Текст книги "Офицерский корпус Русской Армии - Опыт самопознания"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 49 страниц)

Система служебного возвышения, которая в других армиях является могучим средством для возбуждения соревнования между офицерами и для выделения более достойных, у нас зачастую приводит к обратным результатам.

Вся карьера нашего строевого офицера находится в руках командира полка и начальника дивизии. От их усмотрения зависит провести ли капитана в подполковники сравнительно быстро, "вне правил", или же замариновать его в капитанском чине до предельного возраста. Практика жизни показывает, что при этом выборе зачастую руководствуются не столько пользою службы, сколько совершенно посторонними соображениями: скорее всего проходят в штаб-офицеры не самые способные и самостоятельные, а наиболее пронырливые и искательные. Бывали даже случаи (некоторые факты установлены официально), когда, желая избавиться от плохого ротного командира, начальство представляло его к производству в подполковники, дабы скорее сплавить в другую часть.

Должность батальонного командира и чин подполковника составляют обыкновенно венец карьеры армейского пехотного офицера. Далее в командиры полков и даже отдельных батальонов попадают лишь единичные личности, так как эти должности почти исключительно замещаются офицерами гвардии, Генерального штаба и разных центральных учреждений.

Как общее правило, все преимущества имеют те офицеры, которые на некоторое время выходят из строя, поступая в воспитатели кадетских корпусов, делопроизводители воинских начальников и т.п., а затем снова возвращаются в ряды войск. Приведу следующий случай. Из военных училищ в 1883 году было выпущено много портупей-юнкеров (лучших учеников) в разные армейские полки. В начале этой войны огромное большинство их было еще капитанами; затем во время военных действий некоторые из уцелевших были произведены в подполковники, а другие и до сих пор еще сидят в капитанском чине. В том же году из военного училища вышел в армию один юнкер, не особенно сильный в науках. Прослужив три года в строю, он поступил воспитателем в кадетский корпус, за выслугу лет быстро попал в подполковники, возвратился обратно в строй, получил отдельный батальон, был произведен в полковники, а во время войны в виде простой очередной награды получил генеральский чин и бригаду Другой пример из одного армейского полка ушел очень плохой штабс-капитан на должность начальника тюрьмы Там он был произведен в капитаны и, вернувшись обратно в строй, принял роту, обогнав всех своих даже самых выдающихся сверстников. Спрашивается, как должны влиять подобные порядки на строевых офицеров !

Говоря об условиях службы главной массы нашего офицерского корпуса армейской пехоты, нельзя не упомянуть о том хамстве, которое проявляется в отношениях начальников к подчиненным. Крик, грубые, обидные выражения, иногда даже ругательства – явление обычное. Иной раз во время какого-нибудь учения на городской площади в присутствии толпы народа начальник дивизии или командир полка позволяют себе по ничтожному поводу с грязью мешать старого заслуженного капитана. Такое пренебрежительное отношение к офицеру роняет в глазах общества достоинство офицерского звания

В самом дисциплинарном уставе проведены унизительные взгляды. Например, каждый офицер, начиная от молодого подпоручика и кончая старым полковником (если только последний не пользуется правами начальника отдельной части), может быть подвергнут аресту на гауптвахте в дисциплинарном порядке, то есть по простому усмотрению начальства. Такая средневековая мера совершенно не соответствует современным воззрениям. Для офицера не может быть других наказаний, кроме замечаний и выговоров; тот же, на которого эти меры не действуют, должен быть удален из армии.

К описанным выше тяжелым условиям службы армейского офицера присоединяется чрезвычайно стесненное материальное положение. Кроме мизерных квартирных окладов, на которые нигде хоть сколько-нибудь подходящей квартиры нанять нельзя, наши офицеры получают: подпоручик – 600 р., ротный командир – 1.200 р. и батальонный командир – 1.740 р. в год. Возможность существовать на эти средства, особенно в большом городе, для человека семейного, да еще при необходимости поддерживать некоторую представительность, составляет неразрешимую математическую задачу.

Более четверти века тому назад в одной из своих реляций генерал Скобелев указывал на офицерский вопрос как на самую слабую сторону русской армии. С того времени, если не считать небольшой прибавки жалованья, совершенно поглощенной вздорожанием жизни, в этой сфере ничто не изменилось.

