Текст книги "Сборник "Похитители душ""

Автор книги: Ник Перумов

Соавторы: Полина Каминская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 70 страниц)

«Будьте проще, – говорит он всегда. – Чем сложнее механизм, тем больше вероятность, что в самый нужный момент он откажет!»

Нет, но что касается оружия – тут по-другому. Тут всяческие навороты и прибамбасы очень даже приветствуются. Но зато и гоняет он нас с этими автоматами, как крепостных. По полдня чистим-блистим, разбираем-перебираем. Любой из Команды не то что с завязанными глазами – во сне, кажется, соберет-разберет за десять секунд.

А к куртке Ленькиной Вомбат давно-о приглядывается. Да все случая подходящего не найдет. Так, мимо глянет, рыкнет поутру: «Когда вместо „молнии“ пуговицы пришьешь?» На этом и остановится.

– Сань, – вдруг тихо позвал Леня, – чувствуешь, как хреново в Команде стало?

– Ага, – признался Двоечник.

Это, что называется, вопрос в точку. Что касается «чувствуешь» – это все к Сане. Смурное какое-то время. Нехорошее.

Вот так поговорили.

Леня свою «молнию» починил-таки и спать пошел. А Саня дежурить остался.

Утром выяснилось, что ушел Вомбат.

Насовсем.

Почему-то все сразу поняли, что насовсем.

Никто из дежурных ничего не слышал, о чем все старательно друг другу сообщали. «Ты слышал что-нибудь?» – «Нет. А ты?» – «И я нет. А ты, Дим?» Ходили, пожимали плечами, громко недоумевали. Пока не очнулись. Чего это мы? Ну, какая, к дьяволу, разница, слышали-видели? Главное – ВОМБАТ УШЕЛ.

Первым делом – Кувалду Гризли растолкали: о чем вчера с Командиром говорили? Признавайся, гад!

А тот спросонья глазами лупает, вокруг себя таращится, ни хрена не понимает. Да и кто сейчас чего поймет? Малых детей в лес завели, одних бросили. На мальчика с пальчик надежды нет. За каждым кустом баба-яга с костылем сидит, пальцем грозит: ужо я вас, горемычные! Стра-ашно.

Ленька «молнию» на нервной почве доломал, стоит, чуть не плачет.

Азмун с котелком всем под ноги лезет.

Саня последний умишко, кажись, потерял. Сидит. Даже не улыбается.

Кувалда тихо-тихо в уголку примостился, видать, струхнул малость. Как бы не прибили под горячую руку.

Один Стармех вроде головой работает. Сигарету свою докурил. Затушил аккуратно. Сплюнул подальше и говорит:

– Хва, – говорит, – здесь кудахтать, все равно ничего не снесете. Азмун, ты что как болван стоишь? Забыл, что с котелком делать? Воду неси, дорогуша, завтрак готовь. Пурген! Чтоб я этой куртки больше не видел! Займись оружием. Проверь, смажь, что потребуется. Ясно? – На Двоечника посмотрел только, рукой махнул, не о чем разговаривать. Потом к Гризли повернулся: – Вот что, старый. Мы сейчас собираемся и идем твой аттракцион смотреть. Поведешь. – И, увидев открытый было рот Кувалды, не торопясь, добавил: – Хоть слово без моего разрешения ляпнешь – на месте пристрелю.

Кувалда врубился сразу и закрыл рот. Вид у него при этом был умоляющий. Да Стармех и сам, видать, понял, что перегнул.

– Садись, обсудим, как пойдем, – разрешил он, доставая карту.

Пока все делом занимались, они с Кувалдой как раз все и решили. Со стороны их разговор походил на диалог человека с транзисторным приемником. Как только Гризли начинало вести в сторону, Дима просто поднимал на него свой строгий взгляд, чем резко убавлял громкость.

– Это-о, вишь, и никак иначе не получится, как через Цветник… – опасливо бубнил Кувалда.

– Ну, так и давай через Цветник.

– А-а-а, так ить…

– Короче, жучара.

Одним словом, конструктивный диалог.

…Саня сидел с отрешенным видом, который ни у кого из команды никогда не вызывал подозрений. Особенно сейчас. Когда Командир кинул свою Команду. Эпитетов, достойно описывающих данный поступок, не нашлось ни сразу, ни пораздумав. Не нашлось даже у Саши Самойлова, который как раз и наблюдал окружающую суету.

