Текст книги "Безжалостное предложение (ЛП)"

Автор книги: Наташа Андерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Конечно, он точно знал, где она, даже несмотря на то, что сама Клео скрывала эту информацию от Люка и Блу, чтобы они не проговорились ему. Клео уехала с Каллумом Фэрисом, а остальное разведали источники Данте. Уже через два дня после её отъезда, он узнал, где Клео, но ничего не предпринимал и продолжал ждать её звонка. Однако она ни разу не позвонила.

– Данте? – Блю с беспокойством глядела на него. – Хочешь ещё кусочек ростбифа?

– Нет, спасибо, – ответил он, делая глоток красного вина.

Он слишком много пил с тех пор, как Клео ушла, но не хотел становиться парнем, который обращается к алкоголю всякий раз, когда всё идёт не так, как хочется.

«И всё же чертовски приятно напиваться каждую ночь. По крайней мере, не приходится трезвым смотреть на свой холодный и пустой пентхаус».

Данте начинал ненавидеть это место всё больше и больше. Пока Клео жила там, она превратила квартиру в дом, и Данте был возмущён, что у него отняли этот дом. Он скучал по её компании, по их вечерним посиделкам у телевизора, и по тем фильмам ужасов, которые она заставляла его смотреть. Он тосковал по совместным ужинам и разговорам. Ему нравилось готовить для неё. Когда-то готовка  была самой большой его страстью, а теперь, когда ему приходилось готовить лишь для себя, это превратилось в скучную обязанность. Он даже скучал по тому, как Клео везде разбрасывала свои вещи, и он о них постоянно спотыкался, хотя прежде это сводило его с ума. Он больше не мог заниматься в тренажёрном зале, потому что ему было больно смотреть на танцпол, и не видеть, как она там занимается. И, каким бы безумным это ни казалось, ему даже не хватало того, как Клео заканчивала за него предложения.

– Когда ты в последний раз слышал о Клео? – спросил он Люка и заметил, как друг напрягся.

– Этим утром. Она позвонила поздравить с Рождеством.

– Она сегодня одна? – Мысль о том, что она проведёт Рождество в одиночестве, не давала ему покоя, но потом Данте напомнил себе, что ей необязательно быть одной. Она могла бы быть здесь, с людьми, которые заботятся о ней.

– С Кэлом. Они пытаются пожарить ростбиф.

Данте поморщился.

– Они отравят сами себя, – проворчал он, качая головой. – Особенно если Клео готовит.

– Да, она ужасный повар.

– Она счастлива? – Данте было ненавистно спрашивать об этом, но ему нужно было знать.

 Люк неловко заёрзал на месте.

– Она не несчастна, и на данный момент, думаю, это всё, на что мы можем надеяться.

Клео

 Через месяц после отъезда из Кейптауна, Клео начала чувствовать, что наконец-то взяла свою жизнь под контроль. Спустя пару дней после прибытия в Дурбан, она пошла в местную танцевальную студию и сообщила, что они будут идиотами, если не пригласят её вести занятия по балету. Кэл и несколько бывших коллег поручились за неё. Ей нравилось преподавать, и она мечтала открыть свою школу танцев. Наконец она почувствовала, что у неё появилась цель. В свободное время она сочиняла балетные постановки, иногда вдохновляясь песней, произведением искусства и даже птицей в полёте. Это было чудесно и возбуждающе. Она занималась разработкой портфолио, но не знала, хватит ли у неё смелости поделиться своими идеями с танцевальными студиями.

Было около пяти вечера, и она возвращалась домой после очередного урока танцев в квартиру, которую делила с Кэлом. Опустив голову, она возилась с ключами, и не заметила, как наткнулась на что-то огромное, тёплое и твёрдое прямо рядом с дверью квартиры.

– Тебе действительно нужно начать смотреть, куда ты идёшь, dulzura.

Этот голос Клео точно не ожидала услышать. Она уронила ключи и резко подняла голову. Её переполняла такая необузданная радость, что даже колени подгибались.

– Ну? Тебе есть что сказать?

– Что ты здесь делаешь? – спросила она дрожащим голосом.

Данте фыркнул, покачал головой и нагнулся, чтобы поднять ключи.

– Я думаю, более точный вопрос: «Какого чёрта ты здесь делаешь?»

