Текст книги "Сборник "Похитители душ""

Автор книги: Ник Перумов

Соавторы: Полина Каминская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 70 страниц)

Глава шестая
Саша

Утренний ласковый ветерок прогуливался между ларьков, облепивших, словно ракушки, здание станции метро. Где-то уже открывали пиво. Запах шавермы из павильончика «Ливанская кухня» дразнил аппетит и приглашал продолжить вчерашние посиделки в общаге. Практически все окрестные дома служили приютом для будущих инженеров, которых готовил солидный институт с некогда коротким и простым названием. Последние переименования и нововведения наворотили вместо этого непроизносимую аббревиатуру, ломающую язык. Несколько веселых невыспавшихся студентов, шурша вынутой из карманов наличностью, по-видимому, всерьез обдумывали варианты продолжения банкета. Если бы они немного отвлеклись от своих проблем и взглянули на выходящих из метро людей, то наверняка обратили бы внимание на некоторую странность. В какой-то момент все лица, появлявшиеся из дверей, вдруг приобрели одинаковое выражение. Это было смущенное удивление, как будто перед самым выходом они увидели голого человека. Затем довольно быстро удивление переросло в испуг, и внезапно толпа иссякла. А появившиеся милиционеры перекрыли вход. Но студенты к тому времени уже сделали свой выбор и, купив на все деньги пива, ушли в общежитие. Они не видели ни растущей у входа толпы, ни «Скорой помощи», увозившей дежурную по станции. Бедная женщина сошла с ума прямо на рабочем месте. По рассказам очевидцев, вначале она просто бегала по платформе и кричала на пассажиров. Потов выключила свет на станции и умудрилась вывести из строя все три эскалатора. По счастливой случайности никто не пострадал.

Саша ехал в метро. Вторник. Это значит, что два дня отдыха закончились. Завтра на вахту. Режим два через два совершенно выбивал его из привычной обывательской пятидневки, так что суббота и воскресенье были для Саши такими же днями, как все прочие. Если бабушку будут хоронить в пятницу, значит, встреча с господином – как его? – Поплавским откладывается как минимум до субботы. Саша посмотрел на часы: четверть пятого. Раз он все равно на Петроградской, может, попробовать зайти к нему на работу? Нейроцентр – это ведь где-то рядом.

Погода была отличная, и Саша поймал себя на том, что опять отвлекся от мрачных мыслей. Проходя мимо хозяйственного, подумал, что надо бы купить мыла, потом зашел в рыбный, поморщился на замороженных чудовищ на витрине. Конечно, когда ходишь на «рыбаке» и видишь морских обитателей живыми и здоровыми, неловко встречать потом продукт своего труда в таком обезображенном виде. К пиву, конечно, ничего нет.

– Нейроцентр? Это не здесь. То есть с другого входа, у них своя проходная, – сказал строгий старик на вахте. И уже начал размахивать руками, объясняя, как пройти, но раздумал. – Ладно, иди здесь. По главной аллее до конца, а там налево. Новые здания.

Да, и здания новые, и персонал помоложе. Очень хорошенькая девушка в белой шапочке и хрустящем халатике куда-то позвонила по телефону, мило улыбнулась и сказала:

– Игорь Валерьевич сейчас занят. Вы на сколько назначены?

– Я… нет… Я по личному делу. – Саша то ли растерялся, то ли испугался возможности быть «назначенным» на прием в Нейроцентр. Захотелось даже сплюнуть через левое плечо.

– Тогда вам придется подождать. – Она еще более мило взглянула на часы. – Минут через сорок подходите.

