Текст книги "Запретная нота (ЛП)"

Автор книги: Нелия Аларкон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА 32

ЗЕЙН

Датч заглядывает в лифт, в его глазах – едва сдерживаемая, дикая ярость.

Финн, как обычно, без эмоций.

А я…

Обычно я бью кулаком в стену, выкрикиваю непристойности и взрываюсь всеми возможными способами.

Но сегодня все по-другому.

Потому что сегодня не только я и мои братья в лифте, которые крутятся после того, как папе удалось нажать на все наши кнопки, как он это так мастерски делает.

Сегодня…

Грейс тоже здесь.

И я держу её за руку.

Держу, чёрт возьми, ради жизни.

Это единственное, что сдерживает меня. Единственное, что не даёт мне взорваться в порыве саморазрушения. Гнев шипит под моей кожей, достаточно горячий, чтобы плавить пол с каждым шагом.

Мы чуть не погибли сегодня ночью, но я больше злюсь на то, что отец открыто угрожал Грейс, чем на нашего преследователя в горах.

Двери лифта открываются.

Мы идём в вестибюль.

Все девушки в ресторане смотрят на нас, качая головами, когда мы проходим мимо. Я уверен, что мы тащим за собой чёрную тучу обреченности.

Грейс пытается вывернуть руку из моей хватки. Когда я оглядываюсь, то вижу, как она выпячивает подбородок в сторону прохожих.

Некоторые из них наверняка узнают нас – если не как детей Джарода Кросса, то как «The Kings».

Но мне все равно.

Я не отпускаю руку Грейс и не прекращаю идти.

Она на шесть лет старше меня.

Она моя сводная сестра.

Она моя учительница.

К чёрту все.

К чёрту все это.

Мы выходим на улицу, и я встречаюсь взглядом с Датчем.

Он хмурится, поднося к уху мобильный телефон.

Я вижу, как его грудь вздымается от облегчения, когда слышит голос Кейди на другом конце линии.

– Ты в порядке? – Рычит он. Пока он говорит, он еще раз кивает мне и Финну.

Я киваю в ответ.

Датч идёт к своей машине и забирается в неё.

Финн засовывает руку в карман и уходит, не сказав ни слова. Его машина разбита, и он поехал с Датчем, но я не думаю, что мой брат хочет ехать домой прямо сейчас.

Тяну Грейс за собой, останавливаясь перед своим мотоциклом.

Я ни за что на свете не взял бы папину машину, когда он ехал сюда. Теперь я рад, что поехал отдельно.

Бросаю Грейс шлём. Она смотрит на него так, будто никогда раньше не видела.

– Надевается на голову. – Ворчу я.

– Я знаю, как это работает. – Огрызается она. – Но я не… Я не езжу на мотоциклах.

– Сегодня будешь.

Её губы поджимаются.

Я подхожу и аккуратно надеваю на неё шлём.

Кудри слишком объемны, но мне удаётся уместить их в шлеме. Зажав ремешок под подбородком, я тяну её вперед. Она больше не протестует.

Забираюсь на мотоцикл, мои движения грубы и нетерпеливы.

В голове слишком много шума. Соло на барабанах – только ударные и тарелки.

Никакой слаженности.

Никакой чёртовой закономерности.

Просто хаос.

Но все немного стихает, когда она обнимает меня. Её левая нога подпрыгивает вверх и вниз. Непрерывно. Нервно. Она крепко сжимает меня и визжит ещё до того, как я завожу мотоцикл.

– Расслабься, тигрёнок. Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.

– Тебе легко говорить.

Я истекаю кровью изнутри, но ей удается заставить мои губы искривиться в кривой ухмылке.

Прижимаю руку к её ноге, чтобы успокоить, и оглядываюсь на неё. Мягкие карие глаза сталкиваются с моими, и я испытываю неоспоримое чувство беспомощности. Странное дело, но я вдруг понимаю, почему Ромео выпил этот яд.

Эта женщина…она – мой яд, и я тону в самой смертельной дозе.

Оторвав взгляд, я завожу мотоцикл и срываюсь с места.

Грейс прижимается своим телом к моему. Невозможно не замечать, какая она мягкая, какая хрупкая. Ветер бьёт мне в лицо, но я все равно чувствую нежное дыхание на шее и тепло её рук сквозь кожаную куртку.

