355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Автор Неизвестен » Осетинские народные сказки » Текст книги (страница 32)
Осетинские народные сказки
  • Текст добавлен: 10 октября 2016, 05:27

Текст книги "Осетинские народные сказки"


Автор книги: Автор Неизвестен



сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 38 страниц)

103. Как Бог создал человека

Бог создал человека и сказал ему:

– Ну, человек, я тебя создал, и теперь живи! Всего у тебя будет достаточно, ни в чем не будешь нуждаться, но жизни я даю тебе тридцать лет.

Человек ничего не сказал богу, но печально подумал про себя: «И что за срок жизни для меня – тридцать лет!» После этого бог создал осла и сказал ему:

– Работай на этого человека; ты должен носить на себе все, что ему нужно будет, и проживешь с ним тридцать лет!

Ослу это было очень неприятно, и он сказал богу:

– Да будет тебе, о бог, стыдно! Почему ты мне так сказал? Если я при такой работе, таская тяжести, проживу пять лет, то и этого для меня будет достаточно! У меня от такой работы даже кости сокрушатся; мне не нужно такой жизни больше пяти-шести лет!

Бог посмотрел на человека, но ничего не сказал. После этого он создал собаку. Собаке он сказал:

– Ну, собака! Проворно служи этому человеку, будь ему предана, не подпускай воров ни к нему, ни к его скотине, ни к его птицам, ни к его имуществу и проживи с ним тридцать лет!

Та была опечалена еще больше и сказала богу:

– Если я буду лаять больше пяти лет, то челюсти мои соскочат со своих мест. Мне не нужно такой жизни более пяти лет!

После этого бог создал обезьяну. Обезьяне бог сказал:

– Развлекай вот этого человека, танцуй около него, весели его и проживи вместе с ним тридцать лет!

Когда бог сказал обезьяне «тридцать лет», то она хотела было схватить себя за горло и задушить себя, так ей было неприятно.

– Если я, голая и с открытым задом, проживу пять лет, – сказала она богу, – то и этого с меня достаточно. Большего срока жизни я не хочу!

– Пусть будет так! – сказал бог и лишние годы отдал человеку.

У человека до тридцати лет кровь играет, поэтому сила его при нем и он здоров. Затем он принимается за труд и трудится до тех пор, пока хватает его сил. Это и есть ослиный период жизни человека. Затем он уже не в состоянии работать и тогда, что и говорить, начинает поучать, но тот, кого он поучает, уже его не слушается – и это период собачьего лая его жизни. Затем наступает другой период, когда он уже не в состоянии бывает ни работать, ни говорить как следует, когда покидает его зрение и он перестает видеть глазами, когда и ноги перестают ему подчиняться, когда он перестает понимать. Тогда наступает обезьяний период его жизни.

104. Уастырджи и земной человек Маргуц

У Уастырджи было две жены. Он сам ежедневно бывал в наездах, балцах, и жены его до его возвращения пересматривали его одежду, обновляли ее.

Однажды одна из жен его занималась изготовлением новой одежды спустя рукава, и другая заметила ей:

– Чем ты занята? Поторопись! Если он застанет одежду неготовой, ему будет неприятно.

Та ей отвечает:

– Клянусь твоими покойниками, за какого мужчину ты его считаешь? А что было бы, если бы он походил на земного человека Маргуца?

Ответ первой жены Уастырджи не понравился второй его жене; она сильно опечалилась и сказала про себя:

– Я так полагаю, что среди небожителей-ангелов не найдется более бравого, чем Уастырджи, а на земле кто может сравниться с ним? Удивляюсь ей, что она только говорит?!

Уастырджи вернулся домой вечером и застал вторую свою жену в печали. Он спросил ее:

– Чем ты опечалена?

– Ничем, – ответила она.

– Нет, без причины ты не можешь быть печальной! Скажи мне, почему ты печальна?

Тогда она сказала:

– Я вот почему печальна. Сегодня мы шили вдвоем твою одежду; она к работе была очень невнимательна, и я сказала ей: «Поторопись, а то, если он вечером прибудет домой и застанет одежду неготовой, это будет ему неприятно!» Она же мне на это сказала: «А что было бы, если бы он у тебя походил на земного человека Маргуца?» Это мне было неприятно, и я сама себе сказала: «На небесах, кроме бога, нет более бравого, чем он; кто же на земле может сравниться с ним?» Сегодня я целый день проплакала: так это было мне неприятно.

