Текст книги "Иоанна I (ЛП)"

Автор книги: Нэнси Голдстоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

Но просьба Иоанны был притворством. Она ненавидела Роберта, который буквально заставил ее отправить это прошение. Позже она отреклась от него через своих эмиссаров. Но у ее кузена были рыцари, оружие и воины, а у нее – нет и из-за беременности она не могла даже выйти из замка. Ее прошение является свидетельством того, как мало власти было у королевы в последние недели беременности, она даже не знала, кому может доверять и должна была понимать, что у нее мало времени для принятия решение. Угрозы Роберта и его агрессивные притязания на ее руку лишь подчеркнули ее слабость и научили, что она должна снова выйти замуж, и как можно скорее, если хочет сделать свой собственный выбор.

Иоанну спасла медлительность папской администрации: прежде чем Климент успел отреагировать на ее просьбу, у королевы начались роды. Рано утром 25 декабря 1345 года, в присутствии всех высокопоставленных придворных и дам, Иоанна родила своего первенца, здорового мальчика, что стало единственным радостным событием в году. Наконец-то впереди забрезжила надежда на стабильность. Линия наследования была укреплена, и, что еще лучше, наследник трона был мужского пола. Чтобы подчеркнуть, что это ребенок Андрея, и успокоить его венгерских родственников, на следующий день, по просьбе Иоанны, канцлер королевства, епископ Кавайонский, при крещении нарек младенца именем Карл Мартел. Это намеренное обращение к старшему брату Роберта Мудрого должно было устранить разрыв, возникший не только из-за убийства Андрея, но и из-за первоначального недовольства венгров тем, что королевство было незаконно отнято у Шаробера дедом Иоанны. В качестве еще одного жеста доброй воли Иоанна отдала своего сына на воспитание Изабелле Венгерской и выделила ей большой штат в замке Кастель-дель-Ово. Королева также назначила знатного неаполитанского дворянина защитником Карла Мартела и убедила Папу Римского стать крестным отцом ребенка.

Поскольку сын Андрея однажды станет правителем Неаполя, королева посчитала, что выполнила и удовлетворила условие своего брачного контракта. Поэтому она отправила эмиссаров к королю Людовику и вдовствующей королеве Елизавете, чтобы сообщить радостную весть о рождении ребенка и договориться об освобождении ее от некоторых оставшихся пунктов брачного договора 1333 года, чтобы она могла снова выйти замуж.

Прибытие этого посольства в Венгрию произвело на Людовика и Елизавету такой же эффект, как если бы ядро из осадного орудия перелетело через Адриатику и обрушилось на их семейный замок в Вишеграде. Впервые венгры осознали, что их смогли перехитрить, и, что если они не предпримут быстрых действий, то их власть над Неаполем, которая всего за несколько месяцев до этого казалась надежной, окажется под угрозой. Знание того, что Карл Мартел однажды станет править вместо Андрея, было слабым утешением, а то, что их претензии на королевство будут решаться следующим поколением, не приносило никакого удовлетворения. В ярости венгерская корона признала, что, хотя папство взяло на себя обязательство расследовать смерть Андрея, ни один неаполитанец не был обвинен в убийстве по той простой причине, что из-за непредвиденных задержек ни один из двух кардиналов, которым было поручено это дело, еще не ступил на территорию королевства. Правосудие не свершилось, заговорщики все еще оставались на свободе, а королева Неаполя намеревалась выйти замуж за своего кузена из дома Таранто, тем самым полностью ликвидируя венгерское влияние.

Гневный ропот поднявшийся в Венгрии и направленный в том числе и на Святой престол в Авиньоне, вылился виде делегации из высокопоставленных лиц, в которую входили герцог и два графа. "Бесславная смерть моего брата произошла в то время, когда Ваше Святейшество тешило нас с надеждой",[133]133
  Léonard, La jeunesse de Jeanne I, tome 1, p. 516.


