355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ник Перумов » Хроники Хьерварда » Текст книги (страница 24)
Хроники Хьерварда
  • Текст добавлен: 24 сентября 2016, 04:08

Текст книги "Хроники Хьерварда"


Автор книги: Ник Перумов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 104 страниц)

Сила в Сигрлинн чувствовалась такая, что не помогли бы ни Чёрный Меч, ни даже Дух Познания. Она была сейчас не более чем наконечником выпущенной в меня Мерлином стрелы – умом я понимал это, но облегчения не чувствовал.

А потом всё внезапно и резко изменилось; никогда ещё я не видел подобного: мрак Дна Миров прорезали четыре исполинские колонны из зеленоватых светящихся спиралей, поток бьющей из них силы швырнул меня на упругую поверхность раскалённой реки, и я, замирая, увидел, как эти зелёные спирали со всех сторон ринулись на Сигрлинн, точно удавы на добычу. Её удар, направленный в меня, пришёлся в одну из светящихся колонн; зелёные спирали полыхнули багровым, часть их рассыпалась чёрным пеплом, колонна надломилась и рухнула, но три оставшиеся сомкнулись над головой волшебницы…

Должно быть, она закричала; я видел разорванный беззвучным воплем рот, хотя никаких звуков не доносилось; руки Сигрлинн опутало множество тонких зелёных нитей; а затем её внезапно рвануло вверх, и она исчезла вместе со своими зловещими похитителями. Воцарились мрак и тишина.

Я оцепенело стоял, не в силах пошевелиться. Вряд ли я ошибся – в дело неожиданно для всех вмешались Дальние Силы. Я вспомнил рассказ Гудмунда, схватку Ночной Всадницы со слугами Дальних Сил, смутные указания на то, что именно моя былая возлюбленная учила племя ведьм началам магии, – и не удивился происшедшему.

Однако против собственной воли я ощутил, что не могу так оставить это, что обязан любой ценой вырвать Сигрлинн из рук Дальних, дабы самому потом расставить с ней всё по местам.

Моим первым побуждением было броситься в погоню за моими невольными спасителями, похитившими Сигрлинн; весь охваченный дрожью, я не без труда заставил себя сосредоточиться на пути к Ракоту.

Мой разум отказывался понимать происходящее. Сигрлинн была моим заклятым врагом, я не имел права позволять сентиментальным воспоминаниям лишить меня сил, следовало радоваться, что Дальние Силы избавили меня от могущественного противника; долг и совесть обязывали меня, не теряя ни секунды, идти и освобождать Ракота – а я преступно колебался, теряя драгоценные мгновения…

И всё-таки разум победил. С трудом одолев волнение и дрожь в руках, я совершил наконец Перемещение и оказался на месте.

Там было жарко, очень жарко, исходящий ниоткуда мрачный тёмно-багровый свет вырывал из окружающего сумрака шесть деревянных шестов, висящих в пустоте и образовывавших некую сложную фигуру, ограждая объём пространства, в котором с трудом угадывалось нечто, очень отдалённо напоминающее обнажённую Душу Мага, наивысшее из его Астральных Тел.

Эта Душа не светилась, не имела никаких ясных очертаний – это был чистый объём сознания, лишённый всех до единого материальных носителей, развоплощенный, которому оставили лишь одно неизбывное страдание.

Я вновь застыл, поражённый и потрясённый заключённым среди этих нелепых оглобель отчаянием. Я чувствовал, конечно же, всю мощь наложенных на эти «оглобли» заклятий – результат усилий Мерлина – и знал, что едва я прикоснусь хоть к одной из них – последует такой взрыв накопленной за тысячу лет энергии, что вряд ли выдержит сам свод Дна Миров.

Ну, Познавший Тьму, дороги назад больше нет. Ты преступник, пошедший против самих Молодых Богов, и война между вами теперь не утихнет до тех пор, пока жив хоть один из противников.

Медленно-медленно стала разматываться нить толстого клубка заклятий, приготовленных мной для освобождения Ракота. Мало было сломать ограду его тюрьмы – надо ещё и вернуть моему другу когда-то принадлежавшее ему тело.

