Текст книги "Сборник "Похитители душ""

Автор книги: Ник Перумов

Соавторы: Полина Каминская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 70 страниц)

Между минным полем и вражескими кораблями пустота вспыхнула множественными разрывами. В атомном пламени горели противокорабельные ракеты: ни одна так и не смогла прорваться к жжаргским крейсерам. А еще мгновение спустя извергаемый вражеской эскадрой поток огня достиг еще целых мин.

Это очень походило на разминирование взрывом – когда по обычному, земному минному полю стреляет Реактивная Система Залпового Огня. Саша только не понимал, почему такой простой и эффективный способ прорыва не использовался жжаргами раньше…

Последние мины исчезли в огненном круговороте. Жжаргские крейсера тотчас дали ход. Рука Саши сама собой, помимо воли, коснулась красного поля, наискось перечеркнутого черными полосами, в самом углу нашлемного экрана. Сигнал наивысшей тревоги. Сигнал о том, что минный пояс прорван.

Набирая ход, жжаргские корабли один за другим выходили в узкий проход. Кое-какие мины еще огрызались, не все ракеты летели мимо – взрывом разворотило носовую надстройку одному из крейсеров, другому монитору снесло полбашни… Но жжарги не останавливались.

– Саня!!! Стрелять будем, ядрена вошь?!

Стрелять! Штурмовик для боя с крейсерами не предназначен… Ой, Рэмбо, ну ты даешь!..

Вираж получился таким, что гравикомпенсаторы не справились. Перегрузка получилась минимум четырехкратной, и тяжелый шлем едва не сломал Саше шею. Руки скрутило болью – но в этот момент пальцы Саши уже коснулись зеленого силуэта, обозначавшего на экране головной жжаргский крейсер.

Залп получился что надо. Лазером и лазер-ракетой. По одному и тому же месту, где броня уже была пробита прямым ракетным попаданием.

На крейсере сидели не пентюхи. Лазерный луч только-только полоснул по вывернутым крейсерским внутренностям, а автоматические гранатометы уже вышвырнули в пространство целые облака мелкой свинцовой пыли. Ракета оказалась умнее – команда на подрыв ядерной взрывчатки была отдана в самый последний момент, за миг до того, как лазер-ракету «Валдая» накрыли защитные комплексы жжаргов. Из пробоины вырвался длинный пламенный шлейф.

– Едрить их мать!!! – заорал Рэмбо.

Но тут жжаргские комендоры взяли наконец обнаглевший штурмовик в «вилку». Двигатели надсадно взвыли. У Сани вновь потемнело в глазах.

– Выпускай все, что есть! – услыхал он, когда вновь вернулась способность слышать. Рот был полон солоноватой крови.

«Валдай» справится с одиноким тральщиком, на равных сразится с двумя, выстоит против трех, но против крейсера, пусть даже с пробоиной в борту, у штурмовика шансов нет. Рэмбо закладывал чудовищные петли и восьмерки. Саша стрелял из всего, что имелось на борту.

Сегодня удача была на их стороне. Отделались опаленной броней. А вот передовому крейсеру жжаргов повезло меньше – две из четырех Саниных ракет с ядерными боеголовками прорвались-таки сквозь заградительный огонь – и тяжелый крейсер, с наполовину выжженной батарейной палубой, громадной пробоиной в борту и едва-едва тянущими двигателями, отвалил в сторону, выходя из боя.