[Закрыть] – горько обвинял король Людовик Папу в письме от 15 января 1346 года, которое было передано адресату эмиссарами, прибывшим только в марте. "Обращаясь к Вам, святейший и милосерднейший Климент [саркастическое обыгрывание имени Папы, Климент (лат. Clemens) в переводе с латинского означает – милосердный], который по божественной милости является наместником высочайшего Христа, я прошу Вас, как Ваш смиренный и преданный сын, в Вашей всепрощающей милости призвать все Ваше сердце, всю вашу душу и все ваши мысли, чтобы обеспечить месть за это ужасное преступление; и чтобы преступники, обагренные кровью моего брата, были лишены всех своих прав на королевство Сицилию [так венгры называли Неаполь] и его зависимые владения". Поскольку Курия до сих пор не выявила ни одного подозреваемого, Людовик и его мать предоставили Папе собственный список заговорщиков. "И эти убийцы – вышеупомянутая Иоанна, мужеубийца и вдова моего брата; мадам Мария, ее сестра; Роберт, принц Тарентский, и его братья; Карл, герцог Дураццо, и его братья; и все, кто тайно стремится к короне Сицилийского королевства", – написал Людовик в качестве прелюдии к обвинению еще около двухсот предполагаемых преступников, среди которых особо выделялось имя кардинала Талейрана Перигорского. Вдовствующая королева поддержала обвинения сына, назвав Иоанну viricide, или мужеубийцей, и потребовав, чтобы королева Неаполя была лишена своего королевства. Елизавета также настаивала на том, чтобы ее внук, Карл Мартел, для его же безопасности, был отобран у матери, привезен в Вишеград  и воспитан венгерскими родственниками, прежде чем вернуться к управлению Неаполем.

Что касается того, кто будет править Неаполем, пока королевство будет ожидать совершеннолетия Карла Мартела, король Людовик в том же письме предложил свое решение: "Ваше Святейшество, несомненно знает, что я являюсь первенцем от первенца короля Сицилии; и я вновь обращаюсь к Вашему Святейшему и умоляю Вас, как Ваш смиренный и благочестивый сына, проявить милосердие и вернуть жизнь моей озлобленной душе и тепло моему смятенному сердцу, соизволив, по Вашей доброте и апостольскому великодушию, передать мне полностью (вместе с моим братом Стефаном) и на условиях, установленных для предшествующих мне королей, Сицилийское королевство, а также другие владения"[134]134
  Ibid.


[Закрыть]. Затем, зная, как ведутся дела в Авиньоне, Людовик  многозначительно намекнул: "Чтобы я мог посвятить себя нашей Святейшей Матери, Римской католической церкви [ссылка на то, что он принял сторону Климента или, по крайней мере, сохранил нейтралитет в борьбе Папы с амбициями Эдуарда III и императора Священной Римской империи]; чтобы я мог выплачивать пошлины [ежегодную дань в 7.000 унций золота, которую Иоанна не выплатила за год до этого, поскольку легат взял на себя управление королевством]; и чтобы я мог выполнять те же обязательства, что и предыдущие короли [обязательство обеспечить выплату дани в будущем], и даже некоторые более крупные [ожидаемая взятка]".

В этом письме была четко обозначена реакция венгров не на убийство Андрея, а на предполагаемый повторный брак Иоанны. За три с лишним месяца, прошедших с момента убийства, семья ее мужа не выдвинула против королевы Неаполя ни одного обвинения. Только после того, как сноха раскрыла свое намерение выйти замуж не за представителя венгерского дома, Елизавета выяснила, что она убийца. Если бы Иоанна согласилась выйти замуж за ее третьего сына, Стефана, венгры, скорее всего, никогда бы не выдвинули обвинения, но Иоанна заранее дала понять, что не будет этого делать, отправив своих посланников специально для переговоров о том, чтобы ее освободили от первоначального брачного контракта. Чтобы венгры смогли реализовать свои амбиции в Неаполе, которые, как говорилось в письме Клименту от 15 января, включали в себя назначение Стефана на место Иоанны (Людовик должен был оставаться в Венгрии, чтобы сохранить свою власть) и разлучение Карла Мартела с матерью с целью привить ему венгерские нравы, Иоанна должна была быть низложена. Отсюда возникла необходимость распространить вину за убийство Андрея и на королеву, так как на этом зиждились все венгерские надежды.

