Текст книги "Фабрика звёздной пыли (СИ)"
Автор книги: Наталья Косухина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
– Ты же не думала, что я так просто всё забуду?
– И что я должна делать у вас дома? – немного успокоившись, спросила Ангелина.
– Для начала приведёшь в порядок гардероб, расслабься, не мой – тряпки принадлежат агентству.
– Э... извините, я не совсем поняла, какие тряпки и, при чём здесь агентство?
– Что тут не понятного – шмотки на все случаи уголовных дел. Есть всё: от униформы мента до прикида путаны. Хранятся у меня, потому что в офисе нет места, да и переодеваться во всю эту хрень приходится в основном мне, – объяснил Май и недовольно покосился на расплывшуюся в улыбке помощницу. – Чего смеёшься? Работы там много.
– Да так, представила вас в прикиде путаны, – усмехнулась она.
– Вообще-то это костюмчик для тебя, – Май вернул ей усмешку, и девушка сразу помрачнела, – мы им редко пользовались. Римма пару раз надевала, но он на ней как на корове седло, а вот тебе точно подойдёт! Ладно, не хмурься, костюмированный бал откладывается, пока просто приведёшь всё в порядок: зашьёшь, почистишь, погладишь. А когда закончишь, уберись в квартире и тогда, возможно, я тебя прощу.
– Что?! Я ещё и в вашей квартире должна убираться?! По-моему, вы забываетесь!!!
Май с неизменной усмешкой выдержал очередную вспышку гнева помощницы.
– Ох, какой темперамент, интересно, в постели ты такая же горячая? Успокойся, малышка, тебя ведь никто не заставлял подкладывать мне свинью, но раз уж ты это сделала, изволь ответить за свой поступок и возместить мне моральный ущерб! Поверь, это ещё очень мягкое наказание! Я с моей богатой, местами извращённой фантазией мог бы придумать что-нибудь более жёсткое и гораздо менее приличное.
– Какой моральный ущерб?! Да что я такого сделала? – пыталась возразить, всё ещё пылающая одновременно и от возмущения и от смущения девушка. – Ну, подумаешь, заказала розы вместо гвоздик – это разве преступление?!
– Ещё какое! Ты вторглась в мою личную жизнь и очень её осложнила. Я хотел просто поблагодарить человека и всё! А в твоих дурацких розах она увидела не благодарность, а нечто большее – то, чего на самом деле нет и быть не может, поняла! Она мне уже трижды звонила, приглашая на свидание и это только начало.
– А вы не хотите с ней встречаться?
– Как ты догадалась?!
– Но вы же целовались, – набравшись смелости, робко напомнила Ангелина.
– Что?! – Май резко затормозил и изумлённо уставился на смущённую девушку. – Скворцова, теперь ты забываешься!
– Извините, это не моё дело.
– Разумеется, не твоё! – немного успокоившись, он снова влился в привычный ритм двустороннего движения. – Я только не понял, что ты этим хотела сказать, если я с ней целовался и так далее – жениться теперь должен? А не ты ли сегодня заявила Шинскому, что штамп в паспорте ничего не значит, главное чувства!
– В вашем случае нет ни того, ни другого! – холодно напомнила помощница.
– То есть, ты считаешь, что оправдать постельные радости может либо статус супружества, либо неземная любовь?
Арбенин внимательно посмотрел на притихшую помощницу, в осуждающем взгляде которой недвусмысленно читалось, что именно так она и считает.
– О-о-о, как всё запущено! Так, отодвинься подальше, а то вдруг дотронусь ненароком, и ты меня сразу в ЗАГС потащишь.
– Не бойтесь, не потащу, я пока с ума не сошла! – холодно сказала Ангелина и, отвернувшись, добавила: – Вы можете ехать быстрее? Уж лучше полы натирать, чем ваши шуточки слушать!
– О'кей, сейчас приедем. Кстати, насчёт натирания полов – я люблю, чтобы всё блестело, вернусь, проверю!
Девушка смерила его уничтожающим взглядом, но промолчала, да и что она могла сказать.
– Вы хотите сказать, что ваши конкурсанты сейчас вот так запросто разгуливают по Москве совершенно одни?! – недоверчиво переспросил Антон, выслушав Зарецкого.
