Текст книги "Запретная нота (ЛП)"
Автор книги: Нелия Аларкон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)
Пот катится по моей спине, и мне становится трудно глотать.
Грейс.
Нет!
В этот момент я слышу самые страшные слова.
– Директор Харрис был лишь винтиком в механизме, который забрал жизнь моей лучшей подруги. Но есть и другие. Виновные, которые были вовлечены в «Благодарный проект». Кем бы вы ни были и что бы вы ни сделали, я вытащу ваши грехи на свет.
Я опускаю взгляд на свою дрожащую руку и вижу Грейс на прямой трансляции, глаза яростные, губы сжаты в решимости.
– Мгм… – Отец издает звук глубоко в горле. – Это нехорошо.
В бешенстве я кручусь на месте и щелкаю дверной ручкой. В этот момент срабатывает детский замок.
Я слышу щелчок закрывающейся двери.
Ручка не двигается.
– Открой дверь.
Папа только смеётся.
Я упираюсь локтем в папину шею и прижимаю его к окну. Он с грохотом врезается в него.
– Открой эту чёртову дверь!
Оскалив белые зубы, отец смотрит на меня.
– Веди себя хорошо, Зейн. Веди себя хорошо, и я прослежу, чтобы никто не трогал эту семью.
На грани, я стискиваю зубы.
– Ты никогда не получишь того, чего хочешь. Я позабочусь об этом.
Снаружи раздаются крики.
Папины головорезы видят, что я прижал его к окну, и бросаются отпирать дверь, чтобы помочь ему. Я ухватываюсь за эту возможность, распахиваю дверь и мчусь через пустыню.
Я должен остановить это.
Я должен добраться к Грейс.
ГЛАВА 56
ГРЕЙС
Мне не по себе все время, пока я произношу речь.
Что-то не так.
Неправильно.
Я чувствую это в глубине живота.
Передо мной, балансирующим на подиуме, натыкано множество микрофонов. Камеры новостных репортеров, из тех самых телеканалов, которые отвергли мою историю шесть лет назад, висят вокруг меня.
Они здесь, чтобы разобрать мою историю на части.
Стервятники на туше.
Крысы на трупе.
Предчувствие грызёт, растёт, готовится взорваться.
Я в порядке.
Это правда.
Харрис – одно из имен, которое я могу вычеркнуть из своего списка для мести, но почему мне кажется, что я меняю окуня на крючке на крошечного головастика?
– Мисс Джеймисон? – Один из репортеров прищуривается на меня. – Только ли директор Харрис был замешан в коррупции в Redwood Prep?
Я так крепко вцепилась в края подиума, что костяшки пальцев из коричневых превратились в белые.
Охранники стоят наготове. Чёрные солнцезащитные очки. Чёрные рубашки. Армейские штаны. Все они устрашающие и молчаливые, образуя вокруг меня забор.
Но даже под их защитой ком в горле растёт, и с каждым словом, которое я произношу, ощущение, что делаю неправильный выбор, становится все сильнее.
Джарод Кросс сделал это.
Я должна быть ему благодарна.
И все же мне кажется, что я жду, когда упадут другие неизбежные события.
Когда молчание затягивается, я вспоминаю наш вчерашний разговор.
– Вы сказали, что хотите, чтобы я вам поверила. – Я подхожу к Джароду, пока мама в душе готовится ко сну. – Докажите это.
– Я помогу тебе всем, чем смогу.
«The Kings» от меня открещиваются. Это было видно по их лицам, когда они вернулись со своего небольшого совещания на кухне. За шесть лет расследования дела Слоан я достаточно натерпелась отказов, чтобы понять, когда меня увольняют.
Джарод Кросс принимает моё молчание за нерешительность.
– Я уже договорился о встрече в тюрьме. Со мной или без меня, ты сможешь встретиться с заключенным…
– Это всего лишь слова. Вы можете отложить меня на целую вечность, если я буду ждать этого.
– Тогда продолжай.
Он складывает руки на груди.
– Я хочу, чтобы Харриса не было.
Он приподнимает бровь.