Саша кивнул и вышел. Пошуршал листьями, присел на скамейку. Полистал газету, принялся было за детектив, но увидел издевательское «продолжение следует» и бросил. Обошел здание Нейроцентра. Понял, на какую улицу выходит его проходная. Вспомнил о предостережении Дрягина не играть в детектива и тут же обратил внимание на две машины, стоявшие около забора. Серый «Опель», наверное, не привлекает большого внимания в серую же дождливую погоду, но сейчас лучи заходящего солнца играли на его боках с нагловатым шиком. «Опель Астра», определил Саша, и довольно новый. Вторая «тачка» была покруче, с ходу и не узнать. Сашин интерес к машинам совершенно не понравился двум молодцам в «коже». Свое недовольство они почти ничем не выразили, так, раза два рассеянно глянули сквозь него. Ладно, не больно-то и хотелось.

Тут в их лицах промелькнуло что-то собачье, но уже не относящееся к нему. Саша обернулся. Появились хозяева. По дорожке к выходу шли мужчина и женщина. Оба высокие, модные, раскованные, заграницей от них за версту несет. Саша решил отойти от греха подальше, мало ли что может не понравиться серьезным ребятам в «Опеле», но вдруг заметил, что женщина смотрит на него, как на привидение. Рот у него открылся, и детское прозвище выскочило само собой:

– Светило! Привет! (Ну и ну, высоко забралась, одноклассница, если тебя такие псы охраняют!)

Пахнуло диковинными духами, Света улыбнулась (Саша думал, что такие зубы бывают только на рекламных плакатах) и произнесла своим незабываемым низким голосом:

– Здравствуй, Самойлов. Как дела?

Саша на мгновение вспомнил, КАК у него дела.

– Нормально все. А ты? Наших видишь? – спросил и тут же сообразил: из той машины, что стоит сейчас у него за спиной, не очень-то кого-нибудь увидишь. Света вежливо качнула головой и прошла мимо. Ее спутник даже не глянул в Сашину сторону.

Какая женщина! Общее впечатление о ней вполне можно было передать одним большим «УХ!» на полном выдохе. Вот ведь, в соседних домах жили, в одном классе учились, даже «треники» как-то ей в походе одолжил, когда она в ручей упала. А влюбиться не удосужился. А сейчас… Сейчас, господин Самойлов, это уже не про вас. С таким же успехом можете испытывать нежные чувства к Останкинской телебашне. Увы, другого примера недосягаемости Саша придумать не смог. Хотя он никогда не комплексовал по поводу своих мужских достоинств. И в красотке с яркой обложки журнала, и в знаменитой актрисе (и даже, помнится, в очень полных тетках какого-то известного художника) он всегда видел реальных женщин. Ну что, снимется она в своем фильме, придет домой, умоется, халатик наденет, сядет чай пить… Наверняка с ней вполне можно поговорить. В конце концов, будь ты самый крутой-раскрутой, насыпь ей полную кровать денег, рано или поздно она спросит: а сам по себе, как мужик, что можешь? Вот.

Саша глянул на часы. Прошло тридцать минут. Загребая ногами листья, он побрел по парку. Ну, ладно, а с другой стороны, как ты такую королеву поставишь борщ варить? Во-от. О любви и о женщинах Саша мог думать часами. И это несмотря на то что у него к тридцати трем годам был вполне стандартный любовный опыт. Что это значит? Пара десятков плохих и неплохих книг, сотни просмотренных в рейсах видеокассет, самая обычная любовь в десятом классе (не со Светой, с ее подружкой), дачный роман и короткая, но бурная семейная жизнь. Ох, вру, были приключения. А все Андрюха виноват, бывший второй механик. Сидели как-то вечером в кают-компании, «Основной инстинкт» смотрели, пиво пили. Ну и водочку тоже. Обсуждение потом было. Андрюха все свою теорию толкал: «Представляешь, сидит компания, народу много, почти незнакомые все. Напротив – девушка. И вот ты смотришь на нее, она – на тебя. И вдруг между вами – как вспышка! И вы тут же выходите вместе, ты рвешь на ней колготки, прижимаешь к стене, а она стонет тебе в ухо и впивается ногтями в спину…» И так красиво, гад, расписывает!

