Текст книги "Сборник "Похитители душ""

Автор книги: Ник Перумов

Соавторы: Полина Каминская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 62 (всего у книги 70 страниц)

Телефон зазвонил прямо у Илоны в руках, она аж вздрогнула.

– Заяц, это я. В общем, так. С шефом я, кажется, все уладил. Отпускает он меня в столицу. Прямо сегодня. Настроение, говорит, у него хорошее.

– Прелесть ты моя! – взвизгнула от радости Илона.

– Правда, и дел там попутно навесил, ну, да фигня, успею. Поменьше с твоей родней пообщаюсь.

– Прям, тебя моя родня достала! Очень, между прочим, хорошие люди. Вот ты там фигней всякой занимаешься, а они уже о нас подумали, подсуетились.

– Чего подсуетились?

– Прямо там, в Москве Никиту покрестим. Помнишь, мы же собирались.

– Ну, помню. А почему в Москве?

– Ах, да ничего ты не понимаешь! У них там рядом с домом – Елоховская церковь. Самая модная в Москве…

– Я думал, самая модная – это которая на Красной площади, ну, которая на торт похожа…

– Козел ты, Юрочка. Я с тобой даже обсуждать ничего не хочу. Едем, и все.

– Ладно, ладно, заяц, не сердись. Но и козлом меня больше не называй, поняла? Последний раз предупреждаю.

– Ну я же ласково… А козликом – можно?

– А я тебя тогда – козой, договорились?

– Договорились, лапка! Так что, я могу собираться?

– Можешь, можешь, только много барахла не бери.

– Ну, что ты, Юрочка, я только самое необходимое! Да! И не забудь заехать за детским сиденьем в машину, помнишь? Сто лет мне уже обещаешь!

– Вот как раз сейчас и заеду. А как он все это перенесет?

– Да нормально, не беспокойся. Памперсов побольше возьмем, и все.

– А ты?

– Чего – я?

– Как ты с ним справишься?

– Я? Я тебе что – раненая? Мы няньку с собой возьмем.

– Да? Ну, ладно, как знаешь, заяц. Все. Пока.

– Пока, пока.

Илона, напевая под нос модную песенку, отправилась сообщить Тане, что она едет с Никитой в Москву, и припахать Катю – собирать вещи.

Они выехали через два часа.

СУБЪЕКТ СЛЕЖЕНИЯ КВАДРАТ PQ-WQ, МЕСТНОЕ НАЗВАНИЕ «ЗЕМЛЯ» – ГЛОБАЛЬНОМУ

КООРДИНАТОРУ. ОБЪЕКТ СЛЕЖЕНИЯ – НАДПРОСТРАНСТВЕННЫЙ КАНАЛ.

ОПАСНОСТЬ ПОТЕРИ СТАЦИОНАРНОГО СМЕШАННОГО МАЯКА Q-0001. ВНИМАНИЕ.

ОПАСНОСТЬ ПОТЕРИ СМЕШАННОГО МАЯКА Q-0001. МЕСТНОЕ НАЗВАНИЕ КАШИН ЮРИЙ

ПЕТРОВИЧ. ПРЕДЛАГАЮ ВАРИАНТ МИНИМАЛЬНОГО ВМЕШАТЕЛЬСТВА С ОДНОВРЕМЕННЫМ

ПЕРЕМЕЩЕНИЕМ И ИЗОЛЯЦИЕЙ МАЯКА. ТОЧКА ВМЕШАТЕЛЬСТВА – МОМЕНТ 23.27

СУЩЕСТВУЮЩЕЙ РЕАЛЬНОСТИ. УРОВЕНЬ ВМЕШАТЕЛЬСТВА – А1.

ГЛОБАЛЬНЫЙ КООРДИНАТОР – СУБЪЕКТУ СЛЕЖЕНИЯ КВАДРАТ PQ – WQ, МЕСТНОЕ

НАЗВАНИЕ "ЗЕМЛЯ".