– А почему тебе это было неприятно? – говорит ей Уастырджи. – Ты думаешь, что из земных людей нет никого более бравого, чем я? Напрасно ты из-за этого проплакала целый день и напрасно была печальна!

Имя Маргуца было известно Уастырджи, но он не встречался с ним, так как Маргуц не бывал в тех местах, где он наездничал, где бывал в балцах.

Утром Уастырджи встал и выступил в дорогу. Едет он, едет и из тех мест, где он обычно бывал в наездах, переехал в другую страну. Долго ли он ехал, мало ли, но в одном месте он встретил табун; коней в нем было видимо-невидимо.

Он подъехал к табунщику и обратился к нему с приветствием:

– Да будет день твой, табунщик, добрый!

– Добро да будет твоей долей, бравый путник! – ответил табунщик.

– Чей это табун? – спросил его Уастырджи.

– Кони принадлежат земному человеку Маргуцу.

– Где же он живет, в какую сторону к нему ехать?

Тот ему сказал:

– Отсюда ты попадешь к пастуху, который пасет его рогатый скот, и он тебе укажет дорогу к нему.

Уастырджи выехал оттуда и через какое-то время попал к этому пастуху.

– День твой добрый, – приветствовал он его.

– Добро да будет твоей долей! – ответил ему и пастух. – Чей ты пастух?

– Я пасу рогатый скот Маргуца, – ответил ему тот.

– Где живет Маргуц?

– Дальше ты доедешь до пастуха, который пасет его мелкий рогатый скот, и он тебе укажет, где живет Маргуц.

Уастырджи выехал оттуда и, что и говорить, доехал до пастуха мелкого рогатого скота.

– Да будет день твой добрый! – приветствовал его Уастырджи.

– Добро да будет долей твоей!

– Чей ты пастух?

– Я – пастух Маргуца.

Пастух поймал и приволок хорошего барана, зарезал его в честь Уастырджи, разделал и угостил Уастырджи как гостя своего, задержав его на ночь у себя. Утром, провожая Уастырджи, он ему сказал:

– Заезжай к пастуху, который пасет ягнят Маргуца, и он тебе укажет, где живет Маргуц.

Уастырджи попал к пастуху ягнят и спросил его:

– Где живет Маргуц?

Пастух проехал с ним немного дальше, а затем указал ему на один курган:

– Вот там он и живет.

Уастырджи доехал до этого кургана и, что и говорить, спешился у ворот. Слуги Маргуца выбежали к нему, приняли его коня, привязали к коновязи, а его самого завели в кунацкую. Попросили его посидеть там, а сами зашли к Маргуцу и доложили ему о госте.

Маргуц приказал своим слугам:

– Приготовьте на завтрак хорошие кушанья и отнесите их ему!

Что и говорить, они приготовили завтрак, но сам Маргуц не вышел к гостю.

– Пригласите ко мне моего фысыма, – сказал Уастырджи, – иначе я не притронусь к хлебу-соли!

У Маргуца нос был наполовину отрезан, поэтому он стеснялся выйти к своему гостю.

Но Уастырджи не прикасался к еде, и у того не оставалось другого выхода. Гостю сказали, что у Маргуца нет носа, и поэтому он стесняется выйти к нему.

– Пусть у него нет даже и ног, и рук, – сказал Уастырджи, – а все-таки он – фысым и должен быть около меня.

Доложили Маргуцу:

– Без тебя он не прикасается к еде!

Маргуц вышел к нему. Они взаимно приветствовали друг друга, сели и стали есть, а затем, что и говорить, у них завязалась беседа.

Уастырджи сказал ему:

– Тебя называют бравым человеком, у тебя, сказывают, имеются чудеса, и ты должен показать мне кое-что.

– Какие у меня могут быть чудеса, – ответил ему Маргуц. – Эту ночь ты отдохни, а завтра утром видно будет.

На ночь они хорошо поужинали; приняли Уастырджи, как принято у нас принимать гостя. Утром Маргуц послал за своим конем. Привели ему невзрачного на вид коня. Уастырджи смотрит на него и говорит про себя:

– Как этот невзрачный конь пойдет с моим конем, не представляю себе!

