Текст книги "Сборник "Похитители душ""

Автор книги: Ник Перумов

Соавторы: Полина Каминская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 70 страниц)

Мы с Саней попыхтели-посопели, выслушали несколько язвительных замечаний принцессы по поводу погоды, пищи и качества постельного белья и тоже поплелись спать. Тоскливая огромная кровать. Великовата даже для двоих. Холодно. Из вечерних развлечений – только игра ума. Чу? Где-то прошелестели легкие шаги? Или показалось с устатку?.. В коридоре что-то упало и явно разбилось. Не первый раз, между прочим, замечено. Постоянно какие-то шуршания и шевеления, косые взгляды и непрозрачные намеки…

Вот смотри. Живут под одной крышей четыре человека. Не считая слуг, конечно. Из них двое – отец с сыном. Ну, какие тут могут быть интриги и козни? А вот, оказывается, – навалом. Особенно если мы вспомним, что трое из этих четверых – из другого мира залетели, а один и вовсе в одном теле вдвоем уживается!

Как раз в этот момент этот один из нас двоих, а именно – Саня, ужасно решительно заявляет, что ему очень нужно… То есть он решился… То есть прямо сейчас, и немедленно, он идет разговаривать с Вомбатом. Начистоту. И это все, прошу заметить, ровно за десятую долю секунды до того, как я собирался ему сообщить, что прямо сейчас, и немедленно, иду разговаривать со Светой. И тоже, прошу заметить, начистоту. Сошлись на компромиссе. Идем и туда, и туда. Каждый выясняет то, что его интересует, а второй обещает не вмешиваться. Хорошо бы еще – и не подслушивал…

Сюрпри-из! Комната Вомбата оказалась пуста! А дверь Светы накрепко заперта! Понял, придурок? Получил? Иди обратно, обтекай!

…Какого черта я из себя здесь изображаю? Может, оставить их всех в покое да свалить домой по-тихому? Пусть ВД разбирается со своим сыночком, пусть они катятся ко всем чертям, добывают себе ноги, руки, баки и прочие мужские причиндалы… Пускай Саня призывает к ответу подлого Вомбата, открывшего тайну загадочного Квадрата первому попавшемуся Диктатору… И пускай Света разберется наконец со своим Антоновым!.. Ну я-то здесь при чем?! Ага, ага. А ты тем временем вернешься обратно, дождешься коллегу Поплавского, забыл уж, как его зовут… сообщишь ему, что Светлана Вениаминовна Жукова, твоя бывшая одноклассница, внезапно потеряла сознание… Помнишь, ты ведь уже рисовал себе эту милую картинку: кома неизвестного происхождения. Далее – Нейроцентр. Хорошая светлая больница. Или домашняя сиделка. Будьте уверены, доктор Поплавский ничего тут не поделает. Если человек сам не хочет возвращаться, его отсюда никто не вытянет… Ну, и что? Так и будет ТАМ лежать… Света женщина молодая, крепкая, протянет долго. А ты ее будешь навещать. Раз в неделю. Держать за бесчувственную руку. Потом раз в месяц… Да, не забудь присовокупить сюда же непременную женитьбу на Машеньке! Счастливую и долгую жизнь… Трое ребятишек… Помнишь? Будет еще забавней, если ты иногда будешь покидать семейный очаг и навещать Свету ЗДЕСЬ! Не потеряй сережку! Шасть, шасть! Ну, как, Светило, не надоело еще с ВД в пятнашки играть? У него небось к тому времени уже и ноги отрастут. Может, еще кое-что… Зачем ты юродствуешь? Ты же любишь ее. И вытащишь отсюда, даже если будешь уверен, что в ТОМ, вашем, мире она тебе больше никогда не улыбнется… Вытащишь, потому что твердо знаешь: здесь Света погибнет. Ты это понимаешь? Я понимаю больше. Антонов не из тех людей (чуть было не обмолвился – существ. К чему бы это?), которые бросают свои дела на полдороге. И тем более этого не сделают те очень специальные друзья карлика Алексея Ивановича. Света им (Господи, конечно же, ИМ, как я сразу не понял!) позарез нужна!..

