Текст книги "Безжалостное предложение (ЛП)"

Автор книги: Наташа Андерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

– Так и было, – прошептал Данте. – Так и есть. Не из-за твоих слов или действий, а потому что я хотел его. Я так хотел быть его отцом.

Она снова заплакала, и это было нормально, потому что и Данте плакал.

Клео больше не чувствовала себя одинокой.

Глава четырнадцатая

Клео

Когда Блу и Люк вернулись с работы, Данте всё ещё был с ней, и Блу пригласила его на ужин. Данте быстро взглянул на Клео и, когда она кивнула, с радостью согласился. Бóльшую часть вечера он держал Клео за руку, и после светской беседы и выпивки на веранде, где они слушали шум прибоя, Блу и Люк извинились и отправились спать.

Клео сидела в старом бабушкином кресле-качалке. Она была все в той же пижаме, которую одела, когда пришёл Данте. Он сидел рядом в шезлонге, и нежно держал Клео за руку. Они молчали, и их молчание говорило само за себя, но через полчаса Данте вздохнул.

– Наверное, мне пора, – тихо сказал он. – Спасибо.

– За что? – спросила искренне смущённая Клео.

– За то, что пригласила меня.

«Ох…»

Скрытая уязвимость в его словах больно ударила по Клео. Он чувствовал себя отверженным и одиноким, когда должен был иметь прочную опору, и это полностью её вина.

«Ну, это закончится прямо сейчас».

– Останься, – пригласила она.

– Что?

– Останься на ночь. Как друг.

Клео хотела дать понять Данте, что больше ничего от него не ждёт. Что он не обязан оставаться с ней теперь, когда… всё закончилось. Но сейчас они нужны друг другу.

– Ты уверена? – спросил Данте с долей надежды и нерешительности в голосе.

Клео задумалась на мгновение, затем кивнула.

– Уверена. – Она взяла его за руку и повела наверх, в свою комнату, которая была даже грязнее обычного, и впервые после потери ребёнка это её беспокоило. – Извини за беспорядок.

– Ты не видела пентхаус, – криво усмехнулся Данте.

Клео повернула голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Она не могла представить, что в пентхаусе может быть иначе, чем безупречно.

– Серьёзно?

– Я сидел дома с тех пор, как… все произошло. Мне не хотелось, чтобы меня беспокоили, поэтому я попросил Эсту не приходить.

Эста была его домработницей.

– Да, но по своей природе ты очень аккуратен, – напомнила Клео.

Уголок рта Данте опустился.

– Последние две недели я был сам не свой, – сказал он, пожимая плечами.

– А работа? Ты не был в офисе?

– На меня работают компетентные люди, которые могут вести дела в моё отсутствие. Я взял отпуск по семейным обстоятельствам. – Говоря это, он расстегнул рубашку и стянул обувь.

Клео тут же повернулась спиной и принялась нервно переставлять духи на комоде.

– Ты закончил?

«Я не позволю тому, что он раздевается, повлиять на меня. Я сама пригласила его остаться, и он, конечно, не может спать в рубашке и брюках. Нелепо нервничать в этой ситуации, в конце концов, я видела его и в меньшем количестве одежды. Я знаю, как он выглядит без нее…»

– Ты можешь повернуться, – сказал Данте.

Его насмешливый тон подсказал Клео, что он точно знает, какие безумные мысли проносились в её голове. Она неохотно обернулась, но не сводила глаз с его лица.

– Я могу поспать в комнате для гостей, – мягко предложил Данте. – В этом гигантском доме должно быть найдётся парочка свободных?

– Ни одна из них непригодна для жилья, – сказала она, сморщив нос. – В паре комнат вода повредила крышу, в других плесень, и ещё одна используется в качестве хранилища для различного мусора, который хранится уже несколько поколений. Там есть всё – от веретен и ружей времён Второй Мировой Войны до старых женских журналов.

– Почему вы не перенесёте эти вещи на чердак? – спросил Данте.

Клео промолчала, позволяя ему догадаться самому.

– Оу, – осенило его, и он щёлкнул пальцами. – Дырки в потолке?

– Крыша протекает как сито, и, конечно же, на чердаке хуже всего, поэтому Блу и Люк перенесли всё в самую большую гостевую комнату. Честно говоря, это лишь вопрос времени, когда и там начнёт течь. – Разговор о доме, немного успокоил её нервы, и она почувствовала, что постепенно начала расслабляться.

– Тогда полагаю, сегодня ты застряла со мной. А может, ты всё же хочешь, чтобы я вернулся домой? – спросил Данте, давая ей возможность отступить назад.

– Всё в порядке, – прошептала она. – Давай просто будем спать.

– Отлично, потому что я измотан и мне совсем не улыбалась мысль о поездке домой. – Без промедлений он залез под одеяло, повернулся на бок, посмотрел на Клео с лёгкой улыбкой и приглашающе приподнял краешек одеяла.

Клео вернула улыбку и медленно растянулась рядом с Данте. Он вздохнул, почти довольно, опустил одеяло и обнял её, прижимая к себе.

Клео повернулась на бок, и Данте, обняв за талию, крепко прижал её к своему твёрдому, красивому телу. Это напомнило о том, как он обнимал её в больнице, когда они потеряли Зака, и было сделано с той же нежностью, как и тогда.

Клео выключила прикроватную лампу и комната погрузилась во тьму. Её макушка была прижата к его подбородку, и они дышали почти в унисон. Сначала они молчали, наслаждаясь теплом и обществом друг друга. Единственными звуками в комнате были их тихое дыхание и лёгкий шелест ветра в разбитом окне.

– Я никогда раньше не обжимался, – признался Данте.

Его грудь громыхала у неё за спиной, а щетина теребила волосы.

– Позор, – прошептала она, прижимая его руку к своей груди. – Ты потрясающе прижимаешься.

– Я был не очень хорошим парнем. Ужасным по отношению к женщинам, – пробормотал он. Темноты комнаты и того, что она прижималась к нему спиной, оказалось достаточно, чтобы вдохновить его на неожиданный приступ честности. – Я не хотел от них ничего, кроме секса, ну, и может быть недолгого романа.

– Знаю, – сухо проговорила она. – Я с этим знакома.

– Конечно, я собираюсь когда-нибудь остепениться, – сказал Данте, игнорируя её сарказм.

Казалось, он хочет что-то сказать, и она с радостью даст ему возможность высказать свои мысли. Весь их разговор отвлекал её от грусти.

– Уверена, ты даже обдумал, какой именно должна быть твоя жена, не так ли? – спросила она.

– Я всегда думал, что женюсь на красивой, элегантной женщине, которая станет прекрасной женой и матерью. У нас был бы тихий и спокойный брак. Мы бы так сильно уважали друг друга, что мысли о разводе не приходили бы нам в голову. Мы бы никогда не спорили, и у нас было бы двое детей. Мальчик и девочка.

– Будут ли они такими же скучными, как их мать, или такими же трусливыми, как их отец? – язвительно спросила Клео и почувствовала, как его рука напряглась вокруг её талии, затем снова расслабилась.

– Вероятно, смесь того и другого, – ответил он с заметным весельем в голосе.

– Скучные трусы, – сочувственно сказала она. – К счастью, ты богат, иначе у них не было бы абсолютно никаких друзей.

– Почему ты унижаешь мою будущую жену и меня? – спросил он.

– Ты хочешь кого-то без характера, – сказала она. – Красивый, пустой сосуд, в который ты вложишь все свои ожидания идеального брака. Идеальная Степфордская жена.

– Que? (прим. исп.: что?)

– Это из фильма. Учитывая, как сильно ты ненавидишь фильмы ужасов, меня не удивляет, что ты никогда его не видел. Фильм о том, как группа парней решила превратить своих жён в идеальных домохозяек, которые думают и поступают одинаково. Но это не имеет значения. Дело в том, что твоя идеальная жена никогда не бросит тебе вызов, и тебе станет скучно с ней через пару месяцев.

– А почему я трус?

– Потому что не хочешь, чтобы с тобой соревновались. Ты боишься, что женщина с характером испортит твою идеальную, упорядоченную жизнь, и ты не сможешь справиться с этим. Тогда начнётся борьба, вы будете раздражать друг друга, что приведёт к неизбежному разводу. Так же как и с твоим отцом, не так ли?

– Я отказываюсь быть таким, как он.

– Да, но твой папа идиот. – Клео была не в том настроение, чтобы воевать сегодня вечером.

– Не могу не согласиться, – ответил Данте и его голос немного дрогнул. – Так как я знаю, почему считаю его идиотом, мне очень интересно послушать твоё мнение.

– Мне кажется, он вообще не разбирается в людях, и никогда не учится на своих ошибках. Похоже на правду?

– Sí.

Клео осторожно похлопала его по руке.

– Хоть в чем-то мы согласились, – сказала она.

На этот раз он усмехнулся.

– Ты мне нравишься, Клео. Очень нравишься, – пробормотал он. – Ты заставляешь меня смеяться больше, чем кто-либо другой.

– Оу, как…– Клео была удивлена. – Очень приятно, что ты это сказал.

– Интересно, было бы у Зака твоё чувство юмора?

– Я не хочу говорить о нём, – сказала она, закрываясь при его имени.

Данте слегка сжал её в знак извинения и отпустил. Разговор закончился, и Клео слушала, как его дыхание становится глубже. Рука Данте на ее талии стала тяжелее, и через некоторое время успокаивающая тяжесть этой руки и тихий храп, который раздавался с каждым его вздохом, погрузили её в глубокий сон.

______________________________________________

Проснувшись на следующее утро, Клео обнаружила ту же мрачную реальность, что и в прошедшие две недели, но на этот раз осознание не давило на неё так сильно, как раньше. Она перевернулась и уставилась в расслабленное лицо Данте. Он всё ещё крепко спал, и, присмотревшись к нему, она увидела, что он выглядит измождённым и определённо осунувшимся. За последние две недели он похудел, на лице появились морщинки. Было ясно – эта тяжелая потеря принесла ему физическую боль. По крайней мере, синяки от аварии исчезли, вокруг глаза остался едва заметный желтоватый оттенок.

Дыхание Данте стало поверхностным, веки затрепетали, затем он открыл глаза. Клео продолжала смотреть. На секунду в его глазах промелькнуло замешательство, за которым последовало то, что можно было описать лишь как неописуемая радость, которая вспыхнула и исчезла так быстро, что она засомневалась, не померещилось ли это.

– Доброе утро, – пробормотала она, затем сморщила нос и закрыла рот рукой.

Он усмехнулся.

– Да ладно, утреннее дыхание – это совсем не мило, – возразила она.

Он наклонился и поцеловал тыльную сторону ладони, закрывающую её рот.

– Buenos días, dulzura (прим. исп.: доброе утро, милая), – сказал он сексуальным голосом. – Как спала?

– Как убитая, – ответила Клео сквозь ладонь.

Данте со стоном потянулся и довольно улыбнулся.

«Боже, по утрам он выглядит таким красивым, с этой щетиной, кривой усмешкой, и твёрдой обнажённой грудью…»

Клео пыталась, но не смогла отвести взгляд.

– Я тоже. Лучший сон с тех пор, как всё это произошло. – Его великолепная улыбка слегка поблекла при напоминании.

Он встал и снова потянулся, подняв руки над головой и громко зевнул. Клео покраснела при виде его загорелой, великолепной плоти и очевидной утренней эрекции, которая натянула боксеры спереди. Бельё оставляло очень мало места для воображения.

Данте заметил её пристальный взгляд и глянул вниз.

– Это ничего не значит. – Он пожал плечами. – Утренний стояк. Хотя пробуждение рядом с тобой, определённо сделало его более впечатляющим, чем обычно.

Это напомнило Клео о Токио и том, как Данте комфортно ходить обнажённым.

– Сегодня ты снимаешь эту пижаму, – приказал он. – И мы уходим.

– Данте, – несчастно пробормотала она.

Находиться среди счастливых людей, когда она сама была лишь наполовину жива, ей не хотелось.

– Доверься мне, cielo, – попросил он.

Клео больно закусила внутреннюю сторону щеки, обдумывая его слова.

– Пожалуйста, я не думаю, что смогу находится среди людей.

– Ничего такого, – сказал он. – Только мы. Доверься мне.

К её удивлению, Данте отвёз её на свою яхту «Арабелла» – Клео узнала её по фотографиям в его кабинете.

– Мило, – сказала она, когда они поднялись на борт.

Клео восхищённо огляделась и потянулась, чтобы дотронуться до одного из узлов на перекладине мачты, когда Данте рявкнул:

– Стоп!

Она испуганно отдёрнула руку.

Он взял её за руку и отвёл к мягкому сиденью около руля.

– Сиди здесь и ничего не трогай, хорошо? Если понадобится твоя помощь, я дам знать.

«Данте-босс вернулся. Отлично».

Клео многозначительно скрестила руки на груди и посмотрела на него.

Данте слегка усмехнулся, отвернулся и начал отвязывать разные веревки и делать другие завораживающие вещи, которые делают люди на яхтах. Так как вчера Данте не принёс запасную одежду, он был одет в старые джинсы Люка, потрёпанные кроссовки, который брат использовал для работы по дому и футболку, которая был ему слишком мала. Он выглядел неряшливо, но совершенно восхитительно, и Клео было трудно сосредоточиться на чём-то другом. Несмотря на то, что она научилась ценить многие другие черты характера Данте – теплоту, чувство юмора, доброту и заботливость – она до сих пор в полной мере оценивала упаковку, в которую была завёрнута вся эта неожиданная щедрость. Этот мужчина был чертовски хорош собой.

Но вскоре её отвлекло, как ловко Данте управляет яхтой. Как и во всём остальном, он выглядел профессиональным и уверенным в себе. Клео никогда раньше не была на яхте и понятия не имела, как тут всё работает. Поэтому хорошенько подумав, поняла, что не должна была тянуться к загадочным приспособлениям, как маленький ребёнок, который не знает, что делать. Она могла что-то сломать.

Данте включил мотор, чтобы вывезти их из гавани, он после развернул паруса и отключил двигатель, оставив лишь скрипучие звуки яхты, шум океана и звук ветра, колышущего белые паруса.

Это было великолепно. Так умиротворённо.

– Ты уже привыкла к морской качке? – спросил Данте после получаса молчания.

Тишина была приятной и комфортной. Клео, которая всё ещё сидела там, куда он её посадил, подняла голову.

– Не знаю. Я просто сижу здесь и очень стараюсь ничего не трогать, – многозначительно ответила она.

Данте усмехнулся.

– Поскольку ты обычно поступаешь по-своему, мне пришлось сказать это немного резче, чтобы ты поняла, что я не шучу, – ответил он.

Клео охнула и театрально прижала руку к груди.

– О Боже, ты как бы извиняешься передо мной?! – воскликнула она.

Данте закатил глаза. Эту привычку он, возможно, перенял у неё.

– Да, – согласился он. – Вроде того. Почти. Типа того. Я всё ещё пытаюсь разобраться с твоим списком.

Она весело рассмеялась, но тут же пришла в себя.

– Клео, всё нормально, – проворчал он. – Это нормально – быть счастливой. Здесь нет правильного или неправильного способа, чтобы справится с этим.

– Откуда ты знаешь?

«С каких пор он стал опытным консультантом по скорби?»

– Я вернулся в больницу на следующий день и обнаружил, что ты ушла. – На последнем слове его голос слегка дрогнул, а глаза потемнели. – Я сразу же отправился к Люку за тобой. И у нас состоялся длинный разговор…

Это было для Клео новостью. Люк никогда не говорил об этом.

– …он убедил меня дать тебе время. Уйти из дома Люка без тебя – это шло против всех моих инстинктов, но я решил, что так будет лучше. Я уговаривал себя не быть эгоистом, и хотя нуждался в тебе, должен был сделать то, что будет правильно для тебя, а не для меня. Поэтому я ушёл. Но…. Я не мог вернуться в пентхаус один. Не мог столкнуться со всем этим. – Он прочистил горло и продолжил. – В больнице предлагали помощь психолога, и я подумал, что это может помочь, поэтому пошёл поговорить с кем-то. И, когда ты будешь готова… Думаю, ты тоже должна сходить. Мы можем пойти вместе.

– Да, – произнесла Клео так тихо, что сомневалась, что Данте услышал ее из-за шума ветра.

«Как должно быть трудно такому человеку, как он показывать свою уязвимость, и всё же за последние несколько недель он часто это делал».

Данте Дамасо никогда не переставал удивлять её. Однако Клео хотелось, чтобы он перестал это делать, потому что, чем лучше она узнавала его, тем сильнее влюблялась. Клео мечтала подавить свои чувства к нему, но с каждым мгновением, проведённым в его обществе, это становилось всё труднее и труднее.

– Не хочешь попробовать порулить? – предложил Данте, специально меняя тему, что Клео от души приветствовала.

– Не знаю. Мне не хотелось бы потопить твою драгоценную яхту.

– Слабачка, – подначил он Клео.

Она прищурилась в притворном негодовании.

– О, ты заплатишь за это!

Она встала и на дрожащих ногах подошла к штурвалу.

«Ходить на этих качающихся яхтах не так-то и просто».

Данте улыбнулся и отошёл в сторону, чтобы она встала за штурвал. Яхта сразу же накренилась на бок, и Клео завизжала. Данте усмехнулся, встал позади, и опустил свои руки на её поверх руля.

Когда запах Данте окружил Клео, она едва смогла сосредоточиться на его инструкциях.

– Поняла? – спросил он после целой кучи чепухи, на которую она не обратила внимания, и отступил назад.

Лишь по чистой случайности, Клео удалось удержать яхту. И на этот раз она завизжала от возбуждения, а когда рассмеялась, то без чувства вины.

______________________________

Они провели чудесный день на яхте, а потом Данте пригласил её на ужин в мексиканский ресторан. Клео наслаждалась, и вечер прошёл спокойно и беззаботно. Их разговор сосредоточился на отеле в Токио, милых открытках и бумажных цветах, которые сделали ученики её танцевального класса, и ветхом старом доме Люка и Блу. Данте был милым и добрым, и единственным неприятным моментом в тот вечер стал момент, когда он спросил, хочет ли Клео бокал вина, и она отказалась, забыв, что больше не беременна. Воспоминания обрушились на неё, словно тонна кирпичей. Боль была слишком свежей и сильной. Однако то, что в глазах Данте она увидела ту же боль, помогло. Знать, что она не единственная, кто чувствует потерю. Быть с кем-то, кто понимал, через что она проходит, помогало. Очень.

По дороге домой Данте снова заговорил о Заке.

– Что бы ты хотела сделать с прахом Зака? – тихо спросил.

Клео, которая практически засыпала после двух бокалов вина, сразу же проснулась.

– Я не думала об этом.

– Клео, мы должны успокоить его душу. Нельзя оставлять его в подвешенном состоянии.

– Я не готова думать об этом, – упрямо проговорила она.

– Почему ты назвала его Зак? – спросил Данте.

– На нескольких сайтах с детскими именами, я прочла, что это имя означает память или что-то в этом роде. И я просто хочу, чтобы его запомнили. – Она смахнула слезу, катившуюся по её щеке.

– А что заставило тебя добавить к его имени Дамасо? – Его голос был тихим и наполнен эмоциями, которые Клео не смогла распознать.

– Было бы неправильно не сделать этого, – просто ответила она.

Данте не сводил глаз с дороги.

– Спасибо. Это очень много значит для меня.

Когда он въехал на подъездную дорожку Люка, Данте повернулся к Клео лицом, его глаза блестели в темноте.

– Клео, я знаю, что это тяжело, и я хочу сделать то, что правильно для тебя… но я также хочу сделать всё правильно для нашего сына. Мне невыносима мысль, что его прах лежит там никому не нужный. Так не должно быть – он был любим. Я думал, что смогу забрать его, пока ты будешь готова принять решение, но они не отдадут его мне. Я пробовал.

– Может быть… – начала она, затем заколебалась, громко сглотнула и продолжила: – Может быть, нам стоит взять его с собой на «Арабеллу» и развеять его прах в море? Там было так спокойно, так красиво, и вид просто чудесный. Думаю, это было бы хорошо.

Данте протянул руку, обхватил её за шею, притянул к себе и нежно поцеловал в губы.

– Думаю это чудесная идея, – прошептал он, его голос дрожал от эмоций.

– Ты завтра сходишь со мной… забрать его прах?

– Конечно.

– Останешься ещё раз? – спросила она, ненавидя просительные нотки в своём голосе.

Данте провёл пальцем по её щеке, его глаза блестели в темном салоне машины.

– Мне бы очень хотелось, но не думаю, что смогу провести ещё один день в тесной одежде твоего брата или снова обуть его коссовки. Мне нужна моя одежда, dulzura. Не хочешь ли ты вместо этого поехать домой со мной? – мягко спросил он. – Большая часть твоей одежды там, и я уверен, что ты предпочла бы спать в своей собственной постели?

– Я не могу, Данте, – прошептала она.

Его рука скользнула по её щеке.

– Всё нормально. Я могу поехать собрать сумку и вернуться назад.

Она испытывала искушение ответить «да», но...

– Я не могу просить тебя тратить час на ненужную езду, – с сожалением ответила Клео. – Всё хорошо, поезжай домой. Увидимся завтра.

___________________________

Забрать прах на следующее утро оказалось не таким тяжёлым испытанием, как ожидала Клео. Рядом с Данте это оказалось удивительно просто. Он взял на себя всю ответственность и даже не забыл принести красивую, богато украшенную маленькую урну. Они ждали в неудобном, стерильном офисе, пока работник забрал урну, чтобы перенести прах Зака. Вернувшись через несколько минут, он передал её с сочувственным кивком.

– Соболезную вашей утрате, – мрачно проговорил он.

Клео не смогла сдержать рыданий, когда увидела урну и поняла, что в ней находится. Данте обнял и крепко прижал её, в то время как работник морга тихо вышел, оставив их одних.

– Это так глупо… грустить о потере того, кто никогда по-настоящему не жил, – пробормотала она в грудь Данте.

– Он жил, – твёрдо сказал он. – Он жил внутри тебя, жил в наших сердцах и в наших мыслях, мы его видели и чувствовали. Никогда больше не говори, что он не жил, Клео. Может, у него и не было жизни, но он жил.

– Знаешь, для парня, который всегда говорил и делал неправильные вещи в прошлом, в последнее время ты неплохо справляешься с подбадривающими разговорами, – сказала она, стараясь казаться немного беззаботной, даже вытащив белый платок из его нагрудного кармана и неэлегантно высморкавшись. – Как тебе  удаётся всегда говорить правильные вещи?

– В данном случае, я не говорю ничего, чего ты и так не знаешь. – Он погладил её по волосам и нежно поцеловал.

Клео привыкла к его поцелуям, и её это пугало, потому что в один прекрасный день его уже не будет рядом, чтобы дать ей больше. Она боялась приближения того дня.

Взявшись за руки, они вышли из больницы, Данте нёс Зака. Когда они подошли к машине, Клео быстро повернулась.

– Могли бы мы… Как думаешь, можем мы сделать это сегодня?

– Ты уверена? – спросил он. – Разве ты не хочешь, чтобы твой брат и Блу были рядом?

– Они замечательные, но они не понимают, Данте. Не совсем.

– Не пожалеешь, что не сказала им?

Она подумала и вздохнула.

– Не знаю, – с несчастным видом призналась она. – Может быть.

 Данте сжал её руку, поднёс ко рту и поцеловал пальцы.

– Давай сделаем всё правильно, хорошо? Хочешь, я займусь приготовлениями?

Клео заколебалась, чувствуя себя ужасно из-за того, что позволила Данте  взвалить на себя всю тяжесть, но он смотрел на неё бесконечно терпеливым взглядом, и она поймала себя на том,  что кивает.

– Хочешь, чтобы это была религиозная церемония?

– Нет, что-то более личное и неформальное.

– Хорошо, я позабочусь об этом.

___________________________________

Данте попросил Клео, Люка и Блу встретится с ним на набережной в семь тридцать следующим вечером. Он ждал возле яхты, одетый во всё белое. На Клео было одето простое белое летнее платья, и Блу с Люком также уважили просьбу Данте и оделись в белое.

Данте помог им забраться на борт и отчалил, предварительно убедившись, что все расселись. Естественно, Люк недолго оставался внизу; он подошёл к Данте с вопросами о яхте, и они  болтали по-дружески, пока Блу и Клео тихонько сидели рядом.

– Ты в порядке? – спросила Блу, взяв её за руку.

– Мне помогает, что ты и Люк здесь, – честно ответила Клео.

Она была благодарна Данте за то, что настоял на их присутствии. Её взгляд переместился на большого, красивого мужчину, который разговаривал с её братом. На нём были дорогие тёмные очки, прятавшие его эмоции ото всех. Но она точно знала, что он чувствует сегодня.

– Помогает и то, что он здесь, – призналась Клео, кивая туда, где стояли мужчины.

Данте небрежно наматывал веревку на локоть.

– Я знакома с Данте несколько лет, он иногда приходил к нам, чтобы поужинать или провести время с Люком, – неожиданно сказала Блу.

– Да? – спросила Клео, желая услышать, к чему приведёт этот разговор.

– Да, и он был… – Блу покачала головой, – он отличался от теперешнего Данте.

Клео фыркнула, точно зная, что имеет в виду Блу.

– Дай угадаю. – Клео подняла руку, останавливая Блу. – Он был властным, высокомерным, слишком самоуверенным и слишком безразличным к окружающему миру?

– Похоже на правду, – с улыбкой ответила Блу. – Хотя с Люком у них классическая мужская дружба. У них мало общего, но они могут говорить часами. Думаю, это одна из причин, почему Люк так остро отреагировал на новость о том, что Данте был отцом ребёнка. Это было похоже на предательство. Его лучший друг проявил неуважение к его сестре, а сестра отняла у него лучшего друга.

– Ну, ему не стоит больше об этом беспокоиться. Наверно, мы с Данте больше не увидимся после сегодняшнего дня.

 Она не могла придумать ни одной причины, по которой они могут быть связаны. Всё, что их сейчас связывало – останки Зака. Жизнь должна вернуться в нормальное русло, даже если сама Клео уже никогда не будет такой как прежде.

– Почему нет? – спросила Блу. – Вам хорошо друг с другом, это очевидно.

– Мы помогаем друг другу пройти через потерю, Блу. Как только это закончится, нас уже ничего не будет связывать. Мы можем двигаться вперёд и продолжать жить своей жизнью.

– Вы говорили об этом?

– Он согласится со мной. Должен. Нет смысла тянуть с этим, если между нами ничего больше нет.

Когда яхта вышла из бухты в океан, Люк сел по другую сторону от Клео, обнял её за плечи и утешительно сжал.

– Всё будет хорошо, Патипан, – пробормотал он себе под нос, и она слегка улыбнулась.

– Знаю, – прошептала она, и опустила голову ему на плечо.

Она смотрела, как мимо проплывает набережная, как красивая Столовая гора (прим. гора, расположенная к юго-западу от центральной части Кейптауна) с плоской вершиной становится всё дальше и дальше. Захватывающий вид.

Как только они отошли достаточно далеко от остальных лодок, Данте выключил двигатель. Он не стал разворачивать паруса, а потянул за рычаг, который, как он объяснил вчера, был предназначен для спуска якоря на воду.

Данте посмотрел вдаль – оранжевый шар заходящего солнца отразился в его солнцезащитных очках – глубоко вздохнул, и по наклону его головы, Клео поняла, что сейчас он переключил своё внимание на неё. Он отошёл от штурвала и протянул ей руку, которую она без колебания приняла и встала, чтобы присоединиться к нему.

– Посмотри на это, – сказал он, указывая на горизонт и на огромное, светящееся солнце, который медленно погружался в океан. Он обнял её сзади за талию, положил подбородок ей на плечо и потянул назад, пока она не почувствовала жар его твёрдого тела. Следующие слова он сказал ей прямо в ухо: – Я хочу, чтобы ты всегда вспоминала красоту этого заката, когда думала о Заке, dulzura. Сделаешь это для меня?

Слёзы полились из глаз, она сглотнула ком, затем кивнула.

– Хорошо.

 Казалось, Данте без слов пообщался с Люком, который сходил в каюту и вернулся с урной в руках. Он подошёл и встал слева от них, а Блу справа.

– Клео, ты должна подготовиться к тому, что… там не много. Он был очень маленьким…

 На этот раз она не смогла сдержать рыданий, и Данте сжал её в объятиях.

– Ты готова? – спросил он, когда солнце полностью скрылось, оставив после себя лишь ярко-оранжевое небо, отчего океан казался охваченным огнём.

– Да.

Данте отпустил её и взял у Люка урну.

– Мы сделаем это вместе? Хорошо?

– Хорошо, – прошептала она.

– Хочешь что-нибудь сказать?

– Да. – Она произнесла это так тихо, что не была уверена, услышал ли её кто-нибудь, поэтому расправила плечи и повторила: – Да.

Клео положила руки на урну, а Данте опустил свои руки поверх и сжал их.

– Когда будешь готова, – сказал он ей.

– Ты будешь… – начала она, но слова казались слишком тяжёлыми для её распухших голосовых связок. Она прочистила горло и попробовала снова: – Ты всегда будешь в моём сердце, Зак. Я буду любить и бережно хранить тебя там до конца своих дней.

Последнее слово было так сильно искажено, что Клео вздрогнула.

Данте нежно поцеловал её в щёку, а затем снова посмотрел на сосуд в их руках.

– Te amo, hijito. Te amo (прим. исп.: Я люблю тебя, сыночек. Люблю тебя), – пробормотал он, затем снял крышку и протянул её Люку.

Данте снова накрыл руку Клео своей. Взглянув на него, она, к своему удивлению, заметила, что у него дрожат губы, а по щекам из-под очков текут слезы.

– Всё хорошо? – спросила она, вдруг поняв, что никто не задал ему этот вопрос с тех пор, как они поднялись на борт.

Данте чуть улыбнулся в знак признательности за её внимание и кивнул.

Она оба глубоко вздохнули и вместе перевернули урну, наблюдая, как ее скудное содержимое высыпается в воду. Маленькая частичка праха была подхвачена ветром и полетела в сторону далёкого города. Блу и Люк разбросали лепестки белых роз поверх пепла, и все они стояли и смотрели, как лепестки уплывают от яхты. Пепел, будучи тяжелее, практически сразу же погрузился в глубину.

Клео чувствовала себя… опустошённой, но умиротворённой, и благодарной за поддержку этих трёх людей, которые так много значили для неё. А так же она была счастлива, потому что могла поддержать мужчину, которого любила всем своим существом.

Они молча смотрели, как лепестки уплывают всё дальше и дальше, и через полчаса, когда почти стемнело, Данте начал готовить яхту к возвращению в бухту.

Мощное урчание мотора нарушило тишину вокруг, и Клео вдруг запаниковала, понимая, что они уплывают. Однако когда яхта двинулась вперед, разрезала волну, произошло нечто удивительное, и Клео вскрикнула от увиденной красоты. Услышав вскрик, Данте оставил Люка у штурвала и бросился к Клео, но остановился, поняв, что привлекло ее внимание.

– Это так красиво, – с благоговением прошептала она.

Волна, поднятая яхтой, была переливающего синего цвета, создавая таинственный мерцающий путь туда, где они оставили Зака. Это было великолепно, и хотя Клео знала, что это всего лишь фосфорическое сияние океана, момент был подобран идеально. Сильная знакомая рука обняла её за плечо, и она прижалась к Данте, пока они оба смотрели на светящийся поток позади них.

– Похоже на путь в небеса, – сказала Клео, затем повернулась, посмотрела на него и крепко обняла. – Спасибо тебе за это, Данте. Это идеально. Так красиво.

– Не за что, dulzura, – ответил он, обнимая её в ответ.

Чтобы в последний раз почувствовать чудесный запах Данте, Клео глубоко вздохнула, а потом отступила назад.

Глава пятнадцатая

Данте

Рождество было бы намного мрачнее, если бы Блу и Люк не пригласили его к себе. Прошло почти две недели, после того, как Клео уехала, не оставив Данте ничего, кроме дурацкой записки.

Он был взбешён и переживал за неё. Он не мог понять, почему она уехала. Это было похоже на удар под дых. И особенно потому, что она улетела на следующий день после того, как они развеяли прах Зака. Данте чувствовал себя немного использованным и очень обиженным. Только Клео могла заставить его чувствовать такие противоречивые и сильные эмоции.