Текст книги "Черепашки-ниндзя и Карлик Кон"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Через десять лет

Тропинка петляла меж горных хребтов и ущелий. Поэтому не было видно, что делается впереди. Констант ехал на джипе по этой узкой тропинке. Тропинка, наконец, перестала петлять и уперлась в пустой колодец.

Здесь была развилка. Констант выключил мотор. Задрал голову. Посмотрел на небо. Потом на колодец.

Неожиданно для себя Констант подошел к нему и заглянул внутрь.

–   Стоя на холме, перед своим только что приобретенным домом, Констант мог окинуть взором всю округу. Свежий сухой ветер взъерошил его темные волосы.

Констант отошел от колодца. Открыл дверцу джипа, улыбнулся и подал руку сидящей в машине очаровательной девушке.

–   Приехали, дочка, – сказал Констант и рукой указал на дом. На лице девушки застыло какое-то странное выражение.

–   Папа, что это такое? – спросила девушка со вздохом глубокого недоумения.

–   Это – наш дом, – ответил Констант.

–   Ты хочешь сказать... здесь... мы будем жить? – снова спросила девушка. Она сурово посмотрела на отца. В ее глазах было неподдельное изумление.

–   Это шутка, папа? Да? Это – дом наших соседей-бедняков? А наш, наверное, находится в другом месте? Или, может быть, это Нью-Мексика? – с издевкой в голосе спросила девушка.

–   Никакая это не Нью-Мексика, дочка, – грустно сказал Констант. – Это Северные Дакоты... Элиса только хмыкнула в ответ:

–   Можно подумать, большая разница. Констант подошел к ней, обнял за плечи и сказал:

–   Не суди о книге по обложке, Элиса.

–   Отец! Но у этой книги нет даже обложки! – воскликнула девушка.

Она осторожно, словно боясь прикоснуться к чему-то грязному, невидимому, поднялась, шаг за шагом, на крыльцо.

–   Нет, я здесь буду глубоко несчастна. Здесь нет бассейна, здесь нет торгового центра, здесь нет кабельного телевидения – здесь ничего нет! – воскликнула она.

–   Но этот дом достался мне довольно дешево, – возразил отец, пропуская ее вперед. – И если привести его в порядок, то здесь будет идеальный уголок для отдыха!

–   Горю нетерпением увидеть все достопримечательности этой развалины, – ответила Элиса и вошла в дом.

Все в доме было мрачным и неуютным. На мгновение Элису пронзило какое-то неприятное предчувствие, будто над этим домом нависло несчастье. Элиса встряхнула головой, чтобы отогнать эту мысль.

–   Великолепно! Я так и думала! – сказала она вслух. – Хуже и быть не может. Старый подвал. Прекрасное место...

Стены и потолок были покрыты пылью и паутиной.

Элиса вскрикнула от неожиданности. Прямо перед ней прополз гигантский паук. Осторожно спустившись по скрипучей деревянной лестнице, ведущей на первый этаж, она заглянула внутрь.

–   Констант, окинув взглядом свои новые владения, тоже немного смутился.

–   Конечно, здесь надо что-то подчистить, подкрасить, что-то подремонтировать, – сказал он, не глядя на дочь.

–   Здесь надо сначала пустить бульдозер! – ответила Элиса, громко чихнув.

–   Дом достался мне очень выгодно, – возразил отец.

–   Тот, кто тебе продал эту развалину, надул тебя, папа! Как насчет такого варианта: я поеду в отель, а ты можешь оставаться тут. Заниматься ремонтом, подкрашивать, – словом, все, что хочешь ... А ко мне будешь приезжать, когда сможешь.

–   Элиса, дорогая, неужели ты думаешь, что деньги – это все, что нужно для жизни...

–   Я слышала уже твою теорию! – перебила Константа девушка. Она посмотрела на противоположную стену и закричала:

–   Папа! Паук! Огромный! Он нас может убить!

Элиса бросилась наверх по узенькой деревянной лестнице.

–   Я ухожу! Сажусь в джип... заказываю номер в ближайшем отеле!

Элиса выбежала на крыльцо, достала из сумочки карманный телефон и закричала в трубку:

–   Алло! Одну минуту! Черт... Алло. Вы слышите меня? Я хочу заказать номер в отеле. Да... Чтобы были высокие потолки...