И вот тут настал момент прибегнуть к самому запретнейшему из всех запретных для Мага источников сил. Никакое колдовство не в силах было сломить заклинания Мерлина; мудрёно сплетённые, они потребовали бы десятков лет для их расшифровки.

Но с незапамятных времён существовал в нашем Мире и ещё один источник Сил, крепко-накрепко закрытый для нас Законами Древних. Сила внешнего, Извечного Хаоса. В отличие от всех прочих Законов, как обойти этот, я знал, – другое дело, что никогда не прибегал к своим познаниям. Вместе с Ракотом мы нашли кривую окольную дорогу заклятий, давным-давно, когда едва только начали заниматься Тьмой. Она словно сама услужливо подсказала нам пути. Но Восставший так никогда и не воспользовался этим знанием, даже в дни своего окончательного падения, не знаю уж почему.

Итак, сперва – выход в Астрал… сотворение двойника… теперь – поворот Мира; двойник превращается в призрачный таран, которым я сокрушаю барьеры, вытягиваю его обратно, на Дно Миров… а теперь – вперёд, к пределам Хаоса!

Я сознательно вёл своего двойника к уничтожению. Всякому иному это обошлось бы невероятно дорого – самое меньшее, ужасной гибелью физического тела и вечными муками Души в посмертии, – но Маг, при известной ловкости и наличии некоторых познаний в пограничных областях колдовства, мог избежать этого. Мой двойник собственной гибелью открывал мне источники дикой, необузданной силы тёмной стороны существующего Мира, воплощённого в материю.

Ждать мне пришлось недолго. Нет, не загремели где-то подо мной тяжёлые шаги, не озарился мерцающими вспышками чёрный небесный свод – но всё моё существо замерло и напряглось, ощутив незримые нити совершенно чуждых чувств, потянувшиеся ко мне через Барьеры Творца. И, едва они коснулись меня, я вложил все свои силы в один короткий толчок; мой двойник беззвучно исчез, и нити-чувства тотчас отдёрнулись.

Несколько очень долгих мгновений ничего не происходило. Затем я двинул вперёд второй слой своих заклинаний, точно полководец, в разгар боя бросающий в сечу запасные полки, прождал ещё несколько очень мучительных и бесконечных секунд, а потом…

Все мои чувства – и человеческие, и колдовские – разом отказались служить мне. На меня обрушился водопад видений Хаоса – краски, звуки, образы, астральные миражи, следы сил и заклятий, отражались эфирные бури и даже Пламя Неуничтожимое добавило свои отблески ко всеобщему и великому смятению.

Ещё терция – и потоки эти свели бы меня с ума; но специально для их отражения и был приготовлен третий слой волшбы; он начал действовать независимо от меня, отсекая губительные протуберанцы Хаоса, формируя тот тонкий канал Сил, через который я мог черпать всё необходимое для освобождения Ракота.

И результаты не замедлили сказаться. Волны грубой силы властно ударили в изящные построения Охранных заклятий Ракотовой темницы; и утончённые построения Высшей Магии не устояли перед этим неистовым напором. Меня едва не разорвало на части; и речи не было, чтобы пользоваться этим потоком энергий сколько-нибудь длительное время.

Деревянные шесты, ограждавшие пленного Мага, вспыхнули натуральным живым огнём и тотчас распались незримым пеплом; твердь у меня под ногами заходила ходуном, тысячи невидимых, но мощных глоток извергли душераздирающий вой, заметавшийся под сводами Дна Миров; я в единое мгновение прозрел всю исполинскую пирамиду Земель, уходящую вверх, к родному Хьёрварду, – все эти Миры сейчас била великая корча. Рушились горы, меняли свои русла потоки, вспыхивали леса, многоразличные существа, объятые безумием, насмерть сражались друг с другом. Конечно, вызванный прорывом Хаоса в Мир Упорядоченного толчок постепенно затихал; чем большее число слоев Реальности отделяло какой-то Мир от Дна, тем слабее ощущалась там губительная волна; и я знал, что Хьёрвард почти не затронуло.

Но в ту минуту я мало думал обо всём этом. Ракотова тюрьма рухнула, в окружающей тьме по-прежнему угадывались слабые очертания его обнажённой Души; однако она по-прежнему пребывала в небытии, погружённая в океан мучительных видений и мороков.

