Текст книги "Лунные танцы"
Автор книги: Наталья Воронцова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц)
– На Чистые пруды, – быстро сказал он водителю и помог Лере устроиться на заднем сиденье.
От вина и танцев все еще немного кружилась голова, но ощущение эйфории исчезло, сменившись неведомым чувством зыбкой нездешности. Вознесенский терпеть не мог таких ощущений! Не сказать, что слишком часто, но они уже возникали у него. Стоит только вспомнить тот дурацкий сон… Но нет, это уже слишком!
Лера между тем была тихой и задумчивой. Всю дорогу луна следовала за машиной справа, словно заглядывая в окно, к которому горячим лбом прижалась девушка. Она была здесь и не здесь одновременно.
– Сегодня полнолуние, – мрачно сказал в пространство водитель, продолжая смотреть на дорогу.
– Иногда мне кажется, что она снова заберет меня с собой… – тихо отозвалась Лера. – Белый мрамор в сумраке аллей…
– Нет, роковая девочка, она забирает только тех, кто покоряется ей. Остальных она приносит в жертву – или отпускает, только редко. Это особый дар…
Вознесенскому снова стало не по себе. Что они имеют в виду? Почему так разговаривают? О чем? Непонятно.
– Это что еще за настроения? – полушутя-полусерьезно спросил он и решительно прижал девушку к себе. Голова Леры доверчиво склонилась ему на плечо. Он крепче обнял свою спутницу и, преодолев ее легкое сопротивление, решительно поцеловал. Мучительная сладость разлилась по всему телу, мелькающие огни витрин и скользящие рядом машины вдруг перестали существовать. Даже лунный диск исчез где-то за домами. Шофер таинственно улыбался и лукаво подмигивал Станиславу в зеркало заднего вида.
Последнее, что запомнила Лера по пути к Вознесенскому домой, – яркий рекламный плакат у дороги, высвеченный неожиданно лучами фар: «Не сопротивляйся судьбе!» Все остальное растворилось в тумане, потеряло привычные формы и очертания.
Ехали, как показалось ей, очень долго, целую вечность, плутая по незнакомым переулкам. Лера потом не смогла вспомнить практически ничего: из памяти стерлось, как она вышла из машины, в какой подъезд повел ее Вознесенский, как они поднимались на лифте. На губах и в смутных воспоминаниях горели только быстрые влажные поцелуи Станислава, его страстные и нежные одновременно объятия. Какая-то новая энергия властно прикоснулась к Лере словно электрическим разрядом. И это было сильнее разума и всего того, что ей доводилось испытывать прежде. Возможно, впервые в жизни Лера испытала абсолютную слабость, бессилие что-либо изменить в происходящем. Как зомби, она вслед за Вознесенским послушно вошла в квартиру, где было прохладно и темно. Вознесенский продолжал целовать ее, но какой-то необъяснимый ужас вдруг парализовал девушку. Она вскрикнула и отстранилась, вытянув вперед руки, прерывисто дыша. Станислав зажег свет и вопросительно посмотрел на нее, продолжая гладить по волосам:
– Что с тобой? Что случилось?
– Ничего, ничего! – Лера пыталась прийти в себя. Ей показалось, что она разучилась дышать. – Прости! Мне так холодно!
– Ты точно в порядке? – Вознесенский все еще не мог понять, что произошло. С этими женщинами всегда что-то не так.
Лера отступила на шаг и прижалась к стене. Страх потихоньку отпускал. Вознесенский поцеловал ее озябшие пальцы.
– Ну ладно, осмотри пока мое скромное жилище, – сказал он, улыбнувшись, – проходи, не стесняйся. И не беспокойся ни о чем.
Девушка робко вошла. Она все еще не полностью овладела своими эмоциями и чувствовала себя очень неуверенно.