– Хорошо было бы, если бы ты взял более проворного коня, – сказал он Маргуцу. – Ведь нам предстоит дальний путь, и он может не выдержать его.

– Там, где он не выдержит, – ответил Маргуц, – я его брошу, расстанусь с ним.

Оседлав своих коней, Уастырджи и Маргуц выступили в путь.

Едут они степями, и Уастырджи замечает, что вокруг них летают всякие удивительные золотокрылые птицы.

– Что мы можем захватить с собой удивительнее этих птиц? – спросил Уастырджи Маргуца.

– Оставь их пока в покое! – ответил тот. – Они будут на месте, когда мы поедем обратно, и, если они нам будут нужны, мы захватим их с собой.

Едут они дальше по своей дороге и доезжают до берега большой реки. Им нужно было переехать на другой берег. Уастырджи охватила тревога: «Ну, мой конь крылатый, он перейдет через реку, – думает он про себя, – а как перейдет через нее конь Маргуца?»

Уастырджи и Маргуц въехали на своих конях в реку. Коню Уастырджи вода доходила до щиколоток, а коню Маргуца она не замочила и копыт. Так они переправились через реку.

Уастырджи был удивлен и подумал про себя: «Наверное, он какой-то необыкновенный человек!»

После того как они переехали реку, Маргуц предупредил Уастырджи:

– До той страны, куда мы направляемся, сейчас дойдет слух, что едет Маргуц. Именитые люди оседлают своих коней, выедут навстречу в большом количестве и всем войском станут вокруг меня. Они захватят с собой большую золотую чашу, полную ронга 7272
  * Ронг (ирон.) – осетинское пиво особого приготовления. По преданиям, напиток нартов.


[Закрыть]
, и поднесут ее мне. Я приму ее и произнесу тост-моление, а затем передам чашу с ронгом тебе; дальше же все зависит от тебя самого и твоего мужества – уноси ее!

После этого они снова пустились в дорогу. Едут они, едут степями, смотрят и видят, что вдали степь вся покрылась людьми и конями. Что и говорить, Уастырджи и Маргуц доехали до них. Маргуцу, не слезая с коней, поднесли чашу с ронгом. Он произнес, как положено, тост-моление, а затем передал чашу Уастырджи. Тот принял чашу и выпил ее, будучи верхом на коне; затем, повернув своего коня, ускакал. Встречавшие Маргуца люди хотели было преследовать его, но Маргуц остановил их, сказав:

– Да будет со мной милость ваша, не преследуйте его! Я не знал, что он такой взбалмошный гость, иначе я не передал бы ему чашу. Предоставьте его своей воле. Если я его догоню, то чашу вашу верну вам обратно.

Они сказали ему:

– Что делать! Такие гости никогда от нас не спасались; но из уважения к тебе мы не бросимся в погоню за ним. Пусть уезжает!

Они и Маргуц поблагодарили друг друга и разъехались в разные стороны.

Маргуц нагнал Уастырджи на берегу большой реки.

– Я удивлен! Сколько я ни странствовал по свету, никогда не встречал среди земных людей такого прославленного, как ты!

Едут они по своей дороге дальше. Уастырджи захватил с собой тех золотокрылых пернатых столько, сколько хотел; забрал с собой и золотую чашу. Прибыли они в дом Маргуца. Что и говорить, Маргуц обходительно принимал Уастырджи как своего гостя трое суток, а затем Уастырджи собрался уезжать. Маргуц оседлал своего коня и проводил его до одного кургана. Он пожелал Уастырджи счастливого пути, и они разъехались.

Отъехав на значительное расстояние, Уастырджи спохватился и сам себе сказал:

– Умереть бы мне! Ведь я не спросил его, что случилось с его носом.

Он повернул коня своего обратно и около одного кургана нагнал Маргуца, совершавшего намаз. Маргуц встал и спросил Уастырджи:

– Что случилось, гость мой? Что с тобой? Ни ты у нас ничего не забыл, ни мы у тебя ничего не забыли, почему же ты вернулся обратно?

Уастырджи объяснил ему:

– Я вернулся к тебе вот почему: ты должен мне сказать, что случилось с твоим носом.

