Текст книги "Запретная нота (ЛП)"
Автор книги: Нелия Аларкон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)
ГЛАВА 7
ГРЕЙС
Мама проводит рукой перед моим лицом, размахивая ею, пока мой взгляд не останавливается на несносном драгоценном камне, приклеенном к её костяшке.
– Грейси, мне нужно, чтобы ты была внимательна. Такое ощущение, что я хожу по магазину одна.
– Прости, мама. – Я тяжело сглатываю и заставляю себя сосредоточиться. – Это выглядит хорошо.
– Правда?
Она хихикает и закрывает лицо так, что драгоценный камень загорается. Он достаточно яркий, чтобы ослепить кого-нибудь.
– Вы прекрасно его носите, мэм.
Появляется женщина с подносом, зажатым между пальцами в перчатках. С практической легкостью она разливает чай по чашкам.
– О, спасибо.
Мама улыбается так, будто ей никогда раньше не делали комплиментов.
Продавщица складывает руки вместе, едва не пуская слюни.
– Вы возьмете этот домой?
– Да, пожалуйста. – Мама отталкивает её. – Отправьте его на мой адрес, дорогая. И рассплатите вот этим.
Она протягивает чёрную карточку.
– Да, сейчас, миссис Кросс.
Когда женщина уходит, а глаза у неё, наверное, скачут, как у игровых автоматов со знаками доллара, я наклоняюсь к маме.
– Не слишком ли много?
– Слишком много? Дорогая, такого не бывает. – Мама осторожно отпивает из чашки. Как только жидкость касается её языка, она ругается. – Ой, как горячо.
Её гримаса преувеличена. Почти карикатурная.
В одно мгновение благовоспитанность исчезает.
Я вижу женщину, которая каждый день обслуживала столики в захудалой забегаловке: пятна кетчупа на несносно розовой униформе, вьющиеся и неухоженные волосы, морщины на тёмно-коричневой коже, которая выглядит гораздо более обветренной, чем должна быть.
Той борющейся матери-одиночки больше нет. Спряталась, правда, под поджаренными до хруста волосами, профессионально нанесенным макияжем и нарядом, подобранным лучшим стилистом города.
А вот неугомонная официантка продолжает жить.
И никакие деньги Джарода Кросса не смогут её стереть.
Я жую нижнюю губу.
– Я просто думаю…
– Это твоя проблема, Грейси. Ты слишком много думаешь. У тебя была бы гораздо более приятная жизнь, если бы ты сбавила обороты и понюхала розы.
– Эти розы стоят, – я поднимаю один из ценников на драгоценностях, красиво разложенных перед нами, – десять тысяч долларов.
Эти слова слишком возмутительны, чтобы произносить их вслух.
Я заканчиваю шепотом:
– Лучше бы я этого не делала.
Мама смеётся и дует в чашку, прежде чем снова отпить чай. На этот раз она делает изящный глоток, вытянув мизинец и насупив брови, с таким видом, будто была рождена для этого мира.
В этом её особенность. Мама никогда не заканчивала среднюю школу, но учится быстро. Меня не удивляет, что ей удалось подражать богатым людям, пробыв среди них меньше года.
Мама ставит чашку на место, и она звонко бьётся. Повернувшись ко мне, проводит рукой по своему твидовому пиджаку.
– Знаешь, что тебе нужно?
Я застонала, потому что уже догадываюсь, к чему приведёт этот разговор.
– Мужчина.
Мама вздергивает брови.
Закрываю глаза. И тут же пара опасных голубых глаз пронзает темноту.
– Красивый. – Добавляет мама.
Я вижу тело, вылепленное как бесценная скульптура.
– Тот, кто заставляет твое сердце биться.
Желание, которое я так старательно пытаюсь сдержать, просачивается в каждую вену.
Зейн, чёрт возьми, Кросс.
Я все ещё чувствую его на себе, мощные, напряженные мышцы, сжимающие мои руки. Татуированные пальцы разминают мягкую плоть моего бёдра. Голубые глаза, потемневшие от вожделения, даже когда он насмехался над моей попыткой отстраниться от него.
Я ненавижу его.
И все же я думаю о нем в присутствии матери.
– Тебе нужен сильный, способный мужчина. Желательно юрист или врач.
Мысленно я вижу, как мозолистые руки Зейна сжимают барабанные палочки и крутят их.
– Кто-то старше тебя. Очевидно. Только так ваши интересы совпадут.