Это была уже не игра. А к тому же…

Был момент предельного напряжения, когда Саше очень хотелось, чтобы его два глаза превратились в самое меньшее шесть. Словно волк, загоняющий уже истекающую кровью жертву, штурмовик висел на хвосте удирающего жжаргского крейсера, всаживая в зияющую пробоину залп за залпом. И в этот миг контуры вражеского корабля внезапно расплылись, корпус стал каким-то полупрозрачным – и на Сашу в упор глянули совершенно жуткие, нечеловеческие глаза, даже не глаза, а какие-то гляделки, буркалы, вполне достойные самого Вия. Да-да, и притом с поднятыми веками. Саше показалось, что в грудь ему ударило ледяное бревно. Взгляд Чужого дошел до самых мелких нервных веточек, до синапсов и аксонов; и… это был взгляд не жжарга, даже не его мозгового компонента! Бледная ненависть полнила этот взгляд, именно «бледная», лишенная жизни, лишенная чего-то очень важного, чем обладаем мы, люди. На Саню смотрела сила, что двигала жжаргскими крейсерами и линкорами. Самойлову даже почудилось, что он слышит хруст раздираемой ткани – ткани декораций этого мира – и что взгляд его проникает дальше, за кулисы развертывающегося здесь кровавого спектакля. Он, Саша Самойлов, человек с уникальной нейрограммой, видел сейчас Нечто, куда страшнее всего жжаргского флота, вместе взятого. И это Нечто пристально смотрело ему прямо в душу. Смотрело с ненавистью – и в то же время с непонятной ему, Саше, завистью.

Миша тем временем вывел штурмовик из конуса огня жжаргов.

– Прыжок!..

Да, возле места прорыва им делать больше нечего. Турели пусты, остался только лазер. И едва ли им бы удалось так повредить жжаргский крейсер, если бы в него еще раньше не попала мощная ракета с минной платформы.

«Валдай» уже был готов провалиться в слепой конус гиперпространства, когда прямо перед местом жжаргского прорыва начали один за другим возникать эсминцы Шестой дивизии. Им предстояло продержаться до подхода главных сил флота.

Эсминца «Стремительный» среди русских кораблей не оказалось.

– Ух, успели, – вырвалось у Михаила. – Санек, по-моему, бежать нечего. Разворачиваемся! А вон и другие «Валдаи» на подходе!

Сигнал «прорыв» вызывал к угрожаемому участку все наличные силы Шестой дивизии, включая и дивизионы разведчиков.

Предстояло жаркое дело.

С самого утра настроение у Юрия было препаршивым. Наорал на денщика, влепил полдюжины нарядов вне очереди. И по «Стремительному» тотчас пронеслось – хозяин не в духе. Хотя, ежели разобраться – с чего бы ему быть «в духе»? Во-первых, достаточного повышения не получилось. Вожделенный чин капитана третьего ранга, раз и навсегда отделявший его счастливого обладателя от серой массы всяких там каплеев и старлеев, опять не достался. И это за случай с «Надеждой», раскудрит их всех через коромысло! Да, повесили еще одну цацку на грудь… а чина не дали!

Это первое.

Потом – вдруг ставшие отчего-то очень зоркими таможенники взяли одну из трех его, Юрия, лайб с товаром. И добро бы просто товар себе забрали, как порой раньше случалось, – так нет, арестовали судно, команду и теперь вовсю колют на допросах. Догадались, сволочи, что не алкаш Попандопулос был в компании главным. А что, если эта жирная скотина разговорится? Ох, раньше-то не слишком боялся, ну суну пару миллионов кому следует. Дорого, конечно, но что делать? Вдесятеро больше все равно останется. А теперь как изменилось что-то! Начпродсклада вчера шепнул – а сам весь от ужаса трясется:

– Ревизия нагрянула. Морды у всех попаленные, в шрамах, на угощение не посмотрели, на цифирь мою не посмотрели, сразу по хранилищам пошли…

Это плохо. Вдвойне. Потому как ревизоры с попаленными мордами – не кто иной, как члены Офицерского Трибунала Чести, настоящие боевые командиры, которых знает весь флот и которым какие миллионы ни суй – бесполезно. Только лазерный луч сразу в лоб вкатят, и гуляй Вася. И по холодильникам – тоже плохо. Поскольку там вместо честных солдатских и офицерских рационов хранились экзотические фрукты и лакомства, перегонявшиеся Юрием для закрытых клубов Земли и нескольких курортных колоний. А сами фронтовые рационы доходили до передовой изрядно облегченными. Образовавшийся излишек продавался на черном рынке прифронтовых планет с громадной прибылью. Юрий открыл эти комбинации совсем недавно и теперь мог только смеяться над собственной наивностью – деньги на свой корабль тратил, а не на себя! То есть на корабль тратить тоже надо, иначе в распыл пойдешь, но не это главное. Главное – свои кровные капиталы. Война рано или поздно кончится. Надо о будущем думать.

