Текст книги "Ковальский в тылу врага (СИ)"

Автор книги: Неуловимый Джо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Глава 29. Побрякушки и дальнобойщик

С восходом солнца мне стало даже немного жарко. Бродяга исчез, а я встал со своей постели смахнул росу со спального мешка, и решил двигаться дальше.

Спящие дачи в посёлке были совершенно обезлюдившими. В отличие от запада, все эти дачки были гораздо более скромными. Небольшие но весьма утонченные домики, заборы отсутствовали как класс, а сами они собирались небольшими ансамбликами подальше от широкой и ровной дороги. Улица не была ограждена ни деревьями ни столбами, а адреса и прочая информация была впечатана в странное покрытие. К дороге подходили вскопанные огороды, утеплённые соломой ягодные кусты, а ближе к домам я заметил среди домиков ангары и рыбацкие эллинги. В конце концов мне стало ясно. На эту дачу владельцы прилетают на своих самолётах. Один из них, был накрепко притянут к земле трассами и облюбован шумной стаей птиц.

Пока я шел по улице взлётной полосе, я с удовольствием смотрел на то, с какой любовью и внимательностью старый биплан был защищен ото непогоды. Дачные грузовички и трактора на огромных колёсах стояли так спокойно и умиротворённо, будто никому и в голову не могло угнать их. А эллинги и ангары были закрыты буквально на щеколды, а если где и висели замки, то ключ наверняка находился под ковриком, или висел рядом на гвоздике.

Мне вдруг вспомнилась воинская часть, во Вротславе, там была похожая хозяйственная беззаботность, но там была многокилометровая стена, хранившая спокойствие в части. Однако даже спустя час моего отдаления от дач, я не встретил ничего подобного. только когда я увидел скоростную трассу вдали, я понял. Эта стена есть, просто она одна для всех. Она ограждает всю Россию целиком. В россии один большой забор – это её граница.

Я вышел на спящую автобусную остановку, и сел наблюдать как по скоростной трассе в обе стороны несутся автоматические грузовики на скорости хорошо за двести. Иногда проезжали автобусы и даже легковые и спортивные автомобили. но никто не торопился подбирать попутчика, облаченного в тюремную робу. Тогда я подумал что стоило бы одолжить у дачников нечто более гражданское в смысле одежды, но вдруг вспомнил о своей тряпичной сумке. Я вскрыл её, и с удивлением обнаружил, то самое платье туфли и украшения, что вручили мне на военные на Землянике.

Не успел я оставить робу на скамейке, как прямо к остановке подкрался шумный старинный грузовик, он мерно стрекотал дизелем, водитель приветливо открыл мне дверь и заговорил:

– Ты что не местная?

– А что, так заметно? – ответил я и поправил нарядную одежду и протёр красные лаковые туфли о юбку.

– Так здесь одни роботы ездят! Что ты им ублажать собралась?

Вопрос и правда поставил меня в тупик. Я вполне мог бы и автопилотам быть полезен. Более того, всё это время мне даже в голову не пришло хакнуть автоматический грузовик, и добраться в его кабине туда, куда мне нужно. Водитель с усмешкой и любопытством посмотрел на мой сморщеный лоб и сказал:

– Садись, подвезу.

– Ну я не женщина, и уж тем более не падшая. – смущённо ответил я, взглянул на тюремную робу, и ещё раз задумался.

– Ты что, из Европы что-ли? – спросил водитель и скабрезно усмехнулся – Да и ладно, так подвезу, денег не возьму.

– Буду признателен. – сказал я и запрыгнул на борт.

Грузовик тронулся. Не смотря на свой внешний возраст, грузовик бодро двигался, ничуть не уступая роботам ни по скорости ни по устойчивости. Водитель несколько раз оглядывал моё платье, пыльные ноги и уши, наконец любопытно заглянул в декольте и начал разговор.

– Ну и как тебе этот Вишневский?

– Не знаю, а что он опять учудил?

– Он сказал, что наложит санкции на Россию! Представляешь?

– А с чего вдруг?

– Ты что, радио не слушаешь? Польша напала на Россию!

– Что, опять? Вот мерзавцы! – вошел в роль я – Вот же неймется этим пшекам!

– И не говори. – рассмеялся водитель – Каждые пятьдесят лет, как по расписанию!

– Пунктуальные засранцы. А ты сам то откуда будешь, что – то у тебя акцент странный, не поляк часом?

