Текст книги "Лунные танцы"
Автор книги: Наталья Воронцова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)
Лера была потрясена до глубины души. Она опустилась на диван и, помолчав, мягко обратилась к подруге:
– Ню, подумай хорошенько. Это же не шутки – брак. Я тебе всегда говорила, что у тебя будет кто-то другой. Но не стоит хвататься за первого встречного! Зачем тебе сдался какой-то старикашка, пусть даже и миллионер? Ты же у меня красавица, умница…
– Лерка, я не могу так больше, – рыдала Анна, – я уже все для себя решила. Мне ничего не нужно в жизни, мне все равно! Ну ладно, я тебе попозже перезвоню…
– Ню, Ню, послушай…
Но в трубке раздались короткие гудки. Лера размышляла несколько секунд, а потом перезвонила Александре:
– Саша, мне сейчас звонила Лера. Вы уже знаете?..
– Что дочь моя замуж собралась? Знаю. Слава богу. Я думаю, для нее это будет не самый худший вариант. Здесь ей было жить совершенно невыносимо… Но это правильное решение!
– Но это же все из-за Галы…
– А разве мы можем что-то изменить? – грустно усмехнулась Александра и сама же ответила: – Нет, не можем. Гале тоже сейчас несладко, между прочим: мать болеет, отец по-прежнему в разъездах. И когда уже успокоится? Все ищет чего-то на краю земли, ищет… Мужа-футболиста вечно дома не бывает. Помочь девчонке некому. Так что у каждого своя чаша. Анна слишком много страдала. Пора обрести покой…
Через месяц где-то на французском горном курорте состоялась свадьба. Анна никого на нее не пригласила, только позвонила в этот день Лере и Александре, сказала, что все понимает и ни о чем не жалеет. Желать ей счастья у Леры язык не повернулся. После свадьбы Анна окончательно переехала в горы, забросив все свои занятия в Париже. С ее же слов, в ее жизни не очень многое изменилось. Только письма свои она теперь неизменно подписывала «m-me de Croix». И еще она просила Александру обязательно довести до Галы информацию о ее свадьбе.
Ирена вернулась из швейцарской супер-клиники в Москву разочарованная и злая. Уже в аэропорту она закатила Вознесенскому истерику.
– Это ты во всем виноват, импотент несчастный! Твоя сперма даже оплодотворить меня не может! Столько времени и денег – и все напрасно!
В Швейцарии Свенцицкая провела почти два месяца. Вознесенский большую часть времени находился рядом с ней, изредка наведываясь по делам в Москву. За это время были проведены все возможные в их ситуации медицинские исследования и выяснилось, что Ирена после рождения первого ребенка больше не могла иметь детей. Вживить ей эмбрион искусственным образом тоже оказалось невозможным – происходили почти моментальные отторжения. В итоге врачи развели руками и посоветовали найти суррогатную мать или взять ребенка из приюта. Свенцицкая упорно отказывалась поверить в диагноз, ругалась, требовала дополнительных исследований, пила, и в итоге врачи попросили Станислава отвезти ее в Россию и навсегда забыть о ребенке. Дескать, в таком состоянии о детях даже и думать нельзя.
После отъезда из Швейцарии у Ирены был сильный нервный срыв.
– Ты скотина, понимаешь это? – орала она на Вознесенского. – Я из-за тебя загубила свою жизнь. Вся моя молодость, все мои силы были отданы тебе. Ради тебя Матвея угробили! Я дело свое забросила – и что теперь? Ты даже ребенка мне сделать не можешь, – кричала она.
Дома она швырнула ему в лицо приготовленные для нее цветы и, сразу схватившись за стакан, налила себе виски.
– Ирена, тебе нельзя столько пить, – попытался урезонить ее Станислав, – лучше ляг, отдохни.
Свенцицкая запустила в него бутылкой. Вознесенский увернулся, и стекло разлетелось мелким дождем по всей комнате.
– Ненавижу тебя, ненавижу! – продолжала кричать Ирена. – Завтра же пойду к Селене, пусть она прекратит весь этот кошмар! Видеть тебя больше не могу! Ты мне противен! Омерзителен!
– Какая еще Селена? – раздраженно спросил Вознесенский. – Ты бредишь, дорогая. Так у тебя здоровья вообще ни на что не хватит, не то что на ребенка. Врачи были правы.
