Текст книги "Запретная нота (ЛП)"
Автор книги: Нелия Аларкон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)
ГЛАВА 53
ГРЕЙС
Я, спотыкаясь, вхожу в большую кухню и кладу ключи от дома на стойку. У меня голова идёт кругом, и я плотнее сжимаю пальцы вокруг ключей, с удовольствием ощущая, как металл впивается в мою ладонь.
Это отличный способ отвлечься от бурных мыслей в моей голове. Я засовываю их глубже, пытаясь понять, сколько боли смогу вытерпеть, прежде чем сломаюсь.
Идиотка.
Зейн холодно оттолкнул меня, но я не ожидала такой реакции на свое предложение.
От злости, отразившейся на его лице, у меня по позвоночнику пробежала дрожь. А потом он рассмеялся, и этот звук был таким пугающим, таким мрачным, что я поняла, что мне не следовало открывать рот.
Предложение и так было нервным.
А теперь ощущение такое, будто я только что поцарапала волка.
Что монстр собирается делать дальше?
Я не хочу знать.
Как бы мне хотелось вернуть прошедшие сорок восемь часов назад и полностью избежать его.
Проведя рукой по лицу, я скребусь в разочаровании.
Воздух вокруг меня меняется.
Тишина громко кричит, толпится вокруг меня, давит со всех сторон.
Что-то кажется… не так.
– Мама? – Зову я, впервые замечая, что в доме совершенно темно.
Тени ползают по полу, словно выпущенные из ада импы.
В доме холодно. Мама любит, чтобы термостат был настроен на «погожий день на пляже». Она никогда бы не позволила, чтобы в доме царил такой морг.
Я отправляю маме сообщение с вопросом, где она.
Из кухни доносится шум.
– Мама?
– Твоей мамы здесь нет. – Говорит глубокий голос.
Я вскрикиваю и оборачиваюсь.
Джарод Кросс стоит на входе в кухню, высокий и бледный.
Он одет во все чёрное, напоминая мне вампира из старого фильма ужасов – ожившего сверхъестественного убийцу, в жилах которого течёт только лёд.
Включается свет, и Джарод Кросс смотрит на меня с преувеличенным беспокойством.
Я захлопываю рот, понимая, насколько глупым показался мне этот крик.
– Прости, я не хотел тебя напугать.
Он поднимает руки в успокаивающем жесте.
– Но всё же напугали. – Огрызаюсь я, замечая, как его брови взлетают над идеальным лбом.
У Джарода Кросса не так уж много морщин, и я не могу сказать, что это – следствие убийственного ухода за кожей или просто он большую часть жизни не улыбался.
– Я услышал твой крик и поспешил вниз. Мне жаль, если ты испугалась.
Его слова заботливы. Почти преувеличенны.
Это напоминает мне о том, как он ведёт себя с мамой, когда пытается успокоить её после нескольких недель молчания. Как будто несколько милых улыбок и немного внимания могут перечеркнуть все те способы, которыми он причинял ей боль и пренебрегал ею.
– Где моя мама? – Спрашиваю я, не пытаясь скрыть обвинение в этом вопросе. Если он причинил ей хоть какой-то вред, я разорву его на части.
– Она пошла за продуктами. Сказала, что на кухне нет ничего для завтрашнего ужина.
Как будто он сам вызвал её, мой телефон начинает жужжать.
Это ответное сообщение от мамы.
Мама: Джарод вернулся домой сегодня вечером, поэтому я быстро бегу в продуктовый магазин.
Мои пальцы крепко сжимают телефон. Мама как ребёнок в парке аттракционов, когда заходит в магазин. Она может провести там несколько часов. Я понятия не имею, что она делает половину времени. Неужели так трудно взять пару товаров и уйти?
Длинные ноги Джарода несут его ко мне. Он движется с грацией пантеры. Легкий на ногах, но почему-то знаешь, что не пройдет и минуты, как он выпустит когти.
– Я рад, что застал тебя, Грейси. Давно хотел поболтать.
– Меня зовут Грейс. – Я поднимаю подбородок, хмурясь. – Не называйте меня Грейси.
Он слегка усмехается, но его глаза каменно тверды.
– Прости. Грейс.
– О чем вы хотите поговорить?
Я складываю руки на груди, сохраняя нейтральный голос. Внутри себя я проверяю кухню на наличие оружия.
Убийство.
Наркотики.