Усилием воли, едва не выжегшим моё сознание, я разорвал канал связи с Хаосом. У меня уже были готовы заклинания для воплощения Души пленника; в зачатке существовало и его новое тело, во всём подобное старому, дотла сожжённому в день его казни.

Немного времени ушло на то, чтобы из первоэлементов воссоздать новое вместилище для Души Ракота; я действовал бездумно, по сотни раз отрепетированному Плану. Вскоре подле меня появилось лежащее тело мощного мужчины, в расцвете сил, высокого, с пышной гривой иссиня-чёрных вьющихся волос. Прямой тонкий нос, выдающийся сильный подбородок, густые, сросшиеся на переносице брови; чуть полноватые, плотно сжатые губы… С минуту я придирчиво осматривал своё творение и, оставшись доволен, приготовился к последнему этапу своей волшбы.

«Пробудись! – послал я первый магический призыв Душе своего друга. – Пробудись, твои тенета сожжены, ты свободен, нас вновь ждёт этот прекрасный и яростный мир, нам вновь предстоит изведать сладость борьбы, наши враги сильны, но мы не остались прежними; великая война закипает в пределах Упорядоченного, и как же она может обойтись без тебя, о Ракот Восставший?!»

Тончайшими швами эфирных волшебных нитей я тщательно связывал воедино бесчисленные связи между Душой Ракота и его новым Телом, – связи, столь грубо разорванные тысячу лет тому назад торжествующими победителями.

Всё моё искусство пошло в ход, всё без остатка. Заклятья Поиска выявляли оставшиеся невосстановленными звенья, я соединял их, в буквальном смысле сливая воедино то удивительное средоточие сил и чувств, что раньше было Магом, одним из сильнейших в моём Поколении.

Это продолжалось довольно долго – пока наконец очертания пленной Души не растаяли полностью. Я мысленно вытер пот со лба. Работа закончена, осталось сказать…

– Встань и иди!

И тут все силы покинули меня, и я, пошатываясь, мог только смотреть, как дрогнули веки, открылись глубокие чёрные глаза – словно у пробудившегося после долгого и тяжёлого сна человека, они пока выглядели полубессмысленными, мысль ещё дремала в них; вот шевельнулись пальцы рук, напряглись мышцы груди…

Ракот приподнялся на локте.

– Что с нами?.. Где я?.. Хедин! – В глазах его полыхнула безумная радость, и я почувствовал, что тяжкий груз воспоминаний, бередящих душу, безвозвратно канул во мрак.

Но не успел я ответить или хотя бы двинуться, как ощутил, что где-то там, наверху, с цепи сорвались – или были спущены – воистину страшные силы, о природе которых я ничего не знал и не мог даже догадываться; опасность эта была как боль, которая сорвала покровы с глаз, и я увидел, как на Авалоне родился обжигающе-белый луч Силы, протянулся через бездны до Столпа Титанов, благодаря странному волшебству отразился от стен Замка Всех Древних – а затем отвесно ринулся вниз.

Он не встречал преград, он несся напролом сквозь Миры, грубой мощью своей терзая и выжигая на пути саму ткань Реальности; Драконы Времени в ужасе шарахались от него, он оставлял за собой полосу Абсолютного Ничто, Небытия, Полного Отсутствия Всего, он без счёта губил жизни невинных, случайно оказавшихся у него на пути…

Он был нацелен на нас с Ракотом, и не существовало, думал я, силы в пределах Упорядоченного, чтобы отразить этот удар. Мерлин привёл в действие своё средство для кары Небытием.

И те короткие мгновения, пока Смерть мчалась к нам, я потратил на судорожные, отчаянные попытки отыскать средство к спасению – и ничего, кроме как совета прибегнуть к помощи Хаоса, не мог дать мне мой поражённый страхом разум.

Канал, питавший меня силами, был прерван мною же, но следы его ещё оставались в Великом Эфире, и я, от безысходности и отчаяния не видя ничего иного, словно бьющееся в капкане животное, попытался оживить эту связь, вновь почерпнуть в неиссякаемых источниках энергии Хаоса; я потянулся к этим силам, словно умирающий от жажды к спасительной воде; тянулся всем своим существом, без остатка, но всё, чего смог добиться, – лишь жалких остатков мощи Хаоса, случайно задержавшихся в пробитом мною канале.

