Текст книги "Золотой берег"

Автор книги: Нельсон Демилль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 43 страниц)

Глава 17

Мы вышли из библиотеки. Когда мы миновали галерею над вестибюлем, я сказал:

– Почему ты не обратишься сам к этим колумбийцам и не объяснишь им, что тебя хотят подставить?

– Цезарь не может унижаться перед грязными варварами и вступать с ними в объяснения. В гробу я их видел.

Я понял, что моя прямолинейная англосаксонская логика к данной ситуации плохо применима, но все же сделал еще одну попытку.

– Римский император, однако, пошел на переговоры о мире с вождем гуннов Аттилой.

– Да, я знаю. – Мы начали спускаться по лестнице. – Из этого ничего хорошего не вышло. Он просто уронил свое достоинство, а против римлян снова началось наступление. Послушай, если твои враги хотят отрезать тебе яйца, то предполагается, что у тебя есть яйца. Иначе ты уже не мужик, а баба. Но и в этом случае тебя в живых не оставят.

– Понимаю. – Было очевидно, что мой первый совет в качестве советника главаря мафии был отвергнут. – Но Феррагамо именно на это и рассчитывает. Он предполагает, что ты не пойдешь на мировую с колумбийцами.

– Верно. Он тоже итальянец, поэтому прекрасно это понимает.

– Если ты сам не хочешь встречаться с колумбийцами, пошли кого-нибудь. Но только не меня.

– Это одно и то же. Забудь про этот вариант.

Мы прошли через вестибюль. Эта ситуация была мне интересна в качестве интеллектуальной головоломки, и мне очень хотелось найти правильный ответ. Но я также понимал, что мой интерес к делам Белларозы был куда шире, чем просто желание помочь ему отыскать выход из создавшегося положения.

– Тогда пригласи колумбийцев к себе, – предложил я. – Назначь им встречу на своих условиях.

Он обернулся ко мне, и я увидел на его губах снисходительную улыбку.

– Да? Возможно, они и придут. Но во всех твоих советах есть одно общее – мне надо просить их о перемирии. А я их в гробу видел. Если они считают, что справятся со мной, пусть попробуют. Они получат хороший урок.

Mamma mia, этот парень был крепким орешком. Я припомнил его слова, сказанные в моем офисе. «Жизнь – это война». И слова, произнесенные им в комнате для завтраков. «Итальянцы ни у кого не идут на поводу». Кажется, эта проблема была мне не по зубам. И все же я решил попытаться еще раз.

– Найди настоящего убийцу Карранцы и передай его в руки генерального прокурора Лоуэнштейна.

– Этим пусть занимается полиция.

– Тогда отдай его колумбийцам. – Я не мог поверить, что сказал это.

– Не могу.

– Почему?

– Потому что я знаю, кто убил Карранцу. Этого человека уже убрали полицейские. Это сделали ребята из Отдела по борьбе с распространением наркотиков. Они влепили ему пять пуль в голову – почерк мафии, как они сами сказали.

– Откуда у тебя такие сведения?

– Я знаю людей, которые это сделали. И сделали они это вовсе не из-за любви к справедливости и порядку. Я тебе это говорю, чтобы ты не обманывался на их счет. Они также не мстили за своих погибших коллег. Они пристрелили Карранцу только из-за того, что он обманул их в одной из сделок.

Боже, какой ужас. В каком мрачном мире жил этот человек. И все это происходило прямо здесь, в Америке. Конечно, я читал о подобных вещах, но совсем другое дело слышать о них от знающего человека.

– Разве колумбийцы не знают об этом? – спросил я.

