Текст книги "Сборник "Похитители душ""

Автор книги: Ник Перумов

Соавторы: Полина Каминская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 63 (всего у книги 70 страниц)

Глава четвертая
САША

Она сейчас уйдет. Она сейчас встанет и уйдет. У Светы было такое лицо, как будто у нее на глазах машина задавила котенка. Легко догадаться, что творилось сейчас внутри у этой шикарной женщины, которой сообщили, что туалет – в конце коридора, а бумага – на холодильнике. И она ведь еще не знает, где у нас душ. И, главное, КАКОЙ у нас душ!

– Вот что, Светило, – решительно сказал Саша. – Ты уж потерпи, денек здесь перекантуйся, а завтра я что-нибудь придумаю.

– Что придумаешь? – спросила Света безжизненным голосом.

– Где тебе жить. Квартиру, черт побери, сниму. – Саша старался говорить, как можно более убедительно. А мысленно уже прикидывал, что телевизор придется продать. Честно говоря, предложи сейчас кто-нибудь Саше украсть Джоконду, но только чтоб Света осталась здесь еще хоть на пять минут, он только и спросил бы: когда первый рейс на Париж? – Нельзя нам расставаться, понимаешь?

Света посмотрела на него так, как будто он сообщил, что Джоконда уже стоит у него за шкафом.

– Почему? – В ее голосе НЕ было ни презрения, ни злости. А только удивление. И искренний интерес. Саша понял, что настал решающий момент. Нужно собрать в кулак всю свою волю и сообразительность и… я не знаю, что еще! Но аргументы должны быть самыми вескими. Не меньше тонны каждый.

– Ну, во-первых… – Не смей разнюниться и выдавить вялое "я тебя люблю"! – Во-первых, я этого не хочу!

– Во-вторых, ты этого тоже не хочешь и, в-третьих, ты этого не хочешь? – Света улыбнулась. Хороший признак. Пятнадцать – ноль!

– Во-вторых, ты просто не имеешь права уйти.

– Как это – не имею?

– А вот так! Ты первая, сама пришла сюда и попросила тебе помочь… – Мягче, мягче, не дави на девушку. – А теперь я прошу тебя помочь мне! Жалко, что мы сейчас не в ТОМ мире, я бы тебе просто приказал!

– И ты думаешь, я бы подчинилась?

– А как же? Правила игры.

Света встала со стула, прошлась по комнате, подошла к окну, наконец, ответила:

– Хорошо. Потерплю твою общагу. Но не больше одного дня. Согласен? – Господи, она еще спрашивает!

Саша кивнул, не в силах выразить свою радость словами. Света скорчила непонятную, но смешную гримасу, глубоко вздохнула, словно собираясь с силами… Решительно взяла с холодильника рулон туалетной бумаги и сунула под мышку.

– Так и пойду, – заявила она. – Пусть все знают, куда.

Когда она вернулась, от прежней позы не осталось и следа. Лицо Светы было бледным, губы тряслись. Она сразу села к столу и закурила. Саша вопросительно смотрел на нее, не решаясь задать нескромный вопрос, что так расстроило Свету в туалете.

– Я все понимаю, – наконец, хрипло сказала она, – и грязь, и запах… Но почему в этих куцых кабинках нет крючков? Почему я не могу даже в антисанитарных условиях побыть наедине с собой?

– Хочешь, я сварю тебе кофе? – предложил Саша первое, что пришло ему в голову.

– Кофе? – Света нахмурилась, соображая. – Нет, кофе не хочу. А выпить у тебя ничего нет?

– Нет. Но можно сбегать в ларек.

– Нет. Ни в какой ларек мы не побежим. Давай свой кофе.

Принцесса на горошине, подумал Саша, идя на кухню. Как я ее люблю… Странно, но никаких угрызений совести по поводу мгновенно забытой Лены он не испытывал. И даже не пытался оправдываться. Все происходящее казалось настолько естественным… Как хрустальная туфелька, которая была впору одной лишь Золушке, и никому другому. Эх, хорошо в сказке: принц любит Золушку, Золушка любит принца, они преодолевают все преграды и женятся. И живут долго и счастливо. Сказка умалчивает, насколько долго и как счастливо. И кто у них в семье мыл посуду, а кто пылесосил ковер. И сколько у них было детей, и чем они болели, и как они учились. Потому что это уже не сказка.