ВМЕШАТЕЛЬСТВО РАЗРЕШЕНО.

ЛИНИЯ 105. КОМПЛЕКСНЫЙ ОБЪЕКТ 3-389 – ТРАНСПОРТНОЕ СРЕДСТВО. ТУЗЕМНОЕ

НАЗВАНИЕ "АВТОМОБИЛЬ «ВОЛГА». БАЗОВАЯ ЛИНИЯ.

ИЗМЕНЕНИЕ ВРЕМЕННЫХ КООРДИНАТ: ПЕРЕМЕЩЕНИЕ ОБЪЕКТА ИЗ ТОЧКИ 21.23.26

МЕСТНОГО ВРЕМЕНИ В ТОЧКУ 21.23.41.

ВЫПОЛНЕНО.

Серый «Опель», номерной знак М237МС 78 РУС, двигался на скорости примерно 160 километров в час. Водитель «Опеля», совершая обгон, выехал на полосу встречного движения и совершил лобовое столкновение с автомашиной «Волга» («ГАЗ-24», номерной знак У455ИС 78 РУС), двигавшейся в противоположном направлении со скоростью 120 километров в час. В результате аварии водитель и два пассажира «Опеля», водитель и три пассажира «Волги» скончались на месте.

Глава вторая
САША

Да, да, такое уже было. И Саша, лежащий на полу, и серьезное лицо склонившегося над ним Поплавского. И даже его фраза:

– Какого черта…

Саша неуклюже поднялся и, отряхивая джинсы, ворчливо заметил:

– Вы бы хоть вторую кушетку здесь поставили, что ли…

– Лично для вас? – язвительно осведомился Игорь. Света лежала с закрытыми глазами и улыбалась. Постепенно ее улыбка угасла.

– Светлана Вениаминовна, с вами все нормально? – склонился над ней Поплавский.

– С ней ВСЕ нормально!

Произнесено это было негромким голосом, но всем присутствующим показалось, что в комнате рванула граната.

В дверях стоял Виталий Николаевич Антонов. Лицо его было перекошено от бешенства, уголок рта подергивался. Саша почему-то решил, что тот сейчас достанет какой-нибудь особо огромный пистолет и начнет палить во все стороны. На всякий случай Саша подвинулся и стал так, чтобы загородить собой Свету.

– Я бы очень просил мне объяснить, что здесь происходит. – Такой голос, наверное, хорошо использовать для быстрой заморозки овощей и фруктов. Или мяса.

– Здесь… – Доктор, Поплавский стал похож на интеллигента, которому в трамвае сшибли на пол очки. – Простите, Виталий Николаевич, но Светлана Вениаминовна приехала…

– Я приехала на сеанс психологической разгрузки, – вышла вперед Света. И если после первой фразы Антонова что-то еще осталось не замороженным, то после выступления Светланы Вениаминовны за сохранность продуктов можно было не беспокоиться. Температура жидкого азота.

– Ты теперь посещаешь "Фуксию и Селедочку" по два раза в день? – ласково поинтересовался Антонов.

– Почему нет? – голубка воркует в ответ своему голубку.

– Дороговато встанет. Ты меня разоришь, милая.

– Тебя? Разорю?

– Конечно. А на чьи, по-твоему, денежки ты тут развлекаешься? И к тому же, как я погляжу, не одна… – Врет. Не поглядел. Один из первых навыков, который приобретают наши душки – новые русские, это умение глядеть сквозь человека.

– Одну минутку! – вступил в разговор Саша, решительно напоминая о своем присутствии. – Поплавский, сколько стоит у вас двойной сеанс?

– Двести долларов! – ответил Поплавский голосом осмелевшего интеллигента, за которого внезапно заступился трамвайный кондуктор.

Подумаешь, уел. Зря я, по-твоему, вчера видик не купил?