– Они тупые, ничем не интересуются, у них нет своих источников. Это просто разбойники с большой дороги. А у меня везде есть свои информаторы – в прессе, в полиции, в правительстве, в судах. – Беллароза остановился и положил руку мне на плечо. – Понимаешь, все те, кого правительство называет мафией – сицилийцы, неаполитанцы, – мы живем здесь уже сто лет. Да Господи, мы уже стали частью истеблишмента. Вот поэтому этим остолопам из Министерства юстиции не так-то просто добраться до нас. Но вот что я тебе еще скажу. По сравнению с новичками мы просто паиньки. Мы соблюдаем все правила игры. Мы не убиваем полицейских, не убиваем судей, мы не врываемся в дома и не убиваем семьи. Мы помогаем деньгами хорошим людям, поддерживаем церковь, оказываем услуги. Если правильно ведешь эти дела, совсем не обязательно преступать закон. А взять этих южноамериканцев и черных? Они же сразу хватаются за оружие. Половина этих мерзавцев торгуют наркотиками, и, следовательно, сами они – наркоманы. Но разве Феррагамо занимается этими опасными людьми, этими психами? Нет. Этот мешок с дерьмом тратит время и деньги на нас, на тихих paesanos, потому что он понимает нас, нашу психологию. И еще он очень честолюбив. Он хочет сделать себя имя. Capisce? И он знает, что мы его не тронем. А разве Феррагамо тот человек, который нужен стране, налогоплательщикам? Нет. Ладно, черт с ним. Может быть, какой-нибудь черный перережет ему однажды глотку, чтобы отобрать часы. А между тем, заметь, мы ведем себя очень достойно. Пусть он или колумбийцы нанесут первый удар. Верно?

– Ты абсолютно прав.

– Ладно, пошли поговорим с нашими женщинами. – Он взял меня под руку и повел между колоннами в проход, который вел в гостиную.

Комната была футов восемьдесят в длину и примерно сорок в ширину. Высокий потолок куполом уходил вверх. Вдоль одной из стен шел ряд полукруглых окон. Комната, к сожалению, никак не могла служить гостиной. Она была слишком большой даже для этого дома. В свое время она, вероятно, использовалась в качестве зала для игры в мяч. В дальнем конце комнаты стояло несколько стульев, там сидели Сюзанна и Анна, они казались одинокими и потерявшимися в этом огромном пространстве.

Беллароза и я преодолели восьмидесятифутовую дистанцию – я вспомнил, что мне надо надеть очки. Я сел, прежде чем Беллароза скомандовал: «Садись». Сам он остался стоять.

– Дом просто великолепен, – сказала Сюзанна, обращаясь к Белларозе.

– Да. – Беллароза расплылся в улыбке.

– О чем это вы разговаривали так долго?

– О Макиавелли, – ответил я.

Сюзанна улыбнулась.

– Джон не самый лучший рассказчик. Но он удивительно хорошо умеет слушать.

– Твой муж – прекрасный человек.

Сюзанна засияла от гордости. Впрочем, нет, она просто скрестила ноги и поудобней устроилась на стуле.

Анна обратилась к своему повелителю:

– Сюзанна, оказывается, знакома с теми людьми, которые жили здесь до нас. С Барретами. Она часто оставалась ночевать в комнате для гостей.

– Считай, что эта комната твоя на тот случай, если ты разругаешься со своим мужем, – с улыбкой произнес Беллароза.

Сюзанна улыбнулась в ответ. Но почему мне было не до улыбок?

Анна продолжала:

– Сюзанна знает всю историю этого дома, Фрэнк. Оказывается, эта женщина из фирмы наврала нам насчет Вандербильтов, которые якобы жили здесь.

– Насчет состояния водопровода она тоже наврала.

У Анны были и еще новости.

– А это вовсе не гостиная, Фрэнк.

– Боже, а что же это?

– Это комната для игры в мяч.

– Что?

– А комната, в которой у нас стоит телевизор, – это гостиная. – Она повернулась к Сюзанне. – Объясни, что это такое.

– Это комната, куда гости удаляются после ужина, – пояснила Сюзанна. – Но и с телевизором она совсем не плохо смотрится.