В квартире Вознесенского было четыре небольшие комнаты – гостиная, спальня, рабочий кабинет и столовая, совмещенная с кухней. Квартира была очень скромная для бизнесмена такого уровня, но Станислав привязывался к людям, местам, вещам и поэтому тянул с покупкой новой квартиры, хотя об этом ему постоянно твердила, приезжая в Москву, Свенцицкая. В этой квартире прошло много лет его жизни, и она стала очень дорога ему, стала его слабостью. Он слишком любил свои слабости.
Сначала Станислав продемонстрировал Лере свою гордость – библиотеку, которая досталась ему еще от родителей. Он перевез ее из Киева после смерти отца. В ней было много редких книг.
– Правда, за последние несколько лет я не прочел ни одной книги, – печально заметил он. – Только Интернет и финансовые новости в сводках. Иногда покупаю книжки в городе на лотках, но вот читать не успеваю…
Внимание девушки привлекли картины на стенах кабинета. На них были изображены космические пейзажи, горы, небо, какие-то непонятные, разноцветные существа – яркие краски, легкое владение кистью…
– А чьи это картины? – с интересом рассматривая их, спросила Лера. Что-то необыкновенное, разящее прямо в сердце и очень знакомое было в этих холстах. – Немного похоже на Рериха… Или на космистов… Я когда-то давно была на выставке «Амаравеллы», мне очень понравилось! Это оттуда?
Станислав потупился. Обсуждение написанных им картин всегда вызывало у него чувство необъяснимой неловкости, даже стыда. Может быть, потому, что Свенцицкая в первые годы их знакомства издевалась над его увлечением, а может, и нет…
– Да это так, ерунда все, баловство. Я по молодости рисовал, пока время было, пока еще в бизнес не пришел. Закончил даже художественную школу в Киеве. Сам не знаю, откуда такое бралось. Как будто само из-под кисти выходило, а я наблюдал только… Никогда ничего не придумывал. Оно откуда-то само… Все говорили, что надо учиться дальше, поступать в художественное училище в Москве. Даже рекомендации давали. Но я выбрал экономику, надо ведь было как-то жить, выбиваться в люди, а не заниматься черт знает чем. А теперь просто жалко выбросить, вот и висят здесь как память о моей беззаботной юности, – скорчил гримасу Вознесенский.
– Что ты, это на самом деле здорово! А откуда такая символика? Ты в Бога веришь? – немного помедлив, поинтересовалась Лера.
Вознесенский пожал плечами. Разговоры на религиозные темы всегда приводили его в легкое замешательство. Точно, вспомнились ему слова водителя, виновато полнолуние – все эмоции обнажены, люди неадекватны. Странный разговор.
Где-то в глубине души Станислав был человеком глубоко суеверным, никогда не ехал в ту сторону, где перешла дорогу черная кошка, не посвящал никого в перспективные проекты, хранил талисманы, которые в разные годы дарила ему Свенцицкая. Но к религии это не имело никакого отношения. Он делал, конечно, попытки как-то разобраться в основах иудаизма, купил себе несколько книжек типа «Каббала для начинающих», но дальше прочтения содержания дело не пошло. А к христианству он вообще относился с прохладным равнодушием. Количество позолоты в убранстве православных храмов и недавние погоны на плечах многих служителей культа его сильно раздражали. А где есть сомнение – нет места вере. Церковь – всего лишь способ манипуляции людьми. Ему очень хотелось переключиться на другую тему, и он слегка занервничал.
