Текст книги "Фабрика звёздной пыли (СИ)"
Автор книги: Наталья Косухина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
– Извините, мне нужно больше информации, – твёрдо заявила Ангелина, – иначе я могу просто завалить ваш блестящий план.
– Каким образом? – угрожающе спросил Май, его раздражала дотошность новой помощницы, к сожалению, выбирать не приходилось.
– Вдруг, этот самый Игорь задаст мне какой-нибудь вопрос о деле, а я буду не в курсе.
– Тебе и не надо быть в курсе, солнышко, а вопросы там задавать буду я, так что не переживай! – Май остановил машину и вышел, кивком приглашая девушку последовать за ним.
Ангелина так и сделала.
– Всё равно я должна знать больше, раз уж мы теперь работаем вместе! – настаивала она.
– Ты же будешь присутствовать при нашей беседе, вот и узнаешь! – отмахнулся Май.
Он и сам понимал, что девушка права – ей нужно знать схему хотя бы в общих чертах, чтобы ориентироваться в ситуации, которая ещё неизвестно как сложится. Вопрос в том, что именно ей сказать, точнее, о чём умолчать. Ведь правда в больших дозах – весьма сильнодействующее средство с кучей побочных эффектов в виде непредсказуемых реакций и действий собеседника.
– Послушайте, я не собираюсь играть в вашем нелепом спектакле, не зная в чём его смысл! – упрямо повторила помощница. – Я ничего не буду делать вслепую! Откуда мне знать, что это законно и безопасно?
– Значит, ты не доверяешь Антону Прекрасному, с которого часами не сводишь глаз? – насмешливо заметил Май.
Ангелина вспыхнула от столь непрозрачного намёка и поспешила возразить:
– Я не доверяю вам!
– Зря, мы теперь одна команда.
– Тогда расскажите мне всё!
– Рассказывать особенно нечего, просто нужно проверить одно самоубийство.
– Самоубийство Заряны? – тихо уточнила девушка, оглушённая собственным неестественно участившимся сердцебиением.
– Да. – Арбенин удивлённо вскинул брови, но спрашивать ничего не стал. – Теперь ты довольна? Можно мне, наконец, поработать?
– А что значит проверить самоубийство? Вы хотите сказать, что её могли....
– Стоп! Ничего такого я не говорил! Просто любому действию предшествует причина, вот её нам и нужно выяснить. Но если ты и дальше будешь мне мешать и соваться под руку с дурацкими вопросами...
– Не буду! – горячо заверила Скворцова. Она поправила волосы и серьёзно, даже немного торжественно сказала: – Наоборот, обещаю вам во всём помогать, можете на меня рассчитывать.
Май недоверчиво покачал головой:
– Ух, ты! Звучит как клятва верности, что, даже огрызаться не будешь?
– Не буду, если перестанете хамить!
– А кто хамит?! Лично я даже слова такого не знаю, – усмехнулся Арбенин.
Он не спеша, подошёл к одному из подъездов нового двадцатиэтажного дома и уверенно набрал код на бронированной двери, она плавно открылась.
– Вперёд, Скворцова, нас ждут великие дела и большие гонорары! Ну, во всяком случае, меня!
Антон удручённо разглядывал предполагаемое местожительство Виктора Товкаленко: коммуналка, к тому же совершенно допотопная! Подобные места почему-то всегда нагоняли на детектива тоску и вызывали смутное чувство вины. Сам он с детства был окружён роскошью и совершенно не представлял, как можно жить иначе.
– Надо было сюда Арбенина послать, – вздохнул он, неохотно выбираясь из машины.
Его новенький алый "Бентли" смотрелся здесь совершенно неуместно, как нечто чужеродное. Впрочем, для жителей этого здания он и был вещью из другого мира.
Нерешительно потоптавшись на пороге, детектив открыл некогда зелёную, а теперь совершенно облупившуюся дверь и оказался в узком тускло-освещённом коридоре. В лицо сразу пахнуло сыростью, подгоревшей картошкой, неисправной канализацией и ещё целой смесью далеко не изысканных ароматов – ароматов бедности и безысходности. Холмс невольно поморщился и пожалел, что не переоделся во что-нибудь более скромное и подходящее для посещения подобных мест. Нет, дело было не в брезгливости, хотя и это имело место, просто у людей, живущих в подобных условиях, всё дорогое, но не принадлежащее им, вызывает, как правило, зависть и злобу. А эти чувства отнюдь не способствует спокойной, доверительной беседе, на которую рассчитывал Холмс. С другой стороны, он ведь не знал куда едет.