Далее Сюзанна прочитала нашим соседям краткий курс по внутреннему устройству приличного дома. Интересно, однако, что сделала она это с юмором и безо всякого высокомерия. Она вовсе не давала им понять, что они недостойны дома, в котором живут. Это была новая Сюзанна.

Тем временем я пытался сообразить, каким образом вечер, начавшийся с ужина в ирландском пабе, закончился для меня ужином в качестве одного из членов семьи Белларозы. Вероятно, все это мне приснилось, мне следовало закрыть глаза и начать все сначала, с того момента, как я высадился с поезда из Локаст-Вэлли.

Беллароза сказал, обращаясь к Сюзанне:

– Пойдем. Я покажу тебе мою гордость. Мою оранжерею.

Меня это приглашение как бы и не касалось, поэтому, когда Сюзанна поднялась со своего стула, я остался сидеть. Леди Стенхоп и сквайр Беллароза проследовали к выходу. Я повернулся к Анне, мы улыбнулись друг другу.

Она погрозила мне пальчиком.

– И все-таки я тебя где-то видела.

– Ты не бывала в «Плато Ритрит»?

– Нет…

– Значит, мне показалось. А может быть, ты видела мою фотографию в газетах. Или на почте.

– В газетах?

– В местных газетах, – кивнул я. – Кстати, я узнал твоего мужа именно по фотографиям в газетах. Я увидел его и сразу узнал.

Анна, похоже, была смущена, а я пожалел, что сказал об этом. До этого момента мне казалось, что она не посвящена в дела мужа, и я решил продолжать воспринимать ее в этом качестве до тех пор, пока не выяснится обратное.

– Возможно, этот переезд не так уж плох для нас, – сказала она. – Быть может, Фрэнку удастся познакомиться здесь с приятными людьми, такими, как вы с Сюзанной… – Она понизила голос. – Некоторые люди, с которыми Фрэнк ведет дела, мне совсем не нравятся.

Она еще не знала, что я почти превратился в одного из «этих людей». Я не был, однако, очень удивлен по поводу того, что жена Епископа Белларозы считала его добрым человеком, который нуждается лишь в паре хороших провожатых на пути к спасению. Она и понятия не имела о приверженности своего мужа к прегрешениям и даже к пособничеству силам зла.

Мы повели светский разговор. В какой-то момент я снял очки и взглянул моей собеседнице прямо в глаза. Она сначала ничего не сообразила, потом до нее начало доходить. Я уже думал, что она сейчас вскочит со стула и помчится в другой конец комнаты. Но она, вероятно, отвергла возникшую мысль как абсолютно абсурдную и вернулась к нашему разговору.

Обычно в подобных ситуациях, оставшись наедине с женщиной, я всегда занимаюсь легким флиртом. Просто для того, чтобы не показаться невежливым и продемонстрировать, что под строгим костюмом во мне еще жив мужчина. Иногда, честно признаюсь, я флиртую только из-за того, что мне хочется уложить эту женщину в постель. Но недавно я поклялся больше ни с кем не заигрывать, по крайней мере, до следующего Великого поста. Кроме того, даже без этой клятвы я не собирался делать это с женой Цезаря. Бедная Анна, вероятно, ни один мужчина не ухаживал за ней с тех пор, как Фрэнк женился на ней. Я в открытую любовался ее мощной грудью, а она улыбалась мне в ответ.

Если честно, то после разговора с Фрэнком от ее речей тянуло в сон. Она была милой, немного забавной, но на сегодняшний вечер я был сыт по горло бруклинским акцентом. Я поскорей хотел уйти.

Анна слегка наклонилась ко мне.

– Джон, – шепотом сказала она.

– Да, Анна…

– Хочу спросить тебя об одной вещи.

Верх ее пижамы – я, кажется, забыл об этом упомянуть – был с огромным разрезом. Поэтому, когда Анна наклонилась ко мне, я живьем увидел ее огромные груди. Черт побери, они весили больше, чем вся Сюзанна.

– Джон… я понимаю, это прозвучит глупо, но…

– Да, я слушаю. – Я старался не опускать глаза и смотреть ей в лицо.

