Текст книги "Безжалостное предложение (ЛП)"

Автор книги: Наташа Андерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

– То, что ты предлагаешь – холодное и циничное соглашение, которое приведёт к такой же холодной и циничной обстановке, неподходящей для воспитания ребёнка. Я не хочу выходить за тебя, и я знаю, что ты тоже этого не хочешь. На самом деле, нет.

– Я близок  к тому, чтобы… – Он заколебался, стараясь подобрать слова. – Ты мне нравишься, и я уважаю тебя, Клео, и думаю, что у нас получится хороший брак.

–  Боже мой! – Она вскочила и опустила руку на бедро. – Этого недостаточно, Данте! Я не хочу просто хорошего. Я хочу восхитительного, фантастического, я хочу блаженства. Я хочу любви, а ты не можешь мне её дать.

– Кто сказал, что не могу? – Его красивое лицо выражало разочарование и нарастающий гнев.

Клео ахнула и пристально посмотрела на него.

– Не смей этого делать, – прошептала она. – Не смей относиться ко мне с такой снисходительностью и откровенным неуважением, Данте. Я не идиотка, поэтому даже не думай следовать по этому пути. Мне не нужна речь «однажды мы можем полюбить друг друга». Я не хочу этого слышать. Это оскорбительно.

– Мне тоже нелегко, Клео, – отрезал он. – Я изо всех сил стараюсь придумать, как облегчить всё для нас обоих, но ты не даёшь мне даже попробовать.

– Я больше не хочу об этом говорить, – продолжила она, расправила ноющие плечи и направилась к лестнице.

– Ты куда?

– Сейчас мне не хочется находиться рядом с тобой, – ответила она. – Я возвращаюсь в комнату.

– Но ты не поела.

– Я потеряла аппетит.

– Клео, ты должна поесть ради ребёнка.

– Данте, я не могу сидеть за столом рядом с тобой и притворяться, что всё хорошо. Мне жаль, что я согласилась жить здесь с тобой. Это было глупое решение, которое стоило мне моей гордости, независимости и моего брата.

Он вздрогнул и побледнел при последних словах, но Клео отказывалась чувствовать себя виноватой. Пришло время Данте Дамасо признать, что он не добьётся своего.

_______________________

Клео сидела на кровати и вяло переключала каналы на большом настенном телевизоре, когда в дверь раздался стук. Клео проигнорировала его и нетерпеливо вздохнула, потому что дверь открылась, несмотря на отсутствие ответа. Вошёл Данте и положил полный поднос на её комод, затем вышел, ни говоря ни слова.

Клео не смогла игнорировать божественные ароматы и встала, чтобы посмотреть, что он принёс. Рядом с тарелкой паэльи из морепродуктов, стояла миска с салатом, и ещё одна маленькая тарелка с куском шоколадного торта. Он был достаточно предусмотрителен и поставил на поднос серебряный графин с холодной водой. Рот Клео наполнился слюной. Она пододвинула стул к комоду, села и одним махом съела половину паэльи и салата. Всё было просто идеально.

Определённо одним из преимуществ жизни с Данте была его готовка.

 Покончив с едой, Клео практически заглотнула торт, который был восхитительным, у неё не было никаких сомнений, что его приготовил Данте.

Закончив, она хотела спуститься вниз, чтобы поблагодарить его, но мысль о том, чтобы пройти с ним ещё один раунд споров показалась невыносимой, поэтому она отправила ему благодарственное сообщение.

Его ответ пришёл мгновенно.

Данте: Пожалуйста. Рад, что тебе понравилось.

Клео собиралась отправить ему улыбающийся смайлик или что-то в этом роде, но решила оставить всё как есть. Через десять минут её телефон снова загудел.

Данте: Не хочешь посмотреть «Стар Трек» со мной?

Сообщение было подобно белому флагу, поскольку «Стар Трек» стал для них своеобразной шуткой, но Клео не думала, что снова сможет встретиться с Данте сегодня.

Клео: Нет спасибо. Я устала. Собираюсь поспать.

Данте: Спокойной ночи.

Она решила не отвечать и, свернувшись калачиком на кровати, положила руку на живот. Нан мягко переместилась от её прикосновения и Клео улыбнувшись, уснула под включённый телевизор.

Глава тринадцатая

Клео

Клео проснулась, тяжело дыша. Телевизор был включён и тихо звучал на заднем плане.

