Текст книги "Легенда Тристане и Изольде"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 56 страниц)

Король весьма был огорчен этим делом; взглянул он свысока на Тристана и говорит ему: "Итак, решили вы отплатить мне бесчестьем за оказанную вам честь? Не ждите же от меня пощады". И велел он бросить Тристана в темницу, и его туда бросили.

275. Когда Горвенал, вернувшись в замок, услышал эту новость, он так опечалился, что стал клясть себя и казниться, и сказал себе: "Если погибнет Тристан из-за этого дела, ляжет на меня позор и вовеки не будет мне радости". И не знает он, что делать, ибо не приходит ему на ум, как вызволить Тристана. И все-таки идет к королю, хотя многие оскорбляют его и поносят из-за Тристана и говорят, что дурно он его воспитал, и что будь Тристан и впрямь столь благородным отроком, каким все его считали, никогда не нанес бы он такого бесчестья королю. А он, не отвечая ни слова на эти речи, идет к королю и молит его во имя господне выслушать то, что он хочет ему сказать. "Говорите!" – молвит король, "Сир, никому не скажу я этого, кроме вашей милости, ибо не для посторонних ушей мои речи; и знайте, что ко благу будут они и вам и всему вашему королевству".

Король идет в уединенный покой, а Горвенал за ним. И когда пришли они туда, Горвенал принялся пересказывать ему все, что слышал от королевской дочери. "И знайте, сир, – говорит он, – что все было совсем не так, как вы думаете, ибо дочь ваша любит Тристана как никого на свете, а он ее – разве что из любви к вам".

276. Король, который был весьма многомудр, услышав такие речи, подумал, что Горвенал хочет его провести, но решил, что все это можно проверить, и потому сдержал на время свой гнев. И рассудил, что узнает правду об этом деле вернее, чем узнал со слов Горвенала, и не стал ему перечить, а молвил: "Выслушал я все, что вы мне сказали. Знайте же, что не позднее завтрашнего вечера сумею я доискаться до всей правды. И если подтвердятся ваши слова, я отпущу Тристана, – а если нет – тут же велю его казнить".

Здесь Горвенал расстался с королем. А король, не тратя времени даром, велит позвать свою дочь и говорит ей: "Дочь моя, не отрадно ли будет тебе узнать, что я сделаю с Тристаном из любви к тебе? Раз был он уличен в таком злодействе, прикажу я предать его позорной и постыдной казни, и тем отомщу за тебя". А она не смеет открыть, что у нее на сердце, и отвечает ему чуть слышно, и говорит: "Поделом каждому расплата за его прегрешения". А король продолжаете "Но не сам буду я судить и решать, достоин ли он смерти, а поручу суд тебе". И она тотчас же подумала, что если суд будет за ней, вовеки не дождется он той казни, что ему положена. И понял король по ее лицу, что не так-то уж сильно ненавидит она Тристана, как ему казалось. И с теми словами отпустил ее.

277. Наутро, в седьмом часу, призывает он дочь свою к себе в покои. Потом велит привести из темницы Тристана и еще одного юношу, родственника королевы, который незадолго перед тем был уличен в бесчестном убийстве рыцаря; за это взял его король под стражу и собирался казнить. Юноша этот приходился двоюродным братом принцессе. И когда вывели их из темницы, и предстали они перед королем, король поднялся, взял большой меч, вынул его из ножен и говорит дочери: "Видишь этих двух юношей, осужденных на смерть? С одним из них состоишь ты в родстве, ибо он твой двоюродный брат, а другой тебе чужой. И хотя оба они должны умереть, я позволяю тебе освободить того из них, кого ты захочешь. Выбери того, кто больше тебе по сердцу, а другой достанется мне. Тот, кого ты выберешь, будет освобожден, а другому я отрублю голову этим мечом, и не спасет его уже никто на свете. Выбирай же, кто больше тебе люб".