Ее рука потянулась к крестику, который свободно болтался в ложбинке на ее груди, и зажала его в ладони.

– Я спросила Сюзанну, она пыталась меня успокоить… но все же, скажи мне, верно, что здесь встречаются привидения?

– Привидения?

– Привидения. Понимаешь? В этом доме. Как и во всех старых домах. Как по телевизору… – Теребя свой крестик, она испытующе смотрела мне в глаза.

– О… – Я задумался, затем припомнил одну историю про привидения. – Да, есть одна история, мне рассказывали… но тебе, пожалуй, лучше о ней не знать.

Она свободной рукой дотронулась до моей.

– Расскажи.

– Ну ладно… Так вот, несколько лет назад здесь жила гувернантка, которая присматривала за детьми Барретов, за Кэти и… Майлсом. В какой-то момент она начала подозревать, что в девочку… ну, в общем, в нее вселился дух ее прежней гувернантки. Это была женщина по фамилии Джессел…

– О! – Она сжала мою руку. – Нет-нет!

– Да, и что еще страшней, Майлс тоже оказался пленником духа бывшего управляющего поместьем, злодея по имени Питер.

От ужаса у Анны округлились глаза.

– О, нет, Джон. Ты думаешь… я имею в виду человека, которого я видела… так он мог быть?..

Мне такая мысль в голову не приходила. Но почему бы и нет? Пусть лучше он, чем я. Я сказал:

– Ну, Питер, насколько я помню, был примерно моего возраста, моего телосложения…

– О Боже!

– Может быть, мне лучше не продолжать?

– Нет-нет, говори. Мне надо знать.

– Хорошо. Так вот, мне рассказывали, что гувернантка сделала поразительное открытие. Она убедилась, что духи, вселившиеся в детей, продолжали удовлетворять свои извращенные сексуальные потребности…

– О, нет! – Она отпустила мою руку и перекрестилась. Затем откинулась на спинку стула. – В этом доме?! Где? В какой комнате?

– Ну… в гостиной. – Я не хотел, чтобы она упала в обморок, поэтому сказал: – Думаю, достаточно. Я совершенно не верю в эти сказки…

– Нет, Джон. Расскажи мне все до конца. Расскажи.

Как приличный гость, я пошел навстречу пожеланиям хозяйки.

– Некоторые люди считали, что у гувернантки любовная связь с Майлсом, который был не чем иным, как проводником воли злодея Питера. Другие говорили, что гувернантка также занимается лесбийской любовью с Кэти, то есть с призраком мисс Джессел…

– Ты имеешь в виду, что гувернантка… что двое детей?.. Подруга Сюзанны, Кэти Баррет, и ее брат… и гувернантка?..

– Кто знает? – Прочитав несколько романов, где главными персонажами были призраки, я запомнил из них не слишком много. Но где-то мне на самом деле встречалась история про страшные сексуальные извращения. – Не могу сказать, что тут правда, что – нет, я только знаю, что в 1966 году Барреты внезапно уехали отсюда и больше никогда не возвращались. С тех пор в доме никто не жил до… – тут была бы к месту зловещая музыка, переходящая в крещендо, – …нынешнего времени. Но не говори Сюзанне, что я рассказал эту историю: она до сих пор дрожит, когда вспоминает об этом.

Она кивнула головой и попыталась отдышаться. На ней и в самом деле лица не было.

– Да… Я не буду… О, Джон, они еще здесь?

– Барреты?

– Нет, призраки.

– Ну… не знаю. – Я боялся переборщить, поэтому добавил: – Сомневаюсь. Их интересовал только секс.

– О Боже! – Она еще раз перекрестилась. – Прежде чем переехать сюда, мы позвали священника и освятили дом.

– Тогда о чем волноваться? Не о чем. Разреши, я налью тебе шерри? Или граппы?

– Нет, со мной все нормально. – Она продолжала сжимать в ладони свой крест, не давая мне хорошенько рассмотреть ее пышные прелести.

