Текст книги "Фабрика звёздной пыли (СИ)"
Автор книги: Наталья Косухина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
Вздохнув с облегчением, девушка отключила телефон и вошла в приёмную детективного агентства. Перезванивать она, разумеется, не собиралась, поскольку ничего нового сказать всё равно бы не смогла. И дело было даже не в угрозах Арбенина, его она больше не боялась. Просто имя Заряны и без того склоняли почти в каждом издании, раскладывая по полочкам столь рано оборвавшуюся жизнь и пытаясь отыскать в ней как можно больше грязи. Зачем? Почему-то вспомнилось, как Алик сравнил представителей прессы с мухами. А ведь и вправду эти насекомые тоже тяготеют к нечистотам. Из задумчивости девушку вывел недовольный голос Мая:
– Ну, и где вас носило, Ангелина Сергеевна? Только не говори, что в метро тоже пробки!
– Где Нина Костенко? Что вы с ней сделали? – вместо ответа потребовала отчёта Ангелина.
– Стоп! Так не пойдёт: вопросы здесь задаю я, где ты была целых два часа?
– Нигде, просто гуляла и думала...
– О смысле жизни? – с усмешкой уточнил Май.
– О ваших методах работы, – честно призналась помощница. – Вы можете делать что угодно, только меня в эту уголовщину впутывать не нужно!
– Раньше надо было думать. Ты сама впуталась, согласившись шпионить на благо жёлтой прессы, так что поздно пить боржоми, когда почки отвалились! – спокойно заметил Май.
Ангелина тяжело вздохнула – возразить было нечего, но один вопрос по-прежнему оставался открытым:
– Что вы сделали с Ниной, где она?
– Да всё в порядке с твоей Ниной – в обезьяннике она. Посидит до утра, глядишь поумнеет.
– Где?! В каком ещё обезьяннике?
– В обычном: не слишком чистом, не слишком уютном, сидит в компании ароматно пахнущей бомжихи. Я попросил знакомых ребят в отделении подержать её там, не оформляя.
– Зачем вы её, за что?! Она не сделала ничего плохого!
– С каких это пор попытка убийства считается благим делом? Она пыталась отравить любовника своей сестры Миронова Андрея Николаевича, помнишь такого? И отравила бы, если бы Голицын достал настоящий яд. А рвотный порошок в большом количестве вызвал у мужика лишь обострение язвенной болезни с последующим прободением.
– Подождите, я запуталась Миронов – это муж Ларисы, за которой мы следили?
– Он самый, – кивнул Май, – и таинственный возлюбленный Маши, сделавший из неё наркоманку, тоже он! Сюжетец – так себе, избитый, я бы сказал сериальный.
Ангелина поспешно отвернулась к окну. От нахлынувших чувств защипало в глазах – слишком много потрясений и разочарований за один день.
– Но ведь он жив, а Нина...за что вы её?
– За попытку убийства, – терпеливо объяснил Май, – по-твоему, это не преступление?
– А делать из людей наркоманов и калек на всю жизнь – это, по-вашему, нормально? – резко обернувшись, с вызовом спросила девушка. Синие глаза потемнели от возмущения и невысказанной боли.
– Нет, это ненормально, но я-то здесь при чём?
– При том! Почему Нину вы заперли в обезьяннике, а этому Миронову даже слова не сказали?! Разве он не такой же преступник?!
– Эй, ты чего? Это не в моей компетенции! Доказательств нет, и вообще – я не Робин Гуд, чтобы восстанавливать повсюду справедливость!
Май чертыхнулся, осознав, что фактически оправдывается перед девчонкой, этого ему только не хватало!
– Но вы и не господь бог, чтобы судить других, – немного успокоившись, напомнила Ангелина.
Арбенин шумно выдохнул:
– Я и не претендую! И вообще, по какому поводу митинг? Я ведь сказал – твою Нину не оформляли, утром её отпустят. Зато охота закончить начатое у неё, надеюсь, пропадёт. Сама ведь слышала – она настроена очень решительно.
Слышала, – нехотя согласилась Скворцова и снова отвернулась к окну. На душе было тоскливо или, как говорила Щукина, слякотно.
Май наблюдал за тем, как опускаются плечи помощницы, и хмурился, ему не нравилось её состояние – совсем не рабочее.
– Ладно, хватит философствовать, пора работать: я там, на столе пролил клей канцелярский, убери, пожалуйста.
Ангелина была слишком подавлена, чтобы возмущаться.
– Клей-то вам, зачем понадобился? – безучастно спросила она.
– Как зачем: я его нюхаю, – торжественно признался Май и скорчил такую уморительную гримасу, что Ангелина невольно улыбнулась в ответ.
– Да, совсем забыл, помнится, ты утверждала, что с Машей Голубевой фактически не знакома? Тогда откуда у неё твоя фотография?
– Моя? – не поверила Ангелина. – Вы ничего не путаете?
– Нет, Сергеевна, зрение у меня стопроцентное. Правда, ты там была не одна, а с Машей и какой-то прыщавой рыжей девицей.
– А, так это мы с девчонками на кастинге фотографировались, у меня тоже такая есть.
– На каком кастинге? – осторожно уточнил Май.
– На том, который был перед самым первым "Рождением звезды", – Ангелина без смущения выдержала насмешливый взгляд начальника. – Там я и познакомилась с Машей.
– В проект, как я понял, ты не попала, талантом не дотянула?
– Возрастом, мне тогда шестнадцать было – несовершеннолетняя.
Май, вдруг перестав усмехаться, хлопнул себя по лбу:
– Чёрт! Как я сразу не догадался, а ведь смотрел список личностей, не вошедших в последний проект, но очень близко к этому стоявших. Скворцова А. С. – это ведь ты!
– Гениальный вывод для следователя со стажем, – усмехнулась девушка, – я и что с того?
В карих глазах заплясали озорные искорки.
– Как следователь со стажем, я теперь просто обязан внести тебя в список подозреваемых. У тебя был реальный повод завидовать Заряне и не желать добра Зарецкому. Что скажешь?
– Скажу, что с клеем вам пора завязывать, – спокойно парировала Ангелина. – Пойду, уберу, пока вы убийство Кеннеди на меня не повесили.
Антон возвращался от Зарецкого мрачнее тучи. Новости были, мягко говоря, неприятными. Но больше всего детектива раздражало непробиваемое упрямство продюсера, который даже при таком раскладе не хотел сворачивать проект, а всю ответственность собирался переложить на него, Антона. Проще говоря, Зарецкий потребовал найти убийцу немедленно, в противном случае, всё случившееся в удобной для продюсера интерпретации постепенно просочится в прессу и станет достоянием гласности.
Из-за повышенного риска проект, конечно, придётся закрыть, но привлечённое к нему внимание, многократно увеличенное скандальной историей, позволит без особых потерь раскрутить уже полюбившиеся зрителям лица. И только он, Антон Холмс, на фоне всех этих событий будет выглядеть ни на что не способным папенькиным сынком, чья прежняя слава явно куплена, опять же, за деньги отца.
При мысли об этом Антон сжал руль так что, хрустнули костяшки пальцев. Нет! Этого допустить нельзя! Он с детства стремился быть первым, добиваясь всего собственными усилиями, а не с помощью влиятельных родителей, как считали многие. Другого выхода выйти из тени их славы и перестать быть безликим приложением звездной пары, у него просто не было. Упорный труд был вознаграждён – Антону удалось добиться того, чтобы его перестали воспринимать как безымянного сына "тех самых родителей". Агентство "Мистер Холмс" было полностью его детищем, если не считать финансовых вложений отца в покупку помещения. Всё остальное: безупречная репутация и доверие клиентов было исключительно его заслугой, и рисковать всем этим детектив просто не мог.
В приёмной агентства Алик и Май играли в нарды.
– Опять бездельничаете? – голос начальника не предвещал ничего хорошего.
– Никак нет, ждём дальнейших указаний, – лениво козырнул Май.
– Алик, я просил тебя найти информацию о Зарецком.
– Так я ещё вчера...
– Нет, я имел в виду сплетни в прессе, в официальных сведениях – никаких зацепок.
– Там ничего особенного, к тому же в нете далеко не полный архив изданий. Сначала писали о его романе с Ирмой, потом заявили, что Ирма предпочитает женщин, типа у неё были отношения со своей гримёршей, с которой она практически не расставалась.
– Сейчас меня интересует Зарецкий, – отмахнувшись, напомнил Антон.
– О нём упоминают только, говоря о "Рождении звезды", ну и его свадьбе с молоденькой секретаршей пресса тоже уделяла внимание в самом начале их романа – шесть лет назад, сейчас интерес остыл – образцовые семьи журналистов не интересуют. Вот и всё.
– Никаких скандалов с бывшими подопечными или конкурентами? – не поверил Антон.
– Почти, Кристина Тэнн пыталась подать на него в суд, когда Леонид Егорович переманил один из её самых удачных проектов "Антигейшу", но там всё было вполне законно и у неё ничего не вышло.
– Это всё?
– Да, говорю же – ничего интересного!
– Зато я сегодня узнал много интересного, – мрачно сообщил Антон, он огляделся по сторонам, – Ангелина ушла?
Май кивнул:
– Уборку сделала, я отпустил – поздно уже.
Антон мельком взглянул на часы и сел рядом с помощниками.
– Вот и хорошо, поговорим здесь. Зарецкий снова получил анонимку, вот она, – детектив швырнул конверт на стол. – А две его конкурсантки получили те же эсэмэски, что и Заряна перед смертью. Причём отправили их с того же самого номера, который зарегистрирован на Товкаленко. Его нужно найти.
– Проще найти телефон или сим-карту, – возразил Май. – Предлагаю проверить распечатку звонков за несколько предыдущих месяцев. Обнаружим контакты – выйдем на владельца.
– Это ж, сколько работы?! – пискнул Алик.
– Работы много, но другого выхода нет, – мрачно кивнул Антон, – Зарецкий умыл руки и дал нам сутки на поиски убийцы. Если не найдём – работы, Алик, у тебя, как впрочем, и у меня больше не будет вообще. Это понятно?
Парень испуганно закивал:
– Хорошо, я прямо сейчас начинаю.
– А сам Зарецкий ничего не предпримет? – не поверил Май. – Ведь над его подопечными всё это время будет висеть дамоклов меч и это при условии, что мы уложимся в срок.
– Мы уложимся, – отрезал Холмс, в этом он даже не сомневался. – Сам Зарецкий обязался усилить контроль за доставкой продуктов питания и дальнейшими их передвижениями. Он уже нанял специалистов, которые будут проверять химический состав всего, что попадает на стол конкурсантов. По его мнению, этого пока достаточно. Алик, почему ты ещё здесь? Немедленно приступай к работе!
– Уже иду, – парень встал, но у дверей замялся в нерешительности: – Антон Леонидович, я тут кое-что вспомнил, не знаю, имеет ли это какое-то значение. В общем, я, когда прессу прошлых лет изучал, просмотрел заодно и статейки посвящённые преследованию Ирмы маньяком-анонимщиком. Их действительно было много, но все какие-то размытые, неконкретные, нагнетающие обстановку: много паники, мало информации.
– И?
– И не в одной из них стихи полностью не приводились, пару раз мелькали две последние строчки, но целиком их не печатали нигде.
– Это точно? – сдержанно спросил Антон.
– Абсолютно, по крайней мере, за те, что были в сети – ручаюсь.
Арбенин и Холмс переглянулись.
– Алик, я тебя убью! – простонал детектив. – Что ж ты сразу не сказал? Это же всё меняет! Получается, автор либо тот же самый, либо некто посвящённый в тайну первого анонимщика. Хотя, скорее второе – слишком большой разрыв и почерк разный: первый не убивал.
– Пока рано об этом говорить, – покачал головой Май, – Алик прав, в Интернете далеко не полный архив средств массовой информации, тем более – история пятилетней давности. Возможно, где-нибудь сей литературный шедевр всё же упоминался.
Антон нахмурился, признавая правоту помощника, но перелопатить всю прессу полностью, в поисках нужной информации не представлялось возможным – сроки поджимают. Май внимательно наблюдавший за начальником, зачем-то спросил:
– О вас часто пишут в газетах, Антон Леонидович?
Холмс удивлённо посмотрел на Арбенина.
– Сам знаешь, пишут иногда и что?
– Вы собираете эту информацию?
– Я...ну...да я..., – в глазах Антона мелькнуло понимание, – ты хочешь сказать, что Ирма тоже могла их сохранить?
– Надеюсь, она так и сделала – сутками торчать в библиотеке я не собираюсь.
– И не придётся – на это времени нет, я прямо сейчас позвоню Ирме.
Детективам повезло, Ирма действительно собирала всю прессу, в которой упоминалось её имя. Уже через полчаса Май разложил перед собой восемь толстых фотоальбомов с заботливо и аккуратно вклеенными в них газетными вырезками. В комплект входили и три огромных папки, в которых эти вырезки были сложены уже беспорядочно – видно у Ирмы больше не было желания сохранить их для потомков в образцовом порядке.
Посмотрев на всю эту библиотеку, Арбенин приуныл: ему совсем не улыбалось просидеть до утра, разгребая кучу чужой славы – свои дела имелись. Что же делать? С сомнением, покосившись на часы, Май всё же набрал номер Ангелины и через минуту услышал её сонный голос:
– Что случилось?
– Я соскучился.
– А я – нет, вы на часы смотрели?
– Только что. Не вредничай, есть работа, давай я за тобой заеду и...
– Уже два часа ночи, – сонно напомнила Ангелина, – если вы сейчас меня увезёте, утром нам придётся пожениться. У моих родственников далеко не демократичные взгляды на отношения полов.
– Не придётся, ты ведь не согласишься.
– Боюсь, моим мнением, как обычно, не поинтересуются...
– Как обычно? То есть, у тебя там полная диктатура предков?
– Можно и так сказать, – согласилась Ангелина и неизвестно зачем добавила: – Вы правы – я абсолютно не подготовлена к реальной жизни. Только как я к ней подготовлюсь, если мне шага не дают ступить самостоятельно? Отец хотел, чтобы я поступила в Медакадемию, а я пошла в музыкалку, так он до сих пор со мной не разговаривает. Почему-то за самостоятельность мне приходится очень дорого платить.
– Какой отец? – удивился Арбенин. – Я лично проверял твои родственные связи на предмет заинтересованных в утечке информации лиц – никакого отца там не было.
– А его даже в свидетельстве о рождении нет! – горько вздохнула Ангелина. – Он военный, занимается чем-то секретным. Говорит, сделал это в целях конспирации, чтобы враги отечества, желающие ему насолить, не знали о моём существовании. Только мне кажется – я ему просто не нужна.
В голосе девушки прозвучала вселенская грусть. Май невольно представил, как она сидит сейчас в постели, до конца не проснувшаяся, растрёпанная, несчастная, прижимается щекой к телефону, сонно бормочет признания, о которых утром пожалеет, и ему вдруг очень захотелось оказаться рядом. Обнять, уткнуться лицом в её длинные волосы, смахнуть губами набежавшие слезинки, обвести пальцем контур нежных губ, а потом... Чёрт! Этого ещё не хватало! А ведь он был уверен, что после истории с Анитой получил вечную прививку от всех этих романтических бредней!
– Ладно, спи дальше, сам справлюсь! – почти грубо бросил Май и, не прощаясь, положил трубку.
Отгоняя опасные мысли, он с головой погрузился в работу и через несколько часов выяснил – полный вариант рокового четверостишья не упоминался нигде.
Рано утром Ангелина обнаружила в приёмной агентства полусонного Алика, который немигающим воспаленным взглядом смотрел на монитор и ритмично щёлкал мышкой, не замечая ничего вокруг.
– Доброе утро, – осторожно поздоровалась девушка.
– Привет, – машинально кивнул парень, не отвлекаясь от своего занятия. Ангелина даже не была уверена, что он её узнал.
Она вздохнула, достала из подсобки пылесос и, решив не беспокоить, Алика, скрылась в кабинете помощников. Но и это помещение, несмотря на ранний час, не пустовало. За столом, на ворохе газет и альбомов мирно спал Арбенин. Ангелина вспомнила его поздний звонок с предложением потрудиться сверхурочно и поняла, что они с Белкиным работали всю ночь.
Арбенин, услышав тихий шорох, приоткрыл один глаз, но, увидев помощницу, предпочёл притвориться спящим. Общаться с ней не хотелось – слишком свежи были в памяти те непростительно-глупые мысли об объятиях и прочих телячьих нежностях. Ангелина вскоре вышла, и Май вздохнул с облегчением, но когда через пару минут за дверью опять послышались её шаги он, мысленно чертыхнувшись, снова плюхнулся лицом в газеты. Это все от недостатка близкого общения с женщинами – решил мужчина, пообещав себе в ближайшее время навестить Эллу.
Ангелина между тем подошла к его столу и, помедлив несколько секунд, вышла из кабинета. Открыв глаза, Май увидел стоящую перед ним кружку с ароматным горячим кофе.
– Кто-нибудь понимает, что происходит? – озвучил Руслан общий вопрос, когда после урока вокала ребята собрались в общем зале.
– Ты о медосмотре? По-моему, ничего особенного, – передёрнула плечами Олеся и усмехнулась: – просто Леонид Егорович свиного гриппа боится.
– А экзамен? – Руслан покосился в сторону зеркал, за которыми прятались вездесущие камеры. – Обычно он не рассказывал сценарий заранее, да и как-то всё слишком просто, вам не показалось? Десять приглашённых звёзд, десять разных песен, мы готовим все сразу, а в эфире тянем жребий кому с кем петь – это было известно ещё неделю назад! И совсем ничего нового!
– Не забывай, мы ещё свои песни поём, – напомнила Таня Антонова.
– Ну и что, мы их уже больше недели готовим, – не унимался Руслан, – вам не кажется, что здесь какой-то подвох?
– Точно, как тогда с переходом! Готовились к одному, а получили совсем другое, – мрачно согласилась Юлиана.
Посовещавшись, ребята решили, что вздыхать с облегчением слишком рано – от Зарецкого можно ожидать чего угодно.
Им и в голову не могло прийти, что продюсеру сейчас совсем не до импровизаций: в глубине души он уже почти готов был закрыть проект. На Антона он не слишком надеялся и теперь старался просчитать наиболее выигрышный и наименее безболезненный выход из сложившейся ситуации. Главное, чтобы все конкурсанты остались живы, пиар на крови ему не нужен, к тому же с одной из девушек он связывал далеко идущие планы. Творческие, разумеется.
– Я пытался поговорить с Ирмой на интересующую нас тему, но она ничего нового не сказала и вообще отвечала очень неохотно. Похоже, эта тема до сих пор причиняет ей боль, – поделился Антон результатами беседы.
– С чего бы это? – зевнул Арбенин. – Ей всего лишь стихи присылали, а не уши и пальцы, как Заряне.
– За тот период она сменила много телефонных номеров, даже несколько раз переезжала, но стихи продолжали приходить. Думаю, её подкосило именно чувство полной незащищённости и невозможности скрыться от преследования. Она женщина, к тому же творческая натура....
– Значит, автор анонимок след ни разу не потерял? Напрашивается вполне логичный вывод – это кто-то из "свиты королевы".
– Не исключено, – вздохнул Антон, – я думал об этом и навёл некоторые справки по поводу этой самой свиты. К счастью для нас, она была немногочисленной. Друзей, кроме Зарецкого, у Ирмы нет – зависть и дружба понятия несовместимые. Любовника на тот момент тоже не имелось.
– Алик что-то упоминал о романе с гримёршей, было такое? – скорее из любопытства, чем из профессионального интереса поинтересовался Май.
Антон бросил в его сторону возмущённый взгляд:
– И как, по-твоему, я должен был её об этом спросить? Да она бы просто выставила меня за дверь! А гримёрша действительно была при ней без малого двадцать лет, Ирма её везде за собой таскала – говорит, никому другому заботу о своей внешности доверить просто не могла.
– А потом?
– Что потом? А ты о гримёрше – она умерла несколько лет назад. Что-то связанное с онкологией. Ещё к свите можно отнести костюмершу Варвару Леонидову – работала как раз в интересующий нас отрезок времени, ну и музыкантов, с которыми наша королева гастролировала. Состав менялся лишь однажды и, кстати, в обновлённом варианте клавишником был бывший муж Ирмы Андрей Пичужкин.
– Пичужкин, не слышал о таком.
– О нём никто не слышал, – пренебрежительно отмахнулся Антон. – Как музыкант он из себя ничего особенного не представлял, хотя и был уверен в обратном. А прессу интересовал лишь в качестве мужа певицы, собственно, на этой почве они лет десять назад и расстались.
– Я серая тень твоей яркой звезды – а что, вполне исчерпывающая характеристика отношений обычного серенького такого музыкантика и королевы сцены.
– Вот и я о том же, нужно проверить всех музыкантов, вот список. Если орудует тоже автор...
– Если орудует тот же автор, почему он оставил в покое Ирму и переключился на подопечных Зарецкого?
Антон пожал плечами:
– Не знаю, но вообще-то, Ирма тоже его подопечная...
В кабинет без стука ворвался бледный взволнованный Алик.
– Нашёл! Нашёл! – закричал он, потрясая какими-то бумагами. – Два месяца назад с этой сим-карты несколько раз звонили на один и тот же номер. Общее время разговоров – больше двадцати минут.
– Отлично! – обрадовался Холмс. – Уже кое-что! Скорее узнай, чей это номер.
– Уже узнал, – Алик замялся и почему-то тяжело вздохнул, – он зарегистрирован на имя Леонида Егоровича Зарецкого.
Немедленно призванный к ответу продюсер, проявил философское спокойствие, заметив:
– Да, похоже, звонили именно мне, но номера я не запоминаю, и этот мне ни о чём не говорит.
– Но вы довольно долго общались с его владельцем, – сдержанно напомнил Холмс, внимательно наблюдая за своим клиентом.
Зарецкий не изменился в лице, лишь немного погрустнел и снова погрузился в изучение предъявленной распечатки.
– Я этого не отрицаю. Знали бы вы, сколько раз в сутки звонят мои телефоны.
– Но вы ведь не разговариваете подолгу с незнакомыми людьми, – теряя терпение, возразил детектив.
Зарецкий снова задумался, потом, щёлкнув пальцами, выудил из ящика стола массивный серый ежедневник:
– Лет десять назад я потерял телефон с очень важными контактами, которые больше нигде не сохранил, и с тех пор записываю номера всех, с кем мне хоть раз приходилось общаться. Возможно, и этот здесь имеется.
– Очень на это надеюсь! – вздохнул Холмс, погружаясь в работу. Сличать такую уйму номеров – удовольствие на полдня, жаль, если драгоценное время будет потеряно впустую.
Но детективу повезло: искомый номер нашёлся уже на третьей странице, вот только имя владельца, точнее владелицы повергло мужчину в состояние лёгкого ступора.
– Что, нашли? – заинтересовался продюсер, заметив странную реакцию Холмса.
– Вроде нашёл, – медленно протянул тот, – проверьте сами ещё раз, может, я ошибаюсь?
Леонид Егорович заглянул ему через плечо, сличил цифры и тоже уставился на них в немом изумлении.
– А что это значит? – удивлённо пробормотал он.
Холмс вздохнул, закрывая ежедневник:
– Это значит, что роковые эсэмэски со стихами, Заряне и вашим конкурсанткам были отправлены с телефонного номера небезызвестной нам певицы Ирмы...
Алик сверился по компьютеру с базами данных, покопался в других, имеющихся у него, опытного хакера, каналах информации и подозвал продолжающего зевать Мая.
– По поводу свиты: в Москве остались только трое. Андрей Пичужкин несколько лет назад женился на весьма состоятельной американке – вдове миллионера и сейчас обитает в Майами. Клавишник и бас-гитарист погибли в той самой нашумевшей автокатастрофе, в которой пострадала Ирма. Она успела выскочить за секунду до взрыва, но получила неглубокие ожоги лица и дыхательных путей. Благодаря пластической хирургии, внешность удалось восстановить довольно быстро, а вот голос она потеряла навсегда.
– Это я и раньше слышал, кто из музыкантов сейчас в столице?
– Гитарист Максим Басовский, он играет теперь в группе "Турбулентность", судя по графику на их сайте, ребята только вчера вернулись из гастрольного тура по малым городам России.