– Да что ты все о моем здоровье печешься? Ты его уже уничтожил, – взорвалась Ирена – а вообще, лучше на себя посмотри! Ходишь как придушенный, то понос, то золотуха. Дезертир с кладбища. Ничего не можешь и не хочешь! Ты мне был нужен не такой!
Ирена бросилась на кровать и разрыдалась. Вознесенский вышел из комнаты. Такие сцены в последнее время повторялись с завидной регулярностью. Он чувствовал, насколько устал от всего этого… В ванной он открыл кран и, оперевшись ладонями на раковину, несколько минут тупо глядел на себя в зеркало.
На самом деле, на кого он стал похож! Серая мумия. Глаза ввалились, волосы поседели, стали редкими и тонкими. А ведь недавно еще были кудри! Вид изможденный, как будто он занимается тяжелым физическим трудом. Почему? Вроде бы и на работе он несильно напрягается. Да что там – напрягается. Если сказать честно, он полностью передал все в руки Петрина. О том, что там происходило в последнее время, он не имел ни малейшего понятия. Носился с Иреной и ее проблемами. Хроническая усталость теперь была его обычным состоянием. Работа, как и все остальное, только раздражала. Вот тебе и тридцать семь лет! А говорят – расцвет…
В голове неизвестно откуда выплыл образ Леры. Движимый неожиданным порывом, Вознесенский осторожно выглянул в комнату. Кажется, Ирена задремала, устав рыдать и жалеть себя. Слава богу! Крадучись, Станислав взял с тумбочки телефонную трубку и на цыпочках вернулся обратно в ванную, включил воду погромче. Ирена даже не шелохнулась. Дрожащими от волнения пальцами он быстро набрал знакомый телефонный номер и закрыл глаза. Ну же, возьми трубку!
– Алло! – ответил зычный, очень молодой мужской голос с легким кавказским акцентом.
Вознесенский вздрогнул от неожиданности и дал отбой. Потом он пересилил себя и набрал номер еще раз.
– Извините, а Леру можно? – Он как будто подбросил монетку, ожидая, орел выпадет или решка. Если Лера с мужчиной, он не станет с ней разговаривать. На том все и закончится. Это хорошо, что она успокоилась. Он же говорил ей, он все знал…
– Нет здесь никакой Леры! – Сердце Вознесенского радостно заколотилось.
– А вы не знаете, где она?
– Понятия не имею. Я тут с сентября. Вы, наверно, ошиблись…
Ну вот все и выяснилось. Непонятно почему, но Вознесенский очень обрадовался. Он вдруг понял, как больно было бы ему, если бы Лера жила с кем-то другим. Но где теперь ее искать? Быть может, она все-таки вышла замуж, просто живет в другом месте… Ее рабочий мобильник давно передали Леночке. Других координат у него не было.
– Ладно, что-нибудь придумаем! – беспечно насвистывая, сказал себе Станислав. Главное, что Лера не была в этот момент с обладателем зычного голоса.
У Леры было очередное вечернее мероприятие в отеле «Гранд-Мариотт» – презентация российской части большого международного исследования по проблемам единой Европы. В зале присутствовали дипломаты, политики и прочая светская публика. В принципе Лера даже радовалась, когда такое происходило, – работа и суета были для нее лучшим лекарством от тоски и навязчивых мыслей.
После того как закончилась торжественная часть и начался фуршет, она отошла передохнуть в уголок. Держа в руке бокал с шампанским, она привычно улыбалась высокопоставленным гостям. Неожиданно кто-то тронул ее за плечо:
– Вы позволите?
Лера обернулась. Перед ней стоял прекрасно одетый немолодой господин. Его лицо было ей чем-то знакомо. Девушка улыбнулась:
– Чем могу помочь?
– Хотел угостить вас чем-нибудь…
– Спасибо, я уже… – Лера показала глазами на шампанское.
– Что ж, тогда позвольте сделать вам комплимент: вы достойно переводили. Чувствуется старая школа. Иняз или МГИМО?
– Иняз…
В этот момент у незнакомца зазвонил телефон.
