Текст книги "Ужин с соблазнителем"

Автор книги: Наталья Калинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Я взяла бокал с шампанским и сделала глоток.

«Черт бы тебя побрал, – пронеслось в голове. – Мне просто необходимо побыть сейчас одной…»

– Вам, очевидно, уже донесли, что за мной водятся, скажем так, странности.

– Мне нет дела до них.

– Соседи уверены, будто я употребляю наркотики. До сих пор мне было наплевать на то, что обо мне болтают.

– До каких пор, мистер Мордред? – ехидно поинтересовалась я. Толстяк действовал мне на нервы.

– До вчерашнего дня. Вернее, вечера. Догадываетесь, что, вернее, кто, послужил тому причиной?

Я пожала плечами и усмехнулась.

– Вы, Лора. И мне бы очень не хотелось, чтобы вы думали обо мне плохо.

«Я никак не думаю о тебе, толстый зануда, – подумала я. – Только бы ты поскорей убрался ко всем чертям».

Вслух я сказала:

– У каждого свои причуды, мистер Мордред. Мы не вправе друг друга осуждать.

– Но я не употребляю наркотики уже почти три года. – Толстяк возбужденно хлопнул ладонью по столу. – Да, когда-то я нюхал кокаин – мне казалось, он расширяет границы моего восприятия мира. Я на самом деле видел все в ослепительно ярком сиянии и краски были густыми, насыщенными и какими-то неземными. Потом я почувствовал, что скатываюсь в глубокую темную яму, откуда уже не смогу выбраться. И тогда я завязал с этим делом. Сразу и бесповоротно. Лора, дорогая, верьте мне.

– Я вам верю, мистер Мордред.

– Почему вы не называете меня Артуром? Мне показалось, вчера вы держались со мной более непринужденно. Что произошло со вчерашнего вечера? Вам про меня насплетничали? Кто?

– Я не общалась ни с кем, кроме Бренды.

– У этой женщины злой язык. Меня очень ранит ваша отчужденность, Лора.

Мне показалось, будто в глазах толстяка блеснули слезы.

Внезапно он вскочил со стула, опустился передо мной на правое колено и стал декламировать Байрона. Эти дивные стихи, где любовь к женщине сливается в одно целое с любовью к природе и мирозданию. Я закрыла глаза, чтобы не видеть лица Артура. Мне с трудом удавалось подавить в себе желание его оттолкнуть.

– Я хотел бы целовать ваши волосы, руки, ноги, глаза, складки вашего платья, – бормотал толстяк. – Вы пробудили во мне столько нежности. Я… я, кажется, влюбился в вас, Лора.

Это было слишком. Я резко встала.

– Вы обиделись? Вы такая чистая, такая… неземная.

– Я хочу спать, мистер Мордред. Извините меня.

– А что буду делать я? Как мне прожить эту долгую ночь без вас? Побудьте со мной хотя бы еще пять минут…

Когда я наконец поднялась к себе и выключила свет, мне бросился в глаза белый прямоугольник бумаги на туалетном столике возле кровати. Я схватила его и быстро развернула. Буквы прыгали и кружились перед моими глазами.

«Не могу без тебя. Ждал долго и безнадежно… Если бы не дела, мог бы прождать всю ночь. От твоей подушки пахнет тобой и ранней весной. Это ведь одно и то же, правда? Скорей бы наступило завтра…»

Я готова была биться об стенку головой. Из-за этого толстяка я прозевала Дейва. Интересно, а как он смог проникнуть ко мне в комнату? Окно закрыто и даже заперто, я все время была на террасе, через которую только и можно попасть в дом. Если, конечно, не считать черного хода. Но ведь он, как я сама убедилась, наглухо замурован. Но какая мне разница, как попал сюда Дейв? Главное, он попал. Господи, но я ведь не переживу эту ночь.

Я распахнула окно, встала перед ним на колени, положила подбородок на подоконник. Соловьи пели так, словно задались целью свести меня с ума. И розы под окном благоухали тягуче и волшебно. Вдали загудел пароход. Я закрыла глаза. Меня качало и швыряло из стороны в сторону. Шампанское здесь было ни при чем.

Потом я услыхала голос. Высокий, ломкий, почти срывающийся. И тем не менее по-настоящему мужественный. Это была народная ирландская песня. Естественно, я не разбирала слов, но мелодия страстно взывала к моей и без того растревоженной душе. Пели очень чисто и вполне профессионально. Я выглянула и прислушалась. Песня доносилась со стороны моря. Я вскочила и устремилась к двери.