– Я хочу, чтобы он убрался из Redwood Prep. Я хочу, чтобы он лишился всей своей власти. Я хочу, чтобы все миллиардеры, губернаторы и богачи, на которых он опирался, относились к нему как к изгою.
– Я могу это сделать.
– Все, чего я хочу, – это чтобы вы расчистили мне дорогу.
– Если тебе нужен Харрис, ты можешь забрать его. – Джарод Кросс хмурится. Сильно. – Но я бы не советовал тебе упоминать то, что ты не можешь подкрепить доказательствами. Если ты это сделаешь, тогда мы договорились.
Когда мой отчим согласился помочь мне настучать на Харриса, я приняла его предложение, думая, что получаю преимущество.
Мне казалось, что это поэтическая справедливость – использовать Джарода Кросса для продвижения моего собственного крестового похода.
Прошлой ночью я была ослеплена жаждой мести.
То же чувство охватило меня, когда я была в доме на дереве с «The Kings». И все же, когда я пользовалась помощью банды подростков, это чувство было не таким коварным, как сейчас.
К моей импровизированной пресс-конференции подъезжает машина, визжа шинами и плюясь камнями.
– Что, чёрт возьми, вы себе позволяете? – Кричит голос.
Я бросаю взгляд в сторону. Харрис бежит трусцой в сторону охранников.
Сомневаюсь, что он далеко уйдёт. Эти страшные парни не дали охранникам Redwood Prep вышвырнуть меня с тротуара. А теперь они не дадут Харрису добраться до меня.
Репортеры, которые пришли посмотреть, как рушится кусочек школы, радостно улыбаются, пока директор суетится.
Наблюдаю за всем этим с тоскливым предчувствием.
Джарод позвонил этим репортерам.
Все, и трансляция, и охрана – все было организовано его рукой.
Это было легко.
Почти…слишком легко.
Солнце блестит на лысине Харриса, глаза – две злые щели на пухлом лице. Ещё раннее утро, но уже несколько детей идут в школу. Харрис отпихивает их в сторону, устремляясь к тротуару.
Я напрягаюсь, мои пальцы впиваются в дерево подиума.
Как только Харрис приближается, охранники встают на его пути.
Начинают мигать камеры.
– Мистер Харрис, что вы можете сказать по поводу обвинений в финансовых махинациях?
– Знали ли вы, что средства переводились на банковский счёт вашей бывшей жены?
– Как давно вы обкрадываете Redwood?
Харрис не отвечает. Его глаза, наполненные переменчивой яростью, не отрываются от меня.
Страх пробегает по моей спине. Я ещё глубже впиваюсь ногтями в подиум, чувствуя, как раскалывается дерево. Все мои усилия уходят на то, чтобы казаться невозмутимой.
– Думаешь, ты выиграла? – Харрис мерзко смеётся. – Ты думаешь, это победа? – Словно кто-то щелкнул выключателем, его улыбка превращается в опасную гримасу. – Ты даже не представляешь, насколько они могущественны. Они следят за всем: за твоим домом, за твоей семьей, за твоей школой – везде. Ты всего лишь пешка в этой игре.
Пешка.
Наконец-то дошло.
Слишком просто.
Мои глаза расширяются, и я опускаю взгляд на бумаги, которые использовала для своей речи. Банковские выписки Харриса распечатаны и аккуратно сложены под ней.
Слишком просто.
Шесть лет я пыталась добыть хоть какие-то улики против Харриса, но за одну ночь они сами упали мне на колени благодаря удобно спрятанным коробкам, запертым в подвале Redwood Prep.
Я была так безумно счастлива, что добилась хоть какого-то успеха, что не переставала думать о важном уроке литературы.
Это обязательная часть каждого урока английского языка.
Что, почему и кто.
Почему улики о проступках Харриса хранились в подвале?
Кто их туда положил?
Что они хотели этим добиться?
Мои брови взлетают вверх, и правда врезается в меня, едва не сбивая с ног. Если бы не моя хватка за подиум, я бы, наверное, упала на колени.
Меня разыграли.
Ошеломленная, я смотрю, как подъезжают полицейские машины, мигающие красными и синими огнями в ярком солнечном свете. Полицейские хватают Харриса, их лица мрачны, а наручники звенят.