«Стремительный» пребывал сейчас в глубоком тылу. Контр-адмирал Михеев в очередной раз отправил свой лучший корабль с лучшим экипажем и лучшим командиром сопровождать госпитальное судно. И Юрий благополучно завершил проводку госпиталя «Святая Ксения Петербургская», а заодно двух своих шаланд с товаром. Всего лишь двух – потому что третья глупо, по-дурацки попалась на таможенном контроле. Какой осел не загерметизировал второй тайник? Ревизоры оказались приятно удивлены… но почему-то не стали расхватывать халявное добро, а, словно соревнуясь в честности, сели писать рапорты о злостной контрабанде. Попандопулос и его братва угодили в каталажку, а ему, Юрию, прибавилось головной боли. Опять же вышла незадача – раньше вытащить человека (даже такую жалкую на него пародию, как этот Попандопулос) стоило несколько десятков тысяч. А теперь – облом. Надежные, проверенные как будто люди вдруг уперлись. И даже не повышения ставок требуют! Все, как один, чего-то испугались. Притом не поймешь чего. Да еще и война эта дурацкая… Вот скажите мне толком – к чему с жжаргами этими драться, людей класть, планеты выжигать? Договориться не лучше ли?.. Хотя, с другой стороны, – война есть мать контрабандной торговли. Нормальные прибыли только в военное время и делаются. Так что… пусть себе дальше воюют, а он, Юрий, денежки будет считать. Хватит, три года голову под топор подставлял, честно кресты да звездочки на погонах зарабатывал – пора и другим поработать.

Юрий встал, одернул китель, оглядел себя в зеркало. Идеальный офицер, хоть сейчас на обложку «Нивы». Хватит хандрить, пора заняться делами. Если этого чертова грека не удастся вытащить, то предпримем решительные меры. Не хватало еще из-за какой-то пешки провалиться. Слишком эта скотина много знает. Мягкотел ты был, Юрочка, мягкотел… Из кожи вон лез. Сперва, чтобы семью из долгов вытащить. Потом, чтобы эсминец свой из ржавой развалины в нормальный боевой корабль превратить. А благодарность где? Семейка тоже отличилась… Только-только выкупил последнюю закладную (да и какой ценой – вспомнить страшно. Девчонок десятилетних потом в бордели продавал…) – враз все в казино! И проигрались. В пух и прах. Продулись. Все его, Юрия, труды – псу под хвост. Имение опять в долгах по самую крышу. А семейка – к нему. Выручай, сынок, надежда и опора наша! Ага, старшенький на сытной должности в тылу околачивается (потому что «голубой» и спит с тем, с кем надо), младшенький за ба-а-альшую взятку им, Юрой, от призыва отмазан, сестренки-вертихвостки наркотой балуются. Маманя с папаней тоже хороши. Модные курорты, великосветские рауты… И не подумаешь, что война идет. Нет, все, с благотворительностью покончено. Юра покосился на бланк радиограммы – той самой, в которой старший братец извещал среднего о «фатальном невезении» и сообщал, что кругленькая сумма в полтора миллиона необходима самое позднее через четыре дня… Пусть разбираются сами. У меня своих проблем хватает. Да тут еще и сны какие-то странные стали сниться… Будто я – не я, капитан-лейтенант Юрий, отпрыск семьи голубых кровей, командир «Стремительного», а какой-то корявый мен, пашущий на непонятной должности в конторе еще более корявого мена, в очень– очень странном Санкт-Петербурге, совершенно не похожем на вылизанную имперскую столицу. Что в любовницах у меня, Юрия, проводившего ночи с принцессами крови, дешевая и вульгарная шлюха, какую в приличный бордель-то не возьмут… Сны эти тревожили, не давали покоя, повторяясь последнее время с завидным постоянством. Правда, если стакан хорошей водки принять, так ничего, спится лучше.

На выходе из транспортного тоннеля – здоровенной гофрированной кишки, протянувшейся от «Стремительного» к штабной базе «Заря» – Юрия несколько раз проверили и перепроверили, заставили сдать зарядник лазерного пистолета и только после этого пропустили дальше.