– …Булкин нам, конечно, позарез нужен. – Вомбат сел на кровати. Это я понял еще раньше из настойчивых объяснений их Контактера. Света в ИХ системе – нечто вроде материнской платы, извините за выражение. Она же гарантирует наличие нашей третьей составляющей – двойного придурка Двоечника. Неплохой каламбурчик сложился… Нам этого сынка никак отпускать нельзя. Да он от Булкина и сам никуда и не денется. Так и будет плестись за ней, не сводя телячьих влюбленных глаз. Опять же – папаша безногий… Все один к одному. И приведет он нас в нужную точку как миленький, и будет поддерживать устойчивое поле… Поле – чего? Я не знаю. То есть – не до конца понял. А вообще-то – это уже не наши материи. И меня не слишком интересует, какие. Мне обещано. Я выполняю… Еще бы Сиропчику как-то объяснить, что все ее страдания не напрасны. Не вдаваясь в подробности насчет материнской платы. Тяжело с женщинами, тяжело. Очень трудно разговаривать. Особенно когда в постели ничего не можешь. Какие-то суррогатные барахтанья не в счет. У нашего Сиропчика достаточно сарказма, чтобы оценить самый утонченный петтинг (джоггинг, блоттинт, свимминг, шоппинг?) по достоинству. И какого черта я такой мир придумал? Так и не пойму. Откуда вся эта немыслимая дрянь полезла? Особенно ее навалом здесь, в Городе. Лежишь так иногда и в качестве мысленных упражнений пытаешься определить, что является подспудной причиной какого-нибудь местного, особо изощренного уродства. За некоторые вещи бывает невыносимо стыдно. А несчастные гейши так просто душу мне рвут каждый раз, появляясь в покоях ВД, дабы усладить слух их сиятельства перед сном. И это ладно еще, считай, легко отделались… Могло быть и хуже. Ужас, какие мрачные бездны скрываются в наших душах… Все, братцы, хватит дурака валять. Идти пора. Надоело мне в этом дурном Городе…

…Надоело, надоело, надоело, надоело… Света вскочила с кровати и забегала по комнате. Видеть этот Город уже не могу! На каждом углу – какие-то дикие и злобные насмешки, ловушки и просто подлянки… Господи, а сегодняшний разговор… Лежу как полная дура. Пришел любимый человек. Я его ждала, томно раскинувшись на своей королевской постели, а он… Лапку погладил… И все! Да мне плевать десять тысяч раз на то, что это он не специально так придумал! Я ему говорю: а ты отдумай обратно! Смеется. Я спрашиваю: а зачем тогда все эти бицепсы-трицепсы, перед кем ты здесь выпендриваешься? А он отвечает: производственная необходимость… Я ждала моря страсти, а он, оказывается, просто поговорить зашел! Все. Все, мужики, у меня, кажется, крыша съезжает. Один хмырь бородатый утверждает, что он – Самойлов. И что, видите ли, явился специально за мной. Другой и того хлеще – воскресший Антонов. И тоже – по мою душу. А третий… Боже, за что мне такое? – безногий инвалид, мечтающий получить обратно свои конечности. И планы у него в этой связи на мой счет – самые обширные. Ой, мамочки, как домой хочется… Но с кем? Не с Самойловым же этим… Виталий утверждает, то есть как-то странно утверждает-намекает на какие-то специальные возможности вернуться в наш, привычный, мир вместе с ним… А, ну и что? Поверю. К чудесам быстро привыкается. Вчера, например, ВД разрешил поиграть с его пароделкой. Классное занятие, я вам доложу… Все небо облаками изрисовала, пока свет не выключили…

…Вчера она весь день ела черную икру и рисовала облаками по небу. А счастливый ВД весь день умильно на нее смотрел. Я ревную? К ВД? С ума сошел, да? О ВД, кстати, разговор у нас особый. Ну, во-первых, ты когда-нибудь задавался вопросом: как этот безногий чурбан – извини, Саня, я думал, что ты уже спишь – забирается в свой танк? При этом – совершенно точно, я специально следил! – слуги ему не помогают. А? Что, Сань? А раньше ты не мог этого сказать? Почему я как дурак здесь голову ломаю, а ты, оказывается, ответ давно знаешь? Что, что? Летает? Чуть-чуть? А, ну-ну. Примерно как те крокодилы: низенько-низенько? Обиделся… Сань, не обижайся, пожалуйста, это у меня скорее всего просто защитная реакция такая. У нас, понимаешь, в нашем мире, все немножечко не так… Никаких тебе – Вторых Диктаторов, надуванчиков и Синих Уродов. То есть и диктаторы, и уроды, конечно, есть, но – обыкновенные. Эй, Сань! Ну, правда, не сердись, я не со зла… Ты вот что мне лучше объясни. Я вот никак понять не могу: почему ваш ВД, ну то есть отец твой, так крепко власть держит? Как это у него получается? У безногого?.. Саня непонятным образом зашебуршился, засуетился, заерзал. И… Ничего. Эта область его воспоминаний, – в отличие от открытой и подробной картины всех его похождений – начиная с побега, включая все странствия и заканчивая полным перечнем всех подвигов Команды, – оказалась наглухо замурованной… Странно. Правда, Саня, странно? Может, напряжешься? Интересно же…