– Зачем ты меня об этом спрашиваешь? – сказал Маргуц. – Уехал бы себе!

– Никак нельзя иначе, ты должен мне об этом сказать!

У Маргуца не было иного выхода, и он сказал Уастырджи:

– Что делать? Нос мой различал дурной запах. В одну ночь я возвращался домой с балца, и нос мой почуял дурной запах. Я сказал сам себе: «Что-то случилось с моей женой, иначе был бы виден свет!». Приехав домой, я слез с коня своего, застал жену свою спящей и убил ее. Потом осмотрел все, и оказалось: рядом с ней спала кошка, больше никого не было. Поэтому я рассердился, отрезал свой нос и похоронил его со своей женой.

– Где она похоронена? Покажи мне это место!

– Она похоронена вот в этом кургане!

– Выкопаем ее! – сказал Уастырджи. – Кости доброй женщины тоже что-нибудь да значат!

– Не проси меня об этом! Не причиняй мне боли второй раз!

– Никак нельзя, я должен видеть хотя бы ее кости!

Ничего не оставалось делать. Выкопали гроб, вынули его и положили на землю. Открыли крышку гроба. Уастырджи взял нос Маргуца и положил его отдельно; затем он опустил руку свою в карман, достал шелковый платок, провел им по женщине, и она ожила.

Затем Уастырджи приложил нос Маргуца к месту, где он был раньше, провел по нему платком, и нос стал таким же, как прежде.

Маргуц пал перед Уастырджи на колени и сказал:

– Ты – ангел, а я этого не знал!

Маргуц крепко поблагодарил его, а затем спросил его:

– По какой причине ты меня разыскал?

Уастырджи передал ему разговор своих жен, рассказал, как одна из них отозвалась о Маргуце. Маргуц сказал ему на это:

– Та, которая сказала обо мне другой твоей жене, – моя дочь; когда она овдовела, я выдал ее в другое место, а оттуда она попала в твои руки. Отпусти одну из них, так как две жены – зло для человека. Я не предлагаю тебе, чтобы ты задержал мою дочь; на этот раз она направила тебя на доброе дело, но в следующий раз может направить и на злое.

Уастырджи и Маргуц разъехались по своим домам, и Уастырджи оставил себе женой дочь Маргуца, а другую отослал к ее родным, развелся с ней.

105. Бог и бедняк

В одном селе жил бедняк со своей женой. Детей у них было много, поэтому они работали и днем, и ночью, но жизнь их ничуть не улучшалась. И охватила их тревога.

– Как мы при такой жизни сможем вырастить детей? – говорили они. – Ничего лучшего ведь мы не можем выдумать. Что же нам предпринять? Об этом надо подумать.

Рядом с ними жили соседи, другие муж и жена. И у них было также много детей, но они и соломинки с земли не поднимали, не работали, а жили роскошно, что называется на широкую ногу, были сыты и одеты.

И вот тогда бедняк сказал своей жене:

– Мы не можем жить дальше таким образом. Если ты хочешь, то я уйду куда-нибудь и, может быть, заработаю что-нибудь. Пока я не заработаю чего-нибудь, я не вернусь домой, клянусь в этом именем бога. Пусть даже смерть настигнет меня где-нибудь, и то это будет лучше, чем смотреть на мучения своих детей.

Утром бедняга позавтракал у себя дома тем, что у них имелось, а потом покинул свой дом и семью свою. Идет он по дороге, неизвестно по какой, сам не зная куда. Встретив воду, напивался воды, когда же попадал в какое-либо село, то просил корку хлеба на подаяние и съедал ее так, как это делает нищий.

Он прошел через многие села, миновал очень большие города, но ни в одном из них не обосновался. Прошел он и через очень веселый город, но и там он не остался, а пошел по своей дороге дальше.

Когда он отошел от своей родины уже весьма далеко, то единому богу, которому ведомо все, стало известно, куда он направлялся и что ему нужно.

Бог приказал Уасгерги:

– По такой-то и такой-то дороге идет человек; он дошел до такого-то места. Повстречайся с ним и задержи его; спроси его, куда он идет и что ему нужно. И когда он тебе скажет, что ему нужно, то обнадежь его очень крепко и скажи: «Вернись домой! Как только ты дойдешь до дома, ты застанешь там все, что только пожелаешь!»