Я вижу, как Зейн ухмыляется, глядя на меня, высокий и внушительный. Отвратительно обаятельный, даже с улыбкой с оттенком опасности.
Мама дразняще подталкивает меня в бок.
– Видит Бог, ты старая душа. Никто в твоём возрасте не подумает, что читать книги в пятницу вечером вместо того, чтобы пойти на танцы, – это весело. – Она закатывает глаза. – Так что тебе нужен хороший мужчина постарше, который не будет стремиться к быстрой жизни.
Все, что говорит мама, противоположно Зейну.
Он не тот мужчина, которого я должна искать.
Размышляю.
Закрывать с ним двери в классе.
Я знаю это.
Проблема в том, что мне приходится таскаться по школе, читать лекции, испытывая дискомфорт и сожалея о том, что я не ношу в сумочке запасные трусики.
Наверное, мне стоит это сделать, если Зейн снова загонит меня в угол.
Не то чтобы он это сделал.
Не то чтобы я позволила.
– Тебе следует сосредоточиться на собственном браке. А не пытаться устроить мой. – Бормочу я, поднимая свою чашку.
У меня светло-коричневая кожа, и я не могу покраснеть, но все равно чувствую себя неловко. Как будто мама видит, что я думаю о своем сводном брате.
– Ты слишком придирчива. – Говорит мама, делая вид, что не слышит меня. – Тот мальчик со спортивной машиной? Как его звали? Он был таким милым.
– Гарри Уинстон Третий?
Я закатываю глаза.
Претенциозный наследник корпорации забрал меня из школы несколько месяцев назад, управляя громким, несносным кабриолетом.
Я натянула на лицо улыбку и запрыгнула в машину ради мамы, но свидание не стало лучше после этого драматичного входа. В нем не было ничего особенного, кроме богатства, и мне было до смерти скучно.
– Что с ним случилось?
– Ему слишком нравился звук собственного голоса. – Пробормотала я.
– Твои стандарты слишком высоки, Грейси. Тебе нужно немного снизить их.
Продавщица возвращается, спасая меня от маминой лекции. Она возвращает карточку моей маме.
– Держите, мэм.
– Спасибо. – Мама грациозно поднимается и достает из сумочки стодолларовую купюру. – Это вам за помощь.
Женщина улыбается.
– Спасибо.
Мы уже собираемся уходить, когда в VIP-секцию входит трио дам.
Та, что посередине, стройная, со светлыми волосами, собранными в замысловатый улей.
Её лицо похоже на лицо человека, переборщившего с ботоксом. Неестественно пухлые губы. Жёсткие скулы. Лоб, который невозможно наморщить, даже если она чихнет.
– Синтия! – Кричит мама в тёплом приветствии.
Синтия не отвечает на приветствие. Её глаза сужаются от отвращения.
– Да?
– Это я. – Мама выглядит немного ошеломленной. Постукивает себя по груди. – Жена Джарода Кросса.
Мой взгляд переключается на маму, заостряясь. Я заметила, что она больше никогда не представляется по имени. Каждый раз, когда мы выходим, она называет себя «миссис Кросс» или «жена Джарода Кросса».
– О, да.
Голос Синтии сух. Она не выглядит впечатленной.
Мама выжидательно смотрит на неё. Но чего бы она ни ждала, этого не происходит, потому что Синтия уходит, не сказав больше ни слова.
– Ты за покупками? – Мама идёт за ними. Её голос граничит с отчаянием. – Ты должна была сказать мне. Я бы присоединилась к тебе. – Беззаботный смех срывается с её губ. – Вместе ходить по магазинам веселее. Может, в следующий раз мы придём сюда вместе.
Синтия останавливается на месте и бросает холодный взгляд через плечо.
– Спасибо за предложение, но боюсь, что наши вкусы, – она обводит маму взглядом, – не совпадают.
Я нахмуриваю брови, когда Синтия и её приспешники уходят.
На мамином лице появляются кристаллы обиды, но она с улыбкой их стряхивает.
– Грейси, почему бы нам не съесть немного мороженого перед тем, как идти домой?
– Мам.
– У меня пересохло в горле. Кажется, чай был слишком горячим. – Говорит мама, идя впереди меня.
– Мам.
– Давай сегодня наедимся досыта. Шоколадное мороженое с посыпкой.
Я хватаю её за руку.
– Мама.
Она останавливается.
– Почему ты позволила ей так с тобой разговаривать?
– О, просто Синтия такая.