– Ну, давай поговорим. Попытка номер два. – Света сидела на кровати, облокотившись спиной о стенку, и маленькими глотками пила кофе из большой полосатой кружки.

– Мне не дает покоя то, что сказал отец Евгений, – с готовностью начал Саша.

– Ой, Самойлов, ты просто ерунду какую-то говоришь! При чем здесь какой-то там отец? Я тебе уже говорила и еще раз повторю: это все наше воображение Твое или мое. Скорее всего твое, потому что я ни о чем таком не думала.

– Но я-то – тоже не думал!

– Ну, значит, из подсознания всплыло! В стенку за Светиной спиной постучали.

– Что это? Опять утюг ремонтировать? – спросила Света с издевкой.

– Нет, просто мы, кажется, громко разговариваем. А у них – ребенок маленький, – объяснил Саша.

– Мне кажется, общественные дети не должны реагировать на такой шум, – небрежно заметила Света.

– Какие дети?

– Ну, которые живут в общественных местах. В общежитиях…

– …на вокзалах, на почтах, – закончил Саша. – Слушай, Светило, тебе давно пора в комиссию по правам человека. Добиваться, чтоб крючки в туалетах поставили.

– Слушай, – в тон ему ответила Света, – давай ты все-таки не будешь звать меня Светилом, а?

– В свою очередь, попрошу запомнить, что меня зовут Саша. А по фамилиям мы друг друга в школе называли.

– Хорошо, Саша.

– Хорошо, Света.

Подписав первый пункт договора о взаимном сотрудничестве, стороны обменялись дружественными сигаретами.

– Так вот, что я хочу сказать, – продолжал Саша гораздо тише, чем раньше. – Вполне возможно, что отец Евгений появился в том мире из нашего подсознания. Ладно, пусть. Но я думаю, что не это главное. Главное, что он там появился не случайно. Ты заметила, насколько ТАМ все логично?

– Пожалуй… – кивнула Света.

– Каждая деталь чему-то служит. Все завязано. – Саша вдруг замолчал, словно его осенила какая-то важная мысль.

– Что с тобой?

– Я вспомнил. Вот! Ты не права! В этих мирах не обязательно все только наши выдумки! Откуда же тогда взялся Алексей Иванович?

– Какой Алексей Иванович?

– Ну, карлик этот, в твоем мире, приходил к нам с Валеркой, все уговаривал чего-то, даже угрожал…

– Са-ша! – раздельно произнесла Света. – Ты нормально говоришь или бредишь?

– Да, нормально, нормально! – крикнул Саша, но тут же зажал себе рот ладонью и покосился на стену, ожидая очередных претензий. И продолжал почти шепотом:

– Этот карлик, он был как бы от НИХ.

– От кого? – Света не правильно истолковала Сашин шепот и, испуганно оглянувшись, тоже заговорила тихо.

– Ну, от этих, которым наши души зачем-то понадобились… – Саша произнес эту фразу смущенно. Действительно, получалась какая-то ерунда: я, понимаете ли, путешествую в выдуманный мною же мир. Там появляется странный человечек, который ведет не менее странные разговоры о какой-то сделке, о тысячах душ… Не мертвых – живых. Легче всего предположить, что этот человечек – также плод твоей собственной фантазии. Ладно. Допустим. Но как тогда объяснить все эти перемещения во времени? А воскрешение Антонова? И две смерти моей бабушки? К тому же, как показывает наш последний опыт с возвращением сына Антонова, между мирами гораздо более тесная связь, чем кажется… Ты не помнишь точно, что сказал отец Евгений?

– Не помню… Что-то про Антихриста, кажется…

– Да, да, да… Это в первый раз. А вот уже потом, ночью, когда мы с Лешкой ехали?