Кто знает, с чем ещё он связан?
Зейн и его братья считают, что их отец способен на самые страшные злодеяния.
Я не могу рисковать.
– Может, пойдём в гостиную?
Качаю головой. В гостиной нет ножей.
– Я бы предпочла, чтобы мы остались здесь.
Джарод изучает меня, словно пытается подобрать нужные слова.
– Во-первых, я хотел бы извиниться за то, что произошло за ужином.
Мои плечи напрягаются, когда он смотрит в мою сторону, его рот складывается в тонкую линию.
– Я позволил своему гневу и разочарованию в мальчиках взять верх. Я не должен был так с тобой разговаривать.
– Вы угрожали мне.
Его глаза расширяются, и он бросает на меня взгляд ошеломленной невинности.
– Определенно нет.
– Вы считаете меня глупой?
Его глаза сужаются.
– Грейс, я забочусь о тебе, как о собственной дочери.
Я фыркаю от смеха.
– Можешь не верить мне, но хотя бы поверь своей матери. Как ты думаешь, Мариан продолжала бы жить со мной, если бы действительно считала, что я представляю для тебя опасность?
Нет, я не думаю, что мама сделала бы это намеренно. Но я не понаслышке знаю, как легко принимать глупые решения в присутствии парня, к которому у тебя есть чувства.
Ты можешь взять меня на одну ночь.
Мышцы моих внутренностей сжимаются, и я чувствую тошноту в животе.
Это так чертовски некрасиво.
Джарод Кросс делает ещё один шаг вперёд и останавливается в лунном свете. Широкие плечи и тонкая талия делают его похожим на звезду, даже когда он просто дышит. Просто существует. Он словно создан для того, чтобы его обожали, чтобы ему поклонялись миллионы.
Все братья Кросс обладают таким эффектом.
Особенно Зейн.
Потусторонняя харизма, которая сводит женщин с ума.
– Ты начинаешь задевать мои чувства. – Джарод Кросс опирается бедром о стойку, его тон слегка подбадривает. – Как педагог, ты не должна выслушивать другую сторону, прежде чем сформировать свое мнение?
– Вы хотите сказать, что не имеете никакого отношения к смерти матери Каденс?
Он смеётся.
– Эти мальчики. – Как будто речь идёт о непослушных малышах, Джарод говорит: – Я никогда не встречался с этой женщиной. Зачем мне участвовать в передозировке наркомана? Разве копы не арестовали бы меня, хотя бы не допросили, если бы я был виновен?
– Правила не одинаковы для тех, кто у власти.
Его губы кривятся в загадочной ухмылке, и она так напоминает мне Зейна, что у меня на время сбивается дыхание.
– Не могу с этим поспорить, но даже Джарод Кросс не стоит выше закона. Особенно сейчас.
– Моя мама знает, что вы баллотируетесь в губернаторы?
Его глаза переходят на мои. Я смотрю, как он крутит обручальное кольцо.
– Конечно. У меня нет секретов от жены.
Я кривлюсь, потому что ни на секунду не верю в это.
– А твоя мама знает о слухах, которые ходят о тебе с Зейном?
Наконец-то он показывает себя во всей красе и играет грязно.
Мне становится немного спокойнее. На минуту, когда он так искренне защищался, я чуть не вздрогнула.
– Я заметила, что вас эти слухи совершенно не беспокоят. Учитывая, что вы – отец Зейна, а я – его учительница, разве вы не должны задавать мне другой вопрос?
Его губы кривятся, как будто он не ожидал такого ответа. Когда снова смотрит на меня, то уже с большим уважением.
Наступает тишина, пока мы оцениваем друг друга.
Богатая, влиятельная рок-звезда.
Учительница из Redwood Prep, рождённая в бедности.
– Это то, чего вы хотели, не так ли? – Сухо говорю я. Абсолютно спокойно. Лишенно всех эмоций.
Я заметила, что Джарод Кросс обожает, когда мама действует на чувствах. Огрызается на него, когда злится. Прощает его, когда счастлива. Когда она благодарна, то обожает его.
Эмоции – это его сигнальные столбы, сродни рентгеновскому снимку, на котором видны все мысли его противников. Он тщательно выстраивает себя так, чтобы ничего не выдать, но при этом воспринимать все вокруг.
Я не смогу выиграть ни одну из его игр разума, если не буду в равной степени контролировать свои эмоции.
