Текст книги "Легенда Тристане и Изольде"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 56 страниц)

Коли прыехал к мору из своею дружыною, нихто его не познал, бо не еждчывал з малою дружыною. Стоял там ден, и нашолся ему корабль направлен, а година добра, и пошол по мору. И коли был далей от края, рек морнаром: "Добывайтеся под Плачный город". Они рекли: "Не дай того бог нам, што быхмо там были, лепей || бы нам смерть, нижли там пойти". Рек Галиот: "Не может л.40 об. быти инак, мусите там пойти". Коли морнары послышали от Галиота, не ведали, што-бы вчынити, иж если бы там пошли, то погибли, а не пошедъшы, Галиот велми сердит, а мает дружыну и зброю, может нас погубити. И он другий раз рекл: "Ходите, не бойтеся, без боязни можете там быти". Рекли они: "Пане, если може то быти, абыхмо ся не бояли, змилуйся для бога, не хотечы нашое и своее смерти, бо ведаеш сам, иж ни один там не останет, што-бы не был мертв; там нас не веди". Рек Галиот: "Або не хочете ити, где я велю, тепер есте мертвы на там месте". И вынял меч, замахнул, яко-бы тять. Они ся перестрашыли и рекли: "Пане, коли инак не може быти, мы вси в твоих руках, што велиш, то вчыним, толко не погуби нас". И он рек: "Не бойтеся, не будет вам ничего". И они обернули к острову, а другого дня прышли ув-остров к прыстанищу под Плачный город. И прышли к ним люди з вышнего замку и рекли: "Поймани есте". Галиот рек: "Хотя есмо прыстали у вашу землю, але не годится нас имать, занюж есми готов тот ваш закон деръжати". И они рекли: "Тогды хочеш битися с Трыщаном, который ест наболшый витезь на свете". Рек Галиот: "Хотя-б большый, нижли ест, але на иное не прышол, леч с ним битися". Они рекли: "Выйдите вон". Они вышли, и граждане морнаров в темницу повели. Рек Галиот: "Пустите ми тые два юнаки и витезя, нехай ми помагают товарышства до того места, где будет битва". И пытали его: "Як тобе ест имя?" Рек Галиот: "О моем имени тепер не можете ведати, поведете мя, где маем битися". Они рекли: "Тым ся не печалуйте, скоро будет битва". И всело их на кони петнадцат конников, и Галиот з дружыною ехал к тому месту, где мает быти битва. А Трышан был у вышнем замку со Ижотою и з Говорнаром и з Брагинею у великом веселю. Тут Трыщан не вспоминал ничего, одно Ижоту, а Ижота Трыщана, и тое им нецство было велми сладко, и мешкали яко-бы в бога, а не поменули о королю Марку а ни о Корновали, жыли тут у том веселю два месецы. И на концы третего месеца прышол один витез перед Трыщана и рече ему: "Пане, ты ся можеш веселити ныне со Ижотою, а завтра маеш ся бити || с одным витезем, л. 41 который для того прышол з двора короля Артиуша битися с тобою; мы есмо его поставили на месте, где ся маете бити". Рек Трыщан: "Ведаете-ль, што за витез на имя?" Рек: "Не ведаем, не хотел нам о собе поведати". И Трыщан помыслил, абы то не Анцолот, рек: "Я знаю, который то витезь; чы нарадили есте битву? Коли он на то прышол, он будет мети, да хотя он на мое зло прышол, однако-ж поздоровте его от мене, бо я внимам, иж он ест великий витез". И он с тым одышол от него, а прышол к Галиоту и рек: "Завтра ся маете бити, а Трыщан тя поздоровляет". Рек Галиот: "Поздоровляет мя Трыщан як непрыятель, а я его также поздоровляю як неприятеля". И говорыли межы собою досыт, а не познали его, хто ест. Говорнар слышал, иж оный рыцэр о битве говорыть, рек: "То ест конечно Анцолот, поехал з двора Артиуша короля, ищучы розличных и жестоких прыгод". И велми ся его Говорнар боял и прыступил к Трыщану и рек: "Завтра маеш битися". Рек Трыщан: "Ведаеш ли, с ким?" Он рек: "Не вем, але надевамся, иж Анцолот умыслне на то прыехал битися с тобою, але он ест большый витез на свете". – "Я рад с ним покуситися {помериться, попробовать свои силы;}, занюж коли прыйдет на вдарцы, а коли мне бог похочеть зычыти {благоприятствовать;}, а будем ли ровни, то бых не хотел болшое славы, а если мя убьеть, волю быти от него побит, ниж от пяти иных". Говорнар ся еще большей престрашыл и рек: "Так ест, як ты говорыш, але тут велик страх и велика погибель". Рек Трыщан: "Для смерти не треба ся бояти, ведаеш ты сам, мистре, иж мы завжды на том".

