Текст книги "Фабрика звёздной пыли (СИ)"
Автор книги: Наталья Косухина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
– Отпущу обязательно... вниз!
– Нет! – продюсер попытался приблизиться, но Юлиана ослабила хватку и угрожающе прошипела:
– Ещё один шаг и ваш сын научится летать!
– Хорошо, успокойся, я не буду подходить, – Зарецкий поспешно отступил, а мальчик, почти потеряв опору, заплакал:
– Папочка, мне страшно, я хочу к тебе!
– Не бойся, малыш, я здесь, рядом, всё будет хорошо, обещаю! – несчастный отец тщетно пытался предать голосу уверенность, которой не чувствовал и Юлиана, догадавшись об этом, криво усмехнулась:
– Не много ли обещаний вы сегодня раздаёте, Леонид Егорович?! Не стоит обманывать ребёнка.
– Что тебе от меня нужно, Юля? Я же сказал – всё сделаю! Ну, хочешь, на колени встану?
Тонкие брови девушки насмешливо подпрыгнули вверх:
– Хочу! – засмеялась она, и знаменитый продюсер покорно опустился на колени, не отрывая взгляда от заплаканного личика сына.
– Пожалуйста, проси, чего хочешь, только отпусти его!
– Гм... чувствую себя стариком, поймавшим золотую рыбку, – хмыкнула девушка, наслаждаясь моментом торжества. – Чтобы такого попросить?
Сидя в машине Арбенина напротив Зеркального дома, Ангелина с ужасом наблюдала за происходящим на балконе. Даже на таком довольно большом расстоянии, в неярком свете многочисленных фонарей она в полной мере оценила всю нереальность и дикость происходящего. Это было похоже на сцену из дешёвого боевика, а силуэт крадущегося Арбенина, внезапно возникший на соседнем балконе лишь дополнил неприятное сходство. И только когда Май, прижавшись всем телом к стене, осторожно шагнул за пределы балкона, она поняла, что всё происходящее более чем реально, и что в любую секунду и мальчик, и мужчина могут сорваться вниз. Эта мысль причиняла почти физическую боль, а когда Май, медленно передвигаясь по фактически гладкой стене, с трудом удержался от падения, у девушки было такое чувство, что это она сама была на волосок от гибели.
Юлиана увлечённая дискуссией с Зарецким, не замечала происходящего за её спиной, она сполна насладилась победой и решила заканчивать затянувшийся спектакль. Солонцова прекрасно понимала, что обещаниям продюсера верить глупо: стоит отпустись мальчишку, её сразу схватят и в лучшем случае упекут в какую-нибудь закрытую клинику, а в худшем... После того, что случилось, он всё равно найдёт способ заставить её замолчать. "О, а вот и публика появилась!" – подумала она, заметив подоспевшего детектива и охранников, Зарецкий сделал им знак не приближаться и взмолился, по-прежнему стоя на коленях:
– Юлиана, ради бога, отпусти ребёнка, мальчик ведь ни в чём не виноват!
– Он не виноват, – согласилась девушка, улыбаясь какой-то странной загадочной улыбкой. – А, помните, Леонид Егорович, вы рассказывали нам, что рано или поздно к человеку возвращается всё зло, которое он причинил другим людям! Так вот считайте, что сегодня оно вернулось к вам!
Продолжая улыбаться, девушка неожиданно столкнула ребёнка с балкона и под отчаянный вопль Зарецкого прыгнула вслед за ним. Мгновенно постаревший отец бросился, было к ограде, но в шаге от неё остановился, скованный острой пронизывающей болью. Он даже не знал, где именно она зародилась – болело всё. Он понимал – это конец, но так и не смог заставить себя сделать последний шаг и увидеть, что стало с его прекрасным маленьким принцем. Господи, на что он потратил свою жизнь вместо того, чтобы просто быть рядом с сыном и защищать его от несовершенства этого мира?!
Тоненький детский плач взорвал напряжённую тишину и оглушил слепой, но самой настоящей надеждой, а следом раздался недовольный мужской голос:
– Эй, есть там, кто живой?! Я вам не спайдер-мэн – могу и свалиться!
Мужчины кинулись к балкону и увидели повисшего в воздухе Арбенина. Одной рукой он держался за прут решётки, второй с трудом удерживал трясущегося от страха и потрясения мальчика.
А внизу, на асфальте ярким кроваво-синим пятном распласталось тело Юлианы.
Ангелине казалось, что время остановилось – таким мучительным было ожидание. Она до рези в глазах вглядывалась в опустевший балкон и освещённое окно кабинета, но там уже никого не было. Почти сразу после случившегося, к Зеркальному дому подъехали машина скорой помощи и милиция. Они пробыли там довольно долго, первой уехала скорая. Ангелина проводила машину взглядом, гадая, могла ли выжить Юлиана. Вряд ли – четвёртый этаж, хотя Шинскому повезло – всё возможно. Главное, что с Маем и тем мальчиком всё в порядке, а Юлиана...ичто ж, она сама сделала выбор между быть или не быть...
Милицейская машина, наконец, уехала. Через полчаса из высоких бесшумно открывшихся ворот выехал автомобиль Холмса. Арбенин вышел следом. Антон, опустив стекло, что-то говорил помощнику, а тот периодически кивал в ответ. Ангелина слышала их голоса, но слов разобрать не пыталась: она не могла оторвать взгляд от высокой фигуры Мая.
Он стоял, засунув руки в карманы джинсов, и немного сутулился. Лёгкий ветер небрежно трепал его волосы то и дело набрасывая длинные волнистые пряди на глаза, а он даже не пытался их убрать. И девушке вдруг до боли в кончиках пальцев захотелось сделать это самой. Прикоснуться, мягко поправить растрепавшиеся волосы и без надежды на спасение утонуть в золотисто-карих глазах.
Ангелина покраснела, испугавшись собственных желаний, и с горькой усмешкой подумала, что совершение подвигов на глазах у впечатлительных дам – беспроигрышный способ обольщения, незаслуженно забытый современными рыцарями. Вот только Арбенин не рыцарь и в тот момент о ней, конечно, не думал. А впрочем, он, скорее всего, вообще не помнит о её существовании вне стен агентства.
Май дурашливо козырнул начальнику и не спеша, побрёл к машине. Открыв дверцу, он буквально упал на сиденье, закрыл глаза и несколько секунд просто сидел молча. Выглядел он очень уставшим, а на лбу красовалась внушительная кровоточащая царапина. Ангелина не прерывая молчания, решительно потянулась за аптечкой.
– А, помощница, ты ещё здесь? Я думал – давно к тётушке сбежала. – Май открыл глаза и озабочено посмотрел на часы. – Она тебя, наверное, уже с собаками ищет.
– Как я могла сбежать и пропустить такое зрелище, – горько улыбнулась девушка.
Май проследил за её взглядом и увидел тот самый злополучный балкон, с которого чуть не сорвался вместе с ребёнком. Никто не знает, насколько он был близок к этому, когда успел перехватить падающего Максима.
– Значит, ты всё видела?
– Но далеко не всё поняла. Это была Юлиана?
– Да, Юлиана – дочь Раисы Миткалёвой.
– Но как? Ведь мы проверили адрес – там живёт нормальная полная семья!
– А ты фамилию этой семьи спрашивала? То-то же! Скорее всего, они просто снимали квартиру. Ладно, сам виноват, надо было лично проверить.
Ангелина виновато вздохнула:
– Она...
– Мертва.
– Зачем Юлиана всё это сделала? Из-за матери?
Май долго молчал, решая, что именно из случившегося кошмара можно рассказать излишне впечатлительной Ангелине. Правда без прикрас может оказаться для неё ударом, лучше выдать небольшую дозированную порцию. К тому же Зарецкий убедительно просил не разглашать некоторые подробности дела.
– Девушке просто сорвало крышу, когда она поняла, что звездой стать не получится. Впрочем, подозреваю, что с головой у неё давно были проблемы.
– Не замечала, – Ангелина погрустнела ещё больше. – А Заряну тоже она...?
Арбенин вздохнул:
– Она, но распространяться об этом не стоит. Заряну всё равно не вернуть, а Юлиану к земному суду уже не привлечёшь.
– Зарецкий решил замять дело? – нахмурилась Скворцова.
