Текст книги "Смерть в день рождения"

Автор книги: Найо Марш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Уорэндер проговорил:

– Браун и его племянница, думаю, говорили с Сарасеном и мисс Кавендиш. Когда я вошел в холл… Они говорили… Прощались с Гантри.

– Понятно. И больше никого не было в холле при этом прощании?

Наступило долгое молчание. Вид у Уорэндера был такой, будто кто-то изо всех сил ударил его сзади по голове. Широко раскрыв глаза, он повернулся к Чарльзу, который наклонился вперед, вцепившись в ручки кресла.

– Господи! – проговорил Уорэндер. – Где он? Что с ним? Где Ричард?

4

За долгое время работы Аллейн научился отличать в поведении людей реакции непроизвольные от наигранных. Может быть, в этом отношении ему было легче, чем многим его коллегам, потому что он от природы был наделен инстинктом, которому всячески старался не доверять. И все-таки инстинкт почти никогда его не обманывал. Сейчас Аллейн подумал, что Чарльз Темплетон был совершенно явно удивлен собственной забывчивостью. А вот определить, что было основой поведения полковника Уорэндера, было значительно сложнее. Аллейн уже заметил, что Уорэндер обладал той труднопреодолимой сдержанностью, которая позволяла ему не скрывать ничего, кроме самого существенного.

Но сейчас именно Уорэндер объяснил свою неожиданную реакцию:

– Простите, – сказал он. – Только что вспомнил. Удивительно, как мы забыли. Мы говорим о Ричарде Дейкерсе.

– Драматурге?

– Именно. Он – возможно, вы об этом не знаете, – он был… – Уорэндер промычал что-то неразборчивое и уставился на носки своих ботинок. – Он… подопечный моего кузена… четы Темплетонов.

Первый раз как Аллейн вошел в комнату, Чарльз Темплетон бросил быстрый взгляд на Уорэндера.

– Он знает о катастрофе? – спросил Аллейн.

– Нет, – ответил Уорэндер. – Не знает. Будет удар.

Аллейн начал расспрашивать о Ричарде Дейкерсе и понял, что его собеседники не хотят о нем говорить. Когда они видели его последний раз? Чарльз вспомнил, что в оранжерее. Уорэндер под нажимом признал, что Ричард был в холле, когда уходили Браун и его племянница. Странно, подумал Аллейн, приближалась кульминация приема, а не менее пяти гостей, причем наиболее близкие друзья мисс Беллами, покинули ее, чтобы попрощаться с людьми, которых ее муж назвал полузнакомыми. Аллейн осторожно высказал недоумение.

Уорэндер посмотрел на Чарльза, а потом сказал:

– Дело в том, что они – друзья Ричарда Дейкерса. Так сказать, его гости. Естественно, что он захотел их проводить.

– А проводив, он вернулся, чтобы послушать речи и присутствовать на церемонии разрезания торта?

– Я… э-э-э. Не совсем, – пробормотал Уорэндер.

– Нет?

– Нет. Не хочу разбалтывать чужие тайны, но там, видимо, роман. Он… э-э-э… он вышел… они живут в соседнем доме.

– Неужели, – воскликнул Аллейн, – это Октавиус Браун из «Пегаса»?

– Собственно говоря, да, – удивленно подтвердил Уорэндер.

– И мистер Дейкерс ушел с ними?

– За ними.

– Вы полагаете, он намеревался их догнать?

– Да, – без всякого выражения подтвердил Уорэндер.

– А может, он до сих пор с ними?

Уорэндер промолчал.

– И из-за них он пропустил главное событие вечера?

Уорэндер разразился потоком непонятных обрывочных фраз.

– Если он еще там, – обратился к Аллейну Чарльз, – ему следует сообщить.

– Я пойду, – проговорил Уорэндер и двинулся к двери.

– Подождите, пожалуйста, минутку, – попросил Аллейн.

– Почему?

– Давайте сначала узнаем, там ли он. Зачем зря ходить? Можно я отсюда позвоню?

Прежде чем они смогли ответить, он подошел к телефону и стал искать в книге номер.

– Я прекрасно знаю Октавиуса, – учтиво продолжал Аллейн. – Славный человек, правда?

Уорэндер возмущенно посмотрел на него:

– Если мальчик там, я бы хотел сообщить ему обо всем сам.