– Простите! – развел он руками. – Я вынужден отвлечься. Не исчезайте! – И отошел в сторону. Лицо его сразу стало очень озабоченным. Он быстро отдавал в трубку какие-то приказания.
– Лера! Лера, иди сюда! – Ее уже тянула за рукав одна из сослуживиц, Светлана.
– Что тебе?
Светлана была явно взволнована.
– Ты знаешь, с кем ты сейчас разговаривала?
– Понятия не имею. Какой-то тип… – Лера равнодушно покосилась в сторону незнакомца, который продолжал разговаривать по телефону.
– Это человек из администрации. Очень важный для нас человек, поняла? Пообщайся с ним поприветливей! – Светлана подмигнула. В этот момент мужчина закончил разговор и снова подошел к Лере:
– Не отвлекаю?
Светлана мгновенно испарилась. Лера поймала на себе удивленные взгляды окружающих. Она надела на лицо дежурную рабочую улыбку:
– Нет, конечно!
– А вы не хотите пройтись? Сейчас на улице очень свежо. Или поедем поужинать. Я знаю места и получше этого. – Незнакомец усмехнулся. Лера обратила внимание, что при этом глаза у него не смеялись.
– Не знаю. Я вообще-то на работе… – Девушка замялась.
– Быть может, мне надо поговорить с вашим начальством? Скажите с кем?
– Нет, ну что вы! Я сама.
Лера подошла к одному из кураторов проекта, Алексею:
– Я свободна на сегодня?
Отчего-то ей тоже захотелось выйти из душного, шумного помещения. Алексей бросил короткий взгляд на стоящего чуть поодаль господина. Тут же его лицо приняло подобострастное выражение. Он подошел к незнакомцу и протянул руку:
– Александр Владимирович! Добрый день! Как хорошо, что вы нашли время приехать к нам на презентацию…
– Это исследование очень значимо и интересно для нас, – коротко сказал незнакомец, отвечая на пожатие, – а можно ли мне забрать вашу девушку? Хочу узнать некоторые подробности о вашей работе.
– Конечно! Лера, ты свободна!
– У вас хорошие кадры!
Алексей довольно улыбнулся. Тот, кого назвали Александром Владимировичем, ободряюще посмотрел на Леру:
– Идемте. Я так устал от этих сборищ!
Лера была в нерешительности. С одной стороны – с какой стати ей уезжать неизвестно куда с незнакомым человеком. С другой – она еще находилась под впечатлением утреннего разговора с Анной. А что, если подруга права? Надо самой делать хоть какие-то шаги, чтобы избавиться от прошлого, которое мучает.
У входа их ждал длинный черный автомобиль с мигалкой. Незнакомец распахнул перед Лерой дверь. Она села в машину – как будто приняла какое-то решение.
– Ну, давай знакомиться! – ненавязчиво переходя на «ты», сказал мужчина, доставая из кармана визитку и протягивая ее Лере: – Соколов Александр Владимирович.
Девушка обмерла. Конечно, она много раз видела его по телевизору, поэтому и лицо его показалось ей знакомым.
– Валерия Николаева… Лера.
– Мне очень приятно, Лера. – Соколов наклонился и поцеловал ей руку.
Леры коснулась волна горьковатого мужского парфюма.
– Куда мы едем? – поинтересовалась она.
– А куда ты хочешь?
– Не знаю… Можно поужинать.
– Тогда у меня есть на примете одно место…
Соколов быстро отдал несколько распоряжений по телефону и что-то сказал водителю. Лера исподтишка наблюдала за ним. Он был уверенным в себе и каким-то грустным, этот Соколов.
Вечер прошел замечательно. Соколов заказал отдельный кабинет в одном из закрытых ресторанов. Блюда были превосходными, а официанты двигались тихо и незаметно, как тени. Александр Владимирович долго смеялся, когда Лера, памятуя об уроках Вознесенского, предложила выпить ротшильдовского вина.
– Ты что, с «новыми русскими» общалась? Они тебе понасоветуют. Ей-богу, покажу тебе вещи и получше.
Лера не спрашивала, какое вино они пили, но было на самом деле очень вкусно. Соколов отключил телефон, чтобы можно было общаться без помех. То ли от количества выпитого, то ли еще от чего, но Лера болтала без умолку. Ей впервые за последнее время было легко и комфортно.