278. Услышав эти слова, смутилась девица, не зная, что ей ответить. Понимает она, что король обо всем догадается, если не выберет она своего двоюродного брата, а если обречет на смерть Тристана, которого любит, как никого на свете, то вечно будет казнить себя за это. И король, видя ее смущение, убеждается в том, что она любит Тристана. И еще раз говорит ей, чтобы сильнее уязвить ее: "Выбирай же поскорее того, кто тебе люб, ибо если будешь ты медлить, то лишишься обоих". А она из страха перед отцом не решается открыть, что у нее на сердце. И в третий раз говорит он ей: "Торопись же, дочь моя!" И так испугалась она и ужаснулась, что вымолвила: "Освободите двоюродного брата моего, Мелиана". – "Тогда придется мне казнить Тристана", – говорит король. И с этими словами заносит он меч, словно хочет отрубить ему голову.

279. А девица, не в силах этого вынести и не помня себя от горя, бросилась к отцу, как безумная, и говорит ему, томясь от любви: "Заклинаю вас именем господним, остановитесь! Не то я сказала, что думала, и беру свои слова обратно. Я выбираю Тристана, а Мелиана оставляю вам". А король усмехнулся и отвечает: "Не бывать этому! Получай того, кого выбрала, а другой достанется мне. Ничто уж не спасет Тристана".

И снова заносит меч, словно хочет отрубить ему голову, а на самом деле и не помышляет об этом. И снова бросается она к нему и молит: "Отец, не убивайте его, убейте лучше меня. Пусть он останется в живых, а я умру". "Ни за что на свете, – отвечает король, – не отступлюсь я от своих слов. Нет спасения Тристану". – "Дайте тогда мне меч, – просит она, – и я сама убью его; лучше уж погибнуть ему от моей руки, чем от вашей". Король дал ей меч. И схватив его, отбежала она в сторону и говорит: "Отец! Или ты отдашь мне Тристана, или я тут же убью себя своими собственными руками, и да поможет мне бог". И король говорит ей: "С чего решила ты убить себя? Неужто так сильно любишь ты Тристана?" – "Да, – отвечает она, – больше, чем себя самое. Если убьешь ты его, не жить и мне, а если даруешь ему жизнь, и я останусь в живых".

И тут молвит ей король: "Ладно, будь по-твоему. Отдам я тебе Тристана, раз ты этого хочешь. Бери его себе, а я возьму Мелиана. Опусти же меч, ибо нечего тебе теперь бояться ни за себя, ни за Тристана. Правду сказал мне Горвенал, его наставник. Напрасно я ему не поверил". И она опустила меч. А король говорит Тристану: "Вы свободны, и вовеки не услышите от меня ни слова укоризны".

280. И тот благодарит ото всей души короля, а потом и девицу за то, что вызволила она его из беды, в которую сама завела. И покинув королевские покои, идет к себе в опочивальню и находит там своего наставника, которого томила великая печаль, ибо весьма тревожился он и страшился за Тристана и уж не чаял увидеть его в живых. А когда увидел его перед собой, то возликовал и возрадовался и стал расспрашивать, как удалось ему освободиться. И Тристан поведал ему всю правду о том, как был он освобожден, и сказал, что никогда бы ему не освободиться, если бы не королевская дочь, которая весьма ему помогла, и рассказал, каким образом.

"Ах, сынок, – молвит ему Горвенал, – уж коли избавил вас господь от такой напасти, и король отпустил вас по своей доброй воле, не советовал бы я вам больше у него оставаться, ибо если не захотите вы исполнить волю королевской дочери, не миновать вам беды, хоть и не знаю я, откуда ее ждать. Потому-то и хочу я, чтобы покинули мы Францию и отправились в иные края". "Господин мой, – отвечает Тристан, – куда же нам, по вашему разумению, лучше всего отправиться?" – "Поедем в Корнуэльс, в замок короля Марка, вашего дяди. Там сможете вы послужить ему вместе с другими отроками, и никто не догадается, кто вы такой, ибо с тех пор, как покинули мы Леонуа, вы, благодарение господу, так выросли и похорошели, что теперь не узнать вас никому из тех, кто знал вас прежде. И если скажетесь вы там благородным отроком из чужих краев, никто не признает в вас Тристана. И когда послужите вы дяде своему столько, сколько пожелаете, и настанет вам время и срок принять рыцарское посвящение, примете вы его от дяди, или от кого другого, как будет вам угодно". И Тристан с ним согласился.

