было, что девочка прекрасно знает дорогу.

Остановились они у малютки-родника, пробивающегося между каменными обломками и тонкой струйкой стекающего вниз, теряясь в траве, которая здесь была особенно густой и зеленой. Пахло зеленью и мокрым пеплом – на плоском камне чуть подальше от родника виднелись отчетливые следы кострища.

Королева подкинула сокола в воздух, Риндиру пришлось замахать крыльями и взлететь, прервав дрему, вызванную недосыпом и свежим воздухом. Сама же Бранвен стала собирать прутики для костра.

– Похоже, нас ждет завтрак на траве, – сказал сам себе Риндир. – Если я этот завтрак добуду.

Он внутренне поморщился, опасаясь, что девочка станет жалеть добычу, плакать и бояться вида крови. Конечно, можно поохотиться и съесть ее не у королевы на глазах. Но ведь нечестно оставлять ее голодной. Изюмом делилась все-таки.

– Язва ты, Риндир. Ладно, будет ли «птичку жалко», опытным путем проверим.

И заложил круг над вершиной Тельг, высматривая подходящую добычу.

Глава 26

Епископа из святилища переносить не стали – боялись повредить ему на узкой кривой лестнице. Составили скамьи, завалили шкурами, И Трилл лежал на боку, поддерживая ладонью голову, локтем упираясь в подушки. Лицо его было открыто, и госпожа Бьяника не знала, радоваться ли этому, как знаку высокого доверия, или рассматривать как угрозу и близкую гибель – тем более, что охрана стояла по всем углам.

– И чего он возлежит, как томная барышня? – мысленно с насмешкой спросил Фенхель, и Аурора поняла, что скорее злится на антрополога, чем опасается Трилла. – Не так уж он и сильно ранен на колчаковских фронтах.

– На него напали в полном стражников замке, в святилище его бога. И убийца странным образом исчез. Тут задергается любой.

– Мужику тридцать лет. Считай, полжизни за спиной. И в анамнезе убийств десятка полтора. Не считая тех, что совершались по его приказу.

– Тем больше поводов дергаться, – прошипел Аурора. Трилл вяло шевельнул свободной рукой:

– Подойдите.

Последовали положенные речи о вечной благодарности за спасение, и что не иначе Судия ниспослал торговым гостям вещий сон и руководил ими, заставляя поднять тревогу и искать епископа здесь, в уединенной часовне, а что подлый убийца ускользнул, так это не их вина… Аурора едва не зевнула. Последние несколько часов были суматошными, и поспать ей не удалось. А пришлось убеждать стражников и управителя, что ее сон действительно вещий, что епископ лежит в крови наверху и ждет помощи. Служба колебалась – без позволения Трилла в святилище входить запрещалось, пусть даже там пол проваливается. Но здравый смысл возобладал.

Внутри было вовсе не так кроваво, как причитала Аурора, но сон и не обязан точно повторять реальные обстоятельства. А рана на спине епископа имелась. И сам он то ли спал беспробудно, то ли был без памяти. Чужеземных гостей тогда в ротонду не пустили, призвали только сейчас.

И госпожа Бьяника с жадным интересом разглядывала как саму капеллу, так и худое тело Трилла под шкурами и юношеское, почти невинное лицо с пухлыми щеками и прозрачными глазами, затянутыми поволокой боли и… смирения?

– Бедный мальчик. Какой невинный у него взгляд.

– На нас смотрит государственный эгрегор. Рассуждает: наградить или перемолоть.

В шутке Фенхеля была доля истины. Епископ выгнал слуг и врачей и призвал секретаря. Тот появился с навощенной доской подмышкой, одутловатый, одышливый – толстяку тяжело дался подъем по лестнице. За ним шел мальчишка с корзинкой и странной конструкцией – плоской длинной деревяшкой, равномерно утыканной деревянными же гвоздями.

Мальчишке бросили подушку на пол, секретарю подставили скамеечку.

У статуи Судии едва слышно тянули хорал священники, Трилл обсуждал с гостями предварительный договор. Секретарь стилом выдавливал в воске черты и резы. Мальчишка, разложив перед собой цветные клубки, ракушки, бусины и звериные хвостики, натянул на колючки своей доски гудящие нити и принялся выплетать поясок.

– Ого, – сказал Фенхель.