Вокруг нас тем временем нарастал нестерпимо-высокий визг, словно по гигантскому листу стекла кто-то вёл огромным стальным прутом, воздух стремительно накалялся, странный мертвенный свет, жёлтый и неживой, разливался окрест; и Ракот, уже стоя на одном колене, бросил один быстрый взгляд вверх – и всё понял.

Я взвил вверх наспех сотканный из сил Хаоса щит, и он, рассыпаясь мириадами крохотных чёрных кристаллов, на секунду всё же задержал смертоносное оружие Мерлина, задержал и немного отклонил в сторону, но недостаточно.

И тут вскочил на ноги Ракот. Его глаза ещё казались чуть подернутыми мглой, но в них уже полыхал так хорошо знакомый мне мрачный и яростный огонь; за ничтожное время Ракот сумел воззвать ко всем остаткам своей былой мощи, ко всем, кто терпеливо дожидался его возвращения в самых отдалённых потайных уголках Мира.

Его приказ не пропал втуне. Я ощутил, как навстречу мечу Мерлина рванулись упругие валы былой силы Ракота, как Первородный Мрак и Новосотворённый Свет сплелись в невиданной доселе схватке.

Ракот охватывал надвигающийся Луч полчищами чёрных крыл, тучами ночных обитателей; напрягая все силы, он пытался отвести его в сторону, лицо Восставшего исказилось от страшного напряжения, новые и новые легионы странных существ вырывались у нас из-под ног, чтобы, сгорев, хоть на малую долю ослабить этот гибельный клинок Молодых Богов; и я понял, каким страшным противником был мой друг для хозяев Обетованного, – как понял и то, что его Восстание изначально было обречено. Сила Богов ломила любую прямо противопоставленную им Силу, ведь на то они и были Богами.

Ракот боролся отчаянно. И всё же наступил момент, когда и он не выдержал: глаза его налились кровью, и, когда он повернулся ко мне, в них читалась такая мука, что я невольно отшатнулся.

– Не могу больше! Сожмись! И…

Машинально я последовал его совету – и вовремя, потому что мгновение спустя оружие Мерлина поразило нас.

Мир померк в моих глазах, и непереносимая, неописуемая боль, раздирающая всего меня на части, погасила сознание.

А в последнюю секунду я ощутил колоссальное по силе заклятие Ракота, не защитное, но исполненное чудовищной ненависти, вызванной болью и сознанием того, что на сей раз это – конец всему.

ГЛАВА IX

Нет, перед Хагеном было не видение. Он явственно ощущал великую колдовскую силу, заключённую в находящихся возле него стенах, и, к счастью, внимание этой силы было сейчас приковано к происходящему далеко вне пределов Авалона. Разумеется, дерзкое вторжение в его исконные владения не осталось незамеченным Мерлином, но его, очевидно, по непонятной пока ещё причине сдерживал тот самый Закон Древних, что запрещал Магу убивать Смертных собственноручно или непосредственно своими заклинаниями.

Хаген не мешкал. Отдан короткий приказ, и две сотни его дружинников, из числа самых лучших и находчивых воинов, устремились вперёд.

Они стоптали цветники и розарии – им сошло это с рук. Взметнулись верёвки с крючьями, цепляясь за карнизы и оконные рамы, со звоном посыпались стёкла – и вновь ничего; закованные в доспехи бойцы выбили двери первого этажа, вломились в дом, один за другим исчезая в окнах второго, а защитники по-прежнему не показывались, если только они вообще были.

Хаген напрягся. Это безмолвие предвещало ловушку, и он, повинуясь возникшему чувству тревоги, куда раньше, чем рассчитывал сперва, обнажил Голубой Меч и сам повёл следом четыре сотни отборных вояк. Канут должен был возглавить общую атаку следом за ними.