Вот. Начались странности. Насколько Саша мог судить, для всех членов Команды уход Вомбата – событие экстрачрезвычайное. Все, ребята, вот теперь я точно отсюда не уйду, пока все про вашего Командира не выясню… А заодно и про крысок местных. Оч-чень, знаете ли, интересное совпадение получается: здесь Девяткино, и у нас – Девяткино. Здесь крысы «газом каким-то прыскают», и у нас противогазы нужно надевать. Ваша работа, господин Антонов? Ах, Виталий Николаевич, Виталий Николаевич, ну что за методы?..

…Кто-то громко откашлялся у них за спиной. Стармех подскочил от неожиданности и виртуозно выругался.

– …тебя, Двоечник! Какого… ты сзади подкрадываешься?

– Никуда я не подкрадываюсь! – Вот-вот, таким именно тоном Саня недавно научился говорить со Стармехом. – Стою и жду, пока вы тут… всякую разводить перестанете. Команда давно готова. Устроили тут совет в Филях!

– Чего-о? В каких таких Филях, придурок? – Дима начал вставать.

Пурген зажмурился. Если учитывать последние события, очень даже может быть, что Стармех сейчас будет драться с Двоечником. Вот так. Приобретайте билеты заранее.

Уф, нет, слава Богу, до такого мы еще не докатились. Стармех просто встал и пошел свой мешок собирать. Не стал с Саней даже в «гляделки» играть. Это, знаешь, когда два мужика для пущей крутости друг друга глазами сверлят? Потом один, обязательно сквозь зубы, процедит: «Ладно, гад, еще встретимся…» – и в сторону отходит. Вот в принципе он и считается проигравшим.

А с Саней – не, такие номера не проходят. Он через минуту вдруг ржать начинает и говорит что-нибудь вроде: «Дим, у тебя веснушек на носу-у – миллион!» Короче, никакого удовольствия и морального удовлетворения.

Ох, ребяты, поборемся мы еще за власть, поборемся… Стармех, конечно, молодец, строгий парень, правильный, да и храбрости ему не занимать. Да вот только с чего это он решил, что после Вомбата автоматом в командиры пройдет? Огласите весь список, пожалуйста.

Идем. Хорошо идем. Дружно. Ну, может, чуть быстрее, чем с Вомбатом. Ну, это и понятно: надо ж показать, что и сами – не дети малые, сопли по деревьям развешивать не собираемся. И вообще, заметил: чего бы мы в последнее время ни делали, все как будто в пику – вот, гад, гляди, не померли, по кустам не разбежались, вместе на дело идем, в метро, стратегический запас вынимать, черт тебя совсем побери, вместе с башкой твоей, «дурак»-травой попорченной! Наверное, только Пурген, может быть, чуть-чуть-чуть, самую малую толику, верит, что Командир вернется. Недаром он Двоечника утром тихо спросил:

– Сань, а Вомбат с тобой перед уходом ни о чем не говорил?

– Ты что? О чем?

– Ну, это… Знаешь, я подумал… Вдруг он сам… Квадрат искать пошел? Ну, в смысле – голову лечить?..

Эх ты, глупка-добрячок, если бы так… Я бы его сам за руку туда отвел…

Нормальный лес кончился, тропа неожиданно юркнула в невысокие плотные заросли карликовых берез и совершенно потерялась. Как здесь идти? По десять берез на каждый квадратный метр, кроны широченные намертво срослись, и вот такой зеленый матрас – тебе по пояс – до самого горизонта. Когда-то здесь ЛЭП проходила. Вон опоры торчат.

– Ну? – Стармех повернулся к Кувалде с таким видом, словно тот – пойманный за руку вражеский диверсант.

А вот и не странно было бы, если Гризли сейчас предложил бы что-нибудь совсем уж дурацкое – например, идти прямо поверху этих самых берез, надев на ноги широкие плетеные лыжи вроде снегоступов. Слабо?

– Это, вдоль надо-ть, по краешку пробираться… пока проход не найдем… а там – как раз через шестьсот восемьдесят шагов – Цветник…

Пошли по краешку. Шагов через двести спугнули двух буриданов. Оба, как водится, живо сиганули прямо из-под ног – вверх, метров на десять, а потом, опять же классически, под прямым углом, разлетелись в стороны. Предполагается, что у бедолаги-охотника при этом глаза так же разъезжаются в разные стороны, он стреляет и мажет, а невредимые буриданы спокойно возвращаются в гнездо. Ну-ну. Не на таковских напали, в смысле, мы тоже не лыком шиты. На этот случай у нас в команде сценарий давно отработан: Азмун всегда стреляет в правого, Стармех – в левого. Чтоб не раздумывать долго. Чтоб дичь хорошая мимо не пролетала. А супчик с потрошками буридановыми – м-м-м! – именины желудка!