– Наденьте что-нибудь теплое, мисс Лора. – Бренда оказалась тут как тут. – Сейчас принесу шаль.

– Не надо. – Бренда стояла на дороге, и мне пришлось прижаться к стене и обойти ее. – Я скоро вернусь.

– Я оставлю на террасе свет. Чтоб вы не заблудились.

– Я прекрасно ориентируюсь в темноте.

– Возьмите с собой Фрама, – кричала она мне вслед. – Ночью тут всякая шваль болтается…

Я мчалась стремглав по тропинке к морю. Луна еще не взошла. Ночь казалась мне ненастоящей – жемчужно-прозрачной, трепещущей бледным сиянием звезд. Я увидела силуэт всадника на лошади. Каким-то чутьем я определила, что это Дейв и что он приехал за мной. О, сумасбродное женское сердце, жаждущее любви!!!

Он подхватил меня и усадил впереди себя. Я положила голову ему на плечо и растворилась в блаженстве. Его руки ласкали мои плечи, шею, живот. Это были очень целомудренные ласки.

– Я бросил все на своего помощника. Я скучал по тебе, – шептал он мне в самое ухо.

– Я тоже. Как хорошо, что ты со мной.

– Куда? – спросил он, прижимаясь своей прохладной щекой к моей, горячо пылающей.

– Куда угодно. Лишь бы с тобой.

Он пустил лошадь галопом. Мы ехали в противоположную от Уэстпорта сторону. Внизу мягко плескалось море.

– У лошадей великолепная память, – вдруг сказал Дейв. – Астрата узнала меня в первую секунду.

– Откуда она тебя знает? Значит, ты… Ланселот Лэнгсли? – внезапно осенило меня.

– Тише. Об этом никто не должен знать. Для всех, кроме тебя, я Дейв Кроули.

Он взял мою руку и поднес к своим губам.

– Боже мой, но ведь я должна была догадаться об этом сразу. Ты так похож на Говарда.

– Не говори мне об этом… негодяе. Из-за него мне пришлось инсценировать самоубийство.

– Твоя мать сейчас в больнице. Она так и не смирилась с твоей смертью.

– Они все плясали под дудку Говарда. Моя сестричка тоже.

– Они часто вспоминают о тебе.

– Пока жив этот негодяй, я останусь Дейвом Кроули. У меня нет другого выхода, коль у моей матери и сестры такие глупые доверчивые сердца.

– Это ты ходил прошлой ночью по дому? – догадалась я.

– Мне хотелось взглянуть на свою комнату. С ней у меня связано столько воспоминаний – прекрасных, дурных, печальных. – Он вздохнул. – Я побывал там сегодня, но твой запах перебил все остальные. Я даже представить себе не мог, что со мной может произойти подобное.

– Как ты попал в дом?

Он тихо рассмеялся и поцеловал меня в макушку.

– Десять лет назад я забрал с собой ключ от черного хода. Я опасался, что Говард распорядится поменять замки, но ему, очевидно, не до того было. Я слышал, он здорово разбогател за эти годы. Когда-то он был полным профаном в бизнесе. Такое ощущение, будто мой дядя Говард продал душу дьяволу в обмен на презренный металл.

– Тебя могут узнать.

– Исключено. Я избегаю людных мест.

– У Артура Мордреда есть бинокль. Он, между прочим, следит за каждым моим шагом.

– Черт с ним. Когда-то мы вместе баловались кокаином, а потом ночи напролет говорили о живописи, литературе, слушали Малера. Мир казался мне удивительно прекрасным и чистым, пока в нем не поселился дядя Говард. – Ланс горестно вздохнул. – Мне всегда казалось, что этот человек получает ни с чем не сравнимое наслаждение, развенчивая идеалы. Ты не замерзла, любовь моя?

Я запрокинула голову и увидела его большие, возбужденно блестевшие глаза. Я вздрогнула, пронзенная невероятным ощущением красоты. Я была ее частицей.

– Ты… удивительная. В тебе совсем нет похоти. Женщины, которых я знаю, омерзительно похотливы. Увы, в наше время любовь превратилась в удовлетворение скотских потребностей. И в этом во многом виноваты мы, киношники. Мы первые отождествили секс с любовью и наоборот. Обратной дороги я не вижу.

– Ты совершенно прав. Меня тошнит, когда я вижу на экране так называемых влюбленных, которые в одно мгновение превращаются в самца и самку периода случки.

– Как хорошо, что ты это понимаешь. Вот почему твои поцелуи так чисты и целомудренны.

– Но я вовсе не монашка.

– Ты – стопроцентная женщина.

Он с ходу спрыгнул на землю и протянул мне обе руки.

– Иди сюда. Мы будем смотреть, как появляется луна. Здесь это зрелище похоже на языческий ритуал. Помню, я часто уходил ночами к морю полюбоваться восходом луны. Я всегда делал это один. Мне не хотелось делить красоту с кем бы то ни было, а тем более с женщиной. И это не потому, что я отношусь к ним презрительно. Наоборот – женщины всегда возбуждали меня, и это заглушало все остальные чувства. Ты их не заглушаешь, а наоборот, усиливаешь ощущение прекрасного.

Он бросил на камень плащ. Мы сидели, обнявшись и прижавшись друг к другу щеками. Наши легкие дышали одним воздухом. Для меня это оказалось еще слаще поцелуя.

– Я сам пишу сценарий моего будущего фильма. Теперь я знаю точно: он будет о любви. Такой, какой я почувствовал ее благодаря тебе. Я уже слышу вопли прессы, которая вцепится в меня за то, что я осмелился разрушить догмы их циничной веры. Эти людишки непоколебимо уверены в том, что все мы живем сугубо животными инстинктами. В меня полетят отравленные стрелы и комья грязи. Ты представить себе не можешь, как мерзок мир шоу-бизнеса. В особенности киномир. Мне казалось на первых порах, что я сойду с ума. Наверное, я сумел выжить только потому, что мечтал отомстить дяде Говарду – ведь он свихнулся прямо на съемочной площадке в расцвете славы и почти год проторчал в психиатрической клинике» – Внезапно Ланс вскочил и потянул меня за руку. – Пошли купаться. Смотри, какая дивная теплая ночь. Нет, раздевайся совсем. Женское тело прекрасно и загадочно в лунном свете. Ты что, стесняешься меня?

Это так и было. Я скинула остатки одежды и смущенно отвернулась. Он взял меня за плечо и заставил посмотреть ему в глаза.

– Мы с тобой как маленькие девочка и мальчик, верно? Я тоже испытываю смущение, но я хочу его перебороть. Ты прекрасна. Жажда обладать красотой заложена в нашем подсознании. Но разум должен повторять без устали: обладать значит потерять. Верно? Мне бы очень не хотелось потерять тебя, Лора.

Мы зашли в воду, держась за руки. Мы плыли навстречу луне. Мое тело совсем не ощущало холода – костер внутри разгорался все сильней. Мечта слилась с реальностью, и я потеряла ощущение времени, пространства и всего остального.

– Мисс Лора, я думала, вы заболели. – Бренда стояла возле моей кровати с подносом в руках. – Уже первый час, мисс Лора.

Она поставила поднос на тумбочку, налила из кофейника кофе и протянула мне чашку. Я села в кровати, облокотившись спиной о подушку, и только тогда сообразила, что на мне ничего нет.

– Ночью было так жарко, – пробормотала я, закрывая рукой грудь.

– Да, мисс Лора, мэм. – Мне показалось, будто Бренда подмигнула мне. – Вы открыли окно и напустили комаров. Здесь очень злые комары, мэм.

– Извините. – У меня закрывались глаза, но я сделала над собой усилие и отхлебнула добрый глоток ароматного кофе. – Я вчера поздно вернулась с прогулки.

– Вы вернулись сегодня на рассвете. Я легла спать в холле, потому что Борс напился в стельку, а я боялась, что кто-нибудь зайдет в дом – дверь-то запереть я не могла. Когда я посмотрела в последний раз на часы, было двадцать минут четвертого. Этот мистер Мордред, наверное, интересный молодой человек.

– Мордред?.. Ах да, мы с Артуром ездили в Уэстпорт, потом он возил меня по окрестностям.

– Небось показал вам развалины замка Сэра Галахада и пещеру Мерлина? Да, мисс Лора?

– Да.

– Не верьте ему, мэм. Я родилась в здешних краях и знаю все побережье от Балтимора до Карндона как свои пять пальцев. Я сроду не видела никаких развалин замка Сэра Галахада.

– Это… это довольно далеко от моря, Бренда. Там вокруг растут такие могучие деревья.

– Вам опять звонил мистер Лэнгсли. Два раза – вчера вечером и сегодня, полчаса тому назад. Он хочет сказать вам что-то важное. Мне кажется, он очень расстроился, что не застал вас вчера.

– Вы преувеличиваете, Бренда.

– Я сказала ему, что вы уехали кататься с мистером Мордредом, хоть я и не знала, куда вы на самом деле поехали. Но я подумала, что вы тут никого больше не знаете, кроме Артура Мордреда. Мисс Лора, мистер Лэнгсли ревнует вас к этому Артуру Мордреду.

– Глупости.

Я хмыкнула и подавилась кофе. Бренда терпеливо ждала, пока я прокашлялась.

– Может, мистер Говард и гей, но на вас он точно глаз положил. Поверьте мне на слово, мэм.

– Бренда, запомните: для голубых женщины то же самое, что для нас с вами статуя короля Георга или как там его, что на площади в Дублине. У нас в России существует удивительно точное выражение – до лампочки. Так вот, мы им до лампочки, как и они нам. С ними можно потрепаться на все темы, в шутку либо для отвода глаз приволокнуться. Даже поцеловать. Но все это, как на сцене, Бренда.

– Нет, мисс Лора. Я видела, как мистер Лэнгсли смотрит на вас. Он очень богатый человек, поверьте мне. Ну а у Артура Мордреда одни долги. Ему иногда отключают телефон за неуплату.

Мне стало очень весело, и я рассмеялась. Похоже, Бренда была преданной служанкой. Это меня забавляло. Вот только я никак не могла поверить в то, что Говард на самом деле проявляет интерес ко мне. Знала бы Бренда, с кем я провела минувшую ночь!

Внезапно ее лицо приняло таинственное выражение. Она зашептала, низко наклонившись ко мне:

– Борс нашел Астрату, представляете? Сегодня утром. Она была привязана к березе возле конюшни. Он глазам своим не поверил. Говорит, хорошо, что мы в полицию не заявили. Уж вы не выдавайте его хозяевам, ладно, мисс Лора? Хоть Борс и пьяница, а все же не пропащий человек. Кто же этот шутник, мисс Лора, хотела бы я знать?

Она смотрела на меня пристально, с особым значением.

– Но только не Артур Мордред. А больше я никого здесь не знаю.

– Что верно, то верно, мэм. Астрата с таким характером. Она не любит мужчин. С женщинами она обычно ласковая и послушная, а вот чужих мужчин к себе не подпускает. В прошлом году мистера Говарда чуть не сбросила. Она вообще недолюбливает его, хоть он и подлизывается к ней, как может. Вот мистера Ланселота Астрата любила больше всех. И немудрено – она совсем еще глупая и необъезженная была, когда он первый раз на нее сел.

Бренда вздохнула и, подхватив поднос, направилась к двери.

– Да, совсем забыла, – сказала она, оборачиваясь на пороге. – Вам звонил какой-то Дейв Кроули. Перед тем, как я к вам поднялась. Просил передать, что заедет за вами в два часа.

– Сюда? Не может быть! – вырвалось у меня прежде, чем я успела шевельнуть извилинами. – Бренда, вы наверняка что-то не так поняли.

– Ну нет, мисс Лора. Такого за мной не водится. Забыть могу, это верно, но никогда не перепутаю, поверьте мне. Голос у него очень приятный, у этого мистера Дейва Кроули. Ох, мисс Лора, нравитесь вы мужчинам. Даже очень.

Она потопталась какое-то время на пороге, очевидно, рассчитывая на то, что я расскажу ей, кто такой этот мистер Дейв Кроули. Наконец она ушла, нехотя прикрыв за собой дверь.

Я лихорадочно соображала. Что задумал Ланс? Ведь Бренда наверняка узнает его. Или он как раз этого и хочет?.. Но только вчера он сказал, что останется Дейвом Кроули до тех пор, пока жив Говард Лэнгсли. Что могло случиться за те несколько часов, что мы не виделись?

– Привет, моя принцесса. Как спалось сегодня? – Телефон позвонил, едва я спустилась в холл, намереваясь выйти к воротам, чтобы встретить Ланса. – В Нью-Йорке идет дождь. Я почистил свои растрепанные перышки и собираюсь выпорхнуть из гнездышка по своим скучным делам. А что будете делать вы?

– Пойду гулять. Кстати, Кэролайн просила, чтобы вы ей позвонили – она никак не может с вами связаться по вашему личному телефону.

– Я намеренно забыл его в Дублине. Ха-ха, имею же я право хотя бы иногда отдохнуть от своих славных родственничков?

Я увидела, как к воротам подъехала машина. Очевидно, это был Ланс.

– Я… я спешу, – пробормотала я, чувствуя, что задыхаюсь от нахлынувших чувств.

– Вас ждет этот бездельник Артур Мордред? О, моя принцесса, неужели вам интересно тратить время на этого шута? Я был уверен, что у вас тонкое чутье и потрясающий вкус.

– Он показывает мне окрестности. Артур знает много интересного.

– Например?

– Он… ждет меня у ворот.

– Подождет. Принцессы отличаются от простых смертных тем, что чем дольше их ждешь, тем больше ценишь. Этот шут ценит вас, моя принцесса?

– Говард, я должна идти.

– Постойте еще минутку. Вы не представляете, какое мне доставляет удовольствие разговаривать с вами, слышать ваш голос. Скажите, во что вы сегодня одеты, моя принцесса?

– Я в голубом платье.

– В том, в каком вышли к завтраку на следующий день по приезде?

– Да.

– Оно вам очень идет, моя принцесса. Только не надевайте, пожалуйста, те дешевые серьги в виде масок. Принцессы обязаны носить золото и бриллианты. Таковы правила игры. А что вы сделали со своими волосами?

– Я их помыла и легла спать, не расчесав.

– Вам так очень идет, я уверен. Вы даже не можете себе представить, как я завидую этому толстому грязному шуту. – Говард громко вздохнул. – Ни в коем случае не позволяйте ему распускать руки. Счастливых вам грез, моя любовь.

Я бросила трубку и кинулась к воротам сломя голову. Возле них уже был Борс. Бренда стояла рядом с клумбой дельфиниума и смотрела в оба на подъехавшего в лимузине цвета белой ночи человека. Я тоже остановилась, не дойдя до ворот. У меня отвисла от удивления челюсть.

Дело в том, что в лимузине сидел совершенно незнакомый мужчина – темнокожий, темноволосый, с характерными для негроидной расы пухлыми губами.

– Этот человек утверждает, будто вы с ним условились о свидании, мисс Лора. – Борс пялился на меня так, словно я вышла в одном белье или вовсе голая. – Его фамилия Кроули или Кроуди – я не разобрал. Вы с ним знакомы, мэм?

– Да. Откройте, пожалуйста, ворота, Борс.

Он сделал это очень неохотно. Бренда чуть не хлопнулась в обморок, когда Дейв Кроули, человек экзотической и, я бы даже сказала, экстравагантной наружности, обнял меня за плечи и шепнул на ухо:

– Прости мне этот маскарад. Мне не терпелось увидеть тебя и… этот замок.

Он опустился в качалку на террасе и закрыл глаза. У него был счастливый и взволнованный вид.

– Принесите что-нибудь попить, Бренда, – распорядилась я. – Мистер Кроули устал с дороги.

Она ухмыльнулась нарочито громко и не спеша прошлепала на кухню.

– Пахнет совсем как тогда, семь лет назад. Те же цветы в вазе. Мм… Борс ужасно выглядит – очевидно, беспробудно пьет. Бренда, как всегда, любопытна и недоверчива. – Он вдруг вскочил и бросился в холл. – Эти портреты в зале… Надеюсь, их не сняли?

Потом мы поднялись в мою комнату. Дейв сбросил одежду, оставшись в одних трусах, и улегся на мою еще не прибранную кровать.

– Иди сюда.

Он протянул руку.

Я стояла в нерешительности посреди комнаты. Я чувствовала, что влюблена по уши в Дейва Кроули, который на самом деле был Ланселотом Лэнгсли. Как и то, что этот человек лежит сейчас в моей постели. Это последнее я понимала только разумом. Разумеется, у него был голос Ланса, его манеры, наконец, от его кожи пахло так волнующе знакомо… Но я вдруг обнаружила, что на моей подушке лежит абсолютно чужая, хоть и красивая голова. Это меня отнюдь не возбуждало.

– Иди же сюда, моя хорошая…

Я сделала небольшой шаг в сторону кровати и остановилась. Нет, я не смогу заставить себя лечь в постель с этим человеком. Ни за что на свете.