– Саш, я не помню. Кто-то родился…

– Нет, нет, стой! – Саша крепко зажмурился. – Не родился, а зачат! Зачат… ммм… зачат в мире смутном… Рожден в горах… снежных… Живет… живет…

– …в жилище убогом! – вспомнила Света.

– Верно! – Саша радостно запрыгал по комнате.

– Чего ты радуешься? Ты что, понимаешь, что это

Все значит?

– Не знаю, так узнаю! Будем вместе разбираться! В стену опять постучали.

– И как?

– С помощью логики. – Саша сел на кровать рядом со Светой. – Если мы с тобой все правильно вспомнили, получается, что у нас довольно много информации об этом Антихристе.

– Ты всерьез считаешь этот бред информацией?

– Светило… то есть, извини, Света, давай-ка постарайся абстрагироваться от действительности и думай вместе со мной. А то у меня и так мозги набекрень, а тут еще и тебя поминутно надо убеждать! – Саша прокричал это все громким шепотом. Получилось смешно, но убедительно.

– Хорошо. Я постараюсь абстрагироваться.

– Вот, вот, постарайся. Тем более девушке, которая еще недавно ходила с удостоверением профессиональной ведьмы в кармане, это будет сделать совсем просто. – Саша хитро посмотрел на Свету, а затем с отсутствующим видом – на потолок.

– Начнем с начала, – сказала Света, сделав вид, что не заметила Сашиной подначки. – Что там? Зачат в мире смутном? Что это может означать?

– Что угодно, – вынужден был признать Саша. – Сейчас, по-моему, вся земля – смутный мир.

– Нет, нет, Сашка, ты не прав! – Света дернула его за рукав. – То, что у нас происходит, называется не смутный мир, а смутное время! Разница! Ты же сам говорил, что в ТОМ мире все очень логично! Значит, и слова употребляются точно!

– Верно. Подожди, подожди… Ты хочешь сказать, что отец Евгений имел в виду… не Землю?

– Ты еще договорись до того, что твой отец Евгений – инопланетянин! – рассердилась Света.

– Тогда что он имел в виду?

– Господи, какой же ты тупой! – Она произнесла это совсем не обидно. – Сам только и бубнишь, что "наш мир", "твой мир", "мой мир"… – Света попыталась изобразить бубнящего Сашу, выпятив нижнюю челюсть и тряся головой.

– Неужели я действительно такой обаяшка? – поразился Саша.

– Такой, такой. Не отвлекайся. Ты понял, на что я намекаю?

– Ты намекаешь на то, – голосом отличника-первоклашки сказал Саша, – что этот Антихрист зачат там, куда человек путешествовал под аппаратом Поплавского?

– Не человек, а женщина, – поправила его Света.

– Ну, это естественно. Круг поисков сужается.

– Кстати, нет. – Света замотала головой. – Это мы с тобой зря так решили.

– Почему?

– Потому что сделать ТАМ ребенка мог и мужчина. Женщине, двойник которой есть в реальности. А родился он уже ЗДЕСЬ.

– Логично. – Саша с уважением посмотрел на Свету.

– То есть, если мы хотим найти этого Антихриста, нам нужно просто-напросто проверить всех, побывавших под аппаратом на предмет рождения ребенка!

– Просто-напросто, – убитым голосом согласился Саша. – Ты себе представляешь эту работенку?

– А что? Я не думаю, что у них наберется очень много детей.

– А то, что, следуя твоей логике, ребенок может родиться у кого угодно! И как угодно далеко!

– То есть?

– Ну, то есть: я, например, отправляюсь в путешествие. И встречаюсь там с любимой девушкой своего детства. Сплю с ней. – Саша почувствовал, что несмотря на лихость, с которой говорил, щеки его начали гореть. – Потом возвращаюсь и спокойно иду домой. А она через девять месяцев рожает ребенка. Хотя пять лет уже живет в Америке и не замужем.

– Почему в Америке? – удивилась Света.

– Для примера.

– А почему все-таки Америка для примера? – настаивала она.

Саша хотел сказать, что Америка подвернулась совершенно случайно, как пример удаленности, так сказать, объекта, но вместо этого сердито буркнул:

– Ну, что мне тебя, что ли, в пример приводить? Теперь уже покраснели оба.