И мы поднапряглись.

Когда Саша открыл глаза, то обнаружил себя туго замотанным в узорное покрывало, лежащим под кроватью, с трясущимися руками и отвисшей челюстью. Абсолютно деморализованный Саня валялся без чувств на задворках сознания.

Никаких конкретных воспоминаний не осталось. Что-то размытое, нечеткое, туманное… Но от этого не менее ужасное. Не хотелось даже мельком касаться клубившихся ТАМ образов… Нечеловеческие желания, питаемые нечеловеческими же амбициями. И СИЛА. Я больше не буду спрашивать, куда господин Антонов подевал пять с половиной миллионов жителей. Я не буду больше смотреть в ту сторону. Я буду сидеть тихо-тихо, как мышка. Обещаю.

А вечером следующего дня я первый раз самолично, безо всякой Саниной помощи, поссорился с ВД. Если быть откровенным, я с ним просто вдрызг разругался. Их сиятельство изволили посмотреть на меня даже с некоторым уважением.

Началось все, как всегда, после обеда. После обеда у нашего ВД всегда самое энергичное и деятельное настроение. Именно после обеда ему всегда хочется, как говорится, – то ли цветов и музыки, то ли зарезать кого… Ну, с цветами и музыкой у нас не очень… А вот зарезать – это всегда пожалуйста!

Вначале, как только из-за стола встали, ВД, как всегда, предложил на экскурсию сходить. Это он у нас – жу-уткий любитель всяких походов и поездок, особенно в познавательных целях. А выбор в тот день был такой: Музей Женских Запахов (нас с Саней передернуло, и мы быстро отказались) или завод по производству хлорной извести (во развлеченьице, да?). Я сказал: что-то неохота никуда идти… ВД немного надулся, но тут же придумал себе занятие.

И вот ты знаешь, я ведь никогда не считал себя каким-то там крутым правозащитником… Ну то есть слабого, конечно, в обиду не давал, но и на рожон особо не лез… Да и слуги эти его бритые – бьет он их или еще как измывается – мне абсолютно по фигу. Но! Вот в этот раз почему-то не выдержал.

ВД еще с утра тусовался туда-сюда с банкой лака. Типа мебельного. Только сохнет очень быстро, просто моментально. Вот он к вечеру и надумал, гад: слугам своим морды эти лаком мазать. Да не просто мазать, а еще и перед этим заставлял их рожи всякие корчить. Вот скроит лысый на лице что-нибудь, а ВД тут же лаком – мазь, мазь! Так и засыхает. И, главное, мажет прямо по глазам, по губам… И вонючий этот лак еще… Я как представил, что это он мне сейчас этим лаком в рот… А может, упоминание Музея Женских Запахов на меня так подействовало?.. Короче говоря, не выдержал. Взорвался.

– Ты чего, – говорю, – гад, над людьми издеваешься?

От такого вопроса у ВД аж кисточка из рук выпала. Для него это все равно что спросить: почему ты еду в рот кладешь да зубами жуешь?

– А что ж с ними еще делать?

Он даже растерялся. Но, правда, ненадолго. Через десять секунд ка-ак заорет! Эх, жаль, были бы ноги – затопал. Как он только меня не обзывал… Ну, и я тоже не смолчал. Никогда за собой скандальных способностей не замечал. А тут, гляди ты, раскрылись… Стоп. Это я к чему? Не к ругани же нашей безобразной? А! Вот к чему. Весь наш разговор на повышенных тонах как раз и подошел к главному вопросу: идем мы, черт побери, в этот Квадрат или нет? Будем мы сыновний долг выполнять или нет? Опять-таки – черт побери!