Так и сделали. Да только не учли, что у этих щеглов-переростков как раз линька прошла. И летают они – хуже веника. Да не то чтобы совсем промазали. Цукоша-то попал… А Стармех, видать, сильно с Двоечником перенервничал. Ка-ак бабахнет! Да не в буридана, а прямо в опору ЛЭП!

Господи, красота-то какая! Остается удивляться, как эта насквозь проржавевшая и изъеденная кислыми дождями и металлической тлей дурища раньше не рухнула! Она как-то вся жутко мелко задрожала, теряя четкие очертания, потом что-то тихо скрипнуло-пыхнуло, и опора… нет, не упала. Она рассыпалась в воздухе. И лишь потом облаком рыжей пыли стала медленно оседать на землю.

– Ух, ты-ы… – выдохнули почти хором. И сразу же: и я! и мне!

И – пошла пальба! Честно скажу – давно так душу не отводили. Штук двадцать, не меньше, грохнули. И тут Саня как-то судорожно вздохнул и тихо заметил:

– Теперь главное, чтобы ветер не поднялся…

Вот у нас, например, в народе ходит мнение, что из всех тех гадостей, которые наш барометр ходячий за версту чует, не меньше половины он сам же на нас и накликивает.

Через десять секунд после Саниных слов про ветер листочки карликовых берез легонько затрепетали. А еще через полсекунды мы поняли, что сейчас на нас понесется несколько тонн мелкодисперсной ржавой пыли – той, что осталась висеть в воздухе после наших упражнений в стрельбе по опорам. Душевная перспективка, да? Все оторопело глядели друг на друга, совершенно не представляя, что же делать.

– Сюда давай! – закричал вдруг Кувалда, ныряя прямо в заросли.

Здорово. Ну просто – пруха несметная! Какой-то хитрый зверь проделал себе уютный лаз шириной около метра. Листья соседних берез плотно смыкались над головой, образуя приятный зеленовато-сумрачный коридорчик. Саня полз за Пургеном, мучаясь вопросом: кто бы мог быть таким искусником? Стволы были не откушены и не срезаны. Какой-то неведомый умелец аккуратнейшим образом просто выпилил у них середину мелким лобзиком. И опилки с собой унес.

Сзади пыхтели.

– Все-е! – крикнул сзади Дима. – Поместились!

Так. Поместились. Теперь можно полежать и немножко отдохнуть.

– Лень! Ты как там? – заорали рядом. Ага, значит, это пыхтел Цукоша.

– Я-то ничего! Созерцаю подошвы Кувалды Гризли!

– Ну и как?!

– Боюсь, долго не выдержу!

– А что так?!

– Слушайте, придурки! Вы долго еще через меня перекрикиваться собираетесь? – сварливо спросил Двоечник. – Трудно десять минут молча полежать? Соскучились очень?

– Лень, слышишь? Кажется, Двоечнику твои подметки тоже – не подарок! – заржал Цукоша.

– Странный какой коридор здесь!

Это уже Дима. Тоже, видать, заметил.

Впереди что-то быстро загундел Кувалда.

– Чего, чего? – Сане показалось, что он ослышался. А когда понял, что – нет, чуть не заорал от страха.

– Что он говорит? – переспросил Стармех.

– Он говорит, что это рабочий лаз муравьев-болтунов, – дрожащим голосом ответил Цукоша.

– Тогда – какого черта… – начал было Стармех, но поперхнулся и замолчал. Ясно какого. Стрельцы-весельцы, стрельчаки-весельчаки. Лежи вот теперь и думай, чего тебе лучше: ржавчиной задыхаться снаружи или муравьев-болтунов здесь поджидать…

Кувалда забормотал, судя по тону, что-то ободряющее.

– Чего?!

– Говорит, нет их здесь сейчас, миграция у них!

– Чего?!

– Ушли, говорит, на хрен, отсюда!

Ф-фу-у… Слава Богу, хоть здесь повезло немного.

– Дим, как там на улице?

Не, честное слово, орут, как на базаре.

– Да вроде нормально! Сейчас посмотрю! Ага! Вылезайте!