 Он открыл дверь, пропустил Клео, затем прошел за ней и захлопнул дверь.

– Я живу здесь, – ответила она вызывающе.

– Нет, ты живёшь со мной, – пробормотал он. – Ты не съезжала!

– Кажется, я припоминаю, как съехала после того, как мы потеряли ребёнка, – многозначительно добавила она.

– Это было лишь временным явлением.

– Как ты можешь говорить такое? Я жила там только потому, что была беременна.

– Клео, скажи мне, что, чёрт побери, произошло? Мы простились с Заком, растались на набережной, я сказал, что мы увидимся на следующий день, а ты просто уехала! Как ты могла так поступить?

На следующее утро она села на первый же самолёт из Кейптауна, сказав Люку и Блу, что будет жить с Кэлом, но не сказала где, чтобы они не лгали Данте. Они, конечно, протестовали, говорили, что она совершает ошибку и умоляли остаться на Рождество. Но Клео не хотела отмечать праздники и твёрдо верила, что ей нужно уехать из города как можно дальше от Данте, чтобы полностью вычеркнуть его из своей жизни.

– Я оставила тебе записку, – напомнила она.

– Которая абсолютно ничего не сказала. «Спасибо за всё, что ты сделал. Я не могу выразить, как много это значило для меня, но думаю, что мы оба заслуживаем нового старта»! – В его голосе звучало недоверие, но Клео была шокирована тем, что он пересказал её записку дословно. – Что, чёрт возьми, это значило?

– Я имела в виду именно то, что и написала, Данте. Всё, что нас связывало вместе, исчезло, и нам больше не нужно быть в жизни друг друга.

– Чушь собачья, – прорычал он. – У нас есть все основания для этого!

– Я не хотела, чтобы ты был рядом из-за чувства вины или что-то в этом духе. Я хотела, чтобы ты продолжил жить своей жизнью, и пыталась собрать осколки своей. Это к лучшему. У нас нет причин встречаться снова.

– Прекрати говорить это! – огрызнулся он. – У нас нет причин снова встречаться? Как насчёт этого?

 Он обхватил её лицо и впился в неё сердитым, жёстким поцелуем.

Сначала Клео была так шокирована, что не отреагировала, но когда шок прошёл, начала бороться. Данте смягчил поцелуй. Он приоткрыл рот и прочертил языком контур её губ. Это было приглашение, перед которым Клео не могла устоять – уж точно не тогда, когда целый месяц скучала по Данте: каждый день, каждый час –  и она впустила его язык.

Данте застонал, снова углубил поцелуй, а затем остановился и отошёл от Клео.

Она пошатнулась.

– Вот это, – торжествующе произнёс он, указывая пальцем на неё.

 Клео покачала головой, пытаясь привести чувства в норму.

– Мы знаем, что между нами есть химия, – ответила она. Затем облизнула губы,  чтобы ещё раз попробовать его вкус, и Данте застонал. – Возможно, у нас всегда будет химия, но давай посмотрим правде в глаза – это всё, что между нами было и будет. И этого не достаточно.

– Мне надоело, что ты бросаешь меня, Клео.

– Я не бросала тебя, Данте.

– Почему ты должна быть такой чертовски неразумной? – Эта была уже знакомая тема, которую она слышала от него в различных стадиях раздражения. – Иногда я даже сам не понимаю, почему беспокоюсь.

– Я тоже не понимаю, – сказала она, и её замешательство отразилось на лице и в голосе.

– Значит, ты снова живёшь с Каллумом? – спросил Данте, сменив тему.

– Это временно.

– Как ты после всего, что случилось?

– Нормально, – ответила она. – В некоторые дни тяжелее, чем в другие, ты же знаешь?

– Да, знаю. Мне звонили из детского мебельного магазина. – Его глаза засверкали. – Я забыл отменить заказ, и они хотели знать… хотели знать, когда её доставить.

– О Боже! – Она поднесла руки ко рту, представив, как это было ужасно.

– Это был один из плохих дней. Я рано ушёл с работы, пошёл домой, и, чёрт побери, хотел поговорить с тобой об этом! Только тебя не было рядом, и мне надоело давать тебе время, чтобы прийти в себя, поэтому я приехал забрать тебя домой.