– Да ни в кого я не верю! Ни в Бога, ни уж тем более – в Дьявола. Это все так, фантазии людей, которым делать нечего. Вот и придумывают себе теории перевоплощений, чудесные озарения, мистику, загробную жизнь! Много всего в голове крутится, когда мозги не заняты. А толпой слепо верующих идиотов и фантазеров управлять гораздо легче. Ты посмотри на всю историю человечества! И Моше, и Иисус были просто гениальными манипуляторами! Или были использованы другими в качестве таковых. Ты почитай! Все самые кровавые деяния во все времена происходят под религиозным знаменем! Те же исламские террористы-смертники, про которых кричат сегодня на всех углах, – неужели ты не понимаешь, что это всего лишь политика, большие деньги? Как ты можешь на моем примере убедиться, человек сам всему хозяин. Вот я захотел поступить на экономический, а не в художественное – и поступил. Захотел быть крутым бизнесменом – и стал. Когда захочу – брошу все и уеду лежать в гамаке под пальмой и колоть кокосы. Без всяких потусторонностей, озарений, указаний и прочей белиберды. Будет все как я захочу. Понятно?
– А сейчас почему ты не рисуешь? – Лера спросила испуганно и тихо, по тону Станислава понимая, что случайно затронула больную тему.
Сама она осторожно верила в высшую справедливость, существующую в мире, не важно, под каким именем. Верила в то, что у каждого действия есть причины и следствия, что душа человеческая кружится в вечном круге перевоплощений, чтобы достигнуть совершенства. Иногда она почти физически чувствовала руку судьбы, которая незримо, но твердо направляла события по определенному руслу – вот как сейчас. Они с Анной часто обсуждали такие темы, и Лере вопрос развития души был чрезвычайно интересен. Позиция Вознесенского ее немного озадачила, но развивать свои мысли сейчас девушка не решилась.
Станислав тем временем задумался. Действительно, почему он сейчас не рисует? Бывая за границей, он частенько заглядывал украдкой на какие-нибудь вернисажи, жадно наблюдал за уличными художниками. Бродил в Париже по Монмартру или по набережной Сены, рассматривал картины. Мог целый день так провести. Он уже состоялся в этой жизни, можно наконец подумать и о себе, снова начать рисовать. Года три назад, кажется, отдыхая с Иреной в Риме, он даже зашел в какой-то магазинчик, где продавали холсты, краски и другие художественные принадлежности. Купил себе зачем-то масло, акварели, набор превосходных кистей… А дома подержал в руках – и убрал все подальше. Ни идей, ни вдохновения. Только странное болезненное ощущение сжатости в груди и какой-то липкий страх.
Из года в год Вознесенскому с завидной периодичностью снился один и тот же сон. Как будто ослепительной красоты девушка танцует в оливковой роще в лунном сиянии. Потом кто-то неизвестный дает ему мольберт и краски, а он отчаянно отказывается их брать, отталкивает невидимые руки. И тут вдруг откуда-то сверху на него начинает стекать тяжелыми каплями жирная масляная краска, и вот уже он сам и все вокруг оказывается в кроваво-красных подтеках – а краска все течет и течет. А потом он понимает вдруг, что это и не краска вовсе, а кровь ручьями льется по нему, он задыхается от собственного ужаса… Вознесенский всякий раз просыпался в холодном поту от этих снов.
– Потому что я бизнесмен и у меня нет времени на подобную чепуху, ты уже могла в этом убедиться. – Вознесенский вымученно улыбнулся. Он старался не думать о живописи, чтобы избегать непонятной ему боли, но какие-то стечения обстоятельств постоянно его возвращали к этой теме. Так и сегодня – к чему весь этот разговор в полнолуние?
– А по-моему, одно другому не мешает, – заметила девушка.
В глазах ее между тем появилось удивление. Лера вдруг обратила внимание на то, что на картинах и книгах, на полу, на письменном столе и мягких игрушках, аккуратно рассаженных по комнатам, лежал слой пыли, как будто в квартире давно никто не жил. Проследив направление взгляда девушки, Вознесенский слегка смутился.
– А, не обращай внимания. Просто я бываю дома лишь несколько часов в сутки, уборщица приходит раз в неделю, вот как раз в выходные должна будет привести все в порядок… У меня были командировки. Мне просто хронически некогда!
Лера по-хозяйски огляделась и спросила деловито:
– Слушай, а где у тебя тут тряпки?