– Я это к тому сказал, – быстро пояснил Саша, заполняя неловкую паузу, – что для того, чтобы проверить ВСЕХ, нам нужно КАЖДОМУ задать неприличный вопрос: не занимались ли вы во время своего путешествия любовью? И если да, то с кем? Имя? Фамилия? Адрес? Как ты себе это представляешь?

– Это абсолютно нереально, – согласилась Света. – А второй пункт нам никак не может помочь?

– Какой второй?

– Ну, этот… Что он рожден в горах. – Света вдруг порывисто соскочила с кровати. – У тебя есть бумага и ручка?

– Есть. Сейчас дам. А что ты хочешь?

– Я хочу записать все три пункта. Чтобы удобней было ориентироваться. – Света взяла у Саши блокнот и, став коленками на стул, стала писать:

– Так. Зачат в мире смутном. С этим ясно. Рожден в горах…

– Снежных, – подсказал Саша.

– Вот. Это уже интересней. Это, мне кажется, серьезная подсказка.

– Что ж нам, по-твоему, теперь нужно перебить всех младенцев, родившихся в горах? – съязвил Саша.

– Новый Ирод, – тихо произнесла Света.

– Что?

– Ирод, говорю. Ирод наоборот. Тот, настоящий, убивал младенцев, потому что искал новорожденного Христа. А мы с тобой ищем наоборот.

– Я и говорю – что их, всех убивать?

– А, кстати, Саш, на самом деле: когда дойдет до дела, что ты будешь делать с ребенком, если найдешь его? А? – Саша растерянно молчал. – Представь: вот он лежит перед тобой. Маленький, розовый, в пеленках, пузыри пускает. И тебе говорят: это Антихрист в облике человеческом. Что будешь делать?

Саша задумался. "Кажется, я зря все это затеваю. Потому что ответа на вот такой, прямо поставленный вопрос, не знаю".

– А, может, это и не ребенок вовсе? – предположил Саша, чувствуя, что говорит заведомую глупость.

– А, ну-ну, надейся больше. Я вот абсолютно уверена, что это окажется самый распрекрасный младенец с умилительными пальчиками и глазками, и попкой, и улыбкой.

– Окажется… Ты все-таки считаешь, его надо искать?

– Капитан Самойлов! Не узнаю вас! – укоризненно рявкнула Света и тут же сделала страшные глаза, потому что в стенку тут же последовало несколько глухих ударов. – Слушай, чего они у вас такие нервные?

– Они не нервные. Просто стенки тонкие, – объяснил Саша. – Ты все написала?

– Нет. Сейчас третье допишу. Живет… в жилище убогом. Это слишком размазано. Сейчас почти все живут в таких. В таком случае, антихристом запросто может оказаться соседский ребенок.

Саша испуганно посмотрел на стену, но тут же рассмеялся:

– Не-е, у них два первых пункта не выполнены.

– Два первых пункта, говоришь? – Света еще раз перечитала написанное. – Смешно, конечно, но…

– Что? – встрепенулся Саша.

– Именно два первых пункта полностью подходят к одной моей приятельнице. Жене, кстати, твоего любимого Юры Кашина.

– С какого перепуга он вдруг стал моим любимым Юрой? – пробурчал Саша.

– Ну, нелюбимого. Смотри: она точно ходила к Поплавскому, еще в прошлом году. А потом сразу залетела. Причем, как говорит наша гинекологаня Тамарка…

– Ваша… кто?

– Господи, да врач-гинеколог, что ты, маленький, что ли? Так вот она говорит, что Илонка залетела вопреки всем законам природы.

– Ну, а в горы она как попала? На лыжах, что ли, каталась да и родила?

– Нет. Она специально в Швейцарию рожать ездила. Сейчас это модно очень.

– Да-а, здорово сходится, как по писаному. – Саша вздохнул. – Но, как я понимаю, третий пункт все перечеркивает?

– Конечно. Юркина квартира на убогое жилище ну никак не тянет.