«Что-то не так…»

Она попыталась встать и чуть не согнулась от боли.

«Так не должно быть».

Она снова попыталась встать. На этот раз ей это удалось, но через несколько секунд колени подогнулись, и мучительная боль пронзила живот.

– Нет, – простонала Клео, опёрлась ладонью на ночной столик, снова приподнялась и по стеночке пошла в ванную.

Войдя в ярко освещённую комнату, она увидела, что истекает кровью. Ужас происходящего, налетел на нее словно идущий на полной скорости товарный поезд. Она села на унитаз и пыталась осмыслить происходящее.

– Данте, – произнесла Клео чуть слышно, потому что в этот момент у неё перехватило дыхание от ещё одного приступа боли. Она стиснула зубы и вцепилась в раковину. После того как боль прошла, ей удалось снова произнести имя Данте. И на этот раз это был крик.

Данте

Данте сел и нахмурился – похоже, он заснул во время просмотра фильма в гостиной. Сфокусировав мутный взгляд на часах, он увидел, что они показывали три часа утра. Должно быть, он был более уставшим, чем думал. Он повёл плечами и покрутил головой, чтобы облегчить боль в затекшей шее, когда услышал испуганный крик Клео. Он буквально влетел по лестнице и уже через несколько секунд был в её комнате.

– Клео? – позвал Данте, встревоженный, что её нет в комнате.

Услышав рыдания из ванной, он помчался туда, но, увидев, что там творится, замер в дверях. Вокруг было так много крови. Клео согнулась пополам на унитазе и, прижав руку к животу, раскачивалась взад-вперёд.

Когда Данте вошёл, она подняла к нему заплаканное лицо.

– Останови это, – умоляюще прошептала она. – Пожалуйста, останови это.

Проглотив рвущиеся наружу страх и панику, Данте схватил полотенце и опустился перед Клео на колени.

– Всё хорошо, dulzura, всё в порядке. Я позабочусь о тебе. Всё будет хорошо. – Он протянул ей скомканное полотенце. – Вот, используй его, чтобы остановить кровотечение, пока я вызываю скорую.

– Не бросай меня, – попросила Клео, когда он повернулся, чтобы выйти из комнаты.

– Я пойду в спальню, чтобы взять твой телефон. И вернусь через секунду, – пообещал он.

Телефон лежал на ночном столике рядом с кроватью. Данте быстро набрал номер скорой помощи, затем нашёл номер её гинеколога, и попросил её встретить их в больнице. Когда он вернулся в ванную, Клео сжимала мокрое от крови полотенце между ног. Он схватил ещё одно и протянул ей.

«Слишком много крови. У нее может случиться шок. – Данте впервые чувствовал себя таким беспомощным, но постарался мыслить логически. – Нужно согреть её!»

Он побежал обратно в комнату, принес одеяло с кровати и обернул его вокруг Клео.

– Почему это произошло? – удивлённо спросила она. – Меня наказывают за то, что сначала я её не хотела? Я хочу её. Я так хочу её, Данте.

– Я знаю, dulzura, я тоже хочу её. С ней всё будет хорошо. И с тобой тоже. Только оставайся сильной ради меня, ладно?

Он обнял Клео вместе с одеялом, опустился на пол и прижал её голову к своему подбородку. Она была такой хрупкой, так сильно дрожала, и Данте просто хотелось прижать её еще сильнее и защитить.

_______________________

Клео и Данте потеряли своего ребёнка в шесть тридцать утра.

______________________

Клео

Клео в ужасе уставилась на помрачневшую доктора Кляйн, пока она сообщала им новость. Она едва слышала обрывки фраз.

...отслойка плаценты… возможно вызвана аварией… ранние роды… ничем не могли помочь… такое случается...

«Такое случается...»

Её ребёнка отняли у неё. Она опустошена, но... такое случается. Внутри неё пустота, и, глядя как губы доктора двигаются, она ничего не слышала.

Она ничего не хотела слышать.

Данте всё ещё был рядом.

«Почему он всё ещё здесь? Он может уйти. Единственная причина, почему он был в моей жизни, исчезла, и он не должен быть здесь…»

Однако у Клео не было ни желания, ни сил, чтобы сказать ему об этом. Она просто хотела, чтобы её оставили в покое. Ей нужно побыть одной.