Ну вот, а потом, вскорости, и день рождения чей-то подвернулся. Попробовал Саша, прижав к стене (даже и не очень упитанную красотку), повторить действия голливудских монстров. И не хлюпик вроде, штангой занимался, но понял тогда Саша, как велика пропасть между жизнью и искусством. Потому что никакого удовольствия не получают друг от друга люди, озабоченные только тем, чтобы не упасть. И вообще, такие штуки, как правило, не проходят. У буржуев как? Тусовка человек на пятьдесят-семьдесят, домина комнат в десять, бассейн там, сад… Коли уж искра, как говорится, проскочила, приличным людям есть куда податься. А у нас? В лучшем случае – отдельная, метров тридцать, в худшем – комната в общаге. Лестницы грязные, в ванную постоянно кто-то рвется, кладовка уже занята. Пошлые, конечно, рассуждения, но вопрос как стоял? Что делать, если вдруг эта самая вспышка?

Разбередила ему душу Света своим появлением. А вот мужик ее, с одной стороны, и не запомнился совсем. А с другой… Очень неприятный тип. И не в зависти тут дело. Сам по себе нехороший. Ну, как… как змея: ползет, никого не трогает, а смотреть на нее гадко.

С Игорем Валерьевичем Поплавским разговор не получился. Что называется: игра на чужом поле. Больница, Нейроцентр, в чужих мозгах люди копаются. Вышел такой деловой, в белом халате, глаза равнодушные. Точно, из этих, «умников», которые еще в школе вначале дадут контрольную списать, а потом месяц смотрят на тебя, как на пустое место.

– Я искренне соболезную вам, – сказал, – Оксана Сергеевна была моим большим другом. Сообщите, пожалуйста, когда и где будут похороны. Со своей стороны… Жизнь сейчас трудная. Вот, возьмите, – и двести долларов подает. Саша растерялся и деньги взял.

Только потом, когда уже вышел на улицу, сообразил: этот Поплавский, он же не знал, что я приду. Что же они тут, всегда такие деньги в карманах таскают?

Интерлюдия VII

Команда уходила на восток. Вомбат пробирался через обломки гаражей и недоумевал: что могло заставить ребят идти прямо на ТЭЦ? Ребенку понятно, что туда соваться нельзя, – сказал бы он, если б смог припомнить, когда в последний раз видел здесь детей. Зеленый клялся всеми своими запасами курева, что лично знаком с мужиком, у которого сохранилась эрекция. Врет наверняка. А еще тот же Зеленый, у которого на любой случай припасен десяток-другой баек, по страшному секрету рассказывал, что пресловутый Центр всерьез занимается этой проблемой и даже оборудовал на Васильевском острове подземную лабораторию. Эк хватанул парень! Да ты себе представляешь примерно, где сейчас находится Васильевский? А?

Ух, красотища! Неслабо, должно быть, здесь бабахнуло: несколько десятков гаражей сложились, как костяшки домино. Сзади, безостановочно ноя, плелся Штрипок.

– Я тебе пятьсот раз раздельно сказал: нет у меня сигарет! – остановился Вомбат. – И не надо за мной идти. Я долгов не забываю. Даст Бог, увидимся – получишь свой гонорар.

Нет, бесполезно. Зудит и зудит, как осенняя муха, отвлекает только. Вомбат решительно повернулся к оранжевому зануде и строго сказал:

– Вот что, Штрипок. Достал ты меня, приятель. Мне Команду мою искать надо и твои сопли подтирать некогда. Иди к своим Вагонам, а то там без тебя весь шоколад разворуют.