Скрипнула одна из многочисленных полурассохшихся дверей, выпуская толстого неопрятно одетого мальчишку лет пяти и дородную женщину с фигурой летающей тарелки, несущую огромный таз с мокрым бельём. Увидев Антона, она остановилась, придирчиво оглядела его с ног до головы и сердито спросила:
– Кто вы и как сюда вошли? Что-то я не слышала звонка домофона.
Под этим пристальным недовольным взглядом детектив почувствовал себя неуютно.
– Простите, мне не пришлось звонить – дверь была открыта.
– Опять этот алкоголик не закрыл, – устало проворчала женщина, поставив таз на стол в коридоре. – И всё равно нужно было позвонить. Думаете, если коммуналка – всё можно? А здесь, между прочим, такие же люди живут!
– Простите, я не хотел никого обидеть! – виновато пробормотал Холмс. – Я ищу Товкаленко Виктора Петровича.
– Петрович! Ну, надо же! – презрительно фыркнула "летающая тарелка" и, подтолкнув глазеющего на Холмса мальчика к выходу, велела ему идти погулять.
– Судя по вашей реакции, вы с ним знакомы?
– Ещё бы! Десять лет за одним столом – кухня-то общая! Правда, он всё больше под столом валялся, да и здесь в коридоре частенько храпел.
– Э... извините, как вас зовут?
Женщина усмехнулась:
– Ну, если даже он – Виктор Петрович, то я – Анастасия Филипповна! А вы, мужчина, вообще кто? Приходите без приглашения, вопросы странные задаёте, на милиционера вроде не похожи. Документы покажите.
Антон мысленно чертыхнулся, но достал красную корочку.
– Да, конечно, вот моё удостоверение, я частный детектив и хотел бы поговорить с господином Товкаленко. Не подскажите где его найти?
Анастасия Филипповна залилась неожиданно звонким смехом:
– Ой, не могу, держите меня семеро! Это Товкаленко господин? Эта пьянь и рвань?! Ну а я тогда – английская королева!
Антон стоял то, бледнея, то краснея от раздражения в ожидании более вразумительного ответа, а когда его не последовало настойчиво повторил вопрос.
– Да откуда же я знаю, где этого наркомана носит? Он здесь, слава богу, уже месяца два не появлялся! Надеюсь, и дальше не появится! Весьма неприятный тип! А почему вы его ищите? Вас мамаша его наняла?
– Какая мамаша? – не понял детектив.
– Не она? Кто тогда?
– Подождите, Анастасия Филипповна, вы разве никогда не смотрели сериалы про детективов?
– Смотрела и что? – насторожилась женщина.
– Тогда вы должны знать, что задавать вопросы – это наша привилегия. Позвольте отнять ещё немного вашего времени.
Антон послал тучной даме одну из своих самых очаровательных улыбок, но она её стойко проигнорировала.
– Зачем это?
– Надеюсь, с вашей помощью разобраться в одной очень запутанной истории. Просто расскажите мне о Товкаленко всё что знаете.
Ещё одна ослепительная улыбка и снова мимо. Анастасия Филипповна нахмурилась и направилась к своему белью, проворчав:
– У меня на болтовню времени нет, уж, извините! Вон, вещи надо развесить, ужин приготовить, квартиру убрать. У меня, знаете ли, домработницы нет, помогать некому!
Антон опередил её и не спеша, достал новенький, пахнущий кожей туго-набитый бумажник.
– Вы меня не поняли. Я говорил о взаимопомощи: вы поможете мне, а я оплачу вам, скажем, ужин в кафе и можете сегодня не готовить.
Женщина подозрительно посмотрела на бумажник.
– Ужин в кафе стоит дорого, а у меня в семье пять человек!
– Не вопрос, особенно если вы поможете мне осмотреть комнату Виктора Петровича.