Слышавши то, Ижота почала плакати и тужыти говоречы: "Тяжко моему серцу, як то ест злая прыгода, и в злый час есми родилася на сесь свет! Еще ми не вышли тры месецы моей фортуне и моему веселю, и вже ми ся находит мука и скороченье {сокращение} моему жывоту, и если бы ми ся прыгодила великая рана або смерть, то бы ми сладко и лепш было".

Трыщан ее тешыл, говоречы: "На мою веру не будет он над мене мети наперед ничого". Рече Ижота: "Я не прошу от бога болш, одно бы ми ты здоров был, а не был осоромочен от тое битвы, занюж ся я ни одного витезя не бою, толко Анцолота". И в том страху стояли, а Галиот о том ничого не ведал. || л. 41 об.

И коли была ноч, прыйдет один витез у зброи, которые были пры Галиоту, и рек: "Повем вам, прышол король над сту витези, а с ним войско, прыстали у прыстанище збройни на конех. Мы рекли абы вышли вон, хотечы учынити наш закон; коли есмо хотели их поймати, они пофатили оружые и побили нашых людей, немало порубали и покололи, и мы перед ними не могли терпети и далися есмо у их руки. И мы есмо, пане, у их руках, и они сут из Коръелона, люди Галиота прынчыпа".

Коли то они слышали именуючы Галиота, побегли вси по своих потребах, а Галиот стоял до ютра {утро} в шатре. А на свитани убърался Трыщан у великое оружые и, слухавшы мъшы, поехал з города, а с ним Ижота и Говорнар и Брагиня и чотыры пахолки. Коли был близко шатров, Галиот был на кони и видел Трыщана близко, взял сулицу и щыт. Трыщан видел, иж он ест готов, и рек Говорнару: "Поедь к оному витезю и доведайся: если ест Анцолот, волел бых с ним товарышство мети". Говорнар поехал и поздоровил Галиота, и он ему вернул поздоровлене. Говорнар рек: "Рыцэру, то ест Трыщан, с ким ся ты маеш бити, але он тебе просит для твоее дворности, споведай ему, хто еси ты. Вже ведаэш, с ким ся бъеш, нехай бы тэж и он ведал, с ким ся бъет". Рек Галиот: "Коли он Трыщан, а я его непрыятель смертный, а по правде, што ми убил отца и матку, и прышол семи мститися на нем моим телом, если буду мог; а имя ми ест Галиот з Дольних островов, досыт далеко слышать имя мое".

Чул то Говорнар от Галиота ведаючы, иж Галиот болшый господар на свете, престрашылся и поведал Трыщану. Чул то Трыщан и рек: "Боже, хвала ти буд, иж наболшый пан и наболшый витезь от света берется против мене битися со мною на поли, а то ест цвет добротам и храбръством, паном пан прышол битися со мною, могучы поставити сто тисеч войска на поли збройных з сулицами".

(Битва Трыщанова з Галиотом) Конец тых речей пустился один к другому, як могли кони скочыти, и ударыл один другого так моцно, аж ся сулицы им поломали, и вдарылися так моцно, иж оба пали с конми на землю, и от того удару || были ранни и оба ускочыли так, як тые, которые были великое доброти л. 42 великого серца, и пофатили мечы и почали ся рубати. И Трыщан был у страху, и они оба были великие человеки, и билися так силно, не было человека, который видел, абы страху не мел. Трыщан бил моцно, а Галиот также, указывал один другому свое непрыятелство. Трыщан познал своего непрыятеля, а Галиот рек: "То ест болыпый витезь, который по свете слывет, тут ми прыняти смерть, або быти добрым человеком". Они ся оба силили, указуючы один другому свое витезьство, а Ижота конца гледела того, кого миловала болш, ниж сама себе; коли он прыймал таковые ударцы, она была бледа и дала-б весь свет, абы он был здоров и прост от тое битвы; коли Галиот бил Трыщана, тогды он на коленах падал, а Ижота прыймала ударцы в сэрце свое и была бледа, як папуга {попугай;}, а коли Трыщан Галиота бил и поле ему брал, а Ижота была велми весела и румяна. Они билися, а Ижота брала ударцы у свое серце и была пэвна, же Трыщан маеть добрую битву, занюж он гонил Галиота по полю куды хотя. А Галиот был велми ранен а кровю сходил, Трыщан не велми был ранен, а Галиот ся силил против Трыщану, што наболей мог, и мовил: "Нехай вижу, колко могу с ним трывати". Будучы Галиот у своей тэсъкности {печали} и говорыл:"Яне могу збыти смерти от Трыщана". Аж вышол корол над сту витезми з людми збройными на помоч Галиоту, а шли прудко, бо король видел, што его Трыщан змагал. Коли Галиот познал свою хоругов, тогды рек: "Трыщане, ты мертв, видиш, то сут мои люди, а ты ми убил отца и матку, если бых ся тобе не мстил, вес свет бы ми за зле мел". Рек Трыщан: "Не може то быти, пане, штоб ты мене людми застрашыл, я тебе знаю так доброго, не ехал бы ты ко мне, если бы еси мел мне иным мъстити. Я ся иного не бою, а ни ся стерегу, толко тебе, а бог ве, же-м ти невинен в смерти отца и матеры твоей, и сам то добре ведаеш. А даю ти сюю битву за добытую и пусти мя з моею дружыною свободне. Зле-м вчынил, иже-м добыл меча против тебе, напротив болшого пана и наболыпого витезя, а то бог ве, же того не мовлю для страху, абых ся || боял смерти". И л. 42 об. прыступил, дал ему меч. Галиот взял меч и рек: "Ты-с ми только вчынил, што бых тебе мел ненавидит со всего серца, але не чыню того для твоее доброты, иж еси наиболыпый витез на свете. Не ест годно тебе погубити, и обецую тобе свою прыязнь". А Трыщан поклекнул перед ним на колени свое и подяковал ему дворне за его ласку. Галиот его узвел под руки а рек: "То ся не годит, ачколвек я великий пан, а ты также великий человек и вроженый, яков и я, а витез еси болыный, нижли я, и нет тобе друга на свете".

А король над стома витезми к ним прыближается из сулицами на Трыщана. И Галиот закликал на него што могучы: "Стой, вернися от Трыщана, если ти жывот треба". Король, тое чувшы, стал и вернул войско и поехал сам до Галиота и пытал его, рекучы: "Пане, як ся еси мел?" Рек Галиот: "Добре з ласки божое, але не велми". Рек корол: "Я вам перво о том поведил". И Галиот рек: "Коли есми из жывотом с тое битвы, але велми ми ся хотело з ним бити и весел есми о том, што ся з ним познал; если бы ся могло стати, хотел бых мети их з Анъцолотом поспол, бо тые витези як храбрые, так дворные и всякое доброти полны". Рек король: "А што тепер мыслиш?" Галиот рек: "Поедьмо вси до дому Трыщанова с ним и там опочыну, покуль буду здоров". И всел Галиот и Трыщан и Ижота и вся их дружына велми прудко, и коли прыехали на гору и в замок, который ся зовет Ораш, огледали ран Галиоту и Трыщану, и были в Галиота великие раны и кровю был надышол. Лекары прыложыли зелье к ранам и дивилися, як ест жив, и не мог рушыти телом цалый месец. А Трыщан лежал пятнадцат дний, а товарышы его были пры нем, а которые были у темницы, тые ся вси собрали к Трыщану. А тые люди прышли из Артиушом королем {57}, который над сту витезми, и вшли у Плачевный город; и выступили вязни, а град зажгли, бо гражане билися з ними о тот закон Иосифов, который деръжали много лет. А Галиот прыказал, абы нихто Трыщановых не гневал а ни его гостя, а не дал от себе Трыщану отходити, поки оба выздоровели. Рек Галиот Трыщану: "Я был прышол у тот остров на твою смерть, помстити смерть отца || моего и матки л. 43 моее, але ведаю, иж ты вбил их по неволи для твоего рыцэрства; отпускаю тобе тое. А поведал ми еси, иж несеш тую панну за своего дядка, як еси ему обецал; я тя пускаю з нею, але велми ми жаль того, што не можеш ехати зо мною, иж семи не видел жадное мильшое речы, коли бых вас видел с паном Анцолотом умеете. Ты можеш взяти отпущение у своего дядка и прыедь ко мне у королевство сирелоиское або гдеколвек буду, успомени тую дворность, што еси мел от мене и отпущеня гневу моего, прыед ко мне што наборздей можеш, а я ти обецуюся як витезь, бо есми не король, тыэ панства и земли мое, што есми забрал, Анцолоту и тобе, абых мел з вами двема товарышство, а вы со мною; я бых большого богатества не хотел". Рек Трыщан: "Пане, велика милост, ты-сь так много для мене учынил, я тобе того не могу заслужыти, але коли бог даст жывот, я тебе хочу ускоре видети гдеколве будеш. То ти говору з своею дружыною". И было ему море тихо, и Галиот его провадил до мора и просил его, абы инак не вчынил, и так бы учынил, яко ся прыобецал.