– Клео, ты хочешь попрощаться? – голос доктора Кляйн вторгся в её мысли.

Радуясь, что скоро останется одна, она тупо кивнула.

– Да, до свидания.

Но они не ушли. Вместо этого в комнату вошёл кто-то еще. Женщина. И в руках она держала…

– Ох.

Это было жестоко. Это было…

«Почему они делают это со мной? Зачем принесли мёртвого ребёнка?!»

Прежде чем Клео успела возразить, женщина положила свёрток ей в руки.

«Такой маленький… как банан…»

– Ох, Нан, – прошептала Клео.

Сердце разорвалось в груди, когда она посмотрела на его прекрасное маленькое личико. Он выглядел как крошечная пластиковая копия полноразмерного ребёнка. Его завернули в голубое одеяло, и одели маленькую шапочку. Она провела дрожащим пальцем по его лбу, по переносице, по губам и по челюсти.

За ней следовал палец Данте, пока он благоговейно прикасался по драгоценным маленьким чертам лица.

– Оставьте меня одну, – прошипела Клео, не уверенная кого она имеет в виду: Данте, доктора или весь мир в целом.

Доктор и медсестра тихо вышли из комнаты, но Данте остался.

Клео осторожно прижала ребёнка к груди и пристально посмотрела в отстранённое лицо Данте. Слёзы, скопившиеся на кончиках ресницах, упали и потекли по щекам.

– Не заставляй меня уходить, – умолял Данте. – Пожалуйста, qierida (испан. дорогая), я не могу уйти.

Ей не хотелось иметь с ним дело; сейчас она находилась в слишком сильной агонии, чтобы думать о нём, считаться с ним… это было слишком много!

– Я не смогу сделать это один, и ты тоже, – пробормотал Данте, прижимаясь губами к её лбу.

Но Клео едва почувствовала поцелуй. Она замёрзла и оцепенела, и она не думала, что когда-нибудь снова что-то почувствует.

– Я хочу назвать его Закари, – прошептала она. – Зак Дамасо Найт.

Она услышала звук очень похожий на рыдание, исходящий от Данте, но всё ещё отказывалась смотреть на него.

– Он прекрасен, – восхитилась она. – Так прекрасен.

– Да.

Данте сел на край кровати, обнял её за плечи и положил подбородок на её голову, пока они вместе смотрели на Зака. Клео не знала как долго они так сидели, но когда онемение сменилось истощением, Данте продолжал держат её, пока она погружалась в беспокойный сон.

___________________

Когда Клео проснулась в следующий раз, сквозь окно проникал резкий солнечный свет. Воспоминания нахлынули на неё, она села, лихорадочно оглядывая комнату. На каждой поверхности стояли открытки и цветы.

«Как люди узнали об этом так быстро?»

Данте спал в неудобном кресле, его подбородок лежал на груди, а длинные ноги были вытянуты перед ним.

– Нет, – прошептала она, в её голосе звучала паника, пока она искала то, что не могла найти. – Нет!

Резкий крик разбудил Данте. Он быстро сел, его лицо исказилось от горя и беспокойства, а глаза тут же устремились на неё.

– Что случилось?

– Где он? – потребовала Клео, пытаясь вырвать капельницу из руки, чтобы встать с кровати и продолжить поиски.

Данте вскочил и прижал ладонью ее руку.

– Остановись, Клео. – Его голос был хриплым от сна, и она заметила, что его глаза налиты кровью, подбородок почернел от щетины, а волосы стояли торчком. – Ты поранишься.

– Куда они дели моего ребёнка? – закричала она. – Где он?

– Клео, они должны были забрать его в…– Он замолчал, как будто физически был не в состоянии произнести слова.

– Забрать его куда?

– Ты знаешь куда, – прошептал он. – Вниз. В… в морг.

– Нет! Он должен быть здесь, со мной! Как ты мог позволить им забрать его у меня? Как ты мог?

– Клео, будь благоразумной, – умолял он. – Он не мог остаться здесь. Они должны были забрать его. Чтобы…– Он снова замолчал, и на этот раз, казалось, он был совершенно не готов закончить то, что пытался сказать.

Клео услышала вопль, и на секунду не поняла, что он исходит от неё.