Первая волна атакующих беззвучно исчезла в замке Мерлина, словно проглоченная неведомым зверем; Хаген во главе второй подошёл к дверям дома, первым шагнул через порог – ничего и никого. В просторном холле стояла элегантная коричневая мебель морёного дуба. Они очутились словно и не на колдовском острове, будто бы вечно носимом по волнам Мирового океана, а в приёмной важного сановника из Хранимого Королевства; в углу, несмотря на тёплое время года, весело пылал камин. Хаген осмотрелся, держа наготове клинок; не заметив ничего подозрительного, он быстро пересёк холл, направляясь к широким дверям в глубине помещения. Его дружинники последовали за ним; позади осталась просторная передняя, за внутренними дверьми широкая лестница наверх, по бокам её открылась – четыре двери первого этажа, в каждую из них Хаген направил по нескольку десятков воинов, сам бросившись вверх по ступеням. Не первый раз приходилось ему врываться в чужие дворцы, замки, города; он привык иметь дело и с мечами, и с колдовством, он не убоялся и не отступил перед Диском Ямерта – однако здесь ему пока никто не препятствовал. И – нигде ни единого мёртвого тела.

Он преодолел первый марш лестницы, за ним дружно топали его воины, а затем в слитный грохот подкованных железом сапог внезапно вмешался новый звук, нечто похожее на мокрое отвратительное чавканье. Словно ужаленный, Хаген резко обернулся, резко, как только мог: лестница позади него была пуста и чиста, а прямо на него летело Нечто – крылатое, с огромной пастью, усеянной острыми клыками; полёт твари был совершенно бесшумен, поднимающиеся и опускающиеся крылья, казалось, проходят сквозь воздух, не отталкиваясь от него.

Прежде чем Хаген подумал о чем-либо, его руки уже сделали всё необходимое. Видя, что оно обнаружено, страшилище резко свернуло в сторону, но Голубой Меч оказался быстрее. Кожистое крыло с когтями на конце отлетело в сторону, бьющееся в конвульсиях существо рухнуло на ступени; Хаген брезгливо пошевелил уродливое тело носком сапога – эта тварь, похоже, состояла из одной только пасти.

«Но эта бестия не могла сожрать всех до единого моих воинов, – ошеломленно подумал Ученик Хедина. – И тогда осталась бы кровь… тела… оружие». Хаген прислушался – тишина. Его воины снаружи дисциплинированно ждут приказа – но, всемогущие звёзды, почему так тихо здесь, в доме Мерлина, – ни криков, ни звона оружия, ни топота ног?! Неужели все уже проглочены?!

Ответ пришёл сам собой, когда внизу распахнулись все двери и поток мерзких серо-зелёных тварей, таких же, как и только что зарубленное Хагеном страшилище, хлынул прямо на хединсейского тана.

Воздух заполнили блеск и шелестенье крутящейся убийственной стали; Голубой Меч рубил направо и налево, рассекая уродливые тела, брызгала тёмно-коричневая, остро пахнущая кровь, раздавались шлепки, когда отделённые от тел крылья или лапы ударялись о стены; твари умирали беззвучно – по-видимому, их создатель считал голосовые связки излишней роскошью.

Если бы не сверхъестественное умение, вынесенное Хагеном из уроков своего Учителя, ему никогда не удалось бы проложить себе дорогу вниз по лестнице и на крыльцо, через холл. Едва он ступил за порог, как все уцелевшие чудища разом остановились и зависли над полом, слабо трепеща крыльями.

– Всем оставаться на месте! – крикнул своим Хаген, уже не думая о сохранении секретности. – Я справлюсь сам.

Он не мог настолько ошибаться в своих воинах, чтобы все до единого они оказались сожраны тварями Мерлина без малейшего сопротивления; значит, тут дело в колдовстве – быть может, над ним, Учеником Мага, оно не властно…

Машинально обтерев клинок, Хаген решительно шагнул обратно, через порог, навстречу разинутым пастям и бьющим воздух когтистым крыльям.

Теперь ему вновь предстояло пройти через холл и подняться по лестнице; однако твари стали явно хитрее. По семь-восемь сразу, они кидались на тана со всех сторон, норовили вцепиться в ноги, отвесно бросались сверху; Хаген не верил, что зубы этих существ сумеют одолеть броню, сработанную мастерами Кольчужной Горы, но твари явно имели на вооружении нечто получше челюстей.