Они еще посидели. И постояли. И походили кругами по комнате. На столе лежал листок бумаги с тремя короткими строчками.

– Свет, по-моему, самое время вспомнить, что утро вечера мудренее, – сказал Саша, чувствуя, что еще немного, и у него из ушей пойдет пар от перенапряжения.

Но! Общага есть общага. Буквально через три минуты после Сашиных слов в дверь постучали.

– Сань, ты не спишь?

– Не сплю, не сплю, – отозвался Саша, приоткрывая дверь. – Но собираюсь. Чего тебе?

– Сань, – внутрь просунулся кругломорденький Тимофеев, похожий на суслика, – ты телевизор смотришь?

– Нет, не смотрю.

– Слу-ушай, – заканючил Тимофеев, – у меня мать приехала, она рано спать ложится…

– Дальше что?

– Са-ань, дай "Дорожный патруль" посмотреть. Я уже так привык – не засну никак, пока всяких ужасов не посмотрю. Са-ань, а?

Саша обернулся и вопросительно посмотрел на Свету. Она кивнула.

– Проходи, – Саша отошел, пропуская Тимофеева.

– Вот спасибо! Вот удружил! – запричитал тот, входя. Но тут же увидел Свету и замер с открытым ртом. Вовка Тимофеев был известным на всю общагу авторитетом в области красивых девушек. Очень и очень среднего роста, смешной и щекастый, с молоденькой лысинкой, Тимофеев, однако, обладал незаурядными способностями по части кружения женских голов. Поэтому, если вы увидели на улице Тимофеева, идущего без симпатичной девушки, это может означать, что ему только что вырвали все передние зубы или он болен гриппом с высокой температурой.

– Владимир, – солидным голосом представился он Свете и тут же умудрился каким-то образом поцеловать ей руку, сесть рядом и даже завернуть замысловатый комплимент.

– Ты зачем пришел, Казакова? Телевизор включай, – напомнил Саша. – Чай будешь?

– Нет, нет, я чай на ночь не пью! Он возбуждает, – важно сообщил Тимофеев, усаживаясь так, чтобы видеть и телевизор, и Свету.

Саша взял чайник и отправился на кухню. Зажег газ, вспомнил про газовый баллон на даче. И тут же – про данное матери обещание помочь с вывозом вещей.

Завтра, в восемь, у ее дома. О, черт! Со сменщиком-то не договорился!

Саша опрометью кинулся на четвертый этаж и забарабанил в дверь Вась-Вася. Третий механик их судна, Василий, родом был из глухой сибирской деревни. Единственной достопримечательностью которой было странное чувство юмора ее жителей: несколько веков подряд всех мужчин в деревне называли исключительно Васями. А поскольку и фамилия у них была – одна на всех – Васильевы, можно себе представить все сложности деревенского общения.

Через десять минут согласие отстоять завтрашнюю вахту было получено всего за литр водки. Фигня, решил Саша, с матери стребую.

За время Сашиного отсутствия в комнате что-то произошло.

Света сидела на том же месте. Глаза у нее были совершенно безумные. Тимофеев растерянно стоял рядом с ней, губы у него тряслись.

Саша, грешным делом, сразу заподозрил Тимофеева в распутных действиях, хотя точно знал, что это абсолютно не в Вовкином стиле.

– Что случилось? – грозно спросил Саша, чувствуя, как все сильнее жжет через тряпку ручка чайника. Тимофеев повернул к нему испуганное лицо:

– Я не знаю… Мы смотрели "Дорожный патруль"…

– Саша… – Голос Светы сорвался в рыдания. – Они… они все погибли…

Глава пятая
СВЕТА

Мне было дико страшно. Почему-то показалось, что отнялись ноги. Я смотрела на свои коленки, обтянутые джинсами, и не чувствовала их. По спине, словно какое-то гадкое насекомое, пробежала струйка пота. Затошнило. Перепуганный Владимир стоял рядом, и Светочке захотелось, чтобы он сейчас посильнее тряхнул ее за плечи, крикнул что-нибудь громко или треснул чашку об пол, – короче, сделал бы что-нибудь, чтобы вывести ее из этого жуткого оцепенения.