Данте, встревоженный этим звуком, потянулся к ней, пытаясь обнять, но она сопротивлялась, отталкивая его, и в его глазах появилась боль, когда он отступил назад.

Клео отвернулась от него, лицом в противоположную сторону и свернулась в калачик. Ей было больно от того, что он здесь. Она хотела, чтобы он ушёл.

– Люк и Блу были здесь, – сказал он, решительно не замечая тот факт, что она его игнорировала. – И Кэл тоже. Эти розовые розы от него.

Данте продолжал говорить и говорить, хотя Клео упорно отказывалась признавать его присутствие. Он сказал, что Блу и Люк обещали вернуться чуть позже и просили передать, что любят её. Сьюзен Киллиан прислала ей цветы, так же как и Джеймс, миссис Уитмен, Коко и Джиджи.

Клео было всё равно. Ей были безразличны эти люди. Как они могли понять, что она чувствует? Зак доверил ей заботу о себе, зависел от неё, и она облажалась. Подвела его. Она прижала руку к животу, желая снова почувствовать его движение. Она хотела, чтобы хоть что-то сказало ей, что это просто кошмарный сон, а на самом деле ничего не произошло.

Её ребёнка больше нет. Он мёртв. И все его улыбки, первые шаги, первое слово, первый день в школе, длинная и прекрасная жизнь, которую он должен был прожить, ушла вместе с ним. Невыносимая агония, которая пришла вместе с осознанием этого, была неизмерима, и слёзы, которые, в конце концов, хлынули из глаз, никак ее не облегчали.

Клео почувствовала, как Данте забрался позади неё на кровать и обвил её тело своим. Было тесновато, но он справился. Скользнув по талии, его рука легла на её живот. Он держал её, пока она плакала, и хотя в начале она сопротивлялась его утешению, в конце была благодарна за его тёплую и молчаливую поддержку.

– Я хотела снова обнять его, – охрипшим от слез голосом, прошептала она. – В морге холодно. Это не место для него. Он такой крошечный.

– Я знаю, – сказал Данте, обнимая её крепче. – Я тоже не хотел, чтобы они забирали его.

– Это твоя вина, – обвинила она.

Слова пришли из ниоткуда, но ей нужно было кого-то обвинять, нужно кого-то ненавидеть, и ненавидеть Данте сейчас было легче, чем любить. Сейчас она не могла любить кого-то. Любовь несёт потери и боль.

– Мы можем пойти и повидаться с ним, когда тебе станет немного лучше, – сказал Данте, неправильно понимая её.

Он убрал руку с её талии, и она почувствовала, как он встал с кровати, оставив её холодной и одинокой. Она не могла зависеть от него, она отказывалась от этого. Не тогда, когда он продолжит свою жизнь без неё, оставив её позади. Клео повернулась к нему лицом.

– Это не то, что я имела в виду, – поправила она, поражённая тем, как спокойно звучит её голос. – Ты сделал это.

– Что? – Казалось, он потерял всю кровь, что имел; его обычно смуглая кожа стала совсем белой. – Что ты имеешь в виду?

– Это твоя вина! – Её голос стал громче и пронзительнее, когда зарождающаяся мысль набрала обороты. – Великий Данте Дамасо всегда знает лучше, не так ли? Он всегда идёт своим путём! Если бы я не села в машину с тобой в субботу вечером, если бы вела сама, этого бы никогда не произошло. Но ты бы никогда не позволил мне, да? Потому что ты всегда знаешь всё лучше всех!

Данте отступил назад, споткнулся о стул и покачал головой. Его глаза горели лихорадочным огнём, а лицо казалось высеченным из гранита.

– Ты не можешь иметь это в виду. Ты не знаешь, что говоришь, – сказал он. Его голос звучал настойчиво и грубо от волнения. – Это не моя вина, Клео, как ты можешь говорить такое?

– С тех пор как я познакомилась с тобой, всё в моей жизни пошло не так, – прорыдала она.

Он снова покачал головой.

– Не вини меня в своих проблемах, Клео. Твоя жизнь была полным бардаком до того, как я тебя встретил, – отрезал он, затем глубоко вздохнул, пытаясь контролировать эмоции. – Тебе сейчас больно, я понимаю. Тебе больно, но не делай этого… не сейчас. Давай будем родителями, которых заслуживает Зак, давай попрощаемся с ним достойно и с любовью.

– Нам не обязательно быть вместе, чтобы сделать это. – Её лицо и голос оставались холодными и отстранёнными. – Я хочу, чтобы ты ушёл. Иди домой. Пожалуйста.

– Я не хочу, чтобы ты была одна, – запротестовал он, его лицо исказилось от разочарования.

– Со мной всё будет хорошо. Твоё присутствие делает только хуже, разве ты не понимаешь? – Её голос снова стал пронзительным.

Данте отступил.

– Я заберу тебя завтра.

Вероятно, он почувствовал, что она находится на грани полной потери самообладания, и что его присутствие только усугубляло её страдание. Он снова приблизился к ней, с осторожностью человека, который собирается погладить змею, и, прежде чем Клео поняла его намерение, поцеловал её в щёку.

– Я не хочу уходить, Клео, – прошептал он. – Я бы остался на весь день и всю ночь, если бы ты позволила. Постарайся немного отдохнуть, хорошо? Увидимся завтра.

Она не ответила, просто смотрела, как он поднял пиджак и вышел не оглядываясь.

Удостоверившись, что он действительно ушёл и не вернётся, Клео свернулась клубочком, уставилась на голубое небо и заплакала.

_______________

Блу и Люк появились пару часов спустя, и Клео снова заплакала, увидев, как неуверенно её брат стоит в дверях. Его лицо сморщилось, и он подошёл к кровати и обнял её.

– Мне жаль, Пэтипан! Я такой козёл, – прошептал он в её волосы.

– Мой ребёнок умер, – сказала она ему, и он сжал её руки. – Он был так прекрасен, Люк. Я назвала его Закари Дамасо Найт.

– Мне жаль, – повторил он.

Клео почувствовала себя комфортно в его объятиях. Но утешение, которое она нашла в его объятиях, заставило её виновато подумать о Данте и признать – у него никого нет, кто мог бы предложить утешение.

Она отбросила эту мысль, говоря себе, что с ним всё будет в порядке, он не испытывал такой же глубокой любви к Заку, он просто делал всё возможное, чтобы поступить правильно. Он придёт в норму.

– Пожалуйста, заберите меня домой, – умоляла она брата.

– Конечно, – заверил он её. – Как только они разрешат нам, мы заберём твои вещи от Данте и…

– Нет, заберите меня домой сейчас! Сегодня!

Она почувствовала укол потери от того, что ей придётся оставить Зака, и почти передумала.

После ухода Данте, она потребовала, чтобы ей принесли Зака, и целый час сидела в кресле-качалке, просто напевая ему, пока голос не охрип. Когда врачи вернулись, она сопротивлялась их попыткам забрать Зака, поэтому ей вкололи успокоительное и очень осторожно, но твёрдо забрали его. Затем в палату пришла психотерапевт и сказала Клео, что гнев, который она чувствует – это нормально. Однако это не помогло. Ничего из того что ей говорили или делали не помогало почувствовать себя лучше. Ничто не могло заставить эту зияющую пропасть в её душе исчезнуть.

Данте

Данте беспокойно ходил из комнаты в комнату, избегая окровавленной ванны в спальне Клео. Он знал – ему придётся убрать там, прежде чем Клео вернётся домой. Он не хотел, чтобы она видела это. Дане сомневался, что Клео знала, сколько крови потеряла, и воспоминания о панике и страхе, которые тогда испытал, опять нахлынули на него.

Он снова и снова проходил через это у себя в голове. Возможно, если бы он сделал что-то ещё, они могли бы спасти ребёнка. Может быть, если бы он услышал крик Клео раньше. Или может быть, он должен был сильнее прижимать полотенце, чтобы остановить кровотечение.

«Может быть, если бы я не настоял, чтобы мы пошли за покупками…» – Данте замутило при этой мысли.

Он должен был прислушаться к здравому смыслу, но эгоистично хотел провести с Клео время и надеялся, что безобидный шоппинг поможет ей увидеть его в более позитивном свете. Заставит её задуматься о том, чтобы выйти за него замуж.

Данте продолжал возвращаться к разговору с Клео в больнице. Она согласилась сохранить ключи от его квартиры, но сделала это только для того, чтобы избежать долгого спора. Спора, который он не собирался проигрывать, и она это знала.