Анастасия Филипповна явно колебалась. Не сводя глаз с бумажника, она нервно облизнула пересохшие от волнения губы, и почему-то перейдя на шёпот, сказала:
– Ну, не знаю. Запасные ключи есть у Зои Семёновны, она у нас вместо коменданта, вот только вряд ли не отдаст их без повода. Даже, не знаю, что ей сказать.
Холмс медленно отсчитал несколько купюр и протянул терзаемой сомнениями даме.
– Вы ведь умная женщина, это сразу видно. Полагаю, найдёте нужные слова.
Анастасия Филипповна, воровато оглядевшись по сторонам, схватила деньги и, отвернувшись, быстро разместила их под платьем на своей пышной груди.
– Хорошо, я скажу ей, что звонила мать этого дебила, пардон, господина и просила принести какую-нибудь вещицу из квартиры.
– Отличная идея! А она здесь раньше жила?
– Да, это же её квартира.
– Тогда где она сейчас?
– Понятия не имею! Года два назад она устроилась домработницей к каким-то богачам, а потом, когда от сына совсем житья не стало, она к ним совсем перебралась. Устроилась, так сказать, с проживанием.
– Давно?
– Месяцев восемь назад.
– А сын?
– К сожалению, остался. Днём пьяный и обкуренный в хлам тут, в коридоре валялся, а по ночам с дружками в квартире кутил. Да так, что несколько раз милицию вызывали. Теперь, слава богу, исчез, так мы тут все не нарадуемся! Подождите здесь, я сейчас.
Женщина, предварительно постучав, скрылась за одной из дверей и буквально через минуту вернулась, торжествующе помахивая ключом.
Холмс облегчённо вздохнул – возможно, время и деньги потрачены всё же не напрасно. Увы, эта надежда разбилась о серые обшарпанные стены пустой клетушки-комнатушки. По-другому эти двадцать квадратов назвать язык не поворачивался. Из мебели здесь присутствовали лишь потрепанная раскладушка да старый трельяж. Стёкло в единственном окне было разбито. На грязном, покрытом толстым слоем пыли, полу валялись промасленные газеты, окурки и пустые бутылки. А на стене, из последних сил цепляясь за единственную ржавую кнопку, висел календарь двухлетней давности с изображением певицы Ирмы. Вот и весь интерьер – никаких зацепок, записок, адресов и паролей.
Антон тяжело вздохнул. Он, конечно, не ожидал, что найдёт здесь телефон Товкаленко, сохранивший текст отправленных эсэмэсок, тем более что, судя по рассказам женщины, тот был просто не в состоянии их набирать, но и на полный тупик тоже не рассчитывал.
– И это всё? – разочарованно спросил детектив.
– Ну да, а вы чего хотели? Он же всё, что только можно было сразу пропил!
– А телефон у него есть? – ещё один глупый вопрос.
Женщина пожала плечами.
– Когда я Витьку видела в последний раз – был, а теперь уже пропил, наверное. Только номер я не знаю, он разве что у его матери есть, кому ещё этот забулдыга нужен?
– А где искать мать вы тоже не знаете?
– Нет.
– А кто знает? У неё были здесь подруги, приятели?
– Была подруга – Верка из 5 квартиры, но она умерла ещё в прошлом году. А так с ней мало кто общался. Витьку боялись, он и трезвый дурной, а пьяный так вообще зверь зверем!
– Понятно.
Антон ещё раз внимательно осмотрел помещение и неторопливо вышел в коридор.
– А что с ним случилось, с Витькой-то? Он хоть жив? – без каких либо признаков тревоги, скорее просто из любопытства спросила женщина.
– Не знаю, – честно признался детектив, – я надеялся получить от него кое-какую информацию, но не вышло. Кстати, вот моя визитка, если он вдруг появится, сообщите мне, пожалуйста.
– Хорошо, сообщу.
– Чтож, до свидания и спасибо за помощь, Анастасия Филипповна. Кстати, имя у вас красивое – литературное, знаете, у Достоевского была такая героиня.
Анастасия Филипповна горько усмехнулась.
– Конечно, знаю. Думаете, если я в такой дыре живу "Идиота" не читала? Я, между прочим, в МГУ училась, журналисткой мечтала стать, а потом ушла на втором курсе в академический отпуск, по семейным обстоятельствам, да так больше и не вышла – не судьба!