– Подожди, ты хочешь сказать, что знал, где я была?

– Dulzura, пожалуйста, ты забываешь, что я Данте Дамасо. У меня есть деньги, власть и влияние.

Клео закатила глаза – присутствие Данте возрождало старые привычки.

– И эго, – добавила она.

Данте послал ей уничтожающий взгляд, затем продолжил:

– Я знал, что ты с Каллумом. Надо было лишь выяснить, в какой труппе он танцует, а в Дурбане вариантов немного. Как только я это выяснил, один телефонный звонок и мне сообщили, где он живёт. Я знаю об этом с самого начала. Но хотел дать тебе время разобраться во всём самостоятельно. Потом мне надоело ждать, потому что я чертовски скучаю по тебе.

– Ч-что?

– Я провёл Рождество с твоим братом и Блу, – сказал он. – Потому что им стало жаль меня. Я постоянно звонил им и спрашивал, не слышали ли они о тебе, хотел знать, что с тобой всё в порядке.

Клео знала об этом. Блу и Люк рассказывали, как Данте продолжает справляться о ней. Она думала –  это просто вежливая забота, но теперь, глядя на него, видела, что это не так.

– Чёрт бы тебя побрал, Клео! Ты дала мне дом и семью, а потом просто забрала, – прошипел он. – Мы потеряли Зака, но не должны были потерять друг друга.

– Хорошо, подожди секунду, – пробормотала она. – Это не имеет смысла, Данте. Прежде чем потерять ребёнка, у нас было соглашение. Я перееду с Заком на квартиру, которую ты нам купишь, а ты будешь играть роль дядюшки или что-то в этом роде. Это было пределом наших взаимоотношений. Мы жили вместе ради удобства, и ты ни разу не намекал на что-то другое.

– Я просил тебя выйти за меня, – напомнил он, раздувая ноздри от раздражения.

– Потому что ты хотел Зака! – ответила она.

– Нет, идиотка! – Теперь он практически кричал, и она моргнула от впечатляющего эмоционального взрыва от знаменитого своей холодностью Данте Дамасо. Это было довольно… увлекательно. – Потому что я хотел тебя!

Она отшатнулась и с глухим стуком опустилась на жёсткий диван.

– Что?

Данте вздохнул и сел рядом.

– Я имею в виду: конечно, я хотел ребёнка, но и тебя я тоже хотел. Нет, позволь мне перефразировать –  особенно я хотел тебя.

– Меня… как это?

– Я не силён в таких разговорах, – сказал он и поморщился, глядя прямо перед собой.

Клео наоборот не сводила глаз с его сурового профиля.

– Попробуй.

– Когда мы впервые переспали в Токио, это был только секс, но я не мог держаться от тебя подальше всю ту поездку, несмотря на то, что изо всех сил старался оставить тебя в покое.

– Кажется, ты не очень старался, – фыркнула она.

– Ошибаешься. Я очень старался, и всё же каждую ночь мы оказывались в одной постели. Возможно, мне уже тогда следовало догадаться, но… Я говорил себе, что мне просто нужно выбросить тебя из головы, у нас просто сумасшедшая химия, и она, в конце концов, исчезнет. Однако она не исчезала. Стало только хуже. Мы занимались сексом в моем кабинете на моём столе! – Он казался сильно удивлённым этим фактом. – В тот день я пересёк черту, и мне было всё равно. Я перевёл тебя в другой офис и решил, что на этом всё кончено. Но это не так. Я думал о тебе каждый день, Клео. Каждый чертов день!

– Что ж… – Она не знала, как ответить, пока взволнованный Данте смотрел на нее.

– Затем ты пришла в мой офис и сказала, что беременна, – продолжил он. –  И весь хаос, последовавший за этим, безумие, неверие и сомнение, все эти обидные, сердитые слова, которыми мы обменялись, я просто никогда… я никогда не замечал. Я не узнал тебя.

 Он казался смущённым, и Клео покачала головой, не понимая.

– Что?

– Я не знал, кем ты была. – В его голосе звучало отчаяние, во взгляде отражалось сильное  напряжение, пока он пытался выразить свои эмоции словами. – Ты понимаешь?

– Нет, – с сожаление произнесла Клео. Ей хотелось понять, ведь она чувствовала –  это много значит для него. И его неспособность объяснить расстраивала их обоих. – Извини, Данте, я не понимаю.