Я им не звонила.
Я хотела сначала поговорить с Харрисом, прежде чем его заберут.
Но это был мой план.
А не Джарода Кросса.
Кросс – абсолютный шахматист, и я, как слепая идиотка, попала в точку.
Копы начинают оттаскивать потного и краснолицего Харриса. Он отказывается сотрудничать, бьётся и сопротивляется, как кошка в воде.
– Это несправедливо! Я не сделал ничего плохого!
Его не слушают.
Ноги директора Харриса волочатся по траве, а полицейские одолевают его и тащат к полицейской машине.
Наши глаза встречаются.
В его глазах я вижу явную ненависть. Он открывает рот и кричит так, что слышит вся толпа.
– Ты не будешь сегодня преподавать, Джеймисон. Ты уволена! Ты слышишь меня? Моим последним действием на посту директора будет твое увольнение!
Полицейские засовывают голову Харриса в машину, и он уезжает.
Репортеры, как один, возвращаются ко мне.
– Мисс Джеймисон, считаете ли вы, что правосудие сегодня восторжествовало?
Глаза моргают. Губы поджаты.
Они смотрят на меня.
Пешки.
Такие же, как я.
Я наклоняюсь над микрофоном.
Звук моего резкого, неровного дыхания наполняет воздух.
Собирается все больше студентов. Все они достали свои мобильные телефоны.
Смотрят. Ждут. Слушают.
Ожидают, что взрослые будут знать лучше.
Делать лучше.
Быть лучше.
Чтобы и они могли стать лучше.
Что было бы, если бы один…всего один учитель в Redwood Prep, не заботясь о том, чтобы потерять работу, репутацию или жизнь, встал на защиту Слоан? Что было бы, если бы они не испугались сильных мира сего и выступили против системы, которая сломала, а затем убила её?
Была бы она со мной?
Я быстро моргаю и настраиваю микрофон. Отклик проносится по толпе, и люди вздрагивают.
Ясно и четко говорю, глядя в камеры:
– Директор Харрис был лишь винтиком в машине, которая забрала жизнь моей лучшей подруги. Но есть и другие. Виновные, которые были вовлечены в «Благодарный проект». – Я поднимаю подбородок и смотрю на вывеску Redwood Prep. – Кем бы вы ни были и что бы вы ни сделали, я вытащу ваши грехи на свет.
ГЛАВА 57
ГРЕЙС
Я заканчиваю освобождать свой стол и складываю все свои вещи в коробку. Мои коллеги смотрят на меня как на заразную, но ничего не говорят.
Они рады, что я ухожу.
Я ухожу, не попрощавшись.
Студенты освобождают дорогу, когда я выхожу. Уверена, что у них есть вопросы, но никто ничего не спрашивает у меня. Как будто я вирус. Заразная.
Redwood Prep наконец-то избавился от яда.
– Мисс Джеймисон! – Одна из моих лучших учениц бежит за мной. – Это правда? Вы действительно уезжаете?
Я киваю.
– Не позволяй этому отвлекать тебя. Продолжай заниматься, хорошо? Ты почти у финишной черты.
Её нижняя губа дрожит, и она отступает назад, чтобы я могла пройти.
Как только добираюсь до машины, мои конечности становятся тяжёлыми, а голова раскалывается.
Адреналин, который я чувствовала, выступая по телевизору и отдавая должное Харрису, исчез, сменившись странной пустотой.
Нет, даже хуже.
Я словно раздета.
Я лишила себя чего-то – какой-то брони, защиты, – когда предстала перед всем миром и разоблачила злодея.
Теперь от жизни, которую я построила здесь, в Redwood Prep, остались одни руины.
Все исчезло.
Студенты.
Воспоминания.
Теперь их будет защищать кто-то другой.
Я сажусь в машину и хватаюсь за руль.
Впереди парковка заполняется шикарными автомобилями, принадлежащими богатым и привилегированным ученикам Redwood Prep.
На мгновение я не двигаюсь с места.
Такое ощущение, что я смотрю в странную, зияющую бездну.
В сумочке зажужжал телефон.
Он звонит уже некоторое время, но я не обращаю на него внимания.