* * *

Рождение здорового ребенка, похоже, придало Иоанне новые силы, ведь вскоре после появления на свет сына королева предприняла меры по своей защите, публично отказавшись от требования Роберта Тарентского в пользу его младшего брата Людовика. По иронии судьбы, Иоанна нашла поддержку, необходимую ей для отказа от Роберта, в семье своего кузена. Людовику благоволила как его мать, Екатерина Валуа, так и ее канцлер и главный советник Никколо Аччаюоли, потому что у обоих были свои причины поддерживать этот брак. Сестра Никколо была второй женой Карла д'Артуа, и оба Артуа – Карл и его сын Бертран – подозревались в участии в заговоре с целью убийства Андрея. Аччаюоли был гораздо ближе к Людовику, чем к Роберту и первый прислушивался к Никколо, а второй – нет. Кроме того, Роберт, высокомерный и властный, открыто ссорился с матерью. Екатерина недолюбливала его почти так же, как и Иоанна, и обратилась к своему брату Филиппу VI Валуа с просьбой поддержать кандидатуру Людовика, а не его старшего брата. Французский король согласился и ходатайствовал перед Папой за Людовика.

Людовик представлял собой, для королевы, единственную реальную альтернативу, так как Иоанне нужен был муж который понимал бы внутреннюю политику Неаполя, что исключало возможность привлечения жениха из-за пределов королевства, а после предательства Агнессы не было шансов, что она обратится к семье Дураццо, что является признаком того, что это было больше, чем просто политическая договоренность. Людовик был среди тех, кому хронисты приписывали романтические отношения с Иоанной. Как и Андрей, Людовик был на год моложе Иоанны, но он был сильным, светловолосым и очень красивым. Самое главное, Людовик был опытным воином, способным защитить свою жену, ее младенца-сына, двор и королевство. Иоанна написала Папе, объясняя, что изменила свое решение ради блага королевства, основываясь на рекомендациях своих советников, прелатов и баронов, но Климент ей не поверил. В письме королю Франции от 30 марта 1346 года Папа сообщил, что Людовик был выбран вместо своего брата, потому что обещал оградить фаворитов королевы от преследования за заговор с целью убийства Андрея. "Если его брак [с Иоанной] состоится, то тем, кого можно заподозрить в участии в позорной смерти короля, Людовик гарантировал, что они избегнут наказания", – писал Климент[135]135
  Ibid., p. 503.


[Закрыть].

Похоже, что к этому времени все сомнения Иоанны относительно роли Филиппы и ее семьи в убийстве Андрея прошли. Похоже, что королева была убеждена в невиновности тех, с кем она была близка, и активно стремилась защитить их. Возможно, ее поведение было реакцией на агрессивные попытки Роберта жениться на ней, но, возможно, и потому, что Иоанна понимала, что ее придворные стали очевидными целями для мести. Хотя описания внешности Раймунда, Роберта и Санции  ди Катанья не сохранились, они были потомками африканского раба, и поэтому вполне вероятно, что они были чернокожими. Их расовое происхождение не повлияло ни на оценку Иоанной их способностей, ни на ее привязанность к ним, но многие другие в королевстве считали иначе. Когда Боккаччо пишет о муже Филиппы: "Как нелепо видеть африканца выходца из рабской тюрьмы, служившего на кухне, стоящим перед королем Робертом, исполняющим обязанности достойные только дворянина, управляющим двором и издающим законы для власть имущих!", он, вероятно, выражает не только свои собственные чувства, но и мнение, которого придерживалась общественность, и которое затем распространилось и на потомков этого человека. Возможно, что Людовик с целью продвижения своей кандидатуры вместо кандидатуры своего брата Роберта, пообещал защитить приближенных королевы от мании охоты на ведьм.

Однако Роберт совсем не собирался отказываться от помолвки. Корона находилась почти в его руках, и он был полон решимости завладеть ею, с согласия невесты или без него. Людовик, со своей стороны, также был полон решимости обойти брата и самому жениться на Иоанне. Последовала семейная драма, которая служила пищей для песен трубадуров на протяжении веков. Брат обрушился на брата, армия на армию, и все они сражались за руку королевы. Королевство охватила гражданская война.

Поскольку старший брат контролировавший семейные владения, мог призвать для борьбы своих вассалов, Людовик был вынужден набирать основную часть своей армии за пределами королевства. Никколо Аччаюоли, имевший тесные связи с Флоренцией (его двоюродный брат был там епископом), использовал двух флорентийских агентов для найма войск в Тоскане и ее окрестностей. По необходимости они прибегали к услугам наемников. Агенты не отличались особой щепетильностью при наборе армии, в результате чего большая часть тех, кто отправился на юг на помощь Людовику, были гибеллинами, которые выступали под штандартами и знаменами, не оставляющими сомнений в их партийной принадлежности. Когда эти войска вошли в столицу Неаполя, населению показалось, что королева обратилась к самому страшному противнику королевства, императору, за помощью против своих подданных-гвельфов.

