Текст книги "Ковальский в тылу врага (СИ)"
Автор книги: Неуловимый Джо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)
Глава 6. Колода карт
С одной стороны я конечно не рад был, что мне доверили целый взвод. С другой стороны, Якуб и другие офицеры были толковыми ребятами. Я совершенно спокойно мог доверить им всякие мелочи вроде строевой подготовки, быта, ответственность за поддержание распорядка дня, и прочие тонкости дисциплины. В общем, на построении мой взвод выглядел вполне прилично, по меркам остальных новобранцев.
Но мне всё же нужно было работать тоньше. Мне нужно было как следует познакомиться с парнями, а проще всего сделать это на ринге. Под юбку я надел боксёрские шорты, под рубашку надел топик, а перчатки для муай-тай компактно свернул и положил под фуражку. Ну и конечно же, посмотрел пару видеоуроков, заранее сделал разминку чтобы освежить рефлексы. А самое главное, откалибровал оптические доработки своей нервной системы. Теперь Якуб меня врасплох точно не застанет.
Когда я зашел в спортивный зал, мои бойцы уже разминались. Большинство из них выглядели толковыми спортсменами. Признаюсь честно, тот задохлик ботаник, которым я был до того как стал эльфом, откровенно позавидовал бы мускулам даже самого слабого из них. Но я пожертвовал мужской внешностью отнюдь не зря. И теперь мне предоставился шанс ещё раз себя в этом убедить.
– Вольно, бойцы. Как успехи? Разогрелись уже?
– Так точно! Пан поручик.
– Что там на повестке дня? Определить самого сильного? – улыбнулся им я.
– Уже определили, пан поручик. Это Кшиштовский. – грустно ответили пара бойцов истекающих потом.
– А кто это вам разрешил определять без меня? – иронично возмутился я – Инициатива хуже сифилиса, запомните бойцы. – сказал я и встал намеренно неловко близко к Кшиштовскому.
Не скажу что я вдруг изменил ориентацию, но могучий здоровяк Кшиштовский показался мне эстетичным. Я взмахнул ушами, и завихрения волн от штабного вайфая, помогли мне разглядеть крепкий позвоночник, могучие мышцы шеи и спины, толстые плотные кости. Хотя внешне Кшиштовский был довольно несуразен, но бочкообразная грудная клетка, забитая здоровыми органами обещала мне добрую тренировку.
Я приказал Якубу принести мне колоду карт и просечку, а сам ещё ближе подошел к бойцу и сказал:
– Вас отлично слепил Господь, рядовой Кшиштовский.
– Спасибо, пан поручик.
– Не желаете ли взглянуть как себя слепил я? – сказал я и начал эротично расстёгивать пуговицы на кителе.
– Женщин не бью, пан поручик. – презрительно сказал тот.
Я обнажил спортивный топ, и стал медленно расстегивать юбку, внимательно наблюдая, за раскрытыми глазами парней. Благодаря встроенным в уши радарам я точно знал местоположение каждого гвоздя и каждой кости каждого человека в спортзале. Не закончив расстегивать юбку, я достал из под фуражки перчатки, надел их, а фуражку набросил на голову парня, который проходил за мной.
– Не бьёте женщин значит, это достойно шляхтича, однако к сожалению для меня, я не женщина, я эльф. – сказал я и вмиг сбросил всю одежду, оказавшись в полной боксерской экипировке.
– Тайский бокс! Это было предсказуемо. – послышался голос из зала.
– Кто это сморозил? – громко крикнул я, прекрасно зная, что это был Ковальчук, музыкант кутила и картёжник. – Где этот сраный знаток азиатской культуры? – продолжал я постукивая перчатками.
– Рядовой Ковальчук! На ринг, быстро!
Первый удар пришлось нанести мне. Но сделал я это так быстро, что он не успел сообразить что произошло. Он начал беспомощно махать руками, но я отбивал его удары, нанося ответные соосно его рукам. В конце концов он упал на колени и закричал от боли. Крепкие но неопытные запястья были забиты не менее чем на неделю.
Удивлённый Якуб принёс мне карты и прошиватель. Не сходя с ринга я достал трефовую семерку, и показал её всем.
– На сколько мне известно, в ваших анкетах вы все обозначили себя либералами. Раз уж вы цените индивидуальность, то и подход у меня к вам будет индивидуальный. Ковальчук получает оперативный псевдоним “семёрка треф”. Лови!