– Разумеется, – охотно согласился Аллейн. – Ага, вот номер.

Он набрал номер, и они услышали в трубке голос.

– Алло, – проговорил Аллейн. – Мистер Ричард Дейкерс случайно не у вас?

– Нет, – ответил голос. – К сожалению, он уже ушел.

– Правда? А давно?

Что-то неразборчиво ответили.

– Понятно. Большое спасибо. Извините за беспокойство.

Аллейн повесил трубку.

– Он был там очень недолго, – объяснил он. – И ушел оттуда еще до того, как произошло несчастье. Они решили, что он направился прямо сюда.

Глядя на Уорэндера и Темплетона, он подумал, что они оба старательно избегают смотреть друг на друга и на него самого. И тогда он небрежно заметил:

– А вам не кажется это странным. Естественно было бы ожидать, что он обязательно захочет присутствовать во время поздравительных речей?

Очевидно, каждый из братьев ждал, что ответит другой.

Наконец Уорэндер отрывисто заметил:

– Повздорил с девушкой?

– Думаете, что так?

– Я думаю, – сердито заявил Уорэндер, – что какая бы ни была причина, она не имеет ничего общего с этим… с трагедией. Господи! С какой стати!

– Уверяю, – проговорил Аллейн, – я ни в коем случае не побеспокоил бы вас без необходимости.

– Это как посмотреть.

– Да, как посмотреть, и, возможно, я ошибаюсь.

Аллейн видел, что Уорэндера вот-вот прорвет и что сдерживает его лишь присутствие Чарльза Темплетона.

– Может, лучше удостовериться, – предложил Аллейн, – что мистер Дейкерс действительно не возвращался. Ведь гостей было много. Разве он не мог вернуться незаметно, а потом уйти по какой-то совершенно понятной причине. Слуги могли заметить. Не могли бы мы…

Уорэндер ухватился за это предложение.

– Конечно. Пойдемте, – сказал он и, поколебавшись, повернулся к Чарльзу. – Ты не против?

С какой-то особой горячностью Чарльз ответил:

– Делай что хочешь. Если он вернулся, я не хочу его видеть… Я… – он приложил к глазам дрожащую руку. – Простите, – обратился он к Аллейну. – Для меня это слишком.

– Мы вас оставим, – ответил Аллейн. – Не хотите, чтобы пришел доктор Харкнесс?

– Нет, нет, нет. Оставьте меня одного. И все.

– Конечно.

Они вышли. В холле никого не было, кроме констебля, который безучастно стоял в углу.

– Извините меня, – проговорил Аллейн и направился к констеблю.

– Кто-нибудь приходил? – вполголоса спросил он.

– Нет, сэр.

– Впускайте всех, кроме репортеров. Но обратно никого не выпускайте. Спрашивайте имена и говорите, что произошло что-то вроде несчастного случая и производится обычная проверка.

– Хорошо, сэр.

Аллейн вернулся к Уорэндеру.

– Никто не приходил, – сказал он. – Где мы можем поговорить?

Уорэндер посмотрел на него:

– Не здесь, – пробормотал он и повел Аллейна в пустую гостиную, где уже был наведен порядок, но стоял аромат, как в цветочном магазине, от гирлянд Берти Сарасена и слабый запах табака и спиртного. Двери в столовую и дальше в оранжерею были открыты. В оранжерее под наблюдением инспектора Фокса в шезлонге крепко спал доктор Харкнесс. Увидев их, Фокс вышел и закрыл за собой стеклянную дверь.

– Он отключился, но поднять можно, – сказал он. – Я решил оставить его в покое, пока не понадобится.

Уорэндер повернулся к Аллейну.

– Послушайте, – спросил он. – В чем дело? Вы что, стараетесь доказать, что во всем этом какой-то, – он поколебался, – подвох?

– Мы не можем относиться к несчастным случаям, как к чему-то обычному.

– Почему? Все ясно как день.

– Наша работа в том и состоит, – терпеливо объяснил Аллейн, – чтобы собрать всю ценную информацию и представить коронеру. В настоящее время мы не делаем никаких заключений. Не волнуйтесь, сэр, – продолжал он, видя, что лицо полковника сохраняет упрямое выражение, – я уверен, что вы, как человек военный, поймете нас. Это обычная процедура. Ну а кроме того, если быть до конца откровенным, слишком много самоубийств, а также убийств выглядят как несчастный случай.

– Оба ваши предположения возмутительны.

– Будем надеяться, что скоро мы это докажем.

– Но ради всего святого, неужели вас что-то заставляет предположить, что… – он замолчал и махнул рукой.

– Предположить что?

– Что это может быть одно из двух? Самоубийство или… убийство?

– О да, – ответил Аллейн. – Конечно.

– Что?! Где доказательства?

– Боюсь, что я не вправе раскрывать подробности.

– Какого черта не вправе?

– Господи, спаси и помилуй! – воскликнул Аллейн. – Подумайте же! Предположим, совершено убийство – насколько я понимаю, вы тоже могли это сделать. Уж не ждете же вы, что мы преподнесем вам такой подарок и расскажем, как идет расследование? Ведь из всего этого впоследствии на вас могут завести уголовное дело.

– По-моему, вы сошли с ума, – серьезно заявил полковник Уорэндер.

– Сошел или еще нет, но работу свою я продолжать должен. Инспектор Фокс и я хотели поговорить с теми несчастными, которых мы там собрали. Хотите вернуться к мистеру Темплетону?

– Ни в коем случае! – горячо воскликнул полковник и ужасно сконфузился.

– А почему же нет? – сдержанно спросил Аллейн. – Вы поссорились?

– Нет!

– Ну что ж, боюсь, вам придется или вернуться к нему, или оставаться со мной.

– Я… Вот черт, я лучше буду с вами.

– Хорошо. Тогда пошли.

Казалось, что Берти, Рози и Тимон Гантри так и не сдвинулись с места с тех пор, как Аллейн заглядывал к ним. Берти, похожий на разнаряженного ребенка, спал в кресле. Рози плакала. А Гантри теперь читал книгу, взятую у Берти. Он отложил ее и поднялся.

– Прошу прощения за беспокойство, – произнес Гантри, – но позволю себе поинтересоваться, какого дьявола нас поместили сюда и держат так томительно долго.

Тон, которым была произнесена эта тирада, был известен в театре под названием «устрашающий». Гантри стоял перед Аллейном. Оба были почти одного роста.

Берти открыл глаза.

– Кажется, эта комната, – слабо пожаловался он, – наполнена одними разгневанными великанами.

– Вы были здесь помещены, – отвечал Аллейн с некоторой долей суровости, – потому что умер человек. Умер, к вашему сведению, при необъяснимых обстоятельствах. Я не знаю, сколько вам тут придется быть. Если вы голодны, мы распорядимся, чтобы вам сюда прислали поесть. Если здесь душно, можете выйти погулять в сад. Если хотите поболтать, можете воспользоваться телефоном, туалет – в глубине холла, последняя дверь направо.

Наступило оценивающее молчание.

– И самое ужасное в том, Тимми, ангел мой, – проговорил Берти, – что ты не можешь сказать ему по своей милой привычке, что состав исполнителей подобран неправильно и что все свободны, но если он когда-нибудь понадобится в будущем, ты дашь ему знать.

Рози не отрываясь смотрела на Аллейна.

– Вот уж не думала, – пробормотала она, – что увижу такое.

Не рождался на свет еще диктатор, чье поражение не принесло хотя бы каплю удовольствия даже самым преданным его приверженцам. В реакции Берти и Рози как раз и чувствовалось сдержанное ликование. Но тут Гантри взглянул на них так, как обычно смотрел на проштрафившихся актеров, и их лица сразу же сделались равнодушными. Втянув по обыкновению в себя воздух, он произнес:

– Что ж, пусть так. Приходится повиноваться. Конечно, хотелось бы услышать обо всем этом чуть подробнее, но, видимо, разъяснения не входят в программу тех таинств, к которым привыкли в Скотленд-Ярде.

– Преступление, – сказал стоящий в дверях Уорэндер. – Вот что это значит. Они подозревают преступление.

– Господи! – воскликнули разом Рози и Берти. Оба смертельно побледнели и принялись что-то наперебой говорить.

Фокс вытащил из кармана записную книжку.

Аллейн поднял руку, и все замолчали.

– Ничего подобного это не значит, – сердито проговорил он. – Положение точно такое, как я попытался вам обрисовать. В этом деле есть несоответствия, которые пока нельзя объяснить. Это может оказаться несчастным случаем, убийством или самоубийством. Пока я знаю не лучше вашего. А теперь, если не возражаете, попытаемся выяснить несколько, возможно совсем несущественных, деталей.

К своему удивлению, он встретил неожиданную поддержку.

– Это все волнения и напряжение. Не обращайте внимания. Какие детали? – спросил Тимон Гантри.

Аллейн терпеливо начал объяснять:

– Прежде всего поймите, что я не предполагаю и не подразумеваю ни у кого из вас преступных намерений. Я хотел выяснить передвижения всех лиц, которые общались с мисс Беллами последние десять-пятнадцать минут ее жизни. Уверен, что вы все до тошноты наслышаны о полицейских формальностях. Как раз с такими формальностями вам и пришлось сегодня столкнуться. Я установил, что все вы были с мисс Беллами в оранжерее. Я знаю, что каждый из вас до кульминационного момента вечера выходил в холл, как сказал мне полковник Уорэндер, попрощаться с двумя малознакомыми вам людьми, которые, по причине, мне до сих пор не известной, уходили с приема до начала поздравлений. Среди этих людей был мистер Ричард Дейкерс, воспитанник мисс Беллами. Мистер Дейкерс вышел из дома следом за этими двумя гостями. Причина его ухода могла быть сугубо личной и для меня совершенно не интересной. Но на этот счет я должен рассеять всяческие сомнения. А теперь ответьте, пожалуйста, знает ли кто-нибудь, почему ушли эти двое гостей и почему ушел мистер Дейкерс?

– Разумеется, – быстро сказал Гантри. – Ему нравится Анелида Ли. Без сомнения, он хотел побыть подольше в ее обществе.

– Вы так думаете? Хорошо! – сказал Аллейн и быстро добавил. – Сойдемся пока на этом. Будем считать, что нет ничего необычного в том, что Октавиус Браун и его племянница сбегают с приема. И нет ничего естественнее, когда воспитанник мисс Беллами поворачивается к ней спиной и следует за ними? Ну что? Так будем считать?

– Боже мой, боже мой, боже мой, – дрожащим голосом произнес Берти. – Как вы все это представляете!

– Я слышала, как дядя напоминал племяннице, что им надо пораньше уйти, – проговорила Рози.

– И он сказал почему?

– Нет.

– Кто-нибудь из вас встречался с ними раньше?

Молчание.

– Никто? Почему же вы решили, что нужно выйти за ними в холл и попрощаться?

Рози и Берти украдкой взглянули друг на друга, а Уорэндер прочистил горло. Гантри, казалось, решился.

– Обычно я за стенами театра не обсуждаю такие вещи, – сказал он, – но в данных обстоятельствах считаю, что лучше вам все рассказать. Я решил попробовать мисс Ли на заглавную роль в… – он поколебался, – в новой пьесе.

– В самом деле? Ей удивительно повезло, – заметил Аллейн. – А что это за пьеса?

– Ух ты! – непроизвольно выдохнул Берти.

– Называется «Бережливость в раю».

– А чья?

– Какое это имеет значение? – отрывисто произнес Уорэндер.

– Я не знаю, – пробормотал Аллейн. – Может, и никакого. Давайте выясним.

В разговор смело вступила Рози:

– Не думаю, чтобы это имело значение. Мы все об этом слышали.

– Правда? – спросил Аллейн. – А где же? На приеме?

Рози покраснела.

– Да. Там об этом вскользь упоминалось.

– Упоминалось. Только упоминалось, – поспешно добавил Берти.

– И вы так и не узнали имени автора, да?

– Это новая пьеса Дикки Дейкерса, так, Тимми? – ответила Рози.

– Да, дорогая, – согласился Гантри, с трудом удерживаясь, как показалось Аллейну, чтобы не закатить глаза. – В холле я как раз сказал мисс Ли, что хочу прослушать ее в этой роли.

– Хорошо. А не объясняет ли это, – спросил Аллейн, – почему Дейкерс так хотел поговорить с мисс Ли?

Все лихорадочно согласились.

– Странно, – продолжал Аллейн, – почему же это объяснение не пришло никому из вас в голову?

Берти мелодично рассмеялся:

– Какие мы глупые! Подумайте только!

– А может, и вы все помчались в холл, чтобы поздравить мисс Ли?

– Именно! – обрадовался Берти, широко тараща глаза. – Именно поэтому! К тому же, – добавил он, – мне нужно было в туалет. Я забыл совсем. Вот, в действительности, почему я вышел в холл. Все остальное – просто совпадение.

– Хорошо, – заметил Аллейн. – Раз уж вы с таким трудом вспоминаете причины, по которым оказались в холле, полагаю, я и сам их для вас состряпаю.

Рози Кавендиш протестующе подняла руки.

– Да? – спросил Аллейн. – Что вы хотите сказать?

– Ничего. В самом деле. Просто вы заставляете людей чувствовать себя непорядочными.

– Разве? Сожалею об этом.

– Послушайте, – продолжала она. – Мы все потрясены и в ужасе от того, что произошло с Мэри. Она была нашим другом, близким другом. Не надо, Тимми, дай мне договорить. С ней было очень трудно, у нее был скверный характер, она была придирчива. Случалось, она говорила и делала вещи, которые теперь мы бы хотели забыть. Но важно помнить, что так или иначе, все мы ее любили. Ее невозможно было не любить. Впрочем, может это только я так думаю.

– Вы стараетесь дать мне понять, что защищаете ее память? – мягко спросил Аллейн.

– Можете считать, что так, – ответила Рози.

– Чепуха, дорогая, – нетерпеливо перебил ее Гантри. – В этом не было никакой необходимости.

Аллейн решил копнуть глубже.

– После того как вы попрощались и двое гостей ушли, что вы все делали? Вы, мисс Кавендиш?

– Господи! Что же я делала? А, знаю. Я хотела подняться наверх, но лестница была заставлена кинокамерами, поэтому я вернулась к гостям.

– А вы, мистер Сарасен?

– Пошел в уборную. На первом этаже. Последняя, как вы правильно заметили, дверь направо. Выпорхнул оттуда свеженький как огурчик и отправился слушать речи.

– Мистер Гантри?

– Я вернулся в гостиную, прослушал речи, а потом помогал Темплетону расчищать место для… – он поколебался немного, – для заключительного акта демонстрации подарков.

– Полковник Уорэндер?

Уорэндер уставился в точку на стене за спиной Аллейна.

– Вернулся, – сказал он.

– Куда?

– К гостям.

– А-а-а… – начал Берти.

– Пожалуйста, мистер Сарасен.

– Нет-нет, ничего, – поспешно проговорил Берти. – Не обращайте внимания.

Аллейн оглядел всех собравшихся.

– Скажите, – обратился он к ним, – ведь до сего времени Ричард Дейкерс писал пьесы исключительно для мисс Беллами, так? Легкие комедии? «Бережливость в раю» – пьеса того же жанра? Думается, что нет.

По их напряженному молчанию он понял, что попал в точку. Достаточно было взглянуть на лицо Рози, чтобы убедиться, что он прав.

Полковник Уорэндер с опозданием попытался объяснить:

– С какой стати ему всю жизнь делать одно и то же?

– Конечно, – согласился Гантри.

– А мисс Беллами разделяла эти взгляды?

– Я все же не понимаю… – начал Уорэндер, но Берти Сарасен гневно перебил его:

– И я никак не могу понять, просто в толк не возьму, почему мы должны выкручиваться, суетиться и что-то придумывать. Честное слово! Это, конечно, очень благородно говорить только хорошее о бедной Мэри, говорить, как мы безумно друг друга любили и скрывать проблемы Дикки, но рано или поздно Аллейн все выяснит. Мы же будем выглядеть весьма странно, а это мне не по душе. Извини меня, Тимми, но я сейчас выдам секрет, выпущу из мешка всех котов и во всеуслышание заявлю, что черта с два Мэри разделяла эти взгляды. Она жуткий скандал устроила в оранжерее и оскорбила девочку. Дикки ушел оттуда просто в ярости. И почему нельзя этого сказать? Даже, предположим, кто-то сделал нечто ужасное с Мэри, это же был не Дикки, потому что он бросился вон из дома, когда живая и здоровая Мэри еще продолжала свой тарарам, а потом разрезала торт. Теперь вот еще что. Я не понимаю, почему полковник Уорэндер хитрит и тянет резину, но заявляю, он не сразу вернулся к гостям. Он выходил. Через парадную дверь. Я видел его на обратном пути из туалета. Вот и все!

Берти поднялся и встал, с вызовом глядя на всех.

– Ну что ж, – произнес Гантри, махнув рукой.

– Я на стороне Берти, – заявила Рози.

Но побагровевший полковник угрожающе двинулся к Берти.

– Не трогайте меня, – сердито закричал тот.

– Гаденыш, – прошипел Уорэндер, хватая его за руку.

Берти вдруг хихикнул.

– И она меня так обозвала, – сообщил он.

– Прекратите нагло ухмыляться! – продолжал сквозь зубы полковник. – И попридержите свой проклятый язык, сэр, или, черт возьми, я устрою так, что вы замолчите.

Он схватил Берти левой рукой и отвел правую в сторону. Аллейн уже двинулся к ним, когда за дверью раздался голос:

– Может, кто-нибудь окажет мне такую любезность и сообщит, что происходит в этом доме?

Уорэндер опустил руку и Берти выскользнул, Гантри коротко выругался, а Рози подавила готовый вырваться крик. Аллейн обернулся. На пороге стоял бледный и растерянный молодой человек.

– Слава богу! – воскликнул Берти. – Дикки!

Глава 5
О мёртвых ничего…

1

Возбуждение Ричарда сразу бросалось в глаза. Бледное искаженное лицо, дрожащие руки. После возгласа Берти все одновременно замолчали. Ричард стоял на пороге, устремив странный пристальный взгляд на полковника Уорэндера. Уорэндер тоже смотрел на него с выражением такого изумленного внимания, на который только было способно его малоподвижное лицо солдафона.

– Я хочу поговорить с тобой, старина, – сказал Уорэндер. – Может, мы…

– Нет! – поспешно проговорил Ричард, а потом добавил: – Простите. Я ничего не понимаю. Что делает в холле этот полицейский? Что случилось? Где все? Где Мэри?

– Одну минуту, – сказал Аллейн, подходя к нему. – Вы – мистер Ричард Дейкерс, да? Я из Скотленд-Ярда, моя фамилия Аллейн. Сейчас я занимаюсь тут полицейским расследованием. Давайте пройдем куда-нибудь, где я смогу вам все объяснить.

– Я скажу ему сам, – вмешался Уорэндер.

– Думаю, что не стоит, – ответил Аллейн, открывая дверь. – Пойдемте, – повторил он и посмотрел на остальных. – Будьте любезны, оставайтесь здесь.

Ричард прижал ладони к вискам.

– Да. Хорошо. Но почему?.. – по привычке он повернулся к Тимону Гантри и спросил: – Тимми, что это?

– Надо подчиниться властям, Дикки. Иди с ним, – ответ Гантри.

Ричард в изумлении взглянул на него и вышел из комнаты. За ним последовали Аллейн и Фокс.

– Может, сюда? – предложил Аллейн и первым прошел в пустую гостиную.

Здесь очень коротко и сдержанно он рассказал Ричарду о случившемся. Тот слушал в смятении, не перебивая. Только раз или два он провел рукой по лицу, как бы стирая налипшую паутину. Когда Аллейн кончил, Ричард, запинаясь, спросил:

– Мэри? С Мэри случилось такое? Разве этому можно поверить?

– Конечно, очень трудно.

– Но как? Как это произошло? Из аэрозольного баллона?

– Похоже, что так.

– Но она постоянно им пользовалась. Уже давно. Почему это вдруг случилось сейчас? – Он вел себя так, как часто ведут себя люди, переживающие глубокое потрясение. Они хватаются за первую попавшуюся деталь и в отчаянии стараются в ней разобраться. – Почему же сейчас? – повторил он, вряд ли ожидая ответа.

– Именно это мы и должны выяснить.

– Да, конечно, – проговорил Ричард, обращаясь скорее к себе, чем к Аллейну, – конечно это опасно. Мы же всегда ей об этом твердили, – он беспокойно покачал головой. – Но я не понимаю… после всех речей она пошла к себе в комнату и…

– Пошла в комнату? А откуда вы знаете?

– Ну, потому что, – начал Ричард и, хотя это казалось невероятным, побледнел еще сильнее. Он в отчаянии смотрел на Аллейна и был, видимо, на грани срыва. Потом он проговорил: – А как же иначе? Вы ведь сказали, что ее нашли там.

– Да. Ее нашли именно там.

– Но почему? Почему вдруг ей потребовалось в такой момент опрыскивать цветы? Это какое-то безумие.

– Согласен. Очень странно.

Ричард сжал руки.

– Простите, – сказал он. – Я не владею собой. Простите.

Наблюдая за ним, Аллейн понял, что Ричард находится в том нервозном состоянии, в котором люди легко поддаются давлению. А малый приятный, подумал он. Очень выразительное лицо. Смутно напоминает чье-то куда менее выразительное. Но чье?

– Вы, – обратился он к Ричарду, – совершенно верно указали на два обстоятельства этой трагедии, которые трудно объяснить. Именно поэтому, как и в силу обычных полицейских формальностей, я должен тщательно все проверить.

– Да? – машинально спросил Ричард, но потом, казалось, взял себя в руки. – Да, да. Хорошо. Что проверить?

– Мне сказали, что вы ушли до начала поздравительных речей. Это так?

В отличие от остальных, Ричард внешне не проявлял ни возмущения, ни подозрительности.

– Я? – сказал он. – А, да, кажется, что так. Думаю, они еще не начались. Тогда только что внесли торт.

– А почему вы ушли, мистер Дейкерс?

– Я хотел поговорить с Анелидой, – ответил он, а потом добавил. – Извините. Вы ведь не знаете, кто это. Анелида Ли. Она живет в соседнем доме и… – он запнулся.

– Мне известно, что мисс Ли вместе с дядей ушли рано. Но у вас, видимо, было к ней важное дело, если и вы ушли в такой момент?

– Да. Важное. Для меня. Это сугубо личное, – сказал Ричард и повторил еще раз. – Сугубо личное дело.

– Вы долго беседовали?

– Совсем не беседовали.

– Нет?

– Она… она не могла, – и явно преуменьшая, пояснил: – Она не совсем хорошо себя чувствовала.

– Вы видели ее дядюшку?

– Да.

– Вы хотели поговорить с ней относительно ее роли в вашей пьесе «Бережливость в раю», да?

Ричард пристально посмотрел на него и, казалось, в первый раз в нем шевельнулась тревога.

– Кто сказал вам об этом?

– Тимон Гантри.

– Он?! – воскликнул Ричард, а потом безразлично, будто было мелочью, по сравнению с тем страшным потрясением, добавил. – Как странно! – Но во взгляде его, обращенном на Аллейна, теперь появилась настороженность. – Да, частично связано с этим, – пробормотал он.

Аллейн решил спросить напрямик:

– Мисс Беллами были не по вкусу эти планы относительно новой пьесы?

Руки Ричарда непроизвольно дернулись, но он сразу же сдержал себя.

– Я уже сказал вам, что это сугубо личное дело, – ответил он дрожащим голосом. – Сугубо личное.

– Боюсь, что во время полицейского дознания места для личных дел не останется.

К его изумлению, Ричард закричал:

– Вы что думаете, что она покончила собой?! Этого не может быть! Я в это не поверю! Никогда!

– А у нее для этого разве были причины?

– Нет! Господи, конечно, нет!

Аллейн немного помолчал, испытывая, как всегда в подобных ситуациях, отвращение к своей работе.

– А что же вы делали, если мисс Ли не могла вас принять? – спросил он.

Засунув руки в карманы, Ричард отвернулся.

– Гулял, – ответил он.

– Послушайте, – сказал Аллейн, – вам не кажется, что это весьма странная история. У вашей опекунши, а ведь мисс Беллами, я полагаю, была вашей опекуншей, настает кульминационный момент юбилея. А вы безразлично покидаете ее и идете сначала вслед за мисс Ли, а потом разгуливаете по Челси. Вы утверждаете, что гуляли все это время?

Не поворачиваясь, Ричард кивнул. Аллейн обошел его и заглянул прямо в лицо.

– Мистер Дейкерс, – сказал он, – это правда? Сейчас без пяти девять. Вы даете честное слово, что с тех пор, как вы ушли из дома, вы вернулись сюда только один раз минут десять назад?

Ричард, взволнованный до крайности, молчал так долго, что для Аллейна вся сцена начала терять реальность.

– Вы мне ответите? – спросил он наконец.

– Я… я… не думаю… вообще-то да… сразу после… после того, как она… – вдруг на лице Ричарда появилось выражение глубочайшего удивления, и, потеряв сознание, он рухнул к ногам Аллейна.