Текст книги "Фабрика звёздной пыли (СИ)"
Автор книги: Наталья Косухина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
– Но напрашивалась!
– Я просто хочу, чтобы вы называли меня по имени, а не придумывали пошлые прозвища!
– Да что в них пошлого?! – Май скорчил обиженную гримасу. – До сих пор никто не жаловался. Нормальным девушкам обычно нравится, когда их называют детками, зайками и малышками! Вот, кстати, полчаса назад общался с незнакомой медсестрой в одной элитной клинике, пару раз назвал её зайкой, потом солнышком и всю нужную информацию она преподнесла мне на блюдечке с голубой каёмочкой!
– Не знаю, каким девушкам могут нравиться избитые, пустые словечки! – горячо возразила Ангелина – Разве что тем, кто себя совсем не уважает! Не понимаю, как можно испытывать симпатию к человеку, который не нашёл для тебя слов лучше чем "зайка" и "солнышко"!
Май уже не пытался сдержать веселье:
– Увы, диагноз очевиден: мания величия отягощённая звёздной болезнью! Вот послал бог помощницу!
– При чём здесь бог! Вас мне он точно послать не мог – не такая уж я великая грешница!
– Точно, ты ведь у нас святая: вполне совершеннолетняя, почти звезда и всё ещё девушка! – Май понимал, что снова перегибает палку, но сдержаться просто не смог.
– Ой! – Он снова схватился за голову, в которую врезался четвёртый том "Войны и мира", а разъярённая Ангелина уже готовилась запустить в него первую и вторую части эпопеи Толстого.
– Стоп, хватит! Пожалей Наташу Ростову, я больше не буду! – мужчина примирительно поднял руки вверх, признавая поражение.
Удар был не слишком сильным, к тому же он понимал, что сам его спровоцировал, никто ведь за язык не тянул.
– Не буду я жалеть вашу Ростову, мне за неё двойку в восьмом классе поставили! – Скворцова, всё ещё пылая от негодования, снова замахнулась, и Арбенин едва успел юркнуть за кресло, в котором книга и нашла пристанище.
– Ну, хоть Безухова пожалейте, Ангелина Сергеевна! – взмолился Май, с трудом сдерживая смех.
Казалось бы, сложившаяся ситуация должна была вывести его из себя или хотя бы разозлить, но ничего подобного он не испытывал, наоборот, Май пытался вспомнить когда в последний раз ему было так весело и не мог – в этом смысле девчонка всё же лучше попугая!
– Вы успокоились, Ангелина Сергеевна, может валерьяночки? – Помощник детектива выглянул из-за кресла. – Такое обращение тебя устроит, гордячка?
– Вполне, – удовлетворённо кивнула девушка, сдувая со лба прилипший локон.
Если честно, она уже успела остыть и теперь со страхом ожидала ответной реакции, в виде ещё более сурового наказания, но её почему-то не последовало.
– И всё-таки ты бешеная, – беззлобно констатировал Май. – Собирайся, для тебя есть работа – поедешь со мной.
– Куда? У ваших родственников убираться? – не удержавшись, съязвила всё ещё обиженная Скворцова.
Арбенин смерил её холодным взглядом:
– Не перегибай палку, помощница! Да, я позволил тебе немного отвести душу, пару раз съездив мне по морде, но это не значит, что теперь ты можешь сесть мне на шею и свесить ножки. Впредь я постараюсь выражаться более аккуратно, но и ты тоже, изволь, фильтровать базар! Ферштейн? Вот и замечательно! А насчёт родственников не беспокойся – их у меня нет!
– Хорошо, что я должна делать? – вздохнула девушка с видом смиреной покорности, в которую Арбенин, разумеется, не поверил:
– Сначала нужно выяснить, где находится твоя знакомая – Нина Костенко, а дальше будешь действовать по ситуации. Если она дома, выманишь её куда-нибудь подальше и задержишь на двадцать минут – больше мне не нужно. Если в квартире её нет – постоишь на стрёме, а когда появится, тоже уведёшь подальше. Поняла?
– Не совсем, точнее совсем ничего не поняла, – честно призналась Ангелина. – Куда я должна её выманить? Зачем?
