Текст книги "Сказки острова Бали"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Около кухни принц не нашел своей лилии. Но домик оплела лиана, которой там раньше не было. На лиане росла большая тыква. Он сорвал ее и отнес жене.

– Свари мне эту тыкву, – сказал он. – Я съем ее как приправу к рису.

Кучерявка положила тыкву в горшок с водой, присела у очага и стала подбрасывать в него дрова. Вскоре вода в горшке вскипела, забулькала и запела песенку:

Блюм-блюм, круп-круп, Кучерявка варит суп. Примостилась у огня, варит Черная меня.

– С чего эта тыква выдумала петь про меня? – закричала Кучерявка, схватила тыкву и бросила возле большой деревянной ступы, в которой толкли рис. Рядом со ступой вмиг выросло плодовое дерево.

Когда принц сел обедать, он спросил:

– Принцесса, а где овощи, которые ты для меня сварила?

– Овощи? Я выбросила эту тыкву, потому что она смеялась надо мной.

– Что это тебе вздумалось, принцесса! – сказал принц сердито. – Я велел тебе сварить тыкву, а ты ее бросаешь. Так не делают. Где ты ее бросила?

– Около ступы для толчения риса.

Принц пошел туда и увидел развесистое дерево. Он сел под его тенью, и ему стало так хорошо! С этих пор большую часть дня принц проводил под этим деревом.

Дерево зацвело и принесло плод – один-единственный плод. Однажды, когда принца не было под деревом, потому что он опять принимал своих подданных, Черная Кучерявка разлеглась под деревом сама. Внезапно плод упал и стукнул ее по животу так сильно, что она со стоном побежала в свое жилище. А плод подкатился к ступе.

После обеда в кухню пришла коврижница и попросила жара из печки. У кухарок было много работы, и одна из них сказала:

– Возьми половы и отрубей из ступы и зажги их сама. Коврижница подошла к ступе, взяла полову и заодно плод, который лежал возле ступы. Дома она положила этот плод на полку возле постели. Утром коврижница встала, как обыкновенно, на заре, напекла сладкого печенья (Распространенный тип балийского печенья, продающегося обычно поштучно,– пестро разрисованные круглые коврижки или коржики из рисовой муки (лак-лак). Муку толкут по большей части из клейкого риса (Orysa glutinosa). В других случаях тесто заворачивают в листья и на пару готовят из него своеобразные булочки) и пошла на базар. Вернувшись, она собралась варить рис себе и своему мужу. Но пока она ходила на базар, принцесса выскользнула из плода, бросила рисовый колос в горшок и куриное перо на сковороду. На огне это превратилось в блюдо риса с жареной курятиной. Потом она опять спряталась в плоде. Коврижница закричала от удивления: неизвестно откуда взялся завтрак! Она позвала мужа:

– Отец, отец, погляди-ка, кто нам приготовил такие блюда? Ты решишься попробовать?

– Отчего же нет! – ответил муж и с аппетитом принялся за курятину. Тогда и жена села за стол.

С этих пор каждое утро коврижница и ее муж находили вкусный завтрак. И кто только его готовил? И вот однажды притворилась коврижница, что уходит на базар, а потом потихоньку вернулась и спряталась в спальном домике. И что же она увидела? Из плода выскользнула прекрасная девушка и пошла в кухонный домик. Женщина пошла за ней и застала ее у очага.

– Кто ты? – спросила женщина.

– Я тебе расскажу, только возьми меня в дочки, – ответила принцесса.

Коврижница очень обрадовалась: у нее не было своих детей. Потом ей пришлось поклясться, что она никому ничего не расскажет, и тогда принцесса Дахи рассказала свою удивительную историю. С этих пор девушка не пряталась больше в плоде, а жила как дочка в доме.

Между тем при дворе родился ребенок; когда ему минуло три месяца (Точнее, 105 дней, что равняется половине балийского года (вуку). В этот торжественный праздник младенцу, в котором живо первое время божественное начало (идева), впервые позволяют коснуться ножками земли, украшают его запястьями и ножевицами), должен был состояться большой праздник. Дочери всех подданных были призваны ко двору, помогать стряпать и украшать стол. Управитель торжественно шагал из дома в дом и приглашал девушек. Зашел он и к коврижнице:

– Ну, матушка, у тебя есть дочка, не правда ли? Так вели ей завтра явиться к двору.

– Нет, я бездетна. Это моя приемная дочь из горной деревушки.

– Все равно, пусть придет, – сказал управитель.

И вот рано утром девушка со своими соседками пошла ко двору. Они уселись длинными рядами на циновки и стали вырезать узоры из пальмовых листьев для украшения жертвоприношения. Принц увидел девушек и захотел посидеть в их веселом кругу, развеять грусть.

– Девушки, – сказал он, – я люблю слушать сказки. Кто расскажет мне хорошую сказку?

Девушки захихикали и стали подталкивать друг друга; никто не решался начать.

– Мы не знаем никаких сказок! – сказала одна.

– Неправда! – отвечал принц сердито.

И вот одна девушка похрабрее начала веселую сказку о черепахе и обезьяне; принц внимательно слушал и похвалил рассказчицу. Тогда другая девушка расхрабрилась и рассказала сказку о девочке Огуречике, которую отец хотел скормить своим петухам. Принц слушал со слезами и сказал, что это прекрасная история. Третья девушка рассказала сказку о хитром дурачке Ангклунг Гаданге. Тут принц совсем развеселился.

Так одна за другой девушки рассказывали сказки – печальные, забавные, смешные – о людях и зверях, раджах и сборщицах папоротника. Только дочь коврижницы молчала. Принц уже несколько раз пристально вглядывался в нее. Наконец он спросил:

– Неужели ты не знаешь никакой сказки?

– Нет, господин, я не умею рассказывать.

– Да не может этого быть, рассказывай что хочешь, все равно что; я тебя очень прошу,– не отступался принц.

И вот девушка начала:

– Жила некогда в царстве Даха принцесса. Однажды она пошла купаться, и ее украл великан-людоед.

Принц придвинулся поближе и слушал очень внимательно. Пока она рассказывала, он присаживался все ближе. Другие девушки молча уступали ему место. Когда рассказчица кончила, принц воскликнул:

– Ты не дочь коврижницы, ты принцесса Дахи, моя невеста!

Поднял он ее с циновки, глаза его засияли, и он повел принцессу в зал, где сидели царственные родители.

Так наконец принц Корипана женился на принцессе Дахи. А Черную Кучерявку с позором прогнали со двора.

2. Друг Обезьяна и друг Черепаха

В одной звериной деревне жили соседи – друг Обезьяна и друг Черепаха. А неподалеку жил человек. Однажды друзья решили забраться в огород человека и полакомиться там. Сказано – сделано. Огород никто не охранял, а лакомых кусочков там было довольно. Друг Черепаха объедал нежные листья, а друг Обезьяна вырывал клубни, надкусывал и отбрасывал, как это обычно делают обезьяны. Он обжег себе язык острым имбирем и закричал:

– Ай, ай, жжется, ай, ай!

– Держи язык за зубами, – сказал друг Черепаха, – а то услышат люди и убьют тебя!

Но друг Обезьяна не обратил никакого внимания на добрый совет и кричал во весь голос. Услышал это человек и прибежал в огород; тогда друг Обезьяна быстро вскарабкался на дерево, а друг Черепаха спрятался в куче кокосового волокна. Человек собрался уходить, но тут друг Обезьяна почувствовал себя в безопасности и запел:

Я на дереве как дома, мне облава не страшна! А дружок мой Черепаха скрылся в куче...

Где именно спрятался друг Черепаха, друг Обезьяна не выдавал, но человек кое-что понял. Он сказал:

– Значит, тут еще Черепаха? Где же, дружок? Друг Обезьяна снова запел:

Мой дружочек, Черепаха, скрылся в куче...

Озорнику нравилось дразнить человека и пугать Черепаху своей неоконченной песенкой. Человек искал черепаху по всему огороду и не мог найти.

– Где же Черепаха? – спросил он Обязьяну. – Скажи прямо!

Лукавый друг Обезьяна пропел сквозь зубы:

Я на дереве как дома, мне облава не страшна. А дружок мой Черепаха скрылся в куче...

– Где, где? – спрашивал Человек. – Скажи яснее.

Я на дереве уселся, точно в доме у окна.

А дружок мой Черепаха скрылся в куче волокна, – пропел коварный друг. Теперь человек точно знал, где черепаха. Он перевернул вверх дном все кучи кокосового волокна и наконец с торжеством схватил черепаху и отнес домой.

Там он посадил неуклюжего вора в клетку перед домашним алтарем (В каждой балийской усадьбе имеется домашнее святилище (сангга), состоящее из нескольких жертвенников в виде башенок или же домиков на высоком цоколе, отдаленно напоминающих старинные русские «голубцы» – могильные памятники (кресты) с кровелькой).

– Я поймал великолепную черепаху, – сказал человек дочери. – Живо готовь приправы, мы съедим черепаху с нашим вечерним рисом.

Друг обезьяна и друг черепаха

Девушка послушно нарвала красного перца и стала толочь его с другими пряностями в каменной ступе, а отец тем временем собирал хворост. Тут друг Обезьяна, охваченный любопытством, соскользнул вниз. Очень ему хотелось посмотреть, как его обманутый друг дрожит от страха; но друг Черепаха встретил его высокомерно и со смешком спросил:

– Э, друг Обезьяна, что ты тут ищешь? Я ведь, кажется, тебя не приглашал!

Друг Обезьяна отвечал:

– Что ты хочешь сказать? Приглашал? Тебя сейчас прикончат!

– Прикончат? – насмешливо возразил друг Черепаха. – Что это тебе взбрело в голову! Не говори глупостей. Я нашел здесь свою невесту. Видишь, она сейчас возится в кухонном домике, растирает желтую пудру, которой жених должен натереться перед свадьбой. Хозяин огорода хочет взять меня в зятья. Завтра свадьба.

Друг Обезьяна оглянулся и действительно увидел хорошенькую девушку, растиравшую перец. Стоило ли выдавать ее за Черепаху!

– Слушай, друг Черепаха, – сказал он. – Давай поменяемся. Я получу девушку, а ты получишь свободу. Клянусь тебе нашей старой дружбой!

Но старый друг ответил:

– Очень жаль, друг Обезьяна, но это невозможно. Она от меня без ума. Было бы бессовестно обмануть ее.

Но друг Обезьяна не унимался. Он уверял, что они с другом Черепахой почти братья и нехорошо, если младший женится прежде старшего.

– Если я женюсь, я тебе тоже помогу найти жену, – обещал он другу Черепахе.

Наконец друг Черепаха согласился.

– Ну хорошо, – сказал он. – Если ты так этого хочешь, открой клетку.

– Теперь друзья поменялись местами. Когда младший дружок захлопнул клетку, он сказал:

– Подаришь ты мне что-нибудь по случаю свадьбы?

– Как я могу тебя забыть, мой верный друг!

Друг Черепаха побежал в лес по всю прыть своих коротеньких ножек, а друг Обезьяна остался, довольный, что перехитрил Черепаху и добыл себе красивую невесту.

Когда приправы были готовы, отец сказал дочери:

– Тащи сюда черепаху, сейчас я ее прикончу. Девушка подошла к клетке. Увидев невесту, жених очень обрадовался: «Вот пришла за мной моя нареченная!» Но девушка при виде обезьяны закричала от удивления:

– Отец, отец, это не черепаха, а обезьяна! Человек подошел, посмотрел и сказал:

– Обезьяна так обезьяна. Будет больше мяса. Я уже отточил мой нож.

Тут друга Обезьяну охватил испуг. Оказывается, свадьбой и не пахло! Надо было срочно придумать что-то, пока нож не полоснул его по горлу. Состроив благочестивую мину, друг Обезьяна сказал:

– Да, господин, я поменялся с Черепахой, потому что ищу смерти. Я хочу попасть на небо. Но вы, кажется, собираетесь съесть меня?

– Конечно, что же еще с тобой делать?

– Ах, я совсем не против, моя плоть ничего не стоит, важно только освободить душу. Но я хочу дать вам добрый совет.

– Какой же?

– Я принадлежу к сорту горьких обезьян. Мое мясо несъедобно, если не приготовить его особым способом.

– А что это за способ?

Тут друг Обезьяна стал придумывать:

– Надо взять обезьяну, привязать моток пеньки к хвосту, руки тоже связать пенькой и подвесить на столбе, поддерживающем крышу. К животу обезьяны надо привязать десять рисовых коврижек, испеченных в банановых листьях, а к шее – гроздь бананов. Потом надо поджечь хвост обезьяны. Как только лопнет кожа, животное готово для еды, даже без приправ.

– Ну что ж, можно попробовать,– ответил человек. Обезьяну оставили в клетке, а девушка пошла на базар покупать коврижки. Когда она вернулась, они с отцом вытащили обезьяну и сделали все, как было сказано: привязали гроздь бананов к шее, а десять коврижек к брюху, нацепили на хвост пук пеньки, связали руки и подвесили на столбе. Друг Обезьяна переносил это с кроткостью и только дружелюбно ворчал. Потом человек зажег пеньку на хвосте обезьяны. Друг Обезьяна немедленно поднес огонь к веревке, опутавшей руки, веревка прогорела – он был свободен. Прыжок, и друг Обезьяна уже на соломенной крыше. Вот он поджег ее и помчался в лес, на ходу сорвав с хвоста горящую пеньку. Человек и его дочь кричали во весь голос и суетились, пытаясь потушить пожар, но ничего не могли поделать: обезьяны след простыл, а дом сгорел дотла.

Долго бежал друг Обезьяна, сперва полем, потом лесом, перепрыгивая с ветки на ветку. Наконец он почувствовал себя в полной безопасности и присел на дерево отдохнуть. Теперь можно было полакомиться бананами. Гроздь мигом была сорвана и бананы съедены. После этого коврижек уже не хотелось. «Мои руки и ноги сослужили мне добрую службу, – подумал друг Обезьяна. – Надо их наградить коврижками», – и друг Обезьяна развернул четыре коврижки и привязал по коврижке к каждой руке и ноге.

Так случилось, что как раз под этим деревом сидел друг Черепаха. Увидев болтающиеся над собой ноги с лакомым кушаньем, друг Черепаха изловчился и съел обе коврижки.

Заметили глаза Обезьяны, что коврижки исчезли, и обезьянья голова подумала: «Мои ноги голодны! Надо им дать еще поесть!» Снова к каждой ноге было привязано по коврижке, и друг Черепаха снова все съел. Друг Обезьяна удивился.

– Что за обжоры мои ноги! – сказал он и привязал еще две коврижки, которые друг Черепаха опять съел.

И так повторялось несколько раз, пока остались только две коврижки, привязанные к рукам.

– Мои ноги обожают коврижки, – сказал друг Обезьяна. – Я им дам теперь облизать листья, в которые коврижки были завернуты. – И привязал к ногам липкие от сладкого риса банановые листья. Друг Черепаха потащил и их. Теперь только друг Обезьяна заметил, что происходит.

– Кто тащит листья? – спросил он и посмотрел вниз. А там сидел друг Черепаха.

– Так, так дружочек. Ты, наверное, и коврижки с моих ног съел?

– О нет, как ты можешь подумать! Без твоего разрешения я не посмел, хотя мне очень хотелось.

– Это честно. Тогда получай коврижки, которые не съели мои руки.

Проглотив последние крошки, друг Черепаха не мог удержаться, чтобы не похвастаться, и запел песенку:

Черепаший хвостик цел,

Обезьяний обгорел.

Умный все коврижки съел,

А дурак не поумнел.

Тут опять начался у друзей раздор. Один не мог перенести, что у него выманили коврижки, да еще оскорбили его хвост. Другой не переставал хвастать своей победой. Началась потасовка. Черепахе пришлось туго: друг Обезьяна был половчее и посильнее.

– Хватит, друг Обезьяна! – воскликнул тогда друг Черепаха.– Я что-то тебе предложу!

– Ну, что ты предложишь?

– Давай поспорим! Ты попробуешь меня связать, потом я попробую тебя. Если тебе удастся меня связать, ты легко меня поколотишь.

– Идет! – сказал легкомысленный друг Обезьяна и стал собирать лианы. Но как ни пытался он связать черепаху, ничего не выходило. Круглая черепаха выскальзывала из пут.

– Теперь моя очередь, – сказал друг Черепаха.

Он нашел длинные и крепкие лианы и связал друга Обезьяну так, что тот едва мог пошевелиться. Обидно было другу Обезьяне, что он не мог справиться с другом Черепахой, и он все храбрился и говорил:

– Это еще не крепко, друг Черепаха, это еще не крепко! Друг Черепаха набрал еще лиан и привязал ноги и руки друга Обезьяны к туловищу так, что тот скрипел зубами от боли. Но из тщеславия все еще говорил:

– Нет, не крепко.

В конце концов братец Черепаха связал гордеца так, что тот ни рукой, ни ногой не мог пошевельнуть, только голова оставалась свободной.

– Ладно, друг Обезьяна, теперь я пойду за скотобойцем, чтобы он зарезал тебя,– сказал друг Черепаха. – Мне давно хотелось обезьяньего мяса. – И он убежал, а побежденный остался, почти удушенный лианами, постанывая от боли. Мимо бегали муравьи, такие, которые ели все, что угодно: дерево, платье, но охотнее всего – гнилое дерево.

– Друзья мои, муравьи! – позвал друг Обезьяна. – Пожалуйста, перегрызите мои путы. А я за это покажу вам большую гнилую колоду; я ее давно приметил в лесу. Кроме того, вы совершите доброе дело, за которое вас вознаградят боги.

Муравьи призадумались и решили исполнить просьбу друга Обезьяны; они собрались большой толпой и перегрызли путы. Почувствовав себя свободным, друг Обезьяна торжественно сказал:

– Теперь, о муравьи, соберитесь в одно место, чтобы я вас наградил.

Муравьи собрались в кучу, а друг Обезьяна высунул язык и проглотил несколько сот. Остальные едва успели спрятаться под листьями.

Между тем друг Черепаха бродил по лесу и искал тигра. Вот он, тигр! Друг Черепаха спросил его:

– Тигр, ты убьешь друга Обезьяну?

– Где Обезьяна?

– На другом конце леса. Дурак дал себя связать по рукам и ногам. Если ты возьмешь меня на спину, я покажу тебе дорогу.

Тигр посадил друга Черепаху на спину и помчался по лесу. Когда они добрались до того места, где должен был быть связанный друг Обезьяна, там никого не оказалось. Растерялся друг Черепаха и не решился сказать тигру, что его опять перехитрили: тигр мог рассердиться и съесть его самого. Поэтому друг Черепаха молчал, а тигр бежал дальше.

– Где же этот связанный друг Обезьяна?! – прорычал он наконец.

Но ответа не было. Друг Черепаха соскользнул с его спины и потихоньку спрятался под торчавшим корнем большого дерева.

Случилось, однако, так, что друг Обезьяна, рыская по всему лесу, чтобы отомстить другу Черепахе, выбрал как раз это дерево для отдыха. Оттуда наш удалец посматривал, не появится ли где друг Черепаха.

– Я буду сидеть совсем тихо, – бормотал он. – Может быть, тогда мой враг выглянет.

А друг Черепаха сидел внизу, слышал это и злорадно посмеивался.

Внезапно друг Обезьяна закашлялся. Рассердившись, он стукнул по своим губам кулаком. Черепаха тут же решил разыграть друга Обезьяну и нарочно зашуршал. Обезьянья голова подумала, что это шуршит хвост.

– Что вы все сговорились не слушать меня? – рассердился друг Обезьяна. – Сперва рот шумел, теперь хвост. Но я вас проучу!

Схватил он камень и раздробил собственный хвост. Боль была невыносимой. Друг Обезьяна упал на землю, корчился, кричал – и умер. А злорадный сосед Черепаха вылез на свет и стал смеяться над другом Обезьяной:

– Вот так, вот так, лукавая обезьяна! Теперь я притащу тебя тигру, чтобы он простил меня и не стал моим врагом.

А тигр уже искал друга Черепаху. Увидев обоих друзей, он зарычал:

– Теперь ты заплатишь за то, что оставил меня в дураках. Сегодня мне достанется и обезьянье мясо, и черепашье! – и тигр одним ударом лапы убил черепаху.

Так бывает со всеми, кто обманывает своих друзей и смеется над их несчастьями. Что посеешь, то и пожнешь.

3. Огуречик

Жил некогда человек, который больше всего на свете любил разводить бойцовых петухов и биться об заклад на петушиных боях. Звали его Пудак. У него было шесть петухов; каждый сидел в своей особой клетке (Эти клетки (гувунган) представляют собой ажурные сферические корзины из пальмового лыка. При переноске петуха пересаживают в тесный плетеный садок (крепе или киса)). Придет Пудак, сядет у клеток и вглядывается в своих петухов: что в них особенного, на отличку от других – как голова посажена, какой цвет и оттенок перьев, глаз, хвоста. Тут каждая малость была важна.

Пудак очень берег книгу, которая ему еще от отца досталась (Балийская книга (лонтар) – это связка довольно узких полосок, нарезанных из обработанных соответствующим образом листьев пальмировой пальмы. Их прячут в чехол и хранят нередко в подвешенном виде для защиты от муравьев). Было в книге этой написано, какие приметы победителей на петушиных боях, чем их кормить, как их растирать и какую смесь пряностей давать перед боем, чтобы сильнее разъярить. Книга висела на шнурке над его скамьей, и Пудак часто брал книгу и часами ее изучал. Иногда даже среди ночи он вставал, зажигал светильник и читал: не терпелось ему найти еще какую-нибудь примету победителя. Эту книгу он никому не давал выносить из дому.

Его соседи по деревне, конечно, тоже держали бойцовых петухов. Но уж так, как Пудак, никто этим не занимался. Он возился со своими петухами целыми днями. Рано поутру швырял их одного за другим в рыбный садок около дома. Там они отчаянно бултыхались, стараясь поскорее добраться до берега. Чем больше они работали ногами, тем крепче становились ноги. А в ногах вся сила петухов. У кого ноги сильнее, тот и победит. Потом Пудак кормил их и остаток дня сидел за воротами (В дневное время клетки с петухами выставляют за ворота, так как считается, что петухов развлекает вид снующих по улице людей), время от времени растирая то одного, то другого петуха. Когда по улице проходили люди, он говорил с ними только о том, сможет ли выиграть бой Зеленый без хвоста, или Белый с желтыми лапками, или Красный с зобом, или как их там всех звали...

Кроме как о петухах, он больше ни о чем не говорил. И если что-нибудь делал, то только для петухов, как будто больше у него никаких обязанностей и не было. Когда его просили по-соседски помочь починить прохудившуюся крышу, он не приходил. Даже когда его земляки собирались обсудить, как лучше провести воду на рисовые поля, Пудака с ними не было. Петухи да петухи, а больше ничего.

Вот когда устраивался праздник в честь богини смерти (Богиня смерти – Дурга, демоническая ипостась Умы, супруги верховного бога балийцев – Шивы) и надо было полить землю кровью, тут-то и сражались петухи. Тут-то Пудак был всей душой и телом. Вот когда глаза его горели! Петухи его побеждали часто, и в карманах у него звенело серебро.

Однажды он решил пустить в бой всех своих петухов. Зеленый без хвоста победил, Белый с желтыми лапками победил, Красный с зобом и все прочие, как их там звали, – все шестеро победили. Пудак понес домой большой мешок с серебряными рингитами (Рингит (в немецком тексте – талер) – балийское название голландской серебряной монеты, равной двум с половиной гульденам, до войны обычная ставка во время петушиных боев). На эти деньги он накупил еще петухов, которых тоже научил бою и которые тоже приносили ему победу, так что в конце концов у него стало двадцать петухов.

А что его присуждали к штрафу за то, что он не приходил на сельские собрания (На Бали существует два типа общин: сельская (административно-религиозная) – деса с ее нередко самостоятельным и деятельным подразделением, банджаром, и ирригационная – субак, в которую могут входить связанные общей системой орошения жители разных деревень) и не выполнял свои обязанности перед храмом, это его мало беспокоило. Он зарабатывал достаточно денег и даже на старейшин деревни смотрел сверху вниз – что они понимали в высоком искусстве воспитания петухов!

Так он жил, не считаясь с порядком, который боги установили для людей, и неудивительно, что некий дух его покарал. Однажды, когда Пудак шел на состязание, невидимый дух забрался в садок одного из его петухов. И вот вышел петух на площадку, а дух сломал ему крыло, и вражеский петух смог вскочить на него и острой шпорой, привязанной к ноге, рассек ему горло (Шпоры (таджи), которые привязываются к левой ноге боевого петуха, представляют собой остро заточенные стальные ножи в 0,5 см шириной и 10-12 см длиной. Неудивительно, что петушиные бои на Бали представляют собой форменные побоища). Пудак не понял, что случилось, и немедленно привязал стальную шпору к ноге другого петуха. Он был уверен, что этот-то наверняка победит! Но и этого не пощадил невидимый дух. И скоро второй петух лежал на сухой земле, и земля впитывала его жертвенную кровь. Так же случилось и с третьим, четвертым и остальными петухами, пока у Пудака остались только два, еще недостаточно выученные для боя.

Разоренный, пошел Пудак домой. Ведь чтобы держать побольше петухов, ему пришлось продать свои рисовые поля и свою кофейную рощицу, и вот теперь он все потерял! Но ничего! Он еще вернет свои деньги. Он теперь так воспитает и вскормит двух петухов, как еще никогда раньше. Уж это он решил твердо! А еще он привлечет на помощь колдовство. Пудак на все пойдет! Не может быть, чтобы его петухи были побиты!

Так потрясен он был своей потерей и так хотел во что бы то ни стало победить, что совсем потерял рассудок. Его жена ждала ребенка и жила впроголодь, а петухам он бросал лучшие куски мяса.

Однажды решил Пудак отправиться в дальнее святилище принести жертву, чтобы боги даровали победу двум оставшимся петухам. Жене он сказал:

– Завтра я ухожу. Может быть, ты родишь, когда меня не будет. Позаботься о ребенке, если это будет мальчик; а если девочка – убей и скорми ее мясо петухам.

Жена сказала, что все сделает, как он велел, и Пудак отправился в дорогу.

Жена его и вправду родила, когда его не было. Родила она девочку. Ох, как загоревала бедная женщина!

– Что мне делать с тобой? – говорила она ребенку. – Моя бедная деточка! Отец велел заколоть тебя, изрубить на куски и скормить петухам. Но ведь он, наверное, просто свихнулся. Что мне с тобой делать?

«Нет, я его обману», – решила женщина и отнесла ребенка в дом матери, которая жила неподалеку, повыше, на склоне горы. Старая женщина очень удивилась и спросила, когда же дочь успела родить.

– Сегодня поутру, мать, – ответила жена Пудака, – Я сразу же пришла к тебе, потому что муж мой велел, если родится девочка, изрубить ее в куски и скормить петухам. Хочешь взять малютку? Я не смею держать ее дома, боюсь Пудака. Он убьет меня, он помешался на петухах.

– Хорошо, дочка, я позабочусь о малютке, но ты должна утром и вечером приходить покормить ее.

– Конечно, конечно, бери ее скорее, сейчас мне надо домой. Муж может каждый миг вернуться.

Бабушка взяла малютку, а женщина поспешила назад. К счастью, Пудак еще не приходил домой. На следующее утро она опять поспешила к матери, успокоила ребенка, накормила и поскорее вернулась. Ей все время казалось, что муж уже дома, но он не торопился. Так она целый месяц ходила утром и вечером к матери, кормила девочку и со страхом возвращалась в свой дом.

А бабушка прозвала свою внучку Огуречик. Вот ей уже исполнилось три месяца, и в честь этого дня принесли жертвы богам. Потом девочке исполнился год, а отец все не возвращался. Огуречик росла и росла. Понемногу она научилась стряпать. Потом бабушка научила ее ткать. С этих пор она весь день прилежно сидела за ткацким станком и только изредка забегала на кухоньку.

Наконец вернулся отец. Он тотчас спросил:

– Кого ты родила, жена?

– Это была только девочка, мой муж.

– Разрубила ты ее на куски и дала петухам?

– Да, мой муж, я это сделала.

На самом деле, она убила большую крысу, попавшую в ловушку, изрубила на куски и скормила петухам. Петухи услышали, как она лгала мужу, и один из них запел:

Кукареку! Кукареку!

Жена соврала Пудаку.

Кукареку! Кукареку!

Мы получили по куску.

Но мать девчонку сберегла,

А нам крысятины дала.

Кукареку! Который год

У бабки девочка живет.

Другой петух подхватил эту песню, и так они вдвоем пели и пели, пока Пудак не стал прислушиваться. «Что они там поют? – подумал он. – Что им хочется сказать?» Пудак так хорошо изучил жизнь петухов, что даже понимал их язык. Вслушавшись хорошенько, он разобрал:

Кукареку! Кукареку!

Жена соврала Пудаку.

Кукареку! Кукареку!

Мы получили по куску.

Но мать девчонку сберегла,

А нам крысятины дала.

Кукареку! Который год

У бабки девочка живет.

«Моя жена надула меня! – сказал себе Пудак, скрежеща зубами. – Я ее сейчас расспрошу!»

– Жена, жена! Сейчас же сюда!

– Ты меня звал, мой муж?

– Да. Петухи кричат, что ты отнесла ребенка к матери, а им скормила крысу.

Жена молчала.

– Это правда? Если ты не ответишь, я отрублю тебе голову.

Жена опять молчала, и муж взял топор.

– Раз ты не хочешь отвечать, я скормлю тебя своим петухам. Человеческое мясо приносит победу, это мне нашептал дух.

Жену охватил ужас, и она во всем созналась.

– Так-так, – проворчал муж. – А имя ребенка?

– Огуречик.

– Ну так иди и скажи Огуречику, чтобы она сейчас же шла домой.

Заплакала женщина и пошла к матери. Дочка сидела у ткацкого станка.

– Огуречик, деточка моя, отец хочет, чтобы ты вернулась домой.

Девочка отвечала:

– Подожди, мама, мне надо доткать плат.

Мать вернулась домой; муж ее усердно точит топор. Она сказала ему:

– Подожди немного, мой муж, девочка должна доткать плат.

Пудак отвечал, вращая глазами:

– Иди туда снова и приведи ее немедля. Женщина опять послушалась и пошла в дом своей матери; девочка, как прежде, сидела у ткацкого станка.

– Огуречик, дитя мое, отец требует тебя немедля.

– Еще немножко, мать, я должна отцепить основу от груза, – отвечала девочка. Снова мать вернулась домой и нашла мужа за тем же делом: он все еще точил топор.

– Сказала ты ей, чтобы она немедля шла?! – крикнул он жене.

– Потерпи немного, ей надо отцепить основу.

– Что еще ей взбрело? Иди сейчас же и приведи ее! Мать снова отправилась к дочери, и снова девочка попросила:

– Еще минуточку я должна снять ткань со станка! Мать вернулась, а Пудак все точил топор.

– Ты еще чуточку должен подождать, мой муж, она снимает плат со станка.

– Увертки, сплошные увертки! – закричал муж. – Тащи ее сюда, мне некогда слушать ваше вранье!

Наконец работа была окончена. Но девочка сказала матери:

– Отец должен еще немного подождать. Я понимаю, меня ждет смерть, и я должна совершить омовение!

Услышав это, отец зарычал от ярости:

– Если ты и на этот раз не приведешь ее, я раздроблю тебе все кости!

Снова поспешила женщина в дом своей матери; навстречу ей вышла девочка, готовая к смерти, с волосами, еще влажными после купания, одетая в белые погребальные одежды. Девочка сказала:

– Ты, наверное, устала, мать, бегать взад и вперед. Но вот я готова к смерти. Пойдем теперь домой.

Мать ответила, рыдая:

– Хорошо, доченька, но сперва простись со своей бабушкой.

Девочка подошла к бабушке и сказала:

– Я должна покинуть тебя, бабушка. Я, наверное, больше не вернусь есть твой рис, потому что отец хочет убить меня. Пусть боги дадут тебе долгую жизнь, бабушка.

Я ухожу.

– Дитя мое, иди, – сказала бабушка, плача. – Я беспомощная старуха и ничем не могу помочь тебе. Твою ткань я сохраню на память.

Девочка с матерью пошла вниз, по склону горы. Увидев ее, Пудак вскочил и спросил:

– Это и есть Огуречик?

– Да, мой муж, это твой ребенок.

– Иди за мной, девочка, – сказал отец и с топором в руках пошел впереди.

Девочка в погребальном платье шла за ним, а позади всех брела мать, едва передвигая ноги. Дорога шла вверх, лесом.

– Еще далеко, отец? – спросила девочка.

– Еще немножко, – ответил Пудак.