Подражая его позе, я прижимаю локти к острову.
– Это не обязательно должна была быть она. Это мог быть кто угодно, но вы выбрали маму. Вы искали её. Наблюдали за ней. Вы соблазнили её, а потом женились на ней, но это было не по любви, не так ли?
Джарод Кросс улыбается, и меня пробирает дрожь. Я предпочитаю, когда он хмурится или несносно пуст. Эта улыбка слишком близка к его истинной сущности, и этот уровень тьмы, зла, гораздо глубже, чем все, что я видела от его сыновей.
Испорченная улыбка быстро исчезает, как будто маска случайно соскользнула с лица, и он только что вспомнил, что нужно вернуть её на место.
– Вопреки твоему мнению, я люблю свою жену. Никакие амбиции не могут остановить любовь. – Его губы скривились, а глаза хитро блеснули. – Ты, как никто другой, должна это понимать, Грейс. У тебя есть миссия, цель, которую ты так сильно хочешь защитить, и все же ты даешь одному человеку силу разрушить все, к чему ты стремилась.
Моё сердце колотится в груди, пока он держит меня в плену, в плену его взгляда.
– Чего вы хотите? – Шепчу я.
– Чего хочет любой родитель от своего ребёнка? Чтобы его уважали, понимали и ценили. – Он выпрямляется во весь рост и кивает. – Ты взяла на вооружение мнение мальчишек обо мне, но упустила правду.
– И что же это за правда?
Он идёт, пока не оказывается прямо передо мной. Запах его одеколона на коже витает вокруг меня, заставляя меня задыхаться.
Он шепчет:
– Я не плохой парень.
– Хорошие парни так не говорят. Только плохие.
Усмехается и кладёт руку мне на плечо. От давления я вздрагиваю.
– Я люблю твою маму и хочу быть с ней. Я также люблю своих сыновей, несмотря на то, что ты – или они – могут думать.
– У вас забавный способ показать это. – Говорю я, и мой голос слегка дрожит.
Джарод Кросс – ходячая, говорящая сила природы. Стоя так близко к нему, я понимаю, как легко он мог бы повернуть руку и свернуть мне шею.
Он опускает руку на моё плечо и отступает назад. Легкая ухмылка, не доходящая до глаз, трогает его губы.
– Ты знаешь, где я был до того, как приехал сюда? – Он не ждёт, пока я отвечу, что мне все равно. – В Redwood Prep, в офисе Харриса.
– Харриса? – Задыхаюсь я.
– Полиция закончила расследование и нашла доказательства того, что мои парни проникли в школу и украли кое-что из подвала.
Его взгляд становится жёстким, и я отворачиваюсь.
– Харрису потребовалось много уговоров, чтобы не исключать их всех, но я добился своего. Завтра они пойдут в школу, и все будет как ни в чем не бывало. Я сделал это… для них. Полностью рассчитывая на то, что им будет все равно или они даже не поблагодарят меня.
Мысли бегут. Если у Харриса есть улики на Зейна, Финна, Кейди, Сола и Датча, значит, он знает и обо мне.
Я ни за что не протяну ещё один день в Redwood Prep.
Завтра, когда я пойду в школу, это будет конец.
– Мне нужно идти. – Бормочу я.
Моя голова уже на расстоянии тысячи миль от дома, пока я думаю о том, что мне делать дальше.
Я уже на полпути к двери, когда Джарод Кросс зовёт меня обратно.
– Мой друг что-то нашёл.
Я замираю.
– О «Благодарном проекте». – Добавляет он.
Медленно поворачиваюсь, дыхание сбивается на резкие всплески.
– Он считает, что человек, который сел в тюрьму за убийство твоей подруги, не был настоящим убийцей.
У меня щимит сердце, и я, спотыкаясь, подхожу вперёд.
– Что?
– Я устроил для тебя встречу в тюрьме. – Он поднимает подбородок. – Если ты все ещё хочешь принять мою помощь.
– Как? Я пытаюсь получить её уже много лет. Убийца Слоан… он никогда не хотел со мной встречаться.
– Теперь захочет.
– В чем подвох?
Я бросаю вызов.
– Поверь в меня. – Джарод Кросс улыбается. – Я уже на твоей стороне, Грейс. Я просто хочу, чтобы ты была на моей.
Звук поднимающейся двери гаража прерывает нас.