– Да перестань ты! Зачем? – Изумленный Вознесенский попытался ее остановить. – В субботу придет уборщица, и все будет снова чисто! Просто я не ждал никого сегодня… У меня вообще редко бывают гости.
Но Лера была непреклонна. Она сама отыскала в ванной тряпку и принялась протирать пыль. Станислав обомлел. В первый раз приглашенная в гости женщина осуществляла уборку в его доме. Он снова вспомнил Свенцицкую. Чтобы она хоть раз вымыла посуду! Да она следила за руками, как будто они были платиновыми. Ирена много лет говорила ему, что женщина должна быть королевой, украшением жизни, а мужчина призван всячески облегчать ей жизнь… Преимущественно – финансово. А для всех остальных дел по хозяйству есть специально обученные люди. Именно поэтому при Свенцицкой всегда жила домработница, – незаметная, тихая тень, которая готовила, стирала и убирала.
Не переставая удивляться происходящему, Вознесенский прошел в гостиную, открыл бар и налил себе немного мартини. Определенно эта девушка интриговала его. Она была очень не похожа на женщин, с которыми он привык общаться. Интересно, это он так отстал от жизни или она такая особенная? Между тем Лера довольно быстро расправилась с пылью, умылась и, довольная, присела на диван к Станиславу.
– Ну ты даешь! – только и смог ей сказать. Он еще не решил для себя, как относиться к даме сердца, которая в первый вечер же бросается мыть полы у него в доме.
Станислав налил Лере вермут, поставил тихую музыку, приглушил свет. Обстановка казалась ему совершенно расслабляющей. Нервозность снова отступила.
– А откуда столько игрушек? – спросила Лера, играя льдом в бокале.
Вознесенский улыбнулся и промолчал. Игрушки, особенно мягкие, тоже были его слабостью – с самого детства. Они успокаивали, радовали глаз, поднимали настроение. Любовь к игрушкам родилась, когда мать дарила ему куколок и плюшевых медвежат вместо обычных мальчишеских солдатиков и пистолетов. Это была его маленькая тайна, которая пряталась в самом дальнем уголке души…
Не дождавшись ответа, Лера протянула руку к журнальному столику. Там в красивой серебряной рамочке стояла фотография Ирены с одного из ее первых показов на Западе. Молодая еще Свенцицкая с длинными белыми локонами была запечатлена на ней в фантастическом платье с розовыми перьями. Выражение ее лица было надменным и призывным одновременно. Ирена очень любила эту фотографию.
– Кто это? – поинтересовалась девушка.
Станислав, отведя глаза, равнодушно сказал:
– Да так, знакомая одна. Известный модельер.
– А она интересная… – задумчиво произнесла Лера, с любопытством разглядывая Свенцицкую.
В этот момент Вознесенский решительно взял из рук Леры фотографию, положил ее на стол изображением вниз и вплотную придвинулся к девушке. Сердце его колотилось в предчувствии близости. Еще накануне он дал себе слово, что Лера в этот вечер станет его женщиной. Это было очень важно для него – знать, что он еще может вот так легко увлечь в постель хорошенькую молодую девушку.
Он обнял Леру и начал целовать. Отчего-то он делал это не так, как обычно со случайными знакомыми, а очень нежно и бережно. Наученный горьким опытом, он всегда старался избегать малейших проявлений настоящих чувств, чтобы не было потом неприятных последствий в виде истерических выяснений отношений, но сейчас все было по-другому. И Станиславу не хотелось сопротивляться охватившей его нежности. Девушка робко отвечала на его поцелуи. Вознесенский взял ее на руки и отнес в спальню, продолжая целовать ее лицо, шею, волосы. Лера пыталась сопротивляться, но слова увязали где-то в горле, тело не слушалось. Продолжая ласково нашептывать ей что-то неразборчивое, Вознесенский положил свою гостью на кровать и медленно, словно любуясь каждым движением, раздел ее. У нее было очень красивое, стройное, казавшееся мраморным в свете ночника тело. «Интересно, сколько у нее уже было мужчин? – думал Стас. – Что ей нравится?» Его слегка расстраивала ее робость – он предпочитал иметь дело с решительными женщинами, которые знают, чего им хочется, – но, может быть, она просто стесняется его в первый раз?