– Боже мой, я должен был сразу догадаться, что ты такая. Прости меня, Лора. Я так долго вращался среди разнузданно киношной братии, что совсем потерял ориентиры в мире нормальных людей. Дорогая, я так виноват перед тобой. Но мне вдруг захотелось взять тебя в это ностальгическое путешествие в страну моего детства.

Я присела на край кровати. Он взял мои руки в свои, прижал их к щекам, закрыл глаза.

– Мама заглянула в комнату, и я притворился спящим. Мне хотелось побыть одному… К тому же последнее время мне было тягостно сидеть за семейным столом. За ним царил Говард, подчиняя всех своей воле. И мама, и сестра в его присутствии напоминали безвольных марионеток. Когда Говарда не было рядом, они оживали. Но Говард присутствовал почти всегда…

Ланс пожал мне руки и прижал их к своей горячей груди.

– Мой отец был властным человеком. Но его сила была направлена на созидание. Отец всегда мечтал о крепкой дружной семье. Мы такой и были, пока был жив отец. Потом он внезапно умер, и его место в доме почти тотчас занял Говард, его младший брат. В отличие от отца, он настоящий разрушитель. От нашей некогда сплоченной дружной семьи остались обломки. Словно мы попали в цунами.

По щеке Ланса скатилась слезинка. Я наклонилась и слизнула ее языком. Он медленно открыл глаза.

– Ты сумеешь спасти меня от гибели, правда? Я гибну, Лора. Я словно проваливаюсь куда-то, откуда нет обратной дороги. Помоги мне. Протяни свою руку…

Мы лежали, крепко обнявшись. Я так и не сняла платье, и он не сделал ни малейшей попытки меня раздеть. Мне было замечательно от того, что этот человек вел себя совсем иначе, чем все остальные мужчины в моей жизни. Нас связывала особенная близость. Возможно, физическая близость нарушила бы эту гармонию.

Когда мы наконец спустились вниз, я не удержалась от радостного вскрика – метрах в двадцати от берега стояла, распустив паруса, красивая яхта моей мечты. Ланс отвесил мне шутливый поклон и сказал:

– Приглашаю отобедать у меня. Буду несказанно рад, если вы примете приглашение.

Бренда проводила меня завистливым взглядом. Ланс начал разгримировываться, едва мы сели в шлюпку.

– Артур Мордред наверняка смотрит на нас в свой бинокль, – сказала я. – Если ты хочешь сохранить инкогнито, тебе лучше немного повременить с перевоплощением.

Он рассмеялся и швырнул на дно шлюпки мавританский парик, похожий на большую мочалку для чистки кастрюль.

– Ему никто не поверит. У этого типа дурная репутация в здешних местах. А слуги меня не узнали. Бренда, похоже, умирает от любопытства.

– Она доложит обо всем Говарду. Он звонит по нескольку раз в день.

– Серьезно? – Ланс заметно оживился. – Он что, приволокнулся за тобой?

– Меня не покидает ощущение, что он ведет какую-то странную игру, – задумчиво сказала я. – Если бы я знала, какую он преследует цель…

– Говард привык быть центром внимания. В него влюблялись все без исключения женщины. Похоже, ты стала этим исключением. Поверь, он никогда не простит тебе этого.

– Странно. Но ведь все говорят, что он гей.

– Женщины внушили Говарду, что он неотразим. В их компании он чувствует себя гораздо спокойней, чем в обществе мужчин. Я очень рад, что ты не поддалась его так называемому обаянию. Ты отомстила за меня, Лора.

– Он хотел сделать из тебя гея?

– Да. И это стало одной из главных причин моего бегства из родного дома. Я боялся, что он подловит меня в момент слабости и… Я бы ни за что не пережил падения.

– С тобой не случится ничего подобного! – воскликнула я. – Ты – стопроцентный мужчина.

– Спасибо тебе. Надеюсь навсегда остаться таким в твоих глазах.

Артур Мордред поднялся мне навстречу, едва я перешагнула порог террасы. У него был насупленный вид.

– Все-таки я дождался вас. Я очень волновался, Лора. Даже собирался позвонить в полицейский участок.

– Глупости. – Я облизнула губы, на которых еще ощущался вкус нашего с Лансом прощального поцелуя. – Я не ребенок.