Я взглянул на часы. Прошло уже минут двадцать с тех пор, как Сюзанна и Фрэнк удалились, и я уже начинал нервничать по этому поводу.

Я откинулся на спинку стула и скрестил ноги. Мы с Анной перебросились еще несколькими фразами, но было заметно, что женщина чем-то сильно обеспокоена. Наконец, не выдержав ее беспредельной глупости, я сухо заметил:

– Христианам не к лицу верить в призраков.

– А как же Святой Дух?

– Святой Дух – это Святой Дух. Это другое дело. – Меня уже начал утомлять этот разговор. – Ну пригласи еще раз священника. Пусть он проверит тут все, – посоветовал я.

– Да-да, обязательно.

Наконец явились Сюзанна и Фрэнк. Обращаясь ко мне, Сюзанна сказала:

– Тебе тоже интересно будет взглянуть на оранжерею. Там столько цветов, тропических растений, пальм. Чего только нет!

– Цуккини там есть?

В разговор вступил Беллароза:

– Я высадил все овощи в открытый грунт. Мой садовник следит за этим. Как только растение подрастает, оно оказывается на улице. Понимаете?

Сюзанна и Фрэнк сели. Настало время потолковать об овощах, и я решил отключиться. Я снова припомнил наш разговор с Фрэнком на балконе. Все это было так ново для меня, что я не знал, как к этому относиться. Но, насколько я понял, мы заключили что-то вроде соглашения.

Напольные часы в другом конце комнаты пробили двенадцать. При этих ударах все замолчали. Я воспользовался паузой, чтобы сказать:

– Боюсь, что мы засиделись у вас. – На нашем языке это означает: «Не могли бы мы побыстрей убраться отсюда?»

Беллароза рассудил по-своему.

– Нет, если бы я хотел, чтобы вы ушли, я бы сам сказал вам об этом. Так что не торопитесь.

– Кажется, разыгрался мой геморрой, – сообщил я присутствующим.

Миссис Беллароза, видимо, отошедшая от страхов перед призраками, посочувствовала:

– Да, от этого можно сойти с ума. После моих беременностей я так мучилась.

– Вот и Сюзанна тоже. – Я встал, избегая уничтожающего взгляда Сюзанны.

Вслед за мной со стульев поднялись все остальные. Мы вышли из комнаты для игры в мяч. Я попытался развеселить Сюзанну, изображая шаркающую походку дона Белларозы. Она наконец улыбнулась и ущипнула меня за руку.

В вестибюле я немного посвистел по-птичьи – заснувшие было пернатые сразу отозвались, и воздух наполнился свистом, пощелкиванием и щебетом.

Беллароза оглянулся на меня.

– Неплохо у тебя получается.

– Спасибо. – Меня еще раз ущипнули за руку.

Мы уже стояли у двери и готовы были попрощаться, как Сюзанна вдруг сказала:

– Мне хотелось бы преподнести вам подарок в честь новоселья.

Я надеялся, что она ограничится пирогом, но не тут-то было.

– Я люблю рисовать поместья на нашем Золотом Берегу и…

– Она берет по девятьсот долларов за комнату, – вмешался я, – но для вас она распишет все комнаты бесплатно.

Сюзанна продолжала:

– Я рисую маслом руины. У меня есть фотографии вашего вестибюля, когда здесь была полная разруха, – объяснила она. – Часть работы я могу сделать по фотографиям, но, для того чтобы соблюсти пропорции, учесть освещение, мне надо поработать на месте.

Бедная миссис Беллароза была явно сконфужена.

– Ты хочешь нарисовать все так, как было до ремонта? Это же были развалины.

– Руины, – поправила ее Сюзанна. Она любит точность, когда речь заходит о ее профессиональных интересах.

Фрэнк тоже не остался в стороне.