– Затем, что мне нужно осмотреть её жилплощадь, – спокойно объяснил Май, поражаясь собственному терпению, раньше он за собой подобных достоинств не замечал. – Она, разумеется, будет против. Поэтому, во избежание конфликтов и недоразумений, ты будешь её отвлекать, пока я проведу быстрый внеплановый обыск. Теперь понятно?
– Зачем? Она же не преступница!
– С каких пор попытка убийства не является преступлением?
– Я вам не верю, никого она не убивала!
– Вот я и хочу выяснить – убивала или нет, а ты мне поможешь.
– Влезть в чужую квартиру? Нет! Это незаконно, у вас ордера нет!
– Ух, ты, какие мы словечки знаем! А говорила, детективы не смотришь! Короче, хватит болтать, едем работать и вообще, раньше тебя это не смущало. Помнишь, у Шинского и Бодрова я делал тоже самое.
– Смущало, – упрямилась девушка, – но тогда хозяева квартир были дома, а сейчас вы подбиваете меня на преступление, ведь проникнуть в чужой дом это...
– Сто тридцать девятая статья: незаконное проникновение в жилище, совершённое против воли проживающего в нём лица. Наказывается штрафом в размере до сорока тысяч рублей или в размере заработной платы, или иного дохода осужденного за период до трёх месяцев, либо обязательными работами на срок от ста двадцати до ста восьмидесяти часов, либо исправительными работами на срок до одного года, либо арестом на срок до трех месяцев. – услужливо процитировал Арбенин уголовный конкурс.
– Как вы можете?! Вы же бывший следователь! – напомнила девушка, перепуганная перспективой штрафа и исправительных работ.
– Вот именно бывший потому и могу – руки развязаны. Ну хватит препираться, давай работать!
– Нет! Я не буду участвовать в вашем криминальном спектакле!
– Вообще-то в анти криминальном, мы ведь преступников ловим, – теряя терпение, напомнил Май.
– А чем вы лучше преступников, если действуете их же методами?! – Исчерпав все аргументы, девушка в отчаянии огляделась по сторонам. – Это ваш родственник на портрете?
– Да, дед. – Арбенин озадачено посмотрел на портрет.
– Судя по звездочкам, он был капитаном милиции!
– Ах, ты и в звёздочках разбираешься! Ну, был, и что с того?
– Это он научил вас действовать такими методами?!
Лицо Арбенина превратилось в холодную непроницаемую маску.
– Нет, он пытался играть по правилам с теми, кто играет без правил за это его и убили, – сухо признался Май.
Ангелина почувствовала себя неуютно, но отступать не собиралась. Стать соучастницей преступления ей совсем не хотелось.
– Я вам сочувствую, но всё равно так нельзя! Это нечестно!
– Нечестно? – угрожающе повторил Арбенин, он подошёл к ней вплотную, и Ангелина невольно вздрогнула, увидев в его глазах зияющую чёрную пустоту из своих детских кошмаров. – Хочешь узнать, что бывает с теми, кто поступает честно? Мои родители проповедовали ту же истину, старались всё делать правильно, поступать по закону и по совести, в результате их расстреляли у меня на глазах двадцать лет назад! Так что не учи меня жить, девочка, и запомни: когда имеешь дело с отморозками, нужно действовать их же методами, иначе проиграешь! А этого я допустить не могу – итак проиграл слишком много! Надеюсь, теперь у тебя вопросов и возражений не будет?
– Не будет, – Ангелина была слишком потрясена услышанным, чтобы спорить.
Она взяла сумочку и молча пошла к выходу, споткнувшись на ходу о разбросанные книги.
В машине Май вёл себя так, будто ничего не случилось, даже пытался острить и рассказывал анекдоты. Ангелина по-прежнему находилась в состоянии ступора, поэтому на его вопросы отвечала односложно и невпопад. Арбенину это вскоре надоело, затормозив на светофоре, он резко обернулся к девушке и сердито скомандовал:
– А ну-ка, посмотри на меня!
– Что? – она, вздрогнув, подняла глаза.
– Запомни: вот так ты смотришь на меня в последний раз!
– Как именно? – не поняла помощница.
– Как на пса недобитого! Терпеть не могу, когда меня жалеют!
– Я и не собиралась.
– И вообще, забудь о нашем разговоре, я тебе ничего не говорил, ясно?