Ступая по хлюпающим лужам крови, по тушкам, расползающимся под каблуками, точно гнилье, он пробился к лестнице. Обливаясь потом, Хаген одолел первый марш; когда он достиг верха, его уже шатало от усталости, – его, способного рубиться день и ночь напролёт! Прижатый к стене, он искромсал ещё примерно с дюжину врагов, и тут подкравшаяся тварь, изловчившись, вцепилась ему в ногу.

Пол под Хагеном разверзся, он словно бы проваливался вниз, перекрытия расступались, мир вокруг менялся, его затягивала страшная бездна; но голова и руки ещё повиновались, они ещё могли сражаться, и последним усилием меч развалил-таки надвое заглатывавшую пасть, – но на миг позднее, чем нужно.

Тан завис меж двух Миров, только теперь сообразив, что пасти крылатых воинов Мерлина не рвали и не терзали тела, но служили воротами в некую яму Реальности, где в заточении сейчас оказались все воины Хединсея, первыми ворвавшиеся в дом Верховного Мага.

Хаген ещё держался, чудом зависнув на самом краю своего слоя Реальности; нечто незримое поддерживало его, нечто исходящее из самых глубин, и засасывающая сила бездны пока не совладала с этой нежданной поддержкой.

Сперва Хаген решил, что ему вновь помогает Дух Познания – ведь больше содействия он не мог ждать ни от кого, – но тотчас и отверг эту мысль: тан не испытывал сейчас и тысячной доли пережитого в пещере Великого Духа.

«Задерживающее заклятье!» – мелькнуло в голове Хагена.

Неосознанно он сотворил это несложное заклинание, и оно не дало ему провалиться. Над головой его вились, словно громадные летучие мыши, жуткие твари Мерлина, – очевидно, заложенное в них Заклятье действия не предусматривало такого исхода их атаки.

Хаген осторожно попробовал заклятье Движения – оно сработало: зловещая бездна разжала свои жадные объятия.

Мерлиново воинство живоглотов не сразу смекнуло, что к чему, когда Голубой Меч, хищно свистнув, разрубил сразу полдесятка их; отчаянным рывком Хаген разом одолел второй марш лестницы, выбил эфесом и латной рукавицей окно вместе с переплётом и крикнул своим, перегнувшись через подоконник:

– Атаковать! Лучников – вперёд! Тут крылатые твари, не подпускать ни одну! Не размыкать щиты! – и поспешно повернулся встретить волну пришедших в себя слуг Мерлина.

Надо сказать, что клинок Ученика Хедина трудился не зря. Все ступени покрывал сплошной отвратительный ковёр из мёртвых бестий, и число живых заметно поуменьшилось.

А потом до Хагена докатился дружный рёв его пехоты, перешедшей наконец в наступление. Улучив момент, Хаген бросил быстрый взор за спину: дружинники и гоблины двигались в правильном строю, со всех сторон закрываясь щитами, лучники уже держали наготове стрелы, чуть глубже поблёскивали наконечники копий, в любой момент готовые подняться смертельным частоколом. Сохраняя строгий порядок, воины Хединсея приблизились к стенам; по обе стороны парадной двери ударили тараны, расширяя проход, – им никто не препятствовал; а потом камни неожиданно легко обрушились, первые ряды воинов, сохраняя строй, вступили внутрь – и Хаген вновь услыхал омерзительный, еле уловимый шелест сотен и сотен крыльев – хищники Мерлина неслись из дверей второго этажа вниз по лестнице навстречу новым врагам. Хагену пришлось с удвоенной энергией работать мечом – но снизу до него донеслось слитное пение отпущенных тетив, короткий свист стрел и шлепки падающих бездыханными тварей.

Поток крылатых существ стал очень плотен, казалось, они вытеснили своими телами весь воздух; проход вправо от площадки с окном, подле которого стоял Хаген, был перекрыт этим извержением. Логично было бы предположить, что враг там, где сопротивление нападающим будет самым сильным, – собрав все силы в кулак, тану следовало лезть напролом через правую дверь… Так наверняка бы поступил обычный смертный военачальник, но Ученик Познавшего Тьму задумался, не переставая работать мечом, – не ловушка ли это? Что, если Мерлин сейчас преспокойно сидит где-то в комнатах левого крыла – если вообще ещё не покинул свой замок?