Вошел Саша с чайником.

Ах, как хорошо я представила себе: ручка обрывается. Чайник летит на пол. Брызги кипятка. Мужики матерятся. Где мои сказочные ведьминские способности? – я бы именно так все и сделала. Только бы все сдвинулось, зашевелилось, задвигалось. Отомри! Так, кажется, кричали в детстве?

– Что случилось? – грозно спросил Саша.

Долгие часы созревавшая истерика наконец-то разразилась.

Вот теперь они забегали. И что-то роняли, и поднимали, и снова роняли. Привели заспанную девицу, назвавшуюся медсестрой, которая упорно пыталась влить в меня валерьянки, потом плюнула и ушла. Они беспрерывно совали мне стакан с водой. И даже где-то нашли коньяку. У них даже не было времени закурить – так они вокруг меня суетились.

А я сидела на полу, захлебываясь в слезах, но в то же время отчетливо видела себя со стороны и знала, что никогда не смогу вытравить из памяти тот кадр на экране телевизора… тот кадр на экране… Тот кадр… Господи, меня опять тошнит…

Я давно знаю про эту теорию. Психологический феномен. Постараюсь пересказать своими словами. Пусть специалисты меня простят. Или поправят, если потребуется.

Когда человек видит что-то очень страшное, срабатывает защитный рефлекс – восприятие как бы притупляется. Так устроена любая диафрагма: большой поток – маленькая дырочка, понятно? Так и сознание: оно не вместит в себя весь страх, но при этом оставит маленькую щелочку. Через которую обязательно вползет какая-нибудь особо жуткая деталь. Я помню, первый раз прочла об этом у Лема, кажется, в «Эдеме». Описывая массовое сумасшествие, человек говорит, что больше всего его поразили следы зубов на куске мыла…

Когда на экране показали кроваво-металлическое месиво, получившееся из двух машин (лобовое столкновение!), я умудрилась увидеть ДВЕ вещи.

Номер машины.

И Илонкину туфлю.

Добрый парень – оператор "Дорожного патруля" – с каким-то патологическим смаком елозил камерой по искореженным обломкам, но это было уже не страшно. Мозг вырубился и отказывался воспринимать остальное. Он получил всю необходимую информацию и уже начал в бешеном темпе крутить перед моими глазами: номер – туфля – номер – туфля – номер… Я только-только начинала успокаиваться, как тут же садистски-услужливая память подкидывала милый эпизодик: мы с Илоной хохочем как сумасшедшие над продавцом обувного магазина, который, не сводя глаз с Илонкиных ног и ежесекундно сглатывая похотливые слюни, подползает на коленях, чтобы примерить ей сто пятьдесят вторую пару туфель. Вот этих самых – расклешенный каблук семь сантиметров, кожа молодого крокодильчика, триста сорок дойч-марок… Голос за кадром гнусаво-радостно сообщал любителям кошмаров на ночь, что "спасателям пришлось разрезать корпус машины, чтобы извлечь тела погибших". И единственным нормальным человеком во всем этом телевизионном шабаше оказался случайный свидетель – молодой парнишка с трясущимися губами, который, не стесняясь в выражениях, рассказывал на камеру, как ехал следом за «Опелем», видел, как тот пошел на обгон, и…

– …навстречу точно никого не было, блин, я сам собирался обгонять, я видел… он замигал и пошел влево… черт, я сам видел… откуда «волгешник» взялся – … его знает… я сам еле вывернул, когда они в…нились друг в друга… я и сам мог в…ниться к ним… я сразу остановился… нет, не подошел, страшно очень было… так там и так видно, что никого не осталось…

Им все-таки удалось влить в меня не меньше бутылки коньяку. Окружающий мир стал терять звуки и краски, Саша уговорил меня встать в пола и пересесть на кровать. Его приятель незаметно куда-то исчез, сам Саша ходил по комнате на цыпочках и изредка пытался что-то спрашивать, почему-то шепотом. Мне хотелось сказать ему, что можно говорить нормально, но для этого необходимо было открыть рот и найти нужные слова. Но это казалось непосильной задачей.