Леонид Егорович, сидя в кресле, устало массировал пальцами виски – головная боль никуда не делась.
– Не совсем так. Они не одни, то есть за ними следят и вполне профессионально, к тому же в одежду встроены миниатюрные видеокамеры и датчики, позволяющие отслеживать ребят на любом расстоянии.
– Но ведь одежду можно поменять, – напомнил Антон, – не понимаю, как вы не боитесь так рисковать?!
– А кто сказал, что я не боюсь? – горько усмехнулся продюсер. – Увы, здесь ничего не поделаешь, имидж – ничто, рейтинг – всё! А про датчики ребята не знают, и менять одежду вряд ли кинутся, но даже если это случится, что маловероятно, повторяю, они всё равно будут под наблюдением. У меня работают профессионалы!
– Не сомневаюсь, только вы ведь сейчас не меня, а себя успокаиваете, – холодно заметил Антон.
– Да! – сорвался на крик, обессиливший от боли и сомнений продюсер. – Я бесчувственный счётчик бабок – так меня называют журналисты и, наверное, они правы! Но если что-то случится с ребятами – это будет и на вашей совести тоже, какого чёрта вы бездействуете?!
– Это не так.
– А как? Я плачу вам большие деньги, а вы занимаетесь ерундой! Шинского они раскололи! Да я вам ещё при первой встрече сказал, что этот слабак ни на что не способен!
– Необходимо был проверить все версии, – не смущаясь, возразил детектив. – Я ведь не учу вас работать, поскольку не разбираюсь в тонкостях вашей профессии, а вы не разбираетесь в тонкостях моей, следовательно, поучать тоже некомпетентны. Давайте, каждый будет заниматься своим делом. Просто доверьтесь мне, работа близка к завершению, я знаю, что делаю.
– Надеюсь, – Леонид Егорович немного успокоился и выдавил улыбку, – как я понимаю, это и есть одна из тонкостей вашей профессии – говорить людям то, что они хотят услышать.
Антон кивнул:
– В то же время я никогда не даю пустых обещаний. Я работаю, но вы могли бы облегчить мне задачу.
– Каким образом?
– Я уверен, что анонимные письма, эсэмэски и смерть Заряны – дело рук одного человека и, скорее всего, вы этого человека знаете. Или он знает о вас нечто такое, что и является причиной этих поступков.
Зарецкий прищурился:
– Звучит как обвинение! И на каком основании вы сделали такой вывод? Неужели всё дело в подписи и стихах? Смешно – стихи несколько лет назад мелькали на страницах многих газет, а подпись вообще – классика жанра, банальщина! С чего вы взяли, что этот псих имеет ко мне какое-то отношение?!
– Почему тогда он предъявляет счёт именно вам и вашим подопечным?
– Господи, да потому что у психически неуравновешенных личностей отсутствует какая либо логика в действиях и мотивациях! Впрочем, возможно, мы действительно пересекались. Знали бы вы, сколько так называемых молодых талантов мне звонят, пишут и просто обивают порог, угрожая расправой, если я не возьмусь их раскручивать.
– А поподробнее?
– Вы смеётесь?! Всех вспомнить нереально! Да и не стоит это внимания.
– А с вашими подопечными у вас были конфликты? Возможно, вы закрыли какой-то проект без согласия участников, было такое?
– Было, конечно, и не раз. Шоу-бизнес – в каком-то смысле бои без правил, впрочем, как и вся наша жизнь. Но это не более чем рабочие моменты.
– Для вас – да, а для них, тех, кто остался неудел?
Зарецкий нахмурился и отрицательно покачал головой:
– Не там ищете, Антон Леонидович!
– Значит, подробностями конфликтов вы со мной делиться не желаете? – разочарованно вздохнул детектив. – Жаль, придётся покопаться в прессе прошлых лет.
– Только время потеряете! – недовольно отмахнулся продюсер, давая понять, что тема закрыта. – Помните, вы говорили – есть возможность узнать, оттуда посылали эти стишки на сайт Заряны?
– Уже узнал – второсортное Интернет-кафе, в нём нет даже камер слежения. Стихи отправили неделю назад, посетителей там бывает много, их письма, естественно, не отслеживаются, в общем, тупик.