Поддавшись внезапному порыву, Хаген метнулся влево, поспешно захлопнув за собой украшенную тонкой резьбой дубовую дверь, и запер её на засов. Одураченные крылатые пасти без толку колотились о преграду с другой стороны – а здесь хединсейскому тану не встретилось ни одного противника.

Он смог перевести дух и оглядеться. Ясно было, что без своих воинов он не одолел бы слуг Мерлина, их атака – и неизбежные жертвы – не были напрасны.

Тан стоял в уютной комнате, очевидно – библиотеке, вдоль стен тянулись ряды фолиантов в тёмных кожаных переплетах. В дальнем её конце была ещё одна дверь – низкая и сводчатая, крепящаяся длинными надёжными петлями.

И за этой дверью творили великую Волшбу. Грандиозные силы сплетались там в невообразимом танце, скручивались, схлёстывались бесшумными фонтанами призрачного пламени. Хаген ощущал присутствие там, за плотно закрытой дверью, удивительных, невиданных существ, склонявшихся перед своим Повелителем, получавших приказы и поспешно исчезавших; вне всяких сомнений, за дверью был Мерлин.

Тан прислушался. Несмотря на закрытые створки, с лестницы доносились звуки боя; пехота Хединсея шаг за шагом поднималась всё выше и выше.

Ученик Хедина заколебался. Не лучше ли дождаться своих людей – тем более что Мерлину сейчас явно не до них, хоть разнеси они весь его особняк…

Книжные полки возле дальней стены внезапно ожили, отъезжая в сторону; открылся неширокий, хорошо освещенный проход. Тан тотчас отпрыгнул, словно пантера, держа наготове меч. Он чувствовал приближение какого-то живого существа, наделённого разумом и странными силами – нечеловеческими, по крайней мере.

Прямой, высокий, сухощавый старик с орлиным носом, с небольшой веткой омелы в руках спокойно перешагнул через порог и равнодушно, мимоходом скользнул взглядом по оторопевшему тану.

«Что здесь делает настоятель обители Дальних Сил?!» – изумлённо подумал Хаген.

– Ты что, ждёшь приёма у Мерлина? – холодно осведомился странный пришелец, уже поворачиваясь спиной к Ученику Хедина.

– Да, жду и намерен войти первым! – неожиданно для самого себя надменно бросил Хаген. Настоятель же не повёл и бровью; просто шагнул к сводчатой двери и взялся за фигурную кованую ручку.

Меньше одного неразличимого мгновения понадобилось Ученику Хедина, чтобы быстрым прыжком оказаться рядом со странным гостем и вцепиться ему в плечо могучей рукой, разворачивая лицом к себе.

«Что это я делаю?» – успел удивиться тан своим собственным поступкам; ни в одной рукопашной он не допускал подобных глупостей – ведь противнику так легко опрокинуть его совсем простым приёмом, без всякой магии.

Пол ушёл из-под ног Хагена, к лицу наискось метнулся дверной косяк; понадобилось всё умение, чтобы разрывающим мышцы живота усилием отклониться в сторону, и тем не менее удар головой о стену оказался так силён, что перед глазами всё поплыло и тан едва не выпустил меч.

А старик не терял времени – тонкая веточка омелы внезапно ожила, стремительно удлиняясь, ростки бросились на Хагена, уже готовые опутать его подобно тому, как похожие на них связывали Гудмунда подле монастыря в долине Бруневагар.

