Текст книги "Золотой берег"

Автор книги: Нельсон Демилль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 43 страниц)

– Как ты сказал?

– Соус шлюхи. Шлюхи. Не знаю, почему его так назвали. Возможно, потому, что в него кладут анчоусы. – Он рассмеялся. – Понимаешь?

– Думаю, что понимаю.

Беллароза поднял кверху палец – рядом возник официант. Фрэнк сделал выразительный жест рукой. Официант щелкнул пальцами – двое его подручных бросились к нашему столику и в мгновение ока очистили его от грязной посуды.

Я поглубже устроился в кресле. Типы с Уолл-стрит уже ушли, вслед за ними покинули ресторан и еще несколько человек – по виду местные коммерсанты. Но все старики остались сидеть, потягивая свое вино и кофе. Остался и человек, удивительным образом похожий на Фрэнка. Как я понял, в ресторане подавали два вида ленчей – американо-итальянский и чисто итальянский. Извинившись, Фрэнк встал из-за стола, однако направился не в туалет, а к соседнему столику, за которым сидели четверо мужчин в темных костюмах. Они сердечно приветствовали его, но в их жестах также можно было заметить и некоторую сдержанность. К их столику подбежал официант с чистым бокалом, и один из мужчин налил Белларозе кьянти. Они все чокнулись, негромко пробормотав друг другу: «Salute». Затем они выпили, и, склонившись над столом, прочитали молитву. А может, мне это только показалось.

Боже мой, подумал я, эти люди существуют на самом деле. Прямо здесь, в одном из ресторанов Маленькой Италии, да к тому же в двух шагах от меня, сидят пятеро мафиози и попивают вино. Жаль, я не захватил с собой свою видеокамеру. «Вот, посмотрите, дети, это ваш папочка сидит за ленчем с главарем мафии. А вот дон пошел поговорить со своими приятелями-мафиози. Видите?» Камера показывает двух человек, сидящих у двери. «Видите, дети? Это телохранители. Видите дверь?» Дверь крупным планом. Так, а теперь снова в кадре столик с мафиози.

Однако за неимением видеокамеры я просто сидел и с любопытством поглядывал на эту компанию. Они о чем-то говорили, оживленно жестикулируя. Один из них резко опустил руку вниз, словно пряча что-то под стол, другой прикоснулся указательным пальцем к правому глазу. Беллароза время от времени постукивал костяшками пальцев по столику, один из мужчин выразительно провел ребром ладони поперек горла. Однако они ни разу не коснулись пальцами друг друга.

Я заметил также, что их лица сохраняют бесстрастное выражение – именно такое, какое было у Белларозы, когда он вошел с ресторан. И все же нетрудно было догадаться о теме их разговора.

Я не слышал ни слова из того, о чем они говорили, но не сомневался, что Беллароза рассказывает им о событиях сегодняшнего утра. Возможно, они уже знали о его аресте из сообщений по радио или откуда-то еще и, конечно же, их интересовали все подробности произошедшего в суде. Но сам факт того, что Фрэнк Беллароза сидел вместе с ними «У Джулио», напрочь опровергал слухи о его сотрудничестве с Альфонсом Феррагамо.

Другой темой разговора мог быть сам Альфонс Феррагамо. Кажется, и в этом случае я догадывался, как протекала их беседа. «По поводу этого дела с убийством Карранцы нам надо держаться вместе, – убеждал своих приятелей Фрэнк. – Мы ведь не позволим цветным вынуждать нас делать вещи, которые мы не хотим делать? Так? И мы не должны допустить, чтобы чертовы власти сеяли между нами рознь. Правильно? Я не хочу, чтобы итальянская кровь текла по тротуарам. Наш бизнес не пострадает только в том случае, если мы будем действовать сообща и добьем этих проклятых цветных. Согласны? Нам нельзя идти на сепаратные сделки с цветными, корейцами, „баклажанами“, с властями, с Управлением по борьбе с наркобизнесом и так далее. Capisce?»

Как же это случилось? Если бы я наблюдал нечто подобное всего четыре месяца назад, я не смог бы сказать ни слова о теме их разговора. Я бы ничего не понял. Теперь я понимаю почти все. Мадонна! Что со мной происходит? Непостижимо, но все-таки что-то происходит, причем весьма интересное.