Стараясь действовать без лишней суеты, Саша расстегнул нагрудный кармашек своей дежурной «монтаны» и достал оттуда требуемые две сотни. Поискал глазами, куда бы положить (хотя подмывало – ох, как подмывало! – сунуть бумажки Поплавскому в карман халата, похлопать небрежно по плечу: держи, лекарь!), но выпендриваться не стал, просто оставил на столе. Протянул руку, мягко, но решительно сказал:

– Пошли, Светило. – Только бы она не обиделась, только бы не решила вдруг, что я так задешево перекупаю ее у этого самодовольного хмыря…

Не обиделась. Дала руку. Саша крепко сжал ее горячую ладошку, борясь с желанием взять Свету на руки и выполнить-таки свою заветную мечту – унести ее на край света. К сожалению, в данный момент это было, по меньшей мере, неразумно. Не в смысле – унести на край света, а – взять на руки. Потому что на их пути в дверях стоял Антонов. И Саша предпочел бы, чтобы при прохождении мимо руки у него были свободны.

Пусть только рыпнется, пусть только попробует что-нибудь вякнуть – обещаю, что не буду сдерживаться. Эх, жаль, в том, моем мире остались роскошные шварценеггеровские мышцы. Но ничего, не боись, мы и с этими кое-что могем. Когда в прошлом году в Мексике нам с ребятами (втроем) пришлось объясняться на языке жестов с семью местными амбалами, никто Шварценеггера и не вспоминал, сами управились.

Саша и Света медленно двинулись к выходу.

Теперь взгляд Антонова не замораживал. Теперь он прожигал на месте.

Резкий звук заставил всех вздрогнуть.

В кармане у Антонова заверещал телефон. Виталий раздраженно вынул трубку, чуть не выдрал с корнем антенну, рявкнул голосом голодного льва:

– Да! – И тут его лицо резко изменилось. По нему словно прошлись большим шершавым языком. Саша даже вспомнил, откуда пришла эта ассоциация. Ну, конечно же, из мультика про Карлсона и фрекен Бок! Именно такое лицо (то есть – морда) стало у кота домомучительницы, когда его лизнул щенок Малыша. Вспомнили? Вот именно с таким лицом (или мордой?) стоял Антонов, прижимая трубку к уху. – Что? – спрашивал он слабым голосом. – Алешка? Когда? В «Европе»? Стоял в вестибюле? Один?

Саша почувствовал, как дрогнула рука Светы.

Ура, Светило! У нас получилось!

Не торопясь, они прошли мимо ошарашенного Антонова в коридор. Дальше, дальше… Прочь отсюда!

Осенний парк старательно подделывался под их настроение, не скупясь подкидывая под ноги шедевры опавшей листвы. Интересно, кто первый задаст самый популярный в последнее время вопрос: что дальше?

– По крайней мере, одна проблема решилась, – задумчиво начал Саша.

– Какая? – Света так и шла рядом, не отнимая руку.

– Тебе не придется прыгать в Неву, а мне – тебя спасать.

Света рассмеялась звонким легким смехом.

– Какой здесь славный парк, – сказала она. – Я никогда раньше этого не замечала.

– Я его не люблю. У меня с ним связаны плохие ассоциации, – признался Саша.

– Почему?

– Где-то здесь, на одной из этих скамеек умерла бабушка.

– Правда? И ты знаешь, на какой?

– Нет. И от этого, наверное, еще хуже. Идешь вот так и гадаешь: на этой? Или на той? – Саша махнул рукой в сторону и тут же остановился.

– Ты чего?

– Ничего.

В десяти шагах от них именно на скамейке сидел отец Лены, Юрий Адольфович Бляхман. Живой, слава Богу, живой. Но с таким лицом, как будто вот-вот собирался умереть.

– Подожди-ка, минутку… – произнес Саша, отпуская Светину руку. Но не потому, что рядом находился отец его невесты, просто лицо у Юрия Адольфовича было ужасным. И Саша не решился травмировать пожилого человека своим счастливым видом. Да еще и с чужой девушкой вместе.