– Ясно, уже забыла.
И она действительно дала себе слово забыть. Иначе, всё сложнее будет сердиться на Арбенина, когда он того заслужит и гораздо легче будет его прощать. А это может стать опасной ловушкой, в которую уже угодила Элеонора Кулешова.
Антон терпеть не мог похороны. Это печальное зрелище всегда вызывало у него приступы мигрени и депрессии, но Зарецкий настоятельно просил его присутствовать на церемонии, и в этом был смысл. Некоторые убийцы настолько тщеславны, что приходят лично проводить свою жертву в последний путь. Не факт, но возможно действительно удастся заметить что-нибудь интересное. Пока ничего такого не наблюдалось: вокруг только чёрные одежды, грустные лица, мелодично-тоскливые звуки скрипки да яркие вспышки фотокамер.
Если звёзды умирают, значит, это кому-то нужно. Журналистам, например: сегодня похороны звезды, а завтра – раскупаемый тираж, сегодня вспышки камер, а завтра – портфолио смерти на всех разворотах.
Антон стоял рядом с Зарецким неподалёку от гроба, внимательно наблюдая за увеличивающейся массой желающих проводить певицу в последний путь.
– Леонид Егорович, вам все эти люди знакомы? – тихо спросил он, с подозрением поглядывая на довольно большую толпу подростков, державшихся особняком.
Зарецкий огляделся:
– В основном да. Здесь, можно сказать, все свои. Кроме фанатов – их вижу впервые.
Церемония прошла относительно спокойно, если не считать дерзких попыток юных поклонников сфотографироваться на фоне гроба. Антон был разочарован – время потрачено впустую. Журналисты, видимо, тоже остались недовольны: всё прошло слишком пресно – без казусов и скандалов. Ничего такого, что легло бы в основу пикантных фото-комиксов, которые так любит искушённая читающая публика. Тираж, конечно, обеспечен, однако острая приправа не помешала бы! Портфолио – хорошо, но комиксы стоят дороже!
К счастью, Нины Костенко дома не оказалось и Ангелине не пришлось разыгрывать самодеятельность, хотя стоять на стрёме (как выразился Арбенин) было не лучше. Сам он настолько профессионально работал отмычкой, что девушка в очередной раз задалась вопросом, откуда берутся следователи с таким набором воровских замашек?
– Это вас в Школе милиции научили замки взламывать? – с опаской спросила она.
– В школе жизни! – туманно ответил Май, скрываясь за дверью.
Не рассказывать же ей как после смерти родителей, осознав, что убийца останется безнаказанным, разочаровавшись во всём, он сбежал из дома и долго скитался по стране с шайкой домушников. Подросток довольно быстро овладел специфическими приёмами и вскоре без зазрения совести обчищал чужие квартиры наравне с остальными воришками. Так продолжалось почти три года, пока его не разыскал дед и не наставил на путь истинный, что, кстати, далось капитану Оболенскому ох, как нелегко!
Ангелина, со вздохом прислонилась к стене. Интересно, знает ли Холмс, какими методами пользуется его помощник? Вряд ли, а, скорее всего и знать не хочет, ему главное, чтобы всё было сделано, как положено! Теперь она начала понимать, что связывает этих абсолютно непохожих друг на друга мужчин. Антон – потомственный аристократ, интеллектуал, которому не пристало собственноручно рыться в чужом грязном белье, трогать замусоленные окурки и ощупывать трупы. Для этой черной работы ему и нужен Арбенин: наглый, беспринципный авантюрист, с повадками уголовника. Неужели он и в милиции вот так работал? Ну, разумеется, за это, наверное, и выгнали... Хотя, если вспомнить его жуткую историю, кое-что можно понять, такую страсть пережить – другой бы сломался, а у этого только характер испортился. Правда, испортился окончательно и бесповоротно.
Зарецкий посмотрел на часы – 17:45. Через два часа конкурсанты вновь соберутся под крышей зеркального дома, а пока всё под контролем, вот только троих ребят на время упустили из виду, но полная свобода длилась не больше часа, так что всё нормально. Можно расслабиться и спокойно заняться делами. Он даже позволил себе заехать домой, навестить слегка приболевшего сына, мальчик будет рад – им не часто удаётся побыть вдвоём.
Леонид Егорович толкнул дверь в гостиную и, увидев гору корреспонденции на журнальном столике, понял, что и сегодня это вряд ли получится. Конверт с изображением земного шара лежал сверху: ни обратного адреса, ни почтового штампа, видимо, письмо бросили прямо в ящик.
– Ишь ты, урод, лично постарался! – проворчал продюсер, багровея от гнева и бессилия.
Он поспешил вскрыть послание и торопливо, прочитал:
" Мои поздравления, крутой продюсер! Тебе удалось превратить первую смерть в самоубийство и избежать скандала, интересно, что ты придумаешь во второй, в третий раз? Впрочем, скоро узнаем – готовь новый гроб и до встречи!
Твоя совесть"
– Чёрт! Чёрт! – нервно выругался мужчина, мгновенно покрывшись холодным липким потом. – Кто же ты, сволочь?! Кто ты?!
Арбенину не потребовалось много времени на осмотр двухкомнатной «хрущёвки». В комнате Костенко он почти сразу же обнаружил новенькую энциклопедию с интригующим названием «Яды и противоядия». На этом косвенные улики закончились, а прямых и вовсе не оказалось. Зато в Машиной спальне мужчина нашёл две любопытные фотографии, которые заставили его присвистнуть от удивления. С первой, обнимая друг друга за плечи, ему улыбались три юных девчонки. Брюнетку и рыженькую он видел впервые, а вот третьей была его новая помощница Ангелина Скворцова. Арбенин сверился с портретом на стене – о'кей, значит, брюнетка и есть Маша Голубева. Май перевернул снимок, на нём стояла дата четырёхлетней давности, а вот второе фото было более свежим. Снимок сделали около года назад, на нём смеющуюся и явно счастливую Машу обнимал тоже вполне довольный жизнью... Андрей Николаевич Миронов.
– Чёрт, это ещё что за Санта-Барбара? – Май не успел придумать достойного ответа на собственный вопрос, в кармане джинсов завибрировал телефон. – Ну-ка, кто там меня хочет? О, Скворцова соскучилась!
Мужчина принял вызов, но услышал какие-то невнятные звуки и женские голоса – один из них принадлежал Ангелине:
– Нина, пожалуйста, для мня это очень важно!
– Хорошо, пойдём, поговорим... что? Нет, зачем в кафе лучше дома. Нет, никуда не хочу идти – слишком устала, давай поднимемся ко мне.
– Но...
– Проклятье! Они идут сюда! – Май отключил телефон и, продолжая чертыхаться, с трудом втиснулся в большой бельевой шкаф, надеясь, что хозяйка квартиры расположится в своей комнате или хотя бы на кухне.
Он угадал, Нина предложила гостье подождать её на кухне, а сама, извинившись, скрылась в ванной.
Ангелина нервно огляделась в поисках начальника, но ничего подозрительного не заметила, а через минуту Костенко вернулась переодетая в легкий домашний халатик и, чиркнув спичкой, зажгла огонь под чайником.
– Ох, ну и денёк сегодня: с утра ни крошки во рту, хоть чаю попить. Составишь компанию?
– Спасибо, не хочется, – Ангелина продолжала бросать косые взгляды на дверь, что не укрылось от хозяйки квартиры.
– Ты что-то ищешь?
– Э... нет, просто не собиралась вас стеснять, я только спросить хотела...
– Спрашивай, – разрешила Нина, наливая чай в две большие фарфоровые кружки, разрисованные ядовито-жёлтыми одуванчиками. – Угощайся, хотя бы символически, терпеть не могу пить чай в одиночестве. Так что ты хотела узнать?
– Вы у Маши давно были?
Нина удивлённо подняла брови:
– На прошлой неделе.
– Как она?
Женщина пожала плечами и помрачнела:
– А никак – таблетки горстями глотает да в одну точку смотрит, бледная, заторможенная. Депрессия у неё – никакой тяги к жизни.
– Жаль! – в памяти Ангелины Маша осталась весёлой, симпатичной хохотушкой и, не смотря на описание Нины, воображение девушки отказывалось рисовать её бледную копию. – Я бы хотела к ней съездить. – Неожиданно для самой себя сказала девушка. Испугалась, прислушиваясь к собственным ощущениям, а потом поняла, что действительно этого хочет.