Неожиданно она заметила перед собой незнакомого юношу. Он тихо подошел к ней. Поставил

на землю ведро. Поздоровался:

–   Привет!

–   Кто такой? – резко спросила Элиса.

Отойдя на шаг, парень указал на краску, разлившуюся по траве.

–   Я человек, который нес в ведре растворитель для краски, – сказал он, широко улыбаясь, – а ты... причинила мне некоторые трудности.

–   Это?

Элиса только теперь увидела лужу, разглядела ведро в его руках.

–   Разумеется, – улыбнулся парень, оглядывая ее с головы до ног.

–   Ага, вот, пожалуйста... это покроет расходы? – Элиса вытащила из сумочки деньги и протянула парню.

–   Ты разлила мою краску и предлагаешь мне двадцать долларов? Хорошо, – рассмеялся парень.

–   Не хватит? – Элиса вытащила из сумочки еще десять долларов.

–   Нет... Могла бы сказать просто «извините»...

–   Держи. Сдачи не надо, – оборвала его Элиса. – Это ужасный, страшный, кошмарный дом. Я хочу скорее отсюда... уехать! Чао!

–   Этот дом? – парень неожиданно преградил ей дорогу.

–   Да... этот дом. Там паутина, насекомые... Еще вообще неизвестно, что там такое... Не вижу в этом ничего смешного, – добавила Элиса, посмотрев на него.

–   Нет, это действительно смешно, когда девушки боятся разных пауков...

–   Я что, в 50-х годах, что ли, оказалась? – усмехнулась Элиса. – Девушки боятся... Между прочим, мы живем в 90-ые годы... К женщинам относятся как к равным, приятель, – добавила она.

–   Во-первых, я не приятель, а Майкл... И я знаю многих мужиков, которые тоже боятся старых домов...

–   Да? Интересно, я таких не встречала. Я лично ничего не боюсь...

–   Понятно, – улыбнулся парень.

Элиса вдруг заметила, что парень был отлично сложен, высокий, с глубокими темно-синими

глазами и красиво очерченным чувственным ртом.

–   Элиса, дорогая, поехали, – раздался голос Константа.

Отец быстро зашагал к джипу, даже не взглянув на нее.

–   Что значит поехали? – растерялась Элиса.

–   Я не собираюсь с тобой спорить! Тебе дом не нравится... Там грязно...

–   Ты действительно думаешь, что я боюсь там какой-то пыли, каких-то жуков? Мы остаемся, – сказала Элиса, с улыбкой глядя на Константа.

Отец вышел из кабины. Посмотрел сначала на дочь. Потом на молодого человека.

–   Элиса... – снова сказал он.

Но девушка его перебила:

–   Давай, давай, относи чемоданы обратно. Мы остаемся.

–   Но. – Констант хотел было еще что-то ей возразить.

–   Папа! Ты что, не понял? – прошептала она ему прямо на ухо. – Мы остаемся...

«Страшный суд»

Недалеко от побережья моря находился заброшенный монастырь. Окрестности его были суровы и пустынны. Вместо сада к голым стенам монастыря примыкал сумрачный лес.

–   Когда Лео, Мик, Донателло и Рафаэль приехали в монастырь, чтобы реставрировать здесь фрески, найденные под слоем штукатурки, их пронзило какое-то неприятное предчувствие. Будто над монастырем нависло проклятие. Как потом оказалось, предчувствие их не обмануло. Все было мрачным и неуютным в этом месте:

...И лицо старика-настоятеля, бледное и изможденное, но всегда готовое скривиться в фальшивой улыбке...

... И герб... четырехлистник цветка клевера, высеченный из камня над входом в монастырь... ... И отношения между настоятелем и привратником. Однажды, когда друзья спросили привратника, почему на гербе изображен четырехлистный клевер, тот, не заметив вошедшего настоятеля, стал сбивчиво объяснять им причину появления цветка.

–   Шелудивый пес! – прервал его настоятель. – Твое дело следить за хозяйством, а не совать нос, куда тебя не просят!..

...Так черепашки-ниндзя сначала и не узнали, почему над входом в монастырь был изображен цветок четырехлистного клевера.

Как-то поздно вечером они работали в церкви. Она была довольно просторной: пол из каменных плит, три приземистые колонны по обе стороны нефа, два низких боковых нефа и задвинутый в глубину алтарь, переделанный священником.