В моём сердце вспыхивает раздражение. Я не всегда согласна с мамиными решениями – этот внезапный брак с Джародом Кроссом тому пример, – но она не заслуживает того, чтобы с ней обращались как с грязью.
То, что люди смотрят на неё свысока, было вполне ожидаемой частью её работы официантки, но я думаю, что в те времена её уважали больше.
По крайней мере, казалось, что она больше уважала себя.
– Тебе следовало отчитать её. – Шиплю я.
– Они друзья Джарода.
Я хмурюсь.
– Ты делаешь все это ради Джарода?
– Нет, я просто… – Она сжимает ремешок своей сумочки. – Грейси, давай больше не будем об этом говорить.
Остаюсь на месте, глядя маме в спину.
Она останавливается и оглядывается через плечо.
– Идёшь?
– Мам, ты счастлива?
Моргает в шоке.
– Конечно, я счастлива…
– Ты счастлива с ним?
Она закрывает рот.
– Мы живём в этом большом доме совсем одни. Джарод Кросс почти не бывает дома, а когда бывает, то почти не разговаривает ни с кем из нас.
– Джарод – занятой человек, дорогая. Я знала это, прежде чем согласилась выйти за него замуж.
– Но мама…
– Расслабься. – Она проводит рукой по моему плечу. – Грейси, я знаю, что ты беспокоишься обо мне, но тебе не нужно этого делать. Все не является каким-то грандиозным заговором. Ты должна научиться жить настоящим моментом.
Я напрягаюсь, увидев вспышку жалости в её глазах.
– Что это значит?
– Я знаю, что ты расстроена тем, что случилось со Слоан…
– Не надо. – Я отстраняюсь от неё. – Не надо, мама.
– Дорогая, все, что я хочу сказать, это то, что ты слишком надолго застряла в прошлом. Я помню Слоан яркой, счастливой девушкой. Она была из тех, кто берет жизнь за рога. Она бы не хотела, чтобы ты постоянно несла это бремя.
– Ты не знаешь, чего бы хотела Слоан. – Выплюнула я.
– Может и не знаю. – Мама вскидывает бровь. – Но знаешь ли ты?
Я стискиваю зубы, моё сердце разрывается от боли. Такое ощущение, что кто-то ломом долбит мне по рёбрам.
Опустив взгляд, я бормочу:
– Я забыла, что у меня назначена встреча. Увидимся дома, мам.
– Куда ты идёшь?
Сдерживая жгучие слёзы, я бегу в туалет и падаю в кабинку.
Дыхание становится тяжёлым и быстрым.
Комната начинает кружиться.
Я опускаю голову и перевожу дыхание.
В тишине слышу, как жужжит мой телефон.
Все моё тело напрягается, когда я читаю сообщение.
Джинкс: Лошади, лакеи и красивые платья превращаются в пепел в полночь. Интересно, что сгорит, когда закончится твое время? Тик-так, мисс Джей. Обменяйте секрет на секрет.
ГЛАВА 8
ЗЕЙН
Я прислонился к стене, выходящей на парковку, и смотрю на улицу. На город опускаются сумерки, ярко светит луна, но её свет заглушают огни близлежащих небоскребов.
Мои пальцы ловко перебирают барабанную палочку, заставляя её вращаться, как булавочное колесо.
Мимо прогуливаются две девушки, их волосы развеваются на ветру. Увидев меня, делают двойной дубль и хихикают, перешептываясь друг с другом.
Не обращая внимания, я достаю телефон.
Две минуты.
Я отправил мисс Джеймисон сообщение о местонахождении час назад. Она не ответила, но это меня не беспокоит. После того, что произошло сегодня в классе, я не жду от неё бодрости и готовности к сотрудничеству.
Но я ожидаю, что она будет здесь.
Я не шутил, когда сказал ей, что устал от этой игры, в которую мы играем.
Она вертится у меня в голове с той ночи, которую мы провели вместе. Из-за этого я сдерживался.
И к чему это привело?
Она назвала меня чертовым ребёнком.
Большая ошибка.
Я устал от неё.
Если она хочет, чтобы с ней обращались, как с любой другой женщиной, с которой я трахался, то пусть так и будет.
Мы сделаем это так, как она хочет.
– Извини. Ты кажешься мне таким знакомым.
Поднимаю глаза и вижу прежних девушек. Одна из них – симпатичная брюнетка. На ней топик, похожий на бюстгальтер с крючками спереди. Мой взгляд задерживается на её сиськах, а затем переходит на лицо.