Нина смерила её подозрительным взглядом.
– Зачем? Вы ведь почти не были знакомы?
– Всё так, но после того, что случилось с Машей и Заряной я, не знаю, как это объяснить, почувствовала что-то вроде сопричастности. Ведь, тогда четыре года назад, я тоже могла попасть вместе с ними на проект и неизвестно как бы сложилась моя судьба.
– Радуйся, что не попала, ничем хорошим это бы не закончилось! У Маши не получилось, итог – клиника и сломанная жизнь, у Зои получилось, итог – гроб! Получается поражение – плохо, а победа ещё хуже.
– Это трагическая случайность! – горячо возразила девушка. – Есть ведь и много положительных примеров!
– Это ты сейчас себя утешаешь, – усмехнулась Нина, – значит, всё-таки поедешь на конкурс?
Ангелина упрямо кивнула:
– Поеду.
– Дело твоё, а если пролетишь?
– Не сдамся, этот конкурс не первый и не последний в моей жизни. Да и в Машиной тоже! Она ведь очень талантливая, могла проявить себя где угодно, неужели её сломало то, что Зарецкий не возобновил контракт?
– Пей чай – остынет! – проворчала Нина. Она встала из-за стола, подошла к полуоткрытому окну и закурила. – Не сломало, но почву из-под ног выбило. Как же, вроде бы победила, на гастроли со всеми поехала, а потом всё – забвенье и неизвестность! А это гад даже извиниться не удосужился!
– Зарецкий? – осторожно уточнила Ангелина.
– Он самый, но его можно понять: мужик привык делать бабки, а не терять, а Машка уже тогда была не в лучшей форме.
– В каком смысле, с голосом проблемы возникли?
– С головой, – криво усмехнулась Нина, – влюбилась в одного придурка и слышать больше не о чём не хотела! Когда после чёсов по стране в Москву вернулись, Зарецкий организовал им концерт ни где-нибудь – на Красной площади, а Машка опоздала на целый час!
– Как это? – ужаснулась Ангелина, искренне не понимая на что можно было променять подобный шанс.
Она, на её месте приехала бы за четыре часа до концерта, да что там, хоть за целые сутки – это того стоило!
– А вот так – с любовником встречалась и о времени забыла! Ну а Зарецкий отлучил её от сцены. Впрочем, мне кажется, он просто искал повод и с Машей по-любому работать не собирался.
– Она очень расстроилась?
– Сразу нет – ведь у неё на первом плане любовь была, это потом глаза открылись, но ненадолго. Поревела и успокоилась, а любовник её на работу взял – пристроил певичкой в собственный ночной клуб, а потом на кокс подсадил. Тут и сказочке конец!
Нина выбросила сигарету в окно и проследила за ней потерянным взглядом, в душе снова образовалась холодная пустота, которая, словно чёрная дыра, расширяясь, поглощала все остальные чувства.
– Как же так? Она ведь его любила! Зачем он это сделал? – ужаснулась впечатлительная Ангелина.
– Машка хотела, чтобы он с женой развёлся, а на ней женился – дурочка наивная! Вот он и решил от неё избавиться таким своеобразным способом – наркоманы ведь не о чувствах думают, а о том, где бы очередную дозу раздобыть. Маша сначала все свои деньги растратила, а потом стала воровать у меня, тогда я и забила тревогу, но было уже поздно.
– Как же он мог?! У них ведь были близкие отношения?! – снова не поверила Ангелина, такая ситуация просто не укладывалась у неё в голове.
"А ты вспомни рассказ Шинского!" – услужливо напомнила память. Похоже, Арбенин прав и в реальном мире всё совсем не так как в её собственном внутреннем мирке.
– Какая же ты наивная! – презрительно фыркнула Нина, словно прочитав её мысли. – Девчонка совсем, а ещё в шоу-бизнес собралась!
Ангелина поморщилась, снова вспомнив Арбенина – он говорил фактически тоже самое.
– Он её с самого начала использовал, а уж когда не нужна стала... В его клубах многих на наркоту подсаживают и бизнес процветает, я это не просто так говорю – справки наводила.
– А в милицию не обращались?