281. Что вам теперь рассказать? Приходит Тристан к королю Фарамону и просит, чтобы тот его отпустил, и говорит, что решил он вернуться в родные края, и от всего сердца благодарит за почести, которых был удостоен в этом замке. А король убеждает его остаться и сулит за это столько земель и почестей, сколько тому и не снилось. Тристан благодарит его за посулы, но повторяет, что никак нельзя ему больше у него оставаться. "Уж если не хотите вы у меня оставаться, – молвит король, – прошу вас и заклинаю открыть мне, кто вы такой и откуда родом?" И Тристан сказал ему, что он сын короля Мелиадука и родом из Леонуа. "Ах, – говорит король, – плохо же вы сделали, что так долго от меня это скрывали! Ведь вы приходитесь мне родственником {17}. Если бы знал я вас раньше, как знаю теперь, то и принял бы у себя в замке не так, как были вы приняты. Худо вы сделали, что не открылись мне",

282. Тут Тристан оставил короля и вернулся к Горвеналу. Сели они на коней и ехали много дней, пока не добрались до моря. Переправились через него и попали в королевство Корнуэльс, и стали расспрашивать, где отыскать короля Марка. И узнали, что обретается он в Глеведене {18}, в прекрасном и крепком замке, что стоит высоко над морем.

Тут снова пустились они в путь и ехали до тех пор, пока не добрались до этого замка. И когда собирались войти в ворота, увидели, что вслед за ними скачет во весь опор какой-то всадник и везет с собой собачку; и собачка эта была диковинной красоты. И когда всадник этот, что едва держался в седле от усталости, нагнал их, поздоровался он с Тристаном и говорит ему: "Госпожа моя Белида, дочь короля Фарамона, приветствует вас и просит принять от нее собачку и письмо". Тристан слушает его и разумеет, что подарок этот послан той, что так его любила и спасла от смерти, когда король хотел его убить. И отвечает ему: "Добрый друг мой, благодарю вас за эти вести. Дайте же мне письмо". И тот его подал.

283. Тристан сломал печать и стал читать это письмо, и вот что в нем говорилось:

"Милый Тристан, друг истинный и сердечный, чуждый измены и коварства, приветствую вас! Да хранит вас господь, да будете вы здравы, да пребудут с вами радость и довольство, и да сопутствуют вам почести и счастье повсюду, где бы вы ни были! Да станете вы прибежищем славы и побед, великодушия и благородства! И пусть жизнь ваша протечет в усладах и отрадах! Рыцарская доблесть и гордость да будут неразлучны с вами, друг мой, и да разойдется по всей земле молва о вашей доброте! И да будет всякий смертный немощен и ничтожен в сравнении с вами, и да останетесь вы навеки примером мужества и отваги для всего рыцарства. И да ниспошлет вам господь присносущий легкую и беспечальную кончину, а не такую, что ждет меня, ибо горестно было бы вам умирать, как я умираю. Первая моя любовь и последний мой вздох омрачены смертным томлением, и нет мне в скорби моей иной отрады, кроме той, что приму я смерть от того самого меча, коим хотел отрубить вам голову мой отец. И будет мне такая смерть великим утешением, ибо напомнит мне она, как избавила я вас от гибели. Друг мой, никого я не любила, кроме вас, и никого, кроме вас, не полюблю. И хоть не принесла мне любовь ничего, кроме одного этого отрадного помысла, я молю бога, чтобы не дал он вам умереть, прежде чем не узнаете вы и не почувствуете, как владычествует любовь над влюбленным сердцем, и как сладко умирать тому, кто умирает от любви и не может найти от нее спасения.