Тяжело вздохнув, женщина взяла таз с бельём и скрылась в своих двадцати квадратах.
Антон проводил её задумчивым взглядом, чувствуя, как в душе зреет и поднимается росток тягучей тёмной жалости. Усилием воли детектив поспешил его раздавить, вспомнив одно из напутствий отца: "никогда никого не жалей, сынок, это оскорбляет и унижает! Запомни, люди способны простить друг другу многое, но только не жалость!"
Игорь Шинский нервно расхаживал по комнате, нетерпеливо поглядывая на часы. Он не любил ждать. Не любил и не умел, а уж когда предстоящее событие не обещало ничего кроме проблем, как сейчас, ожидание становилось просто невыносимым!
– Ну, где же он?! Скорее бы уже со всем этим разделаться! – думал парень, продолжая гипнотизировать взглядом стрелки часов.
Зарецкий предупредил, что сегодня придёт частный детектив, или его помощник, но пока ни того, ни другого не было, и Игорь нервничал.
Он основательно подготовился к беседе: собрался с мыслями, хорошо продумал план встречи и, главное, последовательность своего рассказа, чтобы естественно и ненавязчиво подвести слушателя к нужному логическому выводу. Эх! Только бы всё прошло гладко! Только бы не проколоться! Этот Холмс, говорят, в своём деле дока! А что будет, если он ВСЁ узнает?! Нет! Этого ни в коем случае нельзя допустить ведь тогда у него, у Игоря, будут очень большие проблемы!
– Стоп! – усилием воли парень остановил внутренний диалог и, глубоко вздохнув, попытался собраться с мыслями.
Хватит паниковать, от этого только хуже. Всё продумано и никаких если здесь быть не должно и не будет! Только скорее бы он уже пришёл, а то мысли снова начинают путаться.
Игорь поискал взглядом свой наполовину пустой стакан, взял его, неторопливо повертел и решительно поставил обратно. Нет! Хватит! Необходимую для создания видимости похмелья дозу спиртного он уже принял. Сейчас нужна ясная голова, ведь от этой встречи зависит его будущее! Ну, наконец-то настойчивый звонок в дверь! Игорь ждал его с восьми утра и всё равно непроизвольно вздрогнул.
– А вот и он! Точнее они, – проворчал Шинский, разглядев в глазок довольно странную пару: высокого брюнета в длинной клетчатой рубашке и чёрных джинсах, с небольшой спортивной сумкой через плечо и симпатичную длинноволосую девчонку с очень серьёзным и немного испуганным выражением лица.
Правда, Зарецкий говорил о посетителе в единственном числе и, возможно, эти двое просто очередные представители второй древнейшей профессии. Ведь труп звезды для журналистов – всё равно, что падаль для мух – слетаются тучами.
Игорь, поколебавшись секунду, приоткрыл дверь на четверть длины удерживающей её цепочки, и поинтересовался целью визита незнакомцев.
Арбенин показал удостоверение, представив себя и свою юную спутницу как помощников Антона Леонидовича Холмса, и Шинский со вздохом впустил посетителей в небольшую, уютную, небедно обставленную двухкомнатную квартиру, которую они с Заряной снимали последние десять месяцев.
Арбенину понадобилось не больше двух минут, чтобы оценить как само жильё, так и его хозяина. Выглядел Шинский неважно: небрит, одет неаккуратно, волосы растрёпаны, под глазами круги, а в радиусе двадцати сантиметров – амбре из устойчивых запахов алкоголя от лучших производителей, что подтверждала почти наполовину пустая бутылка сорокоградусной на столе. Чтож, пока его образ вполне соответствовал сложившейся ситуации и описанию Зарецкого. Было бы странно увидеть его трезвым и одетым с иголочки.
А квартирка ничего себе! Похоже, девочка неплохо зарабатывала! Интересно, как себя чувствовал жених, зная, что его будущая жена за один концерт получает в десять раз больше, чем он за месяц работы, кстати, в качестве её же телохранителя? Какому мужику такое понравится, если он не Жигало, разумеется?! Этот вроде на профессионального иждивенца не похож. А нервничает-то как! Впрочем, в его состоянии простительно, если, конечно, дело только в этом.