Улицы расплываются, а местность становится все более каменистой. Я сворачиваю с дороги, направляя мотоцикл прочь от равнины, куда обычно привожу девушек, и направляюсь к горному хребту.

Я останавливаю мотоцикл на вершине расщелины, выступающей из гор. Отсюда звёзды похожи на мерцающие тарелки на чёрном бархатном столе. Они настолько близки, что я могу протянуть руку и дотронуться до них.

Ночь холодная, и я замечаю, что Грейс немного дрожит, поэтому снимаю с себя куртку и накидываю ей на плечи.

– Это безопасно? – Она оглядывается назад. – Что, если тот, кто на нас напал, вернётся?

– На мотоцикле я могу передвигаться гораздо быстрее, чем в машине.

Кажется, она обдумывает это, а потом кивает.

Я сижу на краю обрыва. Далеко внизу – скальные выступы. Один неверный шаг, и я сломаю все кости своего тела о камни внизу.

– Тебе не страшно?

– Страшно? – Спрашиваю я.

– Наша машина чуть не съехала с такой же горы.

– Именно поэтому я здесь. – Глубокое, тёмное чувство удовлетворения наполняет мою грудь. – Чтобы напомнить себе, что я ничего не боюсь.

Взгляд Грейс немного меняется, как будто она боится меня.

Не могу сказать, что я её виню.

Не уверен, вышел ли я из утробы матери с такой жаждой адреналина или пребывание в папином мире исказило меня, превратило в эту версию себя.

– Тебя это успокаивает?

Не пытаюсь оглянуться.

– Что?

– Погоня за смертью.

Я фыркаю.

– Когда это я так делал?

– На мотоцикле. – Ее каблуки скребут по рыхлым камням, когда она подходит ближе. – Сидя на краю страшного обрыва без ремней или чего-либо ещё.

– Я никогда не получал травм.

– Это потому что ты этого хочешь. – Она вздыхает. – Люди, которые не хотят получать травмы, больше всего ушибаются. Те, кто гонится за болью… смерть бежит от них.

– Иногда она их настигает.

– Но не сегодня.

Я слышу ее голос уже ближе.

Повернувшись, я вижу её руку, протянутую ко мне.

Перевожу взгляд с ее руки на лицо.

– Ты много прикасалась ко мне сегодня.

– Ты меня сильно беспокоишь.

Я ухмыляюсь.

– Все труднее поверить, что ты меня ненавидишь.

Её язык высунулся, чтобы смочить губы.

– Не думай об этом. Просто отойди от края.

Я смотрю на неё со смертельной серьезностью.

– Если я возьму эту руку, я её не отпущу.

– Зейн…

– Я не отпущу, Грейс. Так что убери руку, если не можешь с этим справиться.

Её грудь вздымается, и она возвращает руку на бок.

Чувствую вспышку разочарования, но не то, чтобы я этого не ожидал.

Позади меня начинают шаркать камни. К своему удивлению, я чувствую, как Грейс опускается рядом со мной. Она делает это гораздо осторожнее и неуклюже, чем я, но в конце концов оседает на землю.

Её глаза заглядывают за край, и лицо краснеет.

– Это…не страшно.

Я смеюсь, чувствуя себя чёртовски легким.

– Не смотри, если это тебя пугает.

– Это не гроб. Смотреть или не смотреть не помешает мне чувствовать страх.

Вместо ответа я смотрю на неё. Ветер подхватывает её локоны и бросает их во все стороны, отчего они выглядят как разумные пальцы, манящие меня ближе. Запах её духов напоминает мне, что она – худший вид зависимости.

Я ошибался.

Раньше.

Когда говорил, что не боюсь.

Кажется, я нашёл то, что меня пугает.

Это она.

То, что она заставляет меня чувствовать.

То, как она овладевает мной.

Она словно вбита в мою голову, словно забивает все поры, забирается в горло, душит меня.

– Не смотри. Не смотри. – Бормочет она про себя, закрывая глаза.

Смуглые пальцы впиваются в грязь по обе стороны от её ног. Она пытается закрепиться в земле.

Я сижу, смотрю на неё и понимаю, что, чем бы ни было моё лекарство…оно, вероятно, находится и в ней.

Мой яд.

Моё противоядие.

В любом случае, это не в моих силах.

– Зейн, – пробормотала она, – как насчёт того, чтобы…

Я хватаю её за шею и прижимаю к себе, раздавливая остатки слов под своими губами.

Её вкус – первое, что пронзает мой мозг.

Мягкий. Сладкий.

Вино.

Она пила вино во время ужина и ранее в домике на дереве.

Я намеревался, что это будет быстрый поцелуй. Она не взяла меня за руку.

Она даже не может взять меня за руку в чёртовой темноте, когда вокруг никого нет.

Но в тот момент, когда она поднимает ладонь с земли и сжимает в кулак мою рубашку, прилив сил уже не остановить.

Кусочки песка и камня падают с её пальцев и скачут по моей рубашке. Я слышу это как музыку. Как барабанный перезвон, вдохновленный фантазией.

Обхватываю её за талию и прижимаю к себе, чувствуя, что уже прыгнул с этого дурацкого обрыва. Чувствуя, что падаю.

Она стонет, и я понимаю, что она прыгает вместе со мной.

Раздвигаю её губы языком, проникая в рот и заявляя о своих правах. Её язык сражается с моим, и она поворачивает голову в сторону, углубляя поцелуй и заставляя меня желать большего.

Мои руки проникают под рубашку, обжигая каждый сантиметр кожи, который я могу найти.

Я заглядываю ей в лифчик. Меня обжигает жар, когда чувствую кружево. Она выгибается ко мне, почти умоляя о моих прикосновениях.

Время замирает, и кажется, что мы оба заперты в вечности. Но когда я начинаю толкать её назад, моя рука задевает камень и отправляет его на край обрыва.

Я не слышу, как он разбивается.

Именно это выводит меня из оцепенения, наполненного похотью.

Камень такой маленький, такой незначительный, что даже не издает звука, ударяясь о скалы.

Я резко отступаю назад, опустив глаза на скалы внизу.

Там все тёмное. Все чёрное. Сплошная смерть.

Моё тело гудит от электричества.

Мои руки, мой рот – они полны ею.

Но я не могу отделаться от ощущения, что наш сегодняшний поцелуй предопределил нашу судьбу.

Мы не просто падаем.

Мы оба слишком близки к тому, чтобы разбиться вдребезги о дно.

И что самое страшное?

Я не думаю, что кто-то услышит нас, когда мы разобьемся.

ГЛАВА 33

ГРЕЙС

Проснувшись на следующее утро, я ощущаю в голове поцелуй сожаления.

Вокруг меня незнакомые виды и запахи.

Высокие потолки. Пленочные занавески. Гигантский балкон. Огромная кровать.

Это не дом.

Я нахожусь в одной из роскошных гостевых комнат «The Kings».

После того, как Джарод не слишком деликатно пригрозил, я никак не могла остаться в его доме. Я приняла приглашение переночевать у мальчиков, но это лишь временное решение. Следующий шаг – снять собственную квартиру и увезти маму как можно дальше от этого бардака.

Моё тело опускается на кровать, когда я думаю о своей сложной жизни. Похоже, мне придётся добавить отчима к растущему списку людей, желающих мне зла.

Закрываю глаза, чтобы спрятаться от солнечного света. В темноте в моём сознании взрывается вчерашний поцелуй.

Я вижу все. Как рот Зейна прижался к моему, обжигая, обжигая, захватывая. Как его рука скользнула по моей рубашке. Как я стонала. Как я не хотела, чтобы это прекращалось.

– Прошлая ночь ничего не значила. – Бормочу я про себя, но слова звучат пусто. Это совсем не похоже на «ничего».

Пытаясь убежать от своих мыслей, я заставляю себя встать и начать готовиться к этому дню.

Сегодня вечером состоится бал-маскарад.

Нужно позаботиться о множестве деталей.

И все же я не просто выхожу на улицу. Останавливаюсь, чтобы снять челку для волос, нанести немного средства на локоны и накрасить губы.

Я просто пытаюсь выглядеть презентабельно, говорю я себе.

Осторожно обхватываю пальцами дверную ручку.

Коридор чист.

Вздохнув с облегчением, я на цыпочках выхожу наружу и спешу к лестнице.

В этот момент дверь ванной комнаты распахивается.