Положение офицера в обществе даже ухудшилось. Наш век есть время самого грубого материализма, откровенного преклонения перед золотым тельцом. Положение в широких общественных кругах дают почти исключительно деньги, причем никто не интересуется способом их приобретения. Добыты ли они воровством при постройке железных дорог, грязными адвокатскими делами или темными коммерческими спекуляциями – это безразлично, лишь бы деньги были. При таком мировоззрении военная служба с ее скудным материальным вознаграждением, с ее странными для современных дельцов идеалами патриотизма и самоотвержения представляется каким-то донкихотством. Уважением в этих кругах пользуются лишь офицеры нескольких гвардейских полков, так как большинство их принадлежит к богатому дворянству, и офицеры Генерального штаба, потому что в них видят будущих военных и гражданских сановников. ...>:

Ни в одном из слоев русского общества наша офицерская корпорация не находит себе симпатий.

Итак, мы разобрали всю обстановку жизни армейского офицера: тяжелые условия службы, гнет материальной нужды, приниженное положение в обществе.

Что же удивительного, что при такой обстановке офицеры (к тому же в большинстве не чувствующие ни малейшего призвания к военному делу) стремятся уйти из строя. Те из них, которым не удалось попасть в одну из военных академии, уходят в воспитатели, в интенданты, в акциз, в полицию, в пограничную стражу, в жандармы, на разные административные должности всюду, где лучше платят или где легче дышится.

В результате, если бы России пришлось мобилизовать все ее вооруженные силы, то она сразу натолкнулась бы на огромный некомплект офицеров, то есть оказалась бы к войне неготовой.

Из числа строевых офицеров все более способное, самостоятельное и предприимчивое постепенно находит себе выход на сторону. Остаются в рядах войск, кроме редких любителей военного дела, по преимуществу самые неразвитые и инертные. Вследствие этого средний уровень младших офицеров всегда бывает выше ротных командиров, а этих последних выше, чем батальонных командиров. Таким образом, в то время как в иностранных армиях по мере служебного возвышения производится постепенное процеживание офицеров, причем все неспособное удаляется, у нас подобный же отбор производит сама жизнь, но только в обратную сторону.

Однако справедливость требует признать, что во время последней войны, несмотря на всю совокупность перечисленных выше неблагоприятных условий, наши строевые офицеры в общей своей массе проявили немало самоотвержения. Во многих случаях им не хватало умения, но доблести было достаточно, что, бесспорно, доказывается огромным процентом убыли офицеров, значительно превосходящим относительные потери нижних чинов.

Некомплект офицеров в строевых частях и огромный недостаток их в запасе заставили в военное время прибегнуть к суррогату офицеров в виде прапорщиков запаса и зауряд-прапорщиков.

Первая категория, набранная из вольноопределяющихся первого разряда, оказалась совершенно непригодной для дела. Часть прапорщиков запаса сумела еще в России разными темными способами уклониться от исполнения своего гражданского долга, другие уже по прибытии на театр войны предусмотрительно устроились в тылу, и лишь немногие попали в строй, где они, за единичными исключениями, обнаружили не только полное незнание дела (что, конечно, неудивительно), но и совершенное нежелание рисковать своей жизнью, что оказывало на простых солдат развращающее влияние.

Наоборот, зауряд-прапорщики, произведенные из фельдфебелей и унтер-офицеров, гордые полученным отличием, вели себя с замечательной доблестью и самоотвержением.

Из сделанного очерка видно, в каком плачевном состоянии находится в русской армии офицерский вопрос.

Для правильного разрешения его, на мой взгляд, необходимо принять следующие меры:

1. Закрыть теперешние юнкерские училища, через которые в армию проникают неудачники всех профессий. Упразднить кадетские корпуса, представляющие из себя ловушки, куда завлекают детей в том возрасте, когда они еще не в состоянии относиться сознательно к выбору профессии. Взамен этого создать военные училища с трехгодичным курсом, в которые принимать всех имеющих диплом какого-либо среднего или высшего учебного заведения. Так как при соблюдении указанных ниже условий желающих будет, несомненно, больше, чем вакансий, то при приеме следует установить конкурс.

2. Дать военным приличное содержание, дабы сделать карьеру обыкновенного строевого офицера не менее выгодной, чем карьера инженера, врача, юриста и т.п. Хотя последние и затрачивают на свою научную подготовку два лишних года, но зато они не несут того риска, который выпадает на долю офицера во время войны. Иногда приводят в пример Японию, которая платит своим офицерам меньше, чем Россия, а между тем имеет хороший офицерский корпус. Однако при этом упускают из вида, что важна не абсолютная, а относительная величина вознаграждения. Японские офицеры получают мало, но столько же, если не меньше, получают японские инженеры, юристы и т.д. Нигде не существует такого огромного несоответствия между содержанием офицеров и представителей других профессий, как в России. В Северо-Американских Штатах старший инженер самой крупной железной дороги (длиною в пятнадцать тысяч верст) получает содержания всего 11.500 руб. в год, а между тем наши путейцы сплошь да рядом вознаграждаются десятками тысяч.

3. Нужно дать армии хороший пенсионный устав, вроде того, который принят теперь в Германии. Выслуга пенсии должна начинаться уже после десяти лет службы и затем за каждый последующий год следует прибавлять известную долю до тех пор, пока не будет выслужен полный оклад. Такой пенсионный устав даст возможность в каждый данный момент, без всякого сострадания, удалять из армии непригодных для нее офицеров. При теперешнем же порядке, когда выслуга пенсии начинается лишь после 25 лет, поневоле приходится терпеть на службе и неподходящий элемент.

4. Рядом строго обдуманных мер необходимо гарантировать, насколько возможно, справедливость оценки служебных достоинств офицера, ограничив теперешнее единоличное усмотрение начальства.

5. Дать достойным строевым офицерам возможно быстрое служебное движение, для чего уничтожить привилегии гвардии, ограничить преимущества Генерального штаба и постановить, чтобы лица, раз ушедшие из строя на какие-либо иные должности, затем уже обратно в строй возвращаться не могли.

6. Урегулировать скорость производства строевых и нестроевых офицеров таким образом, чтобы первые всегда имели преимущество. Установить положительным законом, что никогда, нигде и ни при каких условиях нестроевой офицер не может обогнать своих сверстников, оставшихся в строю.

7. Необходимо установить строгое соответствие между чином и должностью. В настоящее время все нестроевые должности занимаются лицами в несообразно высоких чинах. Недавно еще мы видели генерал-лейтенанта смотрителем музея, другого генерал-лейтенанта – учителем черчения, генерал-майора – библиотекарем и т.п. В прямое нарушение закона начальники отделений разных главных управлений военного министерства производятся в генералы; казначей – генерал;

смотритель зданий – тоже генерал; в последнее время инспектора классов в кадетских корпусах тоже повышены в генералы и так далее в этом роде. Подобные порядки должны быть изменены, причем для каждой должности определен известный чин подобно тому, как это существует в строю.

8. Вывести столь глубоко укоренившееся в русской армии хамство, преследуя не только дерзость младшего по отношению к старшему, но также и всякую грубость начальника относительно подчиненного.

9. С возможною точностью определить те результаты, кои желательно получить при обучении роты, батальона, полка и других строевых частей. В деле достижения поставленных целей, т.е. в способах и приемах обучения, предоставить строевым начальникам полную свободу. Контролю должны подлежать лишь результаты, причем начальники не имеют права устанавливать какие-либо личные требования.

10. Снять военный мундир с полиции и жандармов, которые по роду своей службы ничего общего с армией не имеют. Переименовать в гражданские чины тех офицеров и генералов, которые занимают должности в других ведомствах, например, в министерстве двора, министерстве внутренних дел, в государственном коннозаводстве, ведомстве учреждений императрицы Марии и т.п.

11. Лишить отставных офицеров права ношения военной формы, ибо многие из них своим неопрятным видом, несоответственным родом занятий, а иногда даже и неприличным поведением подрывают уважение к мундиру; серьезный же контроль над ними на практике невозможен. Нигде нет того, чтобы лица, ушедшие со службы, носили форму. Даже германские офицеры, у которых корпоративное чувство развито гораздо сильнее, чем у наших, при выходе в отставку снимают мундир. Кроме того, необходимо сократить число отставных генералов. В настоящее время почти каждый воинский начальник и смотритель провиантского магазина увольняется в отставку с производством в генерал-майоры. На 1.400 генералов, состоящих в России на действительной службе, приходится чуть ли не 10 тыс. отставных. Подобный маскарад подрывает значение генеральского чина. Полковников, прослуживших известное число лет, можно увольнять с генеральскими пенсиями, но без производства в генералы.