Однако на сей раз настоятель имел противником человека с Голубым Мечом, оружием Древнего Бога; ни Хаген, ни настоятель не знали (лишь Маг Хедин подозревал) – что именно для таких войн и выковывался в глубинах времени этот меч, когда в Пределах Большого Хьёрварда впервые появились Дальние Силы, холодные, чуждые яркой и весёлой жизни этого Мира. Пришельцы начали долгую борьбу с Древними Богами, первыми настоящими хозяевами этих мест. Хаген не слыхал ни разу о страшных битвах, разыгрывавшихся в Призрачных Мирах и на вполне реальных равнинах Южного Хьёрварда, где ныне оказавшийся в его руках меч творил чудеса на поле брани; Ученик Хедина не представлял, сколько лет и усилий потратили неведомые мастера Старых Богов, сотворяя этот клинок, сколько знаний о природе и намерениях Дальних Сил вложили они в странный голубой металл; меч долго ждал своего часа и вот наконец дождался. Лезвие ожило. Могучая сила рванула тело хединсейского тана вперёд, рука против его собственной воли сделала глубокий выпад, клинок описал немыслимо быстрое полукружье – и на пол посыпались отрубленные ростки омелы.

Теперь уже отшатнулся изумлённый настоятель. Он был лишь слугой Дальних Сил и точно так же, как и Хаген, не ведал о подлинной истории прихода их в Мир Хьёрварда. Он никак не ожидал, что какое-то оружие, пусть и наделённое некими необычными свойствами, способно справиться с его Живым Посохом!

Тан и настоятель застыли друг против друга; оба тяжело дышали и, похоже, не знали, что предпринять; и одно всемогущее Время знает, сколько бы продлилось это противостояние, если бы в ту дверь, через которую вошёл хединсейский тан, не ударил тяжёлый таран. Дружинники Хагена добрались наконец до запертых створок и, недолго думая, взялись за привычное дело.

Настоятель бросил быстрый взгляд назад; на миг он отвёл глаза от Хагена, и тот немедленно прыгнул, понимая, что другого шанса, быть может, не представится. Голубой Меч блеснул, вытягиваясь в стремительном выпаде.

Однако тан имел дело не с обычным Смертным. Слуга Дальних Сил чуть-чуть сдвинулся, клинок с шипением разрезал плащ на его боку; Хагена же тотчас ударила в грудь жаркая волна невесть откуда взявшегося здесь ветра, отбрасывая его к противоположной стене.

Под ударами тарана трещала и дёргалась дверь; крошились стены возле креплений петель, и ясно было, что долго эта преграда не продержится.

Настоятель ещё колебался, когда сорванные с петель створки, не выдержав, с грохотом рухнули на пол, и дружинники Хагена ворвались в библиотеку; лучники тотчас метнули стрелы, но за странным гостем уже закрывался заколдованный проход; воины Хединсея невольно попятились, однако, к их чести, быстро справились с замешательством.

– Весь первый этаж наш, мой тан, – прохрипел тысячник Берд. – Мы истребили этих летучих тварей без счёта, но они лезут из всех щелей; здесь, на втором, – он махнул рукой, указывая себе за спину, – мы ещё не продвинулись.

– Хорошо, охраняйте эту комнату, – распорядился Хаген. – Я пойду в эту дверь; Берд и остальные – за мной. Луки наготове!

Оставив десяток дружинников и подоспевших гоблинов в библиотеке, тан осторожно повернул ручку низкой сводчатой двери. Хорошо смазанные петли не скрипнули, дверь отворилась на удивление легко…

Открывшийся взору хединсейского тана просторный зал утопал в мягком золотистом сиянии. Обширное помещение было почти пустым, лишь в центре возвышался мраморный прямоугольный камень, точно алтарь или жертвенник, и подле него в глубокой задумчивости стоял высокий сухощавый человек, очень смахивающий на аиста, и пристально смотрел вниз, себе под ноги. Руки его были скрещены на груди.

Хаген не раз видел Верховного Мага Поколения в сотворенных Учителем призрачных картинах и потому тотчас узнал стоявшего.

– Защищайся, Мерлин! – вскричал тан, бросаясь вперёд с мечом наперевес. Его дружинники повалили следом.

Три прыжка потребовались Хагену, чтобы добраться до Главы Совета, который, обернувшись, разглядывал несущегося прямо на него воина с каким-то холодным, брезгливым любопытством. Считаные мгновения прошли после того, как Хаген ринулся за порог зала, но это пренебрежительное выражение глаз Великого Мага он запомнил на всю жизнь – тот словно рассматривал какое-то вполне отвратительное, но занятное пресмыкающееся. На воинов Хагена Мерлин и вовсе никакого внимания не обратил.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю