Текст книги "Безжалостное предложение (ЛП)"

Автор книги: Наташа Андерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Кэл нахмурился, схватил джинсовую куртку и пошёл к двери.

– Будь добр с моей девочкой, мистер Ди, – сказал он, выходя. – Я знаю пять разных видов боевых искусств и не боюсь их использовать.

Клео ощутила прилив нежности к своему другу, который хоть и был кокетливым развратником, но также был очень преданным.

Они молча проводили Кэла взглядом, затем Клео украдкой взглянула на Данте и увидев, что тот смущен, улыбнулась.

– Ты думал, он – отец моего ребёнка.

У Данте хватило совести выглядеть неловко.

– На мгновение мне показалось, что меня…

– Обманывают? – догадалась она, но, заметив раздраженный взгляд Данте, вспомнила, что ему не нравится, если за него заканчивают фразы.

– Одурачили, – поправил он.

Клео фыркнула.

– Ну же, ты должен отдать мне должное, ведь эти слова означают одно и тоже, – проворчала она.

Данте прочистил горло, но не ответил.

– В любом случае, я оскорблена, что твой грязный маленький ум сразу же подумал об этом, хотя ты только сегодня получил тесты. Ты очень низкого мнения обо мне.

Его взгляд оставался бесстрастным.

– Что? Никаких извинений? – спросила она.

Данте сжал челюсть, но всё равно молчал.

Клео пожала плечами, решив отпустить эту тему, ведь чем раньше он уйдёт отсюда, тем лучше.

– Что ты хотел обсудить, чего не могли решить наши адвокаты?

– Я оплачу все медицинские расходы, – объяснил Данте.

Клео покачала головой, и только потом ответила:

– Нет.

– Ты носишь ребёнка, поэтому нуждаешься в постоянном медицинском наблюдении. Забеременела ты из-за меня, поэтому я должен оплатить все твои медицинские счета.

– Мне ничего от тебя не нужно. – Клео сняла куртку и расстегнула толстовку.

– Почему, чёрт возьми, нет? – сердито спросил он. – Все так делают. Почему не ты?

– Потому что я не все, – тихо ответила Клео.

Ей стало немного жаль Данте. Каково это – знать, что люди хотят отношений с вами или дружат только из-за того, что ты можешь им дать. Понятно, почему они подружились с Люком. Её брат не меркантильный человек. Конечно, он, как и все, мечтал о прекрасной жизни, из кожи вон лез, чтобы этого добиться, но никогда не ожидал, что ему всё это принесут на голубом блюдечке.

– Похоже, ты знаком с множеством фиговых людей.

– Послушай, я оставлю тебя в покое, если ты позволишь мне это сделать, хорошо? – пообещал он. – Просто позволь мне позаботиться о медицинских счетах.

– Если мне понадобятся какие-либо дополнительные процедуры, которые будут стоить больше, чем я ожидала, или если мне придётся остаться в больнице, или если будут осложнения, требующие дополнительного медицинского лечения, я с радостью приму твою финансовую помощь, – согласилась Клео.

Но Данте, кажется, это не обрадовало.

– Я оплачу и это, и все остальное. Всё, Клео, – настаивал он. – Передай детали Майку, и он позаботится об этом. Я уже добавил этот пункт в соглашение. Если ты не будешь сотрудничать, я просто предположу, сколько это стоит и заставлю Майка переводить средства на твой счёт ежемесячно. После передачи деньги не могут быть возвращены. Тогда сможешь делать с ними всё, что хочешь.

Клео скрестила руки – Данте тут же уставился на её грудь – и сокрушённо вздохнула.

– Ладно. Хорошо, считай, что твоя совесть чиста, а наше общение закончено.

– Ты примешь деньги? – Его глаза загорелись удовлетворением, когда она кивнула. – Хорошо. А теперь, может, ты скажешь мне, что на тебе надето?

– Что? – Клео посмотрела на себя и поняла, что с расстёгнутой спортивной толстовкой он мог видеть верхнюю часть её трико. – Оу... Это трико.

– Трико? Танцевальное или гимнастическое?

– Танцевальное.

– Это объясняет, – пробормотал он себе под нос, и она с любопытством подняла голову.

– Объясняет что?

– Ничего. Ничего. Что за танцы?

Она замешкалась, размышляя, стоит ли продолжать этот разговор.

– Балет.

– Серьёзно?

Он казался настолько потрясённым, что Клео даже оскорбилась.

– Чего ты ожидал?

– Не знаю, с твоей индивидуальностью я ожидал чего-то более современного и, возможно, причудливого. Балет... это…

– Изысканно? – огрызнулась она, снова защищаясь.

– Это не то, что я собирался сказать.

– Элегантно?

– Чёрт возьми, Клео! – Впервые её имя так естественно сорвалось с его языка, и это заставило её замолчать. Казалось, он не заметил, что использовал его, и продожил: – Я говорил тебе не делать этого. Я собирался сказать «скучный». Балет скучный. Это красиво, но в нём много жёстких линий и правил. Кажется, это не соответствует тебе.

– Ты не знаешь меня, мистер Дамасо, – снова напомнила она.

– Я знаю достаточно, – мягко возразил он.

– Твои пять минут истекли.

– Так и есть.

Он пошел к двери, а Клео наблюдала за ним из центра комнаты. Оказавшись у двери, он повернулся к ней лицом.

– Мне было интересно узнать, что происходит на четырнадцатой неделе, – произнес он так тихо, что Клео его едва услышала, и опустил глаза, словно стесняясь встретиться с ней взглядом.

– Четырнадцатой неделе? – повторила она, выигрывая время, не будучи уверена, должна ли говорить ему или нет.

– Что дальше, после кулачков и век?

Он был похож на задумчивого маленького мальчика, желающего узнать конец сказки, и нужно было быть более сильным человеком, чем Клео, чтобы устоять перед притягательностью этого маленького мальчика.

– На прошлой неделе он начал мочиться, – сказала она, сморщив нос, всё ещё слегка напуганная этим. – Как-то противно представлять, что он там писает. О, и у него теперь есть свои отпечатки пальцев. На этой недели он начинает корчить рожицы.

Она улыбнулась от этой мысли.

– Щуриться и хмуриться, – хихикнула она. – Вероятно, он уделит особое внимание тому, как правильно хмуриться, учитывая, кто его отец.

«Правда ребенок никогда не узнает, кто его отец».

Клео отвела взгляд, стараясь спрятать грусть. Она тоже выросла без отца, и всегда хотела большего для своих детей.

– В любом случае, это просто догадки. Я точно узнаю в среду, когда пойду на УЗИ. Тогда мы узнаем точную дату зачатия и дату рождения.

– Он уже могут сказать, кто это – мальчик или девочка? – спросил Данте.

Она пожала плечами.

– Не думаю. В некоторых статьях говорится, что можно узнать уже на двенадцатой неделе, в то время как в других написано, что на шестнадцатой. Хотя я не думаю, что хочу знать.

– Полагаю, Люциус пойдёт с тобой?

– Люк и Блу работают, – не задумываясь ответила Клео.

Данте прищурился.

– Тогда Калум?

– Конечно. Кэл пойдёт, – проворчала она, и его глаза подозрительно сузились. – В любом случае… Мне нужно кое-что сделать. Так что я прощаюсь. Уверена, что у мистера Грейсона есть номер моего адвоката.

Клео протянула руку, и Данте обхватил её своей. Пожав его руку, она пыталась высвободиться, но он не отпустил.

– Желаю удачи в твоём отеле в Токио. Уверена, он будет прекрасным. – Она не знала, что ещё сказать, и хотела, чтобы он отпустил её руку. Однако у Данте, похоже, не было ни малейшего желания это делать.

– Знает ли Люциус, кто отец ребёнка? – неожиданно спросил он.

– Нет. И я бы предпочла, чтобы он не знал, – сказала она.

– Почему?

– Потому что он дорожит вашей дружбой, и хотя я не понимаю, что в тебе такого привлекательного, у него не так уж много друзей, и я не хочу лишать его ещё одного.

– Однажды ты нашла меня привлекательным, – хрипло напомнил он.

– Что ты делаешь, Данте? – спросила она беспомощным голосом, и он выглядел таким же смущённым своими действиями, как и она. Таким уязвимым она его ещё никогда не видела.

– Я не знаю, – тихо признался он. – Я понятия не имею, что делаю.

Он шагнул ближе и потянул Клео к себе, пока она не упёрлась в него грудью. Отпустив руку, он нежно обхватил ее лицо ладонями, словно она самая драгоценная вещь, которую он когда-либо видел.

– Может быть, это просто прощание, – прошептал он. – Могу я попрощаться?

– Нет.

Это слово не имело никакого значения. Оно повисло между ними, как пёрышко, и Данте поймал его на её губах, прежде чем оно сорвалось.

Его поцелуй был нежным и почтительным, и это поразило Клео. Он не должен был целовать её, а она не должна была позволять. Это всё усложняло.

Она обхватила его запястья, намереваясь убрать их, но не смогла. Поэтому её руки просто лежали на его, большими пальцами она ласкала тёплую шершавую кожу его запястий, пока этот нежный поцелуй полностью переписывал их отношения, от враждебных и привычных к этому. Чтобы это ни было.

Наконец Клео нашла в себе силы откинуть голову и разорвать контакт между ними. Она прерывисто дышала и дрожала. Быстро взглянув на Данте, она поняла, что он так же потрясён и шокирован, как и она.

– Это было… это было… – Она потрясла головой, разочарованная, что не способна выразить словами свою мысль. – Это не должно было произойти.

– Знаю, – сказал он.

– Я серьёзно, Данте.

– Я тоже. – Он провёл дрожащей рукой по волосам. – Больше не повторится. Не беспокойся. Я ухожу. Береги себя, Клео.

Через секунду он ушёл.

Данте

Данте позвонил Ники и отменил свидание. Сегодня он не самая лучшая компания. Он не понимал, почему так странно воспринимает ситуацию с Клео. Они достигли соглашения. Она вполне счастлива, и ему не нужно беспокоиться о том, что он будет нести ответственность за ошибку, которую никто из них не смог предвидеть. После этой небольшой помехи, его жизнь вернулась на круги своя.

Войдя в квартиру, Данте услышал, как зазвонил его телефон, и застонал, увидев сообщение на испанском языке:

Нужно срочно поговорить по скайпу, Папа.

«Отлично, это именно то, что нужно после трудного дня».

Он пошел в кабинет, чтобы позвонить по скайпу. У него были другие приложения для звонков в режиме реальном времени, но его отец с трудом разбирался в новых технологиях, и скайп  был самым простым способом для пожилого человека. Данте использовал эту программу только для связи с отцом, и поэтому он был единственным в списке контактов. Энрико Дамасо был уже в сети. Как только Данте вошёл в систему, прозвучал знакомый рингтон. Его отец очень спешил поговорить с ним сегодня. В последний раз они разговаривали месяц назад.

– Данте. Рад видеть тебя, сын, – поприветствовал его отец по-испански. – У тебя всё хорошо? Ты хорошо выглядишь.

Данте был далеко не в порядке, что даже забавно, но он просто кивнул. Их отношения не были особо доверительными.

– Всё хорошо, папа, – солгал он.

– Ох. Чудесно, – весело ответил мужчина. – Послушай, Данте, я хотел бы, чтобы ты кое с кем познакомился.

Он позвал кого-то, кто находился за камерой, присоединиться к нему. На экране появилась потрясающая молодая брюнетка и села на колени к отцу.

Данте вздохнул, уже зная к чему все идет.

– Данте, это Кармен, твоя новая мачеха. – Данте старался не морщиться при знакомстве, девушка выглядела моложе его самого на лет десять. – Кармен, это мой мальчик, Данте.

Он поцеловал в щёку хихикающую женщину и сделал то, что, к счастью, не попало в обзор камеры, из-за чего она взвизгнула.

– Мы собираемся пожениться, – подтверждая догадку Данте, объявил отец. – Кармен та единственная. Она делает твоего отца счастливым.

 «Ему шестьдесят четыре. Вероятно, он глотает гору маленьких синих таблеток и дарит огромное количество красивых безделушек, чтобы сделать её счастливой».

– Поздравляю, – сухо ответил Данте, зная по опыту, что попытка отговорить отца от совершения ещё одной колоссальной ошибки, закончится провалом – впрочем, как и сам этот брак.

Браки его отца никогда не заканчивались мирно, и каждый развод был связан затяжными и безобразными судебными баталиями. Но бесполезно напоминать отцу о его прошлых ошибках; проще вежливо кивать, купить подарок и держаться от этого подальше. Старик был одновременно циником и безнадёжным романтиком. Он отчаянно ненавидел своих бывших, и это несомненно настраивало Данте против женщин, но всё же отец со всей страстью, граничащей с одержимостью, любил каждую беспринципную сучку, которая врывалась в его жизнь.

– Приедешь на свадьбу? – нетерпеливо спросил отец. – Она будет на пляже на Тенерифе. Кармен хотела выбрать самое романтичное место. И я дам моей прекрасной Кармен всё, что она хочет. Кроме того, я думаю, это довольно близко к тебе, не так ли? Рядом с африканским побережьем?

– Тенерифе рядом с Северо-Западной Африкой, папа. Я нахожусь в Южной. Это довольно далеко. – Данте придал лицу самое печальное выражение, на какое только был способен. Очевидно, география не являлась сильной сторона отца. Старик никогда не понимал, почему его единственный сын решил уехать так далеко, и, всё ещё ожидая, когда он «придёт в себя», так и не удосужился узнать о месте, которое стало для Данте новым домом.

– Иногда я сожалею, что отправил тебя в тот университет, Данте, – качая головой, сказал отец, заводя старую песню. – Но я подумал: «Отпусти мальчика, он станет мужчиной вдали от дома и комфорта». И ты уехал и живёшь там.

Энрико Дамасо считал, что поступление Данте в колледж в другой стране, вдали от всего знакомого, поможет сформировать его характер. Старик с радостью передал ему бразды правления компанией сразу же после того, как Данте получил МВА (прим. – степень магистра), но не рассчитывал, что сын останется в этой стране и начнёт там новую жизнь. Хуже того, Данте «перезагрузил» гостиничный брэнд Damaso в Кейптауне и полностью дистанцировался от влияния отца.

– Сейчас ты так далеко, что не можешь часто навещать своего старого отца. И всё потому, что я хотел, чтобы у моего мальчика было хорошее образование и ценный жизненный опыт, – с отчаяньем сказал отец, но Данте остался равнодушным к этой театральности. Этот маленький спектакль под названием «Смотри, как я предан своему неблагодарному и безразличному единственному сыну» отец любил разыгрывать для своих будущих невест.

– Не думаю, что смогу приехать на свадьбу, папа, – твёрдо перебил его Данте, зная, что отец может бесконечно твердить о том, какой неблагодарный у него сын. Лучше всего пресечь это в зародыше. – Сейчас я полностью завален работой.

– Ты даже не знаешь, когда состоится свадьба, – указал отец.

 Данте нахмурился – он ошибся, как какой-то новичок. Но, по крайней мере, он отвлек отца от разговора о его недостатках.

– Я думал, что это произойдёт скоро, – быстро исправился он. – Я связан стройкой в Токио, и ты знаешь, что проект в Дубае начинает набирать обороты. Сейчас не самое подходящее время для отпуска. Но, конечно, если свадьба состоится через много месяцев, то я буду рад присутствовать.

– А-а-а, нет…мы влюблены, мы не можем ждать месяцами. Свадьба через две недели, – с сожалением вздохнул отец. – Я очень хотел, чтобы ты приехал, сын. Надеялся, что ты станешь моим шафером.

– Извини, папа, – повторил он. Кармен мило надулась. – И Кармен. Я бы приехал, если бы смог.

– Всё в порядке, Данте, – хихикнула она, её голос звучал пронзительно. – Я уверена, что в будущем у нас будет много времени, чтобы познакомиться.

«Ага, конечно».

Данте не стал бы на это ставить. Его отец в мгновение ока найдёт следующую жену. Данте потерял счёт количеству мачех – с каждым разом всё более молодых – и даже не пытался следить за ними. Отец никогда не заводил содержанок или любовниц, он всегда женился. Из тех многих, что у него были после смерти матери Данте от лейкемии, одна покончила с собой, другая умерла от передозировки, а остальные развелись с ним.

К счастью, у Данте не было дюжины братьев и сестёр, разбросанных по всей Европе, так как после десятого дня рождения Данте отец сделал вазэктомию. Это было не совсем благословением, так как Данте не возражал бы против брата или сестры. Его детство было бы не таким одиноким.

Он ещё несколько минут наблюдал, как отец обнимается со своей молоденькой невестой, затем решил, что выполнил свой семейный долг.

– Ну, ещё раз поздравляю. Пожалуйста, пришлите мне свадебные фотографии.

– Хорошо. Было здорово поговорить с тобой, сынок. Нужно чаще это делать, – сказал отец.

Он говорил это всякий раз и Данте всегда соглашался, однако оба знали, что, вероятно, не будут разговаривать ещё несколько месяцев. И оба были довольны.

Закончив разговор, Данте бродил из комнаты в комнату в своём просторном пентхаусе с видом на причал с яхтами и набережную Виктории-И-Альберта. Это была идеальная холостяцкая квартира, представляющая менее обезличенный образ жизни, нежели пребывание в отеле, где он жил до своего тридцатилетия. Именно тогда он купил этот многомиллионный бриллиант в двух шагах от своего офиса и своего главного отеля в Кейптауне.

Модная, шумная и полная туристов набережная была не совсем тихим местом. Цены на недвижимость здесь были выше крыши, и Данте купил квартиру только потому, что это было хорошей инвестицией. Глянцевая отделка, мраморные полы, стеклянные стены и минималистский интерьер были спроектированы той же компанией, что и все его отели. Оформление было красивым, но оставляло чувство стерильности и холодности. Ему часто казалось, будто он всё ещё живёт в отеле или в одном из тех мест, что используют для съёмок для каталога интерьеров. Здесь он не чувствовал себя, как дома. Хотя он никогда и не знал, каково это. Ребёнком, живя с отцом, он никогда не испытывал чувства стабильности или привязанности к месту. Не со всеми этими меняющимися «мамами», которые появились в его жизни начиная с шестого или седьмого дня рождения Данте.

Поскольку Энрике Дамасо верил, что каждая новая жена – та единственная, он не видел необходимости в брачном контракте. Для богатого человека отец Данте был невероятно глуп. Он считал брачные контракты неромантичными – они, по его словам, задавали браку неверный тон – и поэтому с каждой следующей женой терял значительные суммы денег. Только одна из его бывших снова вышла замуж и больше не получала алиментов, остальные наслаждались роскошным образом жизни, благодаря доверчивости отца.

Данте уже не надеялся, что отец когда-нибудь усвоит этот урок, и начал защищать себя от подобной участи. Он видел к чему может привести любовь к женщине, и не собирался позволять себя так использовать. Он намеревался тщательно выбрать себе будущую жену: она должна происходить из богатой и привилегированной семьи и вести себя на людях с достоинством и изяществом. Его выбор не подразумевал никакой безумной, страстной любви. Это будет разумный ход, а не эмоциональный.

Он вышел на балкон и уставился на яхты, аккуратно выстроенные в ряд в бухте под его квартирой, их мачты указывали на пурпурно-розовое сумеречное небо, словно обличительные, костлявые средние пальцы. Там же стояла его собственная пятидесятифутовая яхта, но с такого расстояния и в сумраке трудно было разглядеть «Арабеллу», названную в честь его первой собаки.

Ветер доносил до Данте слабый запах жареной еды и отдалённый смех; он видел людей, бродящих по причалу. Спокойно живущих своей жизнью. Некоторые счастливы, некоторые нет. Мужья и жёны, любовники, семьи. Он вздохнул, пытаясь отогнать нехарактерный для него приступ меланхолии. Ему нужно избавиться от этого. Ему нужно пиво и провести время с друзьями. Но единственный человек, пришедший ему на ум, вероятно, был последним, с кем ему следовало бы связываться.

«Как, чёрт возьми, он должен смотреть в глаза Люциусу, зная, что Клео беременна его ребёнком?»

 Она, по непонятным причинам, пыталась сохранить дружбу между ним и её братом, и Данте полагал, что должен быть благодарен за это. Тем не менее, встречаться с Люциусом в тот же день, что он получил результаты на отцовство, не очень хорошая идея.

Данте налил себе двадцатилетнего односолодового виски на два пальца. Взяв тумблер с собой на балкон, он сел на удобный стул и положил босые ноги на перила. Небо стало глубоким, бархатисто-синим, лишь несколько оттенков пурпурного просачивались в океан на горизонте.

 Он вытащил свой телефон из кармана и пролистал сообщения и электронные письма, ответил на несколько, затем поддался искушению и стал искать в «Гугле» пособие по беременности по неделям.

Он был очарован, узнав, что мочиться и корчить рожицы – это не всё, что произошло на четырнадцатой неделе. Кроме того, у ребёнка появился волосяной покров. Данте не мог представить себе странного обезьяноподобного существа, свернувшегося в утробе Клео. Вздрогнув, он продолжил читать.

«Интересно, заметила ли она изменения в своём теле?»

Для Данте Клео казалась совершенно такой же. Одежда для танцев была настолько облегающей, что он наверняка заметил бы любую припухлость на её животе.

«Может, её грудь стала больше?»

 Он не был уверен, к сожалению, майка слишком сильно расплющила её грудь.

«Почему я вообще смотрел на её грудь? И почему сейчас думаю об этом?»

Его мысли вернулись к ультразвуковому исследованию, и он задумался, как будет выглядеть ребёнок.

Он откинул голову и представил маленькую девочку с чёрными волосами и изумрудными глазами, как у её матери. У него не было опыта общения с детьми, и по какой-то причине он не мог представить себе младенца. В его воображении это была малышка двух или трёх лет, одетая в розовую пачку и белые колготки. Вот она неуклюже кружилась, а когда теряет равновесие, он рядом и…

Данте резко сел, ударившись ногами о террасу и чуть не расплескав виски.

«Mierda! Какого чёрта я фантазирую о ребёнке, которому не место в моей жизни?!»

Он допил виски и поспешил переодеться в тренировочные шорты.

Ему нужна хорошая тренировка, чтобы проветрить голову.

Босиком пройдя в свой домашний спортзал, он разогрелся, прыгая на скакалке, сделал растяжку, затем натянул боксёрские перчатки и приступил к избиению груши, подвешенной к потолку.

Менее чем через полчаса Данте был измотан не только морально, но и физически. Единственные мысли в его голове были о горячем душе и сне.

Не о Клео и её неудобной беременности.

С этим он покончил.

Глава восьмая

Клео

– Привет! – Клео сжалась от пронзительного крика в ухо и отодвинула мобильник. – Угадай, кто вернулся в город?

– Привет, Коко, – слабо произнесла она, всё ещё крепко сжимая один глаз, пока её мозг пытался приспособиться к сахарному, высокому и сиплому голосу Коко, которая всегда кричала. – Когда ты вернулась?

– Прошлой ночью! Скучала по мне!?

– Скучала. – Она не врала. В танцевальной школе Коко была одной из её лучших подруг. После несчастного случая они отдалились друг от друга, но Коко всегда старалась навещать Клео, когда была в городе. Она танцевала в известной труппе и даже участвовала в нескольких международных турах. Клео всегда была лучшей танцовщицей, чем Коко, и они обе это знали, так что Клео не могла не завидовать своей подруге, что добавляло неловкости в их отношения, поэтому хорошо, что они виделись редко.

– Ну, я вернулась и Джиджи тоже, – пискнула она, в это же время на заднем фоне громкий голос Джиджи пронзительно прокричал: «Привет!». Джиджи была ещё одной их одноклассницей – сумасбродная девушка, которая была счастлива просто танцевать в кордебалете. Она просто хотела танцевать и получать постоянную зарплату. Она была одной из самых приятных людей, которых знала Клео. – Хочешь пойти выпить?

– Как долго вы будете в городе? – спросила Клео, взглянув на часы. Было восемь вечера, а утром ей на УЗИ. Не лучшее время для прогулок.

– Пару недель, – ответила Коко.

– Отлично, тогда может встретимся в другой раз? Я действительно не могу сегодня. Утром у меня важная встреча, – с искренним сожалением сказала Клео.

– Как насчёт завтра? – спросила Коко.

– Конечно. Было бы круто.

– Ура! Я напишу тебе детали! Увидимся! – Коко всегда говорила восторженно, и болтовня с ней иногда утомляла, особенно если, как сегодня, не быть к этому готовой.

Клео пошла в гостиную, где лежал Кэл. Нацепив на нос очки, в которых из-за тщеславия не появлялся ни перед кем, кроме Клео, он читал один из своих любимых кровавых триллеров.

Он посмотрел на неё поверх очков, когда она прошла на кухню и налила себе сока.

– Коко и Джиджи вернулись в город, – сказала она, садясь за кухонный стол и делая глоток.

– Отлично, – пробормотал он. – Не забудь сделать укол инсулина, прежде чем выйдешь с Сахарными Сестричками.

Клео хихикнула.

– Перестань, – предупредила она, но её смех противоречил её словам. Кэл и Коко не ладили, потому что пару лет назад влюбились в одного и того же парня. В довершении всего, парень запал на Коко, несмотря на то, что Кэл был уверен(хотя имелись доказательства обратного), что парень играет за его команду.

Смех Клео угас, и она продолжила смотреть на своего лучшего друга.

«Нужно сказать ему, что переезжаю к Люку и Блу, и дать время, чтобы принять меры».

– Кэл? – прошептала она, ненавидя, что у неё нет другого выбора.

Он опустил книгу на грудь и грустно улыбнулся.

– Я знаю, дорогая.

Глаза Клео защипало от слез от понимания во взгляде Кэла. Она сгорбилась над столом и тихо зарыдала.

– Извини. Я не знаю, что ещё делать.

– Ты должна делать то, что лучше для тебя, Клео. А сейчас ты не можешь позволить себе жить здесь, поддерживая мою ленивую задницу и одновременно справляться с беременностью. Но есть и положительная сторона: необходимость переехать – это хороший пинок, который заставит меня искать работу. Здесь мне стало слишком уютно, понимаешь? Живу праздной жизнью, как содержанец, которым и являюсь.

Они оба оглядели крошечную квартиру и рассмеялись над тем, что в этом месте можно было вести какую-то «праздную жизнь».

– Сколько у нас времени, прежде чем придётся покинуть этот дворец удовольствия? – Кэл встал, лениво потянувшись, и неторопливо подошёл к Клео. Вручив последний кусочек бумажного полотенца в рулоне, он обнял ее за плечи.

– У нас закончились бумажные полотенца, – заметил он.

Клео хихикнула, высморкавшись.

– Ну, мы не можем заменить этот рулон. Наша жизнь расточительных трат подошла к концу, друг мой. Мы больше не можем позволить себе такую роскошь, как бумажные полотенца.

Кэл рассмеялся и сел за стол напротив неё.

– Боже, девочка, мне надоело видеть, как ты плачешь. Не унывай, ладно?

Она храбро одарила его своей лучшей улыбкой.

– Вот так лучше. Но не совсем. И когда мы выезжаем?

– Завтра я поговорю с арендодателем. Так что, возможно, у нас ещё будет дней тридцать, прежде чем нам придётся освободить квартиру.

– Многое может произойти за тридцать дней, – заметил он.

– Не так много. – Она провела пальцем по складке на скатерти. – Хочешь пойти со мной на УЗИ завтра?

– С удовольствием.

_______________________________

– Так, так, так, двое – это компания, но трое – уже толпа, – заметил Кэл на следующее утро, когда они вышли из машины.

Клео была довольна местом парковки – прямо перед кабинетом доктора Клейна, и улыбалась, как идиотка, пока не подняла глаза и не посмотрела на того, о ком говорил Кэл.

Улыбка сошла с её лица.

– Какого чёрта? – прошептала она себе под нос. – Почему он здесь? Как он узнал?

– Глубоко вздохни, Клео, – мягко посоветовал Кэл. – Ты никогда не бываешь на высоте, когда злишься.

– Какого чёрта ты здесь делаешь? – Она подошла к Данте, сталкиваясь практически нос к носу. – Как ты узнал, где меня найти?

– Ты послала данные своего акушера Грейсону. Зная это, я легко узнал время УЗИ, – беззаботно ответил он.

У Клео отвисла челюсть от этого вопиющего вторжения в её личную жизнь. Эта информация не предназначалась для того, чтобы за ней шпионили!

– Я решил прийти и посмотреть, за что плачу.

– Я не просила платить за это, – напомнила она.

– Слушай, я знаю, что был высокомерным мудаком, – сказал Данте ровным голосом.

– Был? – Клео вздернула бровь.

Он просто посмотрел на неё долгим, спокойным взглядом, который заставил её почувствовать себя наказанной. Она ненавидела это.

– Данте, я не вижу, что нам ещё обсуждать. У нас есть соглашение. Два, на самом деле. Помнишь? Я подписала твоё, ты подписал моё. Так что мы в расчёте.

– Недавно я понял, что наше предыдущее соглашение может быть не совсем тем, чего я хочу.

«Нет, он не может сделать это прямо сейчас!»

Клео старалась не паниковать, говорить твёрдо и кратко.

– Ну, это то, что я хочу, – коротко сказала она. – Обсуждение закрыто.

– Тебе обязательно всё время быть такой чертовски упрямой и трудной? – пробурчал он.

– Да. Посмотри, куда привела меня лёгкость. Залетела и одинока!

– Тебе не обязательно быть одной. Я решил, что не против разделить этот опыт с тобой.

– Хватит! Мы получаем не только то, что нам удобно, Данте. Мы всё решили, и только потому что у тебя внезапно появился отцовский инстинкт, не означает, что я должна просто это принять. Ты не имеешь абсолютно никакого права вмешиваться. Хватит преследовать меня и убирайся из моей жизни.

– Знаешь что? – прорычал он, крепко взяв её за руку. – Нет.

– Что?

– Ты слышала меня. Я сказал «нет». Ты командовала с самого начала. Ты набросилась на меня, и едва я успел подумать о том, что произошло, как ты стала пихать мне бумаги на подпись. Конечно, в то время всё выглядело великолепно – просто подпиши и за небольшую плату вы с ребенком исчезнете, словно и не существовали. Никакой суеты и беспорядка.

– Юридические документы пихают тебе без предупреждения? Звучит до боли знакомо, – многозначительно сказала Клео. – Невесело, когда ботинок на другой ноге, не так ли? (прим. the shoe’s on the other foot – поговорка означает: обстоятельства изменились).

– Так что это какая-то извращённая месть? Наказание за то, что у меня хватило наглости обращаться с тобой, как с любой другой женщиной в моей жизни? Потому что ты особенная, да? Не такая как другие…

Клео подняла руку, чтобы остановить его, и это сработало, Данте замолчал.

– Позволь мне остановить тебя прямо сейчас. Я больше не могу это слушать. Хватит выставлять себя какой-то жертвой. Я предоставила тебе идеальное решение проблемы, которую, как я знала, ты не хотел.

Она отступила и воинственно сложила руки на груди. Требуя взглядом, чтобы он опроверг её слова.

– Нет, ты поставила меня перед фактом. И с чего бы мне спорить? Я мог бы продолжать жить так, будто ничего и не произошло. Но я не могу. Этот ребёнок существует, и я не могу это игнорировать.

Его слова были до жути похожи на мысли, которые побудили Клео оставить ребёнка, и она запаниковала. Её желудок сначала ухнул вниз, затем резко поднялся к горлу, и она изо всех сил старалась, чтобы ее не стошнило на дорогие туфли Данте.

– Ты не получишь его, – прошептала она. – Он мой.

– И мой тоже.

– Нет, ты подписал документы. Он не твой, и никогда не будет твоим. – Она инстинктивно накрыла живот рукой.

Глаза Данте потемнели.

– Я не хочу отнимать его у тебя, я просто… Я хочу быть там. Я хочу увидеть его. Хочу узнать его, и чтобы он узнал меня.

– Что изменилось? Как это могло произойти за одну ночь?! – У Клео начиналась истерика.

Кэл обнял её плечи, защищая.

– Может тебе лучше уйти, приятель, – предупредил он Данте.