Визит к детективу на этот раз имел не слишком приятное продолжение. Выйдя из офиса, Зарецкий обнаружил, что у припаркованного автомобиля его поджидают несколько человек с фотоаппаратами и видеокамерами.
– Всё-таки вычислили, – пробормотал он, прикидывая как разрулить сложившуюся ситуацию. И, желательно, не просто разрулить, а обернуть её в свою пользу.
Выход был найден почти мгновенно. Раз отвертеться, не получиться – нужно говорить правду, ну или нечто очень похожее на неё.
Зарецкий мысленно вознёс горячую благодарность вовремя проснувшейся интуиции и спокойно выдержал вспышки камер, заискрившиеся со всех сторон. Журналисты, не встретив бурного протеста, окружили мужчину и поинтересовались целью участившихся визитов известного продюсера к не менее известному детективу. Точнее они просто поставили его перед фактом, мол, прессе всё известно, и отпираться бессмысленно! Леонид Егорович не стал уточнять, что именно известно прессе, лишь объяснил, что прибегнул к услугам Холмса, в надежде выяснить малопонятные обстоятельства самоубийства Заряны. Он категорически отверг возможность насильственной смерти, а гадать о причинах суицида предоставил самим журналистам.
Весьма щедрый жест с его стороны! Хотя, разумеется, прессе подобного уровня официальное разрешение никогда не требовалось. Направляясь к Вешняковскому кладбищу, где должны были хоронить Заряну, мужчина в красках представил себе содержание завтрашних газет. Каждый постарается выдать свою версию трагедии, скорее всего, скандальную и далеко не романтическую. Но ему это только на руку, скандал подогревает интерес публики, тогда как затянувшаяся идиллия быстро надоедает.
– Имидж – ничто, рейтинг – всё! – повторил продюсер свою любимую фразу, мысленно попросив прощения у Заряны за всю грязь, которая вскоре будет вылита на её пока ещё светлый образ.
Большая двухкомнатная квартира с панорамным видом на Новый Арбат, оформленная в классическом стиле производила приятное впечатление. Не портила его и высокая темноволосая девушка с улыбкой Моны Лизы и грудью Памеллы Андерсен. Арбенину она показалась гораздо симпатичнее Заряны, интересно, почему Зарецкий отказался работать с такой красоткой? Узнав о цели его визита, красотка изобразила явно напускную скорбь по поводу безвременной кончины бывшей конкурентки.
– Очень жаль, что так вышло: бессмысленная глупая смерть! – выдала она дежурную реплику.
Май промолчал, предоставив девушке возможность высказаться. Расспрашивать напрямую он пока не решился – тема слишком деликатная. Пусть уж лучше сама ораторствует, вдруг чего интересного скажет.
– Не понимаю, чего ей не хватало?! Гастроли, концерты, слава, деньги, поклонники! Да разве нормальный человек от такой жизни добровольно откажется?! – А вот это фраза прозвучала вполне искренне.
– Не знаю, лично меня бы такой график утомил, – улыбнулся помощник детектива.
Лера одарила его снисходительным взглядом:
– Просто вы не знаете, что это такое!
– Согласен, вам виднее! Я слышал, вы даже сольный альбом выпустили.
По красивому лицу девушки пробежала тень, и улыбка Моны Лизы превратилась в гримасу.
– Да, выпустила, но, к сожалению, он не окупился, а второго шанса Зарецкий мне не дал. Он только на первый взгляд добрый папа Карло, а на самом деле любого Карабаса Барабаса за пояс заткнёт!
Лера махнула рукой куда-то в сторону и отвернулась к окну.
– Не возражаете, если я закурю?
– Не возражаю, – Май огляделся, решив для разрядки немного сменить тему: – хорошая квартирка, снимаете?
– Нет, с родителями живу, они сейчас в отъезде, – девушка нервно затянулась и пристально посмотрела на Мая. – Значит, вы детектив?
– Помощник детектива, – уточнил Арбенин.
– А от меня чего хотите? Зоя отравилась – это, конечно, прискорбно, точнее глупо, но я здесь при чём?