Пар вырывается из комнаты и ползёт за Зейном, который выходит оттуда в одном лишь полотенце.

Я не готова.

Ни в малейшей степени.

Он весь в мускулах, шесть футов с лишним. Просто ходячее произведение искусства.

Татуировки взбираются по рукам и плечам, выточенным до совершенства. Все его тело выточено до блеска.

Большие руки пробегают по его волосам, разбрасывая крошечные брызги воды и заставляя бицепсы напрягаться. Жестокие голубые глаза смотрят на меня.

Моему мозгу требуется несколько секунд, чтобы перезагрузиться.

– Привет. – Стоически произносит он.

– Привет. – Моё сердце сильно колотится, но я стараюсь сохранять строгий тон. – Одевайся. Нам нужно поговорить.

– О чем?

Он откидывает волосы назад.

– Я скажу тебе, когда ты будешь вести себя прилично. – Жёстко говорю я, используя свой «учительский» голос.

При этом тоне каждый мускул на его лице напрягается.

В его глазах плещется бунтарство.

– Я лучше буду неприличным. – Пристально смотрит на мои шорты, крошечные и едва заметные под огромной футболкой из школы. – Пойдём в мою комнату.

– В твою комнату?

– Ты можешь говорить все, что хочешь, наедине.

На секунду мой мозг даёт сбой, задаваясь вопросом, каково это – говорить не губами, а телом. Чувствовать его над собой. Обхватить его пальцами и заставить стонать. Чтобы…

– Нет.

– Нет?

Зейн вскидывает бровь.

– Я…

– Грейс.

Двигается ко мне.

Я отступаю назад.

– Вот. Давай поговорим здесь.

– Поговорим о чем?

– О прошлой ночи.

Его губы жестоко кривятся. Выточенные углы его челюсти отражают свет – грубая сила и жёсткие грани.

– Похоже, ты хочешь не только поговорить, тигрёнок.

Мои ноздри раздуваются.

Сердце готово разорваться.

Зейн имеет право быть самоуверенным. С таким телом, как у него, я уверена, что он не раз привлекал внимание девушек.

Сложив руки на груди, я говорю:

– Я говорю серьёзно.

– Мгм.

– Вчера…это была эмоциональная ночь. Мы чуть не умерли.

Он подходит ко мне ближе.

Мой взгляд скользит по его широкой груди, подтянутому прессу и низко спущенному полотенцу, дразнящему скульптурную тазовую кость.

Не смотри.

Это бесплодная просьба.

Я знаю, что скрывается под этим полотенцем.

Я хочу то, что под этим полотенцем.

– У нас также была та стычка с твоим отцом.

Тяжело сглатываю. Под кожей запульсировало тепло.

Зейн смотрит на меня, ресницы сонно подрагивают, как лев, потягивающийся после долгого сна и отправляющийся на охоту за самой легкой добычей.

Продолжаю идти назад, сердце бьётся, оно неспокойно, дыхание перехватывает.

– Я прошу прощения. Это было неправильно с моей стороны…поцеловать тебя. Как твоя учительница, я не должна была…

– Не должна, но ты хотела.

– Нет.

Но это не звучит убедительно. Даже для моих собственных ушей.

Зейн берёт меня за запястье и прижимает мою руку к своей груди. Соприкосновение кожи с кожей заставляет нас обоих резко вдохнуть.

Я на грани. Натянута до предела.

Тот факт, что любой из его братьев, Каденс или Виола могут выйти и увидеть нас, делает этот момент ещё более напряженным.

– Прикоснись ко мне. – Рычит он.

– Зейн.

Пытаюсь отстраниться, но он держит мою руку в плену, медленно опуская её вниз, пока она не оказывается прямо над линией его полотенца.

По кончикам пальцев пробегает тепло.

Я поднимаю взгляд и вижу, как его глаза задерживаются на моих губах. Неосознанно провожу по ним языком, и его хватка на мне усиливается, как будто он думает о вчерашнем поцелуе и гадает, что было бы, если бы мы пошли дальше.

– Я устал бороться с этим. – Шепчет он. – Я хочу овладеть твоим тугим маленьким телом. Жёстко и быстро. А потом медленно. Так медленно, чтобы ты умоляла меня о большем. Я хочу, чтобы ты выкрикивала моё имя. Я хочу, чтобы ты стонала от потребности, как в ту ночь в гостиничном номере, когда я пожирал тебя на балконе.

Я задыхаюсь, мои ноги превращаются в желе, а все тело пылает.

Его слова слишком грубы. Слишком невоспитанные.

Слишком сырые.

Мне нужно подумать о чем-то другом, чтобы погасить этот жар.

Кролики. Больные дети. Ужасные аварии поездов.

Но уже слишком поздно.

Эта химия сильна.

Я вижу её. Чувствую.

Каждое ощущение той ночи. Как он заставил меня вцепиться в простыни. Как наши тела соединялись снова и снова, снова и снова.

Дикая, грубая, насильственная жестокость его поцелуев.

Его вторжения. Тени исчезали во тьме. Густая пульсирующая потребность, которую удовлетворяли хватающие руки и хлещущие бёдра. Свобода без имен, без возраста, без ответственности.

Впервые в жизни я почувствовала вкус безрассудной несдержанности, и меня затянуло.

А потом все превратилось в хаос.

Студент.

Сводный брат.

Вне закона.

Зейн Кросс – само определение разрушения.

Одно прикосновение – и он может уничтожить меня.

Мою жизнь.

Моё расследование.

Все, ради чего я так старалась.

Он медленно опускает голову, его горячий голубой взгляд перехватывает моё дыхание.

В последний момент я поворачиваюсь к нему лицом.

Дрожа, я стону:

– Зейн…мы не можем.

Его пальцы хватают меня за подбородок, и он притягивает моё лицо к своему. Эти грубые руки сильные и почти болезненные для моей челюсти.

Извиваюсь, но его тело вжимает меня в стену, твёрдую, как гранит, обдавая почти неистовым жаром.

– Мы можем. – Говорит он.

– Мы не должны.

– Но мы сделаем это. – Зейн наклоняется вперед, его губы касаются моего уха. Аромат его тела окутывает меня, задерживаясь и смешиваясь с мускусом моего пота и желания. – Я буду иметь тебя, Грейс Джеймисон. – Говорит он, его тёплое дыхание обволакивает мои дрожащие губы. Его глаза – тёмная тень соблазна. – И никто меня не остановит.

Я чувствую, как рушатся мои запреты. Все желания и стремления, которые копились с нашей первой ночи вместе, сталкиваются в ураган. Моё тело болит, пульсируя в такт с бешеным сердцебиением.

Наклоняю голову.

Его острый рот кривится в ухмылке.

В этот момент дверь распахивается.

Выходит Финн.

Я отталкиваю Зейна, ужас смешивается с вожделением, из-за которого я была бессильна сопротивляться ему.

Брат Зейна бросает на нас скучающий взгляд, не говоря ни слова, пересекает коридор и направляется в ванную.

С моих губ срывается выдох. Сердце кричит, а тело пышет жаром, как человеческий костёр, и я бросаюсь прочь от чудовища, которое только что заявило о своих намерениях.

Никто меня не остановит.

В том числе и я.

Именно это он и имел в виду.

Это угроза.

Обещание.

Дерзкий и заманчивый вызов.

Я в глубоком дерьме.

Потому что теперь я вижу, что…

Зейн Кросс не станет моей погибелью.

Этот самоуверенный ублюдок уже погубил меня.

Все собираются на кухне. Датч сидит во главе стола, сцепив пальцы и глядя в дырку в причудливой стеклянной поверхности.

Каденс сидит справа от него, её глаза полны беспокойства.

Сол сидит в кресле рядом с ней, его пальцы барабанят по столу. Под глазами у него тёмные круги. Похоже, он плохо спал.

Финн сидит рядом со мной.

Он ничего не сказал. Не то чтобы он обычно говорил. Если у него и есть какие-то мысли по поводу того, что он увидел в коридоре ранее – его брат практически голый и прижал меня к стене, – то держит их при себе.

Зейн прислонился к стойке, голова наклонена в одну сторону, тёмные волосы спадают на лоб.

Сейчас он одет в футболку, которая демонстрирует руки, покрытые мускулами и чернилами. Свободные серые треники ничуть не скрывают его мощные бёдра и ляжки…

Хищные голубые глаза встречаются с моими, и он улыбается своей тёмной, соблазнительной улыбкой, которая говорит мне, что я определенно стану его добычей, и мне это даже может понравиться.