– По малым? А в больших они не пользуются популярностью? – снова зевнул Май.
– У них музыка на любителя – тяжёлый рок в бардовском стиле. Звукорежиссер Тимур Аверченко и костюмер Варвара Леонидова тоже проживают в Москве. Вот тебе адреса, пароли, явки – действуй!
Арбенин поморщился, изучив список:
– Разумеется, все живут в разных концах столицы!
– Разумеется, но ты на адреса не смотри, они же все люди работающие – дома не сидят, созвонись сначала.
– Не учи учёного! Ладно, спасибо.
Май направился в приёмную раздумывая, стоит ли брать с собой Ангелину. С одной стороны, помощь может понадобиться в любую минуту, с другой... Он открыл дверь и услышал, как девушка разговаривает с кем-то по телефону.
– Нет, Гоша, извини сегодня, наверное, не получится – работаю допоздна. Нет, не дома, на работу устроилась, просто сказать не успела – мы ведь давно не виделись. Да, я понимаю, что ты теперь не скоро вырвешься, ладно, давай я попробую отпроситься, а потом тебе перезвоню.
Она обернулась и поспешно спрятала телефон в складках элегантного синего платья.
– Привет и спасибо за кофе, – невозмутимо улыбнулся Арбенин.
Ангелина смутилась и зачем-то солгала:
– Не понимаю о чём речь, кофе вам Алик принёс, наверное...
– Ах, Алик, ну значит ему спасибо, – усмехнулся Май, – ладно, красавица, поехали, поработаем.
– Хорошо, а можно мне сегодня пораньше уйти?
– Зачем? – бесстрастно спросил Май, хотя прекрасно знал ответ: она собиралась встретиться с каким-то Гошей.
Арбенин понятия не имел кто он такой, но почему-то этот Гоша ему уже заочно не нравился.
– Ну... какая разница, дело есть.
– Какое дело? – настойчиво повторил начальник, Ангелину эта настойчивость неприятно удивила.
– С другом хочу встретиться.
– С другом? – насмешливо уточнил Арбенин. – Это теперь так называется? Извини, сегодня не получится, в воскресенье встретитесь.
– Но он не может в воскресенье! Гоша учится в Высшем военном, сегодня у него увольнение, а следующее – только через неделю!
– Вот через неделю и встретитесь! – холодно отрезал Арбенин, он уже просто не мог слышать об этом Гоше. – Клиент поставил жёсткие условия: мы должны закрыть дело до воскресенья, поэтому работаем без перерывов на любовные свидания!
Ангелина возмущённо вспыхнула:
– При чём здесь любовные свидания?! Гоша мне просто друг!
Май красноречиво скривился, давая понять, что он думает о дружбе между мужчиной и женщиной.
– Тем более, не вижу повода сокрушаться, друг – не любовник – подождёт, собирайся, поехали!
Ангелина не стала препираться, только вздохнула и послушно вышла в коридор, захватив сумочку. Май спустился следом, недовольно проворчав:
– И не надо на меня дуться, дело – прежде всего! Мне, вон даже по ночам работать приходиться.
– Я не дуюсь, – Ангелина ответила спокойным ясным взглядом, – нельзя так нельзя. Мне сейчас деньги нужно зарабатывать, а с Гошей мы ещё не раз встретимся.
Май недоверчиво покосился в её сторону:
– Он что, правда, только друг?
– Да, мы знакомы с детства, можно сказать, в одной песочнице выросли.
– Понятно, – протянул Арбенин.
На душе стало немного спокойнее, но неизвестно откуда взявшийся Гоша продолжал необъяснимо и упорно раздражать.
Ознакомившись с последней информацией, Ирма долго пила воду, щедро приправленную какими-то успокаивающими каплями. Захлёбывалась, откашливалась и снова начинала жадно опустошать очередной стакан. Её обычно бледное лицо сейчас покрывали асимметричные алые пятна. Антон терпеливо наблюдал за женщиной, пытаясь понять, настоящие ли это эмоции или актёрская игра, приёмами которой певица владела в совершенстве. Прошло несколько минут, прежде чем она взяла себя в руки и смогла адекватно реагировать на вопросы, но для начала тихо и как-то апатично уточнила:
– Всё что вы мне сейчас рассказали – правда?