Клео была права, обвиняя его в случившемся. Он не винил её за то, что прямо сейчас она его ненавидела и не хотела быть рядом. Он ненавидел сам себя и едва мог выдерживать свою собственную компанию.

______________________

Данте нашёл ведро, щётку, моющее средство и, мысленно взбодрившись, вошёл в ванную.

«О Боже!»

Все выглядело намного хуже, чем он помнил; кровь была размазана по белому кафелю, по ванне, по раковине, по столику, даже по стене. Данте снова замутило, но он превозмог себя и приступил к устранению последних следов беременности Клео. Закончив, он больше не мог сдерживаться и выплеснул свой скудный обед в туалет. Он разделся прямо там, где стоял, залез в душ и тщательно вымылся нежным ароматным мылом Клео, которое напомнило ему о ней.

Он встал под обжигающе горячие струи, словно наказывая себя, положил руки на плитку, склонил голову и наконец-то позволил себе погоревать.

___________________________

– Где она? – Данте стоял лицом к лицу со своим бывшим другом и угрожающе смотрел на него.

Он пришёл в больницу и узнал, что днём мисс Найт отказалась от дальнейшего медицинского обслуживания и ушла.

Ушла, ничего ему не сказав.

Из больницы Данте отправился сразу к Люку.

– Данте, – устало поприветствовал Люк.

Он был на удивление невозмутим, отступив в сторону и пропуская Данте в старый скрипучий дом.

– Клео! – позвал Данте, переступив порог.

– Ее здесь нет.

– Не лги мне, Люк, – огрызнулся Данте. – Где она ещё может быть?

– Ну, сейчас её здесь нет. Гинеколог настояла, чтобы Клео пришла на повторное обследование, потому что слишком рано выписалась из больницы. Блу пошла с ней.

– Там должен быть я. – Данте повернулся, чтобы уйти, но Люк остановил его.

– Она не хочет, чтобы ты был там, amigo. – Люк с сочувствием взглянул на него.

– Клео винит во всём меня, – признался Данте, проводя рукой по волосам. – В субботу вечером мы попали в аварию, и если бы я не был таким властным придурком, то она была бы в безопасности, в своей машине. Вероятно, она права. Я виноват. Я убил нашего ребёнка.

– Дерьмо! – Люк помассировал затылок, наблюдая как его обычно стоический и бесстрастный друг распадается прямо на его глазах. – Ты не убивал своего ребёнка, Данте.

– Чёрт побери, – прошептал Данте, игнорируя слова Люка, – я так сильно хотел его. Я даже не понял, когда это изменилось. Я наблюдал, как наш ребёнок растёт у Клео в животе, слушал её болтовню об ультразвуке и еженедельных графиках роста. Я даже чувствовал, как он двигается, Люк, и он стал таким реальным для меня.

Люк отвёл его в большую комнату, которая, как и весь дом, была потрёпанной. Там стоял диван и пара разномастных кресел. Люк толкнул Данте на диван, плеснул в стакан янтарного цвета жидкость и всунул его в руку Данте.

– Выпей это, – настаивал он.

Данте сделал глоток и поморщился, когда виски обожгло горло.

– Так почему ты здесь, Данте? – спросил Люк, делая глоток из своего стакана. – Твоя ответственность за Клео закончилась с её беременностью.

– Думаешь, я могу включать и выключать эмоции как машина? – обиженно спросил Данте, ненавидя, что его старый друг так плохо думает о нём.

– Какие эмоции? То, что ты чувствовал к ребёнку, никак не связано с вашими отношениями с Клео, поэтому сейчас ты можешь позволить ей жить своей жизнью, пока ты будешь жить своей.

Данте молча смотрел на Люка, не зная как ответить, не понимая, что чувствует, однако в одном он был точно уверен:

– Я не могу двигаться дальше без Клео.

Люк прищурился и поднял свой стакан в лёгком приветствии.

– Что ж тебе придётся потрудиться, чтобы убедить её в этом, друг мой.

– Я? – неуверенно спросил Данте, немного смущённый надеждой и уязвимостью в своем голосе.

– Что ты?

– Твой друг.

– Да, мужик. Всегда.

И это было всё, что ему нужно было сказать.

Клео

– Клео? – голос Блу вторгся в тёмную комнату. – Почему бы тебе не присоединиться ко мне и Люку внизу? Мы заказали твою любимую пиццу и были бы рады, если бы съела с нами кусочек или два.

– Я не голодна, – вяло ответила Клео.

Она была не заинтересована в еде, в разговорах и людях. Она просто хотела лежать здесь и смотреть на любимое пятно на стене.

– Ты должна что-то поесть, Клео, – сказала Блу.

Её нежный голос раздражал измученные нервы Клео.

– Пожалуйста, оставьте меня в покое, – умоляла она, из закрытых век потекли слезы.

– Я принесу тебе кусочек, – тихо сказала Блу и вышла из комнаты.

Прошла неделя после того, как она потеряла ребёнка, и каждый день был тяжелее предыдущего. Из больницы сообщили, что кремировали останки Зака, и будут хранить его прах, пока Клео не будет готова его забрать. Ее тело ещё восстанавливалось после беременности и искусственных родов, и она не могла смириться с мыслью, чтобы забрать пепел ребёнка, которого она собиралась кормить грудью. Её грудь, которая до сих пор производила молоко для мёртвого ребёнка, стала таким ударом под дых, что она всё ещё не пришла в себя. Она не могла встретиться с миром; не знала, как ей удастся оправиться от этого, не знала, как вообще это возможно для любой женщины.

Что ещё хуже она сильно скучала по Данте и постоянно думала о нём. Она всё ещё думала, что правильно поступила, уехав, и знала, что он, вероятно, пришёл к такому же выводу, так как не пытался с ней связаться после того последнего дня в больнице.

Она представляла себе, как он сидит в своём офисе, работает и заключает сделки. Вероятно, он был в Токио или в Дубае.

Она говорила себе – ей всё равно, что он делает. Какое ей дело до него? Он исчез из её жизни, и никогда больше не станет её частью.

«Должно быть он рад, что мы не поженились».

Эта мысль вызвала новые слёзы, и Клео свернулась калачиком, желая стать как можно меньше, чтобы защитить себя от неумолимого шквала боли.

«Это пройдёт. Должно пройти…»

Данте

Первой реакцией Данте на неожиданно открывшуюся парадную дверь была надежда, что Клео вернулась домой. Но когда вместо Клео вошел Люк, Данте ничего не смог сделать, кроме как тупо уставиться на него.

– Как ты попал сюда? – спросил он после долгого молчания.

– Твой парень, Джеймс, впустил меня. Оказывается, он немного беспокоится о тебе. – Люк критично осмотрел Данте. – И я понимаю почему. Когда ты в последний раз принимал душ?

– С Клео всё в порядке? – спросил он, игнорируя вопросы друга.

Люк посоветовал дать ей время, и Данте неохотно согласился. После аварии и ужасных последствий, он начал сомневаться в каждом своём решении, особенно в том, что касается Клео. Однако не проходило и дня, чтобы Данте не хотелось забрать её и притащить домой.

Ради Бога, он каждую ночь спал в её спальне!

– Клео выглядит примерно также как и ты, – ответил Люк, и Данте с трудом подавил раздражение от столько загадочного ответа. – Судя по твоему виду, ты не ел и не принимал душ, а, по словам Джеймса, и не выходил из квартиры с прошлой недели. Даже на работу.

– Я имею право на отпуск по семейным обстоятельствам, как и любой мой сотрудник, – защищаясь, сказал Данте, и тут же пожалел, что поддался на очередную провокацию Люка.

– Слушай, я знаю, что сказал тебе дать Клео пространство, но забираю слова обратно. Она… она плохо себя чувствует.

– Она только что потеряла ребёнка, – заметил Данте.

– Также как и ты, – кивнул Люк. – И именно поэтому я был неправ. Вы не должны проходить через это в одиночестве.

– Она не хочет, чтобы я был рядом, – тихо сказал Данте.

– А ты хочешь быть рядом с ней? – Данте посмотрел на него так, что Люк понял, насколько глупым был его вопрос. – Тогда ты должен быть рядом.

Клео

Ровно через две недели после смерти Зака, Клео бродила по дому словно призрак. Блу и Люк вернулись на работу, и Клео знала, что тоже должна заняться чем-то позитивным, а не сидеть дома. Был чудесный день середины декабря, и никто даже не упоминал о рождестве, потому что её брат и Блу ходили на цыпочках вокруг неё. Они мягко пытались уговорить её подумать о церемонии прощания с Заком, но Клео всё ещё не могла заставить себя думать об этом.