Я взглянул на Ленни и Винни, на их уютный маленький столик в углу зала. Спиртного у них не было, но они купались в облаках сигаретного дыма и чашку за чашкой пили кофе. Итальянцы, похоже, способны часами просиживать за столиками и поглощать пищу. Ленни и Винни казались весьма довольными тем, что они просто сидят и поглядывают на входную дверь. Но, очевидно, наблюдение за дверью было для них действительно важной работой. При этом они не забывали посматривать также и на посетителей ресторана, особенно на тех четверых, которые сидели рядом с их шефом. Но посетители, должно быть, все поголовно были знакомы официантам и метрдотелю, так что вряд ли кто-нибудь из них поднялся бы, чтобы открыть огонь. Поэтому основным объектом наблюдения двух охранников все-таки оставалась входная дверь. Чтобы им помочь, я тоже стал смотреть на дверь. Минут через пятнадцать Фрэнк вернулся за наш столик.

– Извини, советник, надо было обсудить дела.

– Ради бога.

Принесли пасту. Фрэнк сразу же принялся за нее.

– Ну, как тебе? Запах как от шлюхи. Да? Нет?

– Без комментариев.

Я положил себе немного пасты, которая и в самом деле, наверное, напоминала язычки попугаев. Она оказалась довольно вкусной, рыбный соус тоже был неплохим, но я уже насытился.

Беллароза оторвал ломоть хлеба и вывозил его в соусе из моей тарелки.

– Надо доесть. Не стесняйся.

Ненавижу, когда в мою тарелку залезает даже Сюзанна. Однако я послушно взял хлеб из его руки и стал жевать.

– Ты просил напомнить о звонке твоей жене, – сказал я, посмотрев на часы.

– А, позже.

– Может быть, все-таки не мешает ей сообщить, что ты уже на свободе?

– С ней все в порядке.

– Она очень переживала, когда тебя увели.

– Да? А ведь я велел ей оставаться наверху. Видишь? Они все разучились повиноваться.

– Все-таки позвонить…

– Что это ты вспомнил о моей жене? Из-за этого соуса? – Он рассмеялся. – Этот «соус шлюхи» заставил тебя вспомнить о моей жене?

Я решил не отвечать на его шуточки. Я просто съел еще немного пасты и запил ее вином.

Беллароза прикончил свою пасту, а потом переложил остатки с моей тарелки на свою.

– Ты ничего не ешь. Что, не нравится?

– Просто сыт. – Я еще раз взглянул на часы. Половина третьего. – Я пообещал твоей жене, что сегодня во второй половине дня привезу тебя домой.

– Да? Зачем? Я же тебе говорил, что мы останемся здесь на пару деньков. Мне надо встретиться с моими людьми. Потом я хотел попросить тебя сказать пару слов для прессы. У нас заказан шикарный номер в отеле «Плаза». Так что несколько дней мы пробудем в городе.

– Несколько дней?

– Да.

– Фрэнк, но у меня дела, встречи…

– Чем я могу помочь? Мы с тобой договаривались, советник.

По правде говоря, никаких деловых встреч у меня не было. За пятьдесят тысяч можно несколько дней и поболтаться по городу.

Фрэнк доел остатки моей пасты.

– Мы пошлем домой машину, чтобы нам привезли кое-что из одежды. Твоя жена тоже сможет передать что-нибудь для тебя.

– Не знаю, передаст ли.

– Конечно. На то они и жены.

– Это не про мою жену, приятель.

Беллароза сделал взмах ладонью так, будто по мановению его руки тарелки должны были исчезнуть со стола, но вместо этого рядом со столиком словно из-под земли вырос официант и быстро убрал посуду.

Другой официант принес две порции салата.

– Способствует пищеварению, – пояснил Фрэнк. Он сбрызнул помидоры с зеленью маслом и уксусом сначала в своей тарелке, затем в моей и приказал: – Ешь.

Я принялся за салат.

– Уксус помогает лучше переваривать пищу, – сказал Фрэнк.

– А чему способствует масло?

– Действует как слабительное. Ешь.

– Мне больше ничего не заказывай, – предупредил я, чувствуя, что после салата в меня уже ничего не полезет.