Он посмотрел вверх, словно ища ответа у небес, а затем снова перевёл взгляд на неё.

– Когда мы впервые встретились, я увидел красивую женщину и словно кто-то включил внутри меня сигнализацию: «Мгновенная неприязнь. Держись от неё подальше, она будет до чёртиков раздражать тебя!». Но я не мог держаться от тебя подальше. До Токио ты находилась рядом каждый день. Я продолжал передавать тебя другим отделам, только для того, чтобы хоть немного поработать. Ты раздражала меня, злила, разрушала мою концентрацию и заставляла чувствовать себя неуютно в своей собственной шкуре! Я не мог дождаться, когда избавлюсь от тебя, хотя и не мог держаться на расстоянии. Но тогда я не знал, кто ты, даже после того, как мы занялись любовью.

«Занялись любовью? Что случилось с его более грубым термином?»

– Даже после этого, я не узнал тебя.

– Данте, я не понимаю.

Клео отчаянно хотелось его понять.

– Это ты, Клео! – рявкнул он, явно злясь на себя за то, что не может нормально объяснить на английском. – Ты – та самая! Ты – моя единственная. Моя вторая половинка. Моя.

– Что? – прошептала она с недоверием.

Даже с его непоследовательностью и акцентом, усиливающимся с каждым словом, Клео начала понимать. И то, что она начала понимать, было совершенно невероятно.

– Ты моя. На этой земле ты была создана для меня. И мне чертовски жаль, что я не сразу узнал тебя. По глупости я был готов позволить тебе уйти из моей жизни, но вмешалась судьба и дала нам Зака, – сказал он срывающимся голосом, вытирая слёзы на глазах. – И Зак дал мне шанс увидеть и наконец-то узнать тебя.

– Данте, – начала Клео слегка дрожащим голосом, – сделай глубокий вздох и скажи мне на простом английском, чтобы я понимала, что не схожу с ума. Что ты пытаешься мне сказать?

– Я пытаюсь сказать, что я идиот! Слепой дурак. Я уже потерял Зака и не хочу потерять и тебя. Потому что моя жизнь без тебя дерьмо! Я говорю, что обожаю тебя. Я уважаю тебя. И дорожу тобой. Я так чертовски сильно люблю тебя, Клео.

Она поднесла рук ко рту, чтобы подавить вздох и уставилась на него в шоке.

– Я люблю тебя, а ты меня бросаешь, – сердито проворчал он.

– Ну, я не знала, что ты меня любишь, – возразила Клео.

 Данте пристально посмотрел на неё.

– Я знаю, что был мудаком, – сказал он серьёзным голосом. – И, наверно, трудно представить, что ты когда-нибудь будешь заботиться обо мне и полюбишь меня, но я попытаюсь измениться…

– Данте, – прервала она его, – давай проясним две вещи. Ты не был мудаком в течение долгого, долгого времени. Но я не могла доверить тебе своё сердце, потому что думала –  ты хочешь только ребёнка, а я не желала такого брака.

– А сейчас ты бы доверила мне своё сердце? – осторожно спросил он и погладил её руку легким, как пёрышком, прикосновением.

– Это вторая вещь. Мне довольно легко представить себя влюблённой в тебя.

– Sí? – спросил он с надеждой в глазах.

– Ага.

Данте придвинулся ближе, прижимая Клео спиной к дивану, и изогнулся, нависая над ней, упираясь руками в спинку дивана.

– Не уточнишь? – спросил он.

– Думаю, это я вела себя, как сволочь, – сказала Клео, и он издал протестующий звук. – Даже после того, как ты показал, каким хорошим парнем можешь быть, начиная с отказа позволить мне оплачивать любые медицинские счета и до прощания с Заком, и я всё ещё сомневалась, что ты действительно можешь заботиться обо мне. Может быть, мне просто не хватает уверенности в себе, но это и потому, что я никогда по-настоящему не верила в тебя. И мне очень жаль, Данте.

– Мне тоже, – прошептал он напротив её губ. – Я не давал тебе повода доверять мне.

– Ну и что теперь? – спросила она.

– Пара вещей, – ответил он, залезая в карман пиджака и вытаскивая длинную черную бархатную коробочку. – Твой рождественский подарок.

