Текст книги "Любовь и ненависть (СИ)"

Автор книги: Наталья Пафут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

Я продолжала идти, быстро и беззвучно, побуждаемая чем-то, что представлялось мне неизбежностью. Я остаюсь и сделаю все возможное, чтобы спасти своих людей. Рем, монстрик – простите меня.

Как всегда, приняв решение, расслабилась. Расправила плечи, улыбнулась.

– Ну, где тут у вас пыточная?

Покинули помещение с пленными ардорцами. Стою в небольшом коридоре. Откуда-то со стороны раздается возня и пыхтение. Звон бокалов, мужской смех. Все мужчины, в том числе и охранники там, в очереди – или ожидают или делятся ощущениями. Мои «подруги» еще выбирают рабов. Я осталась одна. «Тоскую», со скукой хожу по коридору, заглядываю в комнатки. Ага, сколько здесь ключиков висит на гвоздиках. Один исчезает в рукаве, еще один, вроде они разные. Иду дальше. Повороты, коридоры. Мне кажется, я потерялась. От панического ужаса кровь заледенела в жилах.

Вдруг я услышала звук удара. За ним – другой. Шум доносился из бокового коридора. “Не ходи туда, тебе там нечего делать…» На деревянных ногах подошла, прислушалась. Дверь приоткрыта.

Слышу тихий, вкрадчивый голос капитана Пуера:

– Что ты знаешь о Владыке? Кто разрушил Сорве? Он вернулся?

Перед глазами явилась сцена из далекого прошлого. Избитый мужчина, растянутый как лягушка и прикованный к столу. И безумный маньяк, склонившийся над своей жертвой. Разбитое лицо пленника я видела только мельком. Столько крови, что и не понять толком ничего нельзя. Ясно только, что это ардорец, судя по его великанскому телосложению. Капитан обернулся и замер от удивления.

– Миледи? Вы здесь?

Мои расширевшиеся глаза уставились на его окровавленные руки. У него в руках кастет.

– Я, я потерялась, мы выбирали рабов, вот и…

– Да, да, конечно, я вас провожу, здесь столько коридоров…

Мы вышли из тюрьмы.

Глава 7

Солнце только-только разгоралось, а на улицах уже было полно народу – в основном солдат, уроженцев разных земель огромной Креландии, патрулирующих весь город. Отчего-то они казались обеспокоенными, будто с минуты на минуту ожидали нападения. Меня уверяли, что армия увеличивается, готовится к удару по предгорьям.

– Пора уже покончить с ардорской проблемой. – комментирует происходящее баронесса Эмилия. Мне было странно видеть баронессу, невозмутимую, как всегда. В моей жизни так много переменилось после вчера, что мне казалось, будто везде всё должно было стать иным.

Я, потрясенная от увиденного, всю ночь не спала, ноги болят, я писала новое сообщение Рему. Тошнит, постоянно накатывает ужасная слабость.

Я решила погулять по городу, посмотреть, как я смогу освободить ардорцев. Предположим, освобожу, но как нам пройти мимо всех этих солдат! Мелеборен, по сути, не далеко от предгорий. Полчаса на лошади и мы в безопасности. Но с раненными, измученными и ослабшими ардорцами это займет намного больше времени. Все тоскливо. Оглядываюсь. Солдаты везде!

Мы медленно прогуливаемся, быстрее идти я и не могу, все ноги изранены, утром я завязала их импровизированными бинтами.

Здесь были когда-то прекрасные фонтаны, множество зеленых деревьев; главные улицы были украшены мостовыми из белого мрамора; ныне же все разбито. Даже сейчас можно понять как красиво здесь было до войны! Дома были наполнены счастливыми людьми, звенели от песен и детского смеха, сейчас же остались только слепые окна и пустые дворы. И топот солдатских сапог.

Тусклые дома из серого камня и дерева оживляются только пестрыми, развиваемыми ветром красно-белыми стягами. Над головой сверкает ослепительно-голубое небо и яркое солнце – день необычайно хорош.

Мы шли мимо бедно одетых лоточников, продающих горшки с сухими кореньями или садки с голубями и рыбой, мимо углежогов, толкающих перед собой тележки с углем и нараспев выкликающих цену, проходил мимо сыроваров в ярких красно-желтых камзолов, мимо мясных лавок со свиными, бараньими и оленьими тушами, мимо продавцов соли, предлагавших ее в разных видах и упаковках, мимо пекарей, продающих хлеб, пироги и пирожные, мимо торговцев птицей, пряностями, зерном, вином и элем и тысячами прочих товаров, выставленных в витринах или прямо на улице. Покупатели отчаянно торговались, жалуясь на высокие цены.

Вышли на главную площадь к дому генерала Брогана.

Здесь собралась толпа. Народ что-то приветственно кричит. Раздаются крики «ура», «виват».

– Что здесь происходит? – Спрашиваем прохожего.

– Герцог Томеррен прибыл.

– Едут! Едут!

Я осторожно выглядываю из-за широких плеч впередистоящих. В числе многочисленных всадников я заметила Томеррена, лениво и распущенно сидящего на лошади. Да, узнаю – такой же красивый, светловолосый, стройный, широкоплечий и очень высокий. Мечта всех дам.

Подъехал к генеральскому дому. Спешился. К нему подбежала группа высших чинов. Почтительно кланяются. Что-то говорят. Толпа беснуется – перед ними живая легенда, герой войны, жертва трагической любви, говорят, ради принцессы Креландии он пожертвовал своим постом наместника, оттого он теперь такой грустный и печальный. Да вы что? Да, да, та самая принцесса, которую похитил ужасный монстр, прямо из-под венца! Так и сгинула…

Герцог Томеррен, презрительно прищурившись с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать, выслушивал генерала Брогана в парадном мундире, в орденах, который почти на цыпочках, навытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что-то докладывал бывшему наместнику. Снисходительно кивнул. Вся компания зашла в дом.

– Томеррен привез с собой магов, – шепчет Эмилия, – сегодня вечером бал в доме генерала, а завтра начнут церемонию. Мы тоже приглашены! – Баронесса как маленькая девочка повизгивает и подпрыгивает от восторга.

– Говорят, он сам будет извлекать Армадилы! Я такое точно не пропущу! Столько событий, как же это все волнительно. Здесь наплыв знати из Осгилиана. Томеррен будет решать кому давать рабов. Вы уже выбрали? – Я задумчиво киваю. Эмилия и не ждет от меня ответа. Ей просто надо выговориться. Количество выпаливаемых ею слов в секунду утроилось. Она «обсуждает» наши платья для бала, качества рабов, драгоценности и внешний вид новоприехавших… Мне надо убираться с этой площади. Боюсь быть узнаной. Прощаюсь с баронессой.

– Пойду, еще рабов повыбираю, а то всех хороших разберут…

Все пропало. Все мои планы полетели. Надо бежать. Томеррен меня узнает. Срочно, срочно бежать. Ноги сами несут меня в тюрьму. Ключи жгут руку. Надо торопиться. Вбегаю. Успокаиваюсь. Иду вдоль рядов. Так же, как и в прошлый раз, на меня никто не смотрит, головы рабов низко склонены, они неподвижны, как статуи. Но всей кожей я ощущаю напряжение в воздухе. Я знаю, что каждому пленнику в этом помещении известно кто я. Эмоции висят в воздухе, звенят невидимыми струнами, цепляются за волосы, поднимая их дыбом.

– Странные они сегодня, – комментирует происходящее стражник;

Прохожу мимо предводителя. Презренно смотрю на него. Выбираю раба, думаю, морщусь. Наклоняюсь пониже. На меня никто не смотрит. Роняю ключики ему в ноги. Не оглядываясь, ухожу.

Зак

Ну почему я всегда просыпаюсь в обнимку с этой креландкой! Как она умудряется так подползти ко мне. С отвращением зашипел. Запутался в ее длинных волосах. Как же я ее ненавижу! Я опять лежу на боку, она, как лиана, вплелась в меня, ее ноги, как без костей обвили мои, ее голова лежит на моем плече, наши руки переплетены. Животу тепло, внизу все пульсирует. Она спит, обняв меня так крепко, словно хочет удержать навсегда. Она спит глубоким сном, и я чувствовал на своей груди ее легкое, ровное дыхание.

«Надо отпозти от нее, оттолкнуть, я ее ненавижу, это тварь, тварь…сейчас, поползу…» – Я не заметил, как уснул.

Проснулся. Я лежу ничком на холодном полу. Все болит – голова и спина мои напоминают куски сырого мяса. Тепло, даже душно, но меня знобит. Я чувствую, как лихорадка начинает пробирать меня. Еще днем у меня начался жар. Кожа болезненно ноет от любого прикосновения, перед глазами все расплывается, и лоб покрылся липким потом. Креландка заметила мое состояние, подползла, дала напиться, приподняв мою тяжелую голову.

– Есть хочешь, – тихий вопрос, – я тебе оставила хлеба.

«Какой хлеб! Мне даже зубы не разомкнуть, так они стучат. Идиотка!» – промычал что-то грозное, сам себе признался, что получилось жалко. Её рука лежит на моём лбу. Приятно. Пробую отползти. Мой марш независимости не продлился долго. Далеко я не уполз, я себя ощущаю огромным, жалким слизняком, мое тело превратилось в колыхающее, беспомощное желе, а головная боль стала настолько сильна, что мне пришлось стиснуть зубы, чтобы не начать жалобно стонать.

Девушка, усевшись на пол возле меня, с деловитым видом растирала свои ладони.

– Сейчас, попробую помочь тебе. Хотя я не смогу многого.

Она начала прикладывать свои ладони поочередно – к моим вискам, груди, запястьям, опять к вискам, отвлекаясь от этого занятия лишь затем, чтобы хлебнуть воды и дыть мне напиться, я чувствовал горячее, иногда болезненное покалывание… Жар прошел. Я весь покрылся холодным потом и не чувствовал своих рук и ног. Боль чуть притупилась, не прошла, просто перестала быть на первом месте. Теперь она может уходить. «Уйди, ну уйди же!»

Она повернула ко мне лицо и улыбнулась. Обхватила мое лицо ладонями и склонилась ко мне. Ее рот полуоткрыт, зубы мерцают, большие, темно-коричневые глаза смотрят в упор на меня… Она молчит, рассматривает меня. Я смотрю на нее.

Я разглядел старые, уже пожелтевшие синяки и совсем свежие, лиловые. На ее правой щеке виднелась длинная царапина, а левая превратилась в сплошной кровоподтек с четырьмя глубокими порезами. Она прекрасна.

– Нос сломан, и, судя по всему, не один раз, шрамы на лице, а глаза слишком уж проницательные и очень усталые, очень красивые. Не человек, а взведенный арбалет. Острый ум и опасная сила, внушающие уважение. Что ни говори, смертоносная комбинация. Вылитый убийца. Привет ардорец. Я Шиара. А ты кто?

Я в плену этих глаз, не могу отвести взгляд, в голове пусто, ни одной мысли, мои глаза остекленели, я под ее контролем… Я разомкнул безвольные губы:

– З-з-зак… – Девушка кивнула, не отрывая зачарованного взгляда от моего лица.

– Рада с тобой познакомиться. Привет Зак…

– П-п-ривет… – Я в полном смятении.

Она засмеялась, как всегда хрипловато. В ее смехе какая-то непринужденность, теплота и ласка. Я взглянул на нее. Передо мной сидела другая девушка! Смех совершенно менял ее. Точно в темном доме вдруг распахнулись все окна:

– От заикания магией не излечиться. Но ты мне нравишься и таким Зак.

«А ты мне нет! Уходи!» Силы кончились. Было трудно дышать. Раскинув стороны руки и ноги, я лежал на спине, не в силах поменять позу.

– Как я устала! – Моя рука замерла, я и сам не знаю, как это получается, как будто каждый изгиб моего тела создан для нее, она, довольно урча, улеглась на мою руку, прильнула ко мне, удобно примостившись головой во впадине моего плеча, как будто специально ее размера. Повозилась, подтолкнула попу поближе к моему животу, расслабила спину и заснула.

Проснулся. Я устал и голоден. Но главным образом я исключительно зол.

– Пошла вон, креландка! – Процедил я сквозь зубы, с трудом сел, прислонившись спиной к стене;

Она, печально взглянув на меня, отползает в свой угол… Смотрю ей вслед, уходит…Казалось, Шиара уносит небо с собой…Ушла, поникла у дальней стены…там ей и место! Смотрит на меня. Почему мне так стыдно! Глупости…Она креландка, она тварь…

Дальнейшие болезненные размышления были милосердно прерваны. Тяжелая дверь со скрежетом открылась…

Входит группа людей. Во главе Томеррен. Вошел, стоит, покачивается на пятках, смотрит. Широкая ухмылка медленно расползается по его лицу.

– Зак! – с расстановкой произнес он наконец. – Какая приятная, но неожиданная встреча!

Я бессильно сижу, ощущаю свой запах, вонь грязи и нечистот темницы, с кисловатым привкусом пота от страха и ярости. Все, это конец.

– А ведь я мог бы и догадаться – ардорец, урод, упямый, как осел… – он задорно улыбнулся. – Ну ты прямо оживил мое скучное существование в этой дыре. Порезвимся, давай?

Мне стало страшно. Я знаю, что быстро я не умру. Что-то в животе сжалось, сердце ускорилось.

– А ты, говорят в опале, а, неудачник? – Я сплюнул в его сторону. Не попал, жаль. – Потерял Рема, да? Он прямо между палец у тебя выскользнул? Теперь объедки подбираешь, палачём заделался? Братец? – Лицо Томеррена темнеет от злости. «Он никогда не отличался спокойным нравом, вечно скакал как бешеная блоха, может, если довести его, он меня прикончит…»

– И не надейся, – процедил поганец, будто прочитав мои мысли;

Он наклонился ко мне. Беззлобно и внимательно посмотрел на меня ясными серыми глазами.

“Да, изменился Томеррен, опаснее стал, холоднее.”

Томеррен неторопливо достал кинжал. Подчеркнуто неспешно нагнулся ко мне, заглянул в глаза. Установил свой кинжал мне под ключицу и все с той же неспешной аккуратностью и очень медленно воткнул кинжал мне в плечо, встретив препятствие, слегка нажал, не отрывая внимательных серых глаз от моих, я почувствовал, что кончик ножа уперся в лопатку.

Я застонал, глаза выкатились и побелели от боли. Томеррен спокойно улыбаясь, взял меня за подбородок и поднял вверх мое лицо. Я знал, что сейчас произойдет и приготовился к боли, насколько мог.

– Зак, Зак, – сказал он медленно, с расстановкой, – я тебе не говорил, но я никогда не мог понять, чего такая девушка, как Амелия, нашла в тебе. Ты не был ее достоин. Она так стонала, когда я вскрывал ее. Знаешь, я был ее первый мужчина. А потом мы вместе с Эжери, с разных концов…Хотя, кто там только ни побывал после меня…

Я, нанизанный на его кинжал, крупно дрожу. Слезы заливают мое лицо. На губах Томеррена играет улыбка,

– Ты так жалок! Такие как ты, Зак, непременно должны умирать. Если вы выживаете, то становитесь скучнейшими людьми на свете… Я тут подумал и решил. Ты станешь моим рабом! Сегодня вечером и проведем церемонию! – С этими словами он повернул кинжал вокруг своей оси… Боль прошила голову, будто молния, заставив меня беззвучно выдохнуть – воздуха на крик не было, я широко распахнул рот, дышу часто-часто. Томеррен, смотрит мне в глаза, упиваясь каждой секундой моей агонии…

– А Рем, если это он Сорве завалил, мне не страшен. Его столько сюрпризов в лесу ожидает, что, я уверен, он скоро к нам присоединится…Опять в кандалах и на коленях…

– А почему на нем нет мифрилов? – Томеррен повернулся к кому-то из своей свиты.

Неразборчивое объяснение. Томмерен взвился от ярости:

– Идиоты! Я сам вырезал его Армадил! Мифрил на него! Это третий по силе маг во всем Ардоре! Целителя ему… чуть позже, пусть покорчится. Церемония будет сегодня вечером…

Я лежу, обессиленный. Это конец…

– А это что за существо? – Томеррен заметил креландку, съежившуюся в своем угле.

Шепот:

– Осуждена. Не трогает. Бессильный, хи-хи, казнь скоро…

– Жалкое создание. Прибить!

Какое-то бормотание в ответ:

– Да делайте с ней что хотите, хоть всем полком отимейте!

К креландке подходят охранники. Сквозь громовые удары сердца в моих ушах, я услышал полный ужаса крик креландки. Её хватают, она отчаянно сопротивляется. Когда солдаты начали бить ее сапогами, она ничего не сделала, чтобы защитить живот… Томеррен идет к двери…

“Не трогайте ее!» – По кончикам моих пальцев пробегают голубые огоньки. Никто на меня, поверженного, не смотрит. Все взгляды сконцентрированы на девушке.

Лукас

Наконец то Рем очнулся. За эти три дня после возвращения из Сорве, они места себе не находили от волнения. Изменилось ли что-то? Выглядит ли он бледнее и больнее, чем раньше после ударов. Сказывается ли на нем удаление от Хозяйки. Придет ли он в себя?

– Что-то он слишком долго, – обеспокоено повторяет Сай.

Ричард поморщил свой высокий лоб, устало откинул светлую косу назад, на спину,

– Владыка здоров, сердце бьется сильно, просто он исчерпал свой запас энергии, который и не был очень высоким до удара. Он придет в себя, когда готов. А впечатляет, – задумчиво добавил он, Ричард еще никогда не видел своего Владыку в действии.

Армия ардорцев тем временем увеличивалась, ардорцы приходили в поселение на юге со всех сторон. Все знали, что как только Владыка придет в себя, они двинутся для освобождения Владычицы.

– Разведчики вернулись?

Сай покачал головой.

– Все глухо, мы не знаем где ее держат. Одна надежда, что Мира свяжется с Ремом, когда он проснется.

Лукас посмотрел на окаменевшее от страшного горя Николаса. Его лицо было более холодным и безжизненным, чем у мертвеца.

«Вряд ли он спал за эти ужасные десять дней» – подумал Лукас, глядя на мертвое, застывшее лицо друга и командира. – «Он скоро свалится».

Десять дней прошло, Ариэла уже умерла. Что бы с ней не делали креландцы, теперь она в Забвении, уже не мучается. Агония Николаса закончилась, началось омертвление.

Дел было много. Разместить прибывающих со всех сторон ардорцев. Проверить вооружение, провизию, наметить план действий. Времени на раздумья не было. Самым страшным временем были ночи. Они их все ненавидели. Ночи, когда они ослабляли защиту, их щиты ослабевали и мертвые возвращались к ним в их снах.

По ночам Николас пил… он сидел за столом всю ночь и уничтожал бутылку виски за бутылкой, пока не падал на стол без сознания.

Третий день после возвращения. Рем еще спит.

– Николас, она теперь в лучшем мире, – тихо прошептал Лукас. – Она тебя дождется и вы вместе возродитесь, что бы снова быть вместе…

Николас не отвечая, кивнул. Лиэм мрачно уставился в стену. Они продолжали молча сидеть рядом. О чем они еще могли говорить? Все уже сказано, все сделано, осталось только ожидание… Они слишком многое испытали вместе, чтобы стараться утешать друг друга.

– Николас, поспи…

Мужчина снова кивнул и с совершенно отсутствующим видом, не проронив больше ни слова, ушел в свою комнату, взяв непочатую бутылку с собой.

Раздался крик Ричарда, и Лукас очнулся от своих раздумий. Сай вскочил. От его меланхоличного настроения не осталось и следа. Крейг стоял у столика, вытаращив глаза:

– Очнулся…

Рем выглядел больным.

– Получилось?

– Да, Сорве полностью заблокирован;

– Сколько дней прошло?

– Три.

– Какие-нибудь новости от них… – Рем запнулся, – от Миры, – исправил он себя.

– Ничего, ждем тебя, может она свяжется с тобой, разведчики не вернулись. – Лицо Рема еще сильнее померкло, стало серым. Только глаза еще сохраняли свой цвет – какой-то особенный, прозрачно-фиолетовый. Замер, прислушивается к себе. Кивнул.

– Жива, устала, раздражена…

Было очевидным, что Мира смогла обмануть креландцев. Ее приняли за свою.

– Рем, поешь, тебе нужны силы…

Кивнул.

– Что Николас, – спросил он напряженным голосом.

– Я в порядке Владыка, – раздался ровный, лишенный каких-либо эмоций низкий голос Николаса от порога. Все расступились. Друзья отводили глаза от него, не в силах встретить его взгляд.

– Не беспокойся, я не уйду, – произнес Николас, – пока Ардор не освободится от врага, я буду с вами. Клянусь, я отомщу. А потом ты меня отпустишь, Владыка.

Казалось, что в этом огромном теле заключен несчастный, немой человек, который не надеется спастись. Никто не мог долго смотреть в эти глаза, полные смертельной тоски.

Лицо Рема приняло серо-землистый оттенок.

– Я принимаю твою клятву. Ты свободен уйти, как только Ардор будет свободен от креландцев. – Помолчал, – Спасибо, друг. Умереть проще, чем жить…

Вечер. Горит огонь в очаге. Совещание. Рем, сидит во главе стола, около него лежит листок бумаги и перо на случай, если Мира свяжется с ним.

– Не нравится мне это, – опять и опять повторяет Сай. – Оттуда никто не возвращается. Там ловушка. Надо проверить.

– Сколько еще можно проверять! – Кипятится Рем. – Так и будем сидеть тут и проверять и терять людей!

– А что ты предлагаешь, придурок, – взвился Лиэм, – давай бросим туда обессиленного Владыку и посмотрим что будет! Ты, идиот, идти-то можешь, или отнести тебя туда и передать в руки радостных креландских ублюдков!

Рем злится, желваки волнами ходят по его бледным скулам.

– Рем, ты когда сможешь ударить? – Тихо спрашивает Лукас. – Дней через семь? – Ричард отрицательно качает головой. Рем кивает:

– Три дня и я готов…

– Сдохнуть ты готов, – процедил Лиэм. Застонал, обхватив свою голову. – Кретин, какой непробиваемые кретин…

– Мы не знаем где Мира…

– Я найду ее, я чувствую нашу связь…

– Ну так нет проблем! – Стукнул огромным кулаком по столу Лиэм. Стол жалобно затрещал, все приборы звякнули, бокал вина около Рема перевернулся и растекся по столу кровавой лужей. – Только нас с собой не тяни! Мы пока здесь себе могилки выроем и приготовимся!

– Лиэм я… – начал Рем и вдруг запнулся. Схватил перо. Все замерли. Началось…

Ж.А.Р.Е.Б.Н. – Дура! Кровью же истечешь, – О.Р.М.Н.Е.Т.Р.О. – Идиотка, достаточно! – Н.Б.У.С.П.А.С.М.Е. – Стон, по лицу Рема течет пот, – Л.Е.Б.И.Д.И.Ж.Д.И.

Все склонились на написанным, – Что это? Ерунда какая-то…

– Последнее «Жди» и «иди».

– Точно…

– Мелеборен! Иди и жди! – Все вскочили. – Умничка Мира, она в Мелеборене, – Сай готов бежать отдавать приказы…

– Что там еще?

Рем напряженно всматривается в написанное. Вдруг он побелел еще больше, отшатнулся, оглянулся на безучастного Николаса, прислонившегося к стене.

– Николас, это тебе сообщение… – Тот, как будто, очнувшись от мертвого сна, перевел свои пустые глаза на друга.

– Желтоглазый, Ариэла и ребенок нормально, не тронули, буду спасать…

Тишина…

Все глаза обращены на Николаса…

Тот стоит, замерший – мертвая, застывшая статуя…Глаза широко распахнуты…

– Николас, – осторожно говорит Лукас, – Ариэла и твой ребенок живы, живы, их не тронули… Слышишь? В Мелеборене, мы их вытащим…

Крупная судорога вдруг прошла по всему телу изможденного мужчины, что-то заклокотало в его горле. Он моргнул. Тихонько шурша по камню, его тело начало медленно соскальзывать вдоль стены и он тяжело рухнул бы, если бы не подскочившие друзья. Лиэм и Лукас подхватили его трясущееся тело, подняли его и помогли дойти-доковылять на подворачивающихся ногах до стола, усадили па стул. Лицо Николаса стало сине-белым. Рот был открыт. Из широко распахнутых желтых глаз беспрерывным потоком текли слезы. Слышно, как воздух с сипением врывается в его легкие, его дыхание слишком поверхностное…

– Виски ему!

– У него спазм, он не может дышать!

Пот и слезы, внезапным потоком заливают лицо Николаса, его волосы слиплись, крупный рот искривился, оскалив клыки, а взгляд стал почти невыносимым – столько обнаженной и безнадежной муки, надежды и любви было в его глазах.

Сай обхватил его дергающуюся голову, закинул и стал понемногу вливать виски в его ходящие ходуном черные губы.

– Давай, давай, дружище, еще чуть-чуть, сейчас полегчает. Дыши, дыши…

– Ричард!

Подбежал целитель…

– Ему надо поспать, – попробовал положить руки на голову Николаса, тот вдруг начал вырываться, бороться изо всех сил, он хрипит что-то неразборчивое, что же он все еще сидит тут, ему же надо бежать, спасать, там его жизнь, его любовь…прямо сейчас, надо… Николас безвольно обмяк на руки друзей, подхвативших его тело…

– Спать! – Провозгласил довольный Ричард.

– Выступаем утром. – Сказал уставшим голосом Рем. Он волнуется, чувствует боль своей любимой. Ему не нравится, что она собирается спасать кого-то там. Она должна бежать к нему, быть в безопасности. Его женщина, его жизнь…

– Семь дней пути, будем там дней через шесть, – сказал Сай;

– Надо быстрее…

Сай кивнул, – сделаем, если надо.

Рем вздохнул, снял рубашку, подал нож Саю.

– Пиши. Спасибо от Ж, выступаем. Будем через четыре…

– Пять, Рем…

– Через пять дней.

Зак

«Не трогайте ее!»

Я взмахнул руками. Полутемное помещение внезапно озарилось как бы беззвучной молнией, только это была не молния. В дверь камеры, как раз туда, где стоял Томеррен полетели два огромных огненных шара. В воздухе повис густой черный дым. Казалось, вспыхнула вся камера. Стражников разметало, как шквалом. Земля содрогнулась, с потолка что-то посыпалось и воздух наполнился грохотом оглушающих взрывов. Сразу же заложило уши. Томеррен отлетел от взрывной волны, ударился о стену и сползл на пол. С ревом вся стена рухнула, засыпав его камнями.

Я вскочил.

Вспыхнул огонь, пробежал по коридору, оставляя за собой узенькую голубоватую дорожку. Последовала более сильная вспышка – и к потолку взметнулись высокие оранжево-красные языки. Креландка лежит у стены, полузасыпанная каменной пылью. Я вижу широко распахнутый в крике рот, по ее щеке стекает кровь. Ничего не слышу, усиливается какой-то звон. Все завибрировало. Кожей почувствовал, что рухнула еще одна стена.

В голове шумит от усталости. Боли пока не чувствую. Она придет, скоро… Кровь кипит. Надо бежать. Оглянулся. Увидел нож и меч, торчащий на боку у охранника, это мне пригодится.

Подскочил к девушке, одним рывком поднял ее на ноги, ей надо бежать самой, нести ее я не смогу. Она, кажется, в порядке.

Из разрушенного, дымящегося пролома выпрыгивают солдаты. Я пнул одного в колено, второму всадил в живот кинжал. Оставшиеся даже не успели поднять мечей, а я уже перерезал глотку третьему и разбил локтем нос четвертому, делая выпад, я почувствовал, что мне распороли бок, убил последнего.

Перепрыгиваем через тела, выбегаем в задымленный коридор. Я начинаю различать звуки. Ослепительная вспышка боли ударила в плечо, проколотое поганцем Томерреном. Судя по всему, рана была серьезной – рукой шевелить не могу, разорваны мышцы, но времени на раздумья нет. Потом… Побеспокоюсь об этом потом…

Размахивая мечом, навстречу бежит бело-красный воин, я ринулся к нему. И только собрался прикончить солдата, как раздался громкий хлопок, напрягся – меня убили? Солдат упал к моим ногам, что за хрень? Обернулся. Шиара держит дымящююся палку в своих руках! Она умеет пользоваться магическими орудиями креландцев! Бежим дальше, разберусь в этом позже.

Удар, обрушившийся на мое здоровое плечо пришел из ниоткуда, откинув меня к стене, и выбив меч из руки. Пока перед моими глазами мелькали звезды, другой рукой, с трудом шевеля поврежденным плечом, полоснул ножом по чему-то мягкому, попал. Солдат взмахнул рукой. Воздух качнулся, и я почувствовала сильнейший удар в лицо, хруст, – «опять нос сломали», – слышу дикий крик Шиары, громкий хлопок, ушам больно, солдат дернулся и упал, Шиара опять спасла меня. С беспокойством пытается помочь мне встать на ноги. Поднимаюсь, шатаюсь…

– Зак! Ты как? – Глупый вопрос, конечно отлично…

– В порядке, дальше, быстрее, – хриплю с трудом.

Выбегаем на улицу. Я выскочил, выбросив вперед руку. Вечер вспыхнул пламенем. Теперь здесь творится хаос. Половина форта охвачена огнем, в стороне горят какие-то деревянные сооружения, на крыше летит по ветру горящее красно-белое полотнище креландского стяга. Огонь распространяеся так быстро, что невозможно уследить, – казалось, все вспыхнуло разом. Солдаты бегают туда-сюда.

У дальней стены, около не поврежденной взрывами и пожаром стены, я заметил привязанных лошадей. Наверное, это последний подарок от Томеррена. Головы белых лошадей украшены султанами из пестрых перьев, дым от огня окутывает их морды перламутровым облаком. Нам надо туда, к лошадям. Бежим.

Нас заметили…В нас целятся из металлических палок…

Звук многочисленных выстрелов заставил меня замереть на месте на секунду, пригнулся, поджал уши. Оглушающий звук больно резанул по барабанным перепонкам, и долей секунды спустя, я задался вопросом, попали ли они. Шиара бежит впереди меня, не ранена. Совсем чуть-чуть до лошадей… Я получил ответ на последний вопрос, когда моя левая нога подкосилась и я вдруг повалился как спиленный дуб. Попали…

– З-а-а-а-к! – Закричала дурным голосом, смешно разбрасывая колени, бежит назад, «Идиотка! Убегай!» – Перед глазами все кружится. Из раненного плеча толчками вытекает кровь, или это из бока… Все, я кончился…

Подбежала, наклонилась, дергает меня,

– Вставай, давай, вставай, бежим! З-а-а-к!

«Достала то она меня как, – тоскливо подумал я, – пристала ко мне, как репей…» – выплыл из прекрасной, манящей отдыхом темноты…

С трудом встал, качаясь, хромая, побежал, она лезет мне под мышку, подставляет свое тощее плечо. Оттолкнул. – «Как же она мне надоела…»

Не знаю, как я забрался на лошадь, следующее, что я помню, мы скачем, за нами погоня. Едва справляюсь с приступами головокружения. Моя лошадь теперь как все креландское – бело-красная – надо бы перевязать раны, но это потом, все потом…

Не заметил, ка мы оказались в небольшом лесочке, откуда начинался подъем, я с трудом оглянулся. За нами гнались человек пятьдесят, а то и больше. На лесной тропе мы сможем оторваться от преследователей, но ненадолго. Надо готовиться к новой встрече с врагом. А я все потерял – и нож, и меч. Сконцентрировался из последних сил. Знаю, что это наконец убьет меня. Просто прекрасно…

Во все стороны полетели молнии. В земле появилась огромная трещина. Деревья взрывались, разлетаясь в щепки. Солдат постигла такая же участь. Кажется, они не успели даже вскрикнуть, хотя едва ли кто-то услышал бы их в таком грохоте…

Я расслабился и с наслаждением начал погружаться в холодную темноту. Последнее, что я заметил, это прекрасное и какое-то слишком длинное чувство полёта и мощный удар об землю, мир взорвался красными осколками и погас…

Мира

Весь вечер, вернувшись из тюрьмы, я спала. Сил не было. Мною овладело отчаяние. Скажусь больной и не пойду на прием, а завтра вернусь к пленникам. Надеюсь, к тому моменту они уже не будут скованными. А дальше… не знаю. Вскочат и побегут. И всех их порасстреляют, зато не станут рабами. Не знаю, не знаю… Голова болит, низ живота ломит. Тошнит. Только бы не потерять малыша, как страшно. Встала, выглянула в окно – утро поднималось, сияющее и чудесное. Внизу, над городом, вился тонкий туман. Кроны деревьев были уже залиты лучами солнца, но вдалеке видны тучи, к вечеру может быть дождь. Я подошла к умывальнику, чтобы причесать щеткой волосы. Но, увидев свое лицо в зеркале, я забыла об этом. Разглядывая себя с холодным любопытством, я сжала губы и усмехнулась. – «Мдаа, вот ведь уродина». Напряженное и бледное лицо в зеркале усмехнулось мне в ответ.

Сегодня я должна наметить план, проверить пленников, убедиться, смогли ли они снять оковы, Рем будет здесь через четыре дня. Послушала его сердце, как прикоснулась к нему, успокоилась. От скоро будет здесь. От этого становится легче на душе. Он уже ближе, моя любовь, мой якорь, мой господин…

– Вы слышали новости? – Сразу набрасывается на меня баронесса Эмилия. – Ах, вы все проспали, моя дорогая! Вчера произошел такой кошмар, такой ужас! Ну просто катастрофа! – Эмилия вся дрожала от счастливой возможности посплетничать, – вчера вечером в тюрьме кто-то сбежал, были взрывы, стрельба, все бегали, кричали, так страшно, так страшно, – баронесса вся аж тряслась от возбуждения, – столько жертв! Даже герцог Томеррен пострадал!