– Не, я эльф. А вообще я английский шпион, у меня даже справка есть, показать?

– Да не надо! Сейчас всем интуристам и беженцам такие выдают. Приехал – знач шпион. Дёшево и сердито.

– Ну в принципе да, надёжно.

Водитель расслабился. Он умолк и включил довольно приятную и спокойную музыку, совершенно непохожую ни на что европейское, ни на что американское. Когда я слушал приятные женские голоса, поющие что-то на языках малых народностей, мне удалось расслабиться. Удобное старинное сидение мягкие ремни и ровная дорога помогли мне окончательно вернуться в себя.

Если всем туристам и беженцам выдают подобные справки, то значит капитан Смирнов меня вытащил из тюрьмы. Он воспользовался отказом польши от меня, чтобы тайно оформить меня как беженца. Этот благородный военный действительно доверился мне, он рисковал своей карьерой, чтобы представить меня перед законом не в качестве наёмника нон-комбатанта, а в качестве жертвы политических интриг. А может на него и правда сработала моя женственная внешность. Может он и правда поверил, мне, поверил что я никому не желаю зла. Он конечно был прав, но так самоотверженно рисковать, да ещё ради человека, которого он совсем не знает.

– Во истину, широка русская душа… – пробормотал я.

– Что ты говоришь?

– Так а что там с Вишневским? Я радио и правда не додумался послушать.

– Та вот говорят, он выкатил на поле боя танки какие-то. Толи живые, толи не живые, в общем Эми их не берёт. Приходится по старинке нашим парням, дронами да ПТУРами отгонять.

– Вообще, – добавил водитель – у меня завод свой есть, картошку из Суздаля, это я так, для души доставляю. А на заводе у меня самые современные оптические системы контроля, отличные чипы ставим. Так вот и думаю, бред это всё, ну есть у меня допустим чип на органических нейронах от пиявок, как ты с него сигнал на механику подашь? Там нужны электрохимические конверторы, но они опять же, электронные. Как такое может быть, там что пиявки на кнопки давят? Вон посмотри.

Водитель поставил руль на автопилот и показал на экранчике картинку из интернета. На ней была подорванная военная машина, и аз двери вытекала какая-то синевато черная смолянистая жижа.

– Вон какие технологии у супостата. Иди знай верить им или нет?

Я стал листать остальные картинки. На них сложно было что-то разглядеть, но кое что я заметил. Заметил что при всей моей биотехнологической грамотности, я никогда не видел ничего подобного. Это было непохоже ни на что, известное мне. Вот тогда я и припомнил разговоры Вишневского. И про биотехнологии, и про возвращение в науку, и про попытку догнать меня в этом вопросе. Но когда я увидел части тела солдата я раскрыл глаза от ужаса. Его части были покрыты теми же самыми родинками, что были на руках Кульмана, в день нашей последней встречи.

– Мне нужно в Донецк. Срочно. – сказал я, и стал вспоминать имя и отчество Кошкина.

Я рассказал водителю всё о себе. Рассказал и про эльфов, и про Вишневского, и про драконов и даже про свою жену. Про причину моего появления в России конечно пришлось умолчать, но водитель и сам догадался, что в такие подробности лезть не стоит, и даже посоветовал не лезть в них и мне. Пустой грузовик нёсся по трассам так, что перегревался даже автопилот. Однако мы исправно находили время, чтобы подкрепиться в уютных придорожных пельменных. Благо, в целом водитель не делал слишком большой крюк, а мои украшения, подаренные Смирновым, приглянулись дочери дальнобойщика. Серьги кулон и брошь оказались сделаны на очень модной дизайнерской артели, и с лихвой покрыли его расходы.

Так или иначе, меньше чем через неделю после встречи с Кошкиным, я стоял на пороге здания КГБ в Донецке, полный решимости помочь русским остановить Вишневскую угрозу. Чем бы она ни была.

Глава 30. Радующийся сражению

Достаточно было показать свою шпионскую справку, и на проходной меня сразу же пропустили в суровое, но величественное здание. Высокие мраморные колонны римско-дорического стиля украшали строгие, но изысканные коридоры, резные дубовые двери на ажурных бронзовых петлях были не броскими, но очень гармонично оттеняли сияющие скульптуры Эйрены, Эвномии, и Дики. Сложно понять как они умудрились, но причудливый паркет своим рисунком кедровых и дубовых дощечек вызывал стойкие ассоциации с облаками, пронизанными мелкими молниями. В любом случае, те кто тут работал, явно гордились своим делом, об этом так же свидетельствовали неподписанные портреты воинов с внутренними врагами.