Клео взяла у него коробочку и держала в руках, немного ошеломлённая происходящим.

«Рождественский подарок. Почему я всегда недооцениваю его, несмотря на все доказательства того, что он хороший человек?»

 Никогда ещё Клео не чувствовала себя более глупой, как в этот момент.

– Открой, – настаивал Данте.

Клео открыла и ахнула, увидев, что внутри. Маленькая золотая подвеска в форме сердца с маленьким бриллиантом в центре, в котором играл свет. Подвеска висела на тонкой цепочке.

– Оно прекрасно, – сказала она, улыбаясь.

– Я не знал, как ты к этому отнесёшься, но в то время это казалось правильным, – тихо сказал Данте.

Клео посмотрела на него с любопытством.

– Что ты имеешь в виду?

– Я забрал немного пепла Зака из урны за день, как мы его развеяли, и сделал этот кулон для тебя. Подумал, что возможно, после того, как ты всё обдумаешь, тебе захочется носить его частичку у сердца.

– Ты хочешь сказать, что его пепел здесь? – недоверчиво спросила она.

Сердце выглядело пухлым, но без отверстий, кроме тех, через которые проходила цепочка. Осмотрев кулон, она заметила надпись на обратной стороне кулона.

– Они, хм… они запечатали кулон, после того как поместили туда прах. В основании было небольшое углубление, куда они и положили пепел.

– О, Данте! Это прекрасно! – воскликнула Клео, не слыша его нервных слов, пока читала надпись.

Зак, вечная память.

– Ты не против? – спросил он.

Клео обняла его за талию и крепко прижала к себе.

– Нет, я не против. – Приложив цепочку к шее, она повернулась к Данте, чтобы он застегнул. – Это так много значит. Так много.

– У меня тоже есть.

 Он потянул за кожаный шнурок на шее и вытащил мужской серебряный круг. Он был небольшим, и снова она не могла понять, как можно было туда поместить пепел. Кулон  имело ту же надпись, выгравированную на внешней стороне.

– И… второе. – Данте, казалось, нервничал.

 Радость Клео от подарка на мгновение забылась, пока она зачарованно смотрела, как он снова полез в карман пиджака и на этот раз достал квадратную коробочку.

– Итак, я снова собираюсь спросить тебя. Я уже спрашивал тебя об этом, Клео, и возможно,  больше никогда не спрошу. Возможно. Так что тебе лучше хорошенько обдумать мой вопрос. – Он что-то ещё пробормотал.

Клео смотрела на него с одурманенной улыбкой на лице. Она никогда не видела его таким нервным, и это было очаровательно. Слово, которое она раньше никогда не ассоциировала с Данте Дамасо.

Он пригладил волосы, поправил галстук и совершенно неожиданно опустился перед ней на одно колено.

– Итак, Клеопатра Пандора Найт…– Она вздрогнула, когда он назвал её полное имя. – Ты выйдешь за меня замуж? Потому что, как я уже говорил, моя жизнь без тебя дерьмо, и я чертовски сильно люблю тебя.

– Ты собираешься показать мне кольцо, чемпион?  – многозначительно спросила она. – Мой ответ вполне может зависеть от размера камня, который ты принёс.

– Меркантильная женщина, – прохладно произнёс Данте и открыл футляр.

 Клео ахнула, увидев изумруд огранки «Принцесса», обрамлённый маленькими бриллиантами.

– Оно прекрасно, – с благоговением сказала она.

– Цвет почти соответствует твоим глазам, – пояснил Данте, вытаскивая кольцо.

– Я так сильно люблю тебя, – сказала она, совершенно ошеломлённая глубиной своих чувств.

– Так ты выйдешь за меня замуж?

– Если нужно, – ответила она, стараясь говорить небрежно, хотя её глаза были полны слёз.

Она протянула руку.

Данте поцеловав её палец и надел на него кольцо.

– Больше не убегай от меня, Клео, – предупредил он. – В следующий раз поговори со мной.

– Я ушла, потому что слишком сильно люблю тебя, – серьёзно сказала она.

Он обхватил её лицо ладонями.

– В следующий раз останься, потому что я так же сильно люблю тебя.

– Не будет следующего раза, Данте.