И тут я в горячке, не посоветовавшись с Санькой, как брякну:

– Идем, – говорю, – прямо завтра и выходим!

Вот так.

На следующее утро.

Завтрак. Все чинно хрумкают овсянку. Света бросает сильные, но непонятные окружающим взгляды в сторону Антонова. Антонов безмятежно мажет хлеб вареньем. Я заметил, он тут старательно изображает из себя что-то вроде Голоса от Автора.

– Мы сегодня выходим, – говорит ВД вполголоса.

Все пропускают это замечание мимо ушей. Мало ли куда взбрендит выйти сегодня их сиятельствам?

– В Квадрат идем, – добавляет ВД.

Немая сцена.

И вот тут, чтобы добавить немного остроты, я говорю вкра-адчивым голоском:

– Ты знаешь, пап, я тут подумал… К чему нам посторонние люди в Квадрате? – И взгляд так медленно на Антонова поднимаю.

А папаша у нас ничего – сообразительный. Он только бровью повел, как четверо жирных ребят уже вели Антонова под белы ручки вон. А пятый – остатки его завтрака следом нес. Дабы господин Вомбат не похудели взаперти.

Света начинает бросать еще более сильные взгляды, но теперь уже – на ВД.

– Ее – тоже запрем? – спрашивает их сиятельство и, ничуть не стесняясь, кивает в сторону дамы.

– Не знаю, пап, решай сам. Но я бы ее просто так оставлять бы не стал. Они тут, по-моему, давно спелись.

– Спелись? – переспрашивает ВД, багровея. – Под замок!

– Не-е… Я думаю, возьмем ее с собой! – Тут я как можно более глумливо подмигиваю ВД. Что поделаешь, с волками жить…

Я клянусь, это был чистой воды экспромт! Ни к чему такому я не готовился! Как там у господ Стругацких? Курс дворцовой интриги? Успеваемость оценивать в миллирэбах? Вот. Сегодня я получил, как мне кажется, приличное количество этих самых миллирэб. Антонов нейтрализован? Нейтрализован. Света идет с нами? Идет. А по пути мы уж разберемся, оставаться ей в том мире или нет.

Стоило мне так вот размечтаться и расслабиться, как Света вдруг заявляет Очень Твердым Голосом:

– Я никуда не пойду.

Сразу становится понятно, что не пойдет. В смысле – своими ногами. Ну, думаю, сейчас ВД ей ответит: не пойдешь сама – понесем. Вырываться будешь – свяжем. А вот и ошибся!

– Эх, милая, – сказал ВД неожидано задумчивым и мягким голосом, – да я в жизни не поверю, что женщина, – тут он сделал такой мягкий акцент на последнем слове, – откажется идти туда, где выполняются любые желания… Потому что, если женщине желать нечего, то она – старуха и ей давно помирать пора… – И все это так спокойно, раздумчиво, словно про себя. Откуда это наш папаша так хорошо в женщинах разбирается?

– Не пойду, – упрямо повторила Света. Но по лицу видно – задумалась. Крепко задумалась.

– Это ты из-за него, что ли? – Их сиятельство качнул головой в сторону двери, за которой скрылся Антонов. Пожал плечами. – Зря.

После чего замолчал и вплотную занялся овсянкой с видом человека, высказавшегося полностью. Света не ела. Она ждала продолжения. На меня она, естественно, уже не смотрела. Чует мое сердце – после столь удачного экспромта мои акции упали пунктов на двести.

– Я тебе честно скажу, – продолжал ВД после солидной, отлично выдержанной паузы. Он поднял голову и твердо посмотрел Свете в глаза. – Он мне нравится. Хороший мужик. Сильный. Но… Как бы это сказать… – Вот сейчас он хорошо играет актера, который играет плохо. Якобы мнется, якобы слов ему не подобрать… – Уж больно этот Вомбат себе на уме. А? – ВД вскинулся и повернул голову, как будто его кто-то перебил. – Я, например, вовсе не всегда знаю, что у него на уме. – ВД резко повернулся к Свете: – А вот ты знаешь? То-то… А теперь и думай, как такого в Квадрат брать? Чего он там себе надумает?