Отворачиваюсь, потрясенная.

– Сегодняшний вечер – самая важная часть нашего плана. – Говорит Датч. – Мы не можем допустить, чтобы хоть один шаг пошёл не так.

– Что у нас с деталями? – Спрашивает Сол, пряча глаза под густыми ресницами.

Зейн заставляет свою барабанную палочку танцевать на пальце.

– Я уже связался с поставщиками провизии.

– И у меня есть блокираторы камер. – Добавляет Финн.

– Я заберу фургон позже. – Говорит Датч. – Я могу опоздать. – Его взгляд пронзает Зейна насквозь. – Не начинай вечеринку без меня.

– Расслабься, Датч.

– Я и так расслаблен.

– Нет, ты так туго закручен, что вот-вот лопнешь. С каких пор ты стал таким тревожным?

Каденс вздыхает.

– Это я. Я нервничаю и слишком много думаю.

– Это не похоже на прошлое лето. – Жёстко говорит Датч.

– Лучше бы не было. – Ворчит Финн.

– Кейди напомнила мне, что из-за танцев охрана будет усилена. Возможно, мы выбрали не ту ночь, чтобы проникнуть в подвал.

– Бал-маскарад скроет наши следы. Ничего не может пойти не так. – Говорит Зейн.

Лицо Датча по-прежнему напряжено.

– Не будь слишком самоуверен. Если кто-нибудь нас заметит и расскажет Харрису, мы потеряем свое преимущество. Он и так уже набрался сил после того, как отстранил нас. В следующий раз он будет смелее.

– Харрис не единственный, кто придёт за нами, если нас поймают. – Говорит Финн.

Датч смотрит на него.

Сол хмурится.

– О ком ещё нам стоит беспокоиться?

– О папе.

Зейн закатывает глаза.

– Мы всегда должны присматривать за папой.

– Дело Слоан. – Красивое лицо Финна напряглось от тайны. – Я думаю, он что-то знает. Что-то, о чем он не хочет, чтобы мы узнали. То, как он разговаривал с мисс Джеймисон на ужине… он показал рукой. Он беспокоится.

– Ты думаешь, он был частью «Благодарного проекта»? – Спрашивает Кейди.

Мальчики хранят гробовое молчание. Они не говорили о своем отце ничего, кроме негатива, но, похоже, не хотят признавать, что он зашёл так далеко.

Наверное, контролирующий себя мужчина с вечным стремлением к власти более приятен, чем тот, кто манипулировал и эксплуатировал несовершеннолетних девочек ради…кто знает чего?

Зейн откидывает палку.

– Если отец в этом замешан, это лучше для нас. Мы можем свалить его вместе с уликами. Убьём двух зайцев одним выстрелом.

– Если отец замешан, все будет не так просто. – Отвечает Финн.

– Сейчас мы сосредоточены на том, чтобы вытащить эти коробки из подвала. Причастен отец или нет, мы узнаем потом. – Говорит Датч.

Каденс прочищает горло.

– Раз Виола спит, я приготовлю завтрак, а потом разбужу её, чтобы она помогла нам выбрать платья. Мисс Джеймисон…то есть Грейс… – Каденс покраснела. – Могу я называть тебя Грейс, когда мы не в школе?

– О… конечно…

– Мы думаем уйти около одиннадцати. Тебя это устроит?

– Эм… куда мы уходим?

– У тебя есть наряд на вечер? – Спрашивает Кейди.

– Я не пойду на танцы. Я уже сказала администратору, что плохо себя чувствую, так что они меня не ждут.

– Я думаю, вы должна прийти. – Говорит Каденс. – Это слишком рискованно, если ты появишься с поставщиками провизии. Вдруг кто-то узнает тебя и спросит, почему ты работаешь там?

Я колеблюсь.

– Хотя бы посмотреть на платья? Это будет весело. – Добавляет она.

Прочищаю горло и старательно избегаю взгляда Зейна.

– А мальчики пойдут с нами за покупками?

– Нет.

Вздыхаю с облегчением. Полдень вдали от интенсивных ласк Зейна звучит как рай.

– Тогда я в деле.