– Обращалась – бессмысленно. Они говорят – доказательств нет, за руку ведь никто не поймал. Не удивлюсь если та же милиция его и крышует! Ну, ничего, недолго ему радоваться осталось!
Металл, прозвучавший в голосе Нины, заставил Скворцову вздрогнуть.
– Откуда вы знаете? – тихо спросила она.
Нина, заметив её испуганный взгляд, сочла нужным выдавить улыбку:
– Я не знаю, я – верю. Недаром говорят: бог всё видит, этот тип ещё своё получит. А кое-что уже получил, я тут навела справочки и выяснила, что он на днях в больницу с прободной язвой попал. Хоть и слабенькое, но всё же утешение!
Ангелина успокоилась и, покосившись на дверь, заметила мелькнувшего, словно тень Арбенина – он спешил к выходу. Значит, беседу можно завершать.
– Ужасная история! Так вы не будете против, если я навещу Машу?
– Не знаю, стоит ли. Но если тебе так хочется, поедем вместе на следующей неделе.
Через несколько минут в дверь позвонили. Нина пошла открывать, Ангелина отправилась за ней, собираясь прощаться. Костенко посмотрела в глазок и испуганно вздрогнула.
– Кто там?
– Не знаю, ошиблись квартирой, наверное, – Нина тяжело вздохнула и, поколебавшись, открыла дверь.
Теперь вздрогнула Ангелина – на пороге стоял Май в недавно отглаженной ею милицейской форме.
Ангелина брела по Гоголевскому бульвару, безучастно разглядывала расставленные всюду картины и не знала, что делать дальше. Арбенин выставил её за дверь, шёпотом велев возвращаться в агентство, а сам остался у Костенко. О чём они говорили – неизвестно, а через полчаса вообще уехали куда-то вместе. Причём вид у Нины был самый несчастный, и Ангелина чувствовала себя виноватой – как ни крути, она была соучастницей всего, что делал Арбенин. К тому же у неё не было уверенности в том, что он всё делал правильно.
Скворцова так задумалась, что не сразу услышала, как кто-то зовёт её по имени. Она обернулась и увидела незнакомую девушку в тёмных очках с оранжево-зелёной причёской панка.
– Геля! Скворцова, привет!
– Привет, а мы знакомы? Что-то не припоминаю. – Она ещё раз внимательно осмотрела незнакомку, которую явно забавляло её недоумение, но память упорно хранила молчание.
Девушка-панк сняла очки и лукаво улыбнулась:
– А так?
– Кира?! Кира Тимохина!!!
Ангелина захлопала в ладоши, узнав подругу, с которой делила все горести и радости полуторамесячного отборочного тура и бросилась её обнимать.
– Кира! Вот здорово, ты откуда?! Я же за тобой, за вами за всеми только по телевизору наблюдаю!
– У нас сегодня "Юрьев день" – забыла? – Кира тоже была рада встрече и тутже потянула Скворцову к ближайшей скамейке.
– Точно забыла, знаешь, столько всего случилось... Ну это не важно, значит вы все сейчас свободны!
Кира слегка поморщилась:
– Сама знаешь, чего стоит такая свобода. По-моему, здесь за нами следят ещё тщательнее, чем в "Зазеркалье". Даже телефон выдают одноразовый – можно позвонить только на скорую или в милицию. Кстати, мне очень нужно поздравить подругу, не одолжишь на секунду мобильник?
– Конечно, вот, а как там у вас вообще, в смысле обстановка?
– Тяжело, Гель, постоянное нервное напряжение: к камерам постепенно привыкаешь, а вот к сюрпризам Леонида Егоровича... Представляешь, мы до сих пор не знаем что будет на экзамене? Я свою симку пока вставлю, чтоб твои деньги не тратить и Лену в заблуждение не вводить. Так у неё сразу мой номер высветится.
Кира поздравила подругу, поговорила с бабушкой, отправила несколько сообщений и, снова поменяв сим-карты, вернула телефон Ангелине.
– Спасибо, выручила. А то мобильники нам отдадут только вечером – ждать долго, да и времени в обрез – со всеми не переговоришь.
– Не за что, жёсткие у вас правила. Я даже не жалею, что не попала в команду.
– Честно-честно? – не поверила Кира. – А я бы, наверное, ужасно расстроилась. Конечно, все эти импровизации или, как говорит Олеся, подставы здорово усложняют жизнь, но зато какой кайф, когда всё получается!
– Рада за тебя, – искренне улыбнулась Ангелина, – а я действительно ничего не потеряла: в июне еду в Юрмалу на конкурс "Звёздный шанс"!
– Правда?! Так это же здорово! – обрадовалась Кира и с восторженным писком бросилась обнимать смеющуюся Ангелину.
– Правда, хотя самой до сих пор не верится. Утром звонили из организационного комитета, просили принести документы – они помогут оформить загранпаспорт и открыть визу.
– Круто, Гелька! Ты обязательно выиграешь!
– Придётся, – грустно улыбнулась Ангелина, вспомнив об отце.
Она обязательно победит, и возможно тогда он поймёт, что музыка для дочери – не просто увлечение. Поймёт и оставит, наконец, в покое.
Ирма отказалась присутствовать на похоронах, точнее ей пришлось это сделать из-за Мартина. Он разоделся франтом и заявил, что поедет с ней. Мальчик явно искал возможность засветиться в прессе на фоне знаменитостей, пусть даже мёртвых, и это вызвало у женщины вполне законное чувство брезгливости. Может, Леонид прав и пора уже избавляться от нового фаворита. Правда, он ей всё ещё нравится, но ведёт себя слишком вульгарно, да и умом не блещет, скорее наоборот. А если она вернётся на сцену, такой багаж ей действительно ник чему, над этим стоит подумать. Ирма подошла к шкафу и привычным жестом потянулась за бутылкой, но тут же отдёрнула руку, вспомнив слова Зарецкого о триумфальном возвращении легенды. Легенда – это она, во всяком случае, была ею, кстати, совсем недавно. Всего четыре года назад. Была, пока был голос... Неужели всё действительно можно переиграть и начать сначала?
– Всё в порядке? Ребята на месте? – спросил Зарецкий, без стука входя в кабинет, он осуждающе посмотрел на открытую дверцу: – Ты опять? Мы ведь договорились!
– Помню, вот и воспитываю силу воли. Лёня, а у тебя действительно есть план? – голос Ирмы невольно дрогнул. Несмотря на сопротивление рассудка, надежда успела пустить корни уже довольно глубоко.
– Есть, но об этом позже, как ребята?
– Всё отлично. Ждут в "Кривозеркалье". Сейчас отнесём им телефоны, пообщаются с родственниками и отбой!
– Хорошо, – Зарецкий, облегчённо вздохнув, открыл сейф, встроенный в шкаф и достал оттуда мобильные телефоны конкурсантов, которые выдавались им лишь раз в неделю ровно на пять минут. – Я сам разнесу, если не возражаешь.
"Хочу убедиться, что с ними действительно всё в порядке" – мелькнула невысказанная мысль.
– Не возражаю, – Ирма поняла его беспокойство по-своему, – не переживай – обошлось без экстрима и травм, но интересные кадры имеются.
– Вот и замечательно, – Зарецкий устало улыбнулся женщине и вышел, унося телефоны.
На душе было неспокойно. "Это всё из-за дурацкой анонимки! Разумеется, дело в ней!" – повторял он как заученный урок, тщетно пытаясь себя успокоить, а сердце сжималось от тяжёлого тревожного предчувствия, как тогда – перед смертью Заряны.
Продюсер отнёс телефоны ребятам, убедился, что с ними, по крайней мере, на первый взгляд всё нормально и пообещал себе завтра же устроить им внеплановый медосмотр. Мысль, конечно, не первой свежести и актуальности, особенно при отравлении рицином, но ничего более перспективного в голову не пришло. Непростившая интуиция, словно издеваясь, безмолвствовала.
Да, она предупредила об опасности, но выход из положения не подсказала, что там, даже не намекнула, значит, придется искать его самому, вслепую. Он ещё не смотрел записи их приключений, комментировать было нечего, поэтому мужчина ограничился несколькими формальными фразами и откланялся. У самого выхода его остановил тихий голос Киры:
– Леонид Егорович, это правда, что Заряна умерла?
Чёрт! А вот к этому он готов не был. Совсем вылетело из головы, что походы в большой мир чреваты неконтролируемым потоком информации, от которой здесь, в доме, надёжно защищали камеры и зеркала.
– Да, это правда, – ответил он как можно спокойнее. – Я так понимаю, кто-то сегодня изучал жёлтую прессу, да Кира?
Девушка отрицательно покачала головой, она узнала новость от Ангелины и поделилась с ребятами, но сейчас это не имело значения.
– А почему вы нам ничего не сказали? – также тихо спросила она.
Леонид Егорович удивлённо вскинул бровь:
– Не понял, почему я должен был что-то говорить? Передавать информационные сводки не входит в мои обязанности. Люди, в том числе и известные, умирают фактически каждый день, и что мне теперь вам все некрологи зачитывать?
– Но ведь Заряна тоже была выпускницей "Рождения звезды"! Вашей выпускницей, – обвиняющим тоном напомнила Юлиана.
Зарецкий грустно усмехнулся:
– Вот именно – моей, вы-то здесь при чём? Что я, по-вашему, должен был сделать – притащить вас на похороны и превратить церемонию в шоу?! Уверен, фанатам и журналистам это бы очень понравилось! Особенно первым, они буквально окружили кладбище – так были уверены, что вы там всем составом появитесь.
– Но...
– Никаких "но", Олеся! Да, Заряна умерла, но жизнь продолжается и наш конкурс тоже. Постарайтесь об этом не забыть! А что вам говорить и куда приглашать – я как-нибудь сам разберусь, договорились?
Ребята молчали. Не всем слова продюсера пришлись по душе, но виду никто не подал.
– Вот и отлично! А теперь, давайте общайтесь с родными и близкими – у вас ровно пять минут.
Зарецкий повернулся к выходу, но, похоже, тема ещё не была исчерпана, его снова остановил по-детски звонкий голос Киры:
– Леонид Егорович, а почему она это сделала?
– Не выдержала бремени славы, – попытался пошутить Руслан.
– Вполне возможно, – устало кивнул продюсер, – ключевое слово – бремя. Не знаю, что вам сказать, ребята. Мне пока тоже ничего неизвестно, а раз так – закроем тему. Давайте, звоните уже и расходитесь по комнатам.
Последняя попытка уйти опять не увенчалась успехом, уже открывая дверь, он краем глаза он уловил, как вздрогнула Юлиана, включив свой телефон.
– Блин! Это ещё что за фигня?! – пробормотала она скорее озадачено, чем испугано, но теперь вздрогнул Зарецкий.
Вот оно – знакомый, едва ощутимый укол в области сердца.
– Юленька, что случилось? – он медленно обернулся, чувствуя, как холодные тиски дурного предчувствия сжимаются всё сильнее.
– Да всё нормально, Леонид Егорович, – неуверенно сказала девушка, не сводя глаз с дисплея телефона, – просто придурки какие-то шутят, глупости всякие пишут.
– Можно посмотреть? – непослушными пальцами, мужчина взял телефон и, взглянув на текст эсэмэски, замер, оглушённый собственным сердцебиением. От бессилия и отчаянья закололо в подушечках пальцев, а из помещения словно исчез весь воздух, и стало трудно дышать.
– Я СЕРАЯ ТЕНЬ ТВОЕЙ ЯРКОЙ ЗВЕЗДЫ!
Я ТЕНЬ, НЕ ИМЕВШАЯ ПРАВ НА МЕЧТЫ!
Я ПРОСТО ВОССТАВШАЯ ТЕНЬ КРАСОТЫ!
НО ТЕНЬЮ СЕГОДНЯ НАВЕК СТАНЕШЬ ТЫ! -
Презрительно фыркнув, прочитала, Юлиана. – Что это за бред?
"Это не бред – это приговор!" – тоскливо подумал Зарецкий и медленно вышел из комнаты, чтобы ровно через пять минут самым тщательным образом проверить телефоны всех конкурсантов. Точно такое же послание обнаружилось во входящих сообщениях Олеси Раневской...
– Люда, ну я ведь тебе уже всё объяснила! Я не имею права разглашать информацию, да и нечего пока разглашать! – в тысячный раз повторила Ангелина мобильнику, возмущающемуся звонким голосом подруги. – Мне очень жаль, что у тебя проблемы с работой, но помочь, правда, ничем не могу. Что? Ой, ничего не слышу, ты куда-то пропала, я перезвоню!