Аурора покосилась на него, стараясь удержать в уме «…от всей души и по всей доброй воле, и не дадим произойти, поскольку это в нашей власти, никакому обману или преступлению от сущих под рукою наших…»

– Вампумное письмо, – мысленно пояснил антрополог, глядя, как мальчик вплетает между синими бусинами заостренный белый хвостик. – Им пользовались индейцы на Земле. Договор Пенна с ленапе выглядел, как такой вот поясок. Я подозревал что-то подобное, разглядывая бока местных коней. А теперь и расшифровать смогу.

И добавил картинку: расплывшуюся от довольства кошачью морду.

– Я устал, – сказал епископ. – Управитель покажет вам место, где вы сможете строиться и торговать. А пока идите.

– Уф-ф, все прошло не так уж и плохо, – выпав за двери, сказала Аурора.

– Словно в снулую рыбу заглянул.

– Не выдумывай.

Она уклонилась от объятий Адама и Ганелона и связалась с Цмином, предлагая каравану опять развернуть торговлю на берегу, пока они будут смотреть участок внутри городских стен. О Риндире госпожа Бьяника пока не заговаривала.

Последний месяц лета на Даринге выдался сухим и знойным. Если в замке приходилось кутаться в плащи и включать обогрев костюмов, чтобы не замерзнуть, то снаружи поджидало настоящее пекло. Солнце поднялось в зенит и зависло, заставляя все живое забиваться в тень. И группа гостей ехала по городу в сопровождении управляющего и двоих его помощников, не вызывая любопытства. Заехали к колодцу, разогнав плещущихся гусей и мальчишек. Наполнили водой кожаные ведра. Неторопливо двинулись к реке. Псы у ворот высовывали языки, тяжело поводили боками и даже не лаяли вслед тяжело ступающим скакунам. Куры лениво и неохотно уступали дорогу. Белье сохло на плетнях, неподвижное, как флаги на замковых башнях. Вверху барашками разбрелись ровные, словно на картинке, облака.

Звуки были отчетливыми, запахи резкими, краски яркими.

– Такое чувство, будто я нахожусь не на чужой планете, а в каком-нибудь реконструкторском лагере, – пробормотал, догоняя Аурору, Ганелон.

– Это обманчивое, компенсаторное чувство, – она налила из баклажки воды в ладонь и растерла виски. – Мозг нуждается в шаблонах, чтобы не заработать морскую болезнь от избытка информации. Но чересчур доверять похожести не стоит.

– Приехали, – управляющий набросил петлю поводьев на коновязь, в которую упиралась улица-тропа. Внизу под обрывом блестела ослепительной чешуей река. – Может, окунемся, пока они управятся?

Помощники, кривясь, стали отвязывать связку кольев с конской спины.

– Без меня, – Аурора огляделась с высокой конской спины. По обрыву к реке тянулась тропа, выложенная поседевшими, вытертыми дубовыми плашками. Управитель трусил по ней, элвилин с гиканьем неслись следом. Внизу у берега к гнилой пристани была привязана утонувшая лодка. Вода колыхала ее и лениво стукалась в сваи. Сквозь пробитое лодочное дно торчали стрелолисты, кубышки, аир. Дальше воду морщило течением. Пристани, склады, лодки были со всех сторон, и окошко с пристанью казалось черной дырой среди звездных кластеров.

Наверху было примерно то же самое. Слева от тропы за плетнем и огородами виднелись золотые и серебряные крыши, гомонила жизнь. А справа стояло одинокое хозяйственное помещение с проломленной крышей, и давно не мазанная глиной стена светила обрешеткой, как паутиной. Еще правее лежало огромное плешивое пепелище. Среди валунов фундамента торчали пожухшие плети чего-то среднего между бурьяном и крапивой. Росту они были выше пояса, но редкие и квелые. Еще дальше росли кривые, неухоженные яблони. Осыпавшиеся зеленые плоды лежали в складках чуть тронутой спорышем серой земли. Под яблонями скребла лапой землю пестрая кура. Чуть подальше среди вялого огорода торчала до половины утопленная в землю бурая хатка. На жердях, удерживающих гнилую солому крыши, лежали рядом грабли и лопата. На плетне сохли опрокинутые кувшины. Коза толкалась в плетень грудью, пробуя дотянуться до соломы, и отчаянно мекала. Мозгов обойти плетень ей определенно не хватало.

Госпожа Бьяника сползла с конского бока и закрепила поводья на коновязи. Пошла за помощниками управителя, бодро шагающими прямо по грядкам. Этих он купаться не позвал.

– Какое-то странное место…

– Не странное, а дурное, – отозвался чернявый парень. Белявый напарник дернул его за кушак.

– Не поняла.