Уасгерги быстро встретился с бедняком, который шел и шел по своей дороге.

– Прямого пути тебе, добрый старик! – приветствовал он его. – Что с тобой, куда ты идешь?

– Да будет дело твое правое! – ответил тот. – Я сам не знаю, куда я иду. Живу я вот там-то, и жена у меня тоже есть, а детей у меня появилось много, и мы не в состоянии были их больше кормить, хотя работали и днем, и ночью. А теперь я поклялся: «Пойду куда-нибудь и, может быть, заработаю что-нибудь, чтобы кормить детей. Я не вернусь домой до тех пор, пока по заработаю что-нибудь, клянусь в этом именем бога». Мне кажется, лучше найти смерть где-нибудь, чем смотреть на страдания своих детей. И вот я иду.

А Уасгерги ему говорит:

– В таком случае не ходи больше никуда, вернись домой! Я тебя уверяю: как только ты дойдешь домой, то найдешь дома столы;о добра, что на него смогут прожить свою жизнь и дети твои, и ты сам.

– А ты кто такой, откуда ты это знаешь? – спрашивает его бедняк.

Уасгерги ему отвечает:

– Я – Уасгерги, почетный божий посланник, тот Уасгерги, который посредничает между богом и людьми.

– Если ты – Уасгерги, – говорит бедняк, – то скажу тебе, что коварнее и бессовестнее тебя на свете никого нет! Когда честные люди едут по дороге и на них нападают грабители, то ты помогаешь грабителям, чтобы они убили людей, ограбили и угнали их скот! Ты такой бессовестный, что мне от тебя ничего не нужно – ни твоего наставления, ни твоего подарка!

Уасгерги быстро поднялся к богу и доложил ему:

– Он называет меня самым коварным, бессовестным. «Мне ничего от тебя не нужно», – так он мне заявил, не послушался меня и пошел по своей дороге дальше.

Тогда сам бог – да будет ему табу 7373
  * Табу – хвала, слава (богу, божествам).


[Закрыть]
! – предстал перед бедняком в тот момент, когда он проходил опушкой леса. Он не показался ему и обращается к нему так:

– Да будет путь твой прямой, добрый человек! Кто ты, и в чем ты нуждаешься? Куда ты направляешься?

– Я сам не знаю, куда я иду, – отвечает бедняк. – Вот там-то я живу; я оказался не в состоянии содержать своих детей. Вокруг меня живут другие, но они, совершенно не работая, живут без нужды. Мы же работаем и днем, и ночью и все-таки не можем содержать своих детей.

Единый бог ему говорит:

– В таком случае послушайся меня: никуда больше не ходи, возвращайся домой, и ты застанешь там столько добра, что хватит и вам самим, и детям вашим. В этом я даю тебе твердое слово.

Бедняк и его спрашивает:

– А кто же ты такой, что даешь такое твердое слово?

Бог ему заявляет:

– Я тот единый бог, который призвал тебя из небытия к жизни. Поверь мне и возвращайся домой!

– Если ты – бог, – говорит бедняк, – то должен тебе сказать, что такого деспота, как ты, нигде больше нет. Ты – бог-самодур! Одним ты даешь очень много, хотя они не работают, а другим, работающим, ничего не даешь, они нагими умирают с голоду.

Бог ничего не смог ему ответить, и бедняк опять направился по своей дороге дальше.

После этого единый бог – да будет ему табу! – призвал к себе Уодесага 7474
  * Удхассаг (Уодесаг) – отнимающий душу, являющийся в образе волка(посланник Барастыра, повелителя страны мертвых).


[Закрыть]
и приказал ему:

– По такой-то дороге идет человек; задержи его. Расспроси его обо всем и обещай ему то, в чем он нуждается; скажи ему, чтобы он повернул обратно домой. Если же он откажется возвратиться домой, то лиши его жизни!

И вот Уодесаг предстал перед бедняком и спрашивает его:

– Куда ты направляешься, добрый старик?