Кто бы это ни был – репортеры, адвокаты Харриса, мама или Зейн, – я не хочу ни с кем разговаривать.
Мои мысли мечутся в голове. Жидкий хаос. Я просто хочу уехать. Перевести дух. Почувствовать себя самой собой.
Машина заводится с грохотом.
Я так рада, что забрала её из мастерской. С таким самочувствием я бы не смогла сесть на автобус.
Вместо того чтобы ехать домой, я выезжаю на открытую дорогу. Каким-то образом оказываюсь в направлении утеса, куда Зейн отвёз меня в ту ночь, когда мы целовались.
Когда понимаю, куда еду, то вздрагиваю и виновато оглядываюсь по сторонам, словно кто-то собирается выскочить из кустов и обвинить меня в том, что я нашла утешение в тот запретный момент.
Но там никого нет.
Я тихонько смеюсь про себя.
– Ты просто смешна, Грейс.
Покачав головой, жму на тормоза, чтобы повернуть направо и поехать домой.
Мои каблуки прокачивают тормоза до самой земли, но ничего не происходит. Отсутствие сопротивления педали застает меня врасплох, и сначала я думаю, не привиделось ли мне это ощущение.
Странно.
Мои тормоза так не ощущаются.
Мир за пределами машины расплывается, поскольку автомобиль продолжает двигаться, ускоряясь на чистой динамике.
Снова жму на тормоза, уверенная, что в первый раз я совершила какую-то ошибку и что на этот раз машина затормозит, как и должна была.
Но этого не происходит.
Появляется первая струйка паники. Она словно яд капает мне на лицо.
Мои глаза расширяются, и я хватаюсь за руль, яростно нажимая на педаль тормоза. Скрип металлических шестеренок заполняет мои уши. Он сливается с воем ветра снаружи, бьющегося в окно.
Меня охватывает паника.
Запускается система «бой или бегство».
Должна ли я выпрыгнуть из машины?
Один быстрый взгляд на спидометр говорит мне, что это было бы невероятной глупостью.
Я ни за что не смогу выжить.
Впереди я вижу другую машину, которая едет в мою сторону.
Я безумно сигналю и размахиваю руками.
– Помогите!
Они продолжают ехать, вероятно, недоумевая, почему какая-то сумасшедшая шумит на дороге.
Моё сердце бьётся о рёбра, подбираясь к горлу.
Что мне делать? Что мне делать?
В памяти всплывает лицо Зейна.
Я достаю сумочку, и машину резко заносит.
Крича во всю мощь легких, я отвожу машину назад, чтобы она летела прямо, и копаюсь в сумочке, пока не достаю телефон.
На панели уведомлений – тонна пропущенных звонков.
Дрожащими пальцами я пролистываю их и набираю номер Зейна.
Он берёт трубку на первом же гудке.
– Тигрёнок, где…
– Зейн! – Я кричу громче, чем когда-либо. – Зейн, у меня не работают тормоза! Я не могу управлять машиной, и в любую минуту она может разбиться. – Последние слова едва можно разобрать. Что-то в том, как я произношу вслух свое затруднительное положение, заставляет меня расплакаться, как ребёнка. – Зейн!
– Дорогая, послушай меня. – У него перехватывает дыхание. Он что, бежит? – Мне нужно, чтобы ты сохраняла спокойствие и ответила на два вопроса, хорошо?
– Нет, я не могу…
– Хорошо?
Он говорит более твёрдо.
Я пыхчу.
– Да.
– На дороге есть машины?
– Нет.
Нервно облизываю губы.
– Где ты находишься?
– Недалеко от скал. Там, где мы…
Он замолкает, как будто его не покидает ощущение значимости сказанного.
Машина ревёт.
– Зейн!
– У тебя стояночные тормоза работают?
– Я не знаю.
Я начинаю тянуться к нему.
– Не дергай пока. – Рычит он. – Или ты можешь улететь в сторону.
Мир за окном расплывается.
Паника накатывает.
– Может, выключить зажигание?
Я уже нащупываю ключи, как вдруг слышу его крик:
– Нет! Ты потеряешь усилитель и рулевое управление и можешь заблокировать рулевую колонку.