– Мы просто расследуем обстоятельства трагедии, которые складываются в пользу суицида, то есть складывались, пока не всплыли новые факты и теперь картинка получается иная.
Девушка нахмурилась, уловив в витиеватой фразе скрытую угрозу.
– Умоляю, выражайтесь проще, я ещё от экзамена по философии не отошла.
– Вы учитесь? – вежливо поинтересовался Май.
– Да, предки заставили поступить в МГИМО, а о чём вы сейчас говорили? Мне показалось, или это был намёк?
– Не намёк, а всего лишь вопрос, только не знаю, как его получше, в смысле, помягче сформулировать.
– Формулируйте как есть, – любезно разрешила Лера, бросив сигарету в переполненную пепельницу. – Не обижусь – не гордая. Вон, Зарецкий меня кинул, а Зою подобрал и раскрутил, а я ничего – пережила, даже глотку никому не перегрызла!
– А хотелось? – невольно улыбнулся Май.
– Ещё как, – честно призналась девушка, прикуривая вторую сигарету, – ну ничего когда-нибудь будет праздник и на моей улице! Я ещё стану звездой, вот увидите!
Арбенин снова улыбнулся: в этот миг амбициозная Лера напомнила ему Скворцову, столь же уверенную в себе и своём звёздном будущем.
– Не сомневаюсь, но вы фактически признались, что завидовали Зое.
– А кто ей не завидовал? – не смутилась Максимова. – Её успеху завидовали даже маститые звёзды. Это и есть ваш коварный вопрос?
– Не совсем. Ладно, не буду ходить вокруг да около. Охранник видел как на встрече выпускников, вы что-то подсыпали в бокал с шампанским. – Май замолчал, испытывающее глядя на Леру, но не смог прочитать в её голубых глазах ничего кроме безграничного удивления.
– Не поняла, что подсыпала, в чей бокал?
– Этого я тоже не понял, но он уверяет, что застал вас за этим интересным занятием.
– Охранник? – Лера удивлённо подняла брови. – Ах, да было такое, только какое отношение это имеет к смерти Зои?
– Ну, не знаю, – в тон ей ответил Май, – по официальной версии Зоя отравилась сама, а по неофициальной – ей могли и помочь.
– Что?! – девушка поперхнулась дымом и закашлялась. – Вы думаете это я её?! Да вы в своём уме?! На фига мне это?!
– Ох, не пристало студентке МГИМО и просто красивой девушке употреблять подобные выражения. – Покачал головой Май. – Успокойтесь, Валерия, я никого ни в чём не обвиняю – не имею таких полномочий. Просто хочу услышать вашу версию, и если она покажется мне правдоподобной, обещаю, больше вас по этому поводу никто не потревожит.
Девушка нахмурилась, а потом вдруг просияла, в подробностях вспомнив статью о смерти Зои, которую прочла на днях.
– Стоп, машина! Я здесь не при чём: вечеринка была в пятницу, а Зоя умерла, кажется во вторник, верно? Или она, по-вашему, тот проклятый бокал домой забрала, а шампанское лишь через три дня выпила?
Май удивлённо поднял брови, а потом вспомнил, что в сообщениях прессы не уточнялось название яда и о его свойствах, соответственно, тоже не говорилось.
– Знаете, Валерия, яды бываю разные: не все убивают мгновенно.
Теперь вверх подскочили бровки Максимовой.
– Даже так? Не знала. О'кей, чего конкретно вы от меня хотите?
– Пока ничего нового, просто выслушать вашу версию одного не совсем понятного события.
– Вы об этом злосчастном бокале? – недоверчиво уточнила Лера.
– Именно о нём, так что случилось с шампанским?
– Ничего, я его выпила, – девушка вдруг смущённо покраснела, чем снова напомнила помощнику детектива Ангелину.
– Вы?
– Разумеется! А вы думали, я в него яд подсыпала и Зое подсунула?! – Усмехнулась Максимова, взяв себя в руки. – Зачем? Что бы мне это дало – пятнадцать лет за решёткой? Да и в карьере бы никак не помогло.
– Пока похоже на правду, – кивнул Май, – так что было в бокале?
Несостоявшаяся певица замялась:
– Но я ведь сказала – сама всё выпила, так какая вам разница?
– Средство для похудения, – попытался угадать Май, – хотя нет, вам это ни к чему – выглядите замечательно.
– Потому и выгляжу, что слежу за собой, – кокетливо улыбнулась Лера.
– Значит, я прав?
– Почти, – Максимова вдруг перестав смущаться и кокетничать, холодно объяснила, – это было слабительное. Знаете, таблетки для похудения имеют кучу побочных эффектов, обезвоживание, например, это средство мне больше подходит. Оно стоит дорого, зато мгновенно выводит лишние калории, не причиняя вреда организму, к тому же идеально сочетается с алкоголем. Вечеринки с высокоградусными коктейлями и поздним ужином, для фигуры всё равно, что бомба с часовым механизмом!
– Шикарное сравнение, я всё понял, извините за беспокойство!
– Надеюсь, тема закрыта.
– Думаю, да, – вполне искренне заверил Май.
Показания свидетеля слишком размытые: что сыпала Лера и в чей бокал – он не знает. Найти тот самый бокал и проверить на состав и отпечатки не реально, проще говоря, даже если это было отравление – доказательств нет. Если, конечно, Лера не признается, а она всё что хотела уже сказала.
– Вы извините, если это всё – мне нужно бежать на репетицию, я сейчас в "Чикаго" выступаю по вечерам, – заторопилась Лера.
– В баре?
– Пока в баре, – с вызовом поправила девушка, – но вы обо мне ещё услышите, обещаю!
– Охотно верю! – Май бросил выразительный взгляд на грудь пятого размера: – насколько мне известно, продюсерских центров в Москве море и на Зарецком свет клином не сошёлся. Не знаю, как вы поёте, но с вашей внешностью, по-моему, это вообще необязательно.
Девушка удовлетворённо улыбнулась, она давно привыкла к мужскому вниманию, и подобные комплименты принимала как должное.
– Спасибо, я тоже так думаю! Только не всё так просто: права на записи моих альбомов, организации моих концертов, короче – на меня принадлежат компании Зарецкого, и если кто-то другой захочет со мной работать – ему придётся эти права выкупать за очень круглую сумму! Естественно, желающих найти не просто, но я обязательно найду, а Зарецкий ещё будет локти кусать и умолять меня вернуться!
– От души желаю удачи! – улыбнулся Май, мысленно вычеркнув Леру из списка подозреваемых. Она слишком зациклена на мечтах о будущем, чтобы рисковать им ради прошлых обид.
Антон решил, что общаться с Костенко напрямую не стоит – это всё равно ничего не даст, Арбенин уже достаточно её напугал, и в разговоре женщина будет предельно осторожна, если вообще пойдёт на контакт. Он предпочёл проследить за ней и дальше действовать в зависимости от полученных или не полученных результатов. Но, просидев в машине перед салоном больше часа, детектив начал сомневаться в целесообразности своего занятия. Костенко трудилась как майская пчёлка и, хотя её смена закончилась полчаса назад, рабочее место покидать явно не собиралась.
Она появилась, когда Антон уже совсем потерял терпение. Стремительно вышла из салона, разговаривая с кем-то по телефону, и скрылась в своей машине. Антон, облегчённо вздохнув, аккуратно пристроился сзади, предусмотрительно пропустив вперёд пару авто, чтобы дама ничего не заподозрила. Ехать пришлось не долго, уже на следующем повороте, к ней присоединилась спутница – высокая блондинка в шляпе с широкими полями и солнечных очках. Она показалась Антону знакомой и он, недолго думая, продолжил следить теперь уже за двумя странными дамами.
Ангелина тоскливо осмотрела гору грязной посуды в раковине Арбенина и толстый слой пыли на мебели и подоконниках, прикидывая, сколько времени ей понадобится, на то, чтобы навести здесь порядок. Получалось перед Золушкой в день бала стояла задача попроще. Она оглянулась на часы – скоро похороны Заряны, а может бросить всё и поехать на кладбище! Ещё можно успеть, вот только стоит ли? Там, наверняка, будет Зарецкий, а встречаться с человеком, который однажды сказал, что не видит её ни в своём проекте, ни на современной сцене вообще, девушке не хотелось. Да и смотреть, как тело Заряны засыпают землёй, тоже не тянуло, значит, придётся поработать!