Он и ему тоже объяснил:

– Я сам не знаю, куда я иду. У меня появились дети, и я больше не в силах содержать их; и днем, и ночью мы работаем, и все-таки их не во что одеть, нечем их кормить. Я не в силах был больше смотреть на мучения своих детей и поклялся, что не вернусь домой до тех пор, пока не заработаю что-нибудь. Я буду идти по своей дороге и, может быть, найду смерть, где мне это суждено. По-моему, это будет лучше, чем смотреть на страдания детей своих.

И тогда Уодесаг ему говорит:

– В таком случае, добрый старик, не ходи больше никуда, возвращайся домой! Когда ты вернешься, ты найдешь там в избытке все, чего только пожелает твоя душа. Единый бог пожалел тебя.

Старик спрашивает и его:

– Скажи мне, кто же ты такой? Мне никакого божьего дара не нужно, но скажи, кто ты сам?

– А я – Уодесаг, – говорит он ему, – тот, кто лишает души все живое на свете.

– А-а, значит, ты – Уодесаг? – говорит старик.

– Да!

– В таком случае твой совет я принимаю! Ты – очень справедливый человек! Ты лишаешь кого-либо души только по велению бога. Ты не делаешь различия между богатым и бедным, стариком и ребенком, ты ни от кого не берешь взятки, ты очень честный работник. Мне не нужно никакого божьего дара, но ты сам, если только ты в силах, помоги мне! По твоему слову я возвращусь обратно домой.

Уодесаг впал в раздумье и говорит про себя:

– Что же мне с ним делать? Что ему подарить, когда у меня ничего нет? Если он не возвратится обратно по моему слову, то я должен буду в угоду богу лишить его жизни!

У Уодесага не было никакого имущества, кроме зеркала в кармане. Он вспомнил о нем, достал его из кармана и говорит старику:

– Кроме вот этого зеркала, у меня ничего нет. Дарю его тебе. А зеркало это не простое, – добавил он. – В первом же селе, куда ты прибудешь, спроси: «У кого здесь тяжелобольной?» Тебе укажут: «Тяжелобольной имеется вот там-то». Ты зайдешь туда и скажешь: «Я врач, покажите мне своего больного, может быть, я смогу его вылечить». Когда тебе разрешат видеть больного, ты попроси всех выйти, сказав: «Оставьте меня одного с больным!» Закроешь за ними дверь, отвернешься лицом к углу, достанешь из кармана зеркало так, чтобы и больной не заметил этого, и посмотри в зеркало! Если в зеркале ты увидишь меня, то спрячь зеркало и скажи: «Я не могу его вылечить!» Выйдешь и будешь искать другого больного. Если же ты меня в зеркале не увидишь – а смотри в него долго, – то спрячь зеркало, открой дверь, пригласи людей к больному, скажи им: «Я могу вылечить этого больного; если вы желаете, то поручите его мне; но сами вы уходите, пусть никто другой его не навещает. Кроме меня самого, никто здесь не нужен». Когда его поручат тебе, то вызови к себе ближайшего родственника больного, выпиши лекарство, какое только ты вспомнишь, – в одном случае – одно, в другом – другое; поручи ему, чтобы он давал больному это лекарство на воде, и он выздоровеет, так как смертный час его еще не настал. Выздоровление его все будут приписывать тебе и заплатят столько, сколько ты запросишь. Так ты и будешь работать и очень разбогатеешь.

В первом же селе, куда он дошел, он сказал простым людям, которых встретил на улице:

– Добрые люди, я – врач, и если у вас имеются больные, то я могу их лечить. Не обращайте внимания на то, что я худой и плохо одет: я иду издалека.

Они вспомнили про одного очень тяжело больного, который был при смерти. Повели старика к этому больному и сказали его близким:

– Вот он – врач и хочет осмотреть вашего больного.

– Да съедим мы его болезни! Если бы он помог нашему больному чем-нибудь!

Он предложил присутствующим выйти, сказав:

– Предоставьте больного мне самому!

Они вышли, оставили с больным его одного. Он закрыл дверь и сначала осмотрел его кое-как, так, как учил его Уодесаг, затем отвернулся и достал из кармана зеркало. Долго в него смотрел, но нигде не увидел Уодесага с его кривой палкой. Тогда он открыл дверь, позвал членов семьи и сказал им:

– Его лечение в моих руках. Я надеюсь, что вылечу его, и вы мне заплатите то, что я попрошу. Около него никто не должен находиться, кроме меня самого; не нужны и посторонние посетители.