В кабинет к Кошкину меня пустили без очереди. Просторный кабинет был скромно обставлен: несколько чугунных шкафов-картотек изысканного каслинского литья гармонично вписывались между мраморными пилястрами, на стенах уютно расположились масляные портреты художников и художниц, строгий но утонченный деревянный стол был абсолютно чист, а светильник, свисавший с потолка непонятным издали напоминал обычную миску, но вблизи каким-то непостижимым образом вызывал ассоциации именно с современными представлениями о звёздах.

– Присаживайтесь Ковальский. – вздохнул Кошкин.

Я молча протянул ему слегка потрёпанные документы. И сел на стул. Кошкин оглядел мой наряд, едва заметно ухмыльнулся и за несколько минут сделал отметку в моих бумагах. Он вернул мне их обратно, и спросил.

– Долго же вы там возились, раньше никак нельзя было?

– Ну я вообще-то в тюрьме сидел.

– Зачем?

Что ему ответить не знал даже сам Кошкин. Но вскоре он не сдержался, и на миг на его лице проскочила едва заметная тень хулиганской усмешки.

– Так мне что, не нужно туда возвращаться?

– Ну если желаете, можете и там пожить. – на этот раз Кошкин ухмыльнулся весьма явно и злобно – Там спокойно, умиротворённо.

Вдруг в кабинет без стука вошел пухленький лысый сотрудник в скромном костюме и прервал мой ступор.

– Кошкин, – сказал он и замер – А-а-а, это наверное ваш эксцентричный подшефный.

– Что-то срочное, майор?

– Я вообще хотел сказать, что нужно разобраться с "крокозяброй", но классифицировать вашего эльфа гораздо интереснее! Пойдёмте, пойдемте, я срочно соберу коллоквиум.

Мы шли по коридорам, майор то и дело заглядывал в кабинеты и приглашал сотрудников к обсуждению моей персоны, порой совершенно не стесняясь сальных формулировок. Некоторые отзывались сразу же, и присоединялись к нашей процессии.

Толпа мужчин в скромных серых пиджаках обладала какой-то неописуемой пестротой. Внешне совершенно невыразительные люди обладали очень утонченным и хлёстким чувством юмора. Просто взглянув на их лица, было сложно сдержать улыбку, как будто они вот вот метко пошутят или расскажут анекдотичный случай из жизни. Они даже не стеснялись улыбаться и переговариваться с такой скрытой симпатией, что если бы я снимал эту сцену в кино, то подставил бы джаз или даже свинг.

– А где полено?

– Не знаю, вероятно на масличках спутники пинает.

– Ну и что там, как думаешь?

– Та скорее всего пузыри очередные, говорят он там здорово обмакачился, соплей потом не оберёшься!

– А, дерево! Да-а-а-а, дерево тот ещё фрукт…

Но о чём они говорили, мне было уже даже неинтересно. Вскоре собралось одиннадцать человек не считая меня, и мы все торжественно вошли в очень большой и светлый кабинет начальника – предположительно в звании подполковник а то и выше. Он был стройным, и как ни странно, по возрасту был визуально схож с Кошкиным. Мне стало интересно узнать хоть что ни-будь, но всё что я смог сделать это воспользоваться неудобством своих женских каблуков, чтобы споткнуться, и получше вдохнуть запах Кошкина. Мои догадки были не верны. Судя по феромонам и другим летучим веществам Кошкин был сильно моложе двадцати пяти.

Все расселись, меня посадили прямо перед начальником на стул и подчёркнуто ответственно сосредоточились.

– Так значит очередной биопанк. – сказал шеф и достал папку из стола. – Ну и в чём собственно проблема?

– Шеф, этот биопанк не только выжил в радиусе четырёхсот метров от залпа "Подснежника", но ещё и восстановился меньше чем за месяц. Рядом с ним был найден обычный человек, его тело сгорело полностью. Даже кости.

– Подснежники непредсказуемы. Биопанку могло просто повезти. Хорошо. Раз вы настаиваете, так и быть, давайте классифицируем. – согласился шеф и обратившись ко мне спросил – Вы вмешивались в свой исходный геном?

– Нет. Исходные гены сохранены.

– Вы что, обычный трап что-ли? – с брезгливостью спросил шеф.