Рыжее облако слегка припорошило листья, поэтому казалось, что, пока мы валялись под березами, здесь уже наступила осень. Ладно, повеселились, можно и дальше топать.

И топать, и топать, и топать… До чего однообразная местность – не на чем взгляд остановить. Чего-то я и не припомню по карте, чтобы здесь так долго идти…

Кувалда наконец нашел злополучный проход, куда все облегченно и свернули. Дорожка была широкая, утоптанная, словно аллея в парке. Нет, сюда мы как-то ни разу не доходили. У нас всегда маршруты севернее лежали. Так и что удивительного? Каким идиотом надо быть, чтобы по РАВНИНЕ прогуливаться? Кувалда, правда, рубаху на пузе рвал – клялся, что саунд-волны сейчас – жуткая редкость, а здесь о них и слыхом не слыхивали… Ничего каламбурчик, да?

Пурген догнал Саню, ткнул локтем в бок:

– Слышь? Поют.

Я бы, конечно, пением эти звуки назвал с большой натяжкой. Так, мычание. Но, учитывая низкую музыкальную грамотность местного населения, явление, безусловно, необычное.

Впереди остановились, и Саня услышал довольный голос Гризли:

– Это, ить дошли… Цветник это…

Местность здесь совершенно незаметно понижалась, образуя нечто вроде а-агромадного блюдца, метров пятьсот в диаметре. И вот теперь представь, что в это самое блюдце набросали мелко нашинкованную радугу, пардон за пошлое сравнение, ничего умнее в голову не пришло.

Это и был знаменитый и совершенно незнакомый нам Цветник.

А начали мы знакомство с жуткого конфуза Цукоши.

Совсем рядом с дорожкой начинались заросли неизвестного растения, на ветках которого, трогательно поддерживаемых палочками-рогульками, висела клубника величиной с футбольный мяч. Обжора-Азмун и здесь не смог подавить зов вечно голодного брюха. Он сорвал с ветки ближайшую ягоду и с хлюпаньем засунул в нее довольное лицо.

Тут же выронил ягоду и согнулся пополам.

Его вырвало.

От лежащей на земле клубничины разносился сильнейший запах падали.

– Эх ты, дурында, – ласково сказал Кувалда, с жалостью глядя на содрогавшегося Цукошу, – ее ж только Пакость есть может…

– Ого, – тихо заметил Леня. – А вот и садовник пожаловал.

Странной, подпрыгивающей походкой к ним действительно направлялся человек. Когда он подошел достаточно близко и уже можно было разлядеть его лицо, Цукошу снова вывернуло. Ну, это, наверное, по инерции. Хотя зрелище, доложу я вам, было… весьма и весьма специфическое.

Недопеченный крендель с как попало воткнутыми изюминками глаз, который, перед тем как посадить в печь, изрядно покромсали ножом…

Или сильно подтаявший снеговик, у которого уже и нос-морковка отвалился…

Что-то среднее между этими двумя обаяшками.

Был он невысок ростом, примерно Стармеху по плечо, с редкими длинными волосами и большими мясистыми ушами-локаторами. Подбежав к Кувалде, он радостно запрыгал вокруг него, издавая как раз то, уже слышанное нами мычание, только тоном повыше.

– Это… Кто это? – сдавленно спросил Дима.

– Это – Дуня. – Невыразимая нежность сквозила в голосе Кувалды. Он ласково гладил урода по голове и сунул ему в руку заныканный где-то кусок сахара.

– А что у него с лицом? – Бестактный вопрос, не спорю, но Дима был, честно, ошарашен.

– А-а, это-о, таким уродился, болезный, така уж у него, ить, стало быть, планида… А лицо… Он, ить, вообще безо рта на свет народивши… я вот так иду, смотрю, пацан в траве лежит… махонький, глазки черненьки, а не плачет… Гляжу – а рта-то и нет… ну, я ему ножичком и проковырял… неаккуратно маненько, да ничего, и так сойдет… Ты на лицо-т не смотри, главно дело, штоб человек хороший…

Дуня меж тем, поплясав около Кувалды, видно, решил пойти познакомиться с остальными. А знакомство у него – представляешь? – состоит в том, что, попрыгав на месте, этот урод вдруг, не спросясь, кладет тебе голову на грудь и пускает слюни.

Надо отметить, мужики очень мужественно перенесли эту трогательную процедуру. Когда очередь дошла до Сани, его замутило, но он только крепче сжал зубы. У настоящего Сани-Двоечника, без примеси, так сказать, Саши Самойлова, наверное, давно бы уже случилась истерика.