– А почему ты, такая замечательная, до сих пор без кавалера? – неожиданно спросил Соколов.
– Не успела еще! Было много работы, – не задумываясь, ответила Лера и изобразила на лице подобие улыбки.
– И правильно, не спеши. Мало кто из мужчин в наше время способен оценить женщину по достоинству… Особенно такую, как ты. Куда поедем? Хочешь – в любой отель, хочешь – к тебе…
Лера испугалась и опустила глаза:
– Александр, нет… Я так не могу.
Соколов был явно разочарован.
– И ты подвержена этим дурацким условностям! Брось! Если надо, скажи, я перейду дорогу и позвоню тебе с мобильного сто раз, как полагается. Или буду петь ночью под твоим окном, пока меня не заберут в милицию. Это же такая ерунда – условности! Ты еще не понимаешь, что в жизни надо ценить каждый момент! Иначе потом будешь очень жалеть, что чего-то не случилось. Мне уже пятьдесят, и я это понял…
Тем не менее он не стал настаивать и довез девушку до дома. От его уверенности в себе не осталось и следа. Рядом с ней сидел печальный, стареющий мужчина.
– Ну спокойной ночи, Лера!
– До свидания!
Ложась в кровать, Лера была уверена, что больше никогда в жизни не увидит Александра. А может, зря она так себя вела? Надо было поехать с ним прямо сегодня – и все? Сделать эту ночь запоминающейся навсегда? Пусть единственной, но яркой. Так и не сумев решить для себя, правильно ли она поступила, Лера заснула.
Наутро у двери ее ждала огромная корзина цветов.
Днем секретарша прибежала к Лере с выпученными глазами:
– Лерка! Тебя из администрации спрашивают!
– Давай! – Лера улыбнулась и взяла трубку. Вот это неожиданность!
– Привет! Как спалось? – Голос Соколова снова звучал бодро и весело. – Я подумал, почему бы нам не встретиться в пятницу? У меня есть кое-какие планы. Будет весело.
– Хорошо!
Вторую половину дня Лера провела, улыбаясь своим мыслям. Отчего-то ей было очень приятно, что Александр позвонил. Потом он звонил ей каждый день по нескольку раз, интересуясь ее делами и проблемами. Так странно, такой занятой человек! У нее снова возникло ощущение, что они знакомы уже очень давно.
Лера, в свою очередь, узнала, что у Соколова есть жена и сын, которого он любит без памяти. С женой, по словам самого Александра, у него давно не было отношений, они даже жили в разных комнатах. Конечно, соблюдаются внешние приличия, но…
– Мне так хочется изменить все разом! – с тоской в голосе говорил Лере Соколов. – Оставить им все и уехать куда-нибудь в деревню. Жить в лесу на берегу озера. И чтобы никакой политики…
Ей было странно слышать такие слова от очень известного, успешного человека.
В пятницу Соколов встретил ее у работы. Он выглядел усталым, но очень довольным. В машине Леру ждала огромная охапка разноцветных гербер.
– Это чтобы тебе повеселее было, – сказал Александр, – сегодня у одного из моих друзей юбилей, поедем поздравить. А потом – как ты захочешь. Можем махнуть на выходные на Кипр, у меня там дом…
Лера восприняла последние слова Соколова как шутку и пропустила их мимо ушей. Сейчас ее волновало другое.
– Но как же? Я совсем не одета для гостей…
– Не волнуйся! Ты очень красивая, – заверил Леру Соколов, – и хороша в любом наряде. На остальных мне плевать. Вот увидишь, они будут целовать краешек твоего платья, как королеве. А если захочешь – и туфельки поцелуют.
Празднование проходило на теплоходе. Собралось довольно много народа, играл оркестр. На закрытой палубе Леру поразило количество роскошных дам в вечерних платьях и бриллиантах.
– Happy birthday, Владимир! – пели в микрофон полуобнаженные, длинноногие девушки.
Соколов непринужденно общался со всеми. Среди приглашенных Лера увидела многих людей с телеэкрана. Она краснела и стеснялась, когда Александр представлял ее им. Новые знакомые действительно наперебой восхищались ее красотой. Соколов знал, что говорил!