– Хирургических вмешательств в мою физиологию не было. Все изменения происходили естественным путём, методом химерного замещения некоторых моих клеток.

– Сколько процентов ваших родных клеток вы сохранили?

– По весу двадцать процентов.

– Понятно. Категория три, а может быть и выше. – сказал Шеф и оглядел недовольных подчинённых.

– Разрешите доложить, шеф. – вызвался майор – Вы совершенно правы на счёт третьей категории, но вспомните того парня из Екатеринбурга, того который все виды рака хотел собрать в своём теле а потом вылечить химеризмом, а мохнатых из Владикавказа? Все они химеры, но каждый по своему.

– Позвольте, майор. – перебил его ещё один – а как же тот киборг, помните, который точно так же усилил свою биосовместимость с электронными имплантами?

– Это нерелевантный пример, у него потенциал к такой совместимости изначально был!

Шеф поднял руку и все вмиг замолчали.

– Скажите, Войцех, – обратился шеф ко мне – У вас есть инвазивные модификации? Или все ваши способности это исключительно биотроника?

– Биотроника.

– Это хорошо. – сказал шеф и погрузился в папку – Биотроника в нашей стране разрешена.

Шеф бесцеремонно посмотрел мне под юбку платья, нахмурился и спросил.

– Как вы относитесь к гомосексуалистам?

– К гомосексуалистам я не отношусь. – недовольно процедил я.

– А с чем связана ваша трансформация в женщину?

– Я не женщина, я эльф. Женская форма связана с тем, что только так я смог передать свои биотронные разработки детям. А точнее только своим детям.

– Вы считаете себя другим, нечеловеческим видом? – усмехнулся шеф.

– Нет. Я считаю себя дочерним классом, наследуемым от Homo Sapiens.

Шеф ещё раз долго задумался, а потом внезапно спросил Кошкина:

– А вы к чему склоняетесь?

– Я не вижу смысла ни на чём настаивать. Биопанки составляют более процента населения, шеф. На два биопанка пять подвидов людей. А этот умелец ещё и внедрил в себя биотронные аналоги чуть ли не из кембрийских бактерий, тем самым полностью сломав эволюционную таксономию. Если хотите, пусть будет Homo Eldaris.

– Чёрт ногу сломит! – усмехнулся шеф и закрыл папку. – Будьте любезны, Подождите снаружи Ковальский.

Как только я закрыл за собой дверь, кабинет буквально взорвался возмущенными и восторженными возгласами. Они перекрикивали друг друга так, будто это была комедия, а не шпионский триллер. Студенты художники, рисовавшие статуи в коридоре иногда с усмешкой оглядывались. Они смотрели на меня, на двери и других сотрудников, проходивших мимо с улыбкой. В конце концов их преподаватель сказал что-то вроде: "не обращайте внимания, в традициях КГБ коллоквиум это редкие минуты коллективного отдыха".

Наконец разговоры стали ровнее, а выкрики реже. Из кабинета начали выходить сотрудники, с полярными настроениями. Одни смотрели на меня с ироничной ненавистью, а другие улыбались и даже похлопывали по спине. И когда я насчитал десять человек, вышедших из кабинета, там остался только Кошкин и шеф. Художники занялись своим искусством, а я облокотился на закрытую половинку двери, и незаметно прижал ноготь указательного пальца к резной филёнке, чтобы расслышать о чём они там говорили.

– Этот эльф-парень, он лучший друг Вишневского. – сказал Кошкин.

– Именно потому мы поручили его тебе.

– Но это же не по званию, я компетентен и уверен в своей квалификации, но дела такого уровня, разве не нашлось никого поопытнее?

– Это приказ, Шкирка, иди и выполняй.

– …

– Ну ладно. Говори, в чём проблема?

– Он совершенно ничего не соображает! Когда впервые увидел меня, он вывалил всё как есть! Он не умеет ни наблюдать, ни язык держать за зубами, он как тупой щенок ретривера, а вы требуете сделать из него добермана!

Кошкин немного помолчал и грустно добавил:

– Одно только имечко чего стоит! Voi Cheh – чествующий сражение. Он как отмороженный кинулся в драку, и даже драконов своих не взял. Я не знаю, шеф. Я не справлюсь.

– Если не справишься – вылетишь в МВД. Будешь до конца дней своих ловить скамеров, носить позолоченные мундиры и понтоваться перед деревенщинами.