Потолок был сделан на славу, точно дно корабля, перевернутое вверх тормашками. И запах. Странный запах сырой травы. Так пах голубой цветок клевера.

Там, под куполом потолка, начиналась фреска. Когда друзья в первый раз перешагнули порог огромного полупрозрачного зала монастыря, настоятель сказал:

–   Имейте в виду, почти вся фреска находится в поле зрения молящихся.

–   Ну и что? – спросил у него Раф.

–   Как что? – ответил настоятель. – Молящиеся будут отвлекаться от молитвы.

–   Совсем недолго, – сказал Лео. – Люди устают от статики цвета и формы. А к тому же, они всегда рассчитывают, что у них будет свободное время, и они потом все разглядят...

–   Не надо объяснений, – прервал его настоятель и вышел из храма.

Вот и теперь, когда Лео взбежал по лесам к потолку, он стал созерцать возвышающуюся прямо перед ним белую часть стены. Стена тянулась до стропил, внизу и по бокам ее обрамляла арка. Мик, как слепой, ощупывал стену ладонями.

–   Привет, Мик! – позвал его Лео. – Что ты там обнаружил?

–   Архангела Михаила, – ответил ему, не оборачиваясь, друг.

Да, это была фреска, изображавшая эпизоды Страшного суда. Самые важные из них находились на самом видном месте, чтобы молящиеся волей-неволей видели ужасы, которые им грозят за земные прегрешения.

–   И что он делает, твой архангел Михаил? – спросил Лео, подходя к друзьям, которые готовились к работе.

–   Архангел взвешивает на весах отлетевшие души и грехи их, – начал было пояснять Мик. – А Христос во Славе, словно рефери на ринге.

–   А внизу вечное пламя, – закончил мысль Донателло. – Великолепная массовка.

–   О, какие мы идиоты! – вскричал вдруг Раф. – Надо было нам потребовать с настоятеля плату с каждой головы.

Друзья рассмеялись.

Шутки шутками, а на самом деле это была их первая самостоятельная работа в качестве художников-реставраторов.

Вот и сейчас, рассматривая приоткрывшееся их глазу изображение, они гадали, какое оно будет иметь продолжение.

–   Там слева – пляска Смерти, – неожиданно сказал Лео.

–   Пляска Смерти? – удивился Мик.

–   Да, мой друг, пляска Смерти, – продолжал Лео. – Художник хотел напомнить людям про то, что им умирать придется.

–   И зачем их вечно стращать? – заворчал Дон, размешивая краски. – Все равно они лучше не станут.

–   Но, если ты их напугаешь...

–   Они призадумаются? – спросил Лео.

–   А если они призадумаются...

–   Так еще больше напугаются.

–   А это уже не наша забота, – сказал Мик, осторожно снимая слой штукатурки.

–   Ну да, – посмеиваясь, сказал Лео. – Наше дело нарисовать Пляску Смерти.

–   Нарисовать все, как есть. А потом все пускай что хотят, то и делают.

–   А ведь кое-кто будет нас проклинать.

–   Да уж не без того.

Так, перекидываясь фразами, друзья провели большую часть ночи. К концу третьего часа под толстым слоем обнаружилось изображение прекрасной головы.

–   Смотри, Мик, – тихо позвал Лео друга.

Совсем рядом на него со стены смотрели глаза. Глаза с тяжелыми веками, в темных кругах, борода клином, свисающие усы, ультрамодная одежда...

–   Бьюсь об заклад, – восхищенно произнес Донателло. – Итальянским мастерам было чему поучиться у этого художника.

Это был не хрестоматийный неземной Христос. Это был суровый, грозный владыка, само правосудие.

–   Да будет правосудие! – голос Лео загремел под куполом зала. – Но милости не будет! Эхо в пустом зале смешалось с раскатами грома за стенами монастыря.

–   Вот моя рука. Вот что вы со мной сделали, – продолжал вещать Лео. – И за это многие примут пытку, ибо вы пытали меня!

–   М-да, – пробурчал Раф. – Не хотел бы я сидеть на скамье подсудимых, когда он судит. А Лео продолжал:

–   Да!.. Как это там говорится?.. Ага! Вот!.. Ты накормил Меня, когда Я алкал, напоил, когда Я жаждал? Одел Меня, когда Я был наг, принял Меня, когда Я был странником, посетил, когда Я был болен, пришел ко Мне, когда Я был в темнице!?

Раскаты грома были ему ответом.

Через час гроза стихла. И друзья вышли из зала, чтобы предаться сну...

Так проходили дни за днями. Черепашки проводили время, переходя из одного угла в другой. Ползали на коленях, лежали на боку. Словно окно, фреска на замазанной стене открывалась все шире и шире.

Желание вывести на свет божий сцену Апокалипсиса, запечатленную давным-давно умершим художником, захватило друзей целиком.

Все происходившее вокруг казалось для них сном. А реальностью было то, что происходило внутри полупрозрачного зала, перед проступающей фреской. Все остальное проплывало мимо. Как во сне. Но длилось это недолго.

Однажды вечером потухло электрическое освещение. Друзья зажгли свечи и продолжили

работу.

Неожиданно Мик спросил:

–   Послушай, Лео, ты не можешь сказать, как он выглядел?

–   Кто? – не понял его Лео.

–   Художник, написавший эту фреску.

–   О, конечно, я могу вообразить его лицо, – сказал Лео. – Он был... светловолосый, борода... да, борода прилипала к краске... волоски и сейчас сохранились, особенно в красной охре, которую он размешивал на льняном масле.

–   А ты не путаешь его волос с волосами от кисти? – спросил его Дон.

–   Нет, – ответил Лео. – У тех длина другая: дюйм, ну, от силы – полтора. Для грубой работы, к тому же из свиной щетины, а для тонкой идет волос серого барсука.

–   Ну, ты даешь! – восхищенно заметил Раф.

–   М-да-а... – протянул Мик. – Весьма впечатляюще. А что еще может быть установлено относительно нашего неизвестного художника?

–   Писал правой рукой, – продолжал Лео. – Был, приблизительно, такого же роста, как Мик.

–   На чем основаны твои рассуждения? – спросил пораженный Мик.

–   Ему приходилось на табурет залезать, чтобы дотянуться до этой высоты. А вот эти участки он писал на коленях, а то и лежа на боку. Вот, пожалуй, и все.

–   Все?

–   Да, еще. Он, не исключено, жил в монастыре. Это только предположение. И последнее – он не доверялся ученику. Он почти все написал сам, кроме самого низа, нижней части преисподней. Посмотрите и убедитесь – там грубая работа, просто подмалевка. Ума не приложу, почему он перепоручил это своему ученику, когда уже был у финиша.

–   Возможно, он вышел из игры, – задумчиво сказал Донателло, глядя куда-то вниз, на каменные плиты пола.

–   Как? Каким образом? – удивился Раф.

–   Друзья! Я понял, почему последний ярд адского пламени писал не он, – продолжал Донателло. – То была последняя работа художника. Он дико устал. Поэтому решил выйти из игры. Но тогда так просто было не уйти, его вернули и заставили продолжать работу. Он, наверно, умер за работой. Но и последние мазки его кисти были четкие и уверенные; и в конце он оставался мастером, как и в начале.

–   О, я понял! – внезапно завопил Мик. Он скатился кубарем с лестницы вниз на каменные плиты зала, продолжая вопить: – О, я понял, что произошло! Он свалился!

Через мгновение он снова очутился на лесах.

–   Великий Боже! – вопил Мик в спину Лео. – Это была его последняя работа. Он свалился!

Лео повернулся и, когда до него дошло, ухмыльнулся:

–   Ладно, – крикнул он в ответ, – сам ходи поосторожней на лесах.

Зеркало

Вечером следующего дня друзья вновь принялись за работу. Стоя на каменных плитах зала,

они пристально рассматривали часть фрески, которая изображала мучения грешников.

–   Фу ты! – поморщился Раф. – Какая мерзость!

–   Что ты имеешь в виду? – спросил у него Донателло.

–   Посмотри, – продолжил Раф. – Он язвы себе расковыривает, руки кусает, жилы себе нитями раздирает, кричит...

–   Страшно тебе, да?

–   Мне? Страшно? – поразился Раф. – Да ты меня не знаешь. А это что за пакость он тут изобразил?