Роберт быстро воспользовался этим политическим просчетом. Он объединился со своим кузеном Карлом Дураццо, который был счастлив принять участие в любой заварухе, которая могла бы привести к смещению Иоанны в пользу ее сестры, и оба стали подавать себя стойкими защитниками Церкви. Поскольку Святой престол взял на себя обязательство найти и наказать убийц Андрея, Роберт и Карл, ловко извернувшись, неожиданно приняли это дело за свое, объявив, что они борются с Иоанной не потому, что она предпочла Людовика Роберту, а потому, что она и ее любовник укрывают фаворитов королевы, которые убили ее мужа. Тот факт, что Андрей к тому времени был мертв уже шесть месяцев, и ни один из принцев и не подумал преследовать его убийц до того, как Иоанна объявила, что выходит замуж за Людовика, был благополучно забыт.

Толчком к вновь обретенному рвению Роберта и Карла восстановить справедливость мог послужить Уго дель Бальцо, граф Авеллино, сенешаль Иоанны в Провансе, который в данном случае, по поручению Папы, действовал как тайный агент. Боккаччо писал, что Уго "сговорился с этими принцами"[136]136
  Ibid., p. 533.


[Закрыть], чтобы провести дознание и затем вынести приговор предполагаемым злоумышленникам. Разочарованный тем, что два кардинала, первоначально выбранные для этой миссии, были так долго задержаны другими делами, Климент обратился к графу Авеллино с тайным поручением выступить его неофициальным эмиссаром. В пользу этой теории говорит тот факт, что Уго, который большую часть предыдущего года находился в крестовом походе, вернулся в Авиньон, чтобы 8 января встретиться с Папой, а к 13 февраля уже был на пути в Неаполь.

Новая стратегия противников королевы имела дополнительную привлекательность: она была направлена именно на тех богатых и титулованных особ, которые в прошлом закрывали Карлу доступ к власти, а в настоящее время сопротивлялись вступлению Роберта на трон. Если бы удалось доказать, что это они организовали в заговор против Андрей, то не только политическая оппозиция Роберту и Карлу будет сметена одним махом, но и все значительное имущество виновных будет объявлено конфискованным и может достаться победителями в качестве трофея. План был настолько хорош, что Роберт и Карл, должно быть, удивлялись, почему они сами до него не додумались.

Затянувшееся расследование убийства Андрей действительно ослабило позиции королевы. Хотя Иоанна лишь уступила желанию Папы, признав церковное главенство в этом деле, и фактически вместе со всеми в королевстве ожидала прибытия двух кардиналов, которым было поручено дознание, непростительная медлительность папских легатов создавала впечатление, что королева намеренно препятствует правосудию. Было совершено ужасное преступление, и все считали, что возмездие должно быть быстрым и страшным. Когда же этого не произошло, атмосфера накалилась, и население сначала недоумевало, а затем стало проявлять беспокойство. Роберту и Карлу не составило труда поставить народное мнение на службу своему делу, особенно после прибытия гибеллинских наемников. Горожане из таких отдаленных мест, как Салерно, Нидо и Капуя, стекались в столицу, чтобы потребовать от королевы выдать своих фаворитов. Роберт, Карл и Уго дель Бальцо со своими сторонниками (к этому времени в деле приняли участие все братья Дураццо) распространяли среди населения слухи о том, что Иоанна помешала привлечь к суду убийц Андрея, потому что они были ее приближенные. Провокаторы накаляли обстановку, надеясь подстрекнуть толпу к бунту. Принцы даже прибегли к услугам известного головореза по имени Фра Мориале.

Все разрешилось 6 марта 1346 года. Чтобы снизить риск насилия со стороны населением, Раймунд ди Катанья, занимавший пост сенешаля двора, издал указ, запрещающий публичное ношение оружия. Когда Раймунд с небольшим отрядом рыцарей отважно вышел на улицы Неаполя, чтобы обеспечить исполнение этого указа, он попал в засаду, устроенную Фра Мориале и его людьми. Завязался жестокий бой, и когда все закончилось, Фра Мориале получил свою плату, а Раймунд ди Катанья был взят в плен.

