Текст книги "Литконкурс Тенета-98"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 75 страниц)

Юноша рассмеялся. – Сударь, а зачем это вам? – спросила Юлька в тайной надежде, что он не скажет сразу: "Чтобы с тобой познакомиться". Чтобы лучше тебя видеть, Красная Шапочка… – Прибило. Знаете же, бывает такое: свалится с неба какой-нибудь вопрос и прибьет. И вот ходишь и мучаешься. А нас вчера вдвоем прибило – меня и Тигру. – Грандиозно. Только как-то загадочно: я знаю имя вашего друга, но понятия не имею, как зовут вас… – Тин. Или Костя, – и он внимательно посмотрел на Юльку. Юлька совершенно потерялась в его серо-голубых глазах, но собрала волю в кулак и, по возможности не запинаясь, сказала: – Юля. – Ну вот, – улыбнулся Тин. – Теперь мы можем нормально общаться. Помните фразу из "Мастера и Маргариты": "Никогда не разговаривайте с неизвестными"? А мы теперь знакомы и можем разговаривать со спокойной совестью. Кстати, у вас есть Совесть? – Да, – гордо сказала Юлька. – У меня есть Совесть, Внутренний Голос и Интуиция в одном флаконе – это некто Алька, если вы ее знаете. – Знаю, года два уже. А еще?..

– А еще Голос Разума – Вика, моя однокурсница…

Автобус сильно тряхнуло. Тин – движением человека с хорошей координацией перехватился крепче за поручень, одновременно придержав Юльку за плечо. Юлька, которая в это время чуть не упала на сердитую бабульку, тоже поудобнее взялась за поручень и поблагодарила Тина. – Работа такая, – серьезно ответил он. – Если я правильно услышал, вы филолог. – Мы? – Юлька решила выяснить этот вопрос. – Ты, – улыбнувшись, тут же откликнулся Тин. – Ну так как? – Ага. Филолог я, журналист. – Здорово. Знаешь Машу Кару? – Знаю. – Как она живет?

– Ой… В общем, она с трудом выбила себе академ, потом попыталась начать учиться, но, по-моему, ничего хорошего из этого не получилось. И вообще, я ее последний раз видела под Новый год. – Надо же, как все запущенно…

Юлька подумала то же самое. Она слегка удивилась, услышав, что этот вполне цивильный – если не считать серьги в левом ухе – молодой человек интересуется Карой. Нет, Юлька ничего против нее не имела, просто очень уж загадочный человек была Маша Кара. Кто лучше всех умел анализировать стихотворения? А писать портретные зарисовки? А стихи, в конце концов? Она, Маша Кара. И – кто мог напиться до состояния готовальни или обкуриться марихуаны до говорящих кактусов? Тоже она. Правда, эти две ее личности сочетались почти в равных пропорциях, так что, наверное, это не так уж плохо. Наверное, в этом есть особый кайф – приходить примерно к третьей паре мрачной, как сто погостов, и на вопросы о самочувствии отвечать: "На букву «Х», и не думай, что «хорошо». Похмелье дичайшее…". И, в общем, это даже и создает тот самый ореол загадочности и романтичности, который… Ну, люди, не обязательно же так пихаться!..

Народ брал штурмом уже набитую людьми «гармошку», как Зимний дворец. Юлька вернулась к реальности. – Так ты все-таки не юрист? – спросила она. – Физик я, – значительно ответил Тин. – Что мне нравится на физфаке – это декан и дни факультета. – Наши Дни Физики – это наша гордость, лучшее, что создано нами как факультетом… – Это говорил Горький про литературу! – возмутилась Юлька. – Да, – сказал Тин. И опять посмотрел на нее так же внимательно. Юльке показалось, что он имел в виду что-то другое, когда сказал «да», но она решила не льстить себе. И вообще, им через остановку выходить. – Значит, ты физик. А ты знаешь Кельта? – Ну еще бы, мы в одной группе. А что? – Да так, вспомнилось. – Именно «вспомнилось», слово в среднем роде. Мне вспомнилось Кельт…

Тин и Юлька рассмеялись. "Хорошо смеется. Классно смеется", – подумала Юлька и сказала: – Ну, сам понимаешь, обозначать Кельта мужским родом… ввиду его несколько нестандартной ориентации… Хотя в остальном он очень славный мальчик. – Всенепременно. Мы с ним вот уже четвертый год замечательно дружим. – А мы с ним неделю назад поженились. – По приколу? – после недолгой паузы уточнил Тин. – Ну конечно. Я стала его двенадцатой женой. Первые девять мест зарезервированы под мальчиков, десятая – Алька, а одиннадцатой я быть не захотела. – Так ты теперь через него с Рэйном породнилась, – уважительно заметил Тин. – Серьезно? – обрадовалась Юлька. – А как? – А просто. Алька и Кара составляют Единое Целое. А Кара в глубокой своей и бесшабашной юности "вышла замуж" за Рэйна. Так что…

– Сухаревой башни двоюродный подсвечник, – определила Юлька.

Тин снова рассмеялся. "Умница, дочка", – похвалила себя Юлька и тут же спохватилась: – Нам выходить. – Точно, – Тин аккуратно постучал в плечо здоровенного «шкафа», на котором забавно смотрелась шапочка с помпончиком. – Сударь, вы сейчас выходите? – Выхожу, – прогудел «шкаф». Он степенно вышел из автобуса, за ним выпрыгнул Тин и еще успел подать руку Юльке. "Зашибись, – подумала она. – Это вам не пуп царапать грязным пальцем", и посмотрела на часы. – Ну, мне направо. – А мне налево, – подмигнул Тин. – А сколько у тебя сегодня пар?

"Неужели получилось?!" – изумилась Юлька, но все счастье разом померкло, когда она вспомнила, что ее сегодня ждет. – Костя, у меня весь день расписан по часам. Все пары важные, потом я иду на репетицию дебюта к первокурсникам, потом у меня ребенок… – What`s? – Тин непонимающе уставился на нее. – Ну, я репетитором работаю, – объяснила Юлька. – По русскому и литературе… Потом репетиция группы "Кошачий Глаз", а потом рок-кафе. А потом поздно. – Я, возможно, тоже пойду в кафе. Открытие все-таки. Так что… еще увидимся. – Обязательно. Всенепременно, – Юлька улыбнулась, помахала на прощанье рукой и пошла к своему корпусу.

"Ну и что в нем такого? – спросила она себя. – Симпатичный. Глаза… Руку подает, понимаешь. Как мало человеку надо для счастья!..". * * * * * – Юль, не забудь – сегодня, в шесть! – и Алька умчалась вверх по лестнице родного универа, звеня колокольчиками в косичках. Люди недоуменно оборачивались на странную звенящую девушку в странной рубашке, больше похожей на одеяние какого-нибудь Робин Гуда. "Сэконд-хэнд – великая вещь! – подумала Юлька, усевшись на диван и доставая «Идиота» Достоевского. – Спасибо, Алька, что предупредила – сейчас всего четыре часа. Есть почти два в запасе, чтобы подумать, что же подарить тебе на день рождения…". Выбор подарков – это страшная вещь. И Достоевский тут скорее мешает. Юлька с наслаждением запихнула «Идиота» обратно в рюкзак и пошла гулять по магазинам.

– Совесть у тебя есть? – укоризненно спросила Алька, открыв дверь. – Тебе сказали – в шесть, а сейчас уже пять минут седьмого! Ты подумала о том, что через пятьдесят минут начнет приходить куча народу, а у меня еще ничего не готово, а ты мне даже не помогла?.. Ну вот как это называется?! – Каюсь, признаю, прошу дать возможность загладить, искупить. Поздравляю с Днем Варенья, желаю много-много счастья, Пух, – с этими словами Юлька вручила Альке маленький керамический горшочек и положила туда воздушный шарик. "Входит и выходит…". – "…Замечательно выходит"! Дай я тебя поцелую. – Алька радостно чмокнула ее в щеку. – Пойдем на кухню, будем слушать БГ, резать салаты, а я буду рассказывать тебе дивные вещи… – …Точнее, так, – с опаской предположила Юлька, входя на кухню и глядя на горы вареной картошки, огурцов, капусты и прочего добра. – Я буду резать салаты, а ты будешь рассказывать «вещи». – Примерно так, – и Алька положила на Юлькину ладонь огромный нож, будто посвятила в рыцари. – Капусту резать в эту миску. Не вздыхай так, моя прелес-с-сть, – представь, с каким наслаждением ты будешь ее есть!

"Кого есть – миску?" – подумала Юлька. – "Умру ли я?" – пропела она, всадив нож в красивый белый, плотный кочан. Ну, так какие дивные вещи ты хотела мне поведать?

Алька включила магнитофон, и он сейчас же сообщил голосом БГ: Вчера я пил и был счастливый, Сегодня я хожу больной… – Слушай, это фишка! Вчера вечером приходит Люська – сестра моя – в мою комнату и говорит: "В коридоре из розетки бежит вода". Я, грешным делом, подумала, что у нее был бурный вечер, и предложила пойти отдохнуть. Но она настаивала, что из розетки бежит вода, и приглашала посмотреть. – И как? – заинтересовавшись, спросила Юлька. – Феерично! Когда я пришла в коридор, вода бежала уже не только из розетки, но и из выключателя!