В спальне Вознесенского было огромное – во всю стену – зеркало. Стас обратил внимание, как мужественно он смотрится на фоне юного, хрупкого создания.
– Закрой окно, – вдруг тихо попросила Лера, приподнявшись на локте, – она снова там! Задерни шторы!
Станислав, недовольно бормоча, встал с кровати и подошел к окну. Все с этой девушкой было не так, как с остальными! Неожиданно он ощутил, что стоит в потоке холодного света, который льется на него с высоты. Далекая луна прикоснулась к нему своими лучами, на мгновение Стас с ужасом ощутил ее абсолютную власть. Как будто чужое морозное дыхание коснулось его лица, чьи-то нервные, ледяные пальцы легли на виски. Он точно приблизился на миг к неведомой, завораживающей и совершенно незнакомой ему стихии. По позвоночнику пробежал холодок. Несколько секунд Вознесенский не мог оторвать глаз от лунного диска, а потом одним резким движением опустил тяжелые занавески и отдышался.
– Ты видишь! Я тебе говорила, она везде за мной следует! – прошептала чуть слышно Лера. – Мне так холодно!
– Глупышка! – Вознесенский опустился на кровать рядом с ней. – Больше ничего нет. Только ты и я. Сейчас тебя согрею…
Лера доверчиво прижалась к нему всем телом. Вновь обретя уверенность в своих силах и ощутив новый, еще более сильный прилив страсти, Вознесенский одним движением сбросил с себя ставшую ненужной одежду… В какой-то момент ему показалось, что Лера прошептала: «Пожалуйста, осторожнее… Ты у меня первый!..»
Но он чувствовал в этот момент только бешеное биение своего пульса и желание, которое отчаянно рвалось наружу. Все перевернулось и растворилось в огненно-алой мгле. Только громкий крик боли, вырвавшийся у Леры, ненадолго вернул его к реальности. Еще через мгновение он снова отключился, повернувшись к Лере спиной, и заснул. Лера осторожно выскользнула из постели и остаток ночи просидела на диване в гостиной, отчего-то тихо плача, размышляя обо всем, что произошло. Луна скрылась за облаками, и комната погрузилась в мягкую мглу.
Конечно, и до Станислава были в жизни Леры мужчины, которые пытались добиться близости с ней. Но как только дело подходило к определенному этапу, отношения рушились. Словно ледяная стена вставала между ней и ее друзьями. Лера никак не могла переступить через всепоглощающий страх, который сковывал намертво, стоило мужским рукам коснуться ее тела.
– Ты заколдована, подружка! Но кто-то обязательно снимет заклятие поцелуем, как сказочный принц. И это будет далеко не случайный человек в твоей жизни! – шутила по этому поводу Анна после очередного Лериного разочарования.
Но на этот раз что-то изменилось. Неведомая жгучая сила коснулась Леры и разбила ее оковы. Хорошо это или плохо – в эту долгую ночь она так и не поняла. Но чувство, что долгожданные перемены произошли наконец, захлестнуло душу радостной волной.
В девять утра, как обычно, в спальне Вознесенского настойчиво прозвенел будильник. Станислав потянулся и осторожно тронул рукой свернувшуюся калачиком Леру. Только на рассвете ей удалось забыться беспокойным, нервным сном.
– Ну как мы тут? – Он потрепал ее по щеке и обнял. Девушка вздрогнула и открыла глаза. – А это что тут у нас такое? – Вознесенский заметил капельки крови на простыне и одеяле.
Лера улыбнулась ему уголками губ. От бессонной ночи она казалась старше, чем была на самом деле.