Через несколько мгновений в комнату входит мама.
– Грейси! Ты здесь.
– Давай я помогу тебе с сумками. – Говорит Джарод Кросс, переходя к маме.
Пока они шаркают вокруг меня, я спешу в ванную и закрываю дверь. В ярком свете поднимаю руки и вижу, что они дрожат. По моей коже бежит пятно крови, покрывая коричневый цвет тёмным, металлически-красным.
Я знаю, что это ненастоящее.
Я знаю.
Но это не останавливает панику.
Неужели это правда? Неужели настоящий убийца Слоан все ещё на свободе?
Дрожь пробегает по позвоночнику, когда я думаю о той ночи, когда нас чуть не сбили с дороги. А что, если они нацелились не на «The Kings»? Что, если их цель – я?
Это значит, что мне нужно беспокоиться не только о потере работы.
Я могу потерять свою жизнь.
На секунду я позволяю панике взять верх, затягивая меня под себя, пока не возникает ощущение, что я тону.
А потом хватаюсь за раковину, брызгаю на лицо холодной водой и тянусь к тому непоколебимому порыву, который заставил меня с самого начала подать заявление в Redwood Prep
Я умерла вместе со Слоан.
Моё тело лежит в гробу вместе с ней, и так было с того момента, как я решила предать её правосудию.
Я сделаю все, что потребуется, чтобы раскрыть правду.
Даже если для этого придется отвернуться от Зейна, предать «The Kings» и заключить сделку с дьяволом.
ГЛАВА 54
ЗЕЙН
Собираться в школу с одной рукой – сущее мучение, и я сдаюсь на второй пуговице.
Все равно я ненавижу эту банальную клетчатую форму. Дотянувшись до свитера и джинсов с разрезами, я надеваю их и спускаюсь вниз.
Каденс уже там, готовит завтрак вместе с Мартиной.
Она уже надела свою школьную форму – светло-голубую блузку с бантом на шее и клетчатую юбку.
Я чувствую укол вины, когда думаю о том, что ей не удалось забеременеть. Мы все рассчитываем, что они сделают ребёнка до истечения срока действия завещания, чтобы не дать отцу наложить руки на наше наследство. Кейди это прекрасно понимает.
Давление, связанное с необходимостью забеременеть, также может быть виновником её стресса.
Вай потягивает апельсиновый сок. Её глаза загораются, когда она смотрит на меня.
– Синяки сходят. Ты больше не похож на гнилое яблоко.
– Вау. Спасибо.
Падаю на стул, перетаскивая её сок к себе, и допиваю остатки.
– Эй!
Я отрыгиваю.
– Фу!
– Спасибо, малыш.
Финн спускается по лестнице, его глаза слегка опухли. Я замечаю припухлость и вскидываю подбородок в его сторону.
– Что с тобой случилось?
Он игнорирует меня и насыпает себе миску хлопьев.
Датч появляется последним. Он одет в отглаженную форму и галстук, похож на одного из тех яппи, над которыми мы всегда смеялись.
После женитьбы на Кейди он стал больше следовать правилам, но ничто не может скрыть беззаконие в его глазах или чернила на руках, кричащие «нарушитель правил».
Говорят, что брак меняет человека, но я не думаю, что Датч изменился. Он просто стал лучше контролировать себя. Монстр-животное, все ещё бродит вокруг, хотя и на более жёстком поводке.
Супружеская пара встречается на противоположных концах столешницы.
– Брамс.
– Датч.
Они обмениваются жаркими взглядами, полными сексуального напряжения, и я стону.
– Вы можете не флиртовать до восьми утра? Это тошнотворно.
Датч отмахивается от меня, а затем усаживается на стул рядом со мной.
Кейди приносит ему тарелку с яичницей. Он хватает её за руку и тянет на стул рядом с собой.
– Ты не должна быть на ногах. Пусть Мартина займётся завтраком.
– Я в порядке. Я хотела помочь.
Он так сильно хмурится, что я уверен, скоро это станет постоянной частью его лица. Он так опекает Кейди, что она даже не может пописать без его присутствия.
Финн садится напротив меня.
– Как прошёл разговор Грейс с её мамой?
– Я не проверял. – Говорю я, потянувшись за яблоком.
– Ты не писал? Или не звонил? Или ходил за ней по пятам, как щенок? – Поддразнивает Кейди.