Потом я – нет не провалилась, а, словно в болото, медленно погрузилась в невнятный тягучий сон. Без кошмаров и призраков.

Утром Светочке пришлось несколько секунд усиленно тереть глаза, чтобы сообразить, где она находится. Да и лучше бы не соображать. Жестокая действительность, заметив, что Светочка проснулась, злорадно подвинула к ней свое корявое лицо.

А можно, я снова закрою глаза, сосчитаю до пяти (или до пятидесяти? До скольки нужно?), а потом открою глаза и увижу не вот этот пришпиленный кнопками плакат – карамельного вида японку на фоне Фудзи, а родную спальню и – тушь по шелку – изысканных, японских же, рыб, резвящихся в горном ручье?

Видимо, нельзя.

Светочка села на кровати. Как выяснилось, она спала совершенно одетая, но накрытая Сашиной курткой.

Самого Саши в комнате не было. На столе лежала записка.

"Света! Уехал рано, будить тебя не стал. Пожалуйста (подчеркнуто двумя чертами), никуда не уходи, дождись меня. Буду примерно в два. Постараюсь что-нибудь придумать насчет квартиры. Саша".

Саша. Какие свои странные цели преследует судьба, так часто и настойчиво сталкивая Светочку с бывшим одноклассником? У кого бы спросить? У господина Мишеля Сотюра, из компании "Alternative Servise", услужливо подсказала память. Не желаете? А то, как обычно, соберите побольше информации, скиньте на дискету, назовите файл «Саша» и – добро пожаловать! Буквально в течение десяти минут вам все и подробно расскажут. С какой, например, вероятностью вы бы, девушка, могли стать женой моряка в нашей реальности. А с какой – плодотворно сотрудничать в качестве штатной ведьмы под руководством того же капитана Самойлова в одном из вымышленных миров. А может, еще вариантов подбросят? Мне кажется, что сейчас – отправь меня доктор Игорь путешествовать – я бы сотворила что-нибудь абсолютно фантастическое. Или безумное. Или розово-наивное. Света – Фея Убивающего Домика (а вместо мелкого Тотошки – моя умница Гарден). Света и семь гномов (нет, отказать! Боюсь, я не пойму этого специального кайфа – целыми днями убирать грязь за семью мужиками). Света и Чудовище – в смысле импортный Аленький Цветочек (а это мы, считай, уже попробовали, но с точностью до наоборот). Почему на сказки потянуло? Да потому что там все просто и здорово. Добро побеждает зло, принцы, все, как один, – сильные и умные, если что плохое приключилось – живой воды достанем, побрызгаем… А это к чему? Вот только не надо сейчас срываться с места, нестись галопом к доктору Игорю, нырять в наспех сляпанную сказочку и спасать семью Кашиных. Ты ведь об этом подумала? Так вот, успокойся. Сиди смирно. Тебе сказали: никуда не уходи, дождись.

Утро вечера мудренее. Мудренее. Почему так не по-русски сказано? Мудренее в смысле – мудрее? Или мудренее в смысле – заумней? Я, кажется, запуталась в словах. Сегодняшнее утро… нет, не умнее и не глупее вчерашнего вечера. Оно просто чужое. Словно всю ночь, пока я спала, прибитая несчастьем с Илонкой и бутылкой коньяку, какой-то старательный дворник с метлой и скребком методично бродил по моей жизни и чистил, чистил, чистил…

Светочка встала, самостоятельно нашла умывальню и кухню, без истерик и обмороков умылась и поставила чайник. Выпила чашку кофе с бутербродом, пожелала доброго утра жизнерадостному таракану, куда-то спешившему по стене. Проглядела стоявшие на полке книги и даже полистала "Трех мушкетеров". Немного поколебалась, но достала бабушкину плетеную шкатулку, забралась с ногами на кровать и принялась вязать что-то непонятно-круглое, часто меняя цвета клубков.

К половине третьего, когда примчался взмыленный и грязный Саша, Светочка была совершенно готова к новой жизни.