Он приступил к лечению больного: давал ему воды, ухаживал, как обычно ухаживает врач, и больному стало лучше настолько, что он уже мог сидеть в постели. Он был тяжело болен – и выздоровел.

Близкие больного не знали, как отблагодарить врача, угощали его всяческими изысканными кушаньями.

– А теперь я ухожу, – заявил он родным больного.

Они ему сказали:

– Ты – тоже бедняк, и мы ничего не пожалеем для тебя из того, что у нас имеется. Скажи сам, что бы ты хотел получить от нас.

Он ничего не ответил, но они сами дали ему столько, сколько он не ожидал, – и денег, и продовольствия. Поблагодарили друг друга, и он оттуда ушел. С большой радостью быстро шагал он по своей дороге дальше и говорил сам себе:

– Я избавился от бедности, теперь работой врача я смогу содержать своих детей!

Очень быстро он достиг веселого города, который до этого миновал; но теперь в городе не слышно было ни звука, а люди печально сидели группами. Он предположил, что их постигло какое-то большое несчастье, не сдержался, подошел к одной группе и спрашивает:

– Что это за диво? Когда я проходил недавно через ваш город, то он был очень весел, полон разных звуков. Что теперь с вами случилось?

– Добрый гость, что нам остается делать? – отвечают ему. – Царь, на кого вся надежда наша, который нас кормит, лежит теперь при смерти; вот-вот он расстанется с миром. В ожидании этого мы охвачены печалью и поэтому плачем.

– В таком случае, – сказал он, – извините меня, но я хочу видеть того, которого вы так сильно жалеете и из-за которого так печальны. Путь мой лежит дальше, но я – врач и, может быть, смогу вылечить его.

– Около него собрались профессора, врачи, генералы со всего государства, – отвечают те, – они не допустят тебя до него.

– Если они не допустят меня до него, то я поверну обратно, – сказал он.

Они подумали немножко и решили:

– Ну, отведем его к ним; может быть, они допустят его до больного царя и, может быть, он его вылечит. Откуда мы это можем знать?

От группы отделились двое и довели его до царского дома. Послали сказать собравшимся вокруг больного царя приближенным:

– Вот врач, который пришел издалека, и он хочет осмотреть больного; он говорит, что, может быть, сможет его вылечить.

Профессора вышли к нему, но, увидев его внешность, сказали:

– Не допускайте его к больному, прогоните его!

Затем вышла к нему жена царя; она вернулась к приближенным и говорит им:

– Что вы теряете? Пропустите его к царю; может быть, он сможет его вылечить. Я хочу, чтобы вы допустили его к больному.

И тогда они послали за ним и привели прямо к больному – его, бедняка, нищенски одетого.

Он осмотрел больного, затем повернулся к приближенным царя и сказал им:

– Извините меня, но выйдите на короткое время и оставьте меня одного с больным.

Они переглянулись между собой и сказали:

– Как мы по его слову можем бросить больного одного!

Жена царя опять им говорит:

– Я выхожу первая, и вы тоже выходите! Посмотрим, что случится.

Все вышли наружу. Когда бедняк остался один, он достал свое зеркало, отвернулся в угол и стал смотреть в него, но Уодесага нигде не было видно.

Тогда он позвал всех обратно и сказал им:

– Слушайте меня: я могу вылечить этого больного. Я не дам ему умереть. А вы уходите, и пусть каждый из вас исполняет свою работу так, чтобы город принял прежний живой и веселый вид. Больного же предоставьте мне.

Они не соглашались на это, но жена царя сказала им:

– Идите и делайте так, как он говорит. Если он его вылечит, то хорошо, а если с царем случится что-нибудь, то вы его сможете и убить.

С ворчанием вышли они из царских покоев, рассердились на жену царя. Каждый ушел исполнять порученное ему дело, и город оживился.

А бедняк остался один с больным. Вызвал он к себе царицу и сказал ей:

– Я должен приступить к лечению больного, но как я могу притронуться к нему, если я такой грязный? Мне необходимо привести себя в порядок.

Царица позвала женщин-прислужниц и приказала им:

– Быстро искупайте его в бане и сбрейте ему бороду!