Сам виновник торжества оказался высоким, подтянутым мужчиной в очках, примерно ровесником Соколова. Он принимал поздравления, руководил мероприятием, говорил тосты. На палубе, пропорционально количеству выпитого, становилось все веселее. Вот ввезли на специальной тележке роскошный торт, и Владимир стал с азартом задувать свечи, которые никак не хотели гаснуть. В небо полетел салют. Публика, накинув меха, высыпала на верхнюю палубу и зааплодировала. Лера чувствовала себя абсолютно чужой на этом празднике жизни. Соколова периодически выдергивали для общения разные люди, а она стояла наверху и смотрела на темную воду. Ей было совсем не весело.
– Скучаешь? – Соколов вернулся к Лере. Он курил незнакомые маленькие коричневые сигаретки, от которых шел горьковато-сладкий дым. Этот запах очень шел ему.
– Грустно немного…
– Извини, я вижу, что ты не в своей тарелке. Но я просто не мог не поздравить Владимира… Он мой старый приятель. Будущий министр, несомненно. Хороший в общем-то парень… Со своими, конечно, странностями. Но скоро тут все закончится – и мы с тобой наконец будем предоставлены сами себе.
И вдруг сзади на них кто-то навалился. Оказалось, что это изрядно захмелевший именинник в расстегнутой на груди рубашке. В руке он держал открытую бутылку шампанского, к которой периодически прикладывался.
– Что это вы тут уединились, а? Новорожденного не уважаете?
– Володька, иди внутрь, замерзнешь, – попросил Соколов, подталкивая приятеля к трапу.
– Нет уж. Я тебе сначала скажу, что хочу.
Виновник торжества уцепился рукой за поручень, и отрывать его было бесполезно. Александр, подмигнув Лере, изобразил напряженное внимание.
– У тебя очень красивая девчонка, Сашка. Просто очень. Я восхищен. Но послушай меня: не бросай Инку! Ты потом так пожалеешь, так пожалеешь… Как я! – И он вдруг залился слезами.
– Володька, что ты! Прекрати! – Но друг уже безутешно рыдал на груди у Соколова.
– Какой я болван, слышишь, Сашка, полный болван! Я готов к ней на коленях приползти, так ведь не примет, выставит! Сашка, я не могу так больше жить! Да у меня дочь такая, как у тебя девчонка. Институт только что с отличием законница. Я и ее потерял, болван! Слышь, Сашка, не бросай Инку!
На глазах у Леры рыдающий новорожденный неожиданно оторвался от Соколова и, проявив неожиданную прыть, в два прыжка очутился у борта пароходика, ловко перелез через перила и с криком сиганул в ледяную воду. Соколов бросился за охраной. На палубе началась суета.
Через несколько минут Владимира уже поднимали на борт. Соколов завернул его в чью-то шубу и повел вниз. Вызвали врачей. Оркестр между тем продолжал играть, подвыпившие пары обнимались по углам.
Эта сцена глубоко потрясла Леру. Когда Соколов вернулся, она стояла на палубе, зябко кутаясь в накинутое на плечи пальто.
– Александр, я хочу домой!
– Что, расстроил тебя Володька? – спросил Соколов. – Прости его. У него большие семейные проблемы. С женой расстался, а нового счастья, как оказалось, нет. Слава богу, тут река мелкая. Застудиться вроде тоже не успел… Пьяному море по колено. Завтра все образуется.
– Не думаю, – сказала Лера тихо, – а что ты будешь делать дальше?
– Проведу выходные с тобой. Давай улетим куда-нибудь! На границе у нас не будет проблем. Решайся!
Лера раздосадованно покачала головой:
– Нет, я имею в виду, что ты собираешься вообще делать дальше. У тебя же дома тоже жена и сын…
– Да, я тебе говорил, что у меня семья, мне скрывать нечего, – с раздражением ответил Александр, – но это совсем другое… Я когда тебя увидел, у меня просто внутри все перевернулось. Ты думаешь, для меня проблема найти девчонку? Да их тут вон на палубе – стада целые. По одному щелчку мне приведут лучших в Москве. Но мне все это надоело. Я скоро собираюсь разводиться. Понимаешь, мы с женой давно чужие люди! К тому же она тоже с кем-то встречается, и я ей в этом не препятствую. Я хочу, чтобы ты переехала ко мне – пока на служебную дачу… А потом я куплю дом, какой тебе понравится. Я все для тебя сделаю, обещаю. А что до Файнберга, так ты не расстраивайся так из-за него. Критический возраст. Бывает.