– Возможно. Завтра он сделает официальное заявление для прессы. Тогда и узнаем. Кстати, о прессе: завтра, в 9-00 он ждёт твою подружку в своём офисе. Знаешь, где находится продюсерский центр?
– Да... а я не поняла, какую подружку, зачем? – растерялась Ангелина.
Май смерил её насмешливым взглядом:
– Сомневаюсь, что у тебя много подружек. Ладно, повторяю специально для будущих звёзд эстрады: завтра Леонид Егорович Зарецкий даст твоей Щукиной большое эксклюзивное интервью. Я ведь обещал тебе материал.
– О! Она будет в восторге! Но как вам это удалось?
– Проще простого, не мог же крутой продюсер отказать в маленькой просьбе спасителю своего сына.
Май тряхнул головой, отбрасывая упавшие на глаза волосы, и болезненно поморщился – он здорово тесанулся головой о балкон, когда влезал обратно.
– Больно? – посочувствовала Ангелина. – У вас на лбу рана – нужно обработать.
– Где? – Май заглянул в зеркало и усмехнулся. – Нет, Ангелёныш, настоящие раны ты, похоже, не видела. А это так – ерунда.
Ангелина вздрогнула, услышав столь странное обращение. Оно прозвучало чудовищно фамильярно, но девушке понравилось.
– Всё равно, царапина свежая – нужно обработать. Так, йода у вас нет, зато имеется зелёнка, и даже ватные палочки. Сейчас будет немного больно, – предупредила девушка, приготовив всё необходимое.
– Сейчас будет немного больно, – насмешливо передразнил Май, – чувствую себя девственницей перед брачным ложем.
Бледные щёки будущей певицы мгновенно запылали от смущения, и она поспешно отвела глаза:
– Вы хоть минуту можете не болтать глупостей?
– Постараюсь, но только ради вас, доктор. Можете приступать к операции! – улыбнулся Май.
Он никогда не пользовался зелёнкой и не имел представления, как будет завтра разгуливать по городу разрисованным под крокодила Гену, но ни за что на свете не стал бы её сейчас останавливать. Безумно хотелось почувствовать её прикосновение пусть даже через эту дурацкую вату. Ангелина осторожно промокнула царапину раствором перекиси и только потом щедро смазала зелёнкой.
– Не щиплет? – она подняла глаза и замерла, осознав, что их разделяет всего несколько миллиметров. Она ощущала тёплое дыхание Мая на своей щеке, а его взгляд беззастенчиво и неторопливо путешествовал по её лицу. Путешествовал долго, словно исследовал, а потом остановился на губах.
– Не щиплет, спасибо, – он с трудом заставил себя оторваться от завораживающего зрелища. – Теперь я точно кактус, такой же зелёный и неказистый. И как прикажешь мне с такой красотой на работу ходить?
– Очень просто, "красоту" можно замаскировать.
Ангелина осторожно, словно пробуя на ощупь, прикоснулась к его волосам. Разделила их на пробор и, соорудив подобие чёлки, аккуратно закрыла ими ярко-зелёные шрамы. Май замер в неестественной позе, оглушённый мгновенно сбившимся с ритма сердцебиением. Он боялся пошевелиться, не зная, что делать. Когда же с ним такое было в последний раз? Кажется в шестом классе.
Так вот что значит впасть в детство – испытывать щенячий восторг от одного неумелого прикосновения девчонки! А ведь ему даже продолжения не хочется, присутствуют лишь смятение и совершенно идиотское желание – просидеть вот так под её ласкающими прикосновениями целую вечность. Господи, какой идиот! Май с трудом отогнал наваждение и резко отодвинулся от Ангелины.
– Поздно уже, твоя тётя, наверное, с ума сходит, – грубовато констатировал он, заводя машину.
– Не сходит, я ей звонила, сказала, что задержусь.
– Тем более, она наверняка решила, что ты на свидании.
– Ну и пусть, я уже взрослая! – девушка с вызовом посмотрела на Мая и уже с меньшей решимостью добавила: – Я не хочу домой, может,...посидим где-нибудь в кафе...