Нужный Юрию человек ждал его в тихом офицерском баре. На широких плечах красовались погоны с четырьмя небольшими звездочками, такими же, как и на самом Юрии, – но офицером этот обладатель каплеевских погон никогда в жизни не был. Звали его Тимофей Зарубовский, и под прозвищем Заруба он был известен во всех самых мрачных тюрьмах империи. Вот уже год они с Юрием работали вместе. Обычно Заруба занимался тыловыми операциями, конечным распределением товара, сбором заказов и прочим, а помимо того, благодаря своим архишироким связям в уголовном мире, обеспечивал безопасность всего «проекта». Именно безопасность оказалась сейчас под угрозой, что и потребовало немедленной встречи. Документы Заруба имел безупречные, формально он числился в тыловом управлении Группы Флотов «Виктор» – числился на самом деле, пребывая во всех официальных списках. Юрий не любил вспоминать о том, чего ему стоило пропихнуть Зарубу на это донельзя теплое место.

– Привет, босс. – Перед уголовником стоял полный графин апельсинового сока. – Выпьем за встречу?

Этот столик не прослушивался. Стоивший Юрию сумасшедших денег аппарат для поиска скрытых микрофонов на сей раз показал успокоительный ноль.

– Выпьем, – отрывисто кивнул Юрий. Когда надобность в Зарубе отпадет, разукрашенный наколками вор не долго сможет гулять по свету.

– Знаю, зачем позвал. – Заруба опорожнил стакан и тотчас наполнил его вновь. Спиртное здесь было под строжайшим запретом. Да и важные дела решать следует на трезвую голову. – Засыпался наш грек?

– Точно. – Юрий пил сок мелкими глотками.

– Раскололся?

– По сведениям из тюремного блока, пока нет, но вот-вот дрогнет. Он молчит только потому, что ждет, когда же я его наконец вытащу.

– А остальные?

– Остальные ничего не знали. Знал только Попандопулос.

– Понятно… – Заруба держался очень естественно. Ни дать ни взять – добропорядочный тыловик, с почтением слушающий побывавшего в боях товарища. Ни малейшего следа уголовных манер. – Проход в блок сделаешь?

Юрий покачал головой:

– Если б все было так просто, то не стоило тебя с Земли тащить.

Заруба на мгновение прикрыл глаза.

– Знаешь, босс, а я как чувствовал. И кое-кого с собой прихватил…

– Это еще кого? – насторожился Юрий.

– Зуботычку, Клеща и Выдирало.

– Смотри-ка! Всю гвардию поднял!

– Так ведь грек не одного тебя знал… Меня тоже, и едва ли не больше, – задушевно объяснил вор.

– Понятно. Короче, ставлю задачу – грека убрать. Лучше, если это будет выглядеть как пожар, сопровождавшийся поломкой в системе воздухообмена.

Заруба почесал затылок.

– Хреновенько. Там все контуры не то что сдублированы, а сдевятированы даже!

– Думай, – жестко ответил Юрий. – Ты у нас по этим штукам спец.

– Дык ясен хрен… Не кручинься, босс, придумаем! Пару часов покумекаем – и измыслим. Выдирало у меня по электронике большой спец.

– Если ничего не придумается – придется напрямик. На тебе внешний пост повиснет. Внутреннему посту я красивую картинку из серии «репортаж с места события» обеспечу…

Заруба скабрезно захихикал.

– Это ты хорошо придумал, босс!.. Только желательно все-таки к подобному не прибегать…

– Да и мне тоже. – Юрий пожал плечами. – Я ж говорю – подумай, как обойти.

– Подумаю… А потом что делать станем?

– Отход я обеспечу, – бросил Юрий. – Есть у меня тут одна шаланда под боком…

«Шаландой» был торпедный катер. Отвечавший за списание тыловик через подставных людей получил круглую сумму, что позволило списанному катеру пройти капремонт и оставаться на приколе полностью заправленным, в готовности к «бою и походу».

– Сделаете дело – и отваливайте. Следящую систему я с толку собью. А потом сам двинусь в погоню… и какое-нибудь корыто расстреляю. Все шито-крыто.

– А командные пароли от нашей шаланды когда? – хитренько прищурился Заруба.