– Да ладно тебе, нам же теперь надо выбирать основное блюдо. Иначе для чего ты сюда пришел? – Беллароза подозвал официанта, и они стали обсуждать меню на итальянском. Затем Беллароза повернулся ко мне. – Что ты предпочитаешь? Телятину? Цыпленка? Свинину? Рыбу?

– Баранью голову.

– Да? – Он сказал что-то официанту, я разобрал только слово capozella[26]26
  Баранья голова (итал).


[Закрыть]. Они оба рассмеялись. Он снова повернулся ко мне. – Здесь готовят фирменное блюдо из цыпленка. Великолепное, очень легкое. О'кей? Закажем одну порцию на двоих.

– Давай.

– Хочешь анекдот? Тупой черномазый входит в пиццерию и говорит: «Принесите мне целую пиццу». Официант его спрашивает: «Вам ее разрезать на восемь или на двенадцать частей?» А тупица черномазый отвечает: «На двенадцать, я страшно голоден». Понял?

– Думаю, что да.

– Теперь ты расскажи анекдот.

– Белый англосакс-протестант заходит в магазин «Брукс Бразерз» и спрашивает продавца: «Сколько стоит этот костюм-тройка?» А продавец отвечает: «Шестьсот долларов». Тогда англосакс говорит: «Отлично, я его беру». – Я снова принялся за свой салат.

Выждав несколько секунд, Беллароза спросил:

– Это все? И это анекдот? Тут нет ничего смешного.

– В этом вся соль.

– В чем?

– У белых англосаксов-протестантов нет чувства юмора.

– Но у тебя-то оно есть, – произнес он после паузы.

– Это ты так считаешь, а больше никто так не думает.

Он пожал плечами.

Мы выпили, а тем временем подоспело блюдо из цыпленка, которым можно было бы досыта накормить половину посетителей ресторана в клубе «Крик». Беллароза разделил порцию на две части.

– Это блюдо называется polio scarpariello. Повтори.

– Polio… scarpa…

– Scarpariello. Цыпленок по-сапожницки. Возможно, это блюдо придумал сапожник. А может быть, его делают из старых башмаков.

– И какая же это часть цыпленка? – поинтересовался я, приподняв вилкой здоровый кусок мяса.

– Это не цыпленок, а колбаса. Она является составной частью этого блюда. Ее обжаривают в масле с чесноком и грибами.

– Да, в самом деле, очень легкое блюдо.

– Ешь. И вот это попробуй. Это листья цикория с маслом и чесноком. Чеснок, кстати, хорошо отбивает рыбный привкус во рту. Ты должен все попробовать.

– Принесите мне бутылку газированной воды и стакан со льдом, – попросил я официанта.

– Да, сэр, – промолвил он и передо мной мгновенно появилась бутылка зеленоватого стекла с надписью «Пеллегрино». Я запомнил это название на будущее. Пока Фрэнк расправлялся с цыпленком и колбасой, я выпил целых три стакана.

Часы показывали уже половину четвертого, но в ресторане еще сидели люди. Четверо друзей Фрэнка уже ушли, но несколько стариков продолжали пить кофе и читать газеты. Двое из них мирно дремали. Винни и Ленни все так же потягивали кофе и дымили сигаретами.

Открылась дверь – я инстинктивно насторожился. Вошел человек лет пятидесяти, в черном костюме и темных солнцезащитных очках. Позади него шел второй, помоложе, и обшаривал глазами людей за столиками. Я дотронулся до руки Белларозы и показал взглядом на вошедших. Ленни и Винни, судя по всему, уже были начеку. Новые посетители, видимо, сразу заметили телохранителей и не стали делать резких движений – они застыли у двери, выжидательно глядя на нас. Официанты тоже замерли, упершись взглядом в носки своих туфель. Старички искоса взглянули на новых гостей и снова принялись за кофе и газеты.

Фрэнк встал и вышел из-за стола. Человек в черном костюме, сняв свои очки, пошел ему навстречу. Они встретились на середине ресторанного зала и обнялись. Я понял, что объятия эти были скорее проявлением уважения, а не искренних чувств.