Засунув руку в задний карман, она выпячивает грудь вперёд и кокетливо улыбается мне.
– Ты…солист той группы?
– Какой группы?
Я прикидываюсь дурачком.
– «The Kings».
Её подруга пихает её локтем в бок.
– Он не солист. Он барабанщик. – Она указывает подбородком в мою палочку. – Очевидно.
– О. – Брови вздернулись, брюнетка покраснела. – Прости. Вы так похожи.
– Мы близнецы. – Говорю я.
Меня не беспокоит, что люди принимают меня за Датча. У меня тёмные волосы и голубые глаза по сравнению с его светлыми волосами и ореховыми глазами, но это почти единственное различие между нами.
Когда-то я менял прически и носил контактные линзы, чтобы поиздеваться над девушками, с которыми встречался мой близнец. Я перестал это делать как раз перед тем, как он встретил Каденс.
Это хорошо.
Я никогда не видел, чтобы Датч был так привязан к девушке.
– Мы можем с тобой сфотографироваться?
Киваю и немного наклоняюсь, чтобы оказаться в кадре. Все для фанатов.
– А автограф?
Подруга протягивает мне маркер.
Я принимаю его и черкаю на бумаге.
Отвлекаясь, снова проверяю свой телефон.
Мисс Джеймисон опаздывает.
Чёрт возьми.
Неужели она действительно хочет со мной возиться?
– Можно мне тоже? – Спрашивает брюнетка.
– Конечно. – Ворчу я.
– Вот. – Она задирает майку и показывает на нижнюю часть своих сисек. В её глазах светится приглашение, и она говорит: – Ты тоже можешь написать свой номер.
Я принимаю от неё маркер.
И тут слышу знакомый гул мотора.
Моё внимание рассеивается.
Ржавая машина мисс Джеймисон мчится к месту парковки, колеса жгут резину. Она едет так быстро, что чуть не врезается в жёлтый парковочный блок.
На моём лице появляется ухмылка. Я небрежно бросаю маркёр через плечо. Целился в руку брюнетки, но вместо этого он ударяется о землю, громко звеня.
– Эй! – Протестуют девушки.
Я игнорирую их и начинаю двигаться, сокращая расстояние между собой и машиной мисс Джеймисон.
Дверь распахивается.
К одной сексуальной красной шпильке присоединяется другая. Я скольжу взглядом по её обтягивающим джинсам и простой цветочной блузке.
Чёрт.
Меня раздражает, что при виде полностью одетой мисс Джеймисон моя кожа становится горячее, чем когда та брюнетка приподнимала майку, чтобы показать мне грудь.
– Я здесь. – Рычит она.
Её глаза извергают пламя жарче Аида, и моё тело мгновенно становится твёрдым.
Чёрт, я, должно быть, сошёл с ума.
Если забыть о том, что мы сводные брат и сестра, я не из тех, кто идёт на вызов. Не то что Датч.
Мне нравятся простые.
А эти девушки были именно такими.
Особенно брюнетка, которая, казалось, готова была сосать, лизать и глотать все, что я ей предложу. С другой стороны, мисс Джеймисон из кожи вон лезет, чтобы провести между нами границу.
И все же я здесь, борюсь с диким, опасным напряжением с единственной женщиной, которую я не могу иметь. Единственной женщиной, которая скорее прыгнет со скалы, чем признается, что хочет меня вернуть.
Проклятье.
Я сжимаю пальцы в кулаки, заставляя себя ухмыляться.
Пока что это моя игра.
Я не позволю ей взять верх.
– Ты опоздала. – Говорю я, опираясь локтем о её дверь.
– Тебе повезло, что я вообще пришла. – Огрызается она.
Её волосы больше, чем обычно. Локоны рассыпаются по лицу и спускаются по плечам. Ветерок разбрасывает мягкие чёрные локоны перед её щеками, дразня меня ароматом кокоса.
Прическа мисс Джеймисон – одна из тех вещей, которые делают её чертовски неотразимой. Кажется, что у локонов есть своя чертова индивидуальность: в одни дни они утяжелены и блестят на коже головы, а в другие – крупные, текстурированные и не поддающиеся гравитации.
Я помню, как погружал пальцы в эту волосы и откидывал её голову назад, пока входил в неё сзади. Воспоминание о ней – навязчивое. Ясно как день. Моё сердце бьётся так быстро, что кружится голова.