– Я должна что-то сделать!
– Просто сделай глубокий вдох.
Я вдыхаю, хотя меньше всего мне хочется дышать, когда мой мир выходит из-под контроля и вполне возможно, что я умру, если не получу контроль над этой машиной.
– Теперь мне нужно, чтобы ты переключилась на пониженную передачу и очень осторожно нажала на стояночный тормоз, чтобы снизить скорость. – Он инструктирует меня спокойным голосом. – Ты делаешь это, тигрёнок?
– Да.
Я точно следую его указаниям.
Спидометр начинает сбавлять обороты.
– Если вокруг никого нет, ты можешь вилять туда-сюда по дороге. Но. Будь. Осторожнее. И следи за тем, чтобы не выехать на встречную полосу.
Я начинаю поворачивать руль. Мои пальцы слиплись от пота и почти соскальзывают с кожаного чехла.
– Не увлекайся. – Предупреждает Зейн. Я слышу шум ветра на заднем плане и звук камней под его ногами.
– Ты…бежишь?
Звуки продолжаются.
– Сосредоточься.
Продолжаю делать то, что он велит.
– Это работает. – Почти маниакальный смех льётся с моих губ. – Зейн, я замедляюсь!
– Хорошо, тигрёнок. Мы почти на месте. Теперь мне нужно, чтобы ты съехала с дороги. Неровная поверхность создаст сопротивление для шин. Можешь съехать на обочину? Желательно где-нибудь на траве?
– Я не вижу травы, – я смотрю на руль, – но вижу что-то вроде бездорожья.
– Езжай туда. – Он говорит ещё более задыхаясь, чем раньше.
– Зейн, ты в порядке?
– Я буду в порядке, когда услышу, что ты в порядке.
Моё сердце замирает.
– Тигрёнок.
– Мгм?
– Ты сосредоточилась?
Я возвращаю взгляд на дорогу и направляю машину на неровный участок.
Песок и камни ещё больше замедляют машину, и в конце концов я останавливаюсь.
– Я сделала это! – Кричу я. Запрокинув голову назад с облегчением, прижимаю телефон к уху. – Зейн, я остановилась.
– И я почти на месте.
– Что? – Я оглядываюсь по сторонам. На дороге никого нет. – Как ты доехал сюда так быстро?
– Это долгая история, и я, к сожалению, иду пешком.
Его шаги становятся ещё громче.
Я расстегиваю ремень безопасности и оглядываюсь через плечо, пытаясь понять, откуда он едет. В этот момент я слышу рев двигателя.
Знакомый звук.
Я оборачиваюсь.
Навстречу мне мчится тонированный чёрный автомобиль.
На долю секунды память берёт верх, и я понимаю, что это та самая машина, которая преследовала нас в тот вечер после встречи в домике на дереве.
Мои пальцы сжимают телефон, и я выдыхаю:
– Зейн…
Прежде чем я успеваю вымолвить хоть слово, в меня врезается чёрная машина.
Я взлетаю на крышу и снова падаю на руль.
Боль проносится по моему телу, пронзая череп.
А потом все становится чёрным.
ГЛАВА 58
ЗЕЙН
Я…
Вижу…
Это…
Происходит…
Грузовик, появившийся из ниоткуда.
Как он врезается в машину Грейс.
Как её голова ударяется о руль.
Я слышу хруст металла.
Я чувствую рёв боли, который вырывается из моей груди и разносится по горам.
И он даже немного громче, чем визг машины нападавшего, когда он отъезжает назад и мчится в другом направлении.
Я хочу погнаться за ним, но не могу оставить Грейс позади.
Бегу, а потом и вовсе спринтерским шагом направляюсь к развалинам.
Я ничего не чувствую.
Запястье в гипсе.
Усталость от того, что я спустился с горы, а потом повернулся и пошёл обратно, чтобы добраться до неё.
Внутри меня колотится сердце.
Нет, нет, нет.
Грейс.
Пожалуйста, Боже.
Нет.
С каждым шагом боль усиливается.
Пролитие.
Испытание огнем.