Але потом, мало помешкавшы, прышла ему вест, што Галиот преставился, и о том Трыщан был велми жалостен.

И коли ся розлучыл Галиот с Трыщаном, писал Галиот лист своею рукою и послал до королевое Веливеры, поведаючы ей тое попсованье {уничтожение} злых законов по смерти отца и матки своее, и як нет болшых на свете от двух витезей; и межы их не знам, который большый, если Анцолот з Локве, чы-ли Трыщан з Елионоса, сестренец короля Марка.

Коли Веливера тот лист прочла, было ей велми вдячно и рекла: "Мило бы ми видет панну Ижоту и пана Трыщана у дворе". Не чут было о Анцолоте правдивое вести, иж в тот час был он з ума ступил58, а так был два года, а то было тогды, коли Милиенец короля Бана и Бендемагул прыехали у двор короля Артиуша и добыл королевую Веливеру в опецэ Кенишовой столника и повел ее у Лондреш.

И коли прыехал пан Трыщан у Корноваль со Ижотою ик королю Марку из своею дружыною, и тут было великое веселье, як молодыи, так и старый вси ся веселили, играли. И в том веселью коли вже была ноч, а был час Ижоте с королем Марком пойти до ложы, а Ижота была у великой печали, иж не могла забыти того, кого миловала. Рекла сама к собе: "Еще бых волела ув-острове л. 43 об. Орашову быти, где семи мела Трыщана по своей воли". И в той мысли легла на постели; для утраченья паненства своего упросила Брагиню, абы вместо ей с королем на ложы была тую первую ноч. И король Марко мешкавшы прышол до нее у ложницу, а в ложницы ни кого не было, одно Трыщан и Говорнар а Брагиня. Скоро ся король розобрал, Трыщан погасил свечы, и рек король: "Чому-сь то вчынил?" Рек Трыщан: "Обычай ест тот ув-Орлендэи, коли хочет великий пан на першую ноч лечы с панною, свечы угашают, абы ся панна не стыдила. И мене мати ее заклела, и я ся ей так обецал". Рек король: "Добра еси учынил". И затым вышли вон из ложницы Трыщан, Ижота и Говорнар. А Брагиня легла на постели вместо Ижоты, а Ижота была на тот час устала напротив короля, коли король увошол у ложницу, и стояла Ижота у закрете {за выступом, поворотом;}, поки к ней вышла с коморы Брагиня.

Коли король сполънил з Брагинею, не познал штобы не Ижота; и скоро по спаню вышла Брагиня, а Ижота ушедшы легла с королем. И коли было на завтрей, рек король Марко Трыщану: "Трыщане, угодниче мой, сыну мои нероженый, прынес ми еси чыстое злато". И был Трыщан о том велми весел. И на той радости велел король Марко витезем исполнити серцо весельем, а говорыл: "Прывел ми Трыщан чыстое золото". И казал прывести всякие гудбы и дуды и бубны, трубы, шахи, варцабы, лютни, арганы; того дела учынил такое веселье, абы ся рыцеры ку храбрности мели. Видечы панны такое веселье, танцевали горотинский танец за доброт пану Трыщану, говоречы: "Прывел нам пан Трыщан, у чом нам ест пети играти до конца дней нашых". И позирала руса Ижота своими ясными очыма на особу пана Трыщана, а Трыщан таке-ж на Ижоту позирал, нихто того со всих витезей и паней и панен не знал, толко Трыщан а Ижота и Говорнар и Брагиня. И пребывал король Марко у весели з своими витезми.

И одного часу прышол один витез короля Марка и рек ему: "Велможный королю, нехай то будет утаено, што ти хочу поведати". И позрев король на витезя, рек: "Говоры, што хочеш". Рек витез: "Ты пан моцный, а мне невдячна твоя легкост; я ти повем: милуеть Трыщан Ижоту телесным учынком {поступком, действием}". Король рек: || "Можетэ-ль того довести?" Он рек: "Пане, заисте л. 44 есми чул, иж мают сыйтися у первую сторожу ночы у городец {садик;} за сенми". И король Марко, хотечы того доведатися, рек рыцэром: "Маем ехати". Рек Трыщан: "Кому велиш з собою?" Рек Трыщану: "О почстеный рыцэру Трыщане, не едь тепер со мною, жди мене тут завтра". И отехал король далеко от двора и вернул рыцэров от себе, а сам вернулся опят до двора и ушол у городец и възлез на яблонь. А тогды была ноч месечна и для того не мог скрыти теню своего. А пан Трыщан змовил был со Ижотою, абы вышла у городец; она вышла и стала близко тое яблони велми весела о милости Трыщановой; а прышол Трыщан ко Ижоте близко и убачыл тень чоловечый на яблони и погледел ку верху и поклекнул на колено, рек Ижоте: "О велебная {досточтимая;} пани, всим паниям коруна, для того есми тебе просил, абы еси вышла у сесь огородец, я бых сказал мысль мою. Мышлю пойти по мору и по суху, боесми чул, што рек король Марко: "Позирает Трыщан на Ижоту милостным обычаем". Ино для бога, поведай королю мою службу, як есми бился с огненым Бланором, з наиболшым витезем, для его бых ему тебе достал; нехай бы ся король на мене не гневал". Ижота была вельми мудра и ко всякой речы хитра, познала, иж Трыщан нешто видит, и посмотрела по огородцу и обачыла тень чоловечый на земли, и не возревшы на дерево и рекла: "О велебный витезю, всим витезем коруно, который милуеш панство короля Марка, бо ведает король твою великую послугу, што еси освободил всю Корновалю от мала и до велика, и вси околные стреснулися {содрогнулись;} для великого витезства твоего. То бы мел быти великий див, же-бы корол забыл твоее доброти, а мел верыти одному витезю; буду я о тобе мовити государу королю, надевайся, иж король мне, малъжонце {супруге;} своей, будет верыти. А коли еси вмыслил ходити по мору и сухом, еще понехай {воздержись;}, покуль прыйдет корол Марко". Пан Трыщан въздал фалу богу и подяковал за то красной Ижоте и поклонился, шол ув-обецный {здесь: общий} палац, а Ижота до ложницы. И злез король Марко из дерева и рек сам к собе: "Нет тут Трыщановы вины, если бы то была правда, ино то бы тепер было". Прышло на мысль ему, иж тот витезь гнев мает на Трыщана, иж с Трыщаном ходил ув-Орлендэю по Ижоту; а коли прыстали под замок Дамолот в лонъдрышъском кролевстве || в держанью короля Демагуля {59}, а так к ним прыехали были два л. 44 об. витези, Ящор и Маргонор, ровни собе пытаючы, а Трыщан велми хотел з ними коштоватися, и тот витез внимал его, мовечи: "Трыщане, не пошли есмо с тыми витезми биться, але пошли есмо прынести Ижоту из города Бияна {60} из Орлендэи, дочку короля Ленвиза, нашему пану королю Марку". Тогды ему рек Трыщан: "Если ты боишся колоти у Лондрешы, тогды не иди с нами ув-Орлендэю, занюж там найдем много добрых витезей, а не дадут нам Ижоты без моцное битвы". И за тое тот витез гневался на Трыщана; и прышол тот гнев королю на ум и не верыл ему.

Прышол корол Марко у палац и прышла к нему Ижота и рекла ему: "Велебный пане, повем ти одну реч. Коли еси отехал из своими витези до другого двора, а тут оставил Трыщана, он захотел поехати по свету, и я его пытала: "Чого деля едеш?" И он ми рек: "Познал семи, што король на мя позирает гневными очыма". И я его унела, доколе ся по тобе довем. Прошу тя, государу, для того позираня, ведаеш сам, яко Корноваля была понижена, оли-ж ее Трыщан освободил, убил наибольшого рыцэра Амурата орлендэйского ув-острове Самсоне, освободил Корновалю от великого и до малого, а то вчынил для того, абы ты пановал {владычествовал}; а еще побил наибольшого витезя огненого Бланора, и то чынил для тебе, мене тобе доставаючы. И еще который бы колвек рыцэр прыехал откул на твой двор ровни пытати, а еслиб ведал, што Трыщан у вас ест, не мети будет с ним битвы, а если ся будет бити, ты будеш повышон Трыщаном; бо коли прыеждчали рыцэры на отца моего двор, тогды ся не мог найти ни один витез, который бы ся противил Паламидежу; и коли ся зъехал с Трыщаном, ино Трыщан с коня его скинул. Для того, пане, не дай ему от себе проч пойти". И король Марко послухал ее цудных речей и рек ей: "Поведано ми на Трыщана, але сам знаю верна его к собе и милую его серцэм, яко сам себе".