– Тебе лучше иметь вескую причину, чтобы притащить меня сюда, Зейн. – Шипит она. – Иначе… – Её взгляд останавливается на двери магазина, и она издает испуганный звук. – Это что, похоронное бюро?
Я ухмыляюсь и захлопываю её дверь.
– Сюда.
Мы заходим внутрь, и директор похоронного бюро встречает нас с восторженной улыбкой. Для человека, который занимается смертью, он выглядит довольно жизнерадостным.
– Датч и Кейди Кросс?
Он указывает.
– Вообще-то, Зейн. – Я жестом указываю на мисс Джемисон. – Мы здесь вместо них.
– Ах. – Его глаза блестят. – Вы пара?
Мисс Джеймисон напрягается.
Я ненадолго задумываюсь о том, чтобы сказать «да», но решаю не делать этого ради неё.
– Друзья семьи.
Облегчение ослабляет напряженную линию её плеч.
Директор кивает.
– Сожалею о вашей утрате.
Я чуть не фыркаю.
Умирающая Тина Купер – это много чего, но «потеря» – не одна из них. Насколько я знаю, единственное, что она сделала хорошего, – родила двух здоровых детей. Все, что произошло с этого момента, – красная книга.
– Пойдемте, я покажу вам наше лучшее. – Говорит он.
Мисс Джеймисон наклоняется ко мне.
– Что мы здесь делаем?
– Датч не доверил мне одному планировать похороны.
– Почему?
– Я предложил стриптизерш.
Она ничего не говорит. Только смотрит на меня двумя обвиняющими булавками.
Директор похоронного бюро ведёт нас в другую комнату. Здесь стоят гробы всех форм и размеров.
– Орех – самый популярный. – Он показывает его. – Но он также и самый распространенный. Для вашего любимого человека я предлагаю выбрать полированный лесной орех.
Он проводит пальцем по позолоченной ручке.
Я указываю на огромные, сверкающие белые гробы в передней части.
– Что это?
– Это наши гробы высшего класса. Самая мягкая подкладка в мире.
Странный флекс.
– Ваш любимый человек будет покоиться в мире с подкладкой из пены с памятью и карманами для ароматизаторов. – Он делает гордый жест. – Патент заявлен.
– Насколько она удобна? – Спрашивает мисс Джеймисон.
Директор улыбается.
– Испытайте и увидите.
Она отворачивается, выглядя отвратительно.
– А вам, сэр?
Я просовываю руку в гроб.
– Он мягкий.
– Это наш гроб класса люкс для тучных взрослых. Это наша самая быстрорастущая линия. – Он видит наши заинтригованные лица и добавляет: – Вы можете лечь в него, если хотите.
Я гримасничаю. Одно дело – быть здесь, планируя похороны.
И совсем другое – забираться в гроб, пока я жив и здоров.
Мисс Джеймисон замечает моё сопротивление, и озорная ухмылка расплывается по ее полному рту.
– Я бы хотела увидеть тебя в гробу, Зейн.
– Сначала ты.
Она пожимает плечами и поворачивается лицом к директору похоронного бюро.
– Он трус, так что не думаю, что он это сделает.
Я насмехаюсь.
– Ничего страшного. Вам не обязательно залазить.
Директор смеётся.
– К чёрту. – Я забираюсь на стол и ступаю в гроб. Обивка на удивление плюшевая. – Все не так уж плохо, если не думать об этом.
У директора звонит телефон.
– Извините. – Говорит он, выходя из выставочного зала.
Я обращаюсь к мисс Джеймисон.
– Твоя очередь.
– Ни в коем случае.
– Пойдём. – Я раскидываю руки по обе стороны гроба, устраиваясь поудобнее. – Посмотрим, трусиха ты или нет.
Она вздергивает бровь.
Я наклоняюсь вперед, скользя руками по закрытой нижней половине.
– Боишься?
В её глазах блестит раздражение.
– Подвинься.
Ухмыляясь, перекатываюсь через неё и протягиваю руку.
Она не берёт её и забирается сама.
Нижняя губа дрожит. Она опускает одну ногу в гроб, как пловец, проверяющий температуру воды в бассейне.
– Просто залезь. – Ворчу я.
Мисс Джеймисон игнорирует меня, держится за обе стороны гроба, медленно опускаясь.
Мой взгляд устремляется за ней, и я задыхаюсь. – Это призрак?
– Ах! – Кричит она, бросаясь вниз. Её машущие руки разбирают подставку, удерживающую гроб открытым. Крышка с грохотом захлопывается, и она врезается мне в грудь.