Ангелину внешний вид Шинского вполне убедил и даже растрогал. Именно так, по её мнению, и должен выглядеть безутешный жених, потерявший смысл жизни, разве что следов непросохших слёз не хватает. Она кинула в его сторону пару искренних глубоко сочувствующих взглядов и, позабыв обо всём, погрузилось в созерцание последнего пристанища любимой певицы. Девушку интересовало всё: обои, мебель, безделушки на шкафах и комодах, фотографии на стенах, цветы на окнах, марка компьютера и даже содержание дисков образцово разложенных на специальной полутораметровой стойке. Залюбовавшись огромным смеющимся Хотеем, удобно расположившимся посреди комнаты, в которую их привёл Игорь, Ангелина запуталась в чём-то звенящем, изящном, разноцветном, струящемся прямо с потолка.
– Это у вас что, внутренняя сигнализация? – Арбенин помог Ангелине выпутаться из сети тоненьких стеклянных трубочек, не забыв одарить её своим фирменным тяжёлым взглядом.
Шинский обернулся и хотел что-то сказать, но девушка его опередила:
– Это называется "музыка ветра", Май Всеволодович. Вы никогда не слышали о китайской науке Фэн-шуй?
Игорь слабо улыбнулся.
– Фэн-шуй – скорее мировоззрение. Зое нравилось, – он устало махнул в сторону толстого Хотея и роскошного денежного дерева на подоконнике. – Она верила во все эти штучки, амулеты всякие носила, вот только зря – не спасли они её.
Парень снова помрачнел и, бессильно опустившись в кресло, потянулся к своему стакану.
– Вы присаживайтесь. Не возражаете, если я выпью, мне просто необходимо сейчас немного расслабиться?
Вопрос был явно риторическим, так как парень осушил стакан, не дожидаясь ответа. Он снова начинал нервничать и ничего не мог с этим поделать.
– По словам Леонида Егоровича, вчера вам удалось расслабиться полностью.
Май поискал взглядом следы возлияний, но кроме уже примеченной бутылки ничего не обнаружил. Одно из двух: либо здесь успела побывать уборщица, что вряд ли, либо распитие происходило исключительно на кухне. Надо бы туда заглянуть. Игорь, нахмурившись, проследил за его взглядом.
– Да, я был пьян! И что?! Вы меня осуждаете?! Я любимую девушку потерял и как, по-вашему, должен был реагировать?! Я и сегодня в состоянии с вами общаться, только по настоятельной просьбе Зарецкого, а когда вы уйдёте, не сомневайтесь, снова напьюсь вдрязину!
– Здесь? – осторожно уточнил Май, продолжая внимательно осматривать обставленную по Фен-шуй комнату.
– Что здесь? – не понял парень.
– Напьётесь здесь или в другом месте?
– Не знаю, мне всё равно! Начну здесь, а если выпивки не хватит, пойду куда-нибудь, вам-то что?
– А вчера, простите, вы, где расслаблялись?
Игорь смерил Арбенина сердитым взглядом, что за тупой мужлан! Какой из него помощник детектива? И вопросы тупые задаёт, совсем не те, что он ожидал. Стоп! А если он только прикидывается тупым, вопрос ведь может быть с подвохом? Нужно быть осторожней.
– А это вам зачем знать?
– Да вот интересуюсь, где можно быстро и качественно напиться, вдруг повод подвернётся, – усмехнулся Май.
Ангелина одарила его испепеляющим взглядом, поражаясь подобной бестактности, а Игорь с трудом удержался от гневного выпада, расценив его слова как провокацию. Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, похоже, этот тип не так прост, как хочет казаться! Эх, не сказать бы чего лишнего!
– Я вчера весь день провёл здесь. Не хотел, точнее не мог никого видеть.
– Что, совсем никуда не выходили?
Игорь задумчиво потёр переносицу, пытаясь сосредоточиться на обрывочных воспоминаниях.
– Ну, было дело, навестил кое-кого, это запрещено? Стоп, а почему вы такие вопросы задаёте?! Вы меня в чём-то подозреваете?!
– Конечно, нет! – горячо возразила Ангелина. Разве нормальному человеку придёт в голову связать самоубийство певицы с обожающим и боготворящим её возлюблённым. – Правда, Май Всеволодович?
Арбенин метнул в её сторону сердитый взгляд.