(Сон королевский) А потом рек король Марко красной Ижоте: "Видел есми сон: было одно панство велми хороше, и на нем была выросла одна рожа велми пекна, а на ней были цветы велми красны; и говорыли витези: "То будет панство доброе для тое красное рожы". И говорыл пан того панства: || л. 45 "Панство мое, але рожа не моя; хтоколвек озмет цвет от рожы, будеть ему рожа". И многие рыцэры прыеждчали у тое панство, а каждый рыцэр хотел того цвета от тое рожы, и нихто не мог взяти цвета от рожы; и прышол один витезь и простер руку к той рожы и отнял один цвет от рожы. И рекли оные витези: "То ест диво, як долго не мог нихто отняти цвета от тое рожы, а сесь рыцэр скоро прышол и взял цвет ее". А тот витез был велми весел о той рожы, а коли еще большей хотел цветов, тогды не мог болш уфатити. И в тот час прочутился есми от сна". Ижота рекла: "Пане, мне ся видит, который витез взял цвет от тое рожы, его будеть и рожа". Корол внимал, штобы ся того нихто не домыслил, а Ижота была велми мудра и домыслилася, для чого то корол мовил, и внимала, же-бы ему Брагиня поведала ее миловане с Трыщаном. И была Ижота велми сердита на Брагиню и мыслила, яко-бы она не была жыва {61}.

И поехал пан Трыщан в чистые дубровы искати битвы, бо от неколку дней жедал того, а Ижота рекла Брагини: "Поехал пан Трыщан битвы искати и там мусит несколко ран мети, а того былия мало, чым раны лечыти; а так поехати мне або тобе зелья того искати". Рекла Брагиня: "О почстеная пани, не слушыт тобе мимо мене ехати, а хотя бы ми и далеко морем и сухом ехати, я поеду не толко до чыстых дубров и далей прынести зелье пану Трыщану. Але прошу тебе, пошли со мною двух витезей, абы ми которого прысловя {ущерба;} не было". Ижота казала позвати двух хлопов и велела им вбратися у зброю, а кгды с я они убрали, рекла им: "Поедьте с тою девкою и там загубите ее на смерть, а я за то вам упрошу короля, абы вас поставил витезми". А коли прыехали в чыстые дубровы и мыслили много, говорены: "Тая панна много послужыла пану Трыщану у граде Бияну у Орлендэи, она ест мудра и хитра; споведаймо мы то ей, чого для поехали есмо, может-ли то она вчынити, яко быхмо были просты от карности {наказания;} и она от смерти?" И они рекли: "Ведаеш ли, панно, што маеш от нас смерть?" Она рекла: "Не могу ничого з вами мовити, докул не вижу парсун вашых". И они зияли гелмы и указали ей парсуны, и она познала их Брагиня, што они поехали || для ее смерти, и рекла: "Не смейте иного вчынити, одно л. 45 об. што вам казано; а коли хочете, можете быт просты от греха и учынити прыказане пана нашего". Они рекли: "О добрая панно, для того есмо тобе споведали, што быхмо просты от греха, а ты от смерти". Девка рекла: "Поведете мя на роспутие чыстых дубров, ест оно древо велми красно, где завжды много лютых зверей, к тому мя древу прывяжыте, нехай от зверей умру". А для того рекла, иж мало того, штобы не был витез пры том дереву. И тые хлопи прывели ее и привезали к тому дереву и позирали на вси стороны, откуль тые зверы прыйдут, и вбачыли, иж едет красный Паламидеж Ануплитич {62}, а за ним его слуги. Исполнила Брагиня серца веселя, иж познала красного Паламидежа; и взрел Паламидеж и рек своим: "Не стало ми ся на мою мысль, я был для того поехал, абых от руки пана Трыщановы вмер, аж его самого смерть поткала, бо коли бы был пан Трыщан жыв, не стало бы ся то Брагини". Рек ей: "Помилуй тебе бог, панно, якою смертью пан Трыщан згиб? Бо если бы он был жыв, не стала бы ся тобе такая легкост". И она рекла: "Рыцэру, я тя знам, иж ты храбрый рыцэр Паламидеж, сын короля Ануплита, набольшый непрыятель пану Трыщану. Так бых не погибла от лютых зверей, як есми не видела веселыпого пана Трыщана, як вчора был, и поехал в чыстые дубровы битвы искати з добрыми витезми, иж того давно жедал". Рек Паламидеж: "Што за выступ {проступок} твой пред красною Ижотою, иж еси в таковой муцэ?" И она рекла: "Опрости мя от древа, я вам повем". Паламидеж отвезал ее от древа и рек: "Поведай, панно". Она рекла: "Для того ми ся то стало: пошла есми з своею госпожею з одного кролевства у другое, она понесла свой один цвет, а я мой другий цвет, и ходили есмо морем и сухом; идучы по мору, пани моя утопила свой цвет, а я свой не втопила, и она поставила мой цвет, где бы мело быти цвету ее место, и за то ми ся тое зло стало". Паламидеж рек: "Ведает ли то пан Трыщан?" И она рекла: "Не ведает". И он рек: "О добрая панно, ты много послужыла пану Трыщану, а мне еси много выступила, а коли семи тебе опростил от смерти, послужы ми". И она рекла: "Кождый рыцэр годен чети зычыти витезем и паннам". Паламидеж рек: "Поедмо с нами в Корноваль и поведай ми обычай вашого пана короля Марка". И она || рекла: "Добрый ест обычай нашого пана: коли прыйдут л. 46 витези на господу а поведать королю Марку, иж прыехали витези з-ыное стороны битвы искати, повинен им кождому король послати конь и зброю, если будут свое кони потрудили, нехай ся на свежых збодают {испытают}". Паламидеж рекл: От чого таковый обычай вставлен, занюж тот обычай ест короля Артиуша, который ест всим королем коруна по всим чотыром сторонам?" И она рекла: "Тот обычай въставлен, коли прышол пан Трыщан из Орлендэи в Корновалю". А за тым поехал Паламидеж в Корноваль. Паламидеж рек: "Панно, хотел бых я, абы мя не ведали, хто есми и откуль до часу". И коли прыехали на господу рыцарскую, тогды ему прывели коня и зброю прынесли и рекли: "Вы есте витези, прышли есте битвы искати?" Паламидеж рек: "Явне; ест ли тут пан Трыщан?" Они рекли: "Поехал в ловы". Паламидеж рек: "А мне его поведали у дубровах". Они рекли: "Поехал был битвы искати з великими рыцэры и добыл тых рыцэров". И пытал Паламидеж: "Не ранен ли велми?" Они рекли: "Ранен, але не велми". Пытал их Паламидеж: "Борздо ли мает прыехати пан Трыщан?" Они рекли: "Не ведаем, если бы ся ему там битва нашла, и он бы змешкал, иж он ест всим витезем коруна, которые милуют нашого пана короля Марка". Паламидеж был о том велми весел, што ему тут не споведали Трыщана, и вышол перед господу и видел тры панъны, а они идут по улицы, говоречы: "Велит король витезям и девкам к собе