Друг мой, я умираю из-за вас, и уж если покинули вы меня, так что, умирая, не смогу я вас увидеть, пусть напомнит вам обо мне после моей смерти хоть это письмо, писанное моей собственной рукой, и моя собачка, краше и лучше которой нет ничего на свете. И красота ее такова, что взглянув на нее, не сможете вы не вспомнить обо мне. Пусть же кончина ваша, друг мой, будет легкой, отрадной и блаженной, и не дай вам бог испытать, в какой тоске и муке умирает тот, кого убивает неразделенная любовь".

284. Вот что говорилось в том письме. И прочтя его, спрашивает Тристан посланца: "Неужто и в самом деле покончила с собой дочь короля Фарамона?" "Да, сир, – отвечает слуга, – так оно и есть. Она закололась мечом, и никто не ведает, отчего". – "Клянусь богом, – молвит Тристан, – горестно же мне это слышать, и весьма я о том скорблю". И говорит своему наставнику: "Возьмите эту собачку из любви к той, что ее послала". И тот ее взял. А слуга молвит Тристану: "Сир, – говорит он, – если будет на то ваша воля, я останусь при вас и буду вам служить. И если не согласитесь вы на это ради меня самого, то мнится мне, должны согласиться из любви к той, что меня послала". И Тристан говорит, что не отвергнет его службы и сообщества, а потом спрашивает: "Знаешь ли ты, кто я такой?" – "Бог свидетель, сир, отвечает тот, – ничего я не знаю о вас, кроме вашего имени". – "Тогда обещай мне, – молвит Тристан, – что и впредь не будешь о том дознаваться". И тот клянется, что не будет.

Так поступил он на службу к Тристану. И да будет вам ведомо, что стал он впоследствии славнейшим и доблестнейшим рыцарем {19} и одним из сотрапезников Круглого Стола. Но потом пал от руки самого Тристана, который убил его неумышленно и нечаянно во время поисков Святого Грааля, когда тот ехал рядом с Паламедом {20}, добрым сарацином. И об этом будет подробно рассказано в нашей книге в свое время и в своем месте {21}. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

324. На следующее утро, едва занялась заря, поднялся король и отправился в Ландский замок, где должен был состояться турнир. А Тристан, как я уже вам говорил, остался, чтобы посвятить в рыцари своего оруженосца. И когда посвятил его и вручил ему доспехи, оставленные для него королем, то вооружился, как подобает, и отправился прямо на турнир, что уже открылся на лужайке перед замком.

И король Агизан Шотландский, окруженный множеством рыцарей и отроков и витязей своего двора, бросил вызов королю Ста Рыцарей и его свите; и да будет вам ведомо, что король Ста Рыцарей держал свою землю от Галеота {22}, владыки Дальних Островов. И было подвластно Галеоту столько земель, что просто диво, но был он в ту пору поражен тяжким недугом, длившимся целый год. И знайте, что в тот год, когда состоялся турнир в Ирландии, был посвящен в рыцари Ланселот Озерный.

325. Тут пришло время скрестить копья, и вы бы только посмотрели, как скакуны ярились и рыцари наземь валились! Сотрапезники Круглого Стола, а их было десять, обратились против короля шотландского и его свиты, и успех был на их стороне. И если спросят меня, кто были те десять рыцарей, я отвечу, что один из них был мессир Ровен, другой – мессир Ивэйн, сын короля Уриена; а кроме них – Гаэрьет {23} и Бадемагю {24}, и сенешаль Кэй, и Додинас Дикий, и Сагремор Ужасный, и Гиврет Короткий, и Гифлет, сын До, и Бранделис, Все десять были придворными короля Артура и сотрапезниками Круглого Стола, кроме Бадемагю, славнейшего и достойнейшего рыцаря тех времен; он не был еще причислен к сотрапезникам Круглого Стола, хоть и служил при дворе короля Артура.