– Это всё, о чём я прошу.

 Он крепко поцеловал её, и к тому времени, как поцелуй закончился, Клео уже сидела у Данте на коленях, галстук болтался на его шее, а рубашка была расстёгнута до середины груди.

– Я скучала по тебе, – сказала она и наклонилась для ещё одного одурманивающего поцелуя, на который он с радостью ответил, руками обхватив её попку. – Мне жаль, что я ушла. В первый раз, когда ты сделал предложение, я думала, что ты хочешь жениться на мне из-за Зака. Я не желала, чтобы ты чувствовал себя загнанным в угол или обязанным жениться на мне. После его смерти, я думала, что мы просто помогаем друг другу справиться с горем.

– Больше никаких разговоров. Знаешь, чего мне не хватало больше, как и твоего странного чувства юмора и отвратительного вкуса в кино? – серьёзно проговорил он.

– Да?

– Да, я скучал по вкусу твоего рта, – прорычал он и поцеловал её.

Это было недостаточно долго и недостаточно удовлетворительно.

– И я скучал по этой маленькой умной заднице. – Он действием подтвердил свои слова.

Клео заёрзала от возбуждения, гадая, куда он направится дальше.

– О Боже, а эти маленькие чувствительные красавицы преследовали меня во сне.

Её дыхание участилось в предвкушении, и она извивалась на его коленях, взволнованная тем, что должно произойти.

– Моему рту не хватало их…

– Ну, привет! – произнес рядом мужской голос.

Клео взвизгнула и попыталась спрыгнуть с колен Данте, но он опустил ладони на её бёдра и удержал  на месте.

– Ты останешься прямо здесь. По крайней мере, до тех пор, пока мне не удастся избавиться от стояка, – тихо предупредил он.

Клео рухнула ему на грудь в приступе безудержного хохота, пряча лицо от Кэла, которого никто из них не услышал.

– Рад снова видеть вас, мистер Ди, – сказал Кэл совершенно неискренним голосом.

– Ты можешь называть меня Данте, потому что в будущем будешь видеть меня гораздо чаще.

– С чего бы? – спросил Кэл.

Уткнувшись лицом в грудь Данте, не столько из-за смущения, сколько потому, что он чудесно пах, Клео подняла левую руку, показывая Кэлу кольцо.

Он ахнул и схватил её за руку.

– Вот это уже серьёзный камушек. Давно пора сделать из неё честную женщину. – Его тон изменился, становясь глубже и серьёзнее. –  Хочу сказать, что сожалею о вашей потере. Это почти разбило мне сердце. Соболезную.

– Спасибо, Каллум, – искренне ответил Данте. – Это много значит для меня.

– Итак, слушайте… Предлагаю только один раз. Я возьму свою одежду и переночую у друга. Отдохните, но ради Бога, не занимайтесь сексом на моей кровати!

Клео хихикнула, и слегка качнувшись, решила, что вполне безопасно слезть с колен Данте.

– Спасибо, – сказала она. – За всё.

– В любое время, дорогая. В любое время.

_____________________________________

Пару часов спустя, уставшие и истощённые, Данте и Клео лежали на кушетке, совершенно голые.

– Раньше я никогда не занимался любовью на кушетке, – пробормотал он смущённо.

 Клео хихикнула. Она чувствовала себя очень счастливой.

– Это называется влачить жалкое существование.

– Я имею в виду: мы могли поехать в отель «Дамасо Интернейшнл» на Голден Майл, – сказал он, ссылаясь на знаменитую набережную в Дурбан. – Но эта мысль даже не приходила мне в голову.

– Итак… нам есть о чём поговорить, – сказала Клео, сидя на его коленях и поигрывая с кулоном.

– Хмм. – Вид у него был измученный, да и голос тоже.

– Я ненавижу пентхаус, мы купим настоящий дом.

– Властная, – сказал Данте, зевая.

– И у нас будет настоящая свадьба с белым платьем, смокингом и всем прочим. И ты платишь за это, потому что я абсолютно нищая.

 Данте фыркнул и провёл руками вверх и вниз по её стройной спине.

– Медовый месяц мы проведём в Японии, – добавил он. – И посетим каждую страницу, отмеченную в твоём путеводителе.

– Как ты узнал об этом? – удивлённо спросила Клео. Ей казалось, он никогда не замечал её путеводитель.

– Ой, пожалуйста, каждый раз, когда мы ездили с Дайсукэ, ты внимательно изучала путеводитель, задавая ему вопросы о местах, которые тебя заинтересовали. Почти каждый вечер я заставлял Дайсукэ проезжать мимо некоторых из этих мест, так что даже если у нас не было времени посетить их, ты могла хотя бы увидеть их.

– Знаешь, мне было интересно, не ты ли выбирал Дайсуке маршрут поездок, – сказала Клео.

Мягко говоря, это был добрый и заботливый жест с его стороны.

– Один раз я пролистал справочник, пока ты была в ванной.

– Хитрюга. – Она прищелкнула языком.

– Эй, он просто лежал там, на самом видном месте, наверху твоей сумочки, – пошутил он.

– Ещё я хотела бы обсудить детей, – сказала Клео, и Данте замер, явно готовясь к чему-то. – Я хотела бы отложить рождение детей на пару лет, если ты не против.

– Всё хорошо, dulzura. Какое-то время ты будешь принадлежать только мне. – Он так обрадовался её словам, что ей стало любопытно.

–  А что ты думал я скажу? – спросила она.

– Я беспокоился, что ты, возможно, никогда не захочешь другого.

– Что бы ты делал в этом случае?

Он задумался.

– Я бы дал тебе время, а через несколько лет попросил бы снова. Если бы ты была категорически против, я бы предложил подумать об усыновлении.

– И ты бы не возражал?

– Я бы очень возражал, но если ты счастлива, то и я тоже, – просто ответил он.

Клео обхватила ладонями его заросший щетиной подбородок и поцеловала.

– Ещё я хочу, чтобы мы подписали брачный контракт, – тихо добавила она.

 Данте замер. Каждый мускул в его теле застыл.

– Мы не будем это делать.

– Будем. Ты не твой отец, Данте, так что не будь глупым. Составь договор.

– Но я рад поделиться с тобой всем, что имею.

– Как бы странно это не прозвучало, но я хочу, чтобы ты подошёл к нашему браку так же, как подошёл бы к браку со скучной женщиной своей мечты. Составь контракт, который, как ты знаешь, мы никогда не используем, потому что слишком любим и уважаем друг друга, чтобы уродливая мысль о разводе когда-нибудь пришла нам в голову. Сделай это для меня. Чтобы убедиться, что я не заберу у тебя всё до последнего пенни.

– Ты странная и замечательная женщина, Клеопатра Найт.

– Боже, перестань называть меня так! И больше никогда не используй моё второе имя, Данте Алоизий Дамасо! – Данте нахмурился. – Помни, я тоже могу играть грязно.

– У меня тоже есть несколько правил, – сообщил он. – Они довольно простые. Ты позволишь мне профинансировать твою танцевальную студию, чтобы ты могла серьёзно этим заниматься.

– Но это…

 Он поднял указательный палец и наклонил голову.

– Тсс. Я ещё не закончил. Ты всегда будешь тренироваться со мной, потому что ты очень сексуальна, когда занимаешься балетом.

– Как и ты, когда боксируешь.

– Как только мы купим дом, то заведём собаку. Ни одну из этих мелких, нервных собачонок. А настоящую собаку.

– Сэр, есть, сэр, – саркастически отсалютовала она.

– Последнее правило подлежит обсуждению, – добавил он, поднимая руку в жесте «типа того». – Ты всё время ходишь голая и говоришь, что любишь меня, по крайней мере, дважды в день.

– Твердое «нет» к первому пункту и поправка «на три раза в день» ко второму.

– Зануда, – надулся Данте.

– Я люблю тебя, – сказала Клео.

Данте улыбнулся.

– Один, – указал он.

– Кто считает? – Она обняла его за шею, наклонилась к уху и зашептала: – Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя…

Эпилог

Клео

Пять лет спустя

Клео критическим взглядом осматривала своё отражение в зеркале, наклоняя голову то в одну сторону, то в другую, затем извернулась, чтобы посмотреть на задницу. Данте появился в поле её зрения, и она обеспокоенно нахмурилась, глядя на него в зеркало.

– Этот ребёнок превратил меня в толстуху. – Она надула губы.

Данте усмехнулся, подошёл и обнял её. Он едва мог обхватить живот.

– Ты выглядишь прекрасно и знаешь это, – сказал он ей, поцеловав в плечо и добавил: – Все уже здесь. Ты готова?

Она накрыла его ладони своими и посмотрела на их отражение в зеркале. Оба были одеты в белое: на Данте простые брюки и рубашка, которые выглядел потрясающе на его худощавой фигуре, и на Клео, симпатичный сарафан для беременных с завязкам на плечах.

Каждый год они праздновали годовщину смерти сына, который свёл их вместе. В первые два года совместной жизни, они ездили на «Аррабелле» на то место, где развеяли прах, и любовались закатом. Они больше никогда не видели фосфоресценцию, и это делало воспоминания ещё более особенными для Клео. На третью годовщину традиция поменялась. Их дочери, Тамаре, было всего два месяца, поэтому они отметили этот день по-другому – посадили дуб в саду. После этого они потратили несколько месяцев, чтобы создать красивый маленький сад вокруг дерева в память о сыне. Данте поставил в саду каменную скамью, и они часто сидели там вдвоём, а иногда и поодиночке, думая о своём потерянном ребёнке. Также он попросил установить мемориальный камень у основания дерева, с надписью:

Зак, вечная память. 

После этого они начали проводить годовщину в саду, вместе с Тамарой, Блу, Люком и Кэлом. В этом году к ним присоединился Энрике Дамасо, который как раз находился в перерыве между жёнами. Энрике был любящим дедушкой, он регулярно навещал их и звонил по «Скайпу», но никогда не присутствовал на годовщине Зака.

Этот день превратился в праздник, потому что они вспоминали сына с радостью, а не с печалью. Иногда в уединении своей спальни Данте и Клео рассуждали о том, каким бы он был.

Рука Данте поднялась и задела кулон.

– Кэл пытается убедить Люка, что он лучший мастер барбекю, и позже у них будет что-то вроде кулинарного поединка. Как будто я позволю кому-то подойти к моему грилю. – Данте фыркнул, и в уголках его глаз появились морщинки.

С возрастом он стал еще великолепнее: седина в волосах и морщинки вокруг глаз и на лбу только усилили его привлекательность. Именно на это постоянно и жаловалась Клео, протестуя против того, что её грудь чуть обвисла, талия располнела, в то время как муж с годами лишь хорошел, как дорогое вино. Обычно Данте затыкал её, занимаясь с ней любовью до тех пор, пока она не теряла дар речи, и говорил, что любит её «обвисшую грудь, растяжки и прочее».

– Боже, почему бы Блу и Кайлу не привязать своих мужчин? – Раздражённо спросила Клео, выходя из его объятий и быстро шагая к двери спальни.

Кайл был парнем Кэла. Они были вместе уже четыре года и подумывали о браке. Кэл, который теперь был главным танцором в своей труппе, никогда не был так счастлив. Клео была в восторге.

– Блу слишком занята, пытаясь успокоить Адама, а Кайл учит Тамару и моего отца магическим трюкам, – ответил Данте.

Адам, двух недель отроду, был сыном Блу и Люка. Четыре года назад Данте, наконец, убедил Люка и Блу взять у него кредит, и они смогли отремонтировать дом и пожениться. Данте всё ещё пытается уговорить гордого брата Клео работать на него в «Дамасо Интернейшнл Инк», но Люк упрямо отказывается принять предложение.

Данте вышел из комнаты вслед за Клео и догнал её на лестнице. Поддерживая, он взял её за локоть, пока она спускалась.

Он всё ещё держал её за руку, когда они зашли в шумную гостиную. Кэл и Люк добродушно спорили, Адам визжал во всю глотку, Кайл бросил фокусы и гонялся по комнате за возбуждённой и визжащей трёхлетней Тамарой. Титан, их двулетний чихуахуа, гнался за ними обоими и громко тявкал, пока Энрике пытался позвать собачку к себе. Титан и Данте стали неразлучными, как только собаке исполнилось два месяца. Было забавно видеть их вместе. И все, включая маленького Адама, были одеты в белое. Даже на Титане была одета маленькая белая футболка. Эта сцена наполнила Клео безграничной любовью, и одновременно подталкивала бежать с визгом в противоположном направлении.