– Ты что, забыл? Я же предупредила тебя, что ты у меня первый…
По лицу Леры пробежал солнечный зайчик, который непостижимым образом пробрался сквозь задернутые шторы. Вознесенский почесал затылок и обалдело уставился на нее:
– Так ты серьезно говорила, девочка моя? Я думал, ты пошутила… Или мне приснилось.
– Стас, такими вещами не шутят. Это несмешно. – Лера с удивлением смотрела на него.
Вознесенский поежился и, стараясь не встречаться с Лерой взглядом, вылез из постели. Надо было обдумать такое известие. Тридцать шесть лет на свете прожил и, наконец, лишил кого-то девственности! И кого, а главное – как! Собственную сотрудницу у себя дома, не сильно обращая внимание на ее предупреждения! Он и представить себе не мог, что в наше время люди бывают девственниками после шестнадцати лет! Какая-то ненормальная ночь.
Наливая воду в кофейник, Станислав вспомнил, как сам лишился девственности много лет назад. Кажется, ему тогда было девятнадцать… Это произошло после комсомольского собрания, прямо в красном уголке университета, под портретами великих вождей революции. Вознесенский был фактически изнасилован какой-то комсомолкой-старшекурсницей, которая задержала его после собрания, уткнула его голову между больших, тяжелых грудей и самостоятельно проделала с ним все необходимое практически безо всякого его участия. После того эпизода Вознесенский долго шарахался от женщин, вспоминая жгучее чувство стыда, смешанное с унижением и наслаждением.
Станислав услышал, как легко шлепают по паркету босые ноги Леры, и очнулся. Вода давно переливалась через край кофейника. Лера вошла на кухню и осмотрелась. Вознесенскому отчего-то снова стало очень неловко. Лицо девушки было таким бледным и измученным, и видно было, что на ногах она тоже стоит не слишком уверенно. А Лера чувствовала во всем теле такую легкость, что ей казалось, что она сейчас взлетит.
– Садись, кофе хочешь?
Лера отрицательно покачала головой и открыла холодильник. Там стояла баночка йогурта с давно истекшим сроком годности, бутылка пива и лежал заплесневевший кусочек сыра.
– А где у тебя еда? Я хочу приготовить завтрак. – Лера вопросительно посмотрела на Стаса.
Тот усмехнулся, снимая кофейник с огня:
– А нет еды в этом доме. Просто нет. Я здесь практически не бываю, только ночевать прихожу. Зачем мне еда? К тому же я никогда не завтракаю. Вредно это. Ты лучше кофейку выпей, а я пока в душ.
Девушка послушно налила себе большую чашку кофе и присела за стол в глубокой задумчивости. Она снова напомнила ему мраморную статую – изящностью черт, фарфоровой прозрачностью кожи, неуловимой грацией каждого движения. В голове всплывали обрывки чьих-то фраз. Белый мрамор в сумраке аллей… Чертовщина! Вознесенский встряхнулся и направился в ванную.
– Привет, Леночка! – Лера вошла в приемную и направилась к своему столу. Вознесенский с утра помчался в спортклуб на свою первую тренировку, и она добиралась до работы сама.
– Привет! – отозвалась секретарша, с напряженным интересом разглядывая Леру. – А что это ты такая бледненькая с утра? Спала плохо?
Лера кивнула.
– Леночка, извини, у тебя есть с собой какая-нибудь косметика? Ну тушь, пудра или еще что-нибудь? А то я все забыла…
Секретарша не сводила с Леры внимательного взгляда:
– Конечно, есть. Тебе дать?
Лера снова кивнула. Ее подташнивало, голова кружилась, ноги были ватными.
Леночка открыла ящик стола, вытащила оттуда внушительных размеров косметичку и передала Лере.
– Не стоит забывать косметику, дорогая. Особенно если случаются такие ночи.