Её тело медленно приходило в норму, молоко исчезло, и над этим она тоже плакала. Она больше не узнавала себя. Кто эта женщина, которая может целыми днями плакать, а иногда просто смотреть на стену, ничего не делая? Ей казалось, с ребёнком она потеряла и себя, и не могла найти дорогу обратно.

Итак, сегодня она собиралась всё изменить. Она оденется, выйдет из дома и купит подарки для Блу и Люка. Он поедет в больницу и заберёт пепел Зака…

Только этого она не могла сделать.

В полдень Клео всё ещё была в пижаме и ходила из одного конца дома в другой. Дверной звонок прозвучал как Божья милость и она, не задумываясь, открыла дверь, но, только увидев на пороге Данте, поняла, насколько неряшливо должно быть выглядит.

– Ох, – прошептала она.

Данте взглядом пробежался по ней, и его лицо помрачнело.

– Что ты здесь делаешь?

Он ничего не сказал, просто отодвинул Клео в сторону и вошёл в дом.

Клео разозлилась – это была первая эмоция, кроме грусти, которую она испытывала за долгий срок.

– Ты не можешь просто так врываться сюда, Данте. – Она захлопнула дверь и повернулась к нему. – Я…

Её голос дрогнул, когда она посмотрела на него. Он выглядел серьёзно разозлённым. Под его потемневшим, напряженным взглядом Клео попятилась назад, пока не уперлась спиной в дверь.

– Я знаю, что ты расстроен из-за того, что я ушла, – сказала она, стараясь говорить спокойно. – Но ты должен понимать, что я не могу, просто не могу вернуться обратно к тебе.

Пристальный и лихорадочный взгляд его глаз начал пугать её и подтолкнул говорить быстрее.

– Я хотела быть рядом с людьми, которые любят и понимают меня.

Мускулы на его челюсти начали дергаться.

Клео нервно сглотнула.

«Почему он так на меня смотрит и молчит?»

Ей хотелось, чтобы он хоть что-то сказал. Она снова собралась заговорить, открыла рот, но издала лишь писк, когда Данте зашагал к ней, полностью сокращая пропасть между ними. Теперь он находился так близко к ней, что она оказалась в ловушке между ним и дверью.

Клео подняла голову и встретилась с ним взглядом.

«Почему он выглядит таким грозным?»

Клео чувствовала, как бьётся её сердце, словно обезумевшее животное в клетке, и, хотя, она знала, что Данте никогда не причинит ей физической боли, подпрыгнула, когда он поднял руки.

Он провёл ладонями по её узким плечам и с мучительным стоном притянул в свои объятия.

– Данте…

Он заставил её замолчать, впервые заговорив с тех пор, как вошёл.

– Просто заткнись на минутку, пока я тебя обнимаю, хорошо? – прорычал он ей в волосы.

Клео вздохнула и прислонилась к нему, наслаждаясь ощущением его сильных рук, обнимающих её.

– Это я могу сделать, – прошептала она, обвив его руками за талию и крепко обняв.

– Это случилось и со мной, Клео, – сказал он после долгого молчания. – Я тоже потерял его и это чертовски больно. Ты нужна мне. Я не могу… Я не могу пройти через это без тебя. Вероятно из-за аварии я последний человек, которого ты хотела бы видеть сейчас, но…

Вина подняла свою уродливую голову. Клео знала – она не должна была говорить тех слов в больнице. Данте тоже переживал потерю, и она усугубила его горе, обвинив в смерти их ребёнка.

– Это не твоя вина. – Клео запрокинула голову и увидела, что в глазах Данте блестят слезы. – Действительно не твоя. Они сделали вскрытие: у него была проблема с хромосомами или какое-то нарушение. Несчастный случай лишь ускорил неизбежное. Наш ребёнок никогда бы не выжил. Доктор Кляйн звонила мне вчера с результатами, и я должна была сразу позвонить тебе, но мне было так плохо… Я чувствовала себя ужасно из-за того, что обвинила тебя. Даже там, в больнице, говоря тебе те слова, я знала, что ужасно несправедлива. Я хотела позвонить тебе, но… – Она остановилась и заплакала. – Я не знаю, что сказать. Ты, должно быть, чувствовал себя ужасно. Мне так жаль.