Его сначала привели на главную площадь города, чтобы подвергнуть перед собравшимся народом пыткам и удовлетворить жажду толпой крови. Однако, поскольку при допросе важно было выявить имена именно тех заговорщиков, которые были нужны, Роберт и Карл подстраховались и велели отрезать Раймунду язык, а все задаваемые ему вопросы сопровождались барабанной дробью, чтобы никто из зрителей не мог ничего расслышать. После этого они доставили пленника в замок Роберта и вывели его на балкон, чтобы смерть Раймунда, если не его признание, была понятна толпе внизу. Таким образом они узнали имена необходимого (и ожидаемого) числа высокопоставленных заговорщиков: маршала королевства графа Терлицци, великого сенешаля Роберта ди Катанья, члена королевского двора Николо Мелиццано (который, похоже, действительно участвовал в убийстве), кормилицы Иоанны Филиппы ди Катанья, внучки Филиппы Санции, Карла д'Артуа и его сына Бертрана, брата и сестры Томмазо Мамбриччо и ряда других лиц, связанных с окружением Иоанны. Методы Роберта и Карла оказались настолько убедительными, что Раймунд ди Катанья сам признался в убийстве, хотя за несколько месяцев до этого было точно установлено, что сенешаль в момент убийства Андрея спал в своей комнате в королевской резиденции в Аверсе.

Когда позже личности обвиняемых были объявлены толпе нотариусом (Раймунд ди Катанья, не имея возможности говорить, был вынужден своими мучителями кивать головой после оглашения каждого имени в качестве подтверждения), это произвело сенсацию. Под предводительством Роберта, Карла и Уго дель Бальцо толпа была доведена до исступления, щедро вооружена тесаками и копьями, а затем направлена в сторону Кастель-Нуово. Согласно другой хронике того времени, разъяренные горожане, когда сходились к замку, несли гвельфские знамена, и называя себя воинами Церкви, кричали: "Смерть предателям!"[137]137
  Ibid., p. 525.


[Закрыть], "Смерть шлюхе королеве!" и "Выдать предателей!".

Эта демонстрация силы, хотя и была, несомненно, драматичной, не отличалась особой эффективностью. Кинжалы, тесаки и копья не очень-то могли помочь против крепких каменных стен. Наемники-гибеллины, нанятые для защиты Иоанны и ее двора, просто заперли ворота замка и обрушили на собравшиеся внизу толпы арбалетные болты, камни, мостовую плитку, поленья предназначенные для печей, горшки с кипятком и сковородки – все, что попадалось под руку.

На самом деле, во время нападения, Иоанны даже не было в Кастель-Нуово. Не зная о том, что затевают ее противники, королева удалилась в Кастель-дель-Ово, самую надежную крепость Неаполя и традиционное убежище ее семьи, чтобы побыть с ребенком, о чем свидетельствует более позднее письмо от 28 августа 1347 года. "Все произошло в мое отсутствие, когда я была вдали от этого места [Кастель-Нуово]"[138]138
  Ibid., p. 526.


[Закрыть], – писала Иоанна.

Толпа отступила от стен, но не разошлась, спешно разрабатывая новый план действий. Было решено окружить замок, устроить осаду и ждать, пока внутри закончатся съестные припасы. Этот новый план оказался гораздо более успешным, тем более что наемники-гибеллины, похоже, были заинтересованы в грабеже своих нанимателей не меньше, чем в их защите. Через три дня гарнизон замка был вынужден заключить с осаждающими соглашение и выдать обвиняемых.

Но даже тогда, те из Кастель-Нуово, кто вел переговоры в от имени королевы и от имени перепуганных придворных, сделали все возможное, чтобы защитить своих подопечных от самосуда толпы. При посредничестве Уго дель Бальцо была заключена сделка, по которой Уго, Роберт и Карл обязались, что пленников без охраны переведут в Кастель-дель-Ово, пока верховный судья королевства не проведет расследование, чтобы выяснить, насколько обоснованны обвинения против каждого подозреваемого. Только после этого по законам страны, в случае необходимости, будет вынесен смертный приговор. Чтобы обеспечить дополнительную защиту от взбудораженной толпы, Уго предложил перевезти пленников из Кастель-Нуово в Кастель-дель-Ово, расположенный в полумиле от побережья, по морю, на одной из собственных галер. Это предложение было принято обвиняемыми, среди которых были граф Терлицци, Роберт, Санция и Филиппа ди Катанья, Николо Мелиццано и другие. К огорчению победителей, Карл и Бертран д'Артуа, сумели незамеченными ускользнуть из Кастель-Нуово и впоследствии оказались под защитой константинопольской императрицы в одном из ее загородных замков.