Лера оставила колкость без ответа, достала из косметички румяна и пудру, слегка подкрасилась. Замазать синие круги под глазами не представлялось возможным. Отложив все коробочки и тюбики в сторону, она задумчиво улыбнулась:
– Знаешь, Лена, я сейчас такая счастливая!
Секретарша хитро прищурилась.
– Что, бурная ночь любви? – Леночка бросила красноречивый взгляд в сторону кабинета Вознесенского.
Лера смущенно кивнула.
– Ну и как он?
– В каком смысле? – Лера недоуменно посмотрела на секретаршу.
– В смысле – в постели, естественно! Прочие его дарования меня не сильно волнуют…
Лера задумалась. Она понятия не имела, каков он в постели. То есть ей просто не до того было прошлой ночью. Вопрос поставил ее в тупик.
– Не знаю пока, – простодушно ответила она.
Леночка закатила глазки. Эта переводчица точно какая-то ненормальная. Провести ночь с мужиком, притащиться потом на работу с во-от такими синяками под глазами и не знать, что он из себя представляет в плане секса! Или они там чем-то другим занимались, например документы переводили? Леночка прыснула. Лера непонимающе посмотрела на нее.
– Ты только будь осторожна с этим красавчиком. – Леночка по-кошачьи потянулась и лениво протянула наманикюренную ручку за косметичкой. – Смотри не влюбись! А то потом будет очень больно.
Из дневника Леры
Жизнь – какой-то сплошной круговорот. Как будто я попала в шторм и уже не понимаю, где верх, где низ, где право, где лево. Меня несет куда-то, переворачивает вверх тормашками. Теперь я знаю, что это любовь! Без С. я просто не могу жить, мне постоянно нужно его видеть, чувствовать, слышать, прикасаться к нему. Мне кажется, что я очень счастлива. Я поняла это особенно остро после того, как мы стали совсем близки. Хотя я не знаю, добавило ли это нам душевной близости. Мне кажется, эти вещи не слишком связаны друг с другом.
Дни пролетают незаметно. С. прибавил мне зарплату, но и работы прибавляется. Приезжаю в офис с раннего утра и сижу до вечера – пока не освобождается С. Мне не делают никаких поблажек. Вечером, если он не занят, мы отправляемся куда-нибудь вместе. В выходные ездили купаться в Серебряный Бор, мне очень понравилось. Мне кажется, что именно такого мужчину я ждала всю жизнь. Он такой добрый, ласковый! Правда, иногда я чувствую, что он вроде бы со мной, а вроде бы совсем в другом месте, как будто отдаляется вдруг и тогда странно так на меня смотрит. Мне в такие моменты бывает немножко страшно, и я думаю, что на самом деле почти ничего о нем не знаю…
Еще я чувствую, что наша секретарша да и другие люди в офисе смотрят на меня нехорошо. Я стараюсь со всеми держаться ровно, но почему-то меня вдруг стали избегать. Когда я вхожу в кабинет к международникам, они перестают разговаривать и начинают разглядывать меня. Хотя я очень стараюсь, чтобы все было как прежде. Вчера даже принесла в офис малиновое варенье, которое мне прислала мама. С ней тоже как-то не так стало. Я позвонила, сказала ей, что встретила хорошего человека, который меня полюбил. А она даже ничего о нем не спросила. Мне так хотелось поделиться с ней всеми своими новостями! Мама, когда услышала, что С. – мой начальник, сказала мне, что все это очень плохо кончится, что он поиграет со мной, а когда надоем, выбросит меня на улицу как котенка. И я останусь без работы, без денег и без жилья. Мамочка – ты очень хороший, мудрый человек, у тебя за плечами целая жизнь, я всегда раньше прислушивалась к твоему мнению, но это будет первый раз, когда я сделаю по-своему! У мамы все было совсем по-другому, все у них с отцом сложилось так ровно, спокойно и правильно. Всю жизнь прожили, не расставаясь ни на один день, душа в душу. Но не у всех же все бывает так гладко. Хотя я думаю, что и у них тоже не все так прекрасно… Иначе отец вел бы себя совсем по-другому.