Мысль была и верная, и неверная одновременно.

С точки зрения Сани, несмотря на все странности поведения Вомбата в последнее время, для Двоечника он оставался по-прежнему Командиром. И сомневаться в действиях командира Саня не мог никоим образом. Как и что плохого мог натворить Вомбат, ходивший в Квадрат раз сто, не меньше?

С этой же, Саниной, стороны как раз сомнительным было бы посещение всемогущего Квадрата именно их сиятельством. Хоть и отец, да все-таки что ни говори, Диктатор… Вот кого опасаться надобно.

А вот, по-моему, так и вообще в Квадрат никого допускать нельзя. Ни Антонова (вот уж действительно упаси Бог! Прав ВД, прав!), ни само сиятельство, ни меня, ни Свету… Вот если только Саню, одного. На полминутки. Попросить отцу ноги – и назад. А то неудобно получается, обещали ведь.

Все эти соображения я оставил при себе. Поживем – увидим. На месте разберемся. К тому же соображения соображениями, а мир-то другой. Здесь, брат, свои правила. Кувалду вон воскресили, никто и не пикнул. У Дуни, опять же, цветики-семицветики запросто на грядках растут. Здесь чудеса, брат… здесь леший бродит, русалка на ветвях… ну, сам дальше знаешь. Так что сел я и сижу тихо-тихо. Пусть дальше Саня сам разбирается. Тем более что толку от меня мало – дороги в Квадрат я не знаю, ВД мне не нравится, а для Светы я теперь – хуже тряпки половой, даром, что говорящей.

Ну так вот они после завтрака сразу и засобирались.

И начали, естественно, со скандала.

ВД нагнал слуг, все бегают, припасы собирают, танк тряпочками до блеска драют, Света ушла (под строжайшим надзором трех бритых) костюм себе дорожный выбирать. Короче, все на мази. Вот-вот выходим. Но тут Саня заявляет, что танк нам понадобится только до границы Города. Дальше, говорит, на танке никак. И слуг столько нельзя. То есть слуг нисколько нельзя.

Начался жуткий шум и вопли. Саня держался твердо и непреклонно. А я сидел, болтая ножками, на краю нашего общего сознания и пытался представить, как это мы пойдем по пересеченной местности: Саня-Двоечник, Света в специальном дорожном наряде и безногий ВД в инвалидной коляске…

Продолжение интерлюдии

…ВД лично задраил все люки и строго-настрого приказал охранять любимый танк как зеницу ока. Четверо лысых остались нести около бронированного транспорта их сиятельства круглосуточное дежурство. Остальных ВД отправил во Дворец – охранять объект номер два – Вомбата.

Последние двести метров до границы они прошли уже втроем.

Граница Города существовала не просто как устойчивое словосочетание, а как реальная географическая линия. ДО которой был еще серый, растрескавшийся асфальт и клочки выгоревшей Бог знает когда травы. А ПОСЛЕ – сразу же начинались сочные зеленые кусты, плотные заросли заплетайника, а главное – совершенно другие звуки. Можно было бы, конечно, поэкспериментировать: походить туда-сюда, понаблюдать за необычно резкой сменой всех декораций, но этим никто заниматься не стал, не до глупостей сейчас, не до них.

Шагов через сто, как миновали границу, Саня по-деловому лег на спину, раскинув руки в стороны, и закрыл глаза. Он лежал, растворяясь в родных шорохах и скрипах, безошибочно определяя причину того или иного шума. Постепенно к нему возвращалась уверенность в собственных силах. Он постарался максимально расслабиться, слиться с травой, землей, воздухом… Чтобы снова почувствовать себя частицей этого странного, сурового, но совершенно правильного, с его точки зрения, мира… Он лежал и прислушивался. И вдруг понял: чего-то не хватает.

Квадрата нигде не было.

То есть он не чувствовал его совершенно! В первый момент Саня не испугался и даже не удивился. Он ожидал чего-то подобного после длительного пребывания в Городе. Ничего, решил он, это временно. Все восстановится. После яркого света в темноте тоже вначале ничего не видно.

Стоявшие поодаль Света с ВД наблюдали за Саниными действиями. Света – с иронией. ВД – с уважением.

– Пошли, – скомандовал Двоечник, вставая и отряхиваясь. Он старался говорить самым уверенным голосом, на какой только был способен.