Я бы тоже отмахнулся от неё, но один взгляд на Датча говорит мне, что я бы просто потерял палец.
Финн ухмыляется.
Датч бросает на меня пристальный взгляд.
– Вы поссорились?
– Нет.
Вай фыркает.
– Посмотри на его лицо. Они точно поссорились.
Бросаю взгляд в её сторону. В этом доме было гораздо спокойнее, когда в нем не было столько девушек.
Мартина пододвигает ко мне тарелку с яичницей.
Я благодарю её кивком, но не беру вилку. Разговоры о Грейс отбивают у меня аппетит.
Ты можешь взять меня на одну ночь, раздается её шепот.
Воспоминания о том, как её тело прижималось к моему, как сладкий парфюм наполнял мои чувства, как блестели её глаза, когда она прижималась ко мне с моими порезами под рёбрами.
Я бы прижал её к стене и заставил выкрикивать моё чёртово имя в считанные секунды, если бы она не сказала то, что сказала дальше.
А потом я больше никогда не хочу тебя видеть.
Все, через что мы прошли, все, что я когда-либо делал для неё, прошло мимо её хорошенькой головки. Она думает, что с меня хватит одного траха? Одной бурной интрижкой, когда я глажу её, трогаю, погружаюсь в её тугое тело, и что? Никогда больше с ней не разговаривать?
Чёрт, я бы упивался ею целую вечность, если бы она не была такой чёртовски упрямой.
– Кто бы мог подумать, что мисс Джеймисон так хорошо умеет играть в недотрогу? – Размышляет Кейди, намазывая джем на свой тост. – Нужно быть особенной девушкой, чтобы так долго сопротивляться Зейну.
– Что это значит? – Рычит Датч.
Я провожу рукой по волосам и одариваю Кейди ухмылкой, которая растопила тонны трусиков.
– Ты думаешь, я неотразим, Кейди?
– Сотри эту глупую ухмылку со своего лица, Зейн.
Датч сжимает нож в кулак.
Кейди смеётся и гладит мужа по груди.
– По-моему, ты самый сексуальный парень в этой комнате.
– Ещё бы. – Говорит Датч, наконец опуская нож.
– Но, – добавляет Кейди, – ты должен признать, что у Зейна серебряный язык и какой-то странный контроль над девушками. – Её карие глаза встречаются с моими. – Разве у тебя не миллион подписчиков, если ты просто поднимешь рубашку и немного покачаешь пресс?
– О, да! Я обожаю эти видео! – Восклицает Вай.
Я двигаюсь на своем месте, не желая, чтобы моя тринадцатилетняя невестка видела мои материалы.
– Кто-нибудь, отберите у ребёнка телефон.
Датч ворчит.
– Тебе нужны советы?
– От тебя? Нет.
Я бросаю вилку и встаю из-за стола.
– Куда ты идёшь? – Спрашивает Финн, глядя на меня.
– Ты никогда не отвечаешь на этот вопрос, так почему я должен?
Кейди выглядит обеспокоенной.
– Зейн, мы просто дразнили тебя. Мы знаем, что с мисс Джеймисон все непросто. Даже если ты ей нравишься, она не может сказать об этом прямо.
Я знаю это.
И, чёрт возьми, я всегда думал, что мне будет хорошо жить в темноте.
Но я начинаю уставать от грязи и теней.
Может быть, хоть раз в жизни я хочу попробовать, каково это – жить на свету.
ГЛАВА 55
ЗЕЙН
Я запрыгиваю на мотоцикл, чтобы быстро проехать вокруг скал.
Поскольку барабанный бой отменяется, а единственная девушка, которую я хочу видеть голой и извивающейся подо мной, – это Грейс, все, что у меня есть, чтобы побороть свою неугомонность, – это мой мотоцикл.
Ездить с одной рукой будет непросто, но нет такого закона, который бы запрещал мне это делать.
А даже если бы и был, мне было бы все равно.
Я подвожу мотоцикл к лужайке перед домом и уже собираюсь перекинуть через него ногу, когда вижу, как перед домом притормаживает элегантный чёрный автомобиль.
Это папа.
Я понимаю это по тому, как заблестела моя кожа.
Надеюсь, он приехал, чтобы заморочить голову Датчу, а не мне. У меня нет руки, но у моего близнеца есть две, чтобы наносить чувствительные удары.
Окно открывается. Появляется отец в тёмных чёрных очках, которые скрывают его глаза от солнечного света.