Я кинул Ковальчуку прошиватель, но он не смог его поймать травмированными руками, и завыв от боли уронил его на ринг.
– Ты только что уронил канцелярский прибор. В бою это мог быть магазин с патронами, который спас бы тебе жизнь. Подбери и дай мне его.
Ковальчук стиснул зубы и повиновался. Я взял его карту, прошил в ней одно отверстие, и вручил её бойцу.
– Каждый промах в боевой обстановке будет стоить вам жизни. Каждый смертельный промах на учениях, будет стоить вам дырки в карте. Возьми её, как напоминание. Как понял, рядовой?
Ковальчук взял карту и с позором покинул ринг. А я достал ещё четыре шестёрки, заправил их за угловую подушку ринга.
– Мне нужны четыре дерзких храбреца, быстро!
Ещё четверо были избиты. Шестёрка червей ушел в глухую оборону, хотя я мог легко её пробить, и посредственный теннисист ничего бы не смог мне противопоставить, я просто сбил его с ног лоу киком. Но он быстро встал на ноги и спрятался в углу, отчаянно стуча по канатам, тем самым спас свою карту от прошивки. Трефа и бубна пытались сражаться агрессивнее, но моя продвинутая нервная система помогала мне уходить от ударов, как от медленных танцев основательно сплющенного торчка.
Хотя я и не мог двигаться как шустрые супергерои из комиксов, но если бы мне дали фломастер, то я мог бы успеть оставить автограф на перчатке прежде, чем она долетит до меня. Если конечно заранее продумал бы движения.
Пиковая шестерка подвергся особому виду унижения. Я попросил Якуба подать мне шлем, и надел его задом наперед, так чтобы ни у кого не оставалось сомнений, что глазами я его не видел. Однако моим большим эльфийским ушам так было даже удобнее. Шлем удерживал их жестко, и я мог ориентироваться на электростатические поля, в изобилии производимые мозгом соперника. В общем, точно в эти поля я его и нокаутировал.
Наконец наступила очередь Кшиштовского. Он был уже не так уверен в себе, но всё ещё думал, что его боксёрский опыт поможет ему не ударить в грязь лицом. Мне в свою очередь пришлось уважить спортсмена, правильно надев шлем.
Вокруг ринга собрались зеваки, причем не только из моего взвода. Все мои бойцы вдруг резко позабыли о том, что находятся в армии не по своей воле. Все они резко заинтересовались происходящим, и мне это было даже приятно. Я подошел в красный угол и достал из кармана кителя колоду. Выбрав двух валетов, я показал их всем и сказал:
– Если Кшиштовский прольет хоть каплю моей крови, получит валета червей.
Прозвучал гонг, и пошёл отсчёт времени. Четыре парня, которых он уделал до моего появления болели за меня. Остальные болели за Кшиштовского. Первый удар нанёс я. Я знал что парня весом за сто килограмм мне лоу киком сбить не удастся. Я был довольно стройной эльфийкой, и многие вероятно ожидали от меня женской гибкости, но мои титановые кости не позволяли полностью сесть на шпагат. Своей лодыжкой я едва мог дотянуться до его плеча.
Кшиштовский наступал смело. Он двигался медленно и уверенно, как будто был закован в латы. Я весил чуть ли не втрое меньше его, так что без серьёзных травм, я мог его лишь отпихнуть своими фронт киками. Но он всё равно продолжал наступать.
Мы были приблизительно одного роста, но женская длина рук не позволяла мне дотянуться до него, не рискуя подставиться под удар. Несколько безуспешных попыток найти его слепую или безопасную зону окончились моим отступлением. На миг я даже испугался, что придётся отдать ему полную победу. Но вдруг, я заметил камеру, через которую зрелищем скорее всего наслаждалась вся часть. Та доля секунды в которую я отвлёкся на камеру, прервала моя СПО, система предупреждения опасностей. Против воли она заставила меня увернуться от ударов Кшиштовского.
Мозги против мускулов. Технологии против мастерства. Да, чёрт возьми, будь я просто спортсменом любителем, я бы рискнул, и сражался бы как боец, но как офицер, я должен был быть выше эмоций. Я должен был показать солдатам пример работы головой, а не сердцем. Я на миг опустил перчатки, и полностью отдался управлению СПО.