Фрэнк со своим дружком присели за свободный столик. Спутник этого человека, телохранитель или кто-то еще, по приглашению Ленни и Винни присоединился к ним. Я вновь стал смотреть на Белларозу и его «коллегу» по бизнесу. Наблюдая за этими людьми, нетрудно было определить, кто из них занимал более авторитетное положение. Если Фрэнка Епископа Белларозу можно было бы отнести к властительным особам типа Цезаря Августа, то вошедший мужчина имел ранг пониже, но ненамного. Он помог Фрэнку прикурить сигарету, но проделал это так, что было ясно – он не испытывал при этом восторга и в другой раз мог этого и не сделать. Беллароза, со своей стороны, нарочно пускал дым прямо в лицо собеседнику. Оба они улыбались, но, скажу честно, я не хотел бы, чтобы кто-нибудь улыбался мне таким образом.

Разговор длился минут пять, затем человек в черном костюме похлопал Белларозу по плечу, видимо, поздравляя его с выходом на свободу. Они оба встали, снова обнялись, и в сопровождении своего спутника мужчина ушел.

Официанты снова забегали по залу. Я слегка расслабился, но отметил, что Ленни и Винни все так же пристально следят за дверью.

* * *

Фрэнк опять сел рядом со мной.

– Этот парень когда-то работал на меня, – произнес он.

– Ты имеешь в виду того парня, которому ты переломал кости?

– Нет, это был другой.

– Где-то я видел это лицо. В газетах его фотографии не печатали?

– Бывало и такое.

Фрэнк, как я мог заметить, выглядел слегка рассеянным. Очевидно, его «коллега» сообщил ему нечто такое, что его расстроило. Что именно – об этом я скорее всего никогда не узнаю.

Наверное, дон Беллароза занимался теперь своего рода политикой – «связями с общественностью». Вероятно, ему предстояло встретиться еще со многими людьми. Радости от этого он явно не испытывал, но намеревался выполнять свои обязательства до конца. Беллароза ни за что не пошел бы на компромисс или на сговор с черными, латиноамериканцами или с женщинами. Но с себе подобными он просто обязан был прийти к соглашению, однако, выдерживая при этом правильное соотношение между демонстрацией превосходства и проявлением уважения.

Наконец Беллароза вышел из своей задумчивости.

– Будешь пить кофе капуччино, экспрессо или по-американски? – спросил он.

– По-американски.

Он жестом вызвал официанта и сделал заказ. Кофе вскоре принесли – вслед за этим появился еще один официант, который держал в руках большой поднос с пирожными. Боже мой, как в них все это влезает? Мой приятель Фрэнк, исполняя одновременно роль хозяина и официанта, обстоятельно рассказал мне о каждом из этих пирожных и настоял на том, чтобы я выбрал хотя бы два из них. Я выбрал, но он тут же объяснил мне, что это совсем не то, что нужно, и поменял их на два других.

Я принялся за пирожные, для которых еще нашлось место, и выпил кофе. Потом мы поболтали с Патси, с Лючио и его женой, а также с несколькими официантами. Все были счастливы, оттого что ленч закончился без кровопролития.

– Вам понравилось? – улыбнулся мне Патси.

– Все было очень хорошо.

– Приходите к нам ужинать. О'кей?

– Конечно, придем.

Лючио и его супруга были не так разговорчивы, как Патси, но я попытался вызвать их на откровенность.

– Вы давно владеете этим рестораном?

– Ресторан принадлежал моему отцу, а также отцу моего отца, – гордо ответил Лючио.

– Так это вашего дедушку звали Джулио?

– Да. Он приехал из-за океана и открыл этот ресторан. – Он показал на пол.

– В каком году это было?

– Точно не знаю. – Лючио пожал плечами. – Должно быть, в 1900-м.

Я кивнул. Какой-нибудь ловкий предприниматель давно бы повесил надпись: РЕСТОРАН «У ДЖУЛИО» НАХОДИТСЯ В СЕМЕЙНОЙ СОБСТВЕННОСТИ С 1899 ГОДА. (Прошлый век звучит солиднее.) Но, судя по всему, Лючио больше беспокоили его доходы за день и то, чтобы клиенты остались довольны его кухней. Возможно, именно в этом и заключалась причина его успеха и успеха его предков.

В зал вышел шеф-повар в своем фартуке и колпаке, который он, прежде чем отвесить поклон дону, предусмотрительно снял. Боже мой, можно подумать, что Беллароза был кинозвездой или представителем высшей знати. Но, в сущности, он являлся для них важной особой, он был мафиозо, а эти люди, в большинстве своем выходцы из Сицилии и Неаполя, видимо, хранили верность старым традициям.