Дуня покончил со знакомством и что-то промычал Кувалде.

– Так, ить, в гости зовет… – перевел тот. – Наши блинки – ваши байки…

Этого только не хватало!

– Нет, Гризли, – решительно отказался Стармех, – мы, знаешь ли, еще не устали, рано отдыхать. Так до Лечебницы можем засветло не успеть.

– Ну-у-тко, низя-я, низя-я так, братцы, – заныл Кувалда, – обижать-т, хорошего человека – грех, ить, он к вам – со всей душой… Низя-я… Хоть минутку посидеть на-адо… Отсюда до Лечебницы – уж и рукой подать… – Стоящий рядом Дуня изображал на своем кошмарном лице скорбь и что-то жалобно подвывал.

– Кончай концерт, Стармех, – шепнул Двоечник, – посидим минуту, не помрем.

– Не помрем? – Дима с сомнением глянул на зеленого Цукошу. – Ладно, Дуня, принимай гостей.

Радости садовника не было предела. Он даже бросился было обниматься, но Леня – первый же, на кого он наскочил, – инстинктивно выставил локоть вперед. Получилось слегка резковато – Дуня с размаху налетел на локоть и шлепнулся на дорогу. Пурген покраснел, Дуня заплакал, Кувалда Гризли, кудахтая, бросился успокаивать обоих.

Ну, конечно, минутки не получилось. Не меньше получаса просидели в хлипком Дунином шалаше, старательно отказываясь от любого угощения и ведя глубокомысленные беседы через переводчика-Гризли. Потом всех повели на экскурсию.

Здоровенное блюдце Цветника было аккуратно разбито на сектора. Каждый сектор чем-то отличался от других. Ну, например: просто цветы, цветы плодоносящие съедобные, цветы плодоносящие несъедобные, цветы плодоносящие ядовитые, цветы плодоносящие просто опасные и т. д. В отдельном огороженном загончике резвились надуванчики. Мужики специально остановились ненадолго – посмотреть. Эта тварь нам знакомая, встречались уже. При соблюдении некоторых элементарных правил опасности не представляет, а понаблюдать за ними – забавно. Ну, представь: среди обыкновенных одуванчиковых листьев на толстом мясистом стебле торчит обыкновенный же, с виду, одуванчик. Через примерно час после восхода солнца он полностью раскрывается. Еще через час начинается интересное. Головка цветка набухает, увеличивается в размерах, потом вдруг громко говорит: «пуф!» и лопается. Разбрасывая по сторонам крошечные парашютики с семенами. А семена у надуванчиков – острые и цепкие, как рыболовные крючки. Попадут на любую поверхность и тут же начинают пускать корни и выбрасывать мелкие листочки. Повторяю: поверхность роли не играет. Поэтому близко к надуванчикам подходить на всякий случай не надо. Цукоша божился, что видел надуванчика, уцепившегося за дуло автомата. Но и это еще не самое интересное. Самое интересное начинается потом. Семян этих каждый цветок отплевывает уйму, места всем, как водится, не хватает… Поэтому они и начинают драться… Натурально. Стенка на стенку. А потом – каждый сам за себя. Незабываемое зрелище. И очень поучительное. При случае напомни, я покажу.

Росли здесь, так же в комфорте и изобилии, желтые плаксы, редчайший белый чертополох, гигантские болмаши и конопля-обманка. А уж сколько незнакомых… Сане больше всего понравились небольшие круглые кусты. Все они были покрыты множеством крошечных цветочков двух видов. Одни напоминали наивные голубые глазки – и непрерывно моргали. Другие изображали розовые губки и посылали вокруг бесчисленные поцелуйчики. Такая вот локальная идиллия. К сожалению, не удалось выяснить у Дуни, как называется этот милый кустик.

– Какая пошлость! – заметил, проходя мимо, Стармех.

Каждое растение, кроме, конечно, блуждающих, занимало свою отдельную и ухоженную клумбу, дорожки были подметены и посыпаны красной крошкой. Похоже на битый кирпич. Интересно: откуда здесь кирпич?

Как умудрялся колченогий идиот Дуня поддерживать здесь такой идеальный порядок, так и осталось загадкой.

На прощание – опять же с прикладыванием головы и пусканием слюней – Дуня всем сделал подарки.

Пургену достался ядовито-красный цветок, смахивавший на жеваную гвоздику.