Раф показал в угол зала, где двое грешников, вцепившись друг в друга зубами, истекали кровью. Один из них был карликом.

–   Жуткое зрелище! – воскликнул он. – У тебя горячительного не найдется? Мик протянул ему бутылку с виски.

–   Друзья! Этот калик мне кажется знакомым, – начал было Лео, но Раф перебил его:

–   Изжаждался, как верблюд в пустыне, – сказал он, прихлебывая из бутылки. Было решено сделать перерыв.

Лео, поднявшись на леса, подошел к окну. Ветер раскачивал деревья, холодная луна освещала облака, бегущие над ними. В глубине темнела стена дальней части монастыря, а над ней возвышалась круглая башня, под самой крышей которой из маленького стрельчатого оконца брезжил тусклый свет. Это была башня, в которой жил настоятель монастыря.

–   А вдруг он сейчас занимается своими делами? – засомневался было Лео.

Ничего не сказав друзьям, он вышел в коридор, ведущий в сторону башни. Дорогу он знал, но шел, тем не менее, медленно, с бьющимся сердцем, прислушиваясь к ночной тишине старого неуютного монастыря. Лео вспомнил о карлике.

–   Где я видел это лицо? – подумал он.

Внезапно Лео показалось, что позади него перебежала от одной дверной ниши к другой какая– то фигура, одетая во все светлое.

–   Кто бы это мог быть?

Лео долго стоял, прежде чем несколько успокоился. За тем он отправился дальше.

–   Наверно, – думал он, – мне просто померещилось.

Наконец он был у цели. Вот маленький зал, из которого винтовая лестница ведет наверх, в круглую комнату.

Подойдя к двери, ведущей на лестницу, Лео остановился и вновь прислушался. Дверь была не заперта, и Лео вполне мог, никем не замеченный, проникнуть на лестницу.

Подняв свечу, он хотел было проскользнуть в полуоткрытую дверь, как вдруг испуганно вздрогнул от неожиданности: посреди зала, в кресле, стоящем перед длинным низким столом, спиной к Лео кто-то сидел.

–   Карлик? – почему-то мелькнуло в голове Лео.

Он замер. Человек в кресле не шевелился. Лео стал ждать. И чем больше он ждал, тем неестественнее казалась неподвижность сидящего человека.

Наконец Лео решился и сделал несколько шагов по направлению к креслу. Человек не шевелился.

–   О, Господи! – вздох облегчения вырвался из груди Лео.

То, что казалось Лео неподвижной фигурой, было всего лишь одеждой, брошенной на спинку кресла. Это была одежда настоятеля монастыря.

–   Значит он здесь!

Лео погасил свечку. Оставшись в темноте, он сел в кресло и стал ждать. Чего? Этого Лео не знал и сам. Но он был твердо уверен, что что-то должно произойти. Постепенно его глаза привыкли к темноте. И первое, что он заметил, освоившись на новом для себя месте, была полоска света, падающая из-за двери, ведущей на лестницу башни. В простенке между окон висело огромное тусклое зеркало в черной резной раме.

–   О, Господи! – воскликнул Лео, взглянув в него.

В зеркале он увидел себя, идущего по коридору монастыря с горящей свечой в руках.

–   Но это же произошло несколько минут тому назад!?

Лео смотрел на отражение самого себя, которое повторяло весь его путь из реставрационного зала до кресла у стола, в котором он сейчас сидел.

–   Может быть мне это померещилось? – подумал Лео и двинул рукой. Зеркало послушно повторило его движение.

–   Наверное, померещилось, – облегченно вздохнул Лео. Но не тут-то было.

Неожиданно Лео, отраженный в тусклой поверхности зеркала, встал и двинулся к лестнице. Лео же, сидя в кресле, с испугом следил за своим странным отражением.

Все, что произошло дальше, было как сон. Осторожно поднявшись по винтовой лестнице, Лео очутился у двери, одна половина которой была отворена. Приблизившись к ней, он заглянул внутрь и увидел гигантский полутемный зал, потолка которого не достигало даже яркое сияние, исходившее от раскрытого старинного фолианта, лежащего на полу посреди зала. Зал был полон птиц. Обыкновенных сорок – белых с черным. Их было несметное множество, и они перелетали с места на место, прыгали по плитам пола, вспархивая, переносились с балки на балку под невидимым потолком.