Благоразумное решение Артуа, избежать плена и попытать счастья у Екатерины Валуа, вскоре себя оправдало. Галера с пленниками так и не добралась до Кастель-дель-Ово, потому что Уго дель Бальцо, нагло пренебрегая только что заключенным соглашением, остановил свою галеру в море, примерно на полпути между пунктом отправления и предполагаемым местом назначения, и, к удовольствию толпы собравшейся на берегу, принялся мучить своих беспомощных пассажиров. "На глазах у всего города в открытом море он [Уго, граф Авеллино] безжалостно пытал бедных Филиппу, Санцию и Роберта [ди Катанья] на чудовищной дыбе", – сообщает хроника того времени De Casibus[139]139
  Ibid., p. 531.


[Закрыть]. "Тот, кто был другом Авеллино… немедленно подверг пыткам Санцию, графиню Марконе"[140]140
  Ibid.


[Закрыть], – соглашается Chronicon Siculum.

По окончании пыток Уго отвез своих измученных и изуродованных пленниц (Филиппе было за шестьдесят, а Санция была беременна) в замок герцога Дураццо, чтобы не лишать союзников удовольствия допросить своих бывших политических противников. После этого они провели ночь под пытками устроенными Карлом Дураццо в потайных камерах подземелья. Наконец, посланному Иоанной эмиссару, который выразил самый решительный протест против такого обращения с придворными королевы, удалось на следующее утро вырвать подозреваемых у герцога с помощью верной королеве рыцарской гвардии. Но и тогда пленников перевели не в Кастель-дель-Ово, как было решено изначально, а, что еще более зловеще, в замок Капуано, ту самую тюрьму, в которой раньше содержались осужденные братья Пипини.

Выдача этих придворных, ранее входивших в число самых богатых и влиятельных вельмож королевства, означала явную победу противников королевы. В результате произошедших беспорядков Людовик Тарентский был вынужден отступить с оставшимися войсками на север, в Капую, оставив столицу под контролем своего соперника. Несмотря на резкие возражения Иоанны, Роберт воспользовался обретенной властью и переехал к ней в Кастель-Нуово, а вскоре после этого начал издавать королевские эдикты. Его первый эдикт, опубликованный 25 марта, предписывал арестовывать и изгонять наемников, сражавшихся на стороне его брата. 4 апреля этот эдикт был подкреплен вывешенным на дверях всех главных зданий городов, включая соборы Неаполя и Аверсы, уведомлением, запрещающим любому гражданину королевства подчиняться приказам Людовика. В то же время Роберт настоятельно просил Папу поскорее выдать ему разрешение на брак с Иоанной, утверждая, что эта необходимость вызвана недавними беспорядками в городе и другими неотложными государственными делами.

Королева упорно сопротивлялась своему кузену. Она отправила к Папе тайных эмиссаров, которым поручила передать свой непреклонный отказ от брака с Робертом. Из Кастель-Нуово приходили противоречивые указы, пока Иоанна боролась за власть со своим нежеланным женихом. 26 апреля Роберт назначил себя на высший военный пост в стране – должность генерал-капитана королевства. А 30 апреля королева в отместку назначила Людовика Тарентского командиром большого гарнизона одного из королевских замков. Эдиктом от 6 мая Роберт взял под контроль все государственные финансы. А 30 мая Иоанна назначила Людовику государственное жалованье в размере 6.000 унций золота.

Усилия Иоанны в отношении своего предполагаемого любовника не были напрасными. Действия Людовика после первого поражения оправдали веру королевы в его способности военачальника. Он задержался в Капуе, чтобы перегруппировать силы, а затем с боями пробился к Беневенто, который немедленно ему сдался. Из Беневенто Людовик двинулся к Неаполю, набирая по мере продвижения солдат и собирая припасы. К июню он со значительными силами расположился на холме к северо-западу от столицы, достаточно близко, чтобы люди в городе ощущали его присутствия, и там окопался, накапливая силы и ожидая возможности нанести удар.

И почти в тот же момент, когда Людовик закрепился на холме, пришло известие, что венгры собрали огромную армию, намереваясь вторгнуться в Неаполитанское королевство.