– Да хоть сейчас. – Юрий пожал плечами. – Вот расстанемся – и можешь опробовать. Только помни, что код самоликвидатора все равно у меня останется. – Юрий лучезарно улыбнулся.

– Да ты что, босс, – обиженно захрипел Заруба, – чтобы я кого обманывать стал!..

– Человек гной еси и кал еси, – философски заметил Юрий. – C’est la vie, mon cher ami.

– Ась?

– Не переживай. Это не ругательство, это по-французски.

– А-а-а… Ладно, босс, давай свои пароли, а я через пару часиков скажу, что мы там с корешами намозговали…

Так. С одним делом покончено. Теперь – таможня. Те, кто раньше брал обеими руками, а теперь ими же и отпихиваются, должны знать, что коней на переправе не меняют. Юрий быстро шагал по коридорам «Зари». За годы войны у него тут подобрался неплохой штат специалистов на все руки.

Толстая, как бочка, и столь же неуемная в любовных делах Зойка, как всегда, потребовала амурную часть оплаты вперед. Процесс сей поимел место в затхлой кладовке таможенной службы. Юрий чуть не плюнул. Никакого сравнения с теми тремя гибкими богинями запретного племени! Как там месье Понтиви, не зажарили ли его живьем… Жаль, если старик и в самом деле загнал свою халупку, отдыхать у него было одно удовольствие.

Всласть настонавшись, Зойка одернула форменную юбку и уже совсем другим, деловито-серьезным голосом сказала:

– Денежки, миленок, завтра. Троих перевертышей я тебе сразу могу назвать, остальную пятерку – к утру. Приходи часам к одиннадцати, да смотри не опоздай! И свининки со сметаной не забудь навернуть. Я сегодня с тебя только задаток получила, а расчет-то у нас будет погорячее… – И подмигнула, дурында, будто такое великое счастье с тобой, стоя в каморке, трахаться!

Вернувшись на «Стремительный», Юра закрылся в каюте, строго-настрого велев денщику Гришке никого и на пушечный выстрел не подпускать, хоть даже самого адмирала Рождественского…

Шестая минная приняла неравный бой. Ничего иного ей просто не оставалось делать. На той стороне из невидимости один за другим вываливались жжаргские корабли. Спецназ-гоусты. «Дымари». Разведчики-фрегаты. Эсминцы. Легкие крейсера, похожие на ежей – так много понатыкано стволов на батарейных палубах. Тяжелые крейсера – с мощной броней и отличной скоростью. Мониторы прорыва – тихоходные, но способные справиться с планетарной обороной среднего калибра. Громады ударных авианосцев и линкоров, от огня которых способны взрываться звезды…

Саша тихонько присвистнул. Вот это да! Такое он видел только в учебных лентах, что показывали на базе. Так, посчитаем… Ударный авианосец… класса «Имрир», двести бомбардировщиков и истребителей… еще один… класса «Ипсвич»… сто пятьдесят боевых космических аппаратов всех классов… Линкоры – два. «Конго» и «Цукобо». Орудия планетарной артиллерии (хотя, конечно, стреляют отнюдь не снарядами), бесчисленные противокорабельные ракетные комплексы, мелкие зенитные и прочее, прочее, прочее… Четыре тяжелых крейсера, столько же мониторов прорыва, дюжина легких крейсеров, а уж эсминцев так много, что сразу и не сосчитаешь. И всему этому громадному скопищу, эскадре, сравнимой по мощи со всем флотом адмирала Рождественского в системе «Дзинтарс», противостояла Шестая минная. Два лидера – «Ташкент» под флагом контр-адмирала Михеева и «брат» «Ташкента» «Ужасный», четыре новейших корабля – близнецы «Мстислав», «Изяслав», «Автроил» и «Гавриил» (они по мощи, пожалуй, с жжаргскими легкими крейсерами потягаются!) да шесть эсминцев постарше: «Новик», «Счастливый», «Беспокойный», «Керчь», «Грозящий» и «Порывистый». Ну и еще разведдивизион кавторанга Ивахнова – три десятка тяжелых штурмовиков типа «Валдай».

Саша знал, что сейчас там, в глубоком тылу, авральные команды рвут ограничители мощности с генераторов запуска. Прогревают стартовые двигатели и гоуст-системы линкоры «Гангут» и «Полтава», линейные крейсера «Наварин» и «Чесма», тяжелый авианосец «Варяг» превратился в украшенную разноцветными огнями рождественскую елку. Весь флот уже знает – жжарги пошли на прорыв и Шестая дивизия принимает бой. Она может погибнуть тут вся, до последнего человека, но не должна пропустить жжаргов глубоко за линию минного поля. Если они уйдут в аутспейс – на всей системе «Дзинтарс» можно ставить большой жирный крест и, спасая всех, кого можно спасти, и взрывая все, что можно взорвать, отходить на следующий рубеж, еще на один шаг ближе к Земле…

Сашу захлестнула горячая волна. Он сливался с машиной в одно целое. Ему казалось, что вокруг нет ничего, кроме отображенного на шлемном экране странного мира условных значков, и что из рук его сами собой вырываются разящие молнии. Пальцы так и порхали по холодному пластику шлема. Миша уверенно вел штурмовик к маячившей в отдалении «Камчатке», а Саша по пути щедро поливал лазерным огнем все, что оказывалось в зоне поражения…

Эсминцы Шестой дивизии разворачивались боевым веером. Сейчас главное – втянуть жжаргов в беспорядочную перестрелку, вывести из строя как можно больше «дымарей» и… и продержаться, неведомо как, но продержаться до подхода главных сил флота.

После того как подбитый «Валдаем» Саши жжаргский крейсер отвалил в сторону, на острие прорыва попер здоровенный монитор. Тупоносый, он напоминал бульдога. Тяжелая головная рубка, короткий, словно обрубленный, корпус, торчащие вниз кривоватые «лапы» гиперпространственных отражателей (Саша понятия не имел о том, как работают эти самые отражатели и почему они, собственно говоря, именуются таковыми, но – отражатели, и все тут…). На «спине» «бульдога» красовалась здоровенная башня с торчащими из нее двумя короткими и толстыми дулами плазменных орудий. Собственно говоря, за эту компоновку подобные корабли жжаргов и окрестили мониторами.

Башня ворочалась из стороны в сторону. Плюнула огнем раз, другой, третий… В пространстве потешным новогодним фейерверком полыхнули дружно отстреленные русскими кораблями экраны. И – к монитору тотчас же со всех сторон понеслись ракеты.

Жжарги тем временем деловито расчищали проход в минном поясе. Расчищали самым что ни на есть примитивным и надежным способом – расстреливая мины из главного калибра. Линкоры и авианосцы держались пока позади, но это будет продолжаться недолго, пока легкие крейсера не расправятся с заграждениями и вся армада жжаргов не хлынет в проход.

Эфир заполнился треском помех и многоэтажной бранью. «Валдаи», словно разъяренные осы, со всех сторон обрушились на жжаргский корабль, высунувший нос из прохода. Его батарейные палубы в свою очередь изрыгнули пламя. Плюнула перегретой плазмой башня главного калибра. Два штурмовика в мгновение ока обратились в огненные клубки. Нажать педаль катапульты успел только один из пилотов.

– Бей, бей, бей, бей!!! – перекрывая шипение и хрипы, хлестнул по барабанным перепонкам рык Ивахнова. Кавторанг шел в атаку, словно рядовой пилот. С пилонов его «Валдая» одна за другой срывались разящие молнии. На броне монитора вспухли грибы разрывов. Ловким маневром кавторанг ушел из-под ответного огня. Левая носовая батарея монитора умолкла, броневые плиты вывернуло взрывами, орудия превратились в груду оплавленного лома. Что стало с их прислугой, объяснять уже было не нужно.

Вступили в бой и эсминцы. Их экраны блокировали выстрелы с жжаргского монитора. А ракеты рвались и рвались на броне, напрочь сдирая надстройки, оставляя один голый корпус, вытянутое яйцо с закругленными концами. Вся артиллерия монитора уже молчала, за исключением главной башни, из двигателей рвалось пламя. Собственно говоря, корабль уже был обречен, всякий нормальный командир в сложившихся обстоятельствах отдал бы команду к отходу, – но жжарги, как известно, слова «отступление» не ведали.

Не повезло еще двум «Валдаям» – но тут обошлось без жертв. Потеряв один экипаж, кавторанг Ивахнов пришел в зоологическую ярость, велев всем пилотам под страхом месячного ареста и понижения в звании включить комплексы «последней надежды» – компьютер сам отстреливал спасательную капсулу с людьми, если считал, что уберечь машину от прямого попадания уже нет никакой возможности. Летать с включенной аппаратурой этого сорта пилоты «Валдаев» считали позором – и, кроме того, компьютеры принимали решение о принудительном отстреле слишком часто. Порой даже когда можно было уйти. Глупо было винить технику, ее так запрограммировали, – когда речь идет о жизни людей, лучше перестраховаться… И на сей раз компьютеры не подвели. Оба раза, за миг до того, как поток губительного пламени настигал штурмовик, мощные катапульты последней судорогой механических мышц отшвыривали кабины экипажа далеко в сторону. Включались собственные маломощные движки спасательных капсул, малой тягой уводя их к ожидавшей в тылу «Камчатке».

Жжаргский монитор был добит «Ужасным». Лазеры вспороли-таки неподатливую броню, и туда, в раскрывшееся мягкое подбрюшье, ударили ракеты.

Броневой корпус лопнул. Ослепительно белое пламя поглотило избитый корабль вместе со всем экипажем. Рэмбо проворчал нечто вроде «кажись, боезапас рванул…», хотя, конечно, ничего похожего на артиллерийские погреба современных Саше военных кораблей на жжаргском мониторе не было. Тяжелыми ракетами жжарги не пользовались, а мелкие, взорвись они хоть все разом, не смогли бы превратить монитор в облако раскаленного пара.

Однако потеря одного корабля не могла остановить жжаргов. Их легкие крейсера к тому времени расширили проход в минном поле… и вперед пошла остальная армада.

– Всем, всем, всем! – Голос Бати в наушниках был спокоен и холоден. Он не воспользовался шифратором. Пусть жжарги тоже послушают. – Главные силы флота уже идут сюда. Нам надо продержаться. Отступление запрещаю. Надеюсь, что все матросы и офицеры исполнят свой долг. Да поможет нам Бог. Отбой.

В контролируемое доселе русским флотом пространство медленно и торжественно вплывали жжаргские линкоры «Конго» и «Цукубо» (названия, разумеется, были условные, присвоенные самими же землянами. Как именовали свои корабли сами жжарги, оставалось тайной за семью печатями). Первые истребители уже срывались с полетных палуб жжаргских авианосцев. И мчались на помощь горящим мониторам легкие жжаргские крейсера, на полном ходу расцветая огненными фонтанами.

Первым получил пробоину «Счастливый». Плазменный заряд с одного из легких крейсеров разворотил борт двигательного отсека. Правда, и сам жжарг не уцелел. «Счастливый» в упор угостил его из всех ракетных стволов левого борта – и, уже лишенный хода, пронесся мимо хвостатого огненного шара, в который обратился его противник.

«Валдаи», точно рабочие пчелы, сновали между полем боя и своим «ульем» – вспомогательным крейсером «Камчатка». С лихорадочной спешкой навешивался новый боекомплект – и штурмовик вновь уходил в гущу сражения. Правда, дивизион кавторанга Ивахнова уменьшился почти на треть – после того как в дело вступила дюжина жжаргских крейсеров.

– Кажись, приплыли мы, Саня, – хладнокровно заметил Рэмбо. Их «Валдай» уже второй раз шел за новым ракетным грузом. – Счас нам эти утюги вмажут…

Несмотря на все усилия встроенного кондиционера, по лицу Саши стекал пот. Пальцы начали неметь – как ни крути, практики таких боев у него не было. Правда, не было и испуга. Все-таки он до конца не верил в то, что, погибнув здесь, он умрет и в Питере. Умом знал, сам говорил об этом Михаилу – а вот окончательно увериться так и не смог. Раздвоение личности, да и только. Что там Игорь плел про иллюзокомплексы?.. Его б сюда, умника.

Штурмовик сбрасывал скорость. На врезном квадрате псевдоэкрана появилась черная зияющая пасть трюма. Магнитные захваты мягко вели «Валдай» к постам заряжания. Механические руки уже протягивали ракеты, готовясь подвесить их на пилоны. И в этот момент «Камчатку» накрыло по-настоящему.

Случайный выстрел. Такое бывает в каждом бою. Но подобные случайности могут в одночасье по-иному повернуть весь ход сражения.

Из трюмных люков вырвалось кипящее пламя. Последнее, что могли сделать бортовые вычислители, – это отдать приказ на старт всем ракетам, находившимся на постах перезарядки. Штурмовик Сани и Рэмбо уцелел только благодаря этому. Михаил дал форсаж. «Валдай» рванулся вперед, корежа причальные замки. А на Санином экране стрелка-радиста силуэт-символ «Камчатки» подернулся рябью и исчез. Из команды не спасся никто.

Теперь, расстреляв боезапас, «Валдаи» могли лишь огрызаться огнем маломощных лазеров.

– Отходим от крейсеров! – скомандовал Ивахнов. Голос его был тверд и спокоен – как бывает у человека, которому уже вынесен смертный приговор и тот испытывает нечто вроде странного облегчения – изматывающая душу неизвестность наконец кончилась.

«Валдаи» имели теперь иную цель – жжаргские истребители и бомбардировщики первой волны, которые намеревались покончить с «Ташкентом» и «Ужасным» – самыми грозными в составе Шестой минной. Часть жжаргских БКА избрала целью подбитый, лишенный маневра «Счастливый».

– Борты «два ноля два», «четыре», «пять», «восемь» и «девять»! – гаркнул Ивахнов. – «Везунчика» прикройте!

«Везунчиком» в Шестой минной называли эсминец «Счастливый». Сейчас «Везунчик», потеряв ход, с разбитыми двигателями и обширными пожарами на артиллерийской палубе, медленно дрейфовал в направлении минного поля. Теоретически, конечно, свои собственные мины для него полностью безопасны – хоть налетай на них, хоть с маслом ешь, но испытывать на себе надежность работы систем распознавания «свой—чужой» никому, естественно, не хотелось. Достаточно одного боя – и израненный корабль получит последний, роковой удар.

Вокруг «Счастливого» уже вились жжаргские бомбардировщики. Вспух желтый пузырь взрыва – зенитные батареи эсминца не собирались сдаваться.

Пятерка «Валдаев» навалилась на жжаргов с тыла. Первым же выстрелом Саша обратил в пепел уже нацелившийся на «Счастливый» бомбардировщик. Но тут в проходе показалось наконец тупое рыло громадного жжаргского линкора типа «Конго», и вокруг тотчас же воцарился сущий ад.

«Конго» опоясывало шесть батарейных палуб. Извергаемой им за секунду плазмы хватило бы освещать и обогревать земной город средних размеров месяцев эдак пять. Толстенную броню мог пробить только сверхмощный лазерный луч орбитальной крепости класса «Цитадель», которая наполовину, а то и на три четверти состоит из энергетических и фокусирующих систем этого самого сверхмощного лазера. Множество понатыканных на обводах внешнего легкого корпуса противоракетных комплексов делали «Конго» почти неуязвимым для огня русских кораблей. Соотношение сил на поле боя тотчас же резко изменилось.

Жжаргский линкор открыл огонь по «Ташкенту» и «Ужасному» – лидеры теснили тройку противостоявших им легких крейсеров.

На избитого «Счастливого» гигант высокомерно не обратил внимания – и, как оказалось, напрасно.

Ракетный залп грянул в упор. С такой дистанции даже сверхбыстрые и сверхчувствительные противоракетные комплексы «Конго» не успели среагировать должным образом. «Счастливый» подписал себе смертный приговор, опустошив арсеналы, и, несмотря на то что половина запущенных им в сторону жжаргского линкора ракет была сбита, оставшейся второй половины хватило, чтобы половина левого борта громадного корабля мгновенно обратилась в море огня. Вакуум – лучший теплоизолятор – упорно не желал всасывать в себя жар атомных вспышек. Расплавившийся металл тек по корпусу причудливыми пламенными змеями.