Она приказала одеть его с ног до головы в дорогие одежды. Надел бедняк белый халат и все прочее, что ему надо было, взял с собой и зеркало и сказал царице:

– Иди исполняй свою работу, а больного предоставь мне! Если нужна будешь, я попрошу позвать тебя.

Царица удалилась, а бедняк приступил к лечению царя. Все, что ему было необходимо, он требовал от царицы, и она в тот же миг исполняла его требования. Все, что он давал больному под видом лекарств, он перемешивал. Дня через три больной зашевелился, стал поднимать руки, прикасаться рукой к лицу. Бедняк позвал царицу, показал ей больного, которому становилось все лучше и лучше. Царица от восторга ходила на носках и говорила:

– Вот чудо! Как он в три дня вылечил больного, для которого столько профессоров не смогли найти никакого лекарства!

Прошло немного времени, и больной открыл глаза. Видит: кто-то его обслуживает, возится с ним.

– Кто ты и что ты за человек? – спрашивает он.

– Я – врач, который лечит тебя, – отвечает тот.

– А что со мной было? – спрашивает царь.

– Об этом спроси свою супругу; я ее позову, и она тебе скажет.

Он позвал к нему царицу, и царь ее спросил:

– Кто этот человек?

– Если бы не он, – сказала она, – то тебя на свете уже не было бы. Ты так тяжело заболел, что все врачи, профессора здешние собрались около тебя, но ничем не смогли тебе помочь. А потом, на наше счастье, явился откуда-то вот он, в весьма жалком состоянии. Когда он узнал, что ты тяжело болен, он попросил людей: «Допустите меня к нему, и, может быть, я вылечу того, из-за которого вы охвачены такой печалью». Когда профессора увидели его, они сказали: «Это какой-то обманщик, не допускайте его к царю!». А я им приказала: «Допустите его к нему. Ничего от этого с царем не случится; он осмотрит его и уйдет; у него не будет смелости лечить его». И тогда его допустили. Он зашел к тебе и долго смотрел на тебя, затем повернулся лицом к твоим приближенным и сказал им: «Извините меня, выйдите на короткое время, а больного предоставьте мне!» Они оскорбились, не хотели выходить, требовали, чтобы он осмотрел тебя при них. И тогда я им приказала: «Выходите! Вот сама я иду впереди вас! Царю все равно не жить, он не причинит ему никакого зла!» И тогда они вслед за мной вышли наружу. Осмотрев тебя, он разрешил твоим людям зайти обратно в твою комнату и сказал им: «Слушаете?» – «Слушаем», – сказали они. «Я проходил через ваш город в одну сторону, – сказал он им, – и очень сильно позавидовал его жителям, которые живут в таком хорошем веселом городе. А теперь я проходил через него в обратном направлении и застал вас охваченными большой печалью. Я был весьма удивлен этим, но не знал причины вашей печали и тревоги. Люди сидели группами, дремали, опустив головы. Я подошел к одной группе и спросил их: «Что с вами случилось? Почему вы печальны, почему плачете?» – «Как нам не плакать? – ответили мне. – Умирает наш царь-кормилец; как же нам не быть в тревоге?» И вот так я узнал о болезни вашего царя. А теперь должен вам сказать: я могу вылечить царя. У каждого из вас в городе есть свое дело: и у черного народа, и у властей; и пусть же каждый приступит к своей работе, так чтобы город оживился». И тогда я им всем приказала: «Идите и делайте так, как он говорит». Этого человека бог создал на наше счастье, – говорит царица, – он для нас весьма почтенный человек. Вот он, которому ты, кроме бога, обязан своим здоровьем.

И тогда царь приподнялся на постели и заключил бедняка в свои объятия.

Царь выздоровел, стал сидеть в постели. Он вел разговоры со своим врачом. По улицам развесили известия о том, что царь выздоровел. Его стали навещать приближенные; они сиживали около него, поздравляли с выздоровлением; все рады были его выздоровлению. Они говорили царю: «Вот он тебя вылечил!» – и указывали на бедняка, который сидел тут же около царя и которого царь никуда больше от себя не отпускал.

Царь приказал одеть его в самые лучшие одежды, какие только у него имелись, потом велел запрячь повозки, какие тогда были, и стал ездить с ним, показывать ему свои богатства и границы своего государства.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю