Текст книги "Сказки острова Бали"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

На следующий день отец не вернулся домой. Тогда мать послала за ним своего сына Поленга. Пришел мальчик, видит: сторожка пуста и кругом – тоже никого. Нет отца. Пришел он домой и рассказал все матери, она снова послала его вместе со вторым братом, Мадэ, чтобы вдвоем поискали они в роще и вдоль ручья. Конечно, они попусту потратили время. Но на обратном пути братья зашли снова в сторожку, и вдруг Мадэ увидел пальмовый лист, засунутый под подушку. И вот мальчики прочли: «Поленг, знай, я оставляю вам все и не вернусь больше: бог Индра взял меня на свое небо».

Изумились мальчики, побежали домой и рассказали матери, дедушке и всей семье. Письмецо на пальмовом листе переходило из рук в руки, и все были горды, что Отец Поленга, самый обыкновенный крестьянин, без особого посвящения взят на небо.

С этих пор Поленг чувствовал, что он не такой, как другие крестьяне, его сверстники, что он как бы принадлежит к другому сословию. Ему казалось, что он теперь ровня сыну жреца, у которого отец просто-напросто умер.

И вот, когда пришло время умереть старому дедушке, Поленг захотел торжественно сжечь его, чтобы показать, как выросло достоинство семьи.

Конечно, прежде всего пришлось пойти к жрецу (Здесь идет речь о педанде, поскольку представители других категорий балийских жрецов, как правило, принадлежат к простолюдинам. Опять-таки к педанде отправляется Поленг, чтобы условиться насчет кремации деда, поскольку главными экспертами в делах этого вида похорон, распространенного первоначально лишь среди трех высших сословий, были жрецы-брахманы), чтобы выбрать подходящий день для обряда сожжения. Когда день был назначен, Поленг попросил разрешения взять наилучшую освященную воду (Качество святой воды (тиртха) зависит от статуса освящавшего ее жреца (лучше всего, если это был педанда), от того, какие при этом произносились заклинания (мантра), и от ряда других обстоятельств) и самый лучший саван и построить семиярусную погребальную башню (Тела знатных покойников или их ритуальные подобия (адеган) переносятся к месту кремации с помощью многоярусных носилок-кат фалка (баде), напоминающих по своей конструкции балийские пагоды (меру)).

Жрец сказал, что это полагается только высшим кастам, а Поленг и его родные принадлежат к низшей касте и не имеют права на самую лучшую освященную воду и дорогой саван и на семиярусную башню.

– Но, господин, мой дедушка не был обычным человеком из крестьянского сословия, обычным судрой, – возразил ему Поленг. – Его сын, мой отец, был живым вознесен на небо Индры – ни одна жреческая семья в округе не была этого удостоена. И потом я сам за все в ответе: будь что будет.

– Если сам за все в ответе, то меня не спрашивай, – холодно ответил жрец.

И вот Поленг со своей семьей приготовил обряд сожжения, какого никогда еще не устраивал ни один судра.

Люди сошлись со всей округи, чтобы видеть, как семья судры сжигает своего покойника на семиярусной башне (Обычно тело умершего или его адеган, заключенные в фигурный саркофаг, кремируются на особом помосте (бале пебасмиан или бале гуми), а баде сжигается поблизости), под тонким саваном, окропленным наилучшей святой водой.

Поленг гордо расхаживал вокруг и слушал, как люди хвалили богатые жертвы, прекрасную музыку, великолепие траурного торжества. Но вечером, накануне дня сожжения, когда гроб с телом покойного уже стоял на кладбище (Согласно наиболее распространенной практике, тело знатного умершего, кремируемого без временного захоронения, 42 дня лежит в доме, а перед кремацией переносится на специальный помост (бале сумангген), возводящийся не на кладбище, а в усадьбе покойного), стал вдруг Поленг сомневаться. А что, если боги или духи упрекнут деда за то, что ему устроили слишком торжественное сожжение? Может, и вправду не подобает это судре? Что, если бедному старику придется тяжело искупать свой невольный грех? Он ведь не хотел такого торжественного обряда.

И вот глубокой ночью Поленг пришел с дарами богине смерти на кладбище, принес жертву и спрятался под помостом, на котором стоял гроб.

Недолго пробыл он там, и вот увидел огромную темную фигуру. Это пришел великан и начал бить дедушку своей палицей.

– Ай, ай, ай! – кричал старик. – Будь проклят Поленг со всей своей спесью! Не нужно было мне этого торжества! Ай, ай, ай!

Поленг выскочил из своего укрытия, схватился за бороду великана и повис на ней. Выше он не мог достать. Испугался великан, взглянул вниз и крикнул:

– Кто там? Что ты здесь делаешь? Как ты смеешь рвать мою бороду?

Но Поленг не испугался.

– Я Поленг, – ответил он, – внук старика, которого вы бьете. Что плохого вам сделал дедушка?

Рассердился великан:

– Я господин Джогорманик (Джогорманик – один из духов балийской преисподней, подданный бога Ямы), я провожаю души на небо или в ад. Твой дедушка получает порку за то, что ты присвоил себе честь, которая не подобает вашему сословию. Кто это разрешил? Жрец? Тогда он в ответе!

– Жрец не разрешил ничего. Я сам все решил. Я за это отвечаю.

– Тогда твой дед будет кипеть в адском котле.

– Неправильно это! Пусть нас рассудит бог Индра, который взял на небо моего отца!

Эти слова заставили великана призадуматься. Потом он угрюмо сказал:

– Если на твоей стороне будет хоть один бог, я должен буду уступить. Но в этом надо разобраться. Пойдемте все к Индре!

И вот Джогорманик и за ним два крестьянина, дед и внук, отправились на небо Индры. Поленг очень скоро нашел среди небожителей своего отца и рассказал, из-за чего они с дедом здесь.

Отец Поленга пошел в тронный павильон и доложил Индре, что случилось. Индра велел позвать к себе Джогор-маника, старого дедушку и Поленга и сказал:

– Джогорманик, не надо было бить душу отца моего служителя. Эта душа может остаться здесь и служить мне вместе со своим сыном. А ты, Поленг, иди назад, на землю. На тебе мое благословение. Живи хорошо и держи свои мысли в чистоте; тогда ты позже придешь сюда, к своему отцу и дедушке.

Так говорил бог, а Джогорманик, Поленг, отец и дед сидели перед ним со сложенными ладонями.

И вот Поленг вернулся на землю и рассказал своей семье и своим соседям все, что с ним приключилось. Со всеми подробностями рассказал. Он стал почтенным и всеми любимым человеком, потому что на нем было благословение бога и еще при жизни он видел небо.

36. Безобразный музыкант

В одной балийской деревне был дом, в котором каждый вечер как будто был праздник. В доме и на веранде слышался громкий смех, повсюду бродили молодые люди – даже в амбаре и в кухонном домике можно было их встретить. Один поет веселую песню, потом другой – песни о деяниях старины, а потом несколько человек вместе исполняют сцену из театрального представления с пением и танцами. И все потому, что в этом доме жила на редкость красивая девушка, и каждый юноша хотел ее себе в жены. Вот они и собирались по вечерам и изо всех сил старались понравиться ей.

Девушку эту звали Аруманис. Она смеялась от всего сердца, когда ей рассказывали забавную историю, ободряла веселых певцов и умела оценить знатоков, которые читали и пели по старинной рукописи (См. примеч. 3 к № 11). На танцы она смотрела с сияющими глазами. Но никто не мог сказать, что она предпочла одного почитателя другому.

Аруманис жила одна со своим отцом. Отец ее нежно любил. Счастливее всего он был тогда, когда мог уговорить ее поиграть на варгане (Балийский варганчик (генгонг) относится к группе пластинчатых варганов, пластинка его изготовляется обычно из бамбука. На Бали не редкость своеобразные оркестры варганистов, играющие под аккомпанемент небольших ручных барабанов). На закате они садились рядышком под навесом, Аруманис прижимала маленький деревянный инструмент к губам, натягивала шнур, который заставлял колебаться язычок варгана, и извлекала из инструмента звуки, слаще которых ничего не было. Она наигрывала все, что слышала от музыкантов деревенского гамелана, и когда приходил оркестр из другой деревни и исполнял новую мелодию, то на другой день ее тихо и нежно повторяла Аруманис. Отец никогда не уставал слушать ее игру, и часто он даже забывал, что настал час еды, совсем не чувствуя голода.

Но за кого отдать дочь замуж? Это очень заботило отца. Смотрел он на молодых парней, приходивших по вечерам, и никого не находил достаточно хорошим для своей дочери – она была так прекрасна и умела так искусно играть, как никто во всей деревне!

Думал он, думал и однажды вот что решил:

– Друзья, – сказал он вечером своим гостям, – я наконец понял, за кого выдать Аруманис.

Все сейчас же замолчали и с громко бьющимися сердцами ждали, кого он назовет, кто же этот счастливец.

– Я выдам свою дочь за человека, – продолжал отец, – который сможет подыгрывать ей на варгане и повторять все ее напевы.

Молодые люди смущенно переглянулись. Некоторые немного умели играть – но играть так, как Аруманис?!

Отец был очень рад, что своим решением он озадачил соперников. Таким способом он еще немного удержит девушку дома. Довольный, он прибавил:

– Состязание состоится завтра.

На следующий вечер некоторые юноши принесли с собой инструменты. Каждый из них надеялся, что милая девушка поможет ему выиграть. Собралось больше народу, чем обычно: пришли и те, кто не имел никаких надежд, а просто хотел послушать и поглядеть. Они сидели или стояли повсюду вокруг и ждали, пока Аруманис начнет играть. Она вошла на веранду, юноша с варганом уселся возле нее, и оба прижали инструменты к губам. И вот девушка извлекла из варгана первый звук, медленный и нежный. «Слава богу, не быстро!» – подумал юноша и потянул за шнур. Кажется, дело шло неплохо. Девушка медленно и проникновенно продолжала мелодию, а он пытался следовать за ней. Но его варган звучал слишком бедно, игра была неуверенной, и внезапно он остановился. Не получилось колено! Пристыженный, он отошел, другой занял его место. Этот играл довольно бойко, но подыгрывать в лад варгану Аруманис редко когда ему удавалось, и, когда она перешла на напев, услышанный в другой деревне, и он опустил руки. Так шло дело у одного за другим, пока все музыканты не отказались от спора.

Девушка продолжала играть одна. Теперь это была огненная мелодия, напоминавшая юношам о петушином бое или военном танце. Но что случилось? Из кухонного домика раздались звуки, встретившиеся со звуками ее варгана и слившиеся с ними. Это было действительно музыкальное состязание! Как будто два бойцовых петуха стоят друг против друга, и каждый вызов встречает вызов, и никто не хочет уступить. Звуки снова то расходились, то сливались, и в самых крутых переходах никогда не теряли лада. Девушка не облегчала задачу своего невидимого соперника. Она внезапно перешла на отрывистый, прыгающий ритм, варган ее зазвучал как птичий щебет. Но музыка из кухни весело защебетала вместе с ней. Потом Аруманис перешла на жалобный напев, и невидимый варган тоже зарыдал. Но вот захваченные звуками слушатели заметили озорную усмешку на лице Аруманис, и внезапно ее варган заквакал, как лягушка. Она передавала звуками, как лягушка пытается вскарабкаться на дерево. Причудливые переливы были похожи на отчаянные усилия зверька. Все засмеялись; однако из кухонного домика раздались те же квакающие звуки, подхваченные с таким же искусством. Девушка отложила варган и признала себя побежденной. Но кто же это играл?

Это был несчастный урод, который никогда не решался приблизиться к Аруманис и только издали любовался ею.

Потому что у него была вывороченная ступня, кривые ноги, скрюченная рука и горб. Ходил он с трудом, хромая, а в поле вовсе не мог работать. Долгие одинокие часы он проводил у себя в доме, играя на варгане. С наступлением темноты он спрятался в кухне, и оттуда его варган стал перекликаться с варганом Аруманис.

Когда разочарованные слушатели разошлись, отец подошел к кухонному домику и крикнул:

– Кто ты, удивительный музыкант? Ты выиграл состязание и будешь моим зятем. Как тебя зовут?

– Меня зовут Донглен. Тогда отец сказал своей дочери:

– Приготовься встретить своего жениха, детка моя.

– Хорошо, отец, – ответила Аруманис и сказала: – Жених, входи ко мне в дом.

– Хорошо, но не зажигай света, у меня глаза болят. Так и вышло, что Аруманис не увидела, как уродлив ее муж. А когда она утром проснулась, он исчез. Не было на месте и соломенной шляпы и плуга, так что он, наверное, работал в поле. Конечно, любопытно было, как он выглядит, поэтому она быстро собралась варить рис, чтобы отнести ему в поле.

А у бедного Донглена несчастье шло за несчастьем. Как он мучился, чтобы запрячь быка и вытащить плуг в поле! Он был так неловок, что бык испугался, рванул в сторону и проволок его вместе с плугом по грязи.

По счастью, навстречу шел охотник, который сжалился над ним и поставил его на ноги. Добродушный охотник сказал:

– Ах, такой человек, как ты, не должен пахать, подожди, я сделаю это за тебя.

Донглен спустился к речке, чтобы отмыть грязь. А в это время пришла Аруманис и принесла поесть. Охотник был красивый молодой человек, и девушка обрадовалась, когда его увидела.

– Вот рис, – сказала она. – Прерви работу и поешь. Когда Донглен кое-как привел вола с плугом во двор,

Аруманис была на базаре. Он не хотел показываться ей во всем своем безобразии, поэтому завернулся в циновку и сказал, что у него лихорадка.

Но ночью, когда он спал, Аруманис зажгла факел и увидела, как он уродлив. И когда несчастный проснулся, он услышал, как она плакала, как упрекала отца, зачем он выдал ее за калеку.

Отец отвечал, что ничего теперь не изменишь. Он обещал ее в жены тому, кто играет на варгане не хуже ее. Но Аруманис оставалась безутешной.

Когда Донглен услышал, как горько плачет его жена, ему стало стыдно. Он незаметно выскользнул со двора и пошел в лес. Она не будет больше несчастна с уродом, потому что он никогда больше не вернется.

Кое-как ковыляя, зашел Донглен поглубже в лес, увидел змею и сказал:

– Укуси меня, змея, чтобы я умер.

Но змея взглянула на калеку и скользнула в сторону.

Потом он умолял хищную птицу заклевать его, но птица улетела, испуганная его уродством. Даже страшный тигр убежал от несчастного.

Наконец подошел он к кусту, на котором сидела какая-то неведомая птица, и птица спросила его:

– Почему ты так печально бредешь по лесу?

– Ах, птица, я слишком уродлив; такому не надо жить на свете!

– Только и всего? Тогда иди за мной!

Птица полетела перед ним и довела его до святого источника, который пробивался из скалы одиннадцатью родниками.

– Посмотри, – сказала птица. – Под каждой струей ты должен омыться.

Донглен сделал это, и под каждым родником тело его становилось крепче и стройнее. Его ноги выпрямились, его горб исчез. Прекрасный, как молодой бог, вышел он из-под последней струйки святой воды. А птица исчезла.

Донглен поспешил обратно в дом и постучал в дверь.

– Кто там?

– Открой, Аруманис, это я, Донглен.

– Ох, ох отец, это пришел дух Донглена мучить меня! Донглен еще раз постучал:

– Открой, боги меня исцелили!

Аруманис приотворила дверь и выглянула в щелку.

– О господин, вы не Донглен!

– Да нет, я все-таки Донглен. Хочешь, поиграем опять на варганах?

Они вытащили свои инструменты и заиграли вместе: тоскливо, огненно, нежно, весело. И Аруманис воскликнула:

– Это тот же, кто играл в кухонном домике, это Донглен. Какое счастье!

37. Прорицатель

Жили когда-то в одной деревне два брата. Старшего звали Ньоман, младшего – Ктут. Оба они были бедняки. Маленькие рисовые поля и огороды едва давали им столько, чтобы прокормить семью. Ктут был добродушен, прост и как-то мирился с бедностью, но Ньоман был хитер и все думал и думал, как бы разбогатеть.

У Ктута была корова, такая тощая, что казалась тенью скотины. Хозяин привязывал ее попастись на лужке возле поля.

И вот как-то Ньоман украл корову Ктута и спрятал ее в пещере по ту сторону ущелья. После обеда Ктут прибежал, раскрасневшись, и воскликнул:

– Брат Ньоман, моя корова пропала!

– Твоя корова пропала? Как это вышло?

– Я думаю, ее украли. Я хочу пойти к прорицателю и спросить, где корова!

– Так, может, я смогу тебе помочь?

– А ты умеешь прорицать?

– Еще бы! Пусть твоя жена положит в корзину завертку вареного риса, фунт сырого риса и сто гобангов. Тогда я добьюсь того, что божество снизойдет в меня, и ты спросишь, где твоя корова.

Ктут вернулся в свою хижину и велел жене приготовить корзину с дарами. Его жена была очень недовольна, но все-таки, поворчав, послушалась мужа, и Ктут отнес дары брату. Тот сел с невинным лицом перед корзиной, зажег благовония и забормотал, словно молитву:

Гоби-боби-бобиндрат,

Буду я теперь богат!

Ктут смотрел на него выпучив глаза, он не разбирал, что брат бормочет, но не сомневался, что это заклинания на священном языке – санскрите ('В балийской ритуальной практике употребляются санскритские формулы, однако это сильно испорченный санскрит, значение которого на деле непонятно и самим жрецам).

Внезапно Ньоман стал корчиться, застонал и спросил измененным голосом:

– Зачем ты низвел меня с неба?

Ктут подумал, что в его брата вошел какой-то бог, он преклонился перед ним и ответил почтительно, сложив ладони:

– Я прошу прощения, досточтимое божество, но я хотел бы знать, где моя корова?

– Только и всего? – спросил Ньоман тем же измененным голосом, будто бы голосом бога.– Твоя корова в пещере по ту сторону ущелья, несколько шагов вниз по течению. Ктут поблагодарил и кончиками пальцев сложенных рук бросил жертвенный цветок брату. Ведь его устами говорил бог! А брат сделал вид, будто лишился чувств, и закатил глаза. Ктут побрызгал его святой водой, чтобы привести в себя. И вот Ньоман как бы пришел в себя и спросил:

– Что сказал бог?

– Он сказал, что корова в пещере по ту сторону ущелья, несколько шагов вниз по течению. Я сейчас же иду туда.

Брат ушел, а Ньоман ухмыльнулся своей хитрости: она дала ему рис и сто гобангов.

Ктут спустился в ущелье, перешел через ручей и действительно нашел свою корову в пещере, чуть ниже по течению. Он очень обрадовался, когда увидел скотину. Теперь не было никакого сомнения, что Ньоман настоящий прорицатель!

Вот погнал Ктут свою корову домой, а навстречу – гонец раджи. Ктут спросил его:

– Куда вы идете, господин? Гонец ответил:

– Раджа послал меня найти хорошего прорицателя. Государь потерял золотое кольцо с дорогим самоцветом. Я должен привести прорицателя, который умеет находить пропавшие предметы.

– Ну тогда вам повезло, что вы меня встретили.

– Почему?

– Видите эту корову? Сегодня утром она пропала. Ее украли и спрятали в пещере. Но мой брат Ньоман – великолепный прорицатель. Бог в него вошел и сказал мне, где корова.

– А где живет твой брат?

– Тропа ведет к его дому, пойдемте со мной.

Вот пришли они в деревню, Ктут загнал корову во двор и привел гонца к брату.

– Слушай, – прошептал он ему. – Вот и спрос на тебя! Ты теперь разбогатеешь!

Гонец рассказал, что пропало кольцо раджи, и велел Ньоману следовать за ним ко двору. Ньоман побелел от страха. Что ему делать? Признаться, что он просто обманул брата, смелости не хватило. Но что ему сделает раджа, если он выдаст себя за прорицателя, а кольца не найдет? Но страшно не страшно, а если раджа зовет, подданный обязан прийти. Надел Ньоман свои лучшие одежды и пошел за гонцом. В придворном святилище уже был сооружен бамбуковый помост, такой, на каких жрецы во время больших праздников приносят жертвы и возносят молитву богам. Раджа немедленно позвал к себе Ньомана и спросил:

– Это ты прорицатель, который нашел пропавшую корову?

– Да, государь.

– Ну так подымайся на помост, умоли бога снизойти в тебя и сказать, где мое кольцо. Служанки принесут необходимые жертвы. Но я предупреждаю тебя, что кара за обман – смерть. Пока служанки будут готовить жертвы, слуги выкопают яму и разожгут в ней костер. И если окажется, что ты обманщик, тебя бросят в огонь!

Дрожа от страха, Ньоман взошел на помост. Он не видел никакого выхода из своего отчаянного положения. С унынием посмотрел он на жертвенные корзины. Они полны были рисом, тканями и деньгами. Если бы не страх, как бы разгорелись от жадности его глаза. А сейчас ему бы только жизнь спасти! Пусть последним бедняком, да живым и невредимым улечься вечером на своей жесткой скамье! С помоста хорошо видно было, как рыли большую яму и несли бутыли с маслом. Ох, его самого будут поливать этим маслом, чтобы он получше горел!

Но вот служанки принесли все дары и сошли с помоста.

Теперь надо было зажигать благовония и разыграть все так, словно в него снизошло божество. Но что сказать, когда раджа спросит его, где кольцо?

Внезапно Ньоман услышал – кто-то опять подымается к нему, наверное, позабыли принести еще одну корзину... Но нет, подымалась молоденькая служанка без всякой корзины. Это она украла кольцо, и теперь ее охватил смертельный страх, что прорицатель все узнает и выдаст ее!

– Господин прорицатель! – прошептала она.– Вот кольцо. Пощадите меня!

У Ньомана отлегло от сердца. Теперь кольцо было у него, и нечего бояться огненной ямы. Он успокоил девушку и заново оглядел дары. Теперь он мог их оценить! И вот зажег он благовония и пробормотал:

Гоби-боби-бобиндрат,

Буду я теперь богат!

Раджа не мог разобрать, что он бормочет, но не сомневался, что прорицатель произносит волшебные заклинания, конечно, на санскрите. Потом раджа услышал, что прорицатель стонет, и понял, что в него снизошло божество. Ньоман изменил голос, и все услышали, как божество заговорило его устами:

– Смертный, почему ты низвел меня с неба? Раджа сложил ладони и почтительно ответил:

– Досточтимое божество, где мое кольцо с большим сапфиром?

– Только и всего, смертный? Я одолжил его у тебя, чтобы поносить на небесном празднике. Получай его обратно.

И, к своему большому удивлению, раджа увидел, как кольцо засверкало на пальце прорицателя.

А прорицатель казался совершенно забывшимся, погрузившимся в транс. Пена капала с его губ, глаза закатились, и он без чувств упал на землю. Слуги побрызгали его святой водой.

– Как это кольцо попало мне на палец? – спросил Ньоман, когда он будто бы пришел в себя.

И ему почтительно рассказали, что божество одолжило кольцо у раджи. И вот раджа получил обратно свое кольцо, а Ньоман получил все корзинки с рисом, тканями и деньгами. Кроме того, раджа дал ему еще богатый подарок за то, что он оказался таким прекрасным прорицателем.

38. Дары бога воды

Жил когда-то один бедный мальчик. Жил он у бабушки. Родителей своих он никогда не знал. Так его и звали – Сирота.

День за днем ходил он пасти бабушкиного водяного буйвола. И вот как-то раз, когда он купал буйвола в реке, кто-то потянул его за ноги. Не успел Сирота оглянуться, как оказался под водой. Буйвол испугался и побежал в хлев. Увидала бабушка, что скотина вернулась без мальчика, и забеспокоилась. Пошла она на реку, но там и следа не было ее внука. Всех, кто встречался ей, спрашивала она, не видали ли мальчика, но никто его не видел. Со слезами вернулась старушка домой.

А внук в это время был на дне реки. Кто-то затянул его туда, и вот он стоит, а перед ним – прекрасная усадьба. В нее вели ворота, изукрашенные тонкой резьбой. Робко вошел в них мальчик и увидел каменный дом, окна и двери которого были украшены чудесной многоцветной резьбой (Окна – это нововведение в балийской архитектуре, резьбою украшается фигурный и не несущий стекол частый переплет окна), а рядом с домом – беседки, крытые красными плитками с золотыми узорами, и домашнее святилище, а перед ним разрослись и благоухали цветущие кусты. Никогда не видел мальчик такой великолепной усадьбы! И вот из дома навстречу мальчику вышел старик, весь седой, с длинной палкой, и спросил:

– Ну, мой мальчик, что ты здесь ищешь? Сирота рассказал все, как было.

Тогда старик отвел его в дом и угостил вкусным обедом. Потом он сказал:

– Мой милый мальчик, на прощание я хочу дать тебе несколько вещей.

Тут он достал с полки над своей скамьей какие-то вещи. Ничего особенного в этих вещах мальчик не заметил. Не какие-нибудь золотые кольца или ожерелья из драгоценных камней – самые обыкновенные вещи.

Старик снова сел поудобнее на своей скамье, скрестив ноги, и положил между собой и мальчиком три прожилки листа кокосовой пальмы, маленький цитрон и еще какое-то растение с тремя листиками.

– Смотри внимательно, – сказал старик. – Если ты хочешь вернуть мертвого к жизни, то потри его слегка этим растением. В его трех листах – сила бога огня, бога воды и бога света (См. примеч. 4 к № 14). Они возвращают теплоту, жизненные соки и свет жизни. Потом капни немного сока из этого цитрона в рот мертвому, и вернется к нему жизненная сила. И вот тогда ударь его тремя прожилками – и мертвый очнется.

Мальчик онемел от изумления и молча принял дары. Потом он почтительно попросил разрешения вернуться на землю к бабушке.

– Да, теперь иди назад, – сказал старик, и мальчик понял, что побывал в гостях не у простого человека, а у бога. – А на прощание ты еще получишь посвящение, которое исполнит силой каждое твое слово.

Сказал это старик и отвел мальчика в домашнее святилище, где стояли, утопая в цветущих кустах, алтари и башенки. Сел старик на циновку и велел мальчику стать перед ним на колени.

– Высунь язык, – сказал он.

Мальчик послушно выполнил это, а старик взял белый благоухающий цветок и окунул его в чашечку с медом. Потом он написал медом таинственный знак на языке мальчика (См. примеч. 9 к № 10) и только после этого позволил мальчику уйти обратно на землю.

Сирота почтительно сложил ладони и спросил:

– Господин, как мне идти? Какой дорогой? Я не знаю. Бог проводил его до ворот и показал тропинку:

– Иди по этой тропке и придешь туда, где тебя затянуло в воду.

Так это и оказалось. Далеко идти не пришлось. Скоро мальчик вышел на берег и поспешил наверх, к деревне. Около деревни у дороги лежал дохлый пес.

«Бедное животное, – подумал мальчик. – Я попробую оживить его!» Он потер шкуру собаки тремя листьями чудесного растения, капнул немного сока цитрона в открытую пасть и потом легонько ударил собаку тремя прожилками пальмового листа. И вот собака очнулась, залаяла и с благодарностью лизнула мальчику ноги. Мальчик взял кусок лианы, обвязал собаке шею и повел за собой.

А навстречу им шел к реке сын деревенского старосты. Шел себе и махал резаком для травы. Этот мальчик был постарше Сироты и всегда поглядывал на него сверху вниз, потому что Сирота был бедный пастушок, а он, Гдэ, – сын самого богатого человека в деревне.

– Ха, Сирота нашел себе собаку! – насмешливо сказал он и швырнул свой нож в бедного пса. Нож попал псу в горло. Обливаясь кровью, собака упала, забилась в судорогах и опять умерла.

– Что тебе сделало бедное животное?! – возмущенно воскликнул Сирота.

Сын старосты ответил:

– Держи язык за зубами и радуйся, что я в тебя самого не попал!

– Собака так же не заслужила смерти, как и я, – сказал мальчик. – А за то, что ты убил невинную тварь, тебя покарают боги!

– Сегодня же! – насмешливо ответил Гдэ и плюнул на землю, чтобы показать, что стоит проклятие бессильного мальчишки.

Только он ушел, Сирота снова нагнулся к собаке, потер ее тремя чудесными листиками, капнул сока цитрона в пасть и ударил тремя прожилками. Собака снова очнулась. Две торговки, которые шли в деревню, застыли в изумлении: этот мальчик был волшебником!

А сын старосты вскоре после этого вернулся домой и сразу почувствовал резь в животе. Еле добрался он до скамьи, упал на нее, корчась от боли, и никакое лекарство не помогало ему. Скоро он умер.

Староста был вне себя от горя. Он рыдал во весь голос. Услышала это женщина, которая шла с базара и проведала там о ссоре сына старосты с Сиротой. Пошла она к старосте и сказала ему, что сына его проклял бедный мальчик с собакой на привязи. Люди говорят, что мальчик этот – волшебник.

– А куда пошел мальчик?

– По дорожке вверх, к хижине своей бабушки. Староста побежал за мальчиком, а тот уже подходил к своему дому.

– Мальчик, – сказал он. – Я смиренно прошу у тебя прощения за то дурное, что сделал мой сын. Боги покарали его за это смертью. Можешь ты еще помочь ему?

Улыбнулся Сирота и сказал:

– Я попробую, – и пошел за старостой.

А Гдэ уже обернули в саван. Сирота развернул саван, потер мальчика жизнетворными листиками, капнул сока цитрона между губами и ударил тремя прожилками. Тут сын старосты ожил и снова стал здоров и крепок, как раньше. Огляделся он и попросил у Сироты прощения. А староста был так рад, что из благодарности подарил Сироте рисовое поле.

Вскоре умерла дочь раджи. А до его двора уже дошел слух, что где-то в деревушке есть мальчик, умеющий воскрешать мертвых. Раджа велел привести Сироту и спросил его:

– Верно, мальчик, что ты можешь вернуть мертвому жизнь?

Мальчик скромно ответил:

– Не знаю, государь, но я попробую. Раджа сказал:

– Если воскреснет дочь, то ты получишь ее в жены и вдобавок половину моего государства.

Мальчика отвели к принцессе, и три чудесных листика, цитрон и три прожилки пальмового листа опять сослужили свою службу. Принцесса открыла глаза и спросила:

– Кто меня разбудил?

И вот Сирота женился на воскресшей принцессе и зажил с нею во дворце. А бабушка тоже поселилась во дворце, рядом с своим внуком.

39. Ученик волшебника

Когда-то у одного волшебника был ученик по имени Джака. Волшебник учил Джаку своему искусству, а также другим искусствам и хитростям. Однажды учитель решил испытать своего ученика. Он позвал его и дал рингит.

– Джака,– сказал он, – купи четыре дыни по двадцать пять гобангов. Потом отнеси по две дыни моей жене и моей матери, а одну оставь себе.

– Хорошо, учитель. – Джака взял серебряную монету и засунул в пояс. Когда он пришел на базар, то увидел торговку, продававшую три дыни, каждую за 25 гобангов. Он купил три дыни и спрятал 25 гобангов сдачи в свой кошелек.

С базара ученик пошел к матери учителя, а неподалеку от ее усадьбы спрятал одну из трех дынь под кустом. С двумя другими он вошел в дом и протянул их старушке со словами:

– Ваш сын посылает вам эти дыни; но он пожелал, чтобы одну из них я получил в плату за доставку.

Старушка обрадовалась подарку и вернула Джаке одну дыню. Он пошел к жене учителя и повторил с ней ту же выдумку. Так он выполнил задание, оставил себе одну дыню и еще заработал двадцать пять гобангов.

«Лучше пока не попадаться на глаза учителю», – подумал Джака и пошел в лес пострелять птиц. А учитель вернулся домой и спросил жену, получила ли она дыни.

– Конечно, – ответила она. – Спасибо. Их было две, но одну я по твоему желанию отдала ученику.

Потом учитель зашел к своей матери и там выслушал ту же историю.