Румянец стал ещё ярче, а сердце гулко билось где-то в районе коленей. Никогда раньше Ангелина не позволяла себе проявлять инициативу в отношениях с противоположным полом! Видит бог, чего ей стоило сейчас решиться и фактически, пригласить на свидание не ровесника, а взрослого мужчину.
Май по достоинству оценил её смелость, медленно приподнял за подбородок стыдливо поникшее личико, легко, почти невесомо скользнул губами по её щеке, поцеловал кончик носа и, притянув к себе девушку, зарылся лицом в мягкие шелковистые волосы.
– Я устал, Ангелёныш. Если бы ты только знала, как я устал! – выдохнул он, целуя её в макушку как ребёнка.
– Да, конечно, извините, я не подумала...
Май нехотя оторвался от девушки и снова взялся за руль.
– Это ты извини.
"И за то, что было, и за то, чего не будет никогда" – мысленно добавил он, рассеянно глядя на дорогу.
Арбенин высадил помощницу возле дома и поехал дальше, спиной ощущая её взгляд, он был таким же материальным как тот удар о бетонный выступ балкона, да и действовал примерно также. Чего она от него ждёт? Большой и чистой любви, как в сериалах? Вот как объяснить этому наивному ребёнку, что он на такие подвиги уже давно не способен, а на меньшее она сейчас сама не согласится: романтически настроенная идеалистка – это диагноз. Возможно когда-нибудь потом, когда воздушные замки рухнут под давлением бескомпромиссной реальности... вот только у него этого "потом" скорее всего не будет. Он давно смирился с этой мыслью, но сейчас, впервые за долгие годы, пожалел, что ничего нельзя изменить.
Если бы родителей не расстреляли у него на глазах по приказу большого нарко-босса, о котором они узнали больше, чем полагалось. Если бы убийц не освободили за недостатком улик, сославшись на то, что показания десятилетнего ребёнка не могут служить доказательством, если бы взрослея, он, хоть немного вникал в расследование капитана Оболенского! И, наконец, если бы его сожительница Анита, не оказалась любовницей того самого нарко-босса и не убила бы его деда, чтобы получить доступ к материалам, которые могли потопить их грязный бизнес как "Титаник"...
Если бы всего этого не было в его жизни – он не просыпался бы по ночам от кошмаров десятилетней давности и не тратил бы дни на поиски человека, отнявшего у него будущее. Дело было не в жажде мести, нет, ничего такого он не чувствовал, какая там жажда – внутри не осталось ничего кроме холодной зияющей пустоты. Сначала Май просто ухватился за возможность хоть как-то оправдать своё дальнейшее существование, а потом, со временем, это стало привычкой, точнее необходимой ежедневной процедурой, вроде чистки зубов или чашки кофе по утрам.
Он продал трёхкомнатную квартиру родителей и на вырученные деньги нанял детективов в тех местах, где, по его мнению, мог находиться Мистер Икс. Потом вернулся на работу и стал активно нарабатывать нужные связи, причём не только в правоохранительных органах. Несколько раз Май по просьбе криминальных авторитетов успешно разваливал уголовные дела, а взятки брал информацией, той, которую не добыть по чистым официальным каналам. И вот теперь спустя десять лет он как никогда близок к цели. К цели примитивной и, пожалуй, бессмысленной, ведь смерть одного нарко-барона ничего не изменит в этом мире, но это была его планка, и он собирался её взять – ни больше не меньше.
Потом, конечно, место босса займёт другой негодяй (король умер – да здравствует король), а на него, Мая, начнут охотиться сразу две своры гончих: менты и бандиты. Первые – наденут наручники лет на пятнадцать, вторые ограничатся десятью контрольными выстрелами – смерть крёстного отца смывается только кровью и чем больше крови, тем лучше. Май давно смирился с подобным сценарием – ему нечего было терять, а вот девчонку впутывать не стоило. Если она будет с ним – закончит точно также, а этого ему совсем не хотелось.
– Прости, малышка, не в этой жизни! – словно извиняясь, пробормотал Май, стирая из контактов номер Ангелины.
Вот и всё. Теперь осталось убрать из своей жизни его синеглазую хозяйку.
Когда на следующий день Зарецкий появился в детективном агентстве, он выглядел больным и постаревшим на несколько лет. Бросил быстрый взгляд на часы, встроенные в картину и сразу перешёл к делу.
– Вот, извините, вчера не успел – не до того было, – сказал он, передавая Антону два толстых конверта с гонораром.
– Э... спасибо, только зачем так много? Мы ведь сумму обговаривали.
– Второй конверт для вашего помощника, он спас моего сына и мне бы хотелось его отблагодарить.
Антон чуть заметно нахмурился, вспомнив, что лучшим на этот раз оказался не он:
– Не стоило, я ему и так хорошо плачу, впрочем, дело ваше – передам. Вы уже встречались с журналистами?
– Пока только с одной девушкой из "Криминальной недели", большая пресс-конференция назначена на завтра.
– Как я понимаю, история с подставными голосами туда не войдёт?
Зарецкий поморщился, словно от острой зубной боли:
– Не войдёт, но можете мне поверить, на этом она и закончится. Всё, больше никакого обмана – он мне слишком дорого обходится!
– И не только вам, в памяти своих поклонников Заряна так и останется самоубийцей!
– Вы же сами слышали, я сказал приехавшему вчера следователю, что Юлиана призналась в убийстве Зои.
Да, Антон это слышал, а ещё видел, как был озадачен и даже расстроен следователь. Ещё бы! Много ли радости заводить уголовное дело, когда предполагаемый убийца мёртв, а свидетелей нет, к тому же, как ни крути, имелась предсмертная записка. В конце концов, он решил, что не стоит придавать значения словам девушки, находящейся в состоянии аффекта и предпочёл оставить всё как есть, а Зарецкого это, похоже, вполне устроило.
– Да, можно сказать вам повезло: милиция в этой грязной истории копаться не будет.
– Осуждаете? – усмехнулся Леонид Егорович.
– Нет, я не судья – всего лишь детектив. Но, чёрт возьми, если бы вы всё рассказали мне сразу, трагедия могла не произойти!
– Увы, один из законов шоу бизнеса: не доверяй, доверяясь. Я слишком долго его практиковал, вот и прокололся.
– Что же теперь будет с вашим проектом?
Зарецкий вымучено улыбнулся:
– "Рождения звезды" больше нет, и не будет... никогда.
Ангелина едва дождалась утра – так ей хотелось увидеть Мая. Совершенно новое, яркое, затягивающее как стремительный водоворот чувство переполняло её всю и, не умещаясь, выплёскивалось в мечтательно-счастливом блеске глаз, в сиянии загадочной улыбки. Но Арбенин долго не появлялся, и она отправилась обедать в одиночестве, а, вернувшись, лицом к лицу столкнулась с выходящим из кабинета Холмса Зарецким. Он сразу же узнал одну из самых сильных участниц отборочного тура и удивлённо поднял брови:
– Ангелина?! Что ты здесь делаешь.
Девушка тяжело вздохнула, меньше всего на свете она хотела сейчас этой встречи, но не убегать же теперь... придётся ответить и лучше честно.
– Я здесь работаю уборщицей, – как можно спокойнее сообщила она.
– Ты – уборщицей? – не поверил Леонид Егорович. – Почему?
– Меня пригласили на "Звёздный шанс" в Юрмалу, нужны деньги, а здесь платят хорошо.
– Странно, что мы раньше не встречались, я часто бывал в агентстве на этой неделе, – осторожно сообщил продюсер, изучающее разглядывая девушку.
"Хочет понять насколько я в курсе его дел" – догадалась Ангелина и поспешно нацепила обезоруживающую улыбку наивного ничего, не понимающего создания.
– Ничего странного, я же здесь только утром и вечером бываю, а вы по делу приходили?
– Да, были кое-какие дела, но теперь всё улажено, – успокоенный продюсер устало улыбнулся в ответ. – А ты, значит, хочешь попробовать свои силы в "Звёздном шансе"?
– Да, а вы думаете, не стоит?
– Честно? Да, именно так я и думаю.
– Почему?! – девушка с вызовом посмотрела на Зарецкого. – Да, не попала в ваш проект, но это ещё не значит, что я – бездарность, которая ничего не добьётся!
На лице продюсера снова мелькнуло удивление.