– До кого?
– До Володьки Файнберга, который в воду бросился… Мне показалось, что ты расстроилась…
– Ах, так это еще и Файнберг! – Лера неожиданно для себя взорвалась. – Так он теперь, оказывается, жалеет обо всем! А где он был, когда его жена была невменяемой целых два года! Где он был, когда у него дочь от горя чуть с ума не сошла! Да какое право он имеет после этого так говорить!
– Лера, Лера, остановись, – пытался успокоить ее Соколов, – ты что, знаешь Володькину первую семью? Да что с тобой?
Но Леру уже несло:
– Вы все на словах страшно далеки от своих жен, изменяете им, но живете с ними под одной крышей, соблюдая приличия. Вы все хотите на стороне участия и понимания. Вы не слышите и не видите того, что происходит рядом с вами! Вы просто эгоисты, все до единого! Ты тоже только что рассказывал мне, что готов все бросить и уехать, но на самом-то деле это не так! Хватит, я еду домой!
– Но, Лера… – Соколов беспомощно разводил руками, точно ища поддержки. – Не бросай меня! Ты не права… Ты думаешь, мне все это, – он обвел руками теплоход, – очень нужно? Я действительно до смерти устал от этих денег, игр и сволочей вокруг. Мне так хочется счастья…
– Счастья? Ты просто много выпил, – отрезала Лера, – завтра протрезвеешь, и все будет в порядке. Как у Файнберга.
На самом деле, она сама не знала, зачем она так говорила. Но переполнявшая ее боль требовала компенсации. Ей показалось, что она сейчас разговаривает с Вознесенским. К тому же ее потряс до глубины души монолог Владимира.
– Лера! Я почти не пил! Я хочу быть с тобой. Я влюбился, может быть, впервые за последние двадцать лет. Я ждал тебя! Мне до чертиков надоела эта жизнь! Все, чем я жил раньше, утратило всякий смысл. Пожалуйста, останься! Ну что еще я должен сделать, тоже броситься за борт?
– Не лги себе и мне! Возвращайся к жене и сыну. Прощай.
Лера развернулась и побежала к трапу.
– Вы так рано? – Перед ней расплылась в сладкой улыбке какая-то лоснящаяся рожа. – А самое интересное еще впереди! Сейчас начнется эротическое представление…
Лера молча отстранила говорящего и выразительно посмотрела на охранников. Они расступились.
Это было похоже на бегство: Лера неслась, не разбирая дороги, по припорошенной мостовой. Пару раз она оступалась и падала. Но, размазывая по лицу слезы, снова поднималась и бежала прочь по улице, пока не опомнилась.
– Садись, подвезу. – Леру догнала какая-то машина.
Не помня себя, она плюхнулась на заднее сиденье. Обида и злость потихоньку отступили. Что это было? Просто помутнение рассудка какое-то. Зачем, зачем дана была ей еще одна бессмысленная встреча? Еще одна порция боли и лжи, выносить которую уже нет сил! Легче было бы самой выпрыгнуть с этого дурацкого корабля в ледяную, грязную воду и захлебнуться. Чтобы только не испытывать больше этой раздирающей боли! Зачем ей встретился Файнберг? Почему все это продолжается?
Лера пришла домой и упала в кровать. На определителе было восемнадцать звонков. Кто бы это мог быть? В этот самый момент телефон снова зазвонил.
– Слушаю! – Если это Соколов, то Лера готова убить его. Вместе с Файнбергом.
– Здравствуй! Это я…
Она едва не лишилась сознания, услышав этот голос.
– Это шутка? – спросила она тихо, все еще не веря своим ушам.
– Нет, не шутка. Я все время думал о тебе. Не решался позвонить… Как твои дела? Почему тебя нет дома так поздно? Я тебе целый вечер звоню…
– Мои дела? Нормально. А вечерами я дома обычно не сижу, – солгала Лера. – И как же ты меня нашел?
– Москва – город маленький, а ты не иголка в стоге сена, – вздохнул Стас, – ты злишься на меня?