Мужчины синхронно кивнули.
– Значит, эта мразь посылала вот эту гадость с моего телефона?!
– С номера, которым вы раньше пользовались, – дипломатично уточнил Антон, – кстати, откуда он у вас? Хозяином числится некий Товкаленко Виктор Петрович?
Ирма изо всех сил сжала виски холодными ладонями, пытаясь унять внезапную пульсирующую боль и сосредоточиться на разговоре. Получилось не очень.
– Я попросила свою домработницу, купить сим-карту на её имя, чтобы не светиться в базе данных. Все эти звонки от неизвестных, но настойчивых поклонников.... Но у неё паспорт был на восстановлении – потеряла, вот и купила на имя какого-то родственника, я подробностей не уточняла.
– Как давно вы этим номером не пользуетесь?
– Пару месяцев кажется. Я потеряла телефон вместе с этой симкой, купила новую, а потом и пропажа нашлась. Но, поскольку все контакты я уже перевела на новый номер, старым пользоваться перестала.
– Сим-карту выбросили?
– Что? А, нет. Она у меня так и валялась то в кошельке, то в визитнице, постоянно выпадая в самый неподходящий момент, – женщина нахмурилась, пытаясь поймать какое-то ускользающее воспоминание. – А ведь в тот вечер она тоже выпала!
– В какой вечер? – насторожился детектив.
– На зачётном концерте, в прошлую пятницу, в гримёрке. После концерта, я зашла привести себя в порядок, переодеться. Полезла за чем-то в сумочку, не помню, за чем именно. Она выпала, но я торопилась и не стала её подбирать, а потом и вовсе забыла.
– Кто ещё кроме вас находился в гримерной?
Ирма бросила на детектива удивлённый взгляд:
– Никого, это моё личное помещение. Приглашённые звёзды у нас гримируются в специально отведённых местах, конкурсанты тоже.
Антон продолжал задавать вопросы, преувеличено спокойным тоном, хотя сам, чувствуя, что напал на след, был напряжён до предела.
– Это ваше личное помещение запирается?
– Нет, а зачем? – снова удивилась певица. – То есть ключи, конечно, имеются, но я ими редко пользуюсь – не вижу смысла. У нас везде камеры и охрана, да и вообще никогда ничего не пропадало.
– Понятно, значит, гримёрная была не заперта. Кто угодно мог туда войти и подобрать сим-карту.
До сих пор Зарецкий слушал не вмешиваясь, но здесь не выдержал:
– Ничего это не значит! Её могла подобрать уборщица!
Он набрал номер по внутреннему телефону и потребовал немедленно вызвать в кабинет интересующую его техслужащую.
– Леонид Егорович, успокойтесь, – мягко сказал Антон, – зачем отрывать человека от работы, сами говорите: у вас везде камеры, вот с них давайте и начнём.
– Ничего не выйдёт, – помрачнела Ирма, – в грим-уборных для руководства и приглашённых звёзд камер нет, наблюдение ведётся только в помещениях конкурсантов.
– Зато они есть в коридорах, – вмешался Зарецкий, – Антон, идёмте в комнату охраны, там всё посмотрим.
– А я? – робко спросила Ирма.
– А ты, дорогая, лучше побудь пока здесь. Если мы сейчас ввалимся туда всей толпой и начнём сеять панику....
Договорить ему помешал негромкий стук в дверь, вслед за которым в кабинет неуверенно протиснулась невысокая худенькая женщина лет сорока. Она оказалась той самой уборщицей, дежурившей восьмого мая на втором этаже. Испуганно спросила, в чём провинилась и жалобно запричитала, рассказывая, как безупречно трудиться в своей незавидной должности уже целых три года. Мужчины растерянно переглянулись, не зная как ненавязчиво задать интересующий вопрос. Положение спасла Ирма. Она уже взяла себя в руки и спокойным будничным тоном сказала:
– Успокойтесь, милая, у нас к вам нет никаких претензий. Просто в прошлую пятницу я выронила в своей грим-уборной сим-карту с важными номерами, вот и подумала, что вы могли её найти.