– Ангелина, если бы я считал тебя бездарностью, ты не прошла бы даже первый тур отборочного конкурса. Не в этом дело, ты, безусловно, талантлива, но лично я бы с тобой работать не рискнул. Предпочитаю иметь дело с пластилином, из которого можно слепить что угодно, а ты сделана из более прочного материала. У тебя уже выработался свой особый стиль, ни в каком другом ты так не раскрываешься, но дело в том, что он – не для большой сцены. Шоу-бизнес – система, в которой слишком яркие индивидуальности просто не приживаются. Бывают, конечно, исключения из правил, но очень редко. Если ты всё же пробьешься на сцену, произойдёт одно из двух: первое – тебя сломает система, и ты станешь такой же безликой марионеткой как десятки других, полностью утратив свою индивидуальность. Поверь мне, счастья это тебе не принесёт.
– А второе? – бледнея, уточнила девушка.
Зарецкий грустно вздохнул:
– Второе – путь белой вороны. Этот путь сложнее всех других, но трудностей ты не боишься, здесь тебя может сломать кое-что другое. Ты – тонкая, романтическая натура, уверен, не делишься сокровенным даже с близкими подругами, а публичная жизнь – это тот же Зеркальный дом, где каждое твое движение на виду вот только прессой частенько подаётся в искажённом виде. Прибавь сюда жестокую беспринципную конкуренцию. Боюсь, ты не выдержишь именно этого.
– Выдержу! – скорее из чувства противоречия уверенно заявила Ангелина. – Поймите, я должна, нет, просто обязана попытаться!
– Ещё как понимаю: лучше жалеть о том, что сделано, чем о том, что не сделано. Что ж, искренне желаю удачи! – Зарецкий тепло и немного грустно улыбнулся девушке.
– А он, пожалуй, прав, – раздался за её спиной голос Мая, едва за продюсером закрылась дверь.
– Вы подслушивали? – Ангелина обернулась, притворно нахмурившись, но не смогла сдержать радостную улыбку, Май улыбнулся в ответ:
– Никак нет, просто вышел из кабинета, тебя, кстати, искал, а здесь такая задушевная беседа.
– Да уж, задушевная! А зачем вы меня искали?
Услышав прозвучавшую в голосе девушки надежду, Май невольно помрачнел: ну точно – попалась. Одно утешает – в этом возрасте влюбиться всё равно что простуду подхватить: процесс частый, проходит быстро, не оставляя стойкого иммунитета. Уже через месяц она и думать о нём забудет и найдёт более подходящего кавалера. Последнюю мысль мгновенно сопроводил укол ревности. Ангелину встревожила тень, пробежавшая по лицу помощника детектива:
– Что-то случилось?
– Что? А, извини, задумался. Тут такое дело, понимаешь, наша бывшая уборщица Елена Петровна неделю назад укатила в Питер к дочке, говорила, что насовсем, а сегодня позвонила и обратно просится. Не смогла привыкнуть к северной столице и завтра возвращается. Ну, а ты ведь всё равно скоро на свой конкурс уедешь. В общем... э...
– В общем я уволена, – бесстрастно констатировала Ангелина.
Май бросил в её сторону странный взгляд:
– Зачем так категорично, ты ведь всё равно не собиралась драить агентство вечно. Теперь второй вопрос: сколько денег тебе нужно на поездку? Ты ведь делала какие-то подсчёты, когда работу искала, на какую сумму рассчитывала?
– Дорогу и проживание на время конкурса мне оплачивает оргкомитет конкурса. Но там за неделю до мероприятия начинаются репетиции, а это уже за свой счёт, плюс оформление загранпаспорта, ну и...
– Ну и соответствующий гардероб тоже денег стоит, – понимающе кивнул Май, протягивая девушке конверт, – здесь четыре штуки американских рублей, думаю, хватит, если, конечно, ты не рассчитывала на покупку бриллиантов от Шепард.
Ангелина испуганно отшатнулась:
– Но я проработала всего неделю – зачем так много? Мне нужна только моя зарплата – ни больше, ни меньше.
Май закатил глаза:
– Скворцова, гордыня – смертный грех! Поговорку знаешь: бьют – беги, дают – бери! Это и есть твоя зарплата, плюс сверхурочные за уборку моей квартиры и оказание первой медицинской помощи.