И знайте, что, когда вступили они в схватку, их противникам пришлось несладко, и бежали бы те без оглядки, если бы не добрый рыцарь в черных доспехах и с двумя мечами. Едва вступив в сраженье, принялся он потчевать противников всем на удивленье. Валит рыцарей и крушит, шлемы с голов сбивает, щиты из рук вырывает, так что кто на него ни взглянет, тот и скажет, что ему должен достаться приз всего турнира. И так он в этом преуспел, что приободрились рыцари Замка и бросились на противников столь яростно, что тем волей-неволей пришлось отступить. И все десять сотоварищей были побеждены в этой схватке, и сокрушены, и опозорены великим позором. И мессир Говен получил две раны, а Газрьет три, и мессир Ивэйн столько же; и все остальные были изранены и наголову разбиты, и невмочь им было за себя постоять.

Увидев этот разгром, опечалился король Ста Рыцарей и устыдился, ибо любил он всем сердцем Белокурую Изольду и знал, что скоро дойдет до нее эта новость. И надумал он отомстить за это поражение, и ради того повелел объявить, что по прошествии десяти дней снова будет состязаться с королем шотландским и прибудет на турнир с множеством рыцарей и с великой силой, которая еще не подоспела. И когда было о том объявлено и услышано, разъехались рыцари и отправились, одни в одну сторону, а другие – в другую.

326. Увидев, что рыцарь с черным щитом, взявший верх надо всеми, уезжает с турнира, король шотландский поскакал за ним во весь опор. И поравнявшись с ним, приветствует он его весьма учтиво, а тот отдает ему приветствие. "Досточтимый сир, – молвит король, – вы были на этом турнире и столько подвигов там совершили, что всех превзошли, так что, если будет на то ваша воля, достанется вам в жены наследница Ландского замка и с нею вся ее земля, а земля эта немалая: ведь турнир этот был устроен для того, чтобы отыскать мужа девице". – "Сир, – отвечает тот, – мне ведомы условия турнира, и никогда не отказался бы я от них, если бы можно было мне жениться. Но знайте, что не могу я этого сделать". – "А где вы думаете заночевать? молвит король. – Время уже позднее". – "Сир, я заночую у моря, в замке моего друга". – "А собираетесь ли вы, – спрашивает король, – на тот турнир, о коем было объявлено?" – "Знайте, сир, – молвит рыцарь в ответ, – что если будет на то моя воля, я на него приеду". – "Хорошо сказано, – молвит король. Храни же вас господь!" – "И вас также, сир!" – отвечает рыцарь. И таким образом расстались они друг с другом.

327. Король воротился в замок, перед которым состоялся турнир, а рыцарь вместе с двумя своими оруженосцами отправился своей дорогой. Но не успел он далеко отъехать, как догнал его ирландский король, отец Белокурой Изольды, поспешавший за ним вслед; и не было с ним никого, кроме Тристана и двух оруженосцев. Король его приветствует, а тот отдает ему приветствие весьма вежливо и учтиво. "Дорогой сир, – молвит король, – хочу я попросить вас об одном одолжении, которое ничего не будет вам стоить". И рыцарь отвечает: "А кто вы такой, чтобы просить меня об одолжении?" – "Я один из здешних рыцарей, готовых оказать вам почет и уважение в этом краю, – говорит король. – И знайте, что не попрошу я у вас ничего такого, о чем могли бы вы пожалеть". И тот, видя, что король не отступится от своего, обещает исполнить его просьбу. Король благодарит его за это, а потом говорит ему так: "Знайте же, что вы обещали остаться у меня на столько времени, сколько будет вам угодно провести в этом краю. Поживите вы у меня в свое удовольствие, и не будет вам отказа ни в чем, чего бы вы ни пожелали. Поедем же ко мне!" И тот видит, что нельзя ему отказать.

Таким образом увез король этого рыцаря с собой. И если спросят меня, как было его имя, я отвечу, что звали его Сарацин Паламед. Он был нехристем, но люди, среди которых он жил, почитали его за христианина. Было у него двенадцать братьев, достойнейших рыцарей, и многомудрый отец, коего звали Эсклабор Непризнанный. Этой же ночью прибыл король ирландский в один из своих замков, и знайте, что оказал он Паламеду великий почет и уважение, и не мог на него наглядеться, ибо тот был молод и пригож собой.