– Кажется, я понял твой замысел. Анна, это будет похоже на те картины, которые мы видели в музее в Риме. Древнеримские руины, а на них растут деревья. Там еще бывают парусники и люди с мандолинами. Верно? Ты это хочешь нарисовать?

– Да. – Сюзанна посмотрела на Анну Белларозу. – Не бойся, это будет очень красиво.

Анна уставилась на своего мужа.

– Звучит заманчиво, – сказал Фрэнк. – Но я хотел бы заплатить за эту работу.

– Нет, это будет мой подарок для вас обоих.

– Ладно. Можешь начинать, когда захочешь. Для тебя наши двери всегда открыты.

Мне показалось, что Фрэнк был уже в курсе ее предложения. Вероятно, Сюзанна успела переговорить с ним, когда меня и Анны не было рядом. Сюзанна всегда добивается того, чего хочет.

Я двинулся к дверям.

– Спасибо за приятный и интересный вечер, – сказал я, прощаясь.

Сюзанна гнула свою линию.

– Анна, ты обязательно должна дать мне рецепт крема для пирожных.

Я снова почувствовал тяжесть в желудке.

– У меня нет рецепта, – ответила миссис Беллароза. – Я делала все на глаз.

– Вот это да! – воскликнула Сюзанна. На этом разговоры, слава Богу, закончились. Началось прощание. – Не помню такого приятного вечера. Нам всем надо обязательно встретиться у нас. Будем вас ждать.

Удивительно, но Сюзанна сказала это совершенно искренне.

Анна улыбнулась.

– О'кей. Может быть, прямо завтра?

– Я позвоню, – пообещала Сюзанна.

Фрэнк открыл дверь.

– До дома вам вроде недалеко. Только не попадайтесь в руки полиции. – Он засмеялся.

Я пожал руку хозяину и поцеловал в щеку хозяйку. Анна и Сюзанна расцеловались, затем то же самое Сюзанна проделала и с Фрэнком. Кажется, на этом церемонии были закончены, я направился к двери, но по пути остановился и положил визитную карточку на столик.

Мы с Сюзанной направились к машине. Сюзанна хотела сама сесть за руль, поэтому она решительно заняла водительское место. У подъезда мы развернулись и помахали рукой нашим соседям, все еще стоявшим на пороге. Сюзанна выехала на дорогу, ведущую к воротам.

Обычно после таких визитов мы не обмениваемся друг с другом впечатлениями, так как от них очень устаешь, а иногда просто из-за того, чтобы не дергать друг друга по мелочам, – вроде легкого флирта на вечеринке, танцев в обнимку, едких реплик и тому подобного.

Когда мы подъехали к воротам, они медленно открылись и из сторожевого домика вышел Энтони. Он помахал нам рукой, мы ответили ему тем же. Сюзанна повернула направо на Грейс-лейн и наконец нарушила молчание:

– Я чудесно провела вечер. А ты?

– Да.

Она поглядела на меня.

– Что значит это «да»?

– Да.

– Ладно. Так ты рад, что мы к ним съездили?

– Да.

Она свернула в открытые ворота Стенхоп Холла и остановила машину. В отличие от Белларозы, у нас здесь нет электропривода, поэтому я вышел из машины, закрыл ворота и повесил на них замок. В сторожевом домике было темно: Алларды, естественно, уже спали. Именно из-за этого в позднее время я предпочитаю проделывать оставшийся путь пешком. От машины, едущей по гравию, много шума, к тому же из-под колес летят эти проклятые камни. На следующий день Джордж ворча собирает их лопатой.

– Ты едешь? – спросила Сюзанна из машины. – Или нет?

Народы воюют время от времени. Супружеские пары находятся в состоянии войны постоянно, лишь изредка заключая перемирие. Не будь циником, Саттер.

– Я иду, дорогая, – сказал я и направился к машине.

Сюзанна медленно поехала к нашему дому.

– Тебе не следовало оставлять там свою визитную карточку, – заметила она.

– Почему?

– Ну… потому что. Кстати, о чем это вы так долго беседовали с Фрэнком?

