Текст книги "Любовь и ненависть (СИ)"

Автор книги: Наталья Пафут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)

Пафут Наташа
Цена предательства 2. Любовь и ненависть

Пролог

Или очень краткое описание предыдущей книги

Лукас

«Как начать?» – размышлял главный творец Ардора. Он сидел в полуосвещенной пещере, обустроенной сбежавшими ардорцами для проживания. Все начиналось как временный лагерь. Но как только среди населения распространился слух о сбежавших из плена ардорцев-носителей Армадила, люди с семьями стали приходить в предгория, они толпами бежали из захваченных городов и деревень. Сейчас, почти через год после поражения, во всем Ардоре трудно было отыскать ардорца. Лукас помнил весь ужас осознания, что креландцы задумали не окупацию Ардора, а его полную колонизацию с последующим полным уничтожением ардорцев как расы. Всех, кого захватчики поймали, направили в столицу Креландии Миронию, для прохождения церемонии Обладания. На человека надевали Ошейник подчинения и он становился рабом, полностью терявшим свою волю и зависящим от своего Хозяина, носившего браслет Господина. Через некоторое время они возвращались в Ардор, но уже послушными, безвольными инструментами в руках своих Хозяев.

Лукас хмурился в раздумье, склонившись над бумагой. Его красивое лицо пересекли глубокие морщины; ярко-голубые миндалевидные глаза, до войны смотревшие на мир с нескрываемым ярким интересом, потемнели, подернулись дымкой, выдававшей внутреннее напряжение. Как описать весь тот ужас войны, кошмар предательста и поражения. Может надо начать с безоблачного счастья, когда никто не подозревал, что недавно появившийся сосед за каких-то пятьсот лет превратится в кровожадного военного монстра, завоевывая и уничтожая государство за государством. Написать, что древний Ардор, забывшись в своем великолепии, богатстве и довольстве как наивный, увенчанный благородной сединой мудрец не замечал ничего вокруг себя и очнулся только когда враг был уже внутри беззащитной страны.

– Они, креландцы называют нас дикими зверьми, назвали эту кровавую войну справедливой, ужасные злодеяния своей армии геройскими, а императора-убийцу – великим спасителем!

Лукас откинулся на спинку стула,

– Насколько дальше можно растянуть столь эластичные нити рассуждений людей креландского мира, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у креландцев спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик!

Лукас потряс головой, опять он отвлекся.

Он, маг-творец, первейший на всем Ардоре композитор не мог подобрать нот.

– Итак, – решил Лукас, – я начну с Владыки Ардора – Доминника Ремуэна Адреана Манмона, для всех Рема. Потомок Великих Создателей, один из сильнейших магов всего мира, самый лучший друг.

Он хорошо помнил, какой ужас он испытал, когда узнал, что Рем захвачен императором Креландии непобедимым Дарко. Вот уже полгода ардорцы не знали, что произошло с их Владыкой. Несколько месяцев назад встрепенулись сердца ардорцев, задрожали, завибрировали нити, связывающие Владыку с каждым ардорцем, Владыка умирает. Но прошла волна холодного ужаса, оставив ардорцев кого на земле, скулящих от боли и отчаяния, кого в бессознательном положении – старые и больные уже не очнулись. Владыка жив. Вздохнули с облегчением и ужасом, Рем был близок к смерти, нет, он уже умер, но что-то вернуло его из-за грани.

Крупная слеза скатилась по щеке Лукаса,

– Нет, об этом я писать не могу, – каким вернется их Владыка, безвольным рабом креландского императора Дарко тогда будет обладателем неимоверной, немыслимой магической силы, которая может легко уничтожать целые армии, да что армии, целые страны. Стоит ли воссоздавать отчаяние тех неистовых дней войны? Даже самые сильные аккорды не смогут передать сумасшедший ток крови, стучащий в висках, стоны отчаяния, трепет ужаса и отсутствия какой-либо, даже робкой надежды… Все, что случилось в тот ужасный апрель после убийства отца Рема Владыки Ромэна Ремуля Доминника Манмона, после падения Осгилиана – столицы Ардора… Может стоит написать о том, как Великий Владыка Рем, пожертвовав собой, помог ардорцам – цвету расы, бежать из плена и от ужасной рабской участи в последний момент, взорвав древний вулкан Сальдор. Да, тут нужна боевая мелодия, грозная, этим своим поступком Владыка дал ардорцам шанс, он сумел вдохнуть мужество в наши сердца.

– Что же с тобой сейчас мой друг? – вполголоса пробормотал Лукас, окинув взглядом густонаселенную пещеру, раскинувшуюся перед ним. Женщины готовили еду в дальнем углу, оттуда доносились ароматы жаренного мяса, в другом старый Патеног занимался с детворой, судя по закорючкам, которые Лукас видел, они изучали цифры. Группа мужчин прошла к выходу пещеры с луками – на охоту. Огромная пещера тянулась к скалистому обрыву Хрустальной гряды. Лукас знал, что на гребне горы стояли часовые. Обычно там было не меньше десяти стражей, наблюдавших за лесом и округой. Креландцы непрерывно посылали карательные отряды за отрядами в поисках сбежавших ардорцев.

Удивительно, но во главе ардорцев встал Сай – не маг и не носитель Армадила. Сам Предводитель, несомненно, сейчас был в дозоре, около Сорве – расщелины в Андарских скалах, единственном входе в Ардор. Сай был дородным мужчиной среднего возраста с длинными, седоватыми волосами, аккуратно заплетенными в косу и схваченными кожаной лентой, он был идеальным Предводителем, спокойным, рассудительным, профессиональным военным, но не магом!

Лукас закусил нижнюю губу; наверное не удивительно, что следующий по величине магической силы после Владыки и по праву наследования на трон Ардора, лучший друг и кузен Рема, Николас, пренебрегая своими святыми обязанностями, отказался от звания Предводителя и вместе с друзьями Заком, Лиэмом и другими ардорцами стал простым дозорным, патрулирующим дорогу на Осгилиан. Николас возглавил партизанскую войну ардорцев, главной целью которых не только стало уничтожение креландской армии, спасение ардорцев, захваченных и направляемых в Миронию для приобретения ошейника раба, но и, что несомненно считалось важным для ребят, захват и по возможности уничтожение обозов, идущих в Ардор. Николас взял на себя печальную обязанность по спасению (понимай убийству) ардорцев, ставших рабами и направляющихся обратно в Ардор, следуя воле своих Господ-креландцев. Никто вслух этого не произносил, но Николас, Зак и ардорцы патрулировали Сорве, надеясь и страшась одновременно, увидеть их Владыку, направляющегося в Осгилиан с ошейником раба. Все помнили приказ Рема «освободить» его, когда он вернется в Ардор рабом. Сам Сай нередко присоединялся к дозорным у Сорве, все знали и понимали об истинных намерениях Предводителя.

У партизан было несколько отрядов наблюдателей и скороходов, которые действовали на удивление быстро и эффективно; о прохождении каждого обоза через Сорве докладывалось, зоркие наблюдатели высматривали ардорцев-рабов, если не было возможности захвата раба вместе с господином, рабы уничтожались…

В последнее время до партизан стали доходить странные слухи – о невиданном усилении Сорве и проходящих обозов. Все говорило об увеличивающейся паники среди имперцев. Неоднократно подтверждались донесения, что долина Дольм наполнена солдатами, весь Северный Тракт, ведущий в Ардор, перекрыт полностью, охрана обозов усилилась, в сердце ардорцев начинал закрадываться холодок тревоги – происходит что-то из ряда вон выходящее…

Лукас откинулся в кресле. – Что же написать, как начать…

– Лукас, наблюдатели доложили о прохождении очередного обоза с рабами. Завтра они отойдут от Сорве. Я к ребятам, ты как, со мной? – у входа в его символический кабинет остановился мрачный Сай. Он хмурился и морщил лоб, как от сильной головной боли. Давно уже не было рабов-ардорцев в проходящих обозах, этот они не имеют права упустить.

– Да, я с вами, – Лукас вскочил со стула, – у меня тут все равно сплошной тупик…

Мира

Я спала, мне снились сны, они сменяли друг друга в непрекращающемся мучительном калейдоскопе, я, обездвиживая, не могла прекратить смотреть их, могла только плакать и опять и опять проходить через весь этот кошмар. Сны про ту ужасную войну, темный холодный лабиринт, сны, полные ужаса дворцовых застенков, застывшее лицо замученного до смерти Рема, перед моими глазами залитое кровью лицо ардорца, я слышу «он под моим контролем», жуткий громогласный смех императора, моего отца «теперь ты мой раб, мой раб, мой раб…», чувствую, как горит мое запястье, это же шутка, игрушка, это же не настоящий браслет господина, он не должен стать моим рабом…это же раб Великого императора Дарко…боль, ужас… предательство, все меня предали…сны про бесслезное, окаменевшее горе, когда его снова и снова возвращают израненным, сны, полные муки расставания и такого одиночества, о котором не расскажешь никакими словами…Сны про его смерть «не смей уходить раб, останься со мной, приказ!», сны про побег, я его дотащу «вставай раб, вставай», лес, бесконечный, красивый, озеро, горячие объятия моего мужчины, сны про холод, дождь и вечный бег, я бегу, нет, я догоняю, а Рем, о это не мой Рем, это Великий Владыка, потомок самих Создателей, он постоянно уходит от меня…Я проснулась перед рассветом, промерзшая и оцепеневшая от страха. Я открыла глаза, все еще не понимая, где я. Вокруг меня темнота, все мое лицо мокрое от слез, Рем все-таки умер, ушел от меня поганец…Паника обрушилась на меня. ГДЕ РЕМ! Я закричала:

– РЕМ! ПОМОГИ!

И внезапно – взрыв движения. Меня схватили в горячие объятия, все случилось так молниеносно что я не могла уследить, как оно произошло.

– Тш-ш-ш любовь моя, это только сон, ты со мной, тихо, спи… – легкий поцелуй, еще один. Он здесь, со мной, он жив. Он обнял меня крепко, это дало мне почувствовать твердые линии его тела, какой он горячий. В неприятных воспоминаниях есть одна хорошая сторона: они убеждают человека в том, что он теперь счастлив, даже если секунду назад он в это не верил. Я счастлива. Счастье – такое относительное понятие! Кто это постиг, редко чувствует себя совершенно несчастным. Обнимая меня, Рем снова погрузился в сон. Я боюсь вернуться к своим кошмарам, лежу, погрузив руки в волосы своего любимого, вспоминаю.

Наконец мы в Ардоре! Проход через Сорве был настолько долгим и мучительным, что я как опустилась без сил на землю, так и сидела тут, опустошенная, ожидая помощи. Проверка обоза началась только поздно вечером, солдаты сверяли каждого проходящего с описанием нашей внешности. За себя я не волновалась, после болезни я так изменилась, что меня не узнал бы и собственный отец – Великий император креландской империи Дарко. А ардорец – для людей Внешнего мира все ардорцы были на одно лицо. Было уже слишком поздно начинать путь, начальник обоза распорядился о привале под защитой башни Сорве.

Там Рем и нашел меня, без сил привалившую к дереву, подставившей счастливое лицо под звездное небо.

– Давай, Госпожа, пойдем отдыхать, – сказал Владыка Ардора, бережно подхватил свою любовь на руки и понес в подготовленную для маркизы Капрской, этим именем я представилась обозникам, палатку.

– Рем, сегодня первый день нашей оставшейся жизни, – прошептала я, – даже не верится, мы сделали это!

Я притянула Рема к себе и поцеловала, прячась от страха в его теплых объятиях, в надежных и сильных руках.

– Сожми меня покрепче, – пискнула я откуда-то из-под его подмышки, – тогда никто, никто не обидит нас…Вот ты и дошел до своей страны, – сказала я через некоторое время, – снимешь свои мифрилы, вернешь себе свою магию, освободишься от ошейника раба и я тебе больше не нужна…

– Глупенькая, маленькая Госпожа, – прошептал Рем. Обхватив меня за затылок, мужчина притянул меня ближе, чтобы посмотреть в глаза. Его огромные фиолетово-синие океаны-глаза были больше и красивее, чем прежде, я завороженно посмотрела в них, забыв обо всем, – ты даже не представляешь как сильно ты попала! Я люблю тебя и буду любить, пока не перестану дышать. Я это твердо знаю. Ты мой горизонт, и все мои мысли сходятся к тебе. Пусть будет что угодно – все всегда замыкается на тебе.

Он лег на меня, придавив меня всем своим весом. Я пискнула, завертелась под ним, мне еще столько всего обсудить с ним, столько всего спросить, поделиться сомнениями, пожаловаться… Рем видел, что меня обуревают комплексы, знал, что я опять вернулась к идее «кто я и кто ты Великий Владыка» – он укусил меня в шею.

– Лежи смирно, – сказал он мне на ухо. – Будем тебя лечить от всяких бредовых идей, которые возникают в твоей симпатичной головке.

Рем наклонился поцеловать меня губы. Поцелуй затянулся, а тем временем руки его шарили по мне, отыскивая завязки рубашки и распуская их…

Проклятье! Я почувствовала возбуждение. Я обхватила шею мужчины двумя руками и ногами и начала яростно целовать в ответ. Казалось, что яркий огонь вспыхнул в его теле. Возбуждение моего мужчины потрясло меня, выжигая последние сомнения, я знала его эмоции, смешивала их со своими и отдавала дрожащему от желания ардорцу. Я пососала его нижнюю губу, больно укусила ее, провела языком по его клыкам…Ардорец ворвался в меня с рычанием…Мир исчез, остались только мы, мы горели, мы были единым целым…Рем вдруг содрогнулся в конвульсии и застонал так, словно я вырвала у него сердце. Он откинулся на спину, вздрагивая и тяжело дыша. Из последних сил мы крепко прижались друг к другу в поисках убежища от сокрушительных волн страсти…

Ночь, я лежу на плече ардорца, укутанная его силой, не сплю. Голова Рема повернулась на подушке, черты терялись в темноте, а губы дотронулись до моих легонько, словно прикосновение крылышка насекомого, его рука тяжело покоилась на моем бедре, удерживая меня вблизи. Мне стало тепло, спокойно и безопасно – впервые за много дней. Мы вместе, в Ардоре, теперь все будет хорошо, никто не сможет разлучить нас.

 Глава 1 Нападение

Мира

– Рем, а ардорки красивые?

Ранее утро, мы лежим в палатке, скоро вставать и продолжать путь. Рем с интересом лукаво посмотрел на меня:

– А что?

– Ну-у, просто, я тут подумала, что если кто-то ждет тебя, если у тебя есть какие-то привязанности здесь, в Ардоре, и я тут, твоя Госпожа, ну-у, – сложно было продолжать говорить, смотря в его насмешливые фиолетовые глаза, я отвела взгляд, посмотрела в сторону, потом вверх, чтобы непрошенная слезинка закатилась обратно, – ну я хотела сказать, что если какая-то красавица ждет тебя здесь, то есть там, ну я не имею права держать тебя при себе, я, я конечно отпущу тебя, хотя это будет сложно, учитывая нашу связь и …

Рем не выдержал и прервал меня, положив палец на мои дрожащие губы:

– Ох, опять тебя понесло куда-то Госпожа. Запомни же ты наконец, маленькая, нет у меня никого и никогда не будет кроме тебя! И вообще о чем ты тут говоришь, ты моя будущая жена! Ардорки разные – красивые и не очень. Но ты моя единственная!

– Вот и прекрасно, – нервно рассмеялась я. – Когда какая-нибудь красавица вздумает тебя обольстить, вспомни об этом. А еще о том, что я умею кинжалом пользоваться, чтобы отрезать там всякое, лишнее! Я ревнивая!

Рем взял меня за руку, поцеловал запястье.

– Ты моя единственная красавица. Моя жизнь.

– Рем, а что дальше? Как ты планируешь сбежать? Пока мы под охраной солдат?

– Еще не знаю, отойдем от Сорве, дорога будет прилегать плотно к предгорьям и уйдем вместе ночью. Ночи здесь темные. Никто не ожидает, что Госпожа будет действовать заодно с рабом.

Я глубокомыслимо кивнула. Да, план хорош. Значит через денек и сбежим. Вылезем из палатки ночью и удерем в лес. Обоз широко растянулся по дороге, креландских солдат недостаточно, чтобы контролировать каждую палатку, в основном они здесь, чтобы защитить обоз от разбойников, промышляющих на Северном тракте и возможных нападений ардорцев-отступников, прячущихся в предгорьях.

Как мы ошибались…

Мы слышали, как по лагерю, негромко разговаривая, проходили мимо палатки многочисленные, неслышно ступающие тени. Оделись, вышли наружу. Я ахнула: куда не кинь взгляд вокруг нас мелькали красно-белыми мундирами, галдели и громыхали сапогами многочисленные новоприбывшие солдаты.

Лагерь обступал стеклянный сумрак раннего холодного утра. Эту светлую тьму пропитывало что-то тонкое и могущественное. Оно было свидетельством шири и открытости места. Оно подсказывало, что лагерь расположен на высоте с широким и свободным кругозором. Большая группа солдат подошла к моему рабу и увела его.

– Какая прелесть! – вырвалось у меня, когда я заметила, что на меня смотрят, – не могу не плакать при виде окружающего очарования! – Больше я не могла ничего выговорить. Меня стали душить слезы. Сколько же их здесь этих солдат! Я видела, что ардорцев-рабов сковывают в кандалы.

– Да, красота! – Сказал подошедший ко мне мужчина. Я вспомнила, что это был тоже владетель ардорца-раба. Он стоял и мечтательно смотрел на окружающую красоту.

– А что происходит? – Спросила я, глупо улыбаясь, указывая на десятки солдат.

– Так это нормальная практика, прибыл наш эскорт. Они будут охранять нас на всем пути к Осгилиану. Никто же не хочет, чтобы такая прекрасная молодая жена не доехала до своего мужа, – засмеялся мужчина.

Далеко впереди, в конце, равнина упиралась в поперечную, грядой поднимавшуюся возвышенность. Она стеною, под которой можно было предположить овраг или реку, стояла поперек дороги. Точно небо было обнесено там оградою, к воротам которой подводила петляющая дорога.

– Совсем забыл представиться, – продолжал мужчина, – барон Раппор, направлен в Ардор для прохождения службы. Не переживайте, маркиза, все будет хорошо, – мою бледность и слезы он воспринял за страх за собственную жизнь, – я знаю, что вы долго болели, присоединяйтесь к нам! Всё же посещение собраний благородного общества и общение с чудесными, великолепными нашими людьми поднимет, смею заметить, ваше настроение. Вы не станете больше предаваться меланхолии. Я знаю, откуда она. Вас угнетает, что опасность кругом и этот ужасный Ардор, и эти кошмарные дикие звери могут напасть в любой момент… – он отечески приобнял меня за плечи, яростный взгляд обернувшегося Рема обжег меня, ну как же, кто-то позволил себе дотронуться до его женщины, я почувствовала его ярость.

Весь день я провела в обществе «благородных» людей Креландии. День был относительно теплый. Знатные дамы, сверкая бриллиантами и источая прекрасные запахи духов сидели на открытой повозке, мужчины, сопровождали нас верхом. Шла оживленная беседа, мужчины сыпали шутками, хвастались своими свершениями, некоторые из них были героями ардорской войны. Дамы, сблизив головы, оживленно обсуждали чьи-то родословные и делились советами как управлять своим рабом, и это придавало их беседе познавательный интерес и увлекательность. Была тут и моя «подруга» баронесса Эмилия Ванж. Значительно блестя глазами, она шепотом знакомила меня с окружающим высшим обществом:

– Врокин, вот тот, высокий молодой человек на белом коне, да, да, тот красавец – это один из сыновей графа Алекса Врокина и один из самых лучших образцов золоченой молодежи Меронии. Обратите внимание, у него тоже есть раб ардорец, говорят бывший офицер ардорской армии.

Объект нашей беседы заметил наш интерес и подъехал к нам поближе, вежливо приподняв шляпу, представился. Завязался легкий разговор. Оказывается граф прошел всю войну, получил ранение, лечился и снова вернулся на войну.

Он уже целый год в службе в Ардоре, вернулся в Меронию только для прохождения церемонии обладания, возвращается обратно с болью в сердце в эту варварскую страну. Я про себя ухмыльнулась, он совсем забыл упомянуть, что креландская знать душу готова продать и что нибудь еще, только чтобы попасть в богатый Ардор. Служба здесь – это гарантированная обеспеченная жизнь. У графа Врокина две креландские офицерские медали в виде крестика, он с гордостью носит их на красно-белой шинели. Он хорошо сложен, смугл и черноволос; ему на вид можно дать тридцать лет. Поглядывая на меня влажными глазами, он закидывает голову назад, когда говорит, и поминутно крутит усы левой рукой. Видимо наша совместная ночь – дело решенное для него, он не сомневается, что я пала к его ногам, сраженная его героизмом и харизмой. Говорит он вычурно: он из тех людей, которые на все случаи жизни имеют готовые пышные фразы, он важно драпируется в необыкновенные чувства, возвышенные страсти и исключительные страдания. Я скучаю, утомленная его историями. Сейчас он рассказывал о своих любовных похождениях в поверженном Ардоре – рассказ был “очень мил и интересен”, особенно в том месте, где соперники вдруг узнают друг друга, и ардорская девушка, казалось, была в волнении, пытаясь понять какому же герою она все же достанется… Я отвлеклась, прекратив слушать этот бред.

Места были гористые. У гор, как всегда, был свой облик, своя физиономия. Они могучими, высокомерными тенями темнели вдали, молчаливо рассматривая едущих. Я невольно поежилась, казалось, сами горы Ардора недовольны нашим нашествием, я чувствовала угрозу, исходящую от них. Мне казалось, что кто-то неотрывно смотрел на меня, прожигая на мне горячую точку, нервно оглянулась, никого. Господа что-то оживленно обсуждают, прислушалась, граф рассказывает заинтересованным слушателям о церемонии отречения Владыки Ардора:

– Никогда я не преклонил бы коленей, никогда и ни за что, а этот так называемый Владыка, визжал как поросенок и лизал сапоги наместника Томеррена, зверь, чего еще взять с него…

– Ах, долго ли нам еще ехать, – воскликнула баронесса, я так устала! Вот уже третий час трясемся.

Я невольно поджала губы, она устала, сидя в повозке, а мой Рем уже третий час идет, скованный по рукам и ногам. Переживаю.

Барон Раппор тряхнул головой.

–Нам следует проходить четыре мили в день, не менее того.

– Солдатские обозы делают по шесть, а то и более. – Вставил свое геройское слово граф Врокин.

Вдруг воздух прорезал сухой щелчок выстрела, как сухая палка треснула вдалеке. Все дамы взвизгнули. Мужчины снисходительно заулыбались.

– Не волнуйтесь дамочки, это солдаты наверное какого-то партизана пристрелили.

Баронесса побелела как полотно.

– Какой ужас! До смерти? Убил!

Граф Врокин устало вздохнул:

– Конечно это отвратительно, что они никак не могут смириться и продолжают нападать даже на мирно проходящие обозы. Но мы их уничтожим леди, не сомневайтесь.

– Но они же живые, тоже люди, – решила вставить я слово. – Это жестоко…

Граф с сожалением посмотрел на меня, молоденькую дурочку:

– Они звери, дорогая моя Антуанетта, – Разумеется это грязная, неприятная работа. Но ведь это историческая неизбежность. Через нее надо пройти. А потом, они всегда могут стать рабами – смерть это их выбор!

– Да. – баронесса повернулась ко мне. – И лучше жить так, как мы им предлагаем, чем вообще не жить, я то знаю. Мы ведем их к цивилизации, они должны быть счастливы! – горячо воскликнула баронесса, несмотря на свои сорок лет, она была преисполнена оживления и порывов.

– Я слышала, звери уничтожают наши обозы, нападают на деревни, уничтожают всех мирных креландцев, поселившихся там, – дрожащим голосом спросила маленькая, полная княгиня Анна;

– О, не волнуйтесь, действительно, недавно это было проблемой, но наши неудачи временного свойства. Гибель всех ардорцев неотвратима. Попомните мое слово. Увидите. Мы победим. Утешьтесь.

Я фыркнула при этих словах. "Вот сейчас верну ардорцам их Владыку, посмотрим кто кого."