С гардеробом она провозилась недолго: вещи были почти новыми и особого ремонта не требовали, а вот уборка грозила затянуться на пару дней. Видимо, этим здесь не занимались несколько месяцев. Да и сама квартира выглядела заброшенной и нежилой, как будто ко многим вещам в ней не прикасались много лет. Видно Май тут не часто появлялся.
Девушку удивил рояль, покрытый толстым слоем пыли и книжный шкаф, набитый сочинениями отечественных и зарубежных классиков. Как ни старалась, она не смогла представить Арбенина ни за чтением, ни за игрой. Возможно, этим здесь занимался кто-то другой. Осмотревшись, Ангелина заметила на стене портрет сурового пожилого мужчины в форме капитана милиции, похоже, он был единственным предметом, с которого время от времени стирали пыль.
Более-менее обжитой казалась лишь спальня, но плохо заправленная смятая постель, плюс разбросанные по всей комнате газеты и мужские носки (к счастью, чистые) атмосферы уюта не создавали, что, судя по всему, нисколько не беспокоило владельца квартиры.
– Как можно жить в таких антисанитарных условиях? – проворчала девушка. Она провела пальцем по экрану телевизора – палец мгновенно почернел. – Ну и берлога! Впрочем, прошу прощения у медведей, в берлоге чище!
Ангелина обречённо вздохнула и, вернувшись на кухню, открыла горячую воду. Какой смысл ворчать и сокрушаться – грязной посуды от этого меньше не станет.
– Значит, опять пальцем в небо! – сердился Холмс, выслушав рассказ помощника. – А может, ты был недостаточно убедителен? Нужно было сильнее надавить!
Арбенин устало откинулся в кресле и закрыл глаза.
– У меня нет таких полномочий: Максимова – не подследственная, а я – не дознаватель!
– Ты – мой помощник и результаты твоей работы должны соответствовать уровню моего агентства, а я этого что-то не наблюдаю! – продолжал наседать Холмс. – Зарецкий считает, что мы тут только своё время и его деньги зря тратим. Похоже, он прав!
– Да не она это, – устало отмахнулся Май. – Девчонка спит и видит себя королевой сцены, смерть Зои ей ничего бы не дала.
– Кроме удовлетворения, она наверняка, ей завидовала!
– Завидовала. Она этого и не отрицает, но рисковать своим будущим ради мести – не тот случай!
– Ты так хорошо разбираешься в женщинах? – недовольно огрызнулся Антон.
– Теперь да, – кивнул его помощник с неизменной усмешкой. – Эх, если бы я разбирался в них так же хорошо лет десять назад! Пардон, отвлёкся. Максимову я бы в расчёт не брал, а вот у Маши Голубевой и её родственников гораздо больше оснований ненавидеть Заряну. Вы встречались с Костенко?
Антон отмахнулся, чувствуя, как в нём поднимается волна раздражения.
– Нет, зато видел, с кем встречалась она! Ты знаешь, не в моих правилах плохо говорить о женщинах, но эта чёртова баба... она меня провела, как какого-то дилетанта! Такого в моей практике ещё не было!
Арбенин, по-прежнему распластавшись в кресле, с ленивым интересом наблюдал за начальником. Ему действительно до сих пор не приходилось слышать из уст последнего оскорблений в адрес слабого пола.
– И с кем она встречалась?
– Костенко? Угадай с трёх раз: с Ларисой Игоревной Мироновой, помнишь такую?
– Э... ещё бы – жена последнего клиента, за которой я почти две недели в эту гребанную "Орхидею" таскался! И зачем они пересеклись – мужика не поделили?
– Если бы! О нём они даже не вспоминали!
– Не понял!
– Чего ты не понял? Встречаются они, ясно тебе?! – выдал Холмс, краснея от гнева. – Сначала в кафе сидели, болтали, потом поехали прямиком на квартиру к этой Костенко и два часа там кувыркались!
– Это вы с помощью дедуктивного метода установили, мистер Холмс? – ехидно уточнил Арбенин.
Антон одарил его свирепым взглядом:
– Нет, Ватсон, с помощью жучка! Проходя мимо их столика, я незаметно пристроил его к сумке Костенко, а когда они уединились, такого наслушался – "Плейбой" отдыхает!
Арбенин, не удержавшись, затрясся от беззвучного смеха, чем ещё больше разозлил начальника.
– Тебе смешно, да?! А, между прочим, это ты во всём виноват! Чем ты две недели занимался, почему сразу их не вычислил?! Ты хоть понимаешь – я клиента обманул, заверив, что жена ему не изменяет!
– Почему же обманул, он ведь наличием соперника интересовался, а о сопернице речи не шло! – Арбенин с трудом сдержал очередной приступ веселья. – Ладно, виноват! Я как-то упустил из вида возможность однополой любви, вот и не проверил, чем она в маникюрном кабинете занималась.
– Ты ничего не должен упускать из вида! За что я тебе плачу?!
– Понял, исправлюсь. А наши дамы пока... э... кувыркались, ничего интересного не сказали, в смысле по делу?
Антон закатил глаза:
– Какое там по делу! Они вообще не разговаривали, одни охи да вздохи – я чуть не оглох! Правда, мне, представившись журналистом, удалось поговорить с её соседкой – очаровательной, милой, а главное болтливой бабулей. Она обеих сестёр с детства знает: отец у них спился, а мать погибла несколько лет назад и Нина младшей девочке обеих родителей заменила. В общем там любовь и полное взаимопонимание царили, а когда с Машей эта беда случилась (она после передозировки в клинике оказалась), старшая сестра была вне себя от горя и на каждом углу кричала, что отомстит за неё.
– Кому?
– А вот это выяснишь сам. Костенко у нас на данный момент главная подозреваемая, поэтому продолжишь за ней следить. И смотри мне, Ватсон, ещё раз что-нибудь упустишь – станешь Лейстредом, а в ментовке сам знаешь, какая зарплата.
Май знал это слишком хорошо, поэтому возражать не стал и молча вышел из кабинета.
– Привет, Золушка, как тебе работается? – поприветствовал Арбенин помощницу, придирчиво оглядевшись по сторонам.
Особых изменений в лучшую сторону он пока не заметил, разве что пыли меньше стало.
– Ошибаетесь, Золушка по сравнению со мной – белоручка! – сердито заявила девушка. – У неё работы поменьше было. Как вы умудрились превратить квартиру в комнату страха?! Здесь ведь жить невозможно!
– А я и не живу – так, ночую иногда. Ну и как трудовые успехи? Что-то я особых сдвигов не вижу!
Ангелина вспыхнула от обиды. Она уже успела испортить вчерашний маникюр и испачкать одежду.
– Я пыль везде вытерла и паутину смела! Евроремонт сделать, извините, не успела!
– А здесь, почему грязно? – Арбенин подвёл девушку к большому громоздкому комоду. – Нужно было отодвинуть и убрать.
– Ещё чего! Не буду я ничего двигать!
– Это почему? – насмешливо поинтересовался Май.
Он вообще-то не рассчитывал на генеральную уборку квартиры, просто хотел преподать мисс зазнайке урок, ну и подразнить лишний раз – уж очень ему нравилось наблюдать за её реакцией. В чёрно-белой, расписанной по минутам жизни помощника детектива не было места беззаботному беспечному веселью, но эта девчонка забавляла его, как может забавлять говорящий попугай или диковинная зверюшка.
– Я не собираюсь двигать тяжести!
– Почему? – настаивал Май.
– Потому что я – девушка! – с достоинством объяснила Ангелина, не понимая, почему помощник Холмса вдруг затрясся от смеха.
– Ого! Это веская причина! Нет, бывает же такое: москвичка в двадцать лет и девушка! Скворцова, тебя в книгу рекордов занести надо!
– Не цепляйтесь к словам! Я не в этом смысле! – Ангелина залилась горячим помидорным румянцем, мечтая придушить нахала.
К сожалению, силы были не равны, да и верёвки поблизости не наблюдалось.
– Жаль! Значит, если в этом смысле – не девушка? – продолжал веселиться Май и дочь генерала Романова, никогда не отличавшаяся безграничным терпением, не выдержав, запустила в наглеца только что вымытой тарелкой, которая попала прямо в цель.
Май, охнув, схватился за голову и, кинувшись к девушке, рывком прижал её к стене:
– С ума сошла! Вот бешеная, у тебя же выраженная склонность к насилию – ты опасна для общества!
– Это вы опасны! – в тон ему возразила Ангелина, с вызовом глядя на обидчика. – Кто вам дал право меня оскорблять?! Что я вам сделала?! Почему вы постоянно надо мной издеваетесь!
Май, не ожидавший подобного натиска, слегка растерялся:
– Да кто тебя оскорблял?! Тоже мне принцесса на горошине – слова сказать нельзя! Я же просто пошутил, а ты сразу врукопашную!
– Меня достали ваши грязные пошлые шутки! Да, я согласилась работать с вами, но только работать, а не выслушивать бесконечные издёвки! Я, между прочим, живой человек, если вы не заметили!
За жарким блеском праведного гнева в больших глазах девчонки таилось неподдельное отчаяние, и Май сдержался, почувствовав лёгкий, но вполне ощутимый, пинок совести, которая проснулась, пожалуй, впервые за несколько лет.
– Ладно, остынь, а то закипишь! – Арбенин отпустил Ангелину, и, устало, прислонившись к стене, терпеливо объяснил: – Тебе пора научиться смотреть на жизнь не через призму своих иллюзий, потому что реальность от них несколько отличается. Я понимаю, ты выросла в теплично-оранжерейных условиях тётушкиной заботы и все двадцать лет вращалась в очень узком кругу избранных и одобренных ею же особ. Ты даже работала исключительно дома, давая уроки музыки опять же под чутким присмотром тёти. А теперь вдруг сразу попала в большую взрослую жизнь, где всё не так как дома и в романах. Не все мужчины здесь похожи на благородных рыцарей, а красавицы – на прекрасных фей. Но, поверь, я веду себя вполне прилично. Другой на моём месте, возможно, не ограничился бы одними шутками и перёшел к более решительным действиям.
– Каким, например? – уточнила девушка, почти успокоившись.
Май невольно залюбовался её вздёрнутым носиком, разметавшейся русой чёлкой, пушистыми ресницами, настороженным, но доверчивым взглядом. Такой взгляд бывает только у начинающих взрослеть детей, тех, которые уже успели разочароваться во взрослых, но в глубине души всё ещё верят в Деда Мороза. И, похоже, разрушить эту веру придётся именно ему. Чёрт, с попугаем всё же проще! Мужчина шумно вздохнул, отгоняя наваждение, и скрылся в спальне, бросив на ходу:
–Например, затащил бы тебя в постель!
Ангелина вспыхнула, но, подумав, признала правоту начальника.
– Ладно, допустим, вы меня убедили, и всё равно, могли бы вести себя более вежливо! – сказала она примирительным тоном.
– Это ещё почему? Ах да, чуть не забыл, ты ведь у нас – девушка! – усмехнулся Май, выходя в коридор с небольшой спортивной сумкой через плечо. – Хорошо, постараюсь не забыть об этой твоей особенности!
– Ну, вот опять! – возмутилась Ангелина, убедившись, что пословица "горбатого могила исправит" – не пустой звук, а действительно народная мудрость.
– А что я такого сказал? – искренне удивился Май. – Не слишком ли ты привередлива, малышка?
– Я вам не малышка, у меня имя есть!
– Помню я твоё имя, оно мне не нравится – долго выговаривать, а время, как известно, деньги. Давай как-нибудь покороче!
– А мы с вами, Май Всеволодович, на брудершафт не пили, чтобы покороче было! – с достоинством заявила Скворцова.
– Чего?! – Арбенин посмотрел на неё с нескрываемым интересом, так, словно впервые увидел. – А ты, Скворцова, надо признать, редкий экземпляр!
Фраза прозвучала довольно двусмысленно.
– Это комплимент или оскорбление? – на всякий случай уточнила Ангелина.
– Комплимент, – помолчав, признался Май. – Но служебные романы у нас в агентстве не приветствуются, поэтому с брудершафтом спешить не будем.
– Я и не собиралась! – снова зарделась Ангелина.
Карие глаза начальника насмешливо блеснули.