– Об убийствах.

– Анна – нормальный человек. Немного… простовата, но славная.

– Да.

– Фрэнк тоже, оказывается, может быть очень милым. Он только со стороны кажется грубым.

«Может, поспорим?»

– Анна, по-моему, к тебе неравнодушна. Она весь вечер не сводила с тебя глаз.

– В самом деле?

– Ты находишь ее привлекательной?

– У нее рубенсовские формы. Почему бы тебе не нарисовать ее обнаженной, порхающей по своему вестибюлю?

– Я не рисую голых женщин. – Она остановила машину напротив нашего дома, мы вышли – я открыл ключом дверь. Не сговариваясь, мы сразу прошли на кухню, и я налил нам по стакану содовой. – Вы обсуждали какие-то дела? – поинтересовалась Сюзанна.

– Убийства.

– Очень смешно, – фыркнула она. – Так вы с Анной вспомнили, где могли видеть друг друга?

– Да, в Локаст-Вэлли. В аптеке. Мы вместе покупали лекарство от геморроя.

– Какой ты находчивый, Джон.

– Благодарю за комплимент.

– А зачем ты все время был в очках? Ну-ка, прояви еще раз свою находчивость.

– Пока я в очках, Фрэнк не посмел бы ударить меня по лицу.

– Великолепно. Ты сумасшедший, ты знаешь об этом?

– Кто бы говорил…

Сюзанна допила свою содовую и направилась к двери.

– Я так устала. Ты идешь наверх?

– Через минуту.

– Спокойной ночи. – Она замешкалась на пороге, потом повернулась ко мне. – Я люблю тебя.

– Очень хорошо. – Я сел за стол и под мерный перестук часов принялся разглядывать пузырьки в своем стакане. «Убийство», – сказал я самому себе. Но он не совершал этого убийства. Я верил ему. На его счету множество мошенничеств, возможно, он даже убивал кого-то. Но это убийство совершил не он.

Как я уже упоминал, у меня давно было предчувствие, что однажды мы с Фрэнком Белларозой перейдем от разговора об овощах к более серьезным темам. Но мое предчувствие этим и ограничивалось. Начиная же с того момента, когда я, вместо того чтобы уйти, принял его предложение выпить с ним, стали вдруг происходить вещи, совершенно неожиданные для меня.

Вспоминая тот вечер, я могу сказать, что, будь Сюзанна настроена скептически в отношении этой четы, я бы согласился с ней и, возможно, больше не переступил бы порога их дома. Но, к моему великому удивлению, леди Стенхоп вздумала заниматься живописью в «Альгамбре», а это означало то, что она будет каждый день видеться с доном и донной Беллароза. Вероятно, мне следовало заранее предвидеть связанные с этим опасности, и, возможно, я их предвидел. Но, вместо того чтобы потребовать от Сюзанны отказаться от своих планов, я промолчал. Было очевидно, что мы оба отвечали взаимностью на интерес, проявленный к нам со стороны Фрэнка. Я видел в этом испытание для себя и хотел доказать Сюзанне, что я не просто скучный адвокат, зарывшийся в бумаги, но и человек, способный нести на себе печать мрачной загадочности. Сюзанна… словом, тогда я этого не понимал, это выяснилось позже.

Итак, налицо было совпадение целого ряда событий. С одной стороны, инцидент на сеновале, случай на теннисном корте и весеннее томление Джона Саттера. С другой – близость к нам владений дона Белларозы и его проблемы. Все это свело нас вместе. Такие вещи случаются, как это ни парадоксально, и если говорят, что у каждого есть своя судьба, то случай со мной как раз и был тому подтверждением.

Но все эти мысли пришли потом. В тот вечер я плохо соображал, и на мою способность мыслить здраво сильно повлияло желание во что бы то ни стало доказать, что я не хуже других. Вскоре вам станет ясно, почему не следует задерживаться допоздна в гостях по рабочим дням.