– Увы, – посетовал Леня, – я сегодня не при смокинге. А то – обязательно бы вставил в петличку!

Но ему тут же объяснили, что это и не для красоты вовсе, а для пользы. Гадость насекомую в радиусе метра напрочь, говорят, отгоняет.

Стармех получил комплект обструганных белых палочек. Дуня изобразил какой-то сложный танец, а Кувалда перевел: дескать, палочки эти – идеальное средство, чтобы бросить курить. Захотел подымить-отравиться – палочку в рот. Пожевал чуть-чуть – и расхотелось.

Дима уже открыл рот, чтобы сообщить Дуне и Кувалде свое мнение об их трогательной заботе о своем здоровье, но… Несчастный урод так трогательно смотрел на него, что дрогнуло даже железное сердце Стармеха. Он взял палочки, буркнул: «Спасибо», – и отошел в сторону.

Азмун наотрез отказался от корзинки настоящей клубники. Расстроенный Дуня сбегал и принес ему огурец.

Дошла очередь и до Двоечника. Ужасно важный Дуня торжественно вручил ему ромашку с одним-единственным лепестком.

За спиной захихикал Пурген, а ехидный голос Стармеха задумчиво произнес:

– Как ты думаешь, Леонид, что здесь получилось: «любит» или «не любит»?

– «Поцелует»! – вякнул подлый Пурген и прямо-таки зашелся от смеха.

Вот дураки, да?

Саня последний раз оглянулся на Цветник и с удивлением почувствовал обидный укол. И правда, чего это он меня так? Я ему вроде ничего плохого не сделал… Всем что-то полезное досталось, один я как идиот с этой ромашкой стоял…

Дальше все пошло как по маслу. До Лечебницы действительно оказалось не больше километра. Правда, когда подходили к Полбудке, уже начинало смеркаться.

– Здесь заночуем, – скомандовал Стармех, бросая мешок.

А что? Разумно. Хоть и рядышком Лечебница – Железку перейдешь, да метров сто влево. Вот как раз и дизелек ихний на рельсах стоит… А «стрелку» с ребятами все-таки лучше перенести на завтра. Не любят в наших местах поздних визитов. Не принято это у нас. «Не комильфо», – говорит Леня. Начне-ется: кто, да что, да зачем… А в принципе могут и сразу стрелять начать. Дело хозяйское.

Расположились, закусили, улеглись. Санино дежурство, как обычно, первое. В принципе Полбудка – место классное. Это как бы нейтральная зона, филиал Красного Креста. Закон здесь есть неписаный: если в Полбудке есть кто – значит, помощь нужна. Идешь мимо – подойди, поинтересуйся, чем сможешь, помоги. Хотя… Сам знаешь, какое сейчас время. Такие ублюдки развелись – никаких законов не признают. Разве только закон всемирного тяготения. И то – потому что его ни похерить, ни перекупить…

Нет, зачем же нам в Полбудку? У нас, тьфу-тьфу-тьфу, все нормально. Мы рядышком стоим.

Чу? Кто идет? А, опять Пургену не спится. Неужто куртку чинить будет? Что такое? Как ночь, так у него «молния» ломается. Нет, вроде… К котелку подошел, чаю холодного хлебнул. Побродил немного вокруг.

– Чего не спишь?

– Сань, я вот что вспомнил…

– Ну?

– А может, и показалось… Когда Вомбат с Кувалдой разговаривали, ну, тогда, в последний раз…

– Ну?

– Да не нукай ты! Мне кажется, Гризли ему что-то передал.

– То есть?

– Какую-то фигульку, мелкое что-то.

– Ну и что?

– Не знаю… – побрел обратно.

Только Пурген улегся, Кувалда Гризли к костру ползет. Это что это у нас, товарищи, за мода такая пошла – ночные разговоры разговаривать?

– Эт, того, дружа, ты на Дуню не серчай… – Кувалда говорил быстро и тихо, приходилось сильно напрягаться, чтобы разобрать слова. – Он – человек Божий, даром, что на лицо обойденный… цветик его не выбрасывай… не со зла он…

– А на хрена мне этот оборвыш? – тихо и сердито спросил Саня, пытаясь вспомнить, сразу он выбросил ту злополучную ромашку или успел куда-то сунуть?

– А, ить, того не ведаю… Дуня, сам видел, со словом плоховатенько дружит, его, ишь, и понять – не всегда… что-то он объяснял мне, про ентот цветик, да я, дурень старый, почти ничего и не понял…

– Ну, и фиг с ним, – Саня махнул рукой, – большое дело. Что мне – гербарий собирать?

