Текст книги "Смерть в день рождения"

Автор книги: Найо Марш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

3

Рози Кавендиш, оттолкнув от себя тарелку, решительно обратилась к своим сотрапезникам.

– У меня, – заявила она, – ощущение полной нереальности происходящего. И чувство это – не из приятных, – она осмотрела по очереди сидящих за столом. – Почему мы не скажем, что у нас у всех на уме? У каждого душа уходит в пятки, но все делают вид, что ничего не замечают. А я так не могу. Больше ни минуты не выдержу. Я – женщина болтливая и хочу разговаривать.

– Рози, – проговорил Тимон Гантри, – дорогая, ты вечно сбиваешься с ритма.

– А я думаю, что Рози права, – грустно возразил ему Берти Сарасен. – Я хочу сказать, что все мы просто ошеломлены, а что касается меня, то я и напуган. Но какой прок от того, что мы ведем себя так, будто сидим в склепе? Разве это поможет? А кроме того, это так изнурительно. Дикки, дорогой мой, пойми меня правильно. В душе мы чувствуем все, что положено. Но про свою я добавлю, что она действительно у меня в пятках.

Ричард, шептавшийся с Анелидой, взглянул на него:

– Конечно, почему бы и не завести разговор, – сказал он, – если вы можете придумать что-нибудь, хотя бы отдаленно напоминающее нормальную беседу.

Уорэндер бросил на него быстрый взгляд.

– Конечно, – согласился он. – Полностью поддерживаю.

Ричард даже не посмотрел в его сторону.

– И ненормальный разговор будет лучше, чем это удушающее молчание, – заметила Рози.

– Тогда давайте взглянем правде в лицо, – с облегчением начал говорить Берти. – Нас всех загнали сюда в… – он замялся, – в эту общую камеру не просто из-за капризов полиции. Так?

– Так, Берти, – подтвердила Рози. – Так.

– Под бдительное наблюдение, – добавил Берти. – Сержант Филпот, вы не против того, что я говорю?

Филпот отозвался со своего поста в дальнем конце комнаты:

– Совсем не против, сэр, – и украдкой начал нащупывать свою записную книжку.

– Спасибо, – сердечно поблагодарил его Берти.

Вошли Грейсфилд и горничная. Пока они убирали со стола, царило мертвое молчание. После их ухода Берти начал снова:

– Господи! – воскликнул он. – Неужели не ясно, что все мы, за исключением Анелиды, находимся под подозрением в том, что ни один из нас не хочет назвать своим именем?

– Я это понимаю, – заявила Рози. – И если не скажу об этом, то взорвусь точно гейзер.

– Нет, милая, не взорвешься, – решительно вмешался Гантри. Он сидел рядом с Рози и смотрел на нее, склонив набок голову. – Ты будешь паинькой и не начнешь говорить глупости, которые могут завести далеко. Сейчас не время для этого.

– Тимми, дорогой, я очень сожалею, но вынуждена тебя ослушаться, – с отважным видом запротестовала Рози. – В театре я никогда бы не позволила себе этого, но за его стенами, да еще под угрозой обвинения в убийстве – да! Вот я и произнесла это! – воскликнула она. – Убийство! Вам не стало от этого легче?

Берти Сарасен сразу же ее поддержал:

– Молодец, дорогая. Намного легче.

Анелида заметила, как Тимон Гантри и полковник Уорэндер одновременно посмотрели на Филпота, а потом обменялись взглядами с видом людей, привыкших к власти, но очутившихся в ситуации, которую не в силах контролировать.

– Хорошо, – продолжала Рози. – Полиция считает, что Мэри убили. Возможно, они думают, что это сделал один из нас. Как ни чудовищно, но похоже, что это и есть их версия. Вопрос в том, согласен ли с ней кто-нибудь из вас?

– Я не согласен, – решительно ответил Берти. Взглянув на сервировочное окно, он понизил голос и смущенно добавил: – В конце концов, мы здесь не одни.

– Если ты имеешь в виду слуг… – сердито начал Ричард.

– Никого конкретно я не имею в виду, – поспешно начал оправдываться Берти.

– То это совершенно невероятно.

– А для меня здесь все совершенно невероятно, – сказала Рози. – Я не могу, не хочу и никогда не поверю, что это может быть кто-то из присутствующих в доме.