Штрипок задумался. И когда Вомбат, уже около Железки, обернулся, сзади никого не было. Минут десять он внимательно осматривался, стоя рядом с вывороченным деревом. Укрытие ненадежное, но лучше, чем ничего. Справа и слева дорога просматривалась прекрасно. Тишь да гладь. Ни мышонка, ни лягушки, ни неведомой зверушки. Впрочем, как раз насчет зверушек ты, кажется, ошибся. Метрах в тридцати справа куда-то торопились два матерых быстряка. Толстенные, похожие на плохо обструганные бревна, они перетекали препятствия со скоростью примерно десять метров в минуту. Вомбат никогда не видел таких здоровых быстряков и насторожился. Эти милые твари – большие любители крови. Не брезгуют, конечно, и трупами.

Подползет этакий местный стервятник, растечется блином, накроет мертвое тело – и ну пировать! Переварит прямо на месте, только одежду оставит. Потом валяется сытый и счастливый, пока новую хавку не почует. А уж кровь свежую они чуть ли не за километр секут, несутся со всех ног, так сказать.

Вомбат проследил, куда направлялись быстряки. Надо бы сходить за ними, проверить, вдруг это след. Тем более что сладкая парочка двигалась параллельным курсом. Вот еще любопытное из их жизни: если уж они взяли направление, то будут ползти только по прямой, никуда не сворачивая. Командир лично наблюдал, как однажды крупный быстряк (то ли обойти не умел, то ли просто лень было) обтекал дерево. Пропустил сквозь себя ствол, как ложку в киселе, и потек дальше.

Так. Справа понятно. А что у нас слева? Да ничего интересного. Вот только похоже, что какой-то неизвестный шутник попытался заплести рельсы в косичку.

На всякий случай Вомбат подождал еще минут пятнадцать. Нипочему. Просто не пора идти, и все. И, надо сказать, правильно сделал. Быстряки уже успели переползти Железку и скрылись в канаве, когда из кустов появился человечек. Крошечного росточка, в шапочке вязаной, узбекском халате. Вомбату почему-то показалось, что тот был босиком. Коротышка быстро огляделся и махнул рукой. За ним на дорогу вышли еще четверо. Странные ребята и явно не местные. Во-первых, никто из старожилов неосмотрительно на Железку не выйдет. Во-вторых, какой нормальный человек так одевается? Холодно, неудобно и, главное, очень ярко. Бродячий театр, что ли? Тогда на хрен, товарищи артисты, вам столько оружия? Здоровенный громила в белых брюках и малиновом пиджаке тащил гранатомет. Двое крепышей – то ли близнецы, то ли просто одинаково одеты, отсюда не разглядеть, – обвешанные автоматами и пулеметными лентами, спотыкались на каждом шагу. И немудрено. Оба были в широких цыганских юбках и широкополых шляпах с цветами. Замыкал шествие очень крупный мужчина в ползунках. Оружия при нем не было, только погремушки в руках. Производя сильный шум, странная компания перешла Железку и начала спускаться в том же месте, куда уползли быстряки. Шли они уверенно и очень целеустремленно.

Пора, решил Вомбат и осторожно перебежал на другую сторону, забирая вправо. Вот теперь главное – не суетиться. Если быстряки ползут по следу моих мужиков и их же выслеживает веселая компания с пулеметами и погремушками, значит, нам всем по пути. Пока пойду замыкающим.

Он не торопясь прошел канаву, выглянул наружу и в первый момент даже растерялся. Казалось, только что между голых веток мелькали пестрые одежды и слышался треск и бормотание. Черт возьми, теперь впереди в полной тишине шел тот самый, маленький, в шапочке. Один. И больше никого. Вомбат сдуру чуть не выскочил из канавы, но тут же присел. Чувствуя под рукой холодный ствол карабина, он закрыл глаза и молил всех местных ангелов и пришлых чертей о помощи. Это ж надо – так проколоться! Купился на дешевый спектакль, как мальчишка на Деда Мороза! Дурак, дурак, трижды дурак! Не узнать банду Длинного Мохаммеда! Ну, ладно, смутили тебя эти выкрутасы с погремушками, но халат! Халат ты должен был узнать! Любое мало-мальски разумное существо при виде этого халата должно сваливать не раздумывая. Потому что Длинный Мохаммед – самая жестокая и кровожадная тварь во всей обозримой части Вселенной. Ужасы, которые рассказывают про него, практически всегда оказываются правдой. До сих пор не известно, человек ли он. А вот то, что сопровождающие его лица – настоящие мимикроты, факт достоверный. Как он с ними управляется – загадка, но служат они Мохаммеду верой и правдой, мгновенно маскируясь под что угодно и убивая всех подряд. Вомбату стало тошно при мысли, что кто-то из этих хамелеонов уже засек его и теперь неслышно подбирается к канаве.

Сердце глухо стучало в груди, мешая прислушиваться. Минута. Вторая. Проползла третья. Нет, пронесло. Мимикроты – существа коварные, но долго выслеживать добычу они не умеют. К тому же обоняние у них нулевое. В отличие от Мохаммеда. Чем дольше Вомбат размышлял, тем отчетливей понимал: нужно идти за бандой. Чертовски сложно, но только за ними. Он осторожно опустил на дно канавы бесполезный уже мешок с противогазами, поставил новый магазин, проверил запасы патронов.

Вот сейчас он даже радовался, что идет один, без Команды. Будь рядом, например, Стармех – моментально заварилась бы поганейшая каша. Это ведь даже не группсы, когда можно одним суровым рыком охладить его воинственный порыв. Да, да, угадали: мелькал уже в нашей жизни этот веселенький халатик. Драчка тогда вышла нехилая… Так, раз уж к слову пришлось: два ма-а-аленьких штришка – подробности. Двоечник тогда еле дополз до Квадрата, сжимая завернутые в тряпочку собственные уши, а у Вомбата от напряжения полопались сосуды в глазах. Молодые были, самоуверенные, привыкшие к моментальным и красивым победам. Пиф-паф, трупы с дороги, покурили, пошли дальше. Ну и получили однажды. Вот с тех пор при виде маленького мужичка в шапочке с дружной компанией мимикротов одновременно происходят два события: у Димы тотчас съезжает крыша (и тут уж главная задача – держать, не пускать), а у Вомбата, наоборот, мыслительный процесс резко активизируется. В том смысле – как бы остаться незамеченным. И пусть какая-нибудь отмороженная сволочь, промышляющая грабежами в Таборе, посмеет назвать его трусом. Просто не доросли мы пока до настоящей встречи с Мохаммедом, не готовы, черт побери.

Через два часа изматывающей слежки за Мохаммедом Вомбат чуть не ткнулся носом в быстряка. Вернее, в то, что от него осталось. Кислотой жахнули, не иначе: обугленные клочья еще слабо шевелились, словно пытаясь соединиться. Вонь стояла несусветная. От второго приятеля вообще ничего не осталось. Далеко впереди мелькала вязаная шапочка. Иногда рядом возникали размытые фигуры, но тут же исчезали, слившись с окружающим фоном. Один из мимикротов то ли от скуки, то ли ради тренировки обернулся деревом и минут десять шел за Мохаммедом, покачивая ветками.

Небо начинало сереть. Вомбат не знал, может ли банда двигаться в темноте, и в данный момент этот вопрос заботил его больше всего. Кроме того, лес кончался. Дальше лежало огромное ровное поле, за ним громоздились башни ТЭЦ. Ветер донес слабый запах дыма, и почти одновременно Вомбат увидел далеко впереди огонек костра. Сердце радостно екнуло: свои.

Мохаммед, не таясь, стоял на краю поля, но идти вперед, похоже, не собирался. Подкрасться бы сейчас и положить всех гадов одной очередью… Хорошая идея. Но глупая беспредельно. Положить-то положишь, да вот вначале подкрадись. Вместо этого Вомбат начал осторожно обходить банду слева. Он, конечно, не мимикрот, но во-он по той канавке, да в наступающих сумерках, вполне может подобраться к своей Команде.

Ох, ну и рожи были у мужиков, когда он появился перед ними! На него налипло не меньше тонны грязи, выражался он короткими междометиями, но… Не надо слез, Командира встречают крепким мужским рукопожатием и сдержанной улыбкой. Саня, кажется, всхлипнул у Вомбата на плече.

Вначале никто ничего не говорил, просто сидели и курили. Зрелище было самое плачевное. Почерневший, осунувшийся Леня, морщась, с трудом удерживал сигарету в забинтованных руках. Стармех зло щурился на огонь. У Азмуна из-под дурацкой шапки выбивались слипшиеся от крови пряди волос. На плащ-палатке без движения лежал Зеленый. Он, похоже, был без сознания и даже не понял, что пришел Командир. Один Двоечник, дурацки улыбаясь, поминутно вскакивал и ходил вокруг костра.

– Влипли по-глупому, – сквозь зубы начал Дима, – сами виноваты. Я говорил, в Гаражах нельзя расслабляться. Прошелся раза два вокруг, тихо все, сел покурить. Цукоша Леньку перевязывал. Чаю решили сделать. А Зеленый, ты же знаешь, кружку в лапы – и пошел рассусоливать: да где он был, да с кем он пил… Мы уши и развесили, оружие побросали… Я еще услышал: псы завыли, – Стармех хлопнул рукой по коленке, – даже на это внимания не обратил. Ну, тут они и ломанулись. Сперва дымовуху закинули, а как мы выскакивать начали – тут нам встречу организовали. Всем досталось. Азмун пытался отстреливаться, да куда там… Как котят почикали. Напоследок гранатой… Этот, – кивок в сторону Зеленого, – вещи какие-то забыл, вернулся, так его об стенку приложило. И у Азмуна в башке дыра с кулак. Крови литров сто вытекло.

– Это я догадался, – ласково перебил Вомбат, – сам по вашему следу за быстряками шел.

Дима быстро взглянул на Командира и замолчал.

– Молодцы. Скромняги. Какие-то плохие дядьки их почикали, а они геройски отстреливались. И товарища раненого не бросили. Сейчас буду выдавать награды командования. Только предварительно один вопрос. Один кро-о-охотный вопросик: а чего ж эти коварные враги вас совсем не покрошили там, в Гаражах? Когда вы, как говорите, по одному выскакивали? А? – Вомбат говорил тоном «хорошего» следователя, который вот-вот расколет преступника. – И еще одно, уже совсем не интересное уточнение: а куда это вы направляетесь после вышеупомянутого инцидента? А? Молчите?

Наивный Двоечник похлопал глазами и простодушно ответил:

– Как куда? Квадрат искать. У нас же раненых столько.

– Молодец, Петя Форточкин. – Саня тут только сообразил, что Вомбат издевается, потому что Форточкиным Командир обзывался в минуты крайнего раздражения. – Разумное решение. Найдем Квадрат, отдохнем, восстановим силы. Может, даже коньячку закажем. Поэтому вы шлепаете, не глядя по сторонам, прямо на ТЭЦ и разводите костер в чистом поле. Чтобы Длинному Мохаммеду было вас лучше видно. Сейчас дождемся темноты и спокойно ляжем спать. И уже, видимо, навсегда.

Вся его ирония и злость внезапно иссякли. Вомбат сел и грустно оглядел ребят. Крепко им досталось. При упоминании Длинного Мохаммеда только у Димы в глазах мелькнула злость. Остальные смотрели с отчаянием. Неожиданно твердо подал голос Саня:

– Это я сказал, чтобы идти к ТЭЦ.

Вомбат резко повернулся к Двоечнику:

– Почему?

– Потому что эти… ну, которые на нас напали… они очень странные… то есть… я почувствовал, что им нельзя сюда идти. А мы, если быстро проскочим, потом в Квадрате все снимем…

Командир закрыл лицо руками. Я идиот. Спасибо, Двоечник, барометр ты наш любимый. Вот теперь все встало на свои места.