В книге был нарисован цветок четырехлистного клевера. Ниже него стояла надпись: «Счастливый клевер».

–   А где же настоятель? – подумал Лео и огляделся. Но настоятеля нигде не было.

Зал был наполнен хлопаньем крыльев и пронзительными воплями, сливающимися в раздражающий отвратительный шум. Лео бросился вниз по лестнице, оттуда по темным коридорам в зал, где его ждали черепахи– ниндзя...

...Рано утром, на рассвете, Лео нашел себя лежащим рядом с друзьями. Те мирно спали, посапывая в тишине.

–   Наверное, это был сон, – подумал Лео. Но тут он заметил огарок свечи у себя в руках. И закапанную воском куртку... – Дурные предчувствия! – мелькнуло у него в голове. Вдруг Лео вспомнил, что, возвращаясь бегом по лестнице в зал, он мельком заглянул в зловещее зеркало и увидел в нем отблески пламени. Вспомнив увиденное, Лео вскочил и закричал:

–   Пожар! Вставайте! В монастыре пожар!

Мик, Раф и Донателло проснулись и через мгновение были уже на ногах. Лео, ничего не объясняя, продолжал кричать:

–   Пожар! Да скорее же вы, скорее! Там горит! Там, в башне! Черепашки-ниндзя бросились к башне.

Когда они ворвались в круглую комнату наверху башни, то увидели там настоятеля монастыря, мирно сидящего за столом. Настоятель сурово посмотрел на них.

–   Вы что, спятили? – сказал он, удивленно подняв брови.

–   Мы думали... – начал было Лео. Но настоятель перебил его.

–   Вы тоже, как и мой привратник, любите совать нос, куда вас не просят...

–   Что вы хотите этим сказать? – возмутился Мик. Но настоятель не ответил.

Друзья молча посмотрели на Лео, тот грустно улыбнулся и вышел из комнаты. Настоятель проводил его взглядом, полным ненависти.

На следующий день настоятеля монастыря нашли мертвым в сгоревшей дотла башне. Из груды камней и полусгоревших балок торчала его мертвая рука, сжимавшая увядший цветок четырехлистного клевера. Друзья с трудом извлекли труп из-под развалин.

–   Все это не так просто, друзья, – заявил Лео, когда поздно вечером черепашки-ниндзя, подавленные несчастьем, собирали свои вещи. – Он умер не своей смертью...

–   Почему ты так думаешь?

–   ...Так же, как и художник, создавший эту фреску.

–   Ну и ну! – протянул Мик.

–   А что это настоятель сказал вчера по поводу твоего носа? – спросил у Лео Дон. Но Лео не ответил. Да и что он мог ответить?

Друзья замолчали. Собрав вещи, Лео сказал:

–   Сдается мне, что за всем этим скрывается довольно скверная история. Мы должны докопаться до истины... А теперь пошли спать... – Лео зевнул, вставая с пола.

И тут друзья услышали из коридора шаркающие шаги и какое-то позвякивание.

–   Тс-с-с... – Лео сделал предостерегающий жест и, подскочив к двери, неспешно приоткрыл ее.

Но в коридоре уже никого не было. Часы пробили полночь.

–   Ну и ну... – буркнул Мик. – Что вы по этому поводу скажете? Друзья молчали.

–   А не хотите ли узнать еще одну историю? – неожиданно спросил у друзей Лео.

–   Хотим! – дружно закричали черепашки-ниндзя. – Истории рассказывать ты мастер.

–   Ну, тогда садитесь поудобнее и слушайте! – Лео взгромоздился на стол и начал свой рассказ.

–   Однажды вечером, после грозы в хорошем расположении духа я путешествовал по радуге. Глядя вниз на землю, где среди облаков были видны вспышки молний, я вдруг услышал чей-то пронзительный крик.

–   Помогите! Помогите! – кричали из самой мглы.

Не раздумывая ни секунды, я прыгнул вниз. Когда же мои ноги коснулись земли, я огляделся и увидел, что нахожусь внутри мрачного темного дома викторианских времен. На полу, лежал какой-то парень, беспрестанно повторяя, словно в бреду, одно и то же:

–   Когда же взойдет солнце... Когда же взойдет солнце... Когда же взойдет солнце...