Мы погружаемся в темноту.
Я инстинктивно обхватываю её рукой, принимая на себя падение. Моя голова врезается в заднюю стенку гроба, ударяясь о металлический пол. Болезненный хрип заполняет моё горло и вырывается через губы.
Мисс Джеймисон тяжело дышит, её голова утопает в ложбинке между моей шеей и плечом. Тело мягкое и податливое. Мой пульс учащается, мышцы напрягаются, когда желание удержать её берёт верх.
Прежде чем я успеваю по-настоящему насладиться тем, как она раскинулась на мне, расставляет руки в разные стороны, пытаясь сесть.
Раздается звук удара её головы о крышку гроба.
– Ой!
Я смотрю на неё сквозь темноту.
– Ты в порядке?
– Я…
Звук удара. Я не вижу, что она делает, но вижу слабые очертания её рук.
Она все ещё сидит на мне, временно отвлекаясь на то, что делает. То, как она извивается на моих бёдрах, заставляет мою кровь кипеть. Я хочу приподняться, расслабляясь от трения.
– Зейн, – вырывает меня из омута похоти ее обеспокоенный голос, – я не могу его открыть.
– Что?
Её дыхание панически вырывается из моей груди, и она хнычет:
– Я думаю, гроб заперт.
ГЛАВА 9
ГРЕЙС
В панике я пытаюсь снять крышку. Толкаю руками и упираюсь плечом. Ничего не получается.
Гроб заперт.
– Нет, нет, нет. – Хнычу я.
Выхода нет.
Ни за что…
Тьма грызет мои пальцы на руках и ногах, обгладывает кожу и разрывает плоть.
Коробка становится меньше.
Меньше.
Ещё меньше.
Пальцы вцепились в крышку, и меня охватывает отчаяние.
– Там кто-нибудь есть! – Я колочу по крышке гроба. – Мы заперты здесь!
Мои ногти впиваются в плюшевую обивку.
Прорываю хлопок и шелк.
Открываю рот, чтобы снова закричать, но горло сжимается, словно кто-то затягивает корсет. Мой мозг замирает, утопая в реке страха. Почему я не могу кричать? Почему я не могу дышать? Это укол беспомощности, как будто я даже не в своем собственном теле.
Мои глаза отводятся в сторону, и я вижу её.
Слоан.
Светлые волосы распущены. Лицо грязное. Тело обмякло.
Так ли она себя чувствовала, когда мы её хоронили? Это та паника, тот ужас, который пронесся в её душе?
Слёзы наворачиваются на глаза.
– Я не могу дышать. – Хриплю я, скребя пальцами по горлу.
– Эй, эй.
Нежный голос сменяется двумя тяжёлыми руками, обхватывающими мою талию. Как только Зейн прикасается ко мне, образ Слоан исчезает.
Он прижимает меня к своей груди.
– Шшш. – Гладит рукой мои волосы. – С тобой все будет хорошо. Все будет хорошо.
Я извиваюсь, борясь с ним.
Неистовые рыдания вырываются из моего рта.
Чувство вины и паника смешиваются, образуя нового монстра. Он стремится сжечь меня в пепел.
Зейн держится твёрдо, борясь с монстром с каждым выдохом.
– Я здесь. Я здесь.
Он продолжает ласково бормотать мне на ухо и гладить по волосам, спине, боку, пока паника не уменьшится до размеров моей ладони.
– Ну же, тигрёнок. Вернись ко мне.
Его нежность пробивает туман, и я медленно возвращаюсь к реальности.
На мгновение я обнимаю его, упираясь в твёрдость тела. Возвращаюсь к реальности через те его части, которые могу ощутить, потрогать и понюхать.
Его кожа горячая.
Его сердце бьётся в ровном ритме.
Его неповторимый запах кожи и сандалового дерева наполняет мой нос.
Теплые руки проходят по моим плечам и спине.
– Теперь ты в порядке?
– Д…да. – Бормочу я.
Моё дыхание выравнивается, и я быстро моргаю, ошеломленная моментом, свидетелем которого я хотела бы, чтобы он не был.
В гробу невозможно разглядеть его лицо. Там нет отверстий для света, и все же я чувствую его энергию, излучаемую в мою сторону.
Она отличается от обычного высокомерия.
Мягче. Озабоченна.
– Я… – Я облизываю губы, не зная, что сказать. – Мне не нравятся маленькие пространства.
– Я вижу.
В голосе звучит намек на смех. Легкость, которая заставляет мои плечи расслабиться.