– Абсолютно нелепое предположение, – громко произнес Уорэндер. – Аллейн слишком дает себе волю. – Он посмотрел на Ричарда и, слегка поколебавшись, спросил с видимым усилием: – Ты согласен?

Не поворачивая головы, Ричард ответил:

– Полагаю, он знает, что делает.

Опять наступило молчание, прерванное Тимоном Гантри:

– Я думаю, что это ужасно тяжело для Чарльза Темплетона.

Анелида увидела, как на лицах у всех появилось виноватое выражение, будто им стало стыдно, что они совсем забыли о Чарльзе. Послышались смущенные и сочувствующие возгласы.

– Мне не нравится, – неожиданно сказала Рози, – что нам практически ничего не известно. Что случилось? Почему все держат в тайне? Почему они полагают, что это не несчастный случай? Мы знаем только, что бедняжка Мэри скончалась от большой дозы пестицида. Это ужасно, трагично, и все мы невыразимо потрясены, но если нас держат здесь под подозрением, – в раздражении она стукнула кулачком по столу, – мы хотя бы имеем право знать почему!

Ее монолог отнюдь не был спокойным, а последнюю фразу она почти выкрикнула. Видимо, поэтому никто и не слышал, как отворилась дверь, и на пороге появился Аллейн.

– Имеете полное право, – произнес он, проходя в столовую, – и прошу извинить меня, что это объяснение так долго откладывалось.

Мужчины привстали, но Аллейн сделал им знак рукой и все снова сели на свои места. Несмотря на волнение, Анелида отметила, как быстро и без всяких, казалось, усилий этот человек овладел аудиторией. Даже славившийся этим качеством Гантри безропотно подчинился вместе со всеми. А внимательное молчание, воцарившееся в комнате, ничем не отличалось от того, которое Гантри требовал на репетициях. Не нашелся что сказать и полковник Уорэндер, чьи нахмуренные брови и гневно сжатые кулаки не предвещали окружающим ничего хорошего.

– Я думаю, – начал Аллейн, – что мы устроим совещание за круглым столом.

Он уселся в свободное кресло во главе стола и, улыбнувшись Рози Кавендиш, заметил:

– Все-таки, поистине, место красит человека. Нужно еще пять стульев, Филпот.

Пока Филпот расставлял стулья, никто не проронил ни слова.

Из холла появился Фокс, ведя за собой Флоренс и Старую Нинн. Нинн была наряжена в красный фланелевый халат. Туалет Флоренс тоже явно отличался определенной небрежностью, и, чтобы скрыть его недостающие детали, она накинула на себя большую шерстяную шаль. На голове ее были бигуди.

– Садитесь, пожалуйста, – пригласил их Аллейн. – Прошу прощения, что опять вас побеспокоил, но, надеюсь, на сей раз ненадолго.

Флоренс и Нинн, обе недовольные, не обращая друг на друга никакого внимания, неохотно уселись в разных концах стола, оставив между собой и соседями пустые стулья.

– А где Харкнесс, Фокс?

– Думаю, сэр, опять в оранжерее. Мы решили, что нет смысла его поднимать.

– Боюсь, что придется.

Раздвинув закрывающие стеклянную дверь занавеси, Фокс скрылся в оранжерее.

Вскоре оттуда донеслось хрипящее отвратительное мычание и протестующие возгласы. Наконец, Фокс вывел опухшего от сна и донельзя взъерошенного доктора Харкнесса.

– Что за пытка! – хрипло проговорил тот. – Жуткие ощущения!

– Будьте так любезны, – попросил его Аллейн, – взглянуть, в состоянии ли мистер Темплетон присоединиться к нам. Если у вас на этот счет возникнут какие-либо сомнения, мы не станем его беспокоить. Он в кабинете.

– Хорошо, – ответил доктор Харкнесс, пытаясь обеими руками пригладить волосы. – Никогда, никогда, никогда не вздумайте смешивать четыре порции виски с тремя бокалами шампанского. Не делайте этого! – добавил он с такой горячностью, будто кто-то намеревался это тут же проделать, и вышел из комнаты.

– Подождем мистера Темплетона, – спокойно заметил Аллейн и углубился в лежащие перед ним бумаги.

Уорэндер прочистил горло:

– Смотреть тошно на этого костоправа, – сказал он.

– Бедненький, – вздохнул Берти. – И все же я бы поменялся с ним местами. Хоть он и в жалком состоянии, но даже ему я завидую.

– Отвратительно! – произнес Уорэндер. – Он ведь при исполнении своих обязанностей.

– Вы на самом деле такой? – вдруг спросил Гантри, прямо-таки с обожанием глядя на Уорэндера.

– Простите, сэр, не понял.

Сцепив руки, Гантри восторженно объяснил:

– Ведь на такое никогда не осмелишься! Никогда! И так уже говорят, что постановки смахивают на карикатуру. А ведь вы живое свидетельство того, насколько они заблуждаются, полковник! Да вы своей персоной можете опровергнуть все это.

– Черт меня побери, если я понимаю, о чем вы рассуждаете, Гантри. Но если вы хотите оскорбить…

– «Нет оскорблений, – неожиданно процитировал Аллейн, не отрываясь от своих записей, – нет оскорблений в этом мире, клянусь вам честью, господа, их нет».

Все уставились на него. Сброшенный с любимого конька Гантри оглядел сидящих за столом, как бы призывая их обратить внимание на выходку Аллейна. Берти, наклонившись к нему, прошептал, указывая глазами на инспектора:

– Какое великолепие!

– Что?! – воскликнула Рози. – Что ты сказал?

– Я сказал, какое великолепие, – повторил Берти. – А что? О господи! Прости.

Уорэндер что-то пробурчал.

– Я говорил о мистере Аллейне, дорогая, – объяснил Берти. – Я сказал, что он великолепен.

– А, это! Извини, – отозвалась Рози.

– Ошибка, – обращаясь к своим бумагам, произнес Аллейн. – Но вскоре мы ее исправим. Пусть она нас не сбивает со следа.

Страшно смущенная Рози хотела что-то сказать, но тут в комнате появился Чарльз Темплетон. Его сопровождал доктор Харкнесс. Чарльз был бледен, весь как-то съежился и походкой напоминал очень старого человека. Но держался он по-прежнему сдержанно и спокойно и, войдя в комнату, всем улыбнулся.

Поднявшись, Аллейн подошел к нему.

– Все в порядке, – сказал доктор. – Он в силах присутствовать. Правда, Чарльз?

– Да, в силах, – повторил Чарльз. – Мне много лучше.

– Садитесь в то кресло. Там удобнее, – предложил Аллейн. – Мы, видите, без разрешения заняли ваш обеденный стол.

– Конечно. Надеюсь, вам дали все, что требовалось. Я сяду здесь.

Он уселся на ближайшем стуле. Ричард встал и, обняв Чарльза за плечи, склонился к нему. Чарльз, повернув голову, посмотрел на Ричарда. На миг Аллейну показалось, что он уловил меж ними сходство.

– Ты все это выдержишь? – спросил Ричард.

– Да-да, безусловно.

Ричард вернулся на место. Доктор Харкнесс и Фокс заняли два оставшихся стула. Накрыв руками лежащие перед ним бумаги, Аллейн сказал:

– Ну что ж, – и в который раз пожалел, что так и не собрался придумать подходящей фразы, чтобы открывать в подобных случаях обращения к публике.

«Как мы похожи на какой-нибудь комитет во время заседания, а наш председатель подозревает, что один из нас – убийца», – подумала Анелида. Сидящий очень прямо на стуле Ричард не поднимал глаз. Когда Анелида слегка повернулась, он сжал ее руку, но тут же отпустил.

Аллейн между тем продолжал:

– Я хочу подчеркнуть, что пока мы не получим заключение патологоанатома, у нас не может быть полной уверенности. Но тем временем, я думаю, мы могли бы составить полный перечень событий. Есть еще много моментов, которые я хотел бы выяснить. И вот именно поэтому я держал вас здесь так долго. Фокс, пожалуйста.

Фокс принес с собой небольшой чемоданчик. Теперь он извлек из него и поставил на стол пустой флакон из-под духов.

– «Великолепие», – сказал Аллейн и обратился к Рози: – Ваш подарок ко дню рождения мисс Беллами, не так ли? Из-за него вы только что неправильно поняли мистера Сарасена.

– Что вы сделали с духами? – сердито спросила Рози, а потом добавила: – Извините. Это, конечно, не имеет никакого значения. Просто… просто сегодня утром он был полный.

– Когда вы подарили его мисс Беллами? В этой комнате?

– Да.

Аллейн повернулся к Флоренс:

– Вы не могли бы нам в этом помочь?

– Я вылила отсюда в пульверизатор, – нахохлившись, сказала Флоренс.

– Но не все же, Флори, – заметила Рози.

– А в пульверизаторе были духи? – спросил Аллейн.

– На донышке. Но она не возражала, когда я смешивала духи.

– А сколько оставалось еще во флаконе?

– Он уже спрашивал меня об этом, – Флоренс мотнула головой в сторону Фокса.

– А теперь я спрашиваю.

– Вот столько приблизительно, – она показала пальцами около дюйма.

– То есть около четверти. А пульверизатор был полон?

Она кивнула. Фокс с ловкостью фокусника достал и поставил на стол рядом с флаконом пульверизатор.

– А сейчас в пульверизаторе вот сколько, – показал Аллейн. – Так что у нас куда-то исчезло три четверти духов из этого большого флакона.

– Я совершенно не понимаю, – начал Уорэндер, – куда вы клоните?

– Может, вы нам поможете, сэр. Насколько я понимаю, днем вы пользовались этим пульверизатором.

– Не себя же душил, черт возьми, – ответил Уорэндер и смущенно глянул на Чарльза Темплетона.

Гантри восхищенно хрюкнул.

– Мисс Беллами? – предположил Аллейн.

– Разумеется.

– А вы случайно не заметили, сколько тогда в нем было духов?

– Приблизительно три четверти. Так? – обратился Уорэндер к Чарльзу за подтверждением.

– Я не обратил внимания, – ответил тот, прикрывая рукой глаза.

– А вы не расскажете мне, сэр, почему вы это делали?

– Конечно. А почему бы и нет? – ответил Уорэндер и, всем видом демонстрируя смущение, добавил: – Она меня попросила. Так ведь, Чарльз?

Тот кивнул. Аллейн продолжал настаивать и вскоре добился сбивчивого описания эпизода в комнате. Флоренс неохотно, а Чарльз мрачно подтвердили, что именно так все и было.

– Вы много израсходовали духов? – спросил Аллейн.

– Порядочно. Она так просила, – недовольно повторил Уорэндер.

Чарльз пожал плечами, а Аллейн сказал:

– Но духи очень сильные, правда? Даже пустая бутылка, когда вынимаешь пробку, наполняет ароматом всю комнату.

– Не надо! – воскликнул Чарльз. Но Аллейн уже раскрыл флакон и в комнате распространился резкий, почти осязаемый, сладковатый запах.

– Удивительно, – заметил Гантри. – Она душилась ими всего один вечер и вот, пожалуйста, сколько ассоциаций.

– Замолчите, сэр! – закричал Уорэндер. – Господи, каким же надо быть невежей! Неужели вы не видите… – и он показал глазами на Чарльза.

Аллейн закрыл флакон.

– Как вы думаете, – спросил он Уорэндера, – после того, как вы подушили мисс Беллами, оставшееся во флаконе вошло бы в пульверизатор?

– Не думаю.

– Нет, – сказала Флоренс.

– Да если даже его опять наполняли, все равно он сейчас пуст на три четверти. Это значит, что так или иначе три четверти содержимого флакона куда-то исчезло.

– Но это невозможно, – резко сказала Рози. – Если только духи не разлили.

– Нет, – повторила Флоренс, и Аллейн повернулся к ней.

– И пульверизатор, и флакон стояли на туалетном столе, когда вы обнаружили мисс Беллами?

– Как будто так. Я ведь не задерживалась там, чтобы прибираться на столе, – язвительно ответила Флоренс.

– А баллон с пестицидом был на полу?

Фокс водрузил на стол рядом с другими предметами и жестянку, на которую посмотрели с ужасом.

– Так как? – повторил свой вопрос Аллейн.

– Да, – ответили Уорэндер, Харкнесс и Гантри одновременно, а Чарльз вдруг стукнул по столу:

– Да, да, да, – проговорил он со злостью. – Боже мой, неужели все это необходимо?

– Я очень сожалею, сэр, но боюсь, что да.

– Слушайте, – спросил Гантри, – вы предполагаете, что… какого черта вы предполагаете?

– Я ничего не предполагаю, – ответил Аллейн. – Я просто пытаюсь выяснить довольно странные обстоятельства. Может, кто-нибудь найдет этому объяснение?

– Она сама… Мэри… что-то с ним сделала. Может, случайно перевернула.

– Что перевернула? – вежливо поинтересовался Аллейн. – Флакон или пульверизатор?

– Не знаю я, – раздраженно ответил Гантри. – Откуда я могу знать? Полагаю, что пульверизатор. А потом опять его наполнила.

– Нигде нет следов разлитых духов, как и говорила нам Флоренс.

– А, знаю, – начал Берти Сарасен. – Вы думаете, что духи могли использовать для…

– Для чего, мистер Сарасен?

– Да нет, не знаю я, – поспешно стал отговариваться Берти. – Я думал… нет, я запутался. Не знаю.

– Кажется, я знаю, – произнесла, бледнея, Рози.

– Пожалуйста, – предложил Аллейн.

– Нет, не буду. Не могу. Мне это еще не совсем ясно. – Рози посмотрела Аллейну прямо в глаза. – Мистер Аллейн, – сказала она, – если вы будете выспрашивать и настаивать, вы докопаетесь до очень неприятных историй о ссорах… ссорах и скандалах. И в театре, и за его пределами. В основном, в театре. Как и многие талантливые актрисы, Мэри могла закатить истерику. Вот и сегодня, – продолжала Рози, стараясь перебороть почти осязаемый ужас, который охватил ее слушателей, – она закатила такую истерику.

– Рози! – Гантри предостерегающе возвысил голос.

– Тимми, а в чем дело? Я полагаю, что мистер Аллейн уже знает об этом, – устало сказала она.

– Справедливые слова, – воскликнул Аллейн. – Спасибо вам за них. Да, нам известно, правда, без подробностей, что бывали скандалы. Мы до этого, как вы выразились, докопались. Мы, например, знаем, что здесь, в этой комнате происходило выяснение отношений на почве профессиональных разногласий. Только сегодня утром. Мы знаем, что в ходе обсуждения других разногласий на приеме опять возникла и утренняя проблема. Знаем, что в этом деле замешаны и вы, мистер Сарасен. Но когда я это говорю, я уверен, что у вас достаточно здравого смысла, чтобы понять, что я имею в виду только это и ничего больше. Фокс и я говорим лишь о фактах. Мы будем признательны, если вы поможете нам разобраться во всей этой куче фактов, которую нам удалось набрать.

– Все это, – заявил Гантри, – очень красиво звучит. Рози, мы на вражеской территории и можем попасть впросак. Берегись, моя девочка.

– Не верю я тебе, – отмахнулась от него Рози, все еще глядя на Аллейна. – Что вас интересует?

– Прежде всего, из-за чего произошла утренняя ссора?

– Ты не возражаешь, Берти? – спросила она.

– Господи, – ответил Сарасен, – по-моему, нет.

– Дурак ты, Берти, – сердито сказал Тимон Гантри. – В таких случаях надо вести себя осторожнее. Никогда не знаешь, куда тебя вынесет.

– Но, видишь ли, Тимми, дорогой, я и так никогда этого не знаю, – грустно усмехнувшись, ответил Берти.

Гантри повернулся к Рози:

– Будь добра, не забудь, что это касается не только тебя.

– Не забуду, Тимми, обещаю тебе, – она посмотрела на Аллейна и сказала: – Сегодня утром был скандал из-за того, что я сообщила Мэри, что собираюсь играть главную роль в новой пьесе. Она решила, что я предаю ее. Позже, во время приема, когда мы все были там, – Рози показала рукой на оранжерею, – Мэри опять вернулась к утренней теме.

– Она все еще сердилась?

Рози с несчастным видом посмотрела на Чарльза:

– Да, объяснения шли довольно бурно. Но с Мэри подобные перебранки всегда так проходили.

– К вам это тоже относилось, мистер Сарасен?

– И еще как! – ответил Берти и тут же объяснил почему.

– А вы, мистер Гантри?

– Хорошо. Я вам отвечу. Да, относилось. Так как я должен был ставить эту комедию.

– Но тебе, Тимми, досталось два раза, – уточнил с явным облегчением Берти. – И по второму поводу – тоже. Из-за новой пьесы Дикки и Анелиды, которую хотели попробовать на главную роль. Вот здесь она разозлилась, как никогда. Просто была в ярости.

– Мистер Аллейн знает об этом, – объяснила Анелида, и все тревожно посмотрели на нее.

– Не обращайте на это внимания, дорогая, – тоном, не допускающим возражения, произнес Гантри. – Вас это не должно касаться. Не позволяйте себя втягивать.

– Но все-таки она уже втянута, – сказал Ричард, взглянув на Анелиду. – Вместе со мной и, надеюсь, навсегда.

– Правда? – самым сердечным тоном воскликнула, сияя, Рози. – Как чудесно! Берти! Тимми! Вы подумайте, как чудесно! Дикки, дорогой! Анелида!

Все трое начали наперебой что-то радостно кричать. Анелида понимала, что такое дружеское участие не может не тронуть, но все же ее до глубины души поразила исключительная быстрота, с которой ее новые знакомые перешли на поздравительный тон. В глазах Аллейна промелькнуло что-то, но – что? Удивление? Покорность? И она была весьма озадачена, когда он ей еле заметно подмигнул.

– Как бы ни приятно нам было расслабиться от такого известия, я вынужден вернуть вас к теме нашего разговора, – сказал он. – Как началась ссора в оранжерее?

Во взглядах Рози и Берти мелькнули и удивление, и упрек. Ричард быстро ответил:

– Мэри вошла в оранжерею, когда мы обсуждали актерский состав для моей новой пьесы «Бережливость в раю». Я должен был бы сказать ей обо всем заранее, предупредить ее. Я этого не сделал, и ей показалось, что я был с ней неискренним.

– Прошу прощения, но я вынужден спросить, что именно она сказала?

Аллейн сразу понял, что Рози, Сарасен и Гантри не станут отвечать на этот вопрос.

– Думаю, что ни один из нас не помнит подробностей, – довольно небрежно бросил Гантри. – Когда Мэри закатывала истерики, она сгоряча могла наговорить бог знает что, но все мы знали, что это лишь так, слова.

– Может, к примеру, она чем-то угрожала?

Гантри поднялся.

– В последний раз я вас всех предупреждаю, – заявил он, – что если вы позволите втянуть себя в обсуждение вещей, не имеющих никакого отношения к данному делу, и будете допускать необдуманные высказывания, вы себе заработаете бог знает какие неприятности. В последний раз я предлагаю вам подумать о своих профессиональных обязательствах и о своей театральной карьере. Ради всех святых, попридержите языки, иначе потом пожалеете.

Испуганно взглянув на Рози, Берти сказал:

– Ты знаешь, он прав. А может, нет?

– Боюсь, что прав, – горестно согласилась она. – Есть какой-то предел, наверное. И все же…

– Если ты когда-нибудь доверяла моим указаниям, постарайся поступить так и в этот раз, – попросил ее Гантри.

– Хорошо, – ответила Рози и взглянула на Аллейна. – Извините.

– В таком случае я должен спросить полковника Уорэндера и мистера Темплетона. Мисс Беллами произносила какие-либо угрозы?

– По-моему, Чарльз, когда задают такие вопросы, должен присутствовать адвокат. Никогда не знаешь, какой оборот примет дело. А пока подождем и посмотрим, ладно?

– Хорошо, – согласился Чарльз. – Хорошо.

– А вы, мистер Дейкерс? – спросил Аллейн.

– Я связан общим решением, – ответил Ричард, а Анелида, бросив на него встревоженный взгляд, с неохотой добавила:

– А я связана твоим.

– В таком случае, – заявил Аллейн, – мне остается только одно. Придется вызвать последнего свидетеля.

– Кого это? – рявкнул Уорэндер.

– Фокс, узнайте, пожалуйста, сможет ли он приехать. Мистер Монтегю Маршант, – ответил Аллейн.