328. А наутро пустились они в путь и ехали до тех пор, пока не достигли замка у моря, где жила королева. Сойдя с коня, король идет прямо к королеве и молвит ей: "Госпожа моя, у меня для вас новость. Будет у нас дневать и ночевать славнейший рыцарь на свете. Столько подвигов совершил он на последнем турнире, сколько и не снилось всем остальным рыцарям. Прошу вас почитать его и уважать больше, чем меня самого. И вы, Изольда, милая дочь моя, постарайтесь ему услужить". И те отвечают, что исполнят его повеление.

И был Паламед весь вечер окружен таким радушием и уважением, какого не мог и желать. А наутро стала ему служить за столом Изольда вместе со своими подругами, чтобы он не скучал. И была она столь прекрасна и приветлива, что Паламед, взглянув на нее, опешил, и сказал в сердце своем, что никогда не видел такой красоты. И запала Изольда ему в душу, и так понравилась и полюбилась, что пошел бы он ради нее на что угодно, и даже отрекся бы от своей веры. Вера его была ему дороже всего на свете, но и от нее отказался бы он ради Изольды, если бы она того захотела.

329. Так засмотрелся Паламед на Изольду, что не укрылось это от Тристана, и догадался он по его лицу, что тот в нее влюбился всем сердцем. Прежде и самому Тристану случалось взглянуть на Изольду, и весьма она ему нравилась, но тогда сердце его не лежало к ней. А теперь, видя, что Паламед воспылал к ней столь дивной любовью и решил своего добиться или жизни лишиться, поклялся Тристан, что не бывать этому вовеки. Нет спору, Паламед храбрый рыцарь, но сыщутся на свете и не такие храбрецы. И вспомнил Тристан, что его собственные раны совсем зажили, и подумал, что вскоре сможет он сам отличиться на бранном поле не хуже, чем отличился третьего дня Паламед.

Тогда исполнился Тристан гордыни и гнева из-за любви к госпоже Изольде. С ненавистью взирает он на Паламеда, ибо мнится ему, что тот будет преградой и помехой его любви. И не прошло и четырех дней, как Паламед, который был весьма прозорлив, заметил, что Тристан влюбился в Изольду, а его возненавидел лютой ненавистью. И оттого возгорелась еще сильнее его страсть к Изольде, а на Тристана воспылал он такой дикой злобой, какой не питал ни к кому на свете, ибо видел, как тот пригож и строен. И мнилось ему, что Тристан добьется любви Изольды, и что она уже полюбила его всем сердцем.

330. Так возненавидели друг друга лютой ненавистью Тристан и Паламед. А Изольда знать о том не знает и ведать не ведает, что оба рыцаря в нее влюблены, ибо ей было еще невдомек, что такое любовь.

Была у нее служанка, девушка умная и прозорливая, и мудрость принесли ей не годы, а далась она ей от природы. Стала она присматриваться к обоим рыцарям, и заметила, и узнала, что полюбили они Изольду всем своим сердцем, и потому возненавидели друг друга лютой ненавистью. И смеха ради сказала о том Изольде. А та ей отвечает: "Не могу я им этого запретить, ибо нет у меня на то власти. Но впустую пропадут все их старания, ибо нет мне до них никакого дела".

Ту девушку звали Бранжьеной. И услышав ответ Изольды, говорит она ей с лукавой улыбкой: "А все же, если бы предстояло вам одарить одного из них своей любовью, кого бы вы предпочли: Паламеда или нашего рыцаря?" Изольда отвечает: "Если бы предстояло мне это сделать, я думаю, что выбрала бы Паламеда за его рыцарскую доблесть. Но если бы наш рыцарь выказал столько же доблести и отваги, как Паламед, а сверх того, подтвердилось бы, что он так благороден, как нам кажется, и если бы оправился он от своих ран, тогда, поистине, можно было бы считать его прекраснейшим рыцарем на свете".