– Как ты не сходишь с ума? – Я кричу, моё сердце все ещё быстро бьётся. – Мы… мы можем быть похоронены заживо.
Его хихиканье вибрирует в его теле и в моём.
– Ты думаешь, это смешно?
– Думаю, ты чуть не довела меня до сердечного приступа.
Он откидывает мои волосы с лица.
Не знаю, как ему это удалось сделать в темноте.
– Это странно.
В его голосе звучит нотка задумчивости.
– Что?
– Ты всегда кажешься такой сильной.
– Все выглядят сильными на расстоянии.
Он замолкает.
– А как я выгляжу на расстоянии?
Как плохое решение.
Как тревожный сон.
Как стена, которую я никак не могу разрушить.
– Как ученик. – Говорю я наконец.
Он насмехается, но уже не так сердито, как обычно.
– Теперь тебе лучше?
Я киваю и пытаюсь отстраниться от него.
– Ты можешь отпустить меня.
Некоторое время он не двигается, и я думаю, будет ли Зейн продолжать держать меня. Я думаю, хватит ли у меня сил оттолкнуть его.
В его объятиях безопасно. Тепло.
Но меня отпускают без борьбы.
Скатываюсь на дно гроба и ложусь рядом с ним. Неловкость витает в воздухе между нами. Молчание затягивается.
– Позвони Датчу. Попроси его позвонить в похоронное бюро и попросить кого-нибудь помочь нам.
– Хорошая идея.
Зейн достает свой мобильный телефон. Как только он включает его, я вздрагиваю. Свет от экрана очень яркий. Мои глаза адаптируются, и я вижу то, чего не могла видеть раньше. Жуткая белая обшивка. Глянцевый деревянный гроб.
Мы – два трупа, которые собираются похоронить.
Мой желудок бурлит.
Я слышу, как моё дыхание становится все быстрее и быстрее.
Как раз в тот момент, когда я собираюсь снова впасть в панику, рука опускается на мои глаза, загораживая свет. Мозоли царапают мою щеку, а жёсткая ладонь касается чувствительных губ.
Оказавшись в темноте, я поворачиваюсь к Зейну.
– Что ты делаешь?
Его голос низкий, грубый, но успокаивающий. Тепло, разлитое внутри, словно дорогой бархат, прочерчивает по моему сердцу.
– Не смотри, если это тебя пугает.
Я киваю.
– Закрой глаза, тигрёнок.
Сердце замирает в груди.
– Они закрыты?
Я зажмуриваю глаза и снова киваю.
Он убирает руку. Сотовый телефон Зейна пищит, когда он набирает номер.
Мгновение спустя я слышу, как его близнец берет трубку.
– Датч, – ворчит Зейн, – позвони в похоронное бюро. Скажи им, чтобы прислали кого-нибудь в шоу-рум. – Его голос раздается рядом с моим ухом. – Нет, я не собираюсь объяснять тебе, почему. Просто позвони в это чёртово бюро и скажи, чтобы нас искали.
Он вешает трубку.
– Что сказал Датч? – Спрашиваю я.
– Он им позвонит.
– Хорошо.
Я чувствую, как Зейн поворачивает голову. Его рука прижата к моей, поэтому легко определить, когда он двигается.
– У тебя есть ещё какие-нибудь фобии? – Спрашивает он.
– Почему тебя это волнует?
– Потому что мне интересно с тобой.
Мгновение спустя я ощущаю мускулистые плоскости его груди.
Горячее, твёрдое тело прижимается к моему. Должно быть, он перевернулся на бок, чтобы оказаться лицом ко мне.
Моё сердце колотится сильнее и застревает в горле.
Я выдыхаю, чтобы успокоиться.
– Не надо.
– Мы никогда не станем друзьями, Зейн. Мы с тобой просто…
– Скажи «учительница и ученик». Я осмелюсь.
В его голосе звучит угроза.
Я напряженно вскидываю подбородок.
– Сводные брат и сестра.
Он разражается ироничным смехом.
Это не смешно.
Ничего из этого не смешно.
Мы с Зейном никогда не должны были пересекаться, и все же мы здесь, запутанные в нелепой паутине обстоятельств и погребенные под горой скандалов.
– Я убрал телефон. Теперь ты можешь открыть глаза. – Шепчет Зейн.
Мои ресницы трепещут, пока я медленно привыкаю к кромешной тьме гроба.
Потираю горло.
– Мои глаза чувствительны к свету.