Все были настроены куда как дружелюбно, но, тем не менее, я чувствовал себя не в своей тарелке. Для Лючио и его братии я был, наверное, важной персоной, но все же не важной персоной-итальянцем. Словом, я чувствовал себя точно американский турист в Италии.

Фрэнк встал из-за стола, я поднялся вслед за ним. Стулья были мгновенно отставлены в сторону. Присутствующие посылали нам лучезарные улыбки. Еще минута – и они падут пред нами ниц.

До меня вдруг дошло, что единственной вещью, которую нам забыли подать, был счет за ленч. Вместо этого Фрэнк вынул из кармана брюк пачку денег и начал разбрасывать по столу пятидесятидолларовые купюры. Патси получил свои пятьдесят, шеф-повар тоже пятьдесят, по стольку же досталось и троим официантам. Беллароза даже вызвал двух подручных официантов и вручил им по десять долларов. Этот человек знал, как проявлять заботу о людях. Мы все обменялись buon giorno и ciao.

Ленни уже исчез, а Винни стоял у входа и осматривал окрестности. Сквозь стекло я видел, как Ленни подогнал «кадиллак» прямо к входу в ресторан, Винни распахнул заднюю дверцу. Затем он подал знак через стеклянную дверь, и только тогда Беллароза покинул ресторан. Я вышел вслед за ним, стараясь, однако, соблюдать дистанцию. Беллароза нырнул в машину, я сел рядом с ним, а Винни запрыгнул на переднее сиденье. Ленни дал полный газ. И этот человек хочет, чтобы мы пришли сюда с женами? Это несерьезно, Фрэнк.

Хотя, возможно, все это были лишь обычные меры предосторожности, которые Беллароза будет принимать даже тогда, когда в преступном мире воцарятся мир и спокойствие. Может быть, он просто очень осторожный человек. Возможно, я в самом деле могу пригласить Сюзанну на ужин с четой Беллароза? Возможно, мы останемся живы? Кто знает?

Мы поехали к югу от Мотт-стрит по обычным узким улочкам старой части Манхэттена.

– Отель «Плаза», – сказал Фрэнк, обращаясь к Ленни.

Ленни свернул на запад к Каналу, затем на север к Мюльберри. Сейчас мы были в самом сердце Маленькой Италии. Беллароза не отрываясь смотрел в окно, подзаряжаясь от родного пейзажа. Не знаю наверняка, но, кажется, он, будучи знаменитостью, просто не имел возможности свободно разгуливать пешком по этим улицам – он мог только созерцать их через затемненные стекла своего автомобиля. Мне стало немного жаль его.

– Я тут подумал, может быть, с тебя уже достаточно этого дерьма? – спросил он, повернувшись ко мне.

Может, и достаточно. Может, и нет. Я ничего не ответил.

– Ты сделал все, что от тебя требовалось, – продолжал он. – Избавил меня от тюрьмы. Понимаешь? Теперь моими делами может заняться Джек Вейнштейн. Он знает, как надо вести себя с этими мерзавцами из ведомства федерального прокурора.

– Тебе решать, Фрэнк.

– Да. Дело может принять неприятный оборот. А у тебя хорошая адвокатская практика. Хорошая семья. Хорошие друзья. Тебе могут испортить репутацию. Может, тебе с женой поехать в отпуск в какое-нибудь тихое место?

Какой заботливый у меня приятель. Я не мог понять, куда он клонит.

– Тебе решать, – повторил я.

– Нет, на этот раз решать тебе. Я не хочу на тебя давить. Сделаем так, как ты скажешь. Никаких проблем. Хочешь, я высажу тебя сейчас у железнодорожной станции? Поедешь себе спокойно домой.

Вероятно, для меня теперь настал момент освобождения под залог или принесения клятвы на верность. Этот человек вертел другими как хотел. Но я уже был в курсе этих его способностей.

– Возможно, ты прав, – сказал я. – Ты во мне больше не нуждаешься.

– Верно. – Он похлопал меня по плечу. – Я в тебе больше не нуждаюсь. Я тебя просто люблю, приятель.