– Обратите внимание, леди, – продолжал мужчина, – за нами едут повозки с орудиями. Это совершенно новый тип орудий, абсолютно новые технологии, масштаб уничтожения в десять раз превышает старые образцы. Теперь у зверей нет шансов!

Казалось, эти слова успокоили даму, она вздрогнула:

– Как же я ненавижу этот Ардор!

– Успокойтесь, без ардорцев Ардор очень даже хорошее место! Разве здесь деревья растут по-другому? Разве ветер дует по-другому? Разве здесь не те же звезды? Скоро это будет одним из самых счастливых мест в мире!

– Все это так, – ответила княгиня. – Но тем не менее я себя чувствую здесь по-другому. Все-таки это место пронизано злом, ненавистью какой-то!

«Как странно, – подумала я, – ненавистью все пронизано, неожиданно как-то даже, и отчего это бедных креландцев здесь ненавидят? Такие славные, невинные люди колонизируют Ардор!»

– Но они нападают на обозы? – Продолжала волноваться княгиня.

– Нападают и всякий раз по-разному. Каждый раз мы не знаем, чего от них ожидать. Эти темные маги, приспешники самого Окаянного. – Лицо креландского офицера напряглось. – Они способны на все. Варвары готовы убивать кого угодно – женщин и детей и дерутся они просто зверски, они не знают что такое честь. Клянусь, что души у них нет. Но больше всего они охотятся за носителями браслетов Подчинения и их рабами! Поэтому, господа и дамы, прошу не отходить далеко от повозок и не бродить по лагерю.

– Однако, чует мое сердце, они и «магический огонь» пустят на нас, как когда-то прежде.

–Магический огонь? – пробормотал маркиз Конрад, – Что?…

–Да, – перебил его офицер. – Они же черные маги, хоть и не такие сильные как самый главный приспешник Окаянного – их Владыка. Не земной это огонь, не земной, а взят из самой преисподней; неугасимое пламя геенны огненной. В этот год мы потеряли множество обозов, укреплений и деревень, а, эта проклятая штука заживо пожрала много хороших парней. Он липкий, этот огонь, как пылающий мед, и даже вода с трудом гасит его.

–Я слышал о нем, а некоторые из них могут развеять человека по ветру одной силой мысли. Хлопок и нет солдата, один пепел вокруг…

– А еще они могут деревья ронять, мосты ломать одним взглядом, трещины в земле делать, некоторые могут даже молнией ударить!

Я, да и все мы, благородные господа, открыв рты, слушали подошедших креландских солдат. «Интересно, – подумала я, – а Рем, хоть что-нибудь из перечисленного может делать, если да, тогда он действительно великий маг!»

– А что они с пленными делают! Ужас. Отлавливают господ и их рабов и заставляют хозяев прислуживать своим рабам! – Вокруг раздались шокированные возгласы – служить зверям! Отвратительно!

Вечер. Обоз остановился как только стало темнеть. Мы, уставшие, наконец слезли с повозок, нам позволили немного пройтись, чтобы размять затекшие ноги. Ночевать будем в экипажах. Рабов не отпустили. Граф любезно проинформировал меня, что теперь, до самого Осгилиана, они будут скованы. Мужчина пригласил меня прогуляться перед сном. Лагерь засыпает. Мне совершенно не хочется оставаться в душном экипаже рядом с болтливой баронессой, ее трескотни хватило мне с избытком, может, когда я вернусь, она уже заснет? В надежде, что мы навестим наших рабов, соглашаюсь. Граф любезно берет меня под руку и не спеша, прогулочным шагом ведет меня по лагерю, я напряженно улыбаюсь, похоже, у меня появляется проблема.

– Дорогая моя маркиза, нет, Антуанетта, вы же не против, чтобы я вас так называл?

Я вынужденно кивнула, вежливо склонив голову.

– Вы так прекрасны! – Я хмыкнула про себя, худющая, бледная после болезни, одетая в белую мужскую рубашку и черные мужские же штаны, одолженные мне тринадцатилетним мальчиком, в прикрывающей этот позор меховой накидке! Просто эталон красоты!