– А как ты думаешь? – так же тихо ответила Лера. И куда только подевалась ее злость?
– Думаю, злишься… Слушай, приезжай ко мне, а? Я тут один… Или я к тебе…
– Зачем? – На самом деле Лера уже знала, что не сможет отказать ему.
– Я очень соскучился! – произнес Вознесенский чуть не плача.
– Еду! – собираясь сказать совсем другое, выпалила Лера. Что он с ней делает!
– Я жду тебя, – обрадованно ответил Станислав, – очень жду.
…Этой ночью он был один у себя в квартире – впервые за долгое время. Срывы и истерики Свенцицкой были просто нестерпимы. Утром она бросила все и улетела ранним рейсом в Лондон. Вознесенский вздохнул свободнее. Первое, что он сделал после ее отъезда, – вернулся в свою квартиру. Забытое ощущение спокойствия пришло к нему. Он решил немного побыть один, чтобы осмыслить все происходящее. Здоровье продолжало ухудшаться, а внутренних ресурсов для борьбы с непонятной болезнью уже не хватало. На работе тоже что-то происходило, но разбираться с этим ему совершенно не хотелось. Надвигался катаклизм, что-то, что должно было разорвать этот порочный круг бессмысленного отчаяния. Может быть, надо было просто послать Свенцицкую и все-таки уехать куда-нибудь на острова, прихватив с собой мольберт?
Все предыдущие дни Вознесенский разыскивал Леру. И сам не мог себе объяснить, зачем он это делает. Испугавшие его когда-то новости о ней как-то сами собой стерлись из памяти. Станислав убеждал себя, что не должен искать ее, но сопротивляться своим желаниям не мог. После нескольких дней безрезультатных поисков ему пришлось еще раз позвонить тому студенту, что жил теперь в Лериной комнате, и даже встретиться с ним все у того же до боли знакомого общежития.
За двести долларов, по весьма длинной цепочке знакомых, телефон Леры все-таки удалось найти. Станислав набирал заветный номер много раз, но в трубке были только долгие гудки. Вот и ее нет… Наверно, встречается с кем-то! Вознесенский очень живо представил себе, как чьи-то мужские руки обнимают Леру, накидывают ей на плечи пальто. Нет, не может быть!
Услышав наконец ее голос, он долго сидел с глупым выражением радости на лице. Потом подскочил, бросился в ванную бриться, на ходу смахивая пыль с мебели. За время его отсутствия квартира приобрела совершенно нежилой вид. Он суетился, бегал с кухни в комнату, сгребал и засовывал в шкаф какие-то вещи. Беспорядка от этих манипуляций только прибавлялось. Звонок в прихожей прозвенел неожиданно быстро и оглушительно.
Вознесенский порывисто распахнул дверь. На пороге стояла смущенная Лера. Что-то в ней сильно изменилось. Минуту они смотрели друг на друга.
– Ну здравствуй! – сказала она, не переступая порога, все еще сомневаясь.
– Заходи, заходи. – Станислав, боясь, что она сейчас исчезнет, за руку втащил ее в квартиру и захлопнул дверь. У нее были ледяные пальцы. В коридоре он сжал ее в объятиях и долго не выпускал.
– Подожди, дай раздеться, я же с улицы, холодная, – рассмеялась наконец Лера.
В это мгновение Вознесенскому показалось, что ничего не изменилось. Просто скользнули куда-то в пропасть несколько месяцев – или лет? А сейчас он очнулся – и снова все хорошо. Он у себя дома с той, кого любит, как это было недавно.
– Проходи, я сейчас приготовлю тебе чай, – засуетился Станислав.
Лера, робея, прошла в гостиную. Сердце у нее снова забилось. Как будто еще вчера она переступала этот порог, чтобы стать женщиной… Здесь все было как в первый день ее прихода.
– А у тебя все так же грязно, – усмехнулась она, трогая пальцем толстый слой пыли на книгах.
– Да, я не успеваю… – виновато отозвался из кухни Вознесенский, – так много дел.
– Представляю! – Лера взяла в руки фотографию Свенцицкой, которая снова стояла на журнальном столике. Определенно ничего не изменилось! Интересно, общается ли он сейчас с ней?
Лера прошла в кабинет и замерла напротив картин. Они, как и прежде, переливались со стен каким-то загадочным глубоким сиянием.