– Лучше тюрьма.

– Вот именно. Так что соберись, сосредоточься и выясни: почему один из самых опасных врагов России – Вишневский, преподнёс нам этот уникальный экземпляр на блюдечке?

Глава 31. Эпидемия долбославия прогрессирует!

– Пошли, Homo Eldaris. – сказал Кошкин.

– Ну пойдём, Шкирка. – согласился я и последовал за ним.

Кабинет Кошкина стал для меня немного уютнее. Думаю если бы я решил отыграть девушку, вешающуюся на своего спасителя, то и такая дичь теперь сошла бы мне с эльфийских ручек. Кошкин глубоко и тяжело вздохнул, заварил нам растворимый кофе, и плюхнулся в свое кресло. Я довольно долго ждал, пока он всё же заговорил со мной, но всё таки дождался. Кошкин выпил кофе и начал:

– Давай договоримся. По одному вопросу в день. Не больше.

– Договорились. – я указал на портреты художников и спросил – Кто это такие? Вы что раскулачили дом культуры?

Кошкин снова вздохнул, но на этот раз без закатывания глаз и прочих едва уловимых деталей.

– Это основатели. Как ты знаешь, до две тысячи тридцать седьмого года наша служба называлась ФСБ. Но в тот год, страна сделала много успехов во всех областях, включая медицинскую. – сказал Кошкин и указал на низ моего живота – В те времена была очень популярна идея, что развал СССР был изначально спланирован всемогущим КГБ СССР, которое ушло в тень. У нас тут на руси конспирологию очень любят. Хлебом не корми, дай разоблачить очередного лжедмитрия. Вот и организовалась группа художников, поэтов, творческих людей, идеологов, на подобие Могучей Кучки Мусоргского, только гораздо более эффективной. Они назвали себя Коалицией Глаз Бесстрастия.

– А при чём тут художники? А, прости, забыл. Только один вопрос. – поправил себя я.

– Художники, практически вымерли из-за засилия нейросетей. Мало нарисовать шедевр, его ещё нужно продать. Так вот. Их таргетированная реклама, глубокий анализ психотипов потенциальных ценителей творчества, оказался настолько продвинутым, что они по заказу ФСБ отслеживали внутренних врагов по своим базам данных и картотекам аналитических портретов гораздо быстрее и надёжнее, чем делало это ФСБ. В один прекрасный день, художники осознали свою мощь, симбиоз творческого и аналитического ума, аскетизм. Они поступали на службу в ФСБ и становились самыми эффективными аналитиками, самыми тонкими манипуляторами душ. А когда вот этот парень дослужился до самых верхов он просто переименовал нашу спецслужбу из ФСБ, в самый настоящий Комиссариат Государственной безопасности. Вот так вот.

Кошкин с облегчением вздохнул, с улыбкой оглядел портреты и добавил:

– Вот такая вот историческая загогулина. Пока одни творцы мочились со страху, опасаясь за свободу слова и самовыражения, их более талантливые коллеги, проникли в ФСБ изнутри и стали нами.

– Невероятно. – сказал я и стал рассматривать портреты.

Я вдруг понял, эти портреты, хотя и были выполнены в стиле классицизма, но всё же изображали современников. Я залип на великолепную работу маслом, да так что не заметил как прикончил горячую чашку кофе.

– Не расстраивайся. Может и из тебя чего получится. Я видел твои рисунки.

– Когда это ты успел?

– Один из твоих врачей был членом Коалиции Глаз Бесстрастия.

– Это не вопрос, это утверждение. – сразу сказал я и продолжил с открытыми глазами – Вы меня с детства пасёте. Интересно, был ли тот бомжеватый астрофизик случайностью.

– Со временем мы это узнаем. А пока что, – Кошкин протёр глаза – нужно заняться делом.

– Скажи мне, Ковальский, ты веришь в магию?

– Это считается как один вопрос?

– Да.

– Нет. Магия либо не существует, либо объясняется законами природы.

– Хреново. Потому что первостепенная и глобальная наша задача будет неразрывно с ней связана.

– Наша задача? Я что, один из вас теперь?

– Нет уж. Ты славно поиграл со своими биотехнологиями у себя на родном болотце, но чтобы плавать в нашем океане, тебе нужно хорошо подрасти. Как минимум до уровня Вишневского.

– А если я откажусь?