331. Все эти девичьи пересуды слышал Тристан, который лежал в том покое, притворяясь спящим. И удалились девушки в соседний покой, и не заметили, что он был там. И когда они ушли, вскочил он со своего ложа, вышел на лужайку и крепко задумался. И когда как следует поразмыслил, то сказал себе, что не добьется он любви Изольды, если не собьет спесь с Паламеда. А тому не бывать без величайших тягот и ратных трудов, ибо знает Тристан, что доблестнее Паламеда не было еще видано рыцарей на свете. Итак, либо он посрамит Паламеда, либо тот его. На том он и порешил.

И был он сам не свой от тоски и заботы, ибо надвое разрывали его сердце любовь к Изольде и ненависть к Паламеду, на которого он не мог смотреть от злобы, когда король Ангуэн {25}, собираясь на турнир, спросил его, не поедет ли он взглянуть на собравшихся. "Нет, сир, – отвечает Тристан, – рано мне туда ехать, ибо не совсем я еще выздоровел". Король поверил, что так оно и есть, и не стал его уговаривать. А Тристан отказался не потому, что не мог поехать на турнир, а потому, что хотел явиться туда так, чтобы никто его не узнал. Если удастся ему прославиться и завоевать приз, как он того желал, тогда откроется он собравшимся, а если потерпит поражение, придется ему, побежденному и опозоренному, бежать в такие края, где никогда не увидит его больше госпожа Изольда.

332. Паламед отправился на турнир тремя днями раньше короля. А вслед за ним и король Ангуэн прибыл туда со своей свитой, но без оружия. Тристан же остался в замке, и был он весьма удручен, ибо не знал, каким образом удастся ему попасть на турнир. И когда раздумывал он над этим, подошла к нему Бранжьена. Она любила его великой любовью, но не решалась в том открыться. И увидев, что он так удручен, молвит она ему: "Сир, чем вы озабочены? Поведайте мне о том без опаски". – "Ах, Бранжьена, – отвечает он, – будь я уверен, что поможете вы мне избыть мою заботу, я бы вам о ней поведал". И та клянется, что поможет, насколько хватит у нее сил. "Тогда открою я вам, говорит он, – в чем моя забота. Знайте же, что, будь у меня доспехи, и конь, и конюший, что составил бы мне свиту, я поехал бы на этот турнир". – "А почему же, – спрашивает она, – не отправились вы туда вместе с королем?" "Потому, – отвечает он, – что хочется мне явиться туда так, чтобы никто меня не узнал, и чтобы ни король, ни все остальные не проведали, кто я такой". "Клянусь именем господним, – отвечает она, – не бывать тому, чтобы не удалась ваша поездка из-за коня и доспехов, ибо в замке довольно и доспехов и коней, а в оруженосцы я вам дам своих братьев Периниса и Матаэля {26}. Они добрые и верные слуги и охотно помогут вам в этом деле". И он благодарит ее за все, что она обещала, и говорит ей: "Тогда поторопитесь, иначе не поспеть мне к началу турнира".

Что мне вам здесь сказать? Все исполнила девица, что обещала: достала ему доспехи, надежные и прекрасные, и коня, крепкого и резвого, и белоснежный плащ без единого на нем знака, и дала в оруженосцы двух своих братьев, что согласились ему служить. И он торопится в путь и просит Бранжьену, чтобы никому не проговорилась она об этом деле. И та обещает молчать. И уезжает он со спокойным сердцем.

333. Таким образом, как я вам рассказываю, расстался Тристан с Бранжьеной и отправился вместе с двумя ее братьями на турнир, и никто об этом не проведал. Пустились они в путь и ехали до тех пор, пока не достигли замка, перед которым открылся турнир. И знайте, что собралось там великое множество чужеземных рыцарей; был там и мессир Гаэрьет и много других славных мужей. И король Ста Рыцарей, что был славен и знаменит, вступив в сраженье, такое выказал рвенье, что всех поверг в изумленье, ибо подвигами своими превознес он и возвеличил рыцарскую доблесть.

Но когда появился на бранном поле Паламед, облаченный в те же доспехи, что носил на прошлом турнире, не нашлось там ни единого храбреца, который при виде его не содрогнулся бы. Совершенна была его красота и велика гордыня, и могучим он выглядел рыцарем. "Взгляните, – молвил Гаэрьет, – что за славный боец появился! Наверняка могу сказать, что сегодня сумеет он показать, как надо владеть мечом!" А мессир Ивэйн говорит: "Бог свидетель, что не видывал я на своем веку столь доблестных рыцарей!" И такие же или схожие речи ведут многие из собравшихся на турнир благородных мужей.