Земля, как известно, слухами полнится. Скорей всего до Длинного Мохаммеда дошло, что есть некая Команда. Неуловимая и неуязвимая. Пять человек участвуют почти во всех передрягах, а все живы и здоровы. Почему? Значит, секрет какой-то знают. Выходит, эта изворотливая тварь со своими хамелеонами выследила мужиков в Гаражах, подранила их, а теперь идет по следу. И мы сами приведем их в наш Квадрат. У Вомбата аж челюсти свело, когда он представил Длинного Мохаммеда и мимикротов в Квадрате. Чего эти гады там могут наворотить. И припомнилось…

Черт знает сколько времени назад Команды как таковой еще не было в помине, просто шлялась веселая компания, человек пятнадцать. Флибустьеры этакие, авантюристы. С кем-то дрались, кого-то защищали. И веселей тогда было, страшней – до всего сами доходили, методом тыка. С Димой, кстати, тогда и познакомились, он еще Стармехом не был. А потом вдруг полоса темная пошла. Двоих ребят группсы задрали. Потом Женька-гармонист в Усть-Вьюрте сгинул. Два дня искали – только губную гармошку нашли. Братья Фуксы глупо погибли: пошли за картошкой на Старые Поля, их там саунд-волной и накрыло. В это время Саня и объявился. И даже не объявился, а приблудился. Хлипкий, нервный, ни фига делать не умеет… Все удивлялись: как такой придурок еще жив? Двоечник, он Двоечник и есть. В очках: у него тогда зрение было минус тридцать, наверное. (Вомбат замечал, что, когда Саня очень переживает, он и теперь иногда щурится.) А уж как он всех веселил рассказами о своей жизни! Будто и папа у него – Второй Диктатор, и мама жива, Господи, и за девушкой он ухаживал. Умора! А тут как раз мужики разнюхали, что в Город цистерну с винищем гонят. Да, было такое, сейчас и не верится. Ну мы и пошли. Охрану петардами разогнали – людей ведь раньше не очень-то убивали – и тут же, на рельсах, пикник устроили. И пили, и брызгались, и купались. А вино, между прочим, отличное было, типа массандровского портвейна. Перепились! Тогда Саня Вомбата и решил в свою тайну посвятить. В тот момент его рассказ о каком-то мифическом Квадрате сошел за пьяные выдумки. Вомбат и думать о нем забыл. А открылось все уже потом, много позже, когда компания распалась, и они с Димой решили на север идти. Двоечник им на хрен был нужен. Но парнишка раскис, разнюнился, на коленях умолял взять с собой. Ну а что? Не бросать же, сразу ведь пропадет. Договорились, что доведем его до Матоксы, а там в Табор сдадим. Пошли. На второй день у Сани очередной припадок случился. Пока его выхаживали, чуть саунд не пропустили. Еле успели куда-то свалиться. Вомбата контузило, а Дима ногу сломал. Лежим, помню, в овраге: голова раскалывается, ни черта не слышу. Рядом Стармех корчится, кость из штанины торчит. И Саня белый, еле дышит. Вдруг его как будто осенило что-то… Встал и пошел. Вернулся через час – не узнать парня. Молча взвалил на спину Диму и поволок куда-то. Вот так мы в первый раз нашли Квадрат.

Когда я увидел сраставшуюся на глазах кость, а через пять минут гладкую, нетронутую кожу, решил, что брежу. Ну и у меня самого голова стала ясная, вернулся слух. А Саня сидел на земле и плакал от счастья. Кстати, очки он выбросил не в первый раз. Просто не догадался тогда для себя что-нибудь попросить.