– Юрий Адольфович, – позвал он. – Вам плохо?

– А-а, Саша. – Бляхман повернул голову, но не выразил никаких эмоций при виде будущего зятя. – Здравствуйте. – Теперь он снова смотрел прямо перед собой.

– Вам плохо? – повторил Саша погромче.

– Мне? Да.

– Вам чем-то помочь? Может быть, вызвать врача? При слове «врач» Юрий Адольфович заметно вздрогнул.

– Нет. Мне не нужен врач. Мне уже ничего не нужно.

– Вы поссорились с Юлией Марковной? – продолжал допытываться Саша, сам не зная, зачем. Света стояла в стороне и удивленно наблюдала за странным разговором.

– Я? – снова переспросил Юрий Адольфович. – Нет. То есть да. Поссорился.

– Но почему вы здесь, так далеко от дома?

– Я? – Сашу начал раздражать такой способ ведения беседы. – Я… гулял. – Тут Юрий Адольфович вдруг встрепенулся и, словно продолжая давно начатый разговор, спросил у Саши:

– А вы хорошо знаете доктора Поплавского?

– Я? – Тьфу ты, черт, да что мы все тут заладили одно и то же! Саша нахмурился. – Хорошо.

– И… что вы можете сказать?

– О чем?

Юрий Адольфович внезапно опомнился, смутился и даже встал со скамейки.

– Простите, Саша, мне надо идти.

– Подождите, Юрий Адольфович. – Саша преградил Бляхману дорогу. Ему вдруг показалось очень важным – узнать, почему пианист спрашивает о Поплавском таким странным тоном. – Расскажите мне все.

– Что – все?

– Что с вами сделал Поплавский?

– Со мной? Откуда вы знаете, что он со мной что-то делал?

– Юлия Марковна рассказывала, что после травмы именно Поплавский вернул вам…

– Вернул! – вдруг горько воскликнул Бляхман. – Вернул! – Казалось, он сейчас заплачет. – Что вернул?! – Юрий Адольфович в отчаянии рванул рукава рубашки так, что отлетели пуговицы и стали видны розовые шрамы на руках. – Зачем мне это?

– Слушай, что это с ним? – подошла Света.

– По-моему, истерика. – Саша внимательно смотрел на Бляхмана.

– Ты его знаешь?

– Да. Это мой будущий тесть, – спокойно ответил Саша. Света подняла брови, но промолчала.

– Пускай все будет по-прежнему! – Юрий Адольфович почти кричал. По щекам его текли слезы. – Пусть они не смогут играть, но мне вернут мою душу!

– О, Господи… – выдохнула Света. – Саша, сделай же что-нибудь.

– Я лучше положу руки под трамвай, пусть их отрежет, но пусть мне вернут мою душу! – Вокруг начали собираться люди.

– Вот что, Юрий Адольфович, – решительно начал Саша, беря его под руку, – пойдемте с нами.

– Ку-да?… – Бляхман встал, но тут же снова бессильно повалился на скамейку. – Я никуда не хочу идти. Мне нужно поговорить с Игорем Валерьевичем.

– Зачем? – Саша сел рядом и попытался привести в порядок одежду пианиста.

– Он меня обманул! Он ничего мне не говорил про последствия… А теперь… А теперь он говорит, что я сам виноват… И что… что… – Голос его снова сорвался на рыдания. – Что проданный товар… возврату не подлежит…

– У тебя есть деньги? – тихо спросил Саша Свету. Она кивнула. – Быстренько пойди поймай машину, подгони сюда. Его домой нужно…

Юрий Адольфович покорно разрешил посадить себя в машину, всю дорогу тихо плакал и рассматривал свои руки.

Лены, к счастью, дома не оказалось. Юлия Марковна, всплеснув руками, запричитала совсем по-бабьи, обняла мужа и увела его в комнату.