– А и то – пpавда… – Кувалда пополз спать.

– Эй, подожди! – Ползи-ка, дpуг обpатно, у нас к тебе вопpосы кой-какие накопились. – Слушай, Кувалда, а о чем все-таки вы с Вомбатом pазговаpивали?

– Это, когда ж, когда ж, мила-ай? – Вот опять, хpен стаpый, дуpаком начнет пpикидываться. – И не помню я такого… ишь, пpоныpы, одни уши вокpуг…

– Ладно тебе, ладно, не хочешь, – не говоpи… Тогда, может, вспомнишь, чего ты ему такое маленькое пеpедавал?

– Я?! – подскочил Кувалда, вpаз pастеpяв свои словесные пpичиндалы.

– Чего оpешь? Мужиков pазбудишь!

Гpизли внезапно сел и упавшим голосом жалобно сказал:

– Ох, да не мучь ты меня… ничего худого тебе я не делал. Дуня вот тоже сказал – ты хоpоший человек… не доводи до гpеха…

– Какого греха? – не понял Саня.

– Ишь, ты дурня дурней, глаза тока умные строишь, а и невдомек тебе… грех это великий – хорошего человека обманывать…

– Ты запутал меня совсем! Говоришь, сам не понимаешь чего! При чем тут – хороший-плохой? Ты можешь толком сказать – куда Вомбат ушел?

– Это-о, ить, а тебе зачем? – Тоже правильная тактика: «да» и «нет» не говорите, «черно-бело» не берите. Вы поедете на бал? А зачем?

– Мне нужно, – как можно тверже сказал Саня. – Мне обязательно нужно знать, что собирается делать этот человек.

Кувалда внимательно, насколько это позволял свет костра, вгляделся в Сашино лицо. Нет, зря он из себя жука-добряка строит. Неприятный он человек. Я б такому свой автомат подержать не дал.

– А-а-а, эт, не пойму я… бьюсь, бьюсь, никак все в толк не возьму, чего ты от меня хочешь, мил человек? – затянул Гризли старую песню, не понимая, – а может, как раз и понимая, но раздумывая, и этим своим раздумьем выдал себя с головой.

– Да ничего, спать иди, – раздраженно бросил Двоечник, поправляя костер.

Мы им не понравились.

Очень.

С первого взгляда.

Назывались они, конечно, никакие не «карусели» и не «мамзели», а даже совсем наоборот – «Рулетка-транзит». Ну, в том смысле, что фирма не гарантирует.

Ну а мы тоже – молодцы. Как проснулись, умылись, чаю пошвыркали, так и поперли. Здрасьте. Вот и мы. Прокатите, дяденьки?

Не обдумали ничего, не обсудили.

Они нам сразу, в лоб: чем платить будете? А мы и скисли. Они такое дело увидели и еще больше разозлились. Ясно дело – кто пустых клиентов любит? Один гад кривозубый, во рту у него словно штакетник поломанный, даже издеваться начал.

– Давайте, – говорит, – нам вот этого, самого толстого, – и в Цукошу пальцем тычет, – у нас с топливом напряженка, будет нам дизель вручную толкать.

Представляешь?

А еще, самое обидное, что все понимают – при Вомбате такого бы никогда не случилось. Если при Вомбате эти «рулетки» вдруг вздумали на нас попереть… Я думаю… Для начала хорошенько получил бы по своим кривым зубам этот возникала. А потом Командир быстро что-нибудь придумал бы…

– Насчет оплаты беспокоиться не надо.

Ой, кто это? Как будто привидение заговорило… Нет, это Стармех, оказывается, высказался. Чего это он? Импровизировать от безнадеги начал? Стоит, ноги чуть расставлены, глаз прищурен.

– Чего даешь? – сквозь зубы протянул худой старикан. Сидел он в углу, кутаясь в драный овчинный тулуп, и курил самокрутку. По всему видать – главный тут.

– Даю… – Стармех демонстративно, тыкая пальцем, пересчитал «рулеток», – никто из наших по-прежнему ничего не понимал, – …пять праздничных наборов.

– Что в наборе? – бесцветно спросил главный.

– Взывчатка-пластик, патроны автоматные, шоколад… – У Азмуна глаза на лоб полезли – чего это Димка несет?! Какие патроны?!

– Шоколад… – Мечтательно повторил кто-то из «рулеток».