– Садись. Нам нужно поговорить.
Да, я не буду этого делать.
Я использую заднюю часть ноги, чтобы откинуть подставку, и пытаюсь удержать мотоцикл в равновесии одной рукой, но он чёртовски тяжёлый.
Может, мне стоило опустить подставку, чтобы лучше держать равновесие, пока я запрыгиваю на него.
К тому времени, как я сообразил, что к чему, из машины уже вылезают папины амбалы. Один из них обхватывает мой мотоцикл руками, а другой хватает меня за плечо.
– Отвали.
Я вырываю руку.
Он смотрит на меня пустым взглядом.
Бросаю взгляд на дом. Если я закричу, прибегут мои братья.
Я знаю это, как свое имя.
Проблема в том, что Вай здесь. Как и Кейди.
То, что Датч рассказал мне о проблемах с её беременностью, беспокоит меня, и отцу не понравится устраивать очередную заварушку с девочками прямо здесь.
Я решаю не сопротивляться и тихо уйти.
Я не так расчетлив, как Финн, и у меня нет двух людей, которых нужно защищать, как у Датча, но я буду держать себя в руках. Безумие отца не может быть хуже моего.
Сбросив ногу с мотоцикла, я иду к папиной машине.
Как только проскальзываю внутрь, его мудаки заводят машину, и мы уезжаем.
Отец смотрит прямо перед собой, на нем чёрная водолазка с длинными рукавами, которая скрывает чернила на его теле. Тяжелые часы, что я удивляюсь, как его запястье вообще может их держать.
– Сделай это быстро. – Говорю я. – У меня школа.
– Разве ты не отстранен ещё на несколько дней?
Я бросаю на него взгляд.
– Чего ты хочешь?
Он смеётся надо мной, и я ненавижу его чуть больше, чем думал.
– Знаешь ли ты, Зейн, что ты больше всего напоминаешь мне себя в молодости?
Я почти вздрагиваю. Это не комплимент.
Папа снимает солнцезащитный козырёк и застегивает его на воротнике водолазки.
– Я получил свой первый контракт на запись альбома и впервые почувствовал вкус успеха. Мир любил меня, а девушки были… – Он выдыхает, как будто вспоминает все грязные, отвратительные вещи, которые женщины готовы были сделать для него в спальне. – Они ели у меня из рук. Все, что я хотел, всех, кого хотел, я получал вот так. Но я был так глуп, что переусердствовал и чуть не потерял все это. Если бы меня никто не приструнил и не показал, что стоит на кону, я бы просто взорвался.
– Спасибо за экскурс в воспоминания, папа, но ты можешь перейти к делу, пока меня не стошнило?
Его глаза сузились.
– Ты подумал о том, что я сказал во время нашего последнего разговора?
– О том, что я глуп, безрассуден и не стою ни гроша? Да, как я мог забыть такую ободряющую речь?
Отец обнажает зубы в мрачной усмешке.
– Как далеко мы едем?
Я смотрю в окно. Теперь, когда я думаю об этом, папа направляется за город.
На долю секунды задумываюсь, не собирается ли он меня убить. Но потом я отбрасываю эту мысль. Если бы он хотел нашей смерти, он бы не сделал этого сам.
И мне чёртовски грустно от того, что я точно знаю, что отец убил бы нас, если бы ему нужно было убрать нас с дороги.
Машина издаёт странный звук, когда мы съезжаем с дороги и подпрыгиваем на глубоких выбоинах. Я хватаюсь за ручку над окном, пытаясь удержаться на месте.
Папа выглядит невозмутимым.
– Вы с Финном съехали из дома. Вы сначала обсудили это с Мариан?
Я смотрю в окно. Если бы я не съехал, Мариан сама бы меня выгнала. Мы ещё не разговаривали, но у меня такое чувство, что она не хочет видеть меня рядом с Грейс.
– Она была бы в смятении, если бы не хорошие новости.
Я поворачиваю голову.
– Какие хорошие новости?
– Вчера Грейс ходила на свидание. Она сказала маме, что хорошо провела время и планирует встретиться с ним снова.
Сжимаю пальцы в кулаки. Папа может лгать, но, судя по самодовольной ухмылке, скривившей его губы, я не думаю, что он лжет.
Волосы на моём затылке встают дыбом. Зачем Грейс рассказывать матери, что она встречается с этим парнем? Что, чёрт возьми, происходит?