– Как я люблю твои картины!
– Да ладно, что ты! Обычные картины. Дай хоть посмотреть на тебя! – Станислав появился с кухни с чайником в руке. Лера уже сидела на диване, положив ногу на ногу.
– Что ж, смотри!
Ей тоже хотелось рассмотреть Вознесенского. Он страшно постарел, похудел, ссутулился. Вид у него был довольно жалкий.
– Ты стала такой красивой!
– А ты – вовсе нет!
Вознесенский разглядывал Леру. Ее гибкая фигурка стала еще тоньше, прозрачнее, – казалось, она вот-вот переломится в талии. Исчезли по-детски припухлые щечки, резче очертился овал лица. Вьющиеся темные волосы едва прикрывали длинную шею. Глаза как будто стали еще больше, выразительнее и смотрели совсем по-другому. Какая-то глубина появилась в них. Определенно она стала выглядеть старше. Но от этого только красивее!
– Не буду лгать, я хотела увидеть тебя, – сказала Лера, – после всего, что ты сделал со мной, после этого унизительного ада, через который мне пришлось пройти, я все-таки ждала этого момента больше всего на свете!
– Я тоже!
Вознесенский быстро подошел к ней и, упав на колени, уткнулся головой ей в ноги. Лера сказала:
– Мне холодно!
– Сейчас я согрею тебя!
Станислав взял ее на руки и отнес в спальню. Рядом с изголовьем он зажег большие рождественские свечи, привезенные ему Свенцицкой. По стенам заплясали красно-желтые блики пламени. Вознесенский осторожно раздел Леру. При таком освещении она казалась ему танцующей в огне. Лера, чувствуя душой и телом знакомую приближающуюся боль, всеми силами пыталась воспротивиться ей. Но тщетно. Роковая черная бездна уже манила ее, притягивая словно магнитом, и она рухнула туда без памяти, каждой клеточкой ощущая ее беспощадную глубину. Это было похоже на полет в пространстве, где перемешались тела, времена, планеты. Неразрывная связь жалила душу сильнее, чем тело, обрекая на долгую, неутоляемую страсть.
– Что ты делаешь со мной? – спросил тихо обессиленный Вознесенский спустя несколько часов.
– А ты со мной? – эхом отозвалась Лера.
Оба не могли уснуть. Лера свернулась клубочком на краю кровати.
– Скажи, это ты послал тех людей в джипе? Только честно!
– В каком джипе? О чем ты говоришь?
– В черном, который пытался меня сбить… Это ты?
Видя, что Стас не понимает, о чем речь, Лера вкратце рассказала ему эту историю. Вознесенский похолодел. У него в мозгу пронеслась нехорошая мысль о том, что либо Лера настолько хитра и убедительна и он полностью в ее власти, либо здесь кроется что-то еще, чего он совершенно не понимает… Но думать о чем-то серьезном в такие моменты было невозможно. Он крепко обнял Леру. Ему было все равно, даже если она и сейчас собирала на него досье.
– Я бы никогда не сделал тебе ничего дурного! – прошептал он.
– Я знаю…
У них было еще несколько счастливых дней. Таких, ради которых стоило бы все остальное время стоять на коленях в благодарственной молитве. Вознесенский чувствовал себя окрыленным. Лера осталась у него. С утра она целовала его и уходила на работу. Он снова начал посещать спортивный зал. Даже в работу захотелось погрузиться с головой. Из дальних шкафов были извлечены наряды, которые он когда-то дарил Лере – он сохранил их все! Теперь они показались им обоим нелепыми и смешными. Каждый вечер они встречались так, будто не виделись сто лет. Каждую минуту, проведенную вместе, они медленно пили до дна, как будто это был божественный напиток бессмертия.
В квартире снова появился уютный, домашний запах, с книжных полок исчезла пыль. Они вместе готовили ужин, потом Лера учила Вознесенского танцевать. Они были только вдвоем за плотной пеленой снега, и эта зима принадлежала им двоим, и свечи, зажженные в комнате, умножали тепло их тел. Ночью ласки Леры были настолько пронзительны, что Станиславу казалось – время должно остановиться, не в силах вынести такого накала чувств. Пресытиться друг другом было для них просто невозможно.