Где-то, что-то – маленький ребёнок, которым я был до того, как встретил её, мальчик, которым я был до того, как влюбился в неё, человек, которым я был до того, как судьба подарила мне нечто столь ценное, как человек, которым я мог бы дорожить…
Оно улетучилось, как кровь, испачкавшая кожаный руль.
Я умер.
Нет ничего, ничего хуже, чем смотреть, как причиняют боль тому, кого ты любишь, и не иметь возможности остановить это. Когда я прижимаю к себе её лицо и смотрю на обмякшее тело, все становится предельно ясно.
Без неё я ничто. Проклятье. Она – моё все.
– Грейс! – Я дрожу так сильно, что едва могу пошевелиться. – Грейс!
Она не реагирует.
Здесь так много крови.
Так много…
Ужас парализует.
Я хочу, чтобы она открыла глаза. Эти красивые, умные, добрые карие глаза.
Хочу, чтобы она набросилась на меня.
Назвала бы меня высокомерным и несносным, используя те словарные слова, которые она заработала за годы чтения и обучения.
– Грейс! – Мои руки, испачканные кровью, впиваются в её волосы. Она замирает в моих объятиях. – Грейс, пожалуйста.
Мой первый звонок – братьям.
Второй – в скорую помощь.
Дальше все как в тумане.
Я не помню, как медики уложили Грейс на раскладушку и покатили её к машине скорой помощи.
Я не помню, как забрался туда.
Я не помню, как ехал, как бежал вприпрыжку внутри больницы, как тянулось время в приемном покое.
Я не помню, как появляются Датч, Финн и Сол.
Или когда Кейди суёт мне в руки бутылку с водой, а Датч говорит, чтобы я смыл кровь.
Кажется, я не помню, как дышать.
Только когда слышу, что с ней все в порядке. Что у неё синяки, но ничего не сломано. Что ей повезло, что она осталась невредимой. Что если бы машина протаранила её чуть левее, она была бы мертва.
Но это не так.
Она жива.
И я тоже.
Жизнь вливается в меня, в мои вены, в мои мышцы, в моё сердце.
У меня есть причина продолжать идти, продолжать дышать.
Я нахожусь рядом с ней всю ночь, вытираю ей руки, слежу, чтобы ей было тепло, присматриваю за ней, когда мои братья – один за другим – покидают больничную палату.
И когда она наконец открывает глаза, которые я так хорошо знаю, я беру её за руку.
Грейс застонала от боли.
– Где я?
– В больнице.
Я помогаю ей сесть.
Она смотрит на меня, из-за смуглой кожи кажется, что на её лице нет синяков. Но они есть, и в ближайшие несколько дней они будут адски пульсировать.
– Зейн, – её глаза расширяются, и она вздрагивает, – там была машина. Это была та же самая машина, которая…
– Я знаю.
– Кто-то пытается меня убить. – Испуганно шепчет она, словно слова – это живые змеи, которые могут её укусить.
Мои пальцы сжимаются в кулаки.
– Я тоже это знаю.
Её взгляд переходит на мой, и то, что мне нужно делать дальше, проносится в голове с такой ясностью, что кажется, будто я даже не контролирую ситуацию. Как будто все это было предопределено. Начертано на звёздах.
– Выходи за меня замуж. – Твёрдо говорю я.
Её брови взлетают вверх. Она подносит руку к голове.
– Это у меня травма головы или у тебя?
– С этого момента все становится только опаснее. – Я беру её руку и провожу большим пальцем по костяшкам. – Лучший способ защитить тебя – это быть твоим мужем.
Кровь отхлынула от её лица, когда она понимает, что я говорю серьёзно.
Я подношу её руку к своим губам и целую тыльную сторону.
– Грейс Элизабет Джеймисон, станешь ли ты моей женой?
Джинкс: Королева ловушек восстаёт.
В Redwood Prep меняется лояльность. Кто решает, что хорошо, а что плохо? Конечно же, те, кто обладает всей полнотой власти. Но некоторые грехи более непростительны, чем другие.
Не зря же грязные дела лучше совершать в темноте.
Когда вы вытаскиваете запретное на свет, это приводит к одному: хаосу.
До следующего поста держите своих врагов близко, а свои секреты – ещё ближе.
– Джинкс.