прыйти ув-обецный палац". Рек Паламидеж Брагине: "Што ти ся о том видит?" Она рекла: "Видить ми ся, што государ король хочет о мне пытати". И он рек: "Коли мне час вдарыти чолом королю?" И она рекла: "Коли ся сойдут витези до короля ув-обецный палац". Он рек: "Милая панно, пилнуй того". А потом рекла Брагиня Паламидежу: "Час тобе чолом вдарыти королю Марку". И он пошол, а с ним его витези. А так прышол красный Паламидеж з двема мечы, с чорным щытом у обецный палац ик королю Марку и поклонился; король его прывитал велми цудне, а потом рек король: "Хто-бы мог ведати, якою смертью згибла девка Брагиня, я бых его даровал велми много, а хто-бы ее споведал жывую, за што бы его рука сягнула, || то бы ся ему не заборонило". Паламидеж почал ему л. 46 об. поведати о короли Артиушы. Король Марко исполнил серцо веселей и велел прынести шахы, рек Паламидежу, абы играл с ним. А коли сели играти, рек король Паламидежу: "Так ти я говору, рыцэру, што нихто ся мне не противит в шахы играти". Рек Паламидеж: "Я вем, королю, што еси пан хитрый, але коли хочеш играти о тое, который з нас выиграет, по што ся его рука хватит, нехай собе озмет". И на то оба прызволили, и выиграл о тое Паламидеж и рек: "Королю Марко корновалский, ты-с рек: "Хто бы вам поведал о жывоте девки Брагини, по што бы того рука сягнула, то нехай озмет", а еще еси рек, хто бы з нас кого в шахи поиграл, за што ся рука его хвитит, нехай озметь. А большая ест реч вера кролева, нижли кролевство его. Дай ты мне красную Ижоту, а я тобе дам девку Брагиню". Король рек: "Где ест?" Он рек: "На моей господе". И рек Паламидеж своему витезю: "Прыведи Брагиню". И витез ее прывел; а коли видел ее король Марко, велми был весел и рек одной девцэ: "Пойди, мов Ижоте: нарежайся, поехати маеш с Паламидежом". А красная Ижота рядилася велми тихо, ожыдаючы, штобы прыспел пан Трыщан, не смел бы Паламидеж о том ни поменути. А так прышла цудная Ижота пред короля, и рек корол Марко: "Рыцэру, ото-ж ти пани". Паламидеж исполнил серцэ весельем и вздал фалу богу и подяковал королю Марку за Ижоту. Цудная Ижота рекла: "Витезю, коли мене мои грехи дали за короля Марка корновалского, он велел мене тобе дати, ты сам ведаеш, што еси служыл у моего отца тры годы для мене, не мог еси мене выслужыти, але коли мя еси достал так борздо у короля Марка, подмо ув-оную цэрков и кленимся богом, абы не оставил один другого до смерти". О том был Паламидеж велми гневен и рек: "Подмо, пани". И прыехали к цэркви, Ижота зъседъшы и ушла в цэрков первей Паламидежа; а были в той цэръкви ремяные лествицы долов {вниз} спущены, Ижота полезла по тых лестницах до окна верхънего, и коли была у окне, узволокла лествицу к собе; а за тым вшол витез Паламидеж || Ануплитич у церков велми весел. А коли л. 47 Ижоту свою видел у окне цэрковном, был велми смутен и рек: "О почстеная пани, чого для то чыниш? Злезь долов и кленимося один другому богом, абы не оставил один другого до смерти, а сама еси то рекла, пани, я тобе говору верою витезскою: коли мне тебе дал король Марко, не хочу поехати без тебе". И рекла Ижота витезю: "Поедь з богом, иж ест витези у короля Марка, которые поехали у ловы, а коли тя найдут пры их цэркви, будеш мети моцную битву". Паламидеж рек: "О почстеная пани, я не боюся ни одного витезя, коли ми тя дал король Марко". Тогда погледела Ижота куды поехали витези, и вбачыла, аж едеть к церкви пан Трыщан; бо тот обычай мел Трыщан: коли ехал до двора, або з двора, завжды заеждчал к той цэркви. Ижота рекла Паламидежу: "Витезю, едь с богом, едеть на тя витез". Паламидеж рек: "Пани, што мя страшыш витезем? Не будь один, нехай будут два! Пани, сойди долов, поехати тобе со мною". Ижота рекла: "Витезю, поедь с богом, витезь едет к цэркви витезьским обычаем, стережыся вдару оного витезя". Паламидеж рек: "Не будь один, нехай будут тры, пани; злез долов, и кленимося, як есмо рекли". Рекла Ижота: "Витезю, поедь от цэркви, дойдеш сорому от вдару другого витезя, бо вже витез близко цэркви, которы на тя едеть". Паламидеж рек: "Не буд один, будь их десеть, прыймам верою витезскою ждати тебе тры дни и тры ночи, а не хочу ехати без тебе". Рекла Ижота Паламидежу: "Не тры, не два, один Трыщан едеть". А Паламидеж въскочыл на коня и побег што наборъздей мог, бо ведает, иж умеет Трыщан с копем на кони. И видел Трыщан, где побег витезь от церкви, и познал по знамени и скочыл што наборздей мог и не догонил, вернулся, бо ему конь был спрацован у ловах. А коли прыехал пан Трыщан до цэркви и видел цудную Ижоту и розгневался велми, а не хотел для Паламидежа пытати, одно рек: "Всядь, пани, на коня и едмо до короля Марка". Ижота рекла: "Не годит ми ся ехати ик королю, иж ме отдал Паламидежу". Трыщан рек: "О почстеная пани, як то може быт, штобы тебе дал Паламидежу, || иж король Марко любит л. 47 об. всякое розличное веселе?" Ижота рекла: "Трыщане, коли бы ему мило веселе, як бы мене дал еждчалому рыцэру?"