И они пошли. Пока так, куда глаза глядят, о чем Саня, естественно, предпочел умолчать.

Проблемы начались на первой же ночевке.

Свету укусил шляршень. Каша пригорела. ВД наотрез отказался спать на голой земле.

Первым желанием Сани было упасть на землю и разрыдаться. Но после солидного, опять-таки мысленного тычка с Сашиной стороны он мигом успокоился и взялся за дело.

Распухшую и онемевшую Светину руку обложили листьями ползучей договорки, а саму Свету всего за час почти убедили, что шляршень животное совершенно безобидное, кусается исключительно в целях самозащиты, и не иначе как Света первая ему на ногу наступила, и укус его не смертелен, к утру пройдет и т. д. и т. п.

Для ВД в одном из карманов Саниного рюкзака нашлась тонкая, но прочная сетка. С грехом пополам натянув ее между хилыми сосенками, Саня изобразил некое подобие гамака. И еще двадцать минут убеждал отца, что никакая местная гадость не прыгает в высоту более чем на десять сантиметров. Вранье, конечно, бессовестное, но надо ж было человека как-то успокоить перед сном…

Пригоревшую кашу обильно сдобрили специями и съели до крошки.

Засыпая, Саня подумал, что более неподходящую компанию для прогулок по окрестностям придумать невозможно. О чем я и говорил в своей речи выше.

…Ты хоть понимаешь, что это – только начало? Уж ты-то, бывалый бродяга, должен понимать, что все эти шляршни и гамаки – это даже не цветочки, это ранняя молодая зелень. Трое людей, не имеющих друг с другом не то что тончайшего, а и бревноподобного контакта. Не веришь? Тогда в качестве тренировки можешь объяснить нашей принцессе правила поведения при подходе саунд-волны. Ну, как? Ты думаешь, она с восторгом плюхнется в ближайшую грязь, уткнется носом и будет лежать, не шелохнувшись? Или ты думаешь, твой папаша сможет отбиться от группсов? Не наблюдать за ними через решетку, а именно – стрелять с бешеной скоростью в крутящуюся вокруг свору? Можешь не отвечать, вопросы, понятное дело, риторические. Не пойму, чего ты вообще сюда поперся? Сидели бы в своем танке на краю Города. Ты бы похаживал на разведку. Утром и вечером. Вышел, лег, послушал: есть Квадрат? Есть? Пошли. Нет? Дальше ждем…

Но Саня у нас, оказывается, не так-то прост. Когда он мне объяснил, КУДА идет, я, честно говоря, обалдел. Я тут из себя крутого корчу, Двоечника за придурка держу, а он… соображает! Действительно, какого черта ждать очередного Квадрата, который когда еще вздумает ползти, если можно сразу двигать… И как я мог забыть? Наша первая стычка с Антоновым. Здесь. Которая так плачевно кончилась для него в нашей реальности. Молодчина, Саня, что напомнил! Вомбат тогда со всей Командой рассорился. Потому что он предлагал идти в точку, из которой, по Саниным, кстати, расчетам, выходят Квадраты! А Команда отказалась. Санька, оказывается, запомнил эту точку! Отсюда, если напрямик, километров семь будет. На деле получится раза в два побольше. Ну, хотя бы потому, что прямо у нас на пути – пресловутое Девяткино. Интересно, кстати говоря, будет полюбопытствовать, что от него осталось после моего эксперимента с Дуниным цветиком-семицветиком. Но в любом случае обходить придется. Саня утверждает, что лучше – справа. Слева нежелательно. Слева – Железка. А Саню почему-то совершенно не вдохновляют воспоминания о Синих Уродах. Ну, ладно, пожалуйста. Пойдем справа. Как там, спокойно? Вроде да, утверждает Саня и сразу начинает сыпать заковыристыми местными названиями. Запаска, Спокойное Озеро, Китайский поселок, Ворота Ханьси, Ворота Шуйси… Хватит, хватит, мне абсолютно все равно, какие там у вас ворота, важно, чтобы пройти было можно. Можно, можно, заверяет меня Саня, и мои мысли почему-то опять возвращаются к Антонову. Ведь он в конце концов добился своего и устроил наш поход. Зачем-то ему нужно было попасть в Квадрат… А если учитывать ту, прошлую, его попытку, то даже и не в сам Квадрат, а именно в эту точку… Ну, ничего, сейчас он нам не помеха…

Какой-то странный звук послышался в тишине. Тихо! Нет, не разобрать. Звук совершенно незнакомый… Двоечник насторожился.