А мне всегда с ровесниками было скучно. Сейчас я впервые в жизни чувствую, что это судьба. И даже если потом произойдет что-то нехорошее, я всегда буду счастлива, потому что пережила такие мгновения, когда хочется все отдать любимому человеку, подарить ему весь мир! Я раньше не понимала Цветаеву с ее дилеммой: любить или быть любимой? Теперь знаю, какое это счастье – любить, каждой клеточкой ощущать любовь и радоваться этому. Надо позвонить Ню – она меня поймет. С другой стороны, страшно, а вдруг она не одобрит все эти мои перемены?..
У С. так много работы! Мне все время хочется быть с ним рядом, но не получается. Он предложил мне жить у него. Я думаю, что это правильно. Буду помогать ему по хозяйству, готовить, стирать. Бедненький, он дома почти ничего не ест! И на все остальное у него тоже не хватает времени. Вчера я стирала ему рубашки. Обычно он сдает их в прачечную, но я не могла такого допустить. Боже мой, я даже не думала, что это такое счастье – стирать рубашки любимого человека! Вдыхать его запах, чувствовать на руках его тепло… Купила ему посуду и сковородки, а еще продукты. У него же ничего нет! Хожу по квартире и чувствую повсюду С. – в каждой складочке простыни, на диване, в ванной! Часто подхожу к картинам. Они какие-то особенные, энергетика от них идет, что ли… Зацепили меня. Жаль, что он сейчас не рисует. Может быть, еще начнет рисовать? Почему-то думаю, что так и будет.
Вся квартира как будто пропитана им! Я не предполагала, что так быстро перееду жить к мужчине. Казалось, это долгий путь. Но все получилось так естественно и просто. Как будто так и должно было быть.
Я вообще-то считаю, что неправильно рыться в чужих вещах, и терпеть не могу, когда кто-то лезет в мои. Но признаюсь, что не выдержала и заглянула в стол к С. Стащила у него фотографию. Он мне ее раньше показывал, она ему очень нравится. Там он такой немножко растерянный и очень родной. Похож на ребенка. Еще нашла справочник эротических клубов Парижа!! Не могу представить, что он там бывал! Наверно, сувенир какой-то. А потом я увидела, что среди бумаг у него лежит пистолет. Настоящий, очень холодный и тяжелый. Я взяла его и сразу положила на место. Стало страшно. Интересно, зачем ему пистолет? Он мне ничего о нем не рассказывал…
Но это все ерунда. Главное – у меня столько новых ощущений! Я только теперь начинаю понемногу чувствовать себя женщиной. Это такое состояние, которое можно пережить и испытать только тогда, когда рядом появляется мужчина, которого ты любишь. Только любовь открывает в женщине великие тайники, без нее мы все одинаковые андрогины. Чтобы почувствовать свою принадлежность к полу – обязательно надо полюбить! С. пробудил во мне женщину! Я теперь знаю, что во мне столько всего, и главное – я никогда не предполагала, что любовь позволяет изменить свое отношение к миру в целом, хочется всех одарить ею, принести свою радость и секретарше Леночке, и этому вечно взвинченному Петрину, и даже Гвоздюку, которого раньше я просто терпеть не могла.
Жизнь моя разделилась на две половинки: до и после нашей встречи с С. Он дарит мне игрушки, мы вместе рассматриваем его детские фотографии и альбомы. Оказалось, он хранит столько мелочей из своего детства! И он так много рассказывает о своей маме! Жаль, что она умерла и я не смогу с ней познакомиться. Еще на нескольких фото я видела красивую светловолосую девочку, наверно, это сестра С. Но он почему-то совсем не хотел говорить о ней и очень расстроился, когда я начала расспрашивать. Наверно, они поссорились. Господи, какая это глупость и мелочность – ссоры, когда в мире есть такая любовь!