Кшиштовский наносил удар за ударом, но все они проскальзывали мимо меня. Лишь его большие перчатки скрипели своим дермантином, по моей потной эльфийской коже. Раз за разом он наносил удары, вектор приложения силы которых проходил в сантиметре от моего тела. Но его техника была безупречной. СПО позволяла мне мгновенно считывать хореографию с точностью до миллиметра. Я как будто наслаждался отточенным мастерством боксёра в замедленной в сотню раз съемке.
В конце концов я полностью опустил перчатки и стал виться вокруг него как змея. Я постоянно обходил его сзади, и если бы он не был опытным бойцом, то я мог бы даже успеть ударить его в затылок. Но тут прозвенел гонг. Кшиштовский так и не нанёс мне не одного удара.
Я по боксёрски пожал руки и уже собирался вручить ему валета, как вдруг заметил, что чуть не унизил его. На моём предплечьи, осталась царапина. Вероятно он задел мою кожу шнуровкой своих перчаток. Едва заметная красная царапина успела выпустить микроскопические капли крови.
– Вы отличный боксер, рядовой Кшиштовский. – сказал ему я, внимательно глядя как на царапинке выступают капли крови. – Судя по всему, вы не бьете не только женщин, но и эльфов. – Сказал ему я, и торжественно вручил валета червей.
С тех пор подготовка шла как по маслу. Мои бойцы отлично маршировали, они добросовестно учились и знали устав чуть ли не на память. По началу они капризничали, и не изъявляли большого рвения на стрельбищах и симуляторах управления беспилотниками, но и там я нашел как их уговорить. Мне пришлось сыграть на их слабостях.
Глава 7. Ошейник свободы
Слабость каждого либерала заключалась в Би́лле о Правах, в частности во второй его части. Для меня вторая поправка, гарантирующая право на хранение и ношение оружия для самообороны, конечно, выглядела смешно́, позднее поймёте почему. Но для них бумажки, подписанные в Новом Свете в 1791 году, были чем-то священным. И я, естественно, убедил их, что если они будут уметь обращаться с оружием, то в случае политической оттепели и укрепления политизации общества, их навыки обращения с оружием придадут их словам значительно больший вес в гражданском обществе.
Хотя воспитание патриотизма, гражданской сознательности в контексте укрепления боевого духа и было предусмотрено уставом, вероятно, я слишком уж увлекся присвоением работы замполита и совсем не заметил, как ко мне стучался старый майор. До отбоя было меньше часа, я кое-как набросил пижаму и поспешил открыть. Передо мной стоял усатый мужчина с огромной и явно тяжелой коробкой.
– Ну и тяжелый у вас стук, пан майор, вы прям как Отто Бисмарк! – сказал я, не сразу поняв, что сморозил.
Майор поставил на письменный стол тяжелую коробку, нахмурил брови, пристально глядя на меня. Напрягся и побагровел. Чертами лица майор и правда напоминал железного канцлера, но внушительная фигура и обширные аугментации намекали на сходство с совсем другим “Бисмарком”. Майор уловил моё понимание и смеялся очень долго.
– Вы чрезвычайно остры на язык, поручик Ковальский. Будьте осторожны, иначе вы можете нажить не только друзей, но и врагов.
– Врагов всё равно не избежать, майор. А вот новые друзья – дети внезапности.
Майор ещё немного посмеялся своему спонтанному прозвищу и переключил взгляд на коробку, которую принёс. Он посмотрел на меня и ненадолго вернулся к делу.
– Я принёс вам и вашему взводу новинки экипировки на пробу, нет-нет, не торопитесь, потом подпишете.
Я раскрыл коробку и увидел странные металлические собачьи ошейники. Взял один в руки и предложил майору присесть, чтобы поподробнее разузнать у него про новинку.
– Вы думаете, они драконам нужны? Вы думаете, начальство так думает?
– Вы мне казались более внимательным и осторожным человеком. Изучите ошейники детальнее, поручик.
Я послушался старого и умудренного опытом майора.
Первое, что бросилось в глаза, – это довольно хитрый и крепкий замок. Звенья ошейника, внешне напоминавшего ремешок больших наручных часов, тянулись и эластично облегали руки, но, вытягиваясь на ширину ладони, упирались в предел и становились крепче моих титанированных костей. Зеленоватое матовое химическое лигирование вполне соответствовало уставной пехотной форме, но никак не подходило для серебристой чешуи драконов.
Держа в руках ошейник, я пристально посмотрел в глаза майора с недоумением, но тот лишь сурово нахмурился и молчал. Тогда я опустил глаза и стал подробнее изучать ошейники.
Внутри стояла высокоэффективная микросхема, сложный радиопередатчик и нестираемая взрывоустойчивая память, как в бортовых самописцах. На внутренних полированных поверхностях располагались ёмкостные сенсоры – датчики кровеносного давления, дыхания, пульса и ещё много чего. Но самое тревожное было написано на самих пряжках. Там были имена моих солдат.
– Они, наверное, с ума посходили. – сказал я и швырнул ошейник обратно в коробку. – Надеть ошейники на либералов!
– Да, шуточки вполне в духе Вишневского.
– Вы знаете Вишневского?
– Не так хорошо, как стоило бы, но гораздо больше, чем хотелось бы. Я его дальний родственник. Одно скажу вам точно: этот человек ни перед чем не остановится на пути к власти.
– Это-то понятно, власть необходима для безопасности, да и даже если отказаться от власти, опасность всё равно останется прежней. Но это, – я брезгливо указал на коробку – это какое-то садо-мазо. Вообще на него не похоже.
– Как вы говорите, то вы вроде бы и правы, – ответил майор. – Может, это и правда практично.
Майор глубокомысленно помолчал и, приставив пальцы к подбородку, продолжил:
– Приёмно-передающие модули питаются от температуры тела – прикованная к солдату рация, которая никогда не сядет. Телеметрия, датчики здоровья, но самое главное – эти штуки каким-то образом координируют всё оборудование солдата. Винтовка не выстрелит, если нет ёмкостной связи с ошейником через тело солдата. Если шлем сорвёт с головы взрывом, то данные сразу же удалятся и не попадут к противнику. В целом много преимуществ.
Я порылся в коробке и нашёл там несколько ошейников без выгравированных имён. Я попытался надеть этот ошейник, но застегнуть ремешок было непросто. Я попросил майора помочь мне, чтобы проверить биометрические датчики. Мои волосы мешали мне, потому я скрутил их в плотную скрутку и удерживал во рту.
В общем, когда в незакрытую дверь внезапно вошел Якуб, мне сложно было ему объяснить, что я делаю в пижаме и ошейнике, с волосами во рту и в компании майора. Да ещё за пятнадцать минут до отбоя. После непродолжительных препирательств мы схватили Якуба и, не дожидаясь его согласия, облачили его в ошейник. Когда Якуб смирился со своей участью, майор Бисмарк отдышался и начал:
– У меня там на дне коробки ещё кое-что есть.
Майор тяжело встал и достал со дна коробки компрессионный чехол, распечатал его и постелил на пол маскировочный плащ, как медвежью шкуру.
Он провёл пальцем по ошейнику Якуба и нажал на кнопку в капюшоне плаща. И плащ почти мгновенно изменил свой цвет, почти идеально отражая цвет паркета, который он прикрывал.
– Технология электронных чернил. Синтетические травинки не только индивидуально меняют цвет и матовость, но и форму, изгибаясь в нужной степени.
Якуб просто уронил челюсть от восхищения, а я не мог поверить. Полимерные травинки не только меняли цвет в видимом для людей спектре, но и воссоздавали общую картину в инфракрасном спектре. Если бы я не мог видеть в жёстком ультрафиолете, то плащ умудрился бы обмануть и меня.
– Польский ответ русским дронам, поручик, – сказал майор и горько вздохнул.
– Вы не верите в наш успех? – поинтересовался Якуб.
Майор не ответил. Он только сгорбился и протяжно вздохнул.
– Дроны как дроны, но осторожность не помешает. В том числе и маскировка, – сказал я, и мне в голову пришла замечательная идея. – Отнесите этот образец в казарму, сержант. Скоро туда доставят и остальные образцы. Будете привыкать есть, спать и жить в этих плащах. С вашего позволения, мне нужно принять душ и хорошо отдохнуть перед завтрашними тренировками.
Идея была одновременно проста и гениальна: использовать прагматизм и сексуальное либидо солдат для формирования альтернативного взгляда на форм-фактор «волчьей защиты».
Я отправился в хозчасть и попросил несколько флаконов распылителей поливинилового спирта. Затем воспользовался своей женской внешностью и попросился принять душ в женском общежитии под предлогом того, что не хочу смущать сослуживцев. Женщины были заинтригованы и всё же выделили мне время, когда я мог бы попасть в их душевую в одиночку.
Когда я остался наедине с окном в женскую баню, я удостоверился, что никто мне не помешает, и быстро размазал гидрофилизирующую жидкость по матовому отпескоструенному стеклу. Осталось только проверить мой план. Я создал как можно больше пара и заметил обнадёживающий результат.
Капли пара осели на стекло, но вместо того чтобы разделяться, они слиплись воедино и покрыли матовое стекло ровной водяной плёнкой, превратив его в огромный экран эротического театра. Оставалось только отметить места для «разведчиков» на поросшем кустами холмике, на который открылся вид. А, ну да. Ещё нужно было ненавязчиво, как бы между делом, пожаловаться болтливому Ковальчуку на слишком прозрачные окна в женской душевой.
Глава 8. Сквозные отверстия
Бойцы тренировались добросовестно. Они редко ныли на отношение к ним, не жаловались, а я в свою очередь старался их научить всему, что знал про врождённую мужскую специальность – войну.
Может, я и не участвовал в войнах как солдат или офицер, но у меня был обширный опыт уничтожения организованных преступных группировок. Много кто в прошлом зарился на мои биопанк-технологии, некоторые даже пытались убить меня, особенно обнаглевшие даже пытались мне угрожать, но всё это кончалось унижением и истреблением. Чаще всего кровавым. Но тогда я действовал в основном в одиночку, не мог рассчитывать на помощь государства, хотя без помощи друзей и союзников тоже порой не оставался.
Но солдаты были в другом положении. Как бы они ни относились к государству, к армии, они оставались его частью. Могли рассчитывать на помощь начальства и постепенно учились доверять товарищам и сослуживцам. Сложно залезть солдатам в голову, но по косвенным признакам можно было установить, что взвод сплотился. Они научились работать в команде, почувствовали себя умелыми и немного самоуверенными.
– Разрешите обратиться, пан поручик, – спросил меня семёрка треф.
– Разрешаю, что у вас, рядовой?
– Мы тренируемся шесть дней в неделю, другие взводы всего четыре. Каждый из нас в отличной форме, мы отлично стреляем и от дронов уклоняться умеем. Разве нам не полагается один разгрузочный день?
– Я-то могу вам дать разгрузочный день, а вот враг не станет.
Я остановил тренировку и построил весь взвод прямо перед полосой препятствий. Достал из кармана просечку, и все курсанты напряглись.
– Никаких признаков переутомления я у вас не вижу, курсанты. Медики за вами наблюдают, постоянно мониторят ваши биометрические показания.
Я достал из кармана просечку и приготовился отмечать ошибки курсантов на их персональных игральных картах.
– Сейчас я предоставлю вам возможность отвоевать себе разгрузочный день на завтра. Если вы пройдёте полосу препятствий без ошибок, никто не получит заряд краски с дрона, никто не подставит голову под снайпера и при этом уложитесь в нормативное время, завтра у вас будет не просто разгрузочный день, а увольнительные на весь день. Но если хоть одна карта потребует просечки, то будете весь день заниматься уборкой. Как поняли, бойцы?
Бойцы с улыбкой переглянулись и громко утвердительно крикнули. Тренировка началась. Бойцы умело и ловко перепрыгивали через высокие барьеры, ловко просачивались в узкие зазоры под низкими перекладинами, умело помогали друг другу преодолевать колючую проволоку и умело прикрывали друг друга в извилистых коридорных участках. По окопам они пробегали так, что ни одна голова не давала ни единой секунды снайперу. Над окопами бежали только нашлемные оптические перископы, торчавшие на шлемах, как плюмаж римских центурионов. Солдаты выбегали из окопов и ловко слепили дроны из подствольных лазеров.
Все они были очень воодушевлены. Не скрою, мне и правда понравилось, каких успехов они достигли всего за несколько месяцев, но их подготовка ещё не была завершена. Им ещё предстояло погрузиться в обширную теоретическую часть по изучению мин, растяжек, ловушек и многих других опасностей, щедро рассыпанных любым врагом.
Хотя полосу препятствий они выполняли близко к ста процентам точности, учебные мины с краской на полосе препятствий были деактивированы. Однако их индуктивные датчики отчётливо фиксировали изменение индуктивной ёмкости при прохождении над ними бойца. Более того, в логе каждой учебной мины фиксировалась уникальная картина изменения электростатической ёмкости, что позволяло определить, какой именно боец на ней подорвался, даже не подозревая об этом.
Вскоре бойцы преодолели половину препятствий. Взмыленные, но довольные, они построились неровным строем передо мной и ожидали заслуженные увольнительные. А я не обращал на них совершенно никакого внимания. Я был занят тем, что с помощью своих радиоушей связывался с минами и скачивал данные из логов за последние полчаса. Я мог бы сделать это более наглядно, просто показать эти логи бойцам прямо на визорах их шлемов, но решил не уничтожать их самооценку слишком уж жестоко.
– Стройся! Отлично, бойцы. Вы великолепно выполнили все нормативы и даже чуть не побили рекорд части. Если бы всё было так просто, я бы уже сейчас выдал вам увольнительные и закрыл бы глаза на то… ЧТО ВСЕ ВЫ СРАНЫЕ ЖМУРИКИ!!!
Я подошел к одному из бойцов, грубо сорвал с его пояса сапёрную лопатку, нащупал своими радиоушами электростатические возбуждения ближайшей мины и стал её раскапывать. Среди грязи, болота и растоптанных ошмётков растений я нашёл круглый металлический контейнер размером с большую банку кофе. На запачканной грязью крышке был примитивный цифровой экранчик и несколько кнопок. Я настроил в нём режим отрисовки последних срабатываний и жестом подозвал взвод. Каждый из бойцов, подходя к мине, видел на экранчике шестнадцатеричную кодировку своей уникальной индуктивности и количество срабатываний за последний час.
Я достал просечку и стал пристально смотреть бойцам в глаза, стараясь изобразить максимально осуждающий и обреченный взгляд. Каждый боец с любопытством и надеждой подходил к мине и разочаровывался, видя количество своих смертей.
– С моей стороны это было не слишком честно, но война – это не про честность. Показать вам видео о том, что бывает с теми, кто наступает на противопехотные мины?
Бойцы обступили меня полукругом и грустно смотрели на мерцающие красные огоньки на экранчике мины. Все они были подавлены. Никто не осмелился возмущаться или негодовать.
– Однако свои задачи вы выполнили удовлетворительно. Уложились в нормативы по времени, под снайперов не подставились, все дроны разогнали… Я держу своё слово, я дам вам увольнительные на завтра, чтобы вы устроили себе поминки заранее.
Но тут произошло то, что заставило меня зауважать этих парней. Несмотря на то, что власти всех их считали неблагонадёжными, склонными к коллаборационизму и эгоизму, конкретно эти либералы вдребезги разбили моё доверие стереотипам о людях. Они отошли в стороны и долго обсуждали между собой что-то. А потом один из них подошел ко мне и протянул свою бубновую девятку с несколькими отверстиями.
Такое благородство и совестливость растрогало меня до глубины души. И мне пришлось ответить им взаимностью.
– Внимание, курсанты, – обратился к ним я. – В вашей экипировке много скрытых функций, которые будут доступны вам по мере подготовки.
Своими радиоушами я подключился к солдатским биометрическим ошейникам и ввёл код, активирующий второй уровень подготовки. Теперь им стали доступны тепловизоры в шлемах, телеметрия оружия и многое другое, но главное – в винтовках теперь активировался миноискатель, а в шлемах – радар-детектор, который показал им десятки мин, спрятанных на полосе препятствий.
– От ваших карт ничего не останется, – сказал я и усмехнулся, а потом стал серьёзнее и продолжил: – Кроме того, существует более трёхсот разновидностей мин, и это только те, что известны. Если вы и правда хотите получить иллюзорный шанс выжить в той заднице, куда вас отправят, то я поспособствую тому, чтобы вы приступили к теоретическому курсу как можно скорее. Вольно, солдаты. Я обещал вам увольнительные, завтра отдохнёте, а потом я сделаю из вас не просто мясо, а квалифицированных пехотинцев.