– Юлия Марковна, – вдогонку ей крикнул Саша, – вы врача пока не вызывайте, просто дайте ему какого-нибудь успокоительного!

– Ну? – зловеще спросил Саша, выходя из дома Бляхманов и закуривая. – Что ты на это скажешь?

– Ничего. – Света пожала плечами. – По-моему, твой будущий тесть просто псих.

– Не думаю, что все так просто. – Саша огляделся по сторонам и наконец-то задал долгожданный вопрос:

– Куда дальше? – имея в виду их двоих.

– К тебе, на Беринга, – невесело пошутила Света. – Жарить пельмени.

– А в холодильнике осталось еще полбутылки "Медвежьей крови", – так же грустно добавил Саша.

Так они постояли еще немного, не зная, что еще сказать. Реальный мир разводил, растаскивал их в разные стороны. Следующий вопрос звучал уже более конкретно.

– И куда ты сейчас? – спросил Саша.

– Не знаю. Может, к маме… – Света передернула плечами, уже поняв, что к маме-то как раз и не поедет ни в коем случае. – Или к друзьям. Найду кого-нибудь из старых, верных, не к буржуйкам же этим соваться…

– Не понял, зачем тогда искать? – Саша искренне удивился.

– То есть?

– Говорю: зачем тебе кого-то искать, если я уже здесь?

– Самойлов, ты что – дурак? Куда мы с тобой здесь денемся? В общагу твою? К тому же… – Света красноречиво подняла глаза на дом. – У тебя есть будущий тесть…

– А я тебя, между прочим, не замуж зову, – нашелся Саша, постаравшись произнести эту фразу как можно более небрежно. – Я тебе предлагаю крышу над головой.

– Угу-угу – Света покивала и с хорошо заученной интонацией проговорила:

– Гвардейцы-десантники, вы окружены, шансов нет, мы предлагаем вам сухую одежду, горячий чай и…

– …наше радушие, – с готовностью закончил Саша. – Ну, поехали?

– К тому же, знаешь, у нас еще куча дел, – говорил Саша, стоя напротив Светы в метро.

– У нас? Куча?

– А ты как думала? Ты что, забыла, что нам отец Евгений говорил?

– Да ну, Саш, это все сказки. И все это осталось там. – Света махнула рукой.

– Сказки? – Саша возмущенно посмотрел на нее. – А как же с Лешкой? Мы же его вернули?

– А, может, это просто совпадение?

– Ты издеваешься надо мной? Кто всю эту кашу заварил? Ты? А теперь – «совпадение»? Ты что – струсила?

– Самойлов, ты что-то путаешь. Струсила – это мужской аргумент. Ты что, считаешь, я сейчас начну себя бить кулаками в грудь и кричать на весь вагон: кто струсил? Я струсила? Да я теперь в огонь и в воду!

– Кулаками в грудь не надо, – серьезно заметил Саша. – А вот подумать хорошенько нам с тобой не мешало бы.

– Да о чем? О чем? Кто-то из нас решил для пущей загадочности ввести в действие священника. Ну и что? Насколько я помню, они все только и делают, что ходят и предсказывают конец света!

– Да нет же, Светило! Ты подожди и послушай.

Я думаю, здесь все не так просто. Ты вспомни, с чего все начиналось.

– Что? С чего начиналось?

– Вся история с этим Поплавским. Еще в тот, прошлый раз. Ты ведь не станешь спорить, что перемещение во времени было?

– Было.

– Ты это помнишь. Я это помню. Поплавский говорит, что не помнит.

– Я думаю, Виталий тоже помнит, – медленно сказала Света.

– Наверняка. Он же был главным действующим лицом во всех этих событиях. Но я не об этом. Мне вот что непонятно: почему нас вначале так хорошо обдурили, а теперь не трогают?

– Не поняла. Кто не трогает?