– Не забывай, как ты попал в Россию. Это был твой выбор. Даже сами поляки тебя сюда не звали. Так что теперь ты либо с нами, либо проведёшь все свои оставшиеся эльфийские тысячи лет переставляя камни на пару с молдаванами. – прямо сказал Кошкин и в его зрачке моргнул желтоватый огонёк.

– А как ты так глазом делаешь?

– Это глазной фотоаппарат. Я запечатлел твою растерянную физиономию.

Я глубоко задумался. Я сам оказался в ловушке, по своей глупости, неосведомлённости и из-за своего горячего нрава. Я напал на русских, как Моська на стадо слонов. Я угрожал стране почти доминирующей в мире, и даже это было не самым страшным. Самым ужасающим в моём осознании было то, что как я не пытался, я никак не мог разглядеть в своём поступке ни какой выгоды ни для себя, ни для детей, ни для эльфов. Я безумно долго и мучительно пытался ответить на древний, экзистенциальный русский вопрос: "Вот нахрена? А главное, зачем?".

И даже это было не самым страшным в моём положении. Теперь я оказался на том самом распутье, совершенно не мог придумать для себя никакой выгоды. Отныне, я просто дешевый расходник, я просто патрон в пистолете КГБ-шника. И деваться мне теперь некуда. В отличие от того раза, когда меня отделили от моего взвода, я не мог никуда деться. Единственным способом избавиться от КГБ для меня стал призрачный шанс их просто пережить.

– Ну, с кнутом определились. А пряники будут? – в отчаянье пробубнил я. – Что если я буду реально вам полезен, вы сможете гарантировать нападение на мою семью?

Кошкин медленно но утвердительно закивал головой. Он пристально смотрел мне в глаза, и когда заметил на моём лице надежду, то ещё раз сверкнул огоньком и со всей серьёзностью сказал:

– Да. Теоретически это возможно.

– Дашь слово, что добьешься этого? – спросил я и протянул руку Ивану.

– Даю. – сказал Иван и подтвердил слово рукопожатием.

В том рукопожатии я ощутил куда больше доверия, чем за всю свою предыдущую жизнь. Никто и никогда не смог бы убедить меня в том, что гарантированно сдержит слово. В каждой сделке, всегда и везде, с любым человеком я не мог быть уверенным до конца. Каждая сделка, каждый договор который я припоминал из своей жизни так или иначе оставлял всем сторонам пространство для маневра. Но здесь, здесь была по сути та же ситуация, правда смотрел я на неё иначе. Здесь была почти гарантия того, что меня обманут. В любой момент мои обязательства могут стать для меня фатальными, а их выполнение не гордым долгом, а унизительным поражением. Однако, в случае если они всё же будут выполнены, это будет без преувеличения решающий успех.

– Так вам нужен Вишневский?

– Теперь уже нам.

– Это связано с его экспериментами над биотроникой?

– Нет. Лишь косвенно. С его танками – инженеры разберутся. У нас с тобой есть дела поважнее. Нам нужно поймать настоящего колдуна. И на кол его посадить. На осиновый. – Ответил Кошкин и полез в ящик стола.

Кошкин достал из стола рекламную газету из метро. Газета была желтая во всех смыслах. Ей было около недели, но помята она была знатно, и пахла отвратительно. Я развернул эту бумажную газету и первое куда упал взгляд это была статья-страшилка, с громким и кукожащим заголовком: "Эпидемия долбославия прогрессирует!". Я указал на эту статью, и Кошкин утвердительно кивнул. Я пробежал статью по диагонали, отметил манипуляции со статистикой и ненадолго задумался. А когда Кошкин приступил к своим более повседневным обязанностям, я немного посидел в его кабинете и спросил:

– Ваши считают что тут есть связь?

– Нет.

– А зачем тогда мы будем бегать за этими кринжевыми сектантами? Вишневский одно время баловался шизотерикой, но у него был Нью-Эйдж, а не вот это вот всё.

– Вишневский очень предсказуем. Он никогда не будет идти в лоб. Он будет действовать так, чтобы никому даже в голову не пришло, что так можно. Ты сказал что у тебя нет магической подслушки, а все остальные мы у тебя не обнаружили. Так что либо он тебя использует в тёмную, либо использует тебя для отвлечения внимания. Такие вот у тебя друзья.

– Не спешите с выводами, Иван. Он отправил на войну меня. – сказал я с горестным и тревожным осознанием – А мог бы отправить моего сына эльфа – Авеля.