– Вы так хрупки и очаровательны! Ах, это убивает меня – вы замужем! Мне кажется, что я ненавижу этого, незнакомого мне счастливчика! Это вроде сумасшествия. Но одно ужасно… Вот я женился, я знаю это чувство… Ужасно то, что мы – старые, уже с прошедшим… не любви, а грехов… вдруг сближаемся с существом чистым, невинным; это отвратительно, и поэтому нельзя не чувствовать себя недостойным. Я полюбил вас! Давайте проведем оставшиеся часы вместе!

Порывисто схватил меня за руку. Ужас какой, что же делать? Граф эффектно помигал глазами, чтобы не видно было слез, стер рукавом несуществующую слезинку отчаяния и прижал меня к себе.

– Ты пойми, – сказал он с придыханием, – что это не просто любовь. Я был влюблен до этого много раз, но это не то. Это ОБОЖАНИЕ! Это сумасшедшее влечение – он тяжело дышал, я нервно оглянулась, прогуливаясь мы зашли далеко в сторону от основного лагеря, никто нас не видел. Рем помоги, он сейчас положит меня на землю и овладеет мной, а я ничего не смогу с ним сделать. Представляю, как беснуется сейчас там мой мужчина…Чувствую какую боль причиняют ему железные оковы, которые он пытается порвать…Чувствую рев, рвущий его горло…

– Это не мое чувство, а какая-то сила внешняя завладела мной. – Врокин мял мою грудь – Ведь я уже не могу уехать, Антуанетта, потому что решил, что этого не может быть, понимаешь это как счастье, которого не бывает на земле; но я бился с собой весь этот день и вижу, что без тебя нет мне жизни. И надо решить…

Лукас

Второй день они преследуют обоз. Дорога из Сорве сначала ветвилась по низине бывшей реки Поддубок, во второй половине дня поднялась на возвышенность. Сегодня вечером обоз должен подойти вплотную к предгорьям. Там и планировалось напасть.

Сумерки раскинулись над креландским лагерем крыльями летучей мыши. Небо за многочисленными повозками было зеленым, как неспелое яблоко. Зажглись фонари, но темнота еще не наступила, и казалось, что они зябнут.

Ардорцы напряженно всматривались вперед. Обоз охраняло огромное количество солдат. Последние успешные налеты встревожили креландцев, теперь нападения на обозы и поселения становились опаснее и опаснее. Лукас вздохнул, их и так слишком мало. Только в лагере их около трех тысяч, Четверть из которых женщины, дети и пожилые. Лукас знал, что таких стихийных поселений бежавших ардорцев в предгорьях много, поселенцы знали о местоположении соседей, связывались друг с другом через посыльных. Пытались скоординировать нападения вместе.

– Надо еще ждать, нападем, когда темно станет, – сказал подошедший Сай;

Николас просто молча кивнул и скрестив на груди руки, изобразил из себя возвышающийся над всем столетний дуб.

– Наших видел?

Николас снова кивнул.

– В самой середине, не прорваться, будем прорываться – своих положим и их не спасем. Надо разместить стрелков повыше, есть шанс стрелы их достанут…

Помолчали. Там может быть их Владыка.

– А вон там, в сторонке, господский лагерь, видишь богатые экипажи, в них надо пульнуть огнем. В рабов не попадем, так Господ уничтожим…

– Сзади повозки с орудиями – первая цель, уничтожить.

– Где Зак?

– С другой группой ушел еще до появления обоза.

Нечего больше было говорить, все и так ясно, всех убить, уничтожить орудия и рабов – основная цель. Они как маленькие злобные собачки нападали на огромного слона, стараясь откусить хоть чуть-чуть, не убить, так, хотя бы разозлить. Лукас посмотрел на огромный Сальдор. Ардор, их родина! Они все были связаны с этими местами. Ардорцы чувствовали, что они одно целое со всем Ардором, это их бытие, они испытывали чувство братской близости к своей стране, захваченной и колонизированной врагом. Они так нежно и самозабвенно любили все окружающее, и каждая мелочь была для них ступенькой, ведущей в бесконечность. Лукас помотал головой, опять он отвлекся. Как же он ненавидит ожидание. Его охватило оцепенение, он сидел на земле, сгорбившись, его мощные плечи обвисли, он не увидел, а почувствовал, что Николас сел рядом: