Текст книги "Смерть в день рождения"

Автор книги: Найо Марш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

2

Когда старая няня закончила, Аллейн отослал ее наверх.

– Ну что ж, – сказал он Фоксу, – теперь сцена заключительная, которая удовольствия отнюдь не доставит. Конечно, все это следовало бы предотвратить, но, черт побери, если я знаю, как бы нам удалось это сделать. Нельзя же арестовывать, основываясь на имеющихся у нас в руках уликах. А если лаборатория не найдет следы пестицида, моя версия так и останется не подтвержденной.

– Они уже скоро должны закончить анализ.

– Позвоните-ка и узнайте, как обстоят дела.

Фокс начал набирать номер. В дверь постучали, вошел Филпот и уставился на лежащее на диване тело.

– Да, – сказал Аллейн. – Умер. Мистер Темплетон.

– Насильственная смерть, сэр?

– Нет. Физического насилия не было. Сердце. Что вы хотели сказать, Филпот?

– Да я насчет этих, в гостиной, сэр. Они очень беспокоятся. Особенно мистер Дейкерс и полковник. Спрашивают, что случилось с… – он посмотрел в сторону дивана, – с ним, сэр.

– Попросите, пожалуйста, мистера Дейкерса и полковника Уорэндера пройти в маленькую гостиную рядом. И вот что, Филпот. Пригласите еще мисс Ли. А остальным скажите, что ждать им осталось недолго.

– Слушаюсь, сэр, – ответил Филпот и удалился.

Фокс все еще говорил по телефону: «Да. Да. Я скажу ему. Он будет вам очень благодарен. Спасибо».

– Они только что собирались звонить, – сказал Фокс, вешая трубку. – В пульверизаторе обнаружены вполне поддающиеся распознанию следы.

– В самом деле? Тогда все подтверждается.

– Итак, мистер Аллейн, вы оказались правы.

– Но что-то удовлетворения от этого я испытываю мало, – поморщился Аллейн.

Подойдя к кровати, он откинул простыню. Незрячие глаза Чарльза были устремлены куда-то вдаль. Гримаса страха, уже ушедшего, все еще искажала лицо. Аллейн постоял, а потом промолвил:

– Как все нескладно вышло! – и закрыл покойному глаза.

– Его слишком многое мучило, – как всегда, приземлено отметил Фокс.

– Да, слишком многое, бедняга.

– Так часто бывает. Эта дама, наверное, доставляла ему немало волнений. Будет вскрытие, мистер Аллейн?

– Да, конечно. Ладно, пойду к тем двоим в соседней комнате.

Он закрыл простыней лицо покойного и вышел.

Доктор Харкнесс и Флоренс были в холле под наблюдением полицейского.

– Думаю, вам, Харкнесс, лучше пройти со мной, – сказал Аллейн, – а вы, пожалуйста, побудьте еще немного здесь.

Вместе с доктором они вошли в будуар.

Созданная в этой комнате Берти Сарасеном бьющая в глаза роскошь представляла странный контраст с изысканной строгостью кабинета. «Дорогая, будуар просто до неприличия похож на тебя», – заявил когда-то Берти мисс Беллами. И так оно и было.

Ричард, Анелида и Уорэндер неприкаянно топтались в глубине комнаты под огромным, выполненным пастелью портретом веселой жизнерадостной Мэри. С фотографии двадцатилетней давности на маленьком столике спокойно смотрел Чарльз. Во всем этом Аллейну теперь почудилась какая-то жутковатая ирония.

– В чем дело? Что случилось? Чарльз… – сразу спросил Ричард.

– Да, – ответил Аллейн. – Печальные новости. Несколько минут назад.

– Но… Что вы хотите сказать? Он не?..

– Очень сожалею, но это так.

– Анелида! Слышишь, что он говорит? Чарльз умер.

– Почему так? – горячо воскликнула она. – Почему все это на тебя? Почему?

К Ричарду подошел Харкнесс.