А Паламед, ворвавшись в их ряды, принялся лошадей и всадников наземь валить, шлемы с голов сбивать, щиты из рук вырывать и такие удары направо и налево раздавать, что королю Ста Рыцарей и всему его воинству пришлось волей-неволей отступить, и виной тому был не кто иной, как Паламед.

334. И когда увидел король Ста Рыцарей, что ему и всему его воинству волей-неволей приходится уступить поле боя сильнейшему, покрыв себя позором и бесчестием, а рыцари замка вскричали: "Всех одолел рыцарь в черных доспехах с двумя мечами!", – тогда появился на поле Тристан, облаченный в белые доспехи. И увидев, что разбито воинство короля Ста Рыцарей, и услышав, что всех одолел всадник с черным щитом, догадался он, что виной тому не кто иной, как Паламед, которого ненавидел он лютой ненавистью. И тогда велел он подать себе шлем, и его ему подали. А потом он взял свой щит и копье, короткое и тяжелое, и ринулся в ту сторону, где был Паламед, и нанес ему такой удар, что тот рухнул наземь вместе с конем и жестоко расшибся при падении, но иных увечий не получил.

335. Заметив, как он упал, оглянулись мессир Гаэрьет и его соратники, и посмотрели на Тристана, и увидели, что тот и не думает останавливаться. Так доволен был он своим ударом, что проскакал мимо Паламеда, даже не взглянув на него, и предоставил заботу о нем его сотоварищам, которым уже казалось, что победа на их стороне. И начал он так доблестно сражаться, что всех поверг в изумленье, и не было там никого, кто не сказал бы себе, что превзошел он в ратном искусстве рыцаря в черных доспехах. А мессир Гаэрьет молвит своим сотоварищам: "Поскачем же за ним! Если не придем мы ему на подмогу, он сочтет нас за трусов. Я уже пригляделся к нему, и вижу, что он не иначе, как благородный рыцарь". И они отвечают: "Да будем мы прокляты, если оставим его без помощи!" – и скачут к нему во весь опор. А он уже взял в руки меч и принялся разить налево и направо. И был он так доблестен, что не уклонился ни от единого противника, пожелавшего с ним сойтись, так что все только на него и смотрели, и ободряли его криком, и единодушно провозгласили, что победа досталась рыцарю в белых доспехах. И под этот крик пришлось рыцарям Замка волей-неволей обратиться в бегство, ибо воспрянула духом противная сторона, получив столь диковинное подкрепление.

И видит Паламед, что не собраться ему больше с силами, что окончательно он разбит и тем опозорен. И клянет себя жалким трусом, и покидает турнир в слезах и великом сокрушении, и говорит себе, что вовеки не видать ему славы после такого стыда.

ТРИСТАН

Перевод со староитальянского Г. Д. Муравьевой

LVI [...] И вот по воле Тристана король {1} созвал всех баронов Ирландии и всех дам и девиц, и они собрались в прекрасном дворце. И Тристан сказал королю: "Король, я хочу получить обещанную награду". И король отвечал: "Требуй, чего захочешь". И Тристан сказал: "Я прошу у вас мадонну Изотту, дабы вы отдали ее за короля Марка". Тогда король вопросил: "За кого ты прочишь ее, за себя или за короля Марка?" На что Тристан отвечал: "За короля Марка и ни за кого другого". Но король возразил: "Я желаю отдать ее за тебя, а не за короля Марка". И Тристан ответил: "Я прошу дать ее в жены королю Марку, ибо так обещал". Тогда король Лангвис {2} вопросил: "Клянешься ли ты в том словом рыцаря?" И Тристан ответил: "Клянусь". И тут король взял за руку мадонну Изотту, и Тристан сочетался с ней браком за короля Марка, как обещал [...]