– А чего? – белявый взмахнул молотком и одним точным ударом вогнал колышек в мягкую землю, начиная размечать границу гостевого двора. – Место козырное, а десяток лет пустует. Отчего б вам не дать?

– А лучше бегите отсюда! Страшит тут.

Белявый сердито на него замахнулся. Пробурчал:

– Нам работать нужно.

– То есть «на те, боже, что нам негоже»? – ехидно осклабилась Аурора.

– Так вы ж чужаки, – белявый опустил глаза к земле. – Вас ни боги наши, ни страхи не возьмут. Иди вон, госпожа, подальше вон, не мешайся.

Колышки медленно выстраивались в ряд. Какое-то время прошло в молчании. И тут двери позади землянки хлопнули, и на огород выскочила распатланная, кое-как одетая женщина. Замахала руками на пришельцев, как на кур. Запричитала:

– Что ж вы огород мой топчете? С чего я зимой буду жить?

– Отойди, Ратка, – сказал чернявый. – Твой огород сам епископ иноземным гостям подарил.

– Да как же это? А-вой! Да за что же это? – Ратка шлепнулась на колени, прикрыв голову подолом, и запричитала, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Ну что ты воешь? – белявый точным ударом вогнал еще один столбик в сухую землю. – Долго будет это пепелище бельмом на весь город стоять?

– А что тут горело? – вклинилась Бьяника.

– Медведь горел, – отозвался чернявый неохотно. – Медведевы хоромы.

Увидел непонимающий взгляд и пояснил:

– Трулан Медведь.

Белявый покосился на напарника молча. Аурора, чувствуя себя частью ролевой игры, протянула парню большую тусклую монету:

– Поди, купи нам квасу и пирогов, сладенького еще. Иди, – и ногой топнула для острастки, чтобы не смел на управителя ссылаться. Поглядела, точно ли ушел. Присела, бросив плащ на наклоненный ствол. Кинула деньгу чернявому:

– Давай рассказывай, что нам тут подсуропили. И не боись: не выдам. А ты замолчи наконец!

Хозяйка огорода раскачиваться не переставала, но подвывала и всхлипывала теперь едва слышно – окрик подействовал.

– Да особо и нечего рассказывать, – попробовал деньгу на зуб парень и спрятал за кушак. – Трулан Медведь был другом старого короля. Когда его Эльге помогла епископу сбежать – Ангейр кинулся в погоню. Не нравилось ему, значит, что люди Трилла с Судией сильней его самого уважают. И что королева новую веру приняла. А Трулан вон с ней был, – кивок на плачущую, – ну и не поехал с королем. А тот взял и не вернулся. Медведь долго потом докапывался, что на Гай Йолед случилось. Так и сяк епископа оговаривал. Мечтал тело Ангейра вытащить из болота. У Судии терпелка кончилась, и сгорели его хоромы.

Он старательно сосчитал на пальцах:

– Лет тому пять али шесть, как сгорели. Ровно когда старая королева померла. Многие тогда с хоромами сгорели, и челядь и живность всякая. А сам Медведь вроде как сбежал. Мать забрал, дочек забрал, а ее вон оставил.

– Да не оставил! – закричала женщина в исступлении. – Роды начались, как я пожар увидела. Мне что, на коне рожать?

Чернявый хмыкнул.

– Зато пацан твой теперь при деле. У самого епископа актуарием. Ты попроси их, попроси – и сама зимой голодать не будешь. Меньше язык распускай, так вернут тебя к Бранвен в замок.

Ратка высморкалась в подол.

– Бранни сама там недолго задержится. Как сольются Танцовщицы – на Гай Йолед увезут.

Передернула плечами, словно замерзла, хотя солнце жарило невыносимо.

– Куда увезут? – наклонила голову к плечу Аурора.

Парень перечеркнул двуперстием лоб:

– Это остров на болоте. Где Трилл с Эльге обрели спасение от короля. Епископ в честь этого велел там скит срубить. И уединяется, устав от государственных дел, чтобы помолиться Судие.

– Вот только ни один из плотников, что строили, оттуда не вернулся, – ввернула Ратка, отводя с замурзанного лица пепельные на кончиках волосы. Госпожа Бьяника подумала, что если мальчику ее на вид десять лет (ведь это он же плел договор-пояс?), то и сама Ратка не старая. Только замученная нуждой и страхом.

– Никуда ходить и просить тебе не надо, – сказала она. – Останешься при нас. Убираться там, ходить по поручениям.

И увернулась от попыток Ратки обнять колени.

– Так что там с плотниками было?