Я хочу немедленно достать телефон и написать ей сообщение, но отец следит за каждым моим движением.
Машина останавливается.
Она стоит прямо возле скалы, где я поцеловал Грейс той ночью.
Место не упускается из виду. Я вижу красную глину, большие камни и опасный обрыв, который не ведёт никуда, кроме воздуха, а затем скалистой гибели. При свете это место выглядит ещё более пустынным и угрожающим.
Почему мы здесь?
Папа ничего не делает без скрытых мотивов.
Эта поездка на машине.
Жуткая тактика запугивания.
Все тщательно продумано.
Словно отрепетировав это, папины головорезы вылезают из машины. Двери захлопываются, и на нас наваливается тяжёлая тишина.
Что-то хрустит, усиливая напряжение.
Я вижу, как отец перекладывает какой-то предмет с левого бока на правый. Это коричневый конверт.
Моя неповрежденная рука остаётся неподвижной на коленях.
– Давай. – Отец протягивает конверт. – Открой его.
Я бросаю на него взгляд.
Отец поднимает конверт и пихает его в мою сторону, настаивая, не говоря ни слова.
Кладу его на колени и правой рукой отклеиваю вкладку. Глаза отца не отрываются от меня, как будто он чего-то ждёт.
Как только переворачиваю конверт, из него вылетает куча фотографий.
По моей коже начинают бегать мурашки.
Это я и Грейс на танцах. Качество снимков зернистое, и тот, кто их делал, скорее всего, снимал через стеклянное окно в двери, но это точно Грейс.
Мои губы на её шее, а она страстно хватает меня за волосы. Следующая фотография – Грейс в классе, голова откинута назад, рот открыт в блаженстве, а я исчезаю под её юбкой.
Кто-то шпионил за нами.
Я поднимаю глаза на отца и бросаю на него взгляд, в котором читается ад.
– Ты шпионил?
– Тебе действительно следует обращать больше внимания на свое окружение, когда ты трахаешь учительницу, Зейн. Если ты не можешь делать правильные вещи, то хотя бы делай неправильные вещи хорошо.
Я сжимаю фотографии так крепко, что они сминаются.
Кожаное кресло шумит, когда отец наклоняется ко мне.
– Тебе понравилось, сынок? Быть извращенцем? Нарушать правила?
Мои ноздри раздуваются.
– Теперь, когда ты повеселился, пришло время последствий. – Отец берёт фотографию и пихает её мне в грудь. – Я говорил тебе, что из-за этой штуки в штанах у тебя когда-нибудь будут неприятности, но ты никогда не слушаешь, Зейн. Наверное, это моя вина, что я думал, что ты сможешь вести себя лучше, если тебя предупредят.
Его слова бьют по мне, каждое из них словно острый коготь впивается в мою плоть. Мой первый инстинкт – броситься на отца, но я просто держу кулак у бока и смотрю на него.
Уголок его губ подрагивает. Он смотрит на мои сжатые пальцы, а затем снова встречает мой взгляд.
– Ты хочешь меня ударить?
Чёртов псих.
Мне всегда было интересно – все эти годы, – что было бы, если бы мой отец не был Джародом Кроссом.
Если бы он работал на обычной работе в обычном офисе. Если бы он приходил домой с запахом пота и тяжелого труда, а не выпивки и чужих духов.
Если бы он учил нас играть на гитаре, потому что когда-то это было его хобби, мечта, от которой он отказался, потому что музыка редко оплачивает счёта, а он любил свою семью больше, чем свои амбиции.
Но мне выпали не такие карты.
И кровь этого монстра течёт в моих жилах.
И я тоже стал чудовищем.
Папа поднимает одну из фотографий, на которой я целую Грейс в губы.
– То, чему мне пришлось научиться все эти годы, когда я был новичком в индустрии, тебе тоже предстоит узнать. Но не на глазах у всего мира. Нет, ты не будешь совершать эти ошибки, чтобы камеры могли вычленить их и посмеяться над тобой. Над нами.
– Ты приложил столько усилий. – Рычу я, с яростью глядя на отца. – Но что, чёрт возьми, ты от этого получил, а? Просто ещё один неудачный способ контролировать нас, чтобы ты мог баллотироваться в губернаторы?
Его брови незаметно поднимаются. На этот раз глаза наполняются весельем.