Рядом с парнем стоял огромный сундук. Он раскачивался из стороны в сторону, словно в нем кто-то сидел.

Прислушавшись, я уловил слова, доносившиеся из сундука:

–   Я бессмертен... меня не сжечь... я бессмертен... меня не сжечь...

–   Скверная история! – подумал я, глядя на цветок четырехлистного клевера, лежащий на крышке сундука.

Вы, конечно, знаете, друзья, что этим цветком изгоняют всяческую нечисть, вселяющуюся в человека.

Так вот, рядом с сундуком лежал еще один цветок клевера. Я взял его в руки и напоил нектаром этого цветка лежащего на полу человека. Тот открыл глаза. Через мгновение я уже знал, что зовут его Том.

Том рассказал мне свою историю, из которой я узнал, что взамен на горшок с золотом, он продал свою душу карлику Кону. Но затем, раскаявшись, попытался избавиться от карлика. Это ему почти удалось. Карлик с помощью цветка четырехлистного клевера был заточен в сундук.

Вот, собственно, и вся история...

Лео посмотрел на друзей, но затем снова воскликнул:

–   Да, чуть не забыл сказать о главном! Чтобы избежать беды, исходящей от золота, я взял горшок и спрятал его вместе с золотом на другом конце радуги, в лесу, в полуразвалившейся старой машине.

Вот теперь все.

Лео замолчал. Наступила тишина. Но она длилась недолго.

–   И ты считаешь, что люди не смогут найти золото? – спросил у Лео Мик.

–   Не смогут, – ответил Лео. – Люди перестали верить... Они никогда не смогут путешествовать по радуге... Они никогда не узнают тайну цветка четырехлистного клевера... Так как перестали верить. Верить в то, что делаешь. А это – главное.

Наступила тишина. И вновь друзья услышали в коридоре удаляющиеся, шаркающие шаги. Черепашки-ниндзя вышли в коридор и направились в сторону зала, где на возвышении покоились останки настоятеля монастыря.

Войдя в зал, друзья не пошли дальше порога, а, заметив около дверей широкую деревянную скамью, сели на нее и стали ждать. И предчувствие не обмануло их.

Тело настоятеля возвышалось на высоком столе. Лицо его белело в темноте и было похоже на гипсовую маску. А в руках, покоившихся на груди, застыл цветок четырехлистного клевера. Ночь на этот раз была темная, низкие тучи покрыли небо.

Вдруг Лео показалось, что в зеркале мелькнула какая-то тень, вернее, отражение тени.

–   Тс-с-с... – сделал он предостерегающий жест друзьям.

Черепашки-ниндзя внимательно вгляделись в отражение и увидели человека, одетого в камзол пятнадцатого века.

Человек был светловолосый, с маленькой, редкой бородкой. В правой руке он держал кисть, а в левой – серебряный подсвечник с горящей свечой. Стоя на лесах, он расписывал стену, находящуюся позади алтаря.

Глядя на отражение в зеркале, Лео заметил, что камзол и лицо человека, стоящего на лесах, были заляпаны краской.

–   Да это же наш художник!?

Лео от неожиданности привстал со скамьи. Точно такая же мысль промелькнула и у его друзей.

В зеркале же продолжала течь бесшумная таинственная жизнь, рассказывающая о событиях, которые произошли пятьсот лет тому назад. И которые никто, кроме них, так никогда и не узнает.

Вдруг Лео увидел, как сзади к художнику, стараясь двигаться как можно осторожнее, приблизился карлик. Его лицо было как две капли воды похоже на лицо карлика-грешника, изображенного на фреске в сцене Страшного суда. Он был одет в красную шапочку и черные лакированные башмаки с бантами и пряжками. Некоторое время карлик стоял за спиной художника, затем, оглядевшись по сторонам, резко бросился к художнику и толкнул в спину.

В глазах художника, мелькнувших перед друзьями в стертом зеркале, застыли удивление, отчаяние и страх...

Карлик или его отражение долго стоял на лесах и смотрел вниз, на свою жертву.

–   Так вот как это было! – подумал Лео. – Вот как отомстил карлик за то, что художник запечатлел его на фреске в сцене Страшного суда!

На следующее утро после похорон настоятеля монастыря, Лео со своими друзьями решил остаться в монастыре, чтобы окончательно закончить работу по реставрации фрески.