Эх, Саня, Саня… Конечно, откуда тебе его знать? Так плачет женщина. Плачет просто от жалости к себе, тихо-тихо, чтоб не услышали. Но с тайной надеждой, что услышат и пожалеют.

Мы с Саней оказались в жутком затруднении. С одной стороны, нужно подойти и… ну, хоть спросить, что случилось? А с другой стороны… Явно не ты – причина этих слез. Значит, не тебе и утешать. Еще хуже будет, если ты ее пожалеешь, а она разнюнится у тебя на плече, нажалуется на свою загубленную жизнь… Зуб даю: утром всем будет стыдно, а ты для Светы окончательно превратишься в помойное ведро.

Мы остались сидеть как сидели. Плач скоро затих.

Как все меняется утром! Глядя на умытую и причесанную Свету, собирающую цветы, трудно было поверить, что она плакала ночью. Мелькнула мысль – не заглянуть ли к Дуне, в Цветник… Да нет, не по пути, да и Дунино лицо тяжеловато для женского восприятия.

После завтрака все в практически прекрасном настроении тронулись в путь. Скорость передвижения была не просто низкая – веселая троица могла бы, конечно, обогнать быстряка. Но только сытого. Голодного – навряд ли. К тому же мешали постоянные задержки и остановки. То Света потеряла носовой платок (Господи прости, ну зачем здесь, у нас, носовой платок? Тоже, между прочим, отдельная история. Будучи еще во Дворце, разгневанный ВД как-то разразился целой лекцией на тему: «О вреде негигиеничных тряпок для собирания соплей». Еще бы, с его-то брезгливостью…). То мы не меньше часа стоим и смотрим на брачные игры прустнецов. Глаза Светы горят от восторга, и никуда идти она не желает, пока не досмотрит. Особенно ее веселит, когда два самца намертво запутываются хвостами и изо всех сил тянут – каждый в свою сторону.

– А если хвост не выдержит и оторвется? – спросила Света.

– Бесхвостый уходит, – ответил Саня, пожимая плечами. – Что ж тут непонятного? Кому он без хвоста нужен?

– А этот, который с двумя?

– Этот дальше продолжает. – Саня оживился и с детской непосредственностью сообщил: – Самый кайф – на последнего смотреть. Такой клубок на заднице! Мы с мужиками как-то у одного подсчитали: восемнадцать хвостов накручено было!

– Как это подсчитали? – наивно спросила Света, косясь на здоровенных прустнецов, возившихся на поляне и выбивавших тучу пыли своими широкими копытами.

– Пристрелили и посчитали, – ответил Саня ей в тон. Света надула губы и отвернулась.

В общем, до середины дня наше путешествие все еще напоминало семейный выезд на пикник.

А потом Света присела на минуточку. То ли чтобы поправить какой-то ремешок на обуви, то ли рассмотреть очередной цветочек. Саня терпеливо ждал, постукивая носком ботинка по земле.

Тонкий звук, похожий на жужжание, быстро нарастая, вонзился в уши. Пока Саня вертел головой, пытаясь определить, что это и откуда, все было кончено. ВД только и успел, что дернуть его за куртку и беззвучно указать рукой…

Круг диаметром не более двух метров, в центре которого как раз и находилась Света, словно выпиленный лобзиком, быстро погружался в землю. То есть он не просто быстро погружался, а почти мгновенно провалился вниз. Еще мелькнули широко раскрытые Светины глаза и… Все. Когда Саша уже через секунду подскочил к краю, перед ним зияла черная бездонная ямища.

Трудно сказать, чья реакция была первее, но мы с Саней прыгнули вниз.

Я – за любимой женщиной.

Саня – потому что уже сообразил, что произошло.

Я ползу по грязному тоннелю и тихо матерюсь в Санин адрес. Вслух. Хотя мог бы и не напрягаться – все мои эмоции он получает и так, в полном объеме. Я ползу и матерюсь. Я выбираю самые изощренные выражения, самые грязные и обидные. Как ни странно это звучит, но моя ругань имеет своей целью не унизить Саню лишний раз, а скорее утешить. Потому что в данный момент он чувствует себя несравнимо хуже, чем я могу выразить словами.

Безусловно, с себя я ответственности не снимаю. И весь наш поход теперь – наконец-то, доперли! – видится сущей авантюрой. А Санина самоуверенность – теперь уже – кажется граничащей с идиотизмом. Ладно, будь ты хоть четырежды-расчетырежды человек-барометр, имей ты отличную реакцию и ну просто – огро-омный опыт местного ориентирования в составе знаменитой Команды… Но это не дает – повторяю! – не дает тебе права так легкомысленно отправляться сюда на прогулки с женщинами и калеками! Ты славно тут давеча иронизировал по поводу ВД и группсов. А не подумал, что группсы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО могли на вас напасть? И что папаша твой ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не успел бы отстреляться? А? Света ему, видите ли, в грязь носом падать не будет при приближении саунд-волны… Урод.

Еще сильнее я злюсь из-за того, что, покопавшись в Саниной памяти, обнаружил четкое и доходчивое объяснение случившегося. И сразу же уяснил, что и тут Двоечник заработал кол с минусом. Итак. Информация: этим путем к Ближним Холмам Команда никогда не ходит. Вопрос: почему? Ответ: потому что именно здесь, под землей, находится самая большая на севере колония Гремучих Термитов. Еще вопрос: насколько опасны Гремучие Термиты для человека? Ответ: Гремучие Термиты являются обособленным сообществом, с человеком в контакты не вступают, опасности не представляют. За исключением: см. сноска 1.

Сноска 1: Через определенное, конкретно не установленное время (от месяца до полугода, по различным сообщениям) сообществу Гремучих Термитов требуется 1 (один) человек для организации инкубатора-куколки. Непременное условие: группа крови человека – IV(AB).

Почему? Отвечаю: а хрен их знает! Но нужного человека термиты определяют безошибочно и без анализов. В таком случае, еще раз повторяю вопрос: почему Команда обходит стороной колонию Гремучих Термитов? Ответ: у одного из членов Команды (у Лени Пургена) группа крови именно АВ. Саня, ты знал об этом? Знал. Тогда какого… Я снова начинаю материться. Еще через некоторое время Саня потихоньку оживает и начинает даже огрызаться на мои особо удачные выпады. И что-то даже вякает, типа того, что не мог же он предусмотреть все опасности… и черт этих баб вообще разберет, одни цветочки у них на уме да истерики… Эх, жаль, этот женоненавистник-теоретик со мной одно тело делит. А то я б ему сейчас так накостылял… Ты что же, придурок, считаешь, у женщин кровь какая-то другая? Или вовсе – крови нет? Ты мог, для проформы хотя бы, спросить: девушка, а какая у вас, извините, группа? Ладно, стоп. Ссориться нам пока нельзя. Нам делом надо заниматься.

Яма, в которую мы прыгнули, оказалась на деле не так уж и глубока. Довольно широкий тоннель уходил от нее в сторону. Черт побери, никогда не видел этих проклятых Гремучих Термитов, но надо заметить, ребята они весьма шустрые! Пока мы вертели головой и запихивались в тоннель, Светы там и дух простыл. А главная сложность заключалась в том, что метров через десять-пятнадцать тоннель этот привел нас в низкое круглое помещение с несколькими дырами в стене. То есть это мы уже потом все это разглядели. Когда вернулись туда с фонарем и веревками. А вначале мы просто остервенело ползли, отплевываясь от грязи, каждые пять секунд орали: «Света!», прислушивались, не отзовется ли, и снова ползли, пока не сообразили, что таким образом можно о-очень далеко уйти.

Увидев, как облепленый грязью Саня вылезает из ямы, ВД от неожиданности чуть сам туда не свалился. Идея захватить с собой фонарь, между прочим, принадлежала их сиятельству. И фонарь был специальный, изготовленный на заказ, для ночных прогулок ВД. В удобном, похожем на прозрачную фляжку, контейнере резвились мелкие черные букашки, что-то вроде наших светлячков. Оказавшись в темноте, букашки начинали светиться приятным желтым светом. Единственное неудобство: они постоянно норовили заснуть. Поэтому каждые пять минут фляжку приходилось энергично встряхивать.