– Это ужасно, старина, – проговорил он. – Я пытался ему помочь, но все было напрасно. Знаете, в течение последних пяти лет это могло случиться каждую минуту.

Ричард непонимающе посмотрел на него.

– Господи! – воскликнул он. – Что вы такое говорите?

– Спокойнее, мой мальчик. Подумай об этом. В любую минуту.

– Я не верю вам. Всему виной то, что здесь происходит. Это из-за того, что Мэри… – Ричард повернулся к Аллейну. – Вы не имели права подвергать его такому испытанию. Это его убило. Вы не имели права. Если бы не вы, ничего бы не случилось.

– Может быть, это так, – сочувственно произнес Аллейн. – Он страшно переживал. Но, возможно, для него это даже и к лучшему.

– Как вы смеете так говорить! – воскликнул Ричард, но тут же спросил: – Что вы имеете в виду?

– А вам не кажется, что он дошел до предела? Он потерял то, что больше всего ценил в жизни.

– Я… я хочу взглянуть на него.

Аллейн вспомнил лицо Чарльза.

– Обязательно, но немного позже.

– Да, попозже, – быстро согласился Харкнесс.

– А пока, – Аллейн повернулся к Анелиде, – я советую вам пойти в его старую комнату и чего-нибудь выпить. Хорошо?

– Да, – ответила Анелида. – Правильно. Пойдем, – и она взяла Ричарда за руку.

– Что бы я делал без тебя, Анелида, – сказал Ричард, глядя на нее.

– Пойдем, – повторила она, и оба вышли.

Аллейн кивнул Харкнессу, чтобы тот следовал за ними.

Маленькие вычурные каминные часы разразились неистовым каскадом серебряных колокольчиков и пробили полночь. В комнату вошел инспектор Фокс и прикрыл за собой дверь.

Аллейн взглянул на Мориса Уорэндера.

– А теперь, – заявил он, – пора кончать увиливать от прямых ответов. Я должен знать правду.

– Не понимаю, о чем вы, – ответил Уорэндер, но голос его прозвучал неуверенно.

– Удивительно! Я заметил, что эту фразу говорят почему-то именно тогда, когда точно знают, что имеется в виду. Однако я могу и пояснить. Несколько минут назад, сразу после смерти Чарльза Темплетона, я разговаривал с няней, миссис Пламтри. Я объяснил ей, что догадываюсь, как все происходило: оставшись наедине с хозяином, она пригрозила ему. Я был уверен, что она поступила так, потому что знала: Темплетон скрывает некие факты, которые сняли бы с вашего сына подозрения в убийстве. Я считаю, что от волнения у него начался сердечный приступ, от которого он и умер. Я объяснил няне, что ваш сын вне опасности, после чего она призналась, что все так и было. Теперь я заявляю вам, что ваш сын вне опасности. Если вы скрываете какую-либо информацию из страха отяготить существующие против него улики, вы заблуждаетесь.

Уорэндер хотел что-то сказать, но резко отвернулся и не произнес ни слова.

– Вы уже раз отказались рассказать мне, чем угрожала миссис Темплетон в оранжерее, но я узнал об этом, хотя, признаюсь, и не без труда. Когда я спросил вас, не ссорились ли вы с Чарльзом Темплетоном, вы это отрицали. Хотя я уверен, что вы все-таки с ним поссорились, и это случилось, когда вы находились вдвоем в кабинете перед моим первым приходом туда. Во время нашего разговора вы даже не смотрели друг на друга. Его явно тяготило ваше присутствие, а вы, в свою очередь, не хотели с ним оставаться. Я должен спросить вас еще раз. Вы ссорились?

– Если это можно назвать ссорой, – пробормотал Уорэндер.

– Это касалось Ричарда Дейкерса? – спросил Аллейн, но, не дождавшись ответа, добавил: – Думаю, что да. Хотя, разумеется, это лишь догадки, и вы можете их опровергнуть, если хотите.

Уорэндер распрямил плечи.

– К чему все это? – спросил он. – Вы хотите меня арестовать?

– Вы, конечно, знаете обычное предупреждение полиции. Но послушайте, сэр. Ведь у вас была ссора с Чарльзом Темплетоном, и я уверен, из-за Ричарда Дейкерса. Вы сказали Темплетону, что отец – вы?

– Не говорил, – быстро ответил он.

– Значит, он знал об этом?

– Нет… С самого начала мы решили, что ему лучше ничего не знать. Никто не должен был знать.

– Вы не ответили на мой вопрос. Тогда я спрошу по-другому. Стало ли Темплетону сегодня впервые известно, что Дейкерс – ваш сын? Верно?

– Почему вы так думаете?

– У вас всегда были дружеские отношения. Но сегодня, когда можно было бы ожидать, что общее горе вас сблизит еще больше, Темплетон выказывает явное нежелание видеть и вас и Дейкерса.

– Верно, – ответил Уорэндер, внезапно поворачиваясь.

– И все же вы этого ему не говорили, – Аллейн подошел к полковнику и заглянул ему в лицо. – Это она ему все рассказала. Не посоветовавшись с вами. Не думая, как это отразится на вас или на мальчике. Просто потому, что ее обуяла одна из ее вспышек злобы, которые становились все более и более неуправляемыми. Она заставила вас в присутствии мужа опрыскать ее этими невыносимыми духами. Полагаю, с единственной целью – разозлить его.

– Потом вы ушли, оставив их вдвоем. И тут она нарушила тридцатилетнее молчание и все ему выложила.

– Вы этого не знаете наверняка.

– Выйдя через несколько минут из комнаты, она уже на площадке продолжала кричать: «Это говорит лишь о том, как можно заблуждаться. Убирайся куда угодно, дружочек, и чем скорее, тем лучше». Флоренс ушла раньше. Вас там тоже не было. Значит, разговаривала она с мужем. Она сказала вам об этом?

– Мне? Какого черта?..

– Она сообщила вам, что рассказала обо всем Темплетону?

Отвернувшись к камину, Уорэндер закрыл лицо руками.

– Да, – запинаясь, пробормотал он. – Да! Какое это теперь имеет значение. Да, говорила.

– Во время приема?

В ответ он что-то утверждающе промычал.

– До или после скандала в оранжерее?

– После, – рук от лица он так и не отнял, и его голос прозвучат неузнаваемо. – Я пытался остановить ее, когда она набросилась на девочку.

– И это вызвало ее злость к вам? Понимаю.

– Я пошел было за девочкой и ее дядей. Но она, задержав меня, прошептала: «Чарльз знает о Дикки». Если бы видели, какое у нее при этом было лицо! Ужасно! Я не мог смотреть. Просто вышел оттуда, – подняв голову, он взглянул на Аллейна. – Это невозможно описать.

– И вы больше всего боялись, что она теперь все расскажет мальчику?

Он ничего не ответил.

– И она это сделала. Ее просто обуял демон, и она совсем разошлась. Позвала его к себе в комнату и все выложила. Должен сказать, это были ее последние слова.

– Как вы можете… – начал Уорэндер. – Вы говорите такие вещи… – он был не в состоянии продолжать. Его покрасневшие глаза наполнились слезами, а лицо посерело. Он казался совсем старым. – Не понимаю, что со мной, – пробормотал он.

Но Аллейн понимал.

– Конечно, дело дрянь, – проговорил он, – если обнаруживаешь, что зря заботился о ком-то всю жизнь. Ведь если близкая женщина начинает превращаться в настоящее чудовище, наверное, любой мужчина предпочтет, чтобы она умерла.

– Почему вы мне это говорите? Почему?

– А вы с этим не согласны?

Жест, которым Уорэндер привычно поправил галстук, выглядел сейчас нелепо, потому что рука его дрожала.

– Понимаю, – произнес он. – Полагаю, вы сразу все поняли.

– Боюсь, что не сразу.

Уорэндер взглянул на лучащийся радостью портрет мисс Беллами.

– Ничего больше не осталось, – проговорил он. – Ничего. Как вы хотите, чтобы я поступил?

– Я должен поговорить с Дейкерсом, а потом со всеми остальными. Думаю, вам придется присоединиться к ним.

– Хорошо, – ответил Уорэндер.

– Хотите выпить?

– Да, если можно.

Аллейн посмотрел на Фокса. Тот вышел и вернулся со стаканом и графином. Инспектор вспомнил, что видел их на столике, который разделял двоюродных братьев во время его первой встречи с ними.

– Виски, – сказал Фокс. – Если угодно. Налить вам, сэр?

Одним глотком Уорэндер выпил неразбавленное виски.

– Очень вам обязан, – сказал он, выпрямляясь. На лице промелькнула тень улыбки. – Еще стаканчик – и я буду готов ко всему. Так?

– Я пойду сначала поговорю с Дейкерсом, – сказал Аллейн.

– Вы хотите… все рассказать ему?

– Я думаю, так будет лучше.

– Да. Понимаю. Да.

Аллейн вышел.

– Он сделает это очень аккуратно, сэр, – успокаивающе произнес Фокс. – Можете в этом быть уверены.

– Аккуратно! – пробормотал Уорэндер со звуком, похожим на смешок. – Аккуратно!

3

Знакомые Мэри Беллами собрались в ее гостиной последний раз. Через несколько дней этот дом будет продан под конторы какой-то новой телевизионной компании. В холле, бог весть почему, для украшения установят паланкин. Полностью сохраненный интерьер Берти Сарасена послужит фоном к горячим спорам о новых трюках, а кабинет Чарльза Темплетона превратится в комнату отдыха для незанятых актеров. Но пока здесь все по-прежнему. Выдохнувшись от волнений, гнева и сострадания, гости равнодушно обменивались отрывочными замечаниями, беспрестанно курили и время от времени машинально подливали себе из принесенных Грейсфилдом бутылок. Филпот оставался на страже в углу комнаты.

О смерти Чарльза Темплетона они узнали от доктора Харкнесса. Не позаботившись о подготовке, тот просто сразил их новостью, и теперь все пребывали в состоянии крайнего изумления. Когда вернулись Анелида и смертельно бледный Ричард, всем пришлось сделать усилие, прежде чем они вообще могли что-либо сказать. В конце были произнесены приличествующие фразы, но Анелиде сразу стало ясно, что запас сострадания у всех исчерпан. И хотя сочувствие было искренним, каждому пришлось прибегнуть к актерской технике, чтобы выразить его. Наконец Рози Кавендиш догадалась прекратить эти вымученные усилия и просто поцеловала Ричарда, ласково добавив:

– Ничего не получается, дорогой. Нам нечего сказать. И мы не знаем, что делать. Надеемся от всего сердца, что Анелида сможет тебя утешить. Все!

– Рози, – дрожащим голосом проговорил Ричард, – ты бесконечно мила. Боюсь, я не могу… не могу… Извините. Просто я уже ничего не воспринимаю.

– Естественно, – сказал Маршант. – Мы понимаем. Самым правильным было бы оставить тебя одного, но, к сожалению, этот тип из Скотленд-Ярда вряд ли нам позволит так поступить.

– Но он просил передать, что теперь уже ждать осталось недолго, – нервно заметил Берти.

– Ты думаешь, – спросила Рози, – это значит, что он собирается кого-то арестовать?

– Откуда мне знать? Ты сама-то знаешь? – напряженным голосом, глотая слова, проговорил Берти. – Держу пари, каждому из нас безумно хочется знать, что думают о нем или о ней другие. Мне, признаюсь, хочется. Я все время спрашиваю себя: неужели кто-то из них подозревает, что вместо того, чтобы пройти в уборную, я пробрался наверх и все там подстроил? Полагаю, что нет никакого смысла просить вас честно ответить на этот вопрос.

– Я не думаю так о тебе, – сразу ответила Рози. – Даю тебе слово, дорогой.

– Рози! И я о тебе не думаю. Ни на секунду в тебе не сомневался. Так же, как в Ричарде и Анелиде. А ты?

– Ни на миг, – твердо ответила она. – Даже в голову не приходило.

– Хорошо, – продолжал подбодренный Рози Берти. – Тогда могу я знать, кто-нибудь из вас подозревает, что это сделал я?

Ему никто не ответил.

– Позвольте выразить за это благодарность, – сказал Берти. – Спасибо. Дальше. Сказать, что думаю я? Знаете, кто из вас, по-моему, мог бы в исключительных обстоятельствах внезапно совершить какие-либо насильственные действия?

– Полагаю, ты намекаешь на меня, – заметил Гантри. – Я человек горячий.

– Да, Тимми, дорогой, ты! Но ты мог бы только в слепой ярости, в бешенстве, одним ударом. А то, что произошло здесь, кажется, совсем тебе не подходит. Это проделал не человек, а расчетливая глыба льда. Разве не так?

Наступило неловкое молчание, во время которого никто не решался смотреть на других.

– Боюсь, Берти, что все это – бессмысленные разглагольствования, – проговорил Маршант. – Будь добр, налей мне.

– С удовольствием, – ответил Берти.

Гантри посмотрел на Ричарда и спросил:

– Совершенно ясно, что нет никакой связи между смертью Чарльза и тем… что случилось с Мэри. Конечно, если не считать, что потеря жены ускорила все.

Никто не произнес ни слова, и он почти сердито добавил:

– А что – есть? Харкнесс, вы ведь там были?

– Откуда мне знать, что думает Аллейн, – быстро ответил доктор.

– А где этот надутый старый индюк, этот полковник? Куда это он вдруг пропал? – спросил Гантри. – Впрочем, Дикки, извини, он ведь твой друг, да?

– Он… да, – ответил Ричард, помолчав. – Думаю, он с Аллейном.

– Надеюсь, – холодно заметил Маршант, – не под арестом?

– Полагаю, нет, – ответил Ричард. Повернувшись к Маршанту спиной, он сел на диван рядом с Анелидой.

– О господи! – вздохнул Берти. – Какой мучительный длинный-длинный день. И как мне, непонятно от чего, страшно. Ну, ничего. Надо держаться.

Послышался звук открывающейся двери. Все посмотрели на кожаную ширму. Из-за нее вышла Флоренс.

– Подождите немного, мисс, – произнес полицейский и удалился.

– Входите, Флой, садитесь, – пригласил ее Ричард.

Смерив его холодным взглядом, она прошла в дальний угол комнаты и села на самый неудобный стул. Рози, казалось, хотела сказать ей что-то приветливое, но не нашлась, и в комнате снова воцарилось тяжелое молчание.

Опять за ширмой открылась дверь и раздались чьи-то, теперь уже более тяжелые шаги. Приподнявшийся в кресле Берти разочарованно простонал и откинулся назад, когда увидел, как появился чрезвычайно прямо держащийся и ни на кого не глядящий полковник Уорэндер.

– А мы только что говорили о вас, – раздраженно объявил Берти.

– Иди сюда, садись с нами, – сказал Ричард, приподнявшись придвигая к дивану кресло.

– Спасибо, старина, – усаживаясь, смущенно ответил Уорэндер.

Анелида нагнулась к нему и, слегка поколебавшись, положила ему руку на колено.

– Я собираюсь, – тихо сказала она, – заставить Ричарда на мне жениться. Вы меня в этом поддержите и дадите нам свое благословение?

Сведя брови, он пристально посмотрел на нее, потом попробовал что-то сказать, до боли сжал ей руку и воскликнул:

– Вот неуклюжий болван! Вам очень больно? Э-э-э, будьте счастливы.

– О'кей, – ответила Анелида и посмотрела на Ричарда. – Теперь, дорогой, ты не отвертишься.

В холле послышались мужские голоса. Рози испуганно пробормотала: «О господи!», Гантри. «Ради бога!», Маршант залпом выпил содержимое стакана, а Филпот вскочил на ноги. Поколебавшись какое-то мгновение, его примеру последовала и Флоренс.

На этот раз из-за ширмы показался Аллейн. Он прошел в то единственное место комнаты – к камину – откуда мог видеть всех собравшихся разом. Тут же он стал походить на центральную фигуру плохо скомпонованной жанровой картины.

– Прошу извинить меня, – начал он, – за то, что я вас так долго здесь продержал. Это было неизбежно, но теперь расследование подошло к концу. Вплоть до недавнего времени вы все казались мне очень важными персонами. С точки зрения полицейского, конечно. С вашей помощью мы хотели собрать воедино разрозненные части и попытаться сложить из них точную картину. Теперь картина преступления ясна, и наше столь нелегкое сотрудничество подходит к концу. Завтра будет дознание, на которое многим из вас придется явиться. Коронер с коллегией присяжных выслушают и ваши свидетельства, и мои, и можно только гадать, какое они вынесут решение. Но я считаю, что вы слишком глубоко втянуты в это дело, и не хочу сейчас ограничиваться уклончивыми фразами. Тем более что кто-то начал подозревать невинных. По-моему, перед нами как раз тот случай, когда правда, правда любой ценой, в конечном счете приносит меньше вреда, чем смутные мучительные догадки. Вы должны знать, должны знать, даже если вы не сможете с этим согласиться, – его взгляд скользнул по Ричарду, – что это было преднамеренное убийство.

Он подождал.

– Я не могу с этим согласиться, – не очень убежденно произнес Гантри.

– Вы согласитесь, если узнаете, что эксперты Министерства внутренних дел нашли в пульверизаторе следы пестицида.

– А-а, – только и произнес Гантри, будто Аллейн сообщил ему что-то совершенно несущественное. – Понимаю. Тогда другое дело.

– Результаты анализа имеют для дела решающее значение, потому что устраняют все, не имеющее к нему отношения: профессиональные ссоры, угрозы, которые вы так скрывали, недоговоренности и полуправду. Все ваши пререкания и вражду. Все это отошло в сторону благодаря экспертизе.

Маршант, сидевший до сих пор опустив голову на сжатые руки, посмотрел на Аллейна:

– Вы не совсем ясно говорите, – заметил он.

– Надеюсь, что сейчас все станет яснее. Найденное экспертами свидетельство подтверждает ряд бесспорных фактов. Вот они. Когда полковник Уорэндер обрызгивал миссис Темплетон духами, содержимое пульверизатора было совершенно безвредно. До того как миссис Темплетон поднялась с мистером Дейкерсом к себе в комнату, в пульверизатор была влита смертельная доза пестицида. После того, как она была убита, пульверизатор был вымыт и из флакона в него налили оставшиеся духи. Я думаю, что в доме наберется два, а возможно, и три человека, которые могли бы все это проделать. Все они знакомы с расположением комнат и их появление в той или иной комнате при обычных обстоятельствах не могло вызвать подозрений.

Вдруг в глубине гостиной резко прозвучал чей-то голос:

– А где она? Почему ее не привели сюда, чтобы все это выслушать? – А потом сказавший с удовлетворением: – Ее уже увезли? Да?

На середину комнаты вышла Флоренс.

– Что вы имеете в виду, Флой? Тише! Вы не понимаете, что вы говорите! – воскликнул Ричард.

– Где Клара Пламтри?

– Если потребуется, – ответил Аллейн, – она придет. А вам, знаете ли, лучше успокоиться.

Какое-то мгновение казалось, что Флой сейчас набросится на него. Но потом, видимо передумав, она осталась стоять как вкопанная, не сводя с Аллейна глаз.

– Есть, однако, – продолжал Аллейн, – третье обстоятельство. Вы все помните, что после речей вы ждали миссис Темплетон для церемонии вскрытия подарков. Мистер Дейкерс вышел из ее комнаты и прошел мимо Флоренс и миссис Пламтри. Затем Флоренс оказалась на площадке, а миссис Пламтри направилась к себе комнату. Мистер Темплетон появился в холле и, увидев Флоренс, крикнул ей, чтобы та позвала мисс Беллами. Затем он опять возвратился к гостям. Через несколько минут Флоренс вбежала сюда и после множества бессвязных восклицаний сообщила, что хозяйка умирает. Мистер Темплетон бросился наверх. Через некоторое время туда последовал доктор Харкнесс с полковником Уорэндером и Флоренс, а вслед за ними и мистер Гантри. Они застали миссис Темплетон мертвой. Она лежала на полу в своей спальне. У правой руки валялась перевернутая жестянка с пестицидом. Пульверизатор стоял на столе. Об этом все говорили. Но сейчас я хочу еще раз получить подтверждение.

– Конечно. Так все и было, – сказал доктор Харкнесс.

– Вы сможете в этом поклясться?

– Конечно, – доктор посмотрел на Гантри и Уорэндера. – А вы?

Оба без энтузиазма подтвердили, что смогут.

– А вы, Флоренс? – спросил Аллейн.

– Я же уже говорила, что не заметила. Я была слишком взволнована.

– Но вы этого и не отрицаете?

– Нет, – нехотя подтвердила она.

– Очень хорошо. Теперь я думаю, все вы видите, что дело держится на этом факте. Баллон с пестицидом на полу, а пульверизатор и пустой флакон на столе.

– Ужасно, – проговорила вдруг Рози. – Я понимаю, что здесь все должно быть ясно даже ребенку, но я просто не могу себя заставить думать.

– Ты не можешь? – мрачно заметил Гантри. – А вот я могу.

– Я не был участником предыдущих обсуждений, – произнес Маршант, не обращаясь ни к кому конкретно. – Прошу меня простить за то, что наиболее любопытные моменты ускользнули от моего внимания.

– Я могу вас ввести в курс дела, – сказал Аллейн, – Яд был в пульверизаторе. Никто, полагаю, не считает, что она сама его туда налила, а потом обрызгалась пестицидом? Звук действующего распылителя слышали за минуту до смерти. Слышала Нинн – миссис Пламтри.

– Это она так говорит, – вставила Флоренс.

Аллейн, не обращая внимания, продолжал:

– Миссис Темплетон была в комнате одна. Обрызгавшись из пульверизатора смертельной жидкостью, она не могла бы поставить его на туалетный стол, а баллон положить рядом с собой.

– А я что вам говорила? – вмешалась Флоренс. – Клара Пламтри! После того, как я ушла. Говорит, будто слышала, как пользовались баллоном, а сама вошла и все сделала. Что я вам говорила!

– По вашему собственному свидетельству, а также по свидетельству мистера Темплетона вы стояли на площадке, когда он позвал вас. Вы почти сразу направились в спальню. Неужели вы думаете, что за эти несколько секунд миссис Пламтри, которая передвигается очень медленно, могла влететь в комнату, переставить пульверизатор и баллон, выбежать обратно и скрыться?

– Она могла спрятаться в соседней спальне. Как и было потом, когда она меня не впустила.

– Боюсь, что и это не подходит. Вышесказанное приводит меня к четвертому обстоятельству. Не вдаваясь в патологические подробности, скажу только, что есть неоспоримые свидетельства того, что брызгали два раза, сначала на расстоянии вытянутой руки и с обычной силой, а потом, поднеся распылитель очень близко и очень сильно нажимая. Убийца, увидев, что мисс Беллами еще жива, решил скорее покончить с этим. У миссис Пламтри, безусловно, не было для этого возможности. Есть только один человек, который мог все это сделать, как, впрочем, и те три другие действия. Только один.

– Флоренс? – воскликнул Гантри.

– Нет. Не Флоренс. Чарльз Темплетон.