Я думал, что читаю его мысли, и ошибся. Итак, мы поехали вместе в отель «Плаза».

Одного я не предполагал – того, что в этот вечер к нам в гости заявится половина мафиози со всего Нью-Йорка.

Глава 29

Отель «Плаза» – мой самый любимый отель в Нью-Йорке. Я был рад, что хоть в чем-то наши с Фрэнком вкусы совпадали.

Мы поселились в просторных апартаментах с тремя спальнями. Окна выходили на Центральный парк. Персонал отеля должным образом оценил, кто мы такие – вернее, кто такой Беллароза, – но подобных почестей, как в ресторане «У Джулио», нам не оказывали, никто не проявлял излишней нервозности.

Фрэнк Беллароза, Винни Адамо, Ленни Патрелли и Джон Уитмен Саттер расположились в просторной гостиной своих апартаментов. Прислуга принесла нам кофе и самбуку, а также «Пеллегрино» для меня (я убедился, что эта вода – отличное противоядие против чересчур обильных трапез по-итальянски). Часы показывали без двадцати пять, и, как я сам понимал, все мы ждали пятичасового выпуска новостей.

– Не хочешь позвонить своей жене до того, как начнутся новости? – спросил я у Фрэнка.

– Ах да! – Он снял трубку и набрал номер. – Анна? О… – Он хихикнул. – Как там у вас? Не узнал твой голос. Да. Я в порядке. Нахожусь в отеле «Плаза». – Беллароза замолчал, слушая, что ему говорят. – Да. Освободили под залог. Нет, не сложно. Твой муж постарался. – Он подмигнул мне, затем снова стал слушать. – Да, мы устроили небольшой ленч, кое с кем повидались. Да, раньше позвонить не мог… Нет, нет. Не буди ее. Пусть поспит. Я позвоню позже. – Опять пауза. – Да, он здесь, рядом со мной. – Он кивал, пока моя жена что-то говорила ему, затем спросил: – Хочешь с ним поговорить? – Беллароза покосился на меня и сказал в трубку: – О'кей. Тогда он перезвонит тебе позже. Послушай, мы собираемся побыть тут еще несколько дней… Да. Упакуй ему что-нибудь из одежды. И скажи Анне, что мне нужен мой синий костюм и еще серый, тот, что я заказывал в Риме… Да. А также рубашки, галстуки, белье и все такое. Передай это Энтони, пусть он пошлет кого-нибудь сюда. Сегодня вечером. О'кей?.. Включи телевизор, сейчас будут новости. Послушай, что они говорят, но не верь ни одному слову… Да. – Беллароза засмеялся, потом опять замолчал. – Да… О'кей… До встречи. – Он положил трубку, затем, словно опомнившись, сказал мне: – Твоя жена передает поклоны и поцелуи.

Кому она их передает?

Раздался стук в дверь – Винни вскочил и скрылся в коридоре. Ленни вытащил свой пистолет и положил его на колени. В номер вошел официант, он прикатил сервировочный столик с бутылкой шампанского, блюдом сыра и вазой с фруктами.

– С наилучшими пожеланиями от управляющего гостиницей, сэр, – произнес он.

Беллароза сделал знак Винни, тот дал официанту чаевые. Официант раскланялся и, пятясь задом, вышел.

– Будешь шампанское? – спросил у меня Беллароза.

– Нет.

– Хочешь, позвони своей жене и попроси ее передать еще что-нибудь?

– Нет.

– Я сейчас наберу номер. Вот… – Он передал мне телефон. – А хочешь, иди в спальню, там тоже есть телефон. Соединилось. Говори…

– Не сейчас, Фрэнк, положи трубку.

Он пожал плечами и положил трубку на рычаг.

Винни включил телевизор на программу пятичасовых новостей. Я не ожидал, что будет специальный выпуск, однако на экране появился Джефф Джонс.

– Наш спецвыпуск посвящен Фрэнку Белларозе, главе одного из пяти крупнейших преступных кланов Нью-Йорка, – начал ведущий. – Он был арестован сегодня утром в своем доме-дворце на Лонг-Айленде силами ФБР. Белларозе было предъявлено обвинение, поддержанное федеральным жюри присяжных, в совершении убийства Хуана Карранцы, известного наркобарона колумбийской мафии, расстрелянного в упор на автостоянке в Нью-Джерси четырнадцатого января нынешнего года.

Джефф Джонс продолжал свой рассказ, считывая текст с телеподсказчика так, словно для него все это действительно было новостью. Откуда они только берут этих людей?

– Совершенно неожиданно для всех судья Сара Розен освободила Белларозу под залог в пять миллионов долларов после того, как адвокат известного лидера преступного мира Джон Саттер выразил готовность лично подтвердить алиби своего подзащитного.

Джонс какое-то время что-то болтал и по этому поводу. Интересно, помнит ли Сюзанна, что было утром четырнадцатого января? Впрочем, это было не важно, ведь она наверняка прикроет меня, так же как я прикрываю Фрэнка Белларозу. О, какие сети мы плетем, как спутаны они. И так далее. В шестом классе школы мистер Салем читал мне эти стихи.

– Мы предлагаем вам репортаж Барри Фримена в прямом эфире. Он сейчас находится у дома Фрэнка Белларозы на Лонг-Айленде. Барри?

Возникла картинка ворот «Альгамбры».

– Вот это дом Фрэнка Белларозы, – начал свой репортаж Барри. – Многие из поместий на Золотом Берегу имеют собственные имена, и этот дом, расположенный на участке в двести акров с лужайками, рощами и садами, носит название «Альгамбра». У ворот находится домик сторожа, вы видите его сзади меня, здесь в настоящее время живет охрана, два, а может, и более телохранителей Фрэнка Белларозы.

Камера показала сторожевой домик.

– Мы звонили в звонок, стучали в ворота, но никто нам не открыл, – поведал Барри Фримен.

На экране появился вид сквозь ворота на аллею, ведущую к дому, и на сам дом.

– В этом доме проживает Фрэнк Епископ Беллароза со своей супругой Анной Белларозой, – продолжил свой рассказ Фримен.

– Какое к черту это имеет отношение к делу? – прошипел Фрэнк.

Фримен немного рассказал об образе жизни богатого и знаменитого обитателя «Альгамбры».

– В кругу друзей и в прессе Беллароза больше известен под прозвищем Денди Дон, – заявил Фримен.

– Не советую никому так называть меня в лицо, – прорычал Фрэнк.

Винни и Ленни захихикали. Они явно были воодушевлены телевизионной славой своего шефа. Камера снова показала Фримена.

– Мы опросили нескольких жителей поселка, спросили их мнение об их соседе, – повествовал Фримен, – но никто не пожелал высказаться по этому поводу. Скорее всего, дон еще не вернулся с Манхэттена, поэтому мы намерены ждать его здесь у ворот и, как только он появится, попытаемся взять у него интервью.

– Долго вам придется ждать, мерзавцы, – прокомментировал Фрэнк.

– Вам слово, Джефф, – передал эстафету Фримен.

– Спасибо, Барри, – включился ведущий Джефф Джонс. – Мы выйдем с вами на связь сразу же, как только Фрэнк Беллароза появится у вас. А пока мы хотели бы показать, что происходило сегодня утром у здания Федерального суда на Манхэттене. Дженни Альварес рассказывает.

Пустили видеопленку со съемками, сделанными сегодня утром: Фрэнк Беллароза и Джон Саттер прокладывают себе путь по ступенькам Федерального суда, а репортеры забрасывают их вопросами. Мой синий галстук от «Гермеса» на экране выглядел изумрудно-зеленым, волосы были немного растрепаны, но на лице сохранялось вполне приличное выражение сдержанного оптимизма. Я заметил также, что прилипчивая корреспондентка, донимавшая меня своими вопросами, следовала за мной от самых дверей суда, хотя тогда я обратил на нее внимание только на нижних ступеньках. По надписи на ее микрофоне я догадался, что она представляет именно тот телеканал, который мы сейчас смотрим. Вероятно, она и была Дженни Альварес.

– Мистер Саттер, мистер Саттер, – прыгала она на меня.

Должно быть, я понравился ей с первого взгляда. Впрочем, она тоже была ничего себе.

Но поначалу ни Фрэнк, ни я не сказали репортерам ничего путного, поэтому камера показала нас вновь уже на нижних ступеньках лестницы, откуда открывался прекрасный вид на статую Великого Цезаря, стоящего на фоне классических колонн судебного здания и высокомерно взирающего на мечущихся у его ног репортеров. В одном из кадров я увидел, что вверху на ступеньках выстроились секретари и дежурные суда. Среди них был и мой знакомый «ковбой».