– Не знаю, Светило. Я помню очень хорошо, как нам с Валеркой и Шестаковым этот доктор объяснял что-то про… как их?… нейрограммы. Что Банщик этот ваш…

– Какой Банщик?

– Ну, Юра… Юра… Ты его еще деревянным называешь…

– Кашин, что ли?

– Ну, наверное, Кашин. Так вот он – что-то вроде маяка. Ты – матрица.

– Я – матрица?!

– Ну, это Поплавский так говорил! Я тут ни при чем. Кому-то ты была очень нужна. Поэтому мы с Валеркой тогда в твой мир и поперлись. И даже вроде у нас что-то хорошее получилось… А потом… – Саша потер лоб рукой. – Потом ты за своим Антоновым погналась, я – за тобой. И в результате – он жив, а мы все заново прожили девяносто шестой год.

Света задумчиво покивала, пропустив мимо ушей замечание насчет того, что она «погналась» за Виталием.

– Я все это к чему говорю? К тому, что вот сейчас мы с тобой все помним, путешествуем спокойно. А нам – ничего. Никто нас не трогает.

– Ну и хорошо. Может, мы уже и на фиг никому не нужны, – попробовала возразить Света.

– Не думаю.

– А что ты думаешь?

– Не знаю, – признался Саша. – Пошли, нам выходить. – И уже на эскалаторе решительно закончил:

– Но я обязательно должен узнать!

Глава третья
СВЕТА

Не знаю, как это называется у вас, но я лично такое состояние называю отчаянием. Нет, я, безусловно, бодрюсь изо всех сил, курю горлодерный «Кэмел», смеюсь и поддерживаю дурацкие разговоры Самойлова о каких-то чертовых инопланетянах, которые примчались сюда сломя голову с другого конца галактики только для того, чтобы слямзить наши грешные души. Еду в этом гнусном метро, где все смотрят друг на друга злющими глазами, читают бредовые газеты и не менее бредовые книги и пахнут во все стороны потом, дешевыми одеколонами, перегаром и гнилыми зубами. Ну, ну, не горячитесь так, девушка. Давно ли сами из грязи личико высунули? Так уж все вам противны? Спокойней надо быть, добрее к своим согражданам. Которые, между прочим, хоть с перегаром, хоть с гнилыми зубами, а на работу едут. Хлебушек для вас растят, молочко в бутылки наливают, пивко за ваше здоровье у ларьков пьют.

Так. Что у нас есть? Ничего. Тысяч сто – сто пятьдесят в кошельке, полкило косметики в сумке, на себе: куртка кожаная, джемпер ангорский, приличные джинсы, ботинки, трусы, лифчик, плюс колечко мамино и цепочка. Для начала новой жизни – не густо. Куда мы едем? В общежитие рыбфлота. На один квадратный метр – два человека, двое-трое малолетних детей и штук сто тараканов. Я правильно понимаю ситуацию? Странно только, что вот сейчас я пока еще скучаю не по своей любимой голубой ванне и уютной двадцатиметровой кухоньке. И уж, конечно, не по придурку Уинтону. Нет, не хочется туда, на Каменноостровский – бродить по квартире, помахивая растопыренными пальцами, чтобы просох лак, или краситься для очередной навороченной тусовки. Нет, не хочу. Я бы, честно говоря, сходила еще на какое-нибудь задание вместе с черноглазой Лэймой и смешливыми братьями Грымм. И покурила бы на подоконнике в самойловской «хрущебе», и посуду бы помыла, надев цветастый бабушкин передник… Ностальгия по простым хорошим людям.

– Чего задумалась? – Саша смотрел на Светочку веселыми глазами. Чего он радуется? Цивилизованные люди давно уже развенчали миф о рае в шалаше. – Не дрейфь, Светило, прорвемся!

Ага. Прорвемся. Только бы не надорваться, прорываючись.

Мда-а… Комнатка, конечно, та еще. Жилище моряка загранплавания чем-то напоминает дембельский альбом. Масса аляповатых и совершенно ненужных вещей. Какие-то ковбойские шляпы, допотопные подмигивающие открытки, модели машин, смазанные фотографии полуголых мужиков, треснутые керамические кружки… А вот к телевизору никаких замечаний. Хорошая техника. Этим, кстати, также отличаются моряки. Господи, хоть бы он рубашку свою «монтанов-скую» переодел, что ли? А говорить неудобно – обидится.

– А это что? – Светочка взяла в руки плетеную шкатулку. – Невеста вяжет на досуге? – Прозвучало довольно развязно.

– Нет, – ответил Саша с уже слышанной когда-то интонацией. – Это бабушкина.

Да, да, я вспомнила. Так же, как и фартук. Что-то меня начинает подташнивать от этих сентиментальностей.

– Ну, что ж, Самойлов. Рассказывай, как жил, как живешь. – Светочка преувеличенно бодро повернулась к Саше.

– Нормально живу. Сама видишь.

– Вижу. Слушай, а я слышала лет сто назад, что ты женился?

– Было такое. – Господи, ну почему он разговаривает, как добрый старшина из довоенных фильмов? – Да сплыло.

– Развелся?

– Ага.

– Что так? – Милая, а тебе-то что за дело? Как – что? Надо же с человеком о жизни поговорить.

– Не сошлись характерами.

– Угу, угу, – пробормотала Светочка, рассматривая фотографии на стенах, – шли, шли, да не сошлись…

– Да ладно, при чем тут мой развод. Нам с тобой о другом надо подумать…

– Надо – подумаем! – бодро ответила Светочка. Еще минута, и я начну хохотать. А потом у меня случится истерика. Спокойно, Ипполит, спокойно…

В дверь резко постучали.

– Да! – крикнул Саша. Как в деревне, честное слово!

Дверь открылась. На пороге стояла неопрятного вида женщина в спортивном костюме «Адидас» (одного взгляда было достаточно, чтобы понять: этот «Адидас» настоящему – что называется, нашему тыну – троюродный плетень). Из всей ее сложной фигуры первым делом бросалась в глаза огромная грудь, никогда, судя по всему, не знавшая лифчиков, но вскормившая десятка полтора богатырей и поэтому удобно расположившаяся на животе. Все остальное выглядело не менее удручающе. Светочке захотелось нацепить пенсне и максимально скрипучим голосом спросить: "Ми-илочка, где же у вас шея?"

– Сашок, – густым сдобным голосом произнесла гостья, – у меня утюг сломался. Не поможешь?

– А твой где? – спросил Саша. Светочка не сразу поняла смысл вопроса, но потом сообразила, что имеется в виду муж.

– Так уже вторую неделю, как вокруг Европы тащится. Поможешь, а, Сань? – При всем этом, уважаемые леди и джентльмены, вошедшая дама не то что не спросила, можно к нам войти или нет, она даже не поздоровалась со мной!

Светочка покопалась в мозгах на предмет какой-нибудь подходящей по случаю гадости, потом грациозно протянула Саше ногу и капризно попросила:

– Александр, расшнуруйте мне пожалуйста, ботинки…

Саша покорно принял протянутую ногу и стал развязывать шнурок, продолжая беседовать с Адидасихой на своем жутком общажном диалекте:

– У тебя он чей? – Кто – чей? Муж? А, утюг!

– «Филя». – Так, дайте-ка сообразить… Киркоров? Нет, этот еще утюги не производит. Наверное, так на местном сленге называется "Филипс"?

– Родной?

– Хрен знает, Славка из Гонконга приволок. Четвертый раз ломается, гад.

– Значит, паленый, – уверенно констатировал Саша.

Перевожу для публики. Спрашивается: чьей сборки утюг? Отвечается: затрудняюсь ответить, но приобретен был Владиславом в Гонконге. Из чего Александр делает вывод, что утюг сделан подпольной фирмой, использующей фирменный знак «Филипс» в преступных целях.

– У тебя есть тапочки? – Света положила ноги на кровать и пошевелила пальцами. Продолжаем наш спектакль. Если и после тапочек она отсюда не уйдетэ я сниму что-нибудь еще.

– Есть, сейчас надену. – Сашка, кажется, врубается. Потому что слишком долго ползает под кроватью.

А найденные лыжи размера сорок четвертого, не меньше, надевает мне на ноги, как хрустальные туфельки.

Резвитесь, девушка, резвитесь. Я на вас посмотрю сегодня ночью, когда дивизия остервенелых клопов вопьется в ваше молодое холеное тело с криками: "Деликатесы! Деликатесы!" А главное, пожалуйста, постарайтесь не хныкать в подушку.

Сашка Самойлов мужик, конечно, порядочный, но может вас не правильно понять. Не вышло бы некрасиво.

– Ладно, Зоя, я зайду попозже, посмотрю, что там с твоим утюгом.

Довольная Адидасиха удалилась, а Саша с любопытством повернулся к Светочке:

– За что ты ее так?

– Как – так?

– Ты ж ее не просто облила презрением, ты просто из брандспойтов по ней врезала! Зоя, между прочим, очень хороший человек…

– Знаешь, Самойлов, даже самый хороший человек не имеет права так выглядеть!

– Как? – неискренне удивился Саша. И вот поди разбери, кто здесь прав. Злая тетя Света, которая тратила сейчас даже приблизительно не скажу, сколько в день – на поддержание формы. Или хорошая девушка Зоя, возраст которой даже приблизительно не определяется – он капитально затерялся в складках жира и нечистой, рано увядшей кожи. Вот смотрите, сейчас Саша, точно, начнет мне тыкать в лицо ее детьми, образцовым ведением хозяйства и любимым мужем. Который – зуб даю! – в каждый свой рейс сваливает, радуясь очередной пяти-(шести-?) месячной свободе. Но при всем этом они – семья. И она искренне любит его и ждет, рассказывая детям, какой у них хороший и любящий папочка и какие он привезет всем хорошие подарки. Интересно, у них в комнате висит карта мира, на которой эта самая Зоя втыкает флажки по мере продвижения мужа домой? Да-а, ну и злости в тебе, Светиле Светочка промолчала, закурив очередную сигарету.

– Ну, так что – давай поговорим? – Да что ж тебе так неймется спасать мир, дружище?

– Давай. Только предварительно, пожалуйста, сообщи мне местонахождение местных коммунальных удобств. – Моего яда вполне хватило бы на десяток королевских кобр.

– Направо по коридору, до конца. – Сашино лицо выразило искреннее сочувствие. Потом смущение. – Туалетная бумага на холодильнике.

– Что? На каком холодильнике? – Господи, у них же здесь у каждого – свой рулон! Светочка, обмирая, представила себе, как на глазах у Саши отматывает необходимое количество туалетной бумаги, а затем идет через весь коридор, стыдливо сжимая ее в кулаке.

Все. Я, кажется, сейчас умру. А вот и не умрешь. Подумаешь, какая цаца! Сотни людей спокойно пользуются туалетом и не падают от этого в обморок. Вот именно – сотни! И я не желаю быть сто первой на унитазе!

Ну, ладно. Хватит. Поиграли в хождение в народ, и хватит. Собирай манатки и двигай домой. Получи свои на-нашки, красиво, расхлюпайся у Виталия на плече и – можешь хоть час сидеть в обнимку со своим голубым унитазом… А в гостиной розы стоят… А в холодильнике – лососина свежая… Платье новое, все в блесточках от Нины Риччи, еще ни разу не надеванное, в шкафу висит…

– Ты… хочешь уйти? – вдруг серьезно спросил Саша.