12. Ввести суды общества офицеров во всех тех корпорациях и учреждениях военного ведомства, где служащие носят военный мундир.

13. Следует значительно усилить для гражданских лиц судебную репрессию за оскорбление офицера или нижнего чина в тех случаях, когда будет доказано, что оно было направлено не против личности, а против звания военнослужащего. При нахождении оскорбленного в строю и вообще при исполнении обязанностей службы наказание должно еще более повышаться. Нужно установить тот взгляд, что в указанных случаях оскорбление наносится не известному лицу, а правительственной власти. С другой стороны, следует беспощадно карать офицеров и солдат за всякое самоуправство по отношению к мирным гражданам, особенно если оно сопряжено с употреблением оружия.

14. Необходимо до самого крайнего предела ограничить случаи употребления войск против граждан. По самой идее армия, комплектуемая на началах всеобщей воинской повинности, есть учреждение государственное, а не орудие господствующей политической партии. Вследствие этого, рассуждая отвлеченно, вооруженную силу можно употреблять лишь против врагов государства, а не против врагов известного режима. На практике осуществление этого принципа в полной мере, конечно, трудно; но во всяком случае нужно избавить армию от исполнения обязанностей полиции. Войска следует вызывать не для того, чтобы они были зрителями разных демонстраций и уличных беспорядков, подвергаясь при этом совершенно незаслуженным оскорблениям, а лишь при открытом восстании, когда правительство решило действовать оружием. Применяемый в настоящее время способ употребления вооруженной силы приносит неисчислимый вред: он порождает антагонизм между народом и армией, приучает толпу не бояться войск, а в этих последних подрывает дисциплину и чувство воинского достоинства.

Из перечисленных выше мер 2-я и 3-я вызовут крупные расходы. Однако средства для них найдутся в пределах самого военного министерства. Для этого прежде всего можно сократить срок службы в войсках на один год, увеличив в то же время на год срок пребывания в запасе. Вследствие этого военная численность армии не изменится, мирная же численность уменьшится на целый контингент (т.е. в пехоте – на одну четверть), что даст огромное уменьшение расходов.

Кроме того, значительная экономия получится от указанного выше закрытия кадетских корпусов.

Затем следует уничтожить разные ненужные учреждения вроде фельдъегерского корпуса, всевозможных комитетов и комиссий; упразднить многочисленных генералов, состоящих в распоряжении высших военных сановников (при одном главном артиллерийском управлении их несколько десятков); уничтожить должности бригадного командира в пехоте и кавалерии, дивизионера в артиллерии и т.п.

Сокращение срока действительной службы на один год нисколько не отразится на обучении и воспитании войск, если только в связи с этим армия получит хороший корпус офицеров и не менее как по шести надежных, хорошо оплачиваемых сверхсрочных унтер-офицеров на роту.

В случае проведения указанных реформ, в состав нашего офицерского корпуса будут попадать люди, получившие не только законченное общее и прекрасное специальное образование, но – что еще важнее – чувствующие призвание к военному делу, свободно избравшие его своей специальностью в таком возрасте, когда наклонности человека уже вполне определились.

При таком составе офицеров все дело подготовки войск в мирное время и управления ими на войне примет совсем другой характер.

Мартынов Е.И. Из печального опыта Русско-японской войны. Издание 2-е. – СПб., 1907. – С. 39-62.

А. Мариюшкин

По вопросу об офицерских занятиях

Одним из наиболее действительных приемов теоретической подготовки командного элемента армии являются, как известно, офицерские занятия.

Целесообразно поставленные занятия при наличии опытных руководителей, способствуя повышению общеобразовательного уровня, имеют притом и чисто воспитательное значение, развивая самодеятельность, находчивость и способность принимать решения при самых неожиданных положениях. Несмотря, однако, на громадную роль теоретической подготовки, вопрос о постановке занятий до сих пор не получил еще положительного решения.

Как бы ни была горька действительность, тем не менее нельзя не сознаться, что еще и до сих пор часы, например, тактических занятий носят крайне томительный и нудный характер.

Очень немного счастливых частей, где этот вопрос поставлен на должную высоту; где благоприятный подбор руководителей, направляемый уверенной рукой начальника, вносит живой интерес и сообщает делу характер увлекательного спорта.

При исследовании причин наших неудач в минувшую кампанию неоднократно раздавались голоса, что доминирующей причиной следует признать слабую тактическую подготовку нашего строевого элемента.

Если бы даже при более глубоком исследовании и обнаружились более действительные причины, то все-таки нельзя не согласиться, что и подобное заявление имеет свой raison d'etre. Там, где, не покладая рук, совершается плодотворная работа мирного времени, где царит уверенность, что обстановка при всем своем бесконечном разнообразии не застанет врасплох, где всякое действие повлечет немедленное противодействие, где, наконец, находчивость и личный почин доведены до понятия обязанностей, – там никогда не будет растерянности.

Война – это высший экзамен офицерской работе, и государство вправе рассчитывать, чтобы на этот экзамен мы явились во всеоружии и чтобы для нас не было неожиданных вопросов, которые окупаются кровью.

Жизнь с каждым годом становится сложней, а с ней вместе усложняются и условия, характеризующие жизнь во всех ее проявлениях.

Ни одна область сложного механизма не испытывает такого быстрого роста, как область ратного дела. Каждый новый год в военном деле обогащается новыми средствами: совершенствуется оружие, видоизменяется техника, повышаются требования и усложняются задачи...

Если раньше все достоинства офицера воплощались в понятии храбрости, то в настоящее время одного этого качества уже недостаточно. Теперь храбрость, при неуклонном порыве вперед, должна быть неотъемлемым свойством каждого нижнего чина, да и от него требуется понимание маневра своего.

От офицера же, помимо храбрости, требуется еще и уменье

Государство, чуткое к нуждам и личным интересам своей армии, вправе потребовать от нее высокого проявления мужества, исполнения своего долга, а от командного элемента – еще понимания исторических задач и полного сознания обстановки.

В настоящее время и на Юге, и на Западе, и на Востоке идет лихорадочная работа, и нам неуклонно надо стремиться, следуя постоянно вперед, увеличивать дистанцию

Армия – вечный часовой, который никогда не покидает своего поста. Постоянная бдительность и совершенствование на славу Великой Родины – вот ее обязанности; безопасность, величие и слава отечества – вот ее права!..

При том громадном значении, которое принадлежит уменью, весьма естественны требования, предъявляемые к офицеру в смысле постоянного совершенствования. "Только в могиле отдых" – вот лозунг военнослужащих.

Училище только подготавливает офицера к дальнейшей работе, указывает ему курс, которого следует держаться...

Если не изменяются основные начала военного дела, то меняется и совершенствуется техника, а следовательно, и приложение этих начал тоже неминуемо подвергается колебанию.

Вечная неутомимая работа, постоянная готовность ответить на вопросы времени – вот центр стремлений современного офицера. "Непрерывное образование себя науками с помощью чтения", постоянный учет приемов и средств своих, а пуще всего соседей – вот данные, при которых опасное "немогузнайство", а с ним и громадная ответственность перед родиной не будут иметь места.

Одного знания устава теперь далеко не достаточно; помимо того, что жизнь и действительность обгоняют его, следует не забывать, что "в уставах порядки писаны, а времен и случаев нет".

Немцы выиграли блестящую кампанию в 1870 году, имея Фридриховский устав. Несмотря на несвоевременность устава, тем не менее война не застала Пруссию врасплох. Ясно, что подготовка армии, выдержавшей такое славное испытание, базировалась не на уставах, а на стройной системе, отвечающей духу времени и данным оружия. Только постоянная упорная подготовка и планомерность работы могли создать такой прекрасный корпус командного состава с высокоразвитым чувством самодеятельности и взаимной выручки...

К сожалению, у нас иногда замечаются поразительные взгляды на военное дело.

Не так давно даже в печати проводилась мысль, что вся военная наука не двигается дальше устава и что только знание уставных требований и форм необходимо современному офицеру.

Отсюда ведь недалеко и до требований дать устав с годными на все случаи формами. Чего легче – дать рецепты на 5-10 случаев, изучить их и пригонять, не мудрствуя лукаво.

Но вот в том-то и беда, что одиннадцатый случай как раз может оказаться непредусмотренным.

Не хочется верить, что изгоняемая Суворовым в свое время "Повариха" находит спрос и в XX веке...

Возвращаясь к затронутому вопросу, нетрудно согласиться, что постоянная теоретическая подготовка, постоянное пребывание в курсе дела, доведенная до обязанностей находчивость при бесконечно разнообразных положениях – вот. пути, по которым неуклонно "следовать надлежит" каждому, кто имеет честь носить военный мундир.

Правильно поставленные тактические занятия наиболее отвечают условию успеха подготовки. ...>:

Здесь должна совершаться работа другого характера: работа мысли, работа творчества и уменья разбираться в самых сложных деталях обстановки...

Современные сражения раскинулись на сотни верст. Никакие уставы, как бы они совершенны ни были, не могут предвидеть тех разнообразных положений, в которых может очутиться каждая часть.

Каждое дело, как бы оно мелко ни было, всегда носит отпечаток индивидуальности и как бы ни были разнообразны решения, но если они отвечают духу обстановки и принципам военного искусства, они всегда приводят к единому результату.

Ясно, что прогресс военного дела теперь требует от начальников всех степеней не только уменья выполнять уставные требования, но и знания тактики, знания современных приемов.

Постигать тайну этих приемов на опыте поздно и опасно. Если наука мирного времени требует только желания и часов, то в военное время она уже вызывает жертвы. Нет ничего бессмысленнее бесцельно утраченной жизни!

Победа окупается не числом жертв, а сознанием идти в бой "не для борьбы, а только для победы"...

Современный бой построен на самодеятельности частных начальников. Недаром минувшую кампанию называют войной капитанов, а тактику настоящего тактикой директив и разумной инициативы. Отсюда ясно, насколько приобретает значение ориентировка всех начальников от мала до велика и основной идее операции.

Теперь для того чтобы каждый понимал свой маневр, недостаточно распределить роли и поставить задачи каждому. Обстановка на войне капризна, "Его Величество случай" – неуловим...

Может статься, что поставленная час тому назад задача окажется несоответствующей; может статься, что целый ряд данных потребует иного выполнения, от которого выиграет общая цель, решится участь боя. ...>:

В силу высказанных условий, теперь от офицера требуется при безусловном понимании своих обязанностей "смотреть дальше своей роты и батальона"...

Почему необходимо, чтобы и тактические занятия получили более широкий масштаб.

Мне скажут, какая польза решать младшему офицеру задачи на отряды больше батальона, когда его деятельность ограничена полуротой. Но ведь в каждом деле работа будет продуктивна тогда, когда понят весь сложный механизм его

Лучшим из способов тактических занятий следует безусловно признать военную игру. Дабы привлечь к работе всех, отряды в заданиях должны быть силой не менее дивизий, так как только тогда станет понятен весь сложный механизм современного боя. ...>:

Сущность высказанных суждений слишком велика для нашего дела, чтобы его игнорировать, и если бы мне даже и не удалось положительно разрешить затронутый вопрос, все же я уверен, что осуществление его принадлежит недалекому будущему. Высказанные по этому поводу мнения более компетентных лиц, испытанных опытом, помогут разобраться в сложности его, и чем скорее это будет, тем лучше.

В военном деле все должно быть ясно и прочно.

В горячем стремлении современной офицерской массы к совершенствованию сомневаться нельзя... Жизнь предъявляет слишком огромные требования, чтобы оставаться инертным; мировые события слишком сложны и непредвиденны, чтобы не прислушиваться к ним...

Неудержимое стремление во всем вперед и постоянная готовность – вот единственно надежный щит вечно бодрствующей неожиданности!

Офицерская Жизнь. – 1912. – No 11 (311).

Д. Аничков

Офицерский вопрос в современной армии

Значение офицера в современной армии более чем ясно: хорош корпус офицеров – и армия непобедима плохи офицеры – впереди новые Мукдены и Цусимы...

И вот для создания этого необходимого для армии доблестного офицерского корпуса государство не должно жалеть средств, ибо затраты эти окупятся сторицею. Наоборот, экономия тут недопустима и приведет лишь к новой катастрофе. Но как наилучшим путем использовать средства? Как и куда направить их, дабы на затраченный капитал получить наивысший процент?

Для достижения наилучших результатов, нам кажется, необходимо придерживаться следующего.

Прежде всего корпус офицеров должен быть однороден, дабы каждый офицер, гвардейский и армейский, служащий в строю, имел одинаковые шансы на повышение в чинах. Разделение офицеров на будущих генералов и заранее обреченных дотянуть лямку лишь до первого штаб-офицерского чина, да и то "с увольнением", в сущности, неправильно и даже теорией осуждается как система нежелательная. С постепенным переформированием юнкерских училищ в военные однородность эта, впрочем, мало-помалу достигается естественным путем.

Уменьшение числа офицеров путем расширения института подпрапорщиков, которым с успехом и могут быть переданы некоторые функции офицера без ущерба для дела (напр., гимнастика, маршировка, ружейные приемы) при непременном условии высшего наблюдения и контроля со стороны офицера. Подпрапорщики не являются суррогатом офицерства вроде, напр., прапорщиков запаса, ибо они продолжают числиться нижними чинами и дальше фельдфебеля или взводного не могут подняться (что совершенно правильно и должно быть сохранено как необходимое условие существования этого института). Они просто "помощники офицера" и как таковые весьма полезны.

Подъем умственного и нравственного уровня офицерской среды, создание типа офицера-идеалиста, офицера-фанатика своего дела, но не узкого специалиста, а широко и всесторонне образованного офицера-гражданина в высоком смысле этого слова. Такой тип должен вырабатываться школой, в которую должны поступать исключительно "охотники", любители военного дела, серьезно им интересующиеся, способные отдать ему все свои силы, умственные и физические. Но кроме "охоты", необходимо еще нечто, а именно значительное умственное развитие, при наличности коего только и возможно идейное отношение к делу, вера в принцип и высокое чувство гражданского долга. Оба эти условия, – и любовь к военному ремеслу, и умственное развитие будущего офицера, – достижимы лишь при соблюдении третьего условия, столь же необходимого, по нашему глубокому убеждению, как и первые два. Это третье условие – поступление в военную школу не в детские годы, когда наклонности ребенка еще не определились, а в более или менее зрелом возрасте, когда среднее образование уже вполне закончено и умственное развитие юноши доведено до достаточной высоты.

Существует вполне правильное мнение, что задача средней школы – общее, отнюдь не специальное образование, развитие ума, подготовка к дальнейшему высшему или специальному образованию. Так смотрят на гимназию в министерстве народного просвещения, такая точка зрения существует и за границей. Это принцип совершенно правильный, всеми специалистами признанный за незыблемый закон, и отступать от него по меньшей мере неблагоразумно. В "эпоху великих реформ" мысль эта была понятна и отчасти осуществлена гениальным Милютиным, переименовавшим общие классы корпусов в "военные гимназии". Эти новые средние военно-учебные заведения явились тогда новыми не только по названию: в них изменена была программа, приравненная к курсу реальных училищ, в них уничтожена была та кадетская закваска, которая вместе с традиционной шагистикой должна была отойти в область преданий; в них совершенно изменился взгляд на воспитание, и мертвая поверхностная "муштра" уступила место более вдумчивому отношению воспитательского персонала к учащимся, в основу коего легли совершенно иные принципы. Словом, из казармы, с ее специфическим запахом, какой был тогдашний кадетский корпус, выработался тип учебного заведения, прекрасно обставленного и направленного на совершенно новый путь, главнейшей целью коего было воспитание, а не вколачивание, образование, а не бурсацкая долбня. Лучшие педагогические силы того времени привлечены были к осуществлению гениальной мысли одного из величайших сотрудников незабвенного Царя-реформатора, и плоды этого огромного труда не заставили долго себя ждать: во-первых, военные гимназии по составу преподавателей и педагогов очень скоро оказались одними из лучших в России учебными заведениями, а во-вторых, как ближайшее следствие, в армии, обновленной духом и мыслью, совершенно исчез исторический тип Скалозуба.