– Разумеется, я всего лишь собираю информацию. Подозрениями пусть Холмс занимается, мне за это не платят. Вы не будете возражать, если мы осмотрим квартиру?
– Нет, конечно, делайте всё, что нужно.
– Отлично, этим займётся моя помощница, а мы с вами пока побеседуем. Скворцова, иди-ка сюда.
Май вывел удивлённую девушку в коридор и, покопавшись в сумке, вручил ей небольшую компактную видеокамеру.
– Пользоваться умеешь? Вот я включил, сюда нажимаешь и снимаешь.
– Снимаю что?
– Всё! Коридор, кухню, спальню, каждый шкафчик, причём в открытом виде. Даже мусорное ведро, поняла?
– Зачем? – удивилась Ангелина.
– Если б я знал, – отмахнулся Май, – распоряжение начальства. Холмс считает, что это даёт возможность разглядеть детали, которые при обычном осмотре можно просто не заметить. Всё, мой допрос окончен? Могу идти работать?
– Идите. Только, пожалуйста, говорите с Шинским помягче, разве вы не видите в каком он состоянии?
Май удивлённо вскинул брови, но промолчал, а, вернувшись в комнату, плотно закрыл двери. Некоторые подробности дела девчонке знать пока ни к чему.
– Итак, Игорь Юрьевич, вы можете вспомнить, где была и с кем общалась ваша невеста восьмого мая, начиная с момента пробуждения. Вы ведь в этот момент рядом были?
Игорь с неприязнью посмотрел на Арбенина, последний вопрос опять звучал провокационно и он не знал, как реагировать.
– Разумеется, я всегда был рядом. А вспоминать не придётся, возьмите там, на столе ежедневник. В нём расписана поминутно вся её, точнее наша с ней жизнь.
Май взял толстый обтянутый коричневой кожей ежедневник и передал его Игорю.
– Пока что меня интересует только восьмое мая.
– Хорошо.
Парень медленно перевернул несколько страниц, исписанных таким родным по-детски круглым почерком, и вдруг, словно впервые осознав всю боль своей потери, ощутил леденящую, ни с чем несравнимую пустоту внутри. Не заглушённая достаточным количеством алкоголя, она поглотила его всего, медленно высасывая мысли, чувства, желания.
– Простите, я не могу, – прошептал он дрогнувшим голосом и, закрыв лицо ладонями, как ребёнок уткнулся в колени.
Арбенин со вздохом сел в кресло напротив. За девять лет работы в правоохранительных органах, он научился разбираться в людях, легко отличая даже виртуозную актёрскую игру от подлинных чувств. Игорь Шинский не притворялся. Он действительно был раздавлен, если не сказать уничтожен потерей Заряны. Этого не сыграешь...
Май слишком хорошо знал, что такое терять близких. Впервые он узнал это больше двадцати лет назад, когда судьба шестью выстрелами наёмного убийцы безжалостно отняла у него родителей.
Каким тёмным и влиятельным силам перешла дорогу чета тележурналистов Арбениных, следствию выяснить не удалось, поскольку все собранные ими материалы бесследно исчезли. Это дело, как и множество других, должно было стать очередным вечным глухарём, но за него взялся капитан милиции Оболенский – дед Мая. Взялся, разумеется, неофициально, просто не смог смириться с нелепой и безнаказанной смертью дочери и зятя. Почти десять лет он по капле, по словечку собирал необходимую информацию и вот когда у него на руках оказались достаточно веские доказательства, способные привлечь виновных и даже прикрыть целый нарко-синдикат, капитан Оболенский погиб. Погиб из-за него, из-за Мая... Мужчина резко тряхнул головой, отгоняя горькие воспоминания. Довольно лирики, нужно работать.
– Игорь Юрьевич, может воды?
Шинский посмотрел на него ничего не выражающим взглядом, потребовалось несколько минут, прежде чем он смог вернуться из прошлого в реальность.
– Нет, спасибо. Я готов, задавайте свои вопросы, пусть это всё поскорее закончится.
– Вы собирались рассказать мне о событиях восьмого мая, – осторожно напомнил помощник детектива.
– Ах, да. Восьмого мая – пятница, первую половину дня мы провели дома.
– В это время к вам кто-нибудь приходил?