– Или, может быть, ты предпочитаешь темноту?
– Не говори так.
– Тебе стыдно?
Я не вижу его, но чувствую ухмылку, которую он бросает в мою сторону.
– Та тьма, которую ты имеешь в виду, – плохая.
– Плохая. Хорошая. Все относительно.
Я фыркаю.
– Так могут говорить только люди с испорченным моральным компасом.
– Тьма – это место, где ты узнаешь, кто ты на самом деле. – Его голос мягкий, но слова чертовски опасны. – Именно здесь проявляются все твои истинные желания. Всё, в чем ты отказываешь себе при свете, – он придвигается ближе, – ты можешь потакать в темноте.
Его палец уверенно скользит по моему лицу ко рту. Он проводит по приоткрытым губам, и я дрожу.
– Что бы ты сделала, если бы знала, что это никогда не появится на свет, тигрёнок? – Уговаривает он.
Я выдыхаю.
– Это бессмысленное занятие.
– Потому что ты боишься?
– Потому что это не для меня. Даже если это больно, я хочу жить при свете.
Его палец замирает.
Я нахожусь в плену напряжения между нами, множества истин, проливающихся в тишине гроба.
Я не могу быть с тобой.
Я не буду с тобой.
Я никогда не позволю тьме овладеть мной.
Зейн убирает руку и отползает в сторону. Мне больно от потери его тепла.
– Скоро нас отсюда заберут. – Жёстко говорит он.
– Откуда ты знаешь…
Раздается шорох ткани и скрип крышки гроба.
В этот момент крышка открывается. На нас смотрит директор похоронного бюро, на его лице застыл ужас.
– О боже. Мне так жаль. – Он протягивает ко мне руку. – Вы в порядке?
– Мы в порядке.
Я принимаю его руку и выхожу из гроба.
Такое ощущение, что мы выходим из кошмара.
Мои ноги опускаются на землю, и я начинаю тонуть.
Ноги заснули в гробу, и теперь миллион муравьев кусают меня за голень.
Зейн обхватывает меня за плечи, поддерживая.
Я отшатнулась от него, чувствуя себя неловко и глупо теперь, когда кризис миновал.
– Такого ещё не было. Воистину. Вы уверены, что с вами двумя все в порядке?
Он пристально смотрит на меня. Похоже, я выгляжу такой же изможденной и усталой, как и чувствую себя.
– Да. – Я прочистила горло. – Мы должны обсудить организацию похорон сейчас.
– Нет. – Жёстко говорит Зейн.
Я смотрю на него в шоке.
Он сужает глаза.
– Ты будешь.
Остаюсь на месте, совершенно сбитая с толку.
Он подбородком показывает на дверь.
– У меня есть дела. Напиши мне подробности.
– Ты шутишь? Ты просто уходишь?
Зейн ухмыляется, но это одна из жестоких ухмылок. Злодейский изгиб его губ заставляет меня сжать кулаки.
Мои глаза темнеют в ответ.
– Позволь напомнить тебе, тигрёнок. Сейчас мы играем в мою игру. – Он надвигается на меня, голубые глаза сверкают. – Ты хочешь, чтобы в Redwood Prep к тебе относились как к учителю. Вот что это значит.
– Да пошёл ты. – Шиплю я.
Его глаза бесстрастные. Тон холоден.
– Ты уже это сделала.
Я напрягаюсь.
Мы сцепились в вызывающем взгляде.
Два быка, столкнувшиеся в центре Колизея.
Я помню его угрозу.
Ты хочешь, чтобы они узнали, что я прикасался к тебе так, как ни один ученик не должен прикасаться к учительнице?
Он вздергивает бровь.
Сжав челюсть, бросаю взгляд на владельца похоронного бюро.
– Дальше я сама.
Зейн уходит, не сказав ни слова.
Я бросаю взгляд в его сторону.
Зейн Кросс – самый опасный из своих братьев. Прячет свою злую жилку под теплой харизмой и милой улыбкой. Он заманивает вас, заставляя почувствовать себя другом, а затем наносит удар в спину.
Я облизываю губы, пытаясь прислушаться к словам мужчины.
Как идиотка, я на мгновение поверила, что Зейн и вполовину не такой плохой парень, каким притворяется. То, как он обнимал меня, успокаивал и уговаривал избавиться от приступа паники, казалось искренним.
Но все это было ложью.
Чувства, которые он всколыхнул, так и останутся похороненными в гробу.
И никогда не увидят свет.