– А почему сразу не сказали? – так же без эмоций продолжал допрашивать старикан. Голос его, безвкусный и бесцветный, напоминал Сане какой-то противный жидкий бульон типа – один воробей на ведро воды.

– Тонкость одна есть. – Стармех был непробиваем.

– Какая?

– Ничего этого у нас сейчас нет, но если договоримся, то как раз по пути и захватим.

От это загнул!! Саня обменялся с Пургеном и Цукошей быстрыми взглядами. Те подтвердили: ага, скумекали. Ловко. Но и риск – немереный.

– Садись, – пригласил главный. – Курить будешь? – И кисет протягивает.

– Спасибо, у меня свои. – Стармех уже сигарету в рот сунул, а сам на кисет этот смотрит не отрываясь.

А этот, старый, уставился на Димкину руку. У него на кисти, помнишь, татушка махонькая, якорек синий.

Они та-ак до-олго друг в друга всма-атривались…

А пото-ом оба ка-ак за-аорут!

– Димка!!!

– Пашка!!!

Страшный рев и костоломные объятия. Стармех встретил своего старинного кореша, с которым в младенчестве чуть ли не на один горшок ходил. Благодарные зрители растроганно жмутся к стенкам, смахивая скупые слезы радости. В углу испуганно скулит Пакость.

Опускаем описание празднеств по случаю нежданного свидания…

Короче говоря, по делу разговаривать мы сели только завтра. Стармех расщедрился и наобещал «рулеткам» половину содержимого штрипковского вагона. А нам-то что? Нас и половина устроит. Судя по рассказам Вомбата, вагон там большой, шоколада и паронов всем хватит. Перешли к обсуждению технических, так сказать, подробностей.

– Где приблизительно стоит ваш вагон? – спрашивает Паша. Самое странное, что, по словам Стармеха, они – ровесники, а выглядит этот ровесничек лет на двадцать постарше Димки. И прозвище у него, прошу заметить, – Базука.

– Приблизительно посередине, – отвечает Дима. При этом сидит он напротив Паши, они оба честно смотрят друг другу в глаза, но карту ни один из них не достает.

– Ладно вам выделываться, – заявил тот, кривозубый. Очень даже, между прочим, нормальный мужик. Вчера, после третьей, очень душевно с ним о мимикротах поговорили – все равно без разведки здесь не обойтись. Только решить надо: пешком туда идти или дизеля гонять?

Все задумались. То есть нам-то – чего думать? Их дизель, им и решать.

Нет, зажмотились. Пешком, говорят, пойдем. Неизвестно еще, жив этот ваш вагон с подарками или нет, а у нас опять же с топливом проблемы… Кстати, так мы от них и не добились, чего они в свой дизель заливают. И подсмотреть никак, поскольку главная, так сказать, база у «рулеток» на той стороне, за Девяткином. Там, говорят, и дом у них теплый, и склад. Это Банджармасин после седьмой немного проболтался.

Идти решили вчетвером. Двое от них, двое наших. Задача предельно простая. Обнаружить вагон. Выяснить, на каком пути он стоит. По карте определить, где и какие стрелки перевести. Перевести эти самые стрелки. Вернуться обратно.

Скоро сказка сказывается…

Главная изюминка предстоящего мероприятия в том, что вагон, который нас интересует, стоит в таком месте… в таком специальном месте, которое для приятных прогулок выбирают в последнюю очередь… С Синими Уродами он рядом стоит, вот что! Только не надо спрашивать, что это такое. Это бестактный вопрос.

Все опять добрым словом помянули покойного Штрипка, принявшего от рук Длинного Мохаммеда смерть лютую. Потому как этот самый Штрипок хоть и странный был тип, но совершенно невредный. Стихов, говорят, знал уйму, читал их когда ни попадя. А главное – он единственный, кто по Железке запросто ходить мог. Все ее подковырки знал. Вот такая у парня специализация была.

От наших пошли Дима и Азмун. От «рулеток» – Волосатый Дюк (совершенно лысый парень с замашками аристократа) и Банджармасин (кривозубого, оказывается, так зовут). И так и сяк прикидывали, по карте пальцами возюкали, пошумели маленько, но в конце концов порешили, что до Нового Русла прямо по шпалам дотопают, и только потом – полями пойдут. Вагон тот, по рассказам Вомбата, заметный, особых сложностей с поисками быть не должно. Вперед, ребята. С Богом. Стало быть, сегодня к вечеру ждем-с.