– Нет, только курьер из ресторана "Пиноккио", он принёс заказанный обед.
– Вы обедали вместе?
– Да, разумеется.
– У вас есть домработница?
– Раз в неделю приходит женщина, делает уборку.
– Она была у вас восьмого мая?
– Нет, она приходит по субботам.
– Хорошо, что было после обеда?
– Сначала я отвёз Зою в салон наводить красоту. Потом был зачётный концерт в Зеркальном доме, потом встреча выпускников в кафе, но там мы пробыли недолго – около двух часов.
– Почему?
– Зоя не очень любила все эти вечеринки. К тому же после пяти она не ест и не употребляет алкоголь – через неделю фотосессия, и ей нужно было похудеть на четыре килограмма. А ребята, особенно, приняв на грудь, сочли это знаком неуважения, уговаривали, даже возмущались.
– И что уговорили?
– Да, у Леры Максимовой просто дар убеждения. Зоя выпила шампанского, по-моему, пару бокалов – не больше.
Май слушал, ничего не записывая, с этим прекрасно справлялся расположенный в кармане рубашки миниатюрный диктофон.
– А теперь обо всём немного подробнее, пожалуйста. Где именно ваша невеста наводила красоту?
Шинский сверился с ежедневником.
– В салоне "Орхидея VIP", Зоя там часто бывала, ей нравилось.
Май передернулся, услышав название, успевшее надоесть до оскомины. Вот уж действительно: как тесен мир, подвиньтесь!
– Вы её сопровождали?
– Разумеется, но я ждал в машине, у входа.
– К кому мастеру она ходила, знаете?
– Да, конечно, причёску ей обычно делает Ираида Жукова, а маникюр Нина Костенко, вот здесь вложены их визитки.
Арбенин снова поморщился, итак, опять Нина Костенко! Похоже мир не только тесен, но и фактически безлюден, поскольку на каждом шагу встречаются одни те же личности!
– Хорошо, давайте их сюда. Вы не знаете, Зоя что-нибудь ела или пила в этой... гм... "Орхидее"?
Испуг, мелькнувший в глазах безутешного жениха, сменился искренним удивлением.
– Не знаю, она пробыла там больше двух часов, возможно. А вы думаете, что э... это случилось там?
– Я пока ничего не думаю, просто нужно всё проверить. Значит, говорите, провела там больше двух часов и всё это время вы ждали её в машине?
Парень замялся и покраснел.
– Ну... да... почти.
– А точнее.
– Мне позвонил приятель, он как раз там, рядом живёт и, в общем, мы посидели немного у него, пообщались, а потом, когда Зоя освободилась, она мне сама позвонила. Вот и всё! Знаю, я не должен был уходить, но ведь салон был совсем рядом!
Май отметил, что сейчас Шинский похож на нашкодившего ребёнка, испуганного ожиданием наказания. Причём, очень испуганного. Как-то непропорционален этот страх столь незначительному проступку, если, конечно, за ним не стоит нечто более важное. Ладно, пойдём дальше.
– На концерте у Зарецкого она была с вами?
– Нет, я проводил её до гримёрки и ушёл, там своей охраны хватало. Встретились мы уже после концерта примерно в половине одиннадцатого. Я отвёз её домой, Зоя переоделась, и мы отправились на встречу выпускников в кафе "Под мухой".
– Гм... весьма красноречивое название. Что за встреча выпускников, кто на ней присутствовал?
– Да почти все наши, в смысле первый выпуск "Рождения звезды".
Май удивлённо поднял брови.
– Огласите весь список, пожалуйста.
– Какой список? А, простите, я что-то плохо соображаю, мысли путаются.– Вздохнул Игорь. – Значит, кто там был? Лерка была Максимова, Шурик Сванидзе, Колька Федянин, Люська с Наташкой – они близнецы, Левчик Малинин, Злата Мушкина, Магамед Бекмурзаев, Светка Короленко ну и мы с Зоей.
– И вы тоже?
– Да, я ведь тоже выпускник детища Зарецкого, а вы не знали?
– Нет, начальник меня не просветил, а добровольно я подобные шоу не смотрю, – спокойно объяснил Арбенин, – значит, там вы с Зоей и познакомились?