А как вы думали? Пруха у нас такая? Ну-ну. А почему ни на ком из Команды ни одного шрама нет? А почему у Стармеха сигарета полчаса курится? И где мы оружие берем? И еду? Лучше спросить, почему нас в Команде всего пятеро. Казалось бы: «Счастье! Для всех! Даром! И пусть никто не уйдет обиженным!» А потому что. Не знаем. То есть знаем. Пробовали. Приводили. А потом поняли, что Квадрат – это не бесплатная больница для сифилитиков и не богадельня. Кому надо – сам найдет. Да и нарывались пару раз. Вот и завязали с чужими. После того как один маньяк там ПРЕВРАЩАТЬСЯ начал, ходим только сами.

…Резко запахло паленым, и Вомбат, очнувшись, увидел, что у задремавшего Пургена занялись бинты на руках. Метнулся к нему, отпихнул от костра, сбил пламя. Леня жалобно скулил, лежа на боку.

– Что будем делать? – Стармех, кажется, и не заметил, что произошло.

– Спать. – Командир сжато рассказал о своей догадке. – Пока они не сунутся. Мы им живые нужны.

– Ну а завтра?

– Завтра… Вариантов два. Первый: идти через ТЭЦ и попытаться запутать следы.

– Каким образом?

– Саня утверждает, что мимикроты на ТЭЦ не сунутся. – Двоечник с готовностью закивал головой. – Вот и мы – войдем, а выйдем там, где нас не ждут.

– А сколько их? – это уже Азмун включился в разговор. Говорит еле-еле, голова трясется.

– Пятеро с Длинным Мохаммедом.

– Ну так они расставят по одному на каждой стороне, поди выскочи.

– Тогда второй вариант. – Вомбат обвел ребят глазами. – Пусть следят. Находим Квадрат, восстанавливаемся и на равных деремся.

– «Мы принимаем бой! – кричали они, а громче всех – лягушонок», – прогнусавил внезапно Пурген.

Вомбат недоуменно посмотрел на него:

– Ты чего?

– Ничего. Маугли вспомнил.

Вомбат улыбнулся. Захотелось сказать Лене что-нибудь теплое, но в этот момент резко вскочил Стармех:

– Тихо! Идет кто-то.

Все, кто мог, вскочили и уставились в темноту. Точно: к чавкающим по грязи шагам примешивались какие-то жалобные всхлипы.

– Спокойно, – вполголоса предупредил Командир, снимая карабин с предохранителя.

– Это я! Не стреляйте! Это я!

Из темноты появились оранжевые косички – к костру шел Штрипок. Его била крупная дрожь, комбинезон был заляпан кровью и грязью. Он даже не сел, а просто подломил ноги. Дима недоверчиво глянул на позднего гостя, но ничего не сказал. Достал фляжку, протянул Штрипку. Нет, похоже, наш бродячий поэт был способен только сидеть. Он не обращал ни на кого внимания, а на Вомбата поднял глаза лишь после сильного тычка.

– Ты откуда, приятель? Что случилось?

Глаза у Штрипка были белые и безумные. Пришлось насильно влить ему в рот глоток крепкого, после чего рыжий упал и отрубился. Это ничего. Это у нас бывает. Приходит человек полуживой, а где был, что делал, и объяснить не может. Вомбат вспомнил, что у старичка-лесовичка не было с собой никакого оружия. Эх, не дошел ты, милок, до своей полянки. А потому что не фиг было за мной тащиться. Он посмотрел на Штрипка. Могли и группсы напасть. Хотя нет, от группсов голыми руками не отобьешься. Командир накрыл беднягу своей плащ-палаткой и сел у огня. Цукоша возился с Зеленым, сокрушенно качая головой. Проворчал что-то, улегся рядом с Леней. Саня дремал, свернувшись калачиком. Стармех в сотый раз обшаривал куртку в поисках сигарет.

Уже под утро – ночь прошла спокойно, но Командир так и не сомкнул глаз – к нему подполз сонный Двоечник:

– Слушай, Вомбат, я, кажется, придумал, как их обмануть.