Они расхохотались. – Евпатий Коловрат! – воскликнула Юлька. – Я из-за тебя палец порезала. – Из-за меня?! – Алька повернулась к воображаемым зрителям. – Что я могу сказать по этому поводу? Не размахивай ножом, моя прелес-с-сть! – Ладно, что дальше было? – Дальше была песня!.. Ну что мы могли сделать – две хрупкие девушки, живущие одни, без родителей и мужчин? Мы поприкалывались маленько, потом вода побежала уже с потолка. Мы слегка задумались над своей дальнейшей судьбой, и тут пришел сосед и сказал: "Дайте лопату". Мы удивились и сказали: "Нет у нас лопаты. А тебе зачем?". Он объяснил, что за лопатой пришли соседи, которые напротив, чтобы расчистить водосток на крыше. А то у нас дождик шел только в коридоре, а у бедных соседей напротив – во всех комнатах такой ливень!

Они снова расхохотались. – Потрясающе! – отсмеявшись, сказала Юлька. – Вот это жизнь. Это вам не пуп царапать грязным пальцем. – …и не печенюшки на кладбище собирать. Зато я поняла, почему у нас уже целую неделю звонок не работает. Там, видимо, давно все промокло…

Неожиданно забибикал домофон. – Наверно, Кара, – Алька соскочила с подоконника и подбежала к двери: – Да!..

Из домофона раздалось бульканье, хриплое карканье и еще какие-то звуки. Так, по крайней мере, показалось Юльке. Однако Альке это все было, видимо, привычно. – Привет, пипл! – закричала она. – Там все просто: нужно дверь сначала толкнуть как следует от себя, а потом тянуть на себя… Ну, как? – спросила она после недолгого молчания.

Домофон снова что-то хрипло пробулькал. – А тогда нажмите кнопочку! – посоветовала Алька. Она прислушалась к звукам, доносящимся из домофона, и сообщила Юльке: – Кажется, получилось. Это Джокер, Тин и Тигра. – Ого, – Юлька обрадованно всадила ложку в миску с салатом. – Да, а скоро должны прийти Рэйн с Карой. – Рэйн? Здорово! – Ну а как же я без мужа-то, – развела руками Алька и бросила взгляд в зеркало.

В зеркале отразилась невысокая светловолосая девушка в длинной серой юбке и голубой кофте с широким воротом. На шее у Альки, как всегда, висело несколько талисманов: камушки, руна, бисерные висюльки. Длинные и широкие рукава почти полностью скрывали Алькины руки со множеством фенечек. Алька поправила ворот кофты и встряхнула распущенными волосами, в которые были вплетены колокольчики. Колокольчики вновь мелодично зазвенели, а зеркало отразило веселые ярко-синие Алькины глаза. – Отвратительно! – сказала Алька своему отражению, показала ему язык и пошла открывать дверь. – Рэйн, а Рэйн! – сказала Алька. – А спой песню про странника…

В комнате сидело человек десять, еще человек пять находилось в процессе брожения по квартире. Всюду были развешаны воздушные шарики; висели листы ватмана ("Для мыслей", – как говорила Алька). На них уже было понаписано много вещей типа: "Даешь громкие и хорошие песни! (Джокер)", "Я хотел въехать в город на белом коне, Но хозяйка корчмы улыбнулася мне. Я хотел въехать в город с другой стороны – Но и там улыбалась хозяйка корчмы…(Кара)", "Желаю, чтобы эти праздники всегда наступали так же весело и не на тебя! (Юлька)" и прочее.

В комнате по стеночкам стояли бутылки из-под пива; на диване, на стульях и на полу сидели люди и смотрели на Рэйна.

Рэйн сидел во главе стола на спинке кресла ("Чтобы акустика лучше была") и перебирал струны. Весь он был какой-то очень аккуратный: строгий черный костюм, короткие темные волосы зачесаны назад, глаза четкого зеленого цвета без всяких оттенков, прямой нос, твердый подбородок. Единственное выбивалось из этого строгого порядка вещей – маленькая серьга с изумрудом изредка посверкивала в левом ухе. – Про странника, говоришь? А я ее помню? – усмехнулся Рэйн. – Ну я хотя бы в свой день рождения могу послушать хорошие песни? – жалобно сказала Алька. – А то все попсу да попсу?.. – мрачно спросил Джокер, опрокинув в себя стопку "Ишимского бальзама". Все расхохотались. – Ладно. Петь начну – авось вспомню, – пальцы Рэйна выбили дробь на корпусе гитары. Клинок его был холоден, как лед, Глаза смотрели вдаль броском копья. Никто не знал, откуда он идет, Какой он веры, где его земля. В могучих замках рад ему всегда И властелин, и нищий у ворот. Угрюмый страж ворота отопрет И впустит гостя странного сюда. Поведает он вести дальних стран, Подымет кубок терпкого вина, А утром вновь исчезнет, как туман, Как яркая, короткая весна. Одни его считали гордецом, Другие лишь шептались за спиной… Он всем ветрам всю жизнь смотрел в лицо, И смерть его ходила стороной. А в тех краях, где зло прибрало власть, Его сапог оставил пыльный след, Где кровь его из раны пролилась, Отметины остались на земле. Его встречали копья и мечи, А цель его была так далека… Упрямо шел он к ней через века, Мерцала жизнь на лезвии свечи… – Может ведь, когда захочет! Спасибо, Влад, – Алька положила голову на плечо Рэйна. – Кто хочет еще пельменей? – спросила Юлька. – Я хочу. – А я не хочу, но я худой, и мне надо поправляться, – сказал Тигра. – И вообще, давай я тебе помогу.

"Правила для настоящих мужчин: Если вы хотите очаровать женщину – помогите ей унести пустые тарелки, – Юлька внутренне содрогнулась. – Тигра в своем репертуаре".

На кухне курящие сделали все возможное, чтобы там можно было вешать топор. Демонстративно заткнув нос, Юлька добралась до форточки.

На полу около холодильника, обклеенного стикерами «Кока-Колы», совершенно не замечая того, что воздух можно не только увидеть, но и пощупать, сидели Тин и Маша Кара и на два голоса выводили: Ой, гуляет в поле диалектика Сколько душ невинных загубила… Полюби ж, Марусенька, электрика, Пока его током не убило. Полюби его, пока здоровая, Полюби – в беретике из фетра, У него ж отвертка полметровая И проводки десять километров…

Потом пела одна Маша, а Тин уже хохотал, стараясь, чтобы выходило не слишком громко. – Держи, – Юлька вручила Тигре две тарелки с пельменями. – А ты? – А я остаюсь жить здесь. Здесь можно петь хором. С Рэйном хором не попоешь… – Эт точно, – Джокер с бутылкой «Бальзама» тоже переселился на кухню. – Люди, давайте петь "Ой то не вечер". Юль, будешь вторым голосом? – Только без гитары. – Без базара. Ой то не вечер, то не вечер, Мне малым-мало спалось, Мне малым-мало спалось Да во сне привиделось… – Юль, ты замечательно поешь, – помолчав, сказал Тин. – Это потому, что Джокер вел. Если бы не он, я бы слажала как пить дать. – Кстати о «пить». Давайте выпьем за Альку. Если бы не она, когда бы мы еще вот так собрались… – "Как здорово, что все мы здесь как свиньи нажрались"? – хрипло сказала Кара. – "Избит гитарой желтой, лежит Митяев синий"? – добавил Джокер. – Абзац. Нет, главное сейчас – не это. Главное – чтобы вот. Мы, например, замечательно поем хором. А хором – это значит… это значит хором!.. – "Мое кино – это мое кино…" – сказали вместе Тин и Юлька, и все рассмеялись. Было хорошо, слегка шумело в голове, и можно было говорить все, что хочешь и делать все, что делается…

Через некоторое время Юлька снова пришла на кухню. Кара сидела там одна, привалившись спиной к батарее, и очень медленно перебирала струны, будто медитировала. – Омм… – тихо сказала Юлька. Кара подняла на нее светлые, почти желтые глаза: – Хочешь марихуаны? – Нет, – твердо сказала Юлька. – Жаль… – Кара медленно и осторожно отложила гитару. – Никто не хочет… – А с какой это радости? – Я хочу Рэйна. – Маша, – укоризненно сказала Юлька. – Все-таки женатый человек… – Да. Женатый. На мне. – По приколу, – уточнила Юлька. – А по жизни – На Анне Юрьевне. – И ты тоже, – бесцветно сказала Кара. – Все вы… не понимаете. Жизни этой. – Да что мы понимаем в колбасных обрезках! Мы даже стихов писать не умеем… – Юлька собралась с духом и попросила: – Маш, почитай стихи? – Чьи? – Да свои. – А… – Кара вытащила из кармана своей джинсовой куртки пачку с сигаретами и выудила оттуда «косяк». Посмотрела на него тоскливо – и заткнула обратно. Потом глянула на Юльку как-то смущенно. – Че-то как-то неудобно при тебе. – И тут же глаза ее снова стали пустыми: – На самом деле не хочется накуриваться в одиночестве. – Она вынула простую сигарету и щелкнула зажигалкой. – "Я повторяю десять раз, и снова

Никто не знает, как же мне… противно", – тихонько пропела Юлька. – Не пой, красавица, при мне…

Не то повешусь на ремне, – Кара мрачно затянулась. Юлька грустно смотрела на нее, потом встала с пола и пошла закрыть дверь. Вернулась, уселась поудобнее и приготовилась долго ждать.

А потом раздался тихий, надтреснутый голос: – Шептала над городом дудочка. На тринадцатом этаже в сером доме На окошке сидела дурочка, Свесив вниз тощие ноги. А внизу шел народ, замученный стирками, Ценами, неправдой, дорожным месивом. Дула дурочка в трубочку с дырками Получалась неясная песенка. А люди внизу махали сумочками, Кричали, что упадет. А она не падала. Рисовала на стеклах дурочка Золотых лошадей и радугу. Безобидная, бесполезная… Умные люди жалели глупенькую. В алюминиевую бездну небесную Отпустила она шарик голубенький. Трепалась красная в горошек юбочка, Шарик летел над свинцовой площадью… А дурочка смеялась. Знала только дурочка Место, где живут золотые лошади.

Дверь распахнулась, на пороге появился Джокер. – Чего это вы в тишине кромешной сидите? – поинтересовался он. – Я вот вам пива принес. – Давай пиво и неслышно уходи, – шепотом приказала Юлька. – Че это? Почему это? – возмутился Джокер. – Тогда сиди тихо. – А что? – прошептал Джокер. – Вы медитируете? – Он сел на пол, сложив ноги типа позы лотоса, и положил руки на колени, соединив большой и указательный пальцы. – "Я – самая обаятельная и привлекательная…". – Слава!.. – Юлька умоляюще посмотрела на него. Тот приложил палец к губам и кивнул. Юлька перевела взгляд на Машу. Та, похоже, ничего не отражала. – Маш… – Юлька помахала рукой у нее перед носом. Кара медленно кивнула и еще медленнее повернула к ним голову. Ее взгляд пронзил Юльку тысячей иголок. В нем не было ничего. – Мы летаем с тобою в одних небесах, Раздуваем один пожар. Расскажи, что ты видишь в зеленых глазах Королевы Джа?

Путешествуя стопом по миру грез,

Сигарету в зубах зажав,

Почему никогда мы не видим слез

Королевы Джа? Отражаются звезды во мгле зеркал И кружат, и кружат, кружат… Я сегодня весь вечер прождал звонка Королевы Джа.

…Мы отыщем дорогу любой ценой,

Мы сумеем туда сбежать

В царство ночи, где правит тобой и мной

Королева Джа… – Не смотри на меня так. Это отвратительные стихи, – Внезапно сказала Кара и посмотрела на Юльку вполне осмысленно. – Давай я тебе лучше Алькины почитаю.

Юлька была бы счастлива услышать – в который раз – и Алькины стихи, но тут дверь снова распахнулась, и, окруженная звоном колокольчиков, гитары и хоровым пением из комнаты, к ним вошла сама Алька.

Кара взглянула на нее – как показалось Юльке, отчаянно и почти умоляюще. – Пипл! – Алька сделала широкий жест. – А пойдемте есть арбуз! – Арбуз!!! – жадно протянули Юлька и Джокер. – И вообще, – продолжила Алька. – Чего это вы отделяетесь? В коллектив, в коллектив! – Сейчас придем. – Не "сейчас придем", а вставайте и идите. Это же амбивалентно! Что это, в конце концов, такое: у меня happy birthday, а самые любимые гости не со мной… – "Не со мно-о-ой…", – Джокер угрожающе пропел строчку из «ЧайФа» и потянулся руками к шее Альки. Алька взвизгнула и отпрыгнула в коридор, а Джокер ловко прыгнул за ней. Они, хохоча и догоняя друг друга, умчались в комнату к остальным.

Юлька вышла за ними и только в коридоре оглянулась. Кара поправляла завернувшийся ворот своей рубашки. Вдруг что-то искрой скользнуло по ее одежде вниз и ударилось об пол. – Камушек… – Кара села на пол так обессиленно, словно упала тоже. – Куриный бог, счастье приносит. Он уже второй раз упал. Это же плохо.

Юлька подошла к ней, присела и подняла талисман: – Тут просто петелька слабая. – Нет. Это очень плохо… У меня вчера фенька порвалась… Алькина. Я даже хотела не идти сюда. И правильно хотела. – Почему? – Ты разве не видишь? – Маша как-то затравленно на Юльку посмотрела. – …Иди есть арбуз, – совершенно другим тоном сказала она.

Они сидели на полу совсем рядом, и Юлька пыталась разглядеть в ее глазах, что же случилось. Она поняла только, что Маша говорит о чем-то, происшедшем с ней и могущем случиться с Алькой. Или уже случившемся?.. "Царство ночи, где правит тобой и мной королева Джа…". О чем это было?.. О чем?!! – Тебе нравится Тин? – пристальный взгляд Кары чуть не пригвоздил Юльку к полу. – Тин?.. – она не знала, что ответить. – Нравится. Это хорошо. Ты ему тоже нравишься. Если вы будете вместе, это будет очень здорово. – Ну, знаете, Паганель! – Юлька слегка покраснела. – С чего это мы вдруг будем вместе? – Сделай так, чтобы он больше не чувствовал боли. Ты сумеешь. Я знаю. Пожалуйста, – Маша дотронулась до Юлькиной руки. И тут в ней опять что-то переключилось: – Пойдем есть арбуз. – Уау, ско-ко девчонок!.. – это был, разумеется, Тигра. Он уже порядком набрался, но держался довольно прямо, и только по глазам его было заметно, что он близок к состоянию готовальни. – Вас все ждут уже… елы-палы… много времени. – Идем уже, – Юлька схватила Машу за руку, и они, уворачиваясь от Тигры, который желал обнять целый свет, наконец добрались до комнаты, где давали арбуз. Рэйн как раз отрезал большой кусок и теперь в растерянности смотрел на вошедших девушек, не зная, кому его вручить. Маша и Юлька наперегонки бросились к нему ("Эк они на мальчика кинулись!" – проворчал Джокер, вспоминая какие-то аккорды). Рэйн сделал вид, что ошалел от такого количества внимания. Тигра решил помочь хорошему человеку и с криком "Вызываю огонь на себя!" поймал Юльку в объятия. Потом посадил рядом с собой и сказал: "Сиди здесь… незамедлительно". Юлька тоскливо проводила взглядом кусок арбуза – такой сахаристый, красный, вкусный… – который Рэйн с поклоном преподнес Каре, и с ненавистью посмотрела на Тигру. И тут справа нарисовался точно такой же кусок, который ей протянул Тин. – Шарман, – удивилась Юлька. – А я еще и на машинке могу… – протянул Тин голосом кота Матроскина. Все расхохотались. – Кстати, о птичках, – Джокер наконец вспомнил аккорды. Как-то вечером патриции Собрались у капитолия Новостями поделиться и Выпить малость алкоголия. Не вести ж бесед тверезыми! Марк-патриций не мытарился: Пил нектар большими дозами И ужасно нанектарился…

Юлька нашла взглядом Кару. Они хорошо сидели – Рэйн в черном, а рядом Алька и Кара в сером и голубом, – и вроде бы все трое смеялись; но как по-разному! Алька – так же мелодично и беззаботно, как ее колокольчики, Рэйн – легко и весело, а Кара отчаянно улыбалась… * * * * *

На первом этаже было шумно и весело. Мимо Тина стремительно пронеслась Иришка, помахав ему рукой. Он улыбнулся в ответ, одновременно пожимая руку Кельту. – Здравствуй, Костя, – сказал Кельт. – Ты сделал что-нибудь по физпраку? – Разумеется. Я вчера видел твою жену. – Правда? Ты знаешь мою жену? – удивился Кельт. – И, кстати, которую из них? – Двенадцатую, Юлю. – Любимая жена, – сообщил Кельт. – Слушай, Кельт, дай мне ее телефон. – Зачем? А-а, она тебе понравилась! – Ну, не будем о личном, – застеснялся Тин. – Да ты не волнуйся, я же не ревную, – успокоил его Кельт. – Я, наоборот, всячески поощряю ее знакомства с мальчиками, если, конечно, эти мальчики не интересуют меня. – Спасибо на добром слове. Ну так как насчет телефона? – продолжал Тин. – Секунду, – Кельт стал рыться в своей огромной сумке. – Моя любимая записная книжка, где она?.. Вот она. 22–85 – 06. – Почти БГ, – заметил Тин, записывая номер. – Помнишь: "Два – двенадцать восемьдесят пять – ноль шесть…". – Да я как-то не слушаю БГ. Я же личность сверхнеинтеллектуальная. Я вообще больше люблю зарубежную музыку. «Nirvana», например… – "Не лги мне, девочка, скажи, где провела ты эту ночь?!" – Тин радостно процитировал Курта Кобейна и положил бумажку с телефонным номером в нагрудный карман. – Я почти счастлив. – Это трансцендентно. А ты не знаешь какого-нибудь симпатичного мальчика? поинтересовался Кельт. – Тигра, – предложил Тин, злорадно улыбаясь. – Ой, нет, спасибо!!! – ужаснулся Кельт. – А кого-нибудь, кого я еще не знаю? – Я мальчиками не интересуюсь, – гордо сказал Тин. – Ты идешь на философию? – Ну, знаешь, это весьма амбивалентно. Сначала я зайду в некое место общего пользования, а потом, если на меня сверху не упадет огромный железный лом, то я даже доберусь до третьего этажа. – Встретишь Эдичку – скажи, что мне было очень грустно готовиться к семинару без моей тетрадки, – сказал Тин и отправился на философию. Бумажка в нагрудном кармане согревала душу. * * * * *

На философии было весело: говорили про ежиков. Ежик живет или существует? А мертвый ежик?.. И все в том же духе. Тин сидел за первой партой и записывал умные вещи: Жизнь – это процесс. Существование – это состояние. Существовать – значит быть в наличии. – Как вы считаете, для того, чтобы существовать, нужно мужество? – спросил философ и откинулся на спинку стула, ожидая философского спора.

Перед этим выяснили, что человек, животные и растения – все живут. Поспорив немного, определили такую вещь: для того, чтобы жить, нужно мужество, а для существования – не нужно.

Кельт заглянул в тетрадь Тина, почитал его записи, придвинул тетрадь к себе и стал что-то писать. Начинались философские споры.

Кельт: Где у дерева мужество?

Тин: А ты можешь думать, как дерево?

Кельт: Я вполне представляю себе мужество ежика, хотя и не ежик. Тин: Представляешь, но не можешь думать, как он. Ты мыслишь, как человек, и ежик твой человекоцентричен.

Кельт: Не верю! Дерево НЕ МУЖЕСТВЕННО!

Тин: Не будем.

Поразмыслив немного, Кельт продолжил: А человек в коме тоже мужественно живет?

Тин: Я думаю, мужество есть там, где человек мыслит. Он же в коме тоже думает! Кельт: Думает, но не может выразить. Короче, его мысли никому никуда не утыкаются.

Тин: А зачем? Разве мужество обязательно нужно кому-то демонстрировать?..

Семинар незаметно кончился. Тин спустился на первый этаж и увидел Тигру. – Привет! – удивился он. – Ты чего тут делаешь? – Прошли слухи, – таинственно прошептал Тигра, – что тут появится Рэйн. Я хочу его развести на пару песен. – На пару?! Да ты его не заткнешь! – рассмеялся Тин. – Вот и чудненько, – ухмыльнулся Тигра. Рэйн действительно пришел, но сказал, что ненадолго, и предложил идти с ним в главный корпус университета: – У меня там еще одна стрелка, а потом я весь ваш. – Ур-ра! "Организованной толпой…" – скомандовал Тигра, и они пошли.

После таинственной «стрелки» Рэйн спустился в подвал, где его уже ждали Тин и Тигра. – Торжественно вручаю, – Тин протянул Рэйну гитару и потер руки в предвкушении.

Настроившись, Рэйн почесал в затылке, изображая глубокую задумчивость, и сказал: – Сейчас впору спросить голосом Джокера: "Че петь?". – Давай эту, последнюю… "Нам с тобой", – попросил Тин.

Рэйн кивнул… … Юлька спустилась на первый этаж и завернула было в библиотеку, но вдруг услышала знакомый голос и звон гитары из подвала. Сначала она удивилась и даже не поверила: люди давно уже не собирались там для распИвания песен. Последний раз это было где-то в апреле, когда Джокер основательно поругался со своей любимой и пришел в универ мрачнее себя самого. Правда, распевшись, потом исполнял и вполне веселые песни, но все же они иногда перемежались "Гражданской Обороной" и Янкой… А сейчас из подвала слышался другой голос. Искусство со страшной силой потянуло Юльку к себе.

В подвале действительно был Рэйн, а еще ("Евпатий Коловрат! – подумала Юлька) там был Тин. И Тигра, который, едва завидев ее, широко и золотозубо заулыбался и даже встал с единственного стула, чтобы уступить ей место. – Привет, пипл! – Юлька помахала всем рукой. – А поцеловать?.. – обиделся Тигра. – Знаешь, есть такой народный прибалтийский праздник – «обломайтис»? намекнула Юлька. – Правильно, так его, – улыбнулся Тин. – Ну, все, – обиженно сказал Рэйн. – Меня уже никто не слушает, я обиделся и ушел. – Куда? – жалобно сказала Юлька. – Я только что пришла, а ты!.. – Да тут и без меня полно народу… – Рэйн обвел рукой «народ» – Нет, мне в самом деле надо идти. Спасибо, что послушали. Юль, я к тебе забегу как-нибудь на днях. С работой вот разберусь – и… Так что ты от меня так просто не отделаешься! – Рэйн обнял ее, пожал руки Тину и Тигре, отряхнул свой ослепительно черный костюм и ушел.

Юлька посмотрела на Тина и Тигру: – Ну что же, значит, петь будете вы! – Нет, нет, только не это! Никогда! – закричали они хором. – А придется, – и Юлька уселась на стул. – Запросто, – Тин сел по-турецки и взял гитару. – Чего спеть хорошему человеку? – спросил он у Тигры. – Ну… "Психоделический рай", – вспомнил тот. – Можно и так… – Тин приготовился петь. – А, нет! – перебил его Тигра. – Лучше эту… про девочку и мальчика. – А-а! – Тин рассмеялся. – Хорошо. – Сейчас я спою самую глупую песню в мире, – обратился он к Юльке и запел: Девочка сосет слюнявый пальчик, Сопельки из носика бегут. К девочке подходит лысый мальчик, И они по лужицам бегут.

Вот это да, вот это да, вот это да,

Вот это дружба навсегда! Девочка споткнулась и упала, А мальчик ей руку протянул. Девочка «спасибо» не сказала, А мальчик в нее камнем запульнул.

Вот это да, вот это да, вот это да,

Вот это война навсегда! Здравствуйте, друзья, а вот и мы, И с нами, как всегда, наша дурацкая песня. Че загрустили, люди, вы? Вы послушайте лучше песню

про то, как Девочка сосет слюнявый пальчик, Сопельки из носика бегут ручьем. К девочке подходит лысый мальчик, И они по лужицам бегут вдвоем.

Вот это да, вот это да, вот это да,

Вот это песня навсегда…

Юлька так хохотала, что пришла тетенька из библиотеки и стала ругаться: – Вы мешаете работать людям! Что за шум! Вы небось еще и курите тут! – Мы курим?! – хором удивились ребята. – Мы не курим, вы что! – Не курите? – подозрительно спросила тетя. – Не курим, – подтвердили они. – Ну, смотрите, – пригрозила тетенька и ушла. – Полезно иногда не курить, – заметил Тин. – А вообще ты куришь? – Спросила Юлька. – Да, но я бросаю. Мне нужен стимул, чтобы бросить совсем, – и он внимательно посмотрел на Юльку. – Может, ты будешь моей совестью? – Запросто. …Только мне надо выдать удостоверение, – придумала она. – Чтобы это… Узаконить. – Это мысль, – Тин вытащил записную книжку и вырвал из нее листочек. – Пишу: "Удостоверение. Выдано…" …как ваше ФИО, сударыня? И дату рождения, пожалуйста. – Соболевская Юлия Михайловна, 25 сентября 79, – сообщила Юлька и подумала: "Хороший способ узнавать, когда у человека день рождения!". – "…Выдано Соболевской Юлии Михайловне…" …я правильно склоняю твое имя? – Супер. Даже и не подумаешь, что физик. – "…в том, что она является Совестью Васильева Константина Арсеньевича…" …это я, – пояснил Тин. – "…и будет являться ею пожизненно…" … – Где являться – в кошмарных снах? – Уточнила Юлька улыбаясь. – В мечтах, – серьезно сказал Тин. – О! Так и запишем: "Являться в мечтах, чтобы особенно не угрызала. А если хочет угрызать, пусть найдет себе Угрызения и выдаст им соответствующее удостоверение. Дата… Подписи…" – Тин расписался и передал листок Юльке. Она тоже поставила подпись, а потом «удостоверение» взял Тигра, написал: "Подпись свидетеля" и поставил крестик: – Извините, Тигры грамоте не обучены. – Ну вот. Теперь мы повязаны, – Тин, смеясь, потянулся к Юльке и едва ощутимо коснулся губами ее губ. – Это чтобы связь была крепче, – объяснил он.