– Нет, мы знакомы с детства, можно сказать, вместе выросли. Я на тот кастинг тогда только ради неё поехал – потерять боялся. А то, что попал в проект, было полной неожиданностью, из меня ведь певец неважный – на гитаре бренчу немного, не больше.
– Почему же вас взяли? Повезло?
Шинский криво усмехнулся.
– Да уж, повезло. Не знаю. Это был самый первый конкурс, наверное, требования были не слишком высоки, а я писал неплохие песни. Потом, Зарецкий узнал о нашем романе и сделал на него ставку. Нашу любовь стали пиарить в прямом эфире и тиражировать в жёлтой прессе.
Май снова поднял брови.
– И как приживается растиражированная любовь в условиях реальности?
Шинский нахмурился, сердито сверкнув глазами.
– На что это вы намекаете? Я не говорил, что наш роман был выдумкой, просто из него сделали мини-шоу в пределах проекта. На нашей любви это не отразилось, видите ли, настоящие чувства не подвластны тлетворному влиянию глянца и пиара!
Май насмешливо присвистнул:
– Да вы поэт, Игорь Юрьевич!
– Есть немного, – кивнул Шинский, – точнее было, потом прошло. Знаете, мы с Зоей одно время даже в Литературный институт поступить хотели, она писала неплохие рассказы.
– А что же случилось? Почему вы свои стихи променяли на кредо телохранителя, а она рассказы – на чужие песни?
– Почему же чужие? Она мои песни пела, а литература была чем-то вроде хобби. Для Зои не было ничего важнее сцены, а для меня не было ничего важнее её.
Игорь с тоской посмотрел на прозрачную жидкость в бутылке, очень хотелось выпить, но нет, нельзя! Пока нельзя.
Май продолжал незаметно наблюдать за парнем из-под опущенных ресниц. Перед ним сидел молодой старик, совершенно опустошённый и морально раздавленный, но сам он этого, похоже, ещё не понимал. И какой чудак назвал любовь созидательным чувством? Впрочем, чувство оно, может, и созидательное, а вот его последствия весьма разрушительны. Это помощник детектива тоже познал на собственном опыте. Он невольно чертыхнулся, отгоняя очерёдной наплыв горьких воспоминаний.
– Извините, я понимаю, вам сейчас тяжёло...
– Правда! – тонкие губы Игоря изогнулись в презрительной усмешке. – Да ни хрена вы не понимаете! Корчите из себя клоуна, смотреть тошно! Впрочем, мне сейчас от всего тошно! Ладно, задавайте уже свои вопросы и выметайтесь, я хочу просто тупо напиться! Имею право!
– Как и любой гражданин России, достигший совершеннолетия, – кивнул Арбенин, – вряд ли это поможет, но дело ваше. Продолжаем разговор, каким образом выпускник звёздного проекта стал телохранителем?
Шинский нетерпеливо пожал плечами.
– Так это и была моя основная профессия, я всю юность борьбой занимался, а после армии одного бизнесмена охранял. Зарецкий сам предложил. Он ведь прекрасно знал, что у меня нет данных для сцены, на шоу я ему нужен был лишь в качестве Кена для Барби, в смысле для Зои, ну вы меня поняли.
Арбенин кивнул. Высокий, стройный брюнет с изумрудно-зелёными глазами и внешностью порочного ангела – мечта фотокамер и глянцевых журналов. К тому же не нужно придумывать историю о неземной любви, вот же она в этих самых глазах вечным огнём сияет.
– Правда, Леонид Егорович пытался дать мне шанс и мы с Зой даже спели вместе пару песен, но что-то не заладилось: не моё это. Так и остался Кеном при Барби.
Парень попытался улыбнуться, но улыбка получилось жалкой.
"Точнее слугой при госпоже" – мысленно подметил Май.
Задавать вопрос об отношениях влюблённых сейчас не имело смысла, ясно, что ничего нового кроме саги о великой страсти он не услышит.
– О'кей, вернёмся в кафе "Под мухой". Какие у Зои были отношения с присутствующими на вечеринке?
Шинского вопрос почему-то удивил, тем не менее он ответил:
– Какие отношения? Нормальные, если учесть, что они долгое время не поддерживались. Первое время после общих гастролей по стране мы ещё созванивались, а потом все разлетелись кто куда. У каждого началась своя жизнь.