– Не мешало бы мне похудеть, – заметил Фрэнк. – А то и пиджак уже не застегивается.

– Вы великолепно выглядите, босс, – выразил свое мнение Винни.

– Чертовски здорово выглядите, – подтвердил Ленни.

Теперь настала моя очередь.

– Да, фунтов десять сбросить не мешает.

– Да? Хотя, наверное, все дело в костюме, – заключил Фрэнк.

Я снова переключил внимание на телевизор. Были слышны кое-какие вопросы, кое-какие ответы, но в сумме все происходящее казалось всего лишь театральным представлением, уличным спектаклем. Но потом оператор этой назойливой журналистки дал мой крупный план.

– Мистер Саттер, мистер Феррагамо располагает пятью свидетелями, которые видели Фрэнка Белларозу на месте преступления. Вы хотите сказать, что все они лгут? А может быть, лжете вы сами? – спросила меня Дженни Альварес.

– Свидетели Феррагамо – лжецы, – ответил этот тупоголовый Джон, – и он сам это прекрасно знает. Все это дело сфабриковано, это не что иное, как проявление личной мести в отношении моего клиента и попытка посеять рознь между…

– Рознь между кем? – не отставала миссис Прилипала.

И так далее.

Фрэнк сидел молча, но чувствовалось, что ему было очень не по душе оттого, что этот репортаж смотрят в Маленькой Италии, в Маленькой Колумбии, в Маленькой Ямайке, в Чайнатауне и в прочих районах, где живут хорошо вооруженные люди с большими кулаками, которых одержимость жаждой мести может толкнуть на то, что в официальных сообщениях называется убийствами, связанными с наркобизнесом.

Я снова взглянул на экран. Картинка, изображающая колонны здания суда, исчезла, и вместо нее возник серый фон какого-то строения или забора. На этом фоне стояла миссис Альварес, которая, видимо, успела переодеться после нашего свидания на Манхэттене, сменив свой утренний строгий костюм на вызывающе яркое красное платье. Возле рта она держала удлиненный фаллический символ в виде микрофона. Но взяла ли она его в рот? Нет. Вместо этого она заговорила:

– Итак, мы находимся в Стенхоп Холле. Вернее, у его ограды и ворот. Прямо здесь, за воротами вы видите домик сторожей, обитательница которого только что пыталась прогнать нас отсюда.

Забавно, но я не сразу узнал это место. В мире телевизионных образов возникает какое-то искажение пространства. Люди или места, хорошо знакомые вам, вдруг словно сжимаются и теряют прежний облик. Но тем не менее пришлось признать, что на экране действительно был Стенхоп Холл.

– Отсюда вы не можете видеть дом из пятидесяти комнат, но именно там проживают Джон Уитмен Саттер и Сюзанна Стенхоп Саттер, – сообщила нам Дженни Альварес после короткой лекции об истории усадьбы.

Она, конечно, ошибалась. Сюзанна действительно когда-то жила в этом доме, но это было давно. Надо написать об этом миссис Альварес.

Дженни Альварес продолжала говорить о «голубой крови», о высшем обществе, о родственниках Сюзанны и о прочей чепухе, а затем подошла к главной мысли своего рассказа.

– Что же заставило Джона Саттера, уважаемого и удачливого адвоката из известной на Уолл-стрит конторы «Перкинс, Перкинс, Саттер и Рейнольдс», заслуженно пользующегося прекрасной репутацией у своих влиятельных друзей и клиентов, защищать Фрэнка Епископа Белларозу по делу в обвинении его в убийстве? Какие отношения существуют между этими двумя людьми, между этими двумя семьями? Действительно ли Джон Саттер видел Фрэнка Белларозу утром четырнадцатого января, то есть как раз в тот день, когда Хуан Карранца, как следует из обвинительного заключения, был убит в Нью-Джерси? Это ли является мотивом того, что Джон Саттер взялся за это дело? Или тут кроются какие-то иные причины?

Да, тут есть еще кое-что, миссис Прилипала.

– Зачем они льют на тебя все это дерьмо, советник?