– Какой помощи? – не поняла Ангелина.
– А кто мне весь лоб зелёнкой вчера измазал, забыла? – с улыбкой напомнил Май, и девушка смущённо запылала, вспомнив некоторые подробности вчерашнего вечера.
– Ладно, спасибо. – Она взяла деньги. – И что мне прямо сейчас уходить?
– Да, отныне ты свободна как ветер. До свидания, Ангелёныш.
– До свидания, это даже хорошо – будет время прорепетировать, – вздохнула девушка, не испытывая никакой радости по поводу открывшейся перспективы.
Возле двери она обернулась и, набравшись смелости, спросила:
– Мы ещё увидимся?
Теперь вздохнул Май. Он испытывал противоречивые чувства: с одной стороны, её внимание ему более чем льстило, с другой – угнетала необходимость объяснения. Мужчина искренне надеялся, что до этого не дойдёт.
– Возможно, Москва не такой уж большой город, как многим кажется. – Последняя дипломатичная попытка сохранить нейтралитет в отношениях закончилась полным провалом, когда она то, краснея то, бледнея, сказала, точнее попросила:
– А можно я вам позвоню?
Арбенин вздохнул ещё тяжелее: делать нечего придётся высказаться, да так, чтоб больше ни вопросов, ни сомнений не возникало.
– Смотря для чего, – прищурившись, сказал он. – Если ты рассчитываешь на полноценный роман – это не ко мне, меня на него просто не хватит. А интрижку на пару недель замутить – это запросто, если такой вариант тебя устраивает – звони, буду очень рад.
Лицо девушки сразу перестало менять цвета, оставшись мертвенно-бледным и каким-то безжизненным, но она быстро взяла себя в руки и вполне искренне возмутилась:
– А с чего вы взяли, что я вам что-то предлагаю?! Мания величия прогрессирует?
Май улыбнулся, невольно восхищённый её самообладанием:
– Прости, ошибся, ты, наверное, просто хотела меня с днём рождения поздравить?
– И с новым годом тоже, – грустно усмехнулась Скворцова.
– Могу поспорить, к новому году ты обо мне и не вспомнишь, – Май подошёл к ней и мягко заправил за ухо вырвавшейся на волю локон. – Ведь тебя ждут: сцена, слава, цветы и поклонники.
– А что ждёт вас? – Она посмотрела ему прямо в глаза, он не выдержал этого взгляда и отвернулся, пробормотав:
– Поверь, ничего хорошего! Сплошная головная боль, именно поэтому тебе лучше держаться от меня подальше.
– Я не боюсь боли, но навязываться не собираюсь. Прощайте, Май!
Девушка встала на цыпочки, быстро поцеловала его в щёку и пулей выбежала из агентства. Почему-то ей даже в голову не пришло попрощаться с Холмсом и Аликом.
Стук захлопнувшейся двери отозвался глухой болью где-то внутри. Арбенин приложил ладонь к пылающей щеке и поздравил себя с тем, что его жизнь вернулась на круги своя, став, как и прежде чёрно-белой...
Леонид Егорович Зарецкий уложил сына и отправился в кабинет, на ходу анализируя происходящие в его бизнесе метаморфозы. Прошёл почти месяц с той памятной ночи, когда погибла Юлиана, собственно, тогда же погиб и его лучший проект «Рождение звезды». О продолжении съёмок не могло быть и речи. В прессе разразился настоящий скандал. Его обвиняли в чрезмерном давлении на психику конкурсантов, в создании слишком напряжённой атмосферы на проекте, которое, по мнению журналистов, и привело к нервному срыву Юлианы. Именно так они охарактеризовали её поведение перед самоубийством, посмотрев запись из кабинета, которая свободно гуляла по сети.
Зарецкий не снимал с себя ответственности – да, виноват, но посыпать голову пеплом не собирался, какой в этом смысл – после драки кулаками не машут.
Ему ещё предстояло позаботиться об остальных конкурсантах, которые тяжело переживали случившееся в целом и отлучение от эфиров в частности. Они уже достаточно известны своей аудитории, а разразившейся скандал только подогреет интерес публики, как бы глупо это не звучало – лучшей пиар-компании не придумать. Самое меньшее через месяц, ребята отправятся в свой первый гастрольный тур по бескрайним просторам родины, покатаются полгода, наберутся опыта, а там видно будет, с кем стоит работать дальше.
Единственное, в чём Леонид Егорович был уверен уже сейчас – он ни за что не расстанется с Кирой Тимохиной! Это девочка – настоящее сокровище: Золушка, мгновенно преображающаяся в принцессу, стоит ей только запеть. Причём неважно где: на сцене "Олимпийского" или в подземном переходе, именно её, а не Раневскую он имел в виду, когда говорил о новой приме. Разумеется, Юлиане и в голову не пришло, что речь идёт о Кире, ведь она была слишком зациклена на внешней красоте.
Зарецкий тяжело вздохнул, вспоминая историю Солонцовой. Несмотря ни на что, ему было жаль девушку. Да, у неё, как и у матери, был неповторимый голос, но, увы, не было самого главного: огня, света, тепла – всего того, чего у Киры Тимохиной в избытке. Девочка в буквальном смысле этого слова загорается, выходя на сцену. Но, главное – она способна отдавать этот свет людям в зале, зажигая их самих на тончайшем уровне обмена энергетикой, а этому ни в какой музыкальной академии не научишься! Однако, заниматься Кирой вплотную он будет, только подведя итог гастролям конкурсантов.
Кстати, о подведении итогов, несколько старых проектов перестали приносить прибыль, они уже не окупаются и имеют все шансы перейти в разряд убыточных, а значит, их пора закрывать. Остальные более-менее функционируют, но, увы, не могут сравниться по популярности, ни с Заряной, ни с "Рождением звезды". Браво, Юлиана! Одним ударом уничтожила два его самых ярких и прибыльных детища! Даже три, если считать Ирму. Зря он обнадёжил её так рано, теперь у бывшей певицы началась затяжная депрессия, от которой она пытается спастись алкоголем.
О чём там ему сегодня говорила секретарь Марина? Ах да, Маркин из "Секса в большом городе" снова подсел на кокаин. Продюсер ранее уже делал ему внушение – не помогло, придётся искать нового солиста. Чтож, всё к лучшему: секс, конечно, тема вечная, но эксплуатировать её долго одним составом – пресновато будет. Это как в отношениях: даже при самых нежных чувствах интим с одним и тем же партнёром со временем приедается.
Зарецкий вошёл в кабинет, сел за стол и сразу же увидел диск, лежащий поверх объёмной кипы газет. Он совсем забыл о песне, которую ещё вчера принёс Игорь Шинский. И если воспоминание об авторе вызывало лишь раздражение, песня будила прямо противоположные чувства. Разумеется, она была посвящена прощанию с любимой. Коктейль из нежности и отчаяния, замешанный на искреннем раскаянии, покорял с первой ноты, с первого слова и Зарецкий не был бы профессионалом, если бы не понял – это стопроцентный хит.
Нет, не из тех однодневок, что занимают первые места в хит-парадах "Русского радио" и "Золотого граммофона". Это была песня, способная сделать имя любому начинающему артисту. При грамотной подаче не потребуется даже больших вложений в раскрутку, это тот редчайший случай, когда песня всё сделает сама! Ну, кто бы мог подумать, что неудачник Шинский способен написать такую вещь?! Теперь главное не упустить время и найти подходящего исполнителя, к сожалению, у него на примете никого не было.
Зарецкий со вздохом отложил диск в сторону и занялся изучением газет – это была недельная подборка прессы так или иначе связанной с событиями в зеркальном доме. И в первой же жёлтой газете он наткнулся на фотографию Шинского, который, обхватив голову руками, одиноко сидел у могилы Заряны, а заголовок пафосно гласил: "Не отрекаются любя"...
Леонид Егорович недовольно поморщился и потянулся за следующим изданием, но и в ней писали о безутешном Роме, продолжающем оплакивать свою возлюбленную и буквально поселившемся на кладбище. Различные варианты этой истории он прочёл ещё в нескольких газетах, а, отложив последнюю, задумчиво закурил свой любимый "Данхил" и снова потянулся за диском. Мужчина больше не морщился, вспоминая об Игоре, он, наконец, услышал тихий, но чёткий шёпот интуиции.