– Да, я знаю об этом. – Огрызаюсь я. – Тебе нужно бабушкино наследство, чтобы ты мог финансировать свою кампанию, не так ли? Преподавать в Redwood Prep в течение семестра, баллотироваться на место председателя совета директоров – все это для того, чтобы изменить свой имидж, чтобы люди захотели за тебя проголосовать.
Отец смеётся, и от этого звука по машине проносится чёрная, холодная тень. Он испускает долгий вздох, как будто его тело не может больше выносить смех, и смотрит на меня глазами, похожими на адские.
– Чёрт, ты идиот.
Я рычу на него.
Мой телефон пикает, и в это же время раздается стук в окно.
Папа опускает стекло, а я проверяю свой телефон.
В нашем групповом чате куча сообщений.
Кейди: Кто-нибудь знал, что мисс Джеймисон ведёт прямую трансляцию?
Сол: Что?
Датч: @Зейн Ты должен это увидеть.
Отец закрывает окно. Что бы ни сказали ему его головорезы, он улыбается.
Я нажимаю на ссылку на видео, которую прислала Кейди.
Открывается видео с Грейс. Она стоит на ступенях Redwood Prep, вокруг неё куча микрофонов.
У меня спазмируют мышцы желудка.
Что, чёрт возьми, происходит?
Я кручусь на месте.
– Отвези меня обратно в город. Сейчас же.
Папа смотрит на мой телефон и ухмыляется.
– Пока нет. Сначала посмотрим, что она скажет.
Я замечаю его пустой, почти деловой тон, и у меня в голове что-то щелкает. Опускаю взгляд на фотографии, а затем поднимаю голову и смотрю на отца новыми глазами.
Он прав. Я идиот.
– Ты не будешь использовать эти фотографии. – Выдыхаю я.
Все встаёт на свои места в моём сознании, как миллион стеклянных осколков, которые меняются во времени, и каждый из них возвращается в зеркало за мгновение до того, как разбиться.
Целое. Новое. Отражающее правду.
Моё сердце начинает колотиться.
– Ты никогда не собиралась использовать эти фотографии. – Я поднимаю их. – Они зернистые. На нас маски, которые закрывают все наши лица. Единственные люди, которые могут правильно опознать нас, – это я и Грейс. Никто другой не стал бы смотреть на них и использовать в качестве доказательства.
Отец наклоняет голову в сторону, ничего не говоря.
– Хуже того, если люди узнают, вся твоя кампания пойдёт насмарку.
Его взгляд отводится от меня, а затем возвращается обратно, вонзаясь в меня, как нож.
– Ты хотел, чтобы я был здесь. Ты хотел, чтобы я был подальше от неё.
Я думаю о тех коробках. О том, что все досье на «Благодарный проект» ни к чему не привели, и все же нам удалось выяснить, что Харрис воровал в школе. Идеальная улика. Чёртова бомба, упавшая нам на колени и завернутая в красивый бантик.
Правда заставила меня вскочить на ноги.
– Ты хотел, чтобы она дала это интервью. Ты хочешь, чтобы она стала той, кто проболтается о Харрисе.
– И зачем мне это делать? – Подначивает отец.
Мои мысли бегут.
Я впиваюсь пальцами в сидения.
– Потому что… – Меня осеняет. – Потому что если она уберет Харриса, он не будет винить тебя в своем падении. Ты уберешь его с шахматной доски без ущерба для себя. Или людям, стоящим за «Благодарным проектом». – Внизу моего живота открывается тёмная дыра, которая высасывает воздух из моих легких. – Ты что-то знаешь о «Благодарном проекте».
Мои ноздри раздуваются, когда папа улыбается.
Он как будто дразнит меня, смеет заставить меня догадаться об остальном самостоятельно.
Восхититься всей широтой его замыслов. Приглашает меня увидеть общую картину, то, как он играл с нами все это время.
– Кто эти люди, участвующие в этом проекте, папа?
– Я понятия не имею, о чем ты говоришь. – Он наклоняется вперёд, его зубы оскаливаются, как у волка. – Но если бы я знал, то сказал бы, что они опасны и очень, очень расстроятся из-за того, что кто-то мешает им.
Остальные его слова остаются невысказанными, но я слышу их как выстрел.
Те, кто участвует в «Благодарном проекте», были бы достаточно злы, чтобы заставить замолчать любого, кто угрожает сорвать с них маски.