– Вы очень легкомысленны. Правда, вам это идет. Но, поверьте, наш мир кишит мерзавцами всех мастей.

– Мне-то до них какое дело?

– Вы подвергаете себя большой опасности, Лора.

– Извините, Артур, но я очень устала. Давайте отложим наш разговор, предположим, до завтра.

– Нет. Вам придется выслушать меня сейчас. Завтра может оказаться поздно. Присядьте.

Я плюхнулась на диван и закрыла глаза. Боже, я еще никогда в жизни не чувствовала себя столь безоблачно счастливой.

– Говорите же, Артур. Только, пожалуйста, покороче.

– Вы давно знаете человека, с которым ведете себя как тринадцатилетняя школьница?

– Откуда вам известно, как я себя с ним веду? Вы что, шпионите за мной?

– Нет. Об этом говорят на всем побережье от Голуэля до Уэстпорта. Вы возвращаетесь домой под утро, вы пускаете в дом неизвестно кого и…

– А вам что за дело, мистер Мордред? – Я не на шутку разозлилась. – Кто поручил вам шпионить за мной? Говард?

Кажется, он слегка смутился.

– Ваша подруга звонит мне каждый день и спрашивает, как у вас дела. Она тоже обеспокоена вашим легкомысленным поведением.

– Неправда. Я говорила с Кэролайн вчера. Она бы сама сказала мне об этом.

– Дорогая Лора, не кипятитесь. – Он дотронулся до моего локтя, и я вздрогнула. У него была омерзительно мягкая и потная рука. – Дело в том, что прошлым летом здесь у нас произошла страшная трагедия. У Бодуинов гостила молодая женщина из Польши или Чехословакии, я точно не знаю. Она тоже была очень красивая и независимая. Совсем как вы, Лора. К ней приезжали какие-то парни из Уэстпорта, она куда-то ездила с ними. Потом она внезапно исчезла, а через неделю на ее труп наткнулись дети. Над ней надругались и задушили замшевой ленточкой. Помните, в фильмах о покорении Дикого Запада ковбои обычно одеты в такие замшевые куртки с длинными ленточками…

– Никак не пойму, какое это имеет отношение ко мне, мистер Мордред.

– А такое, что ваш новый друг тоже работает в кино. Вот какое это имеет отношение.

– Откуда вы знаете? – изумилась я.

– Я проучился целый год на курсах для гримеров в Дублине. Ваш друг вполне профессионально пользуется гримом. Я бы даже сказал, виртуозно. Но он явно выдает себя не за того, кто он есть на самом деле. Лора, не сердитесь на меня: от вас вполне можно потерять голову, что со мной и случилось. Но тот человек лишь делает вид, что влюбился в вас. Он очень хороший актер.

– А пошел бы ты к черту! – воскликнула я и вскочила с дивана.

– Постойте. Я люблю вас. Я прошу вашей руки.

Я громко рассмеялась. У Артура Мордреда была внешность бакалейщика или мясника, уж никак не художника, а тем более влюбленного.

– Пусть лучше меня задушит Дейв Кроули, чем я соглашусь стать твоей женой.

Я взбежала по лестнице и закрыла дверь на ключ.

Я кружилась по комнате, чувствуя себя беззаботно счастливой.

– Лора, прошу тебя, приезжай немедленно в Дублин. Есть поезд в два с минутами, потом в…

– Каро, дорогая, мне так хорошо здесь.

– Я каждое утро просыпаюсь с чувством вины перед тобой. Мама тоже все время говорит, что ты должна приехать в Дублин.

– Нет. Я вошла во вкус отдыха на природе. Да и погода стоит волшебная. Бренда и Борс заботятся обо мне.

– Артур говорит, ты ведешь себя… не совсем осторожно. Лора, дорогая, прежде, чем что-то сделать, задумайся хотя бы на минутку.

– Ладно, Каро, уговорила.

– Кстати, Говард звонит тебе?

– Каждый день. Он хочет, чтоб я…

Я прикусила язык, вспомнив, что Каро неравнодушна к своему дяде.

– Что ты сказала?

– Он, как и ты, хочет, чтоб я сидела дома.

– Интересно, а почему он не звонит мне?

В голосе Кэролайн чувствовалась обида.

– Может, он звонит, когда тебя нет дома?

– Нет, Лора, дело не в этом. – Каро вздохнула. – Если ты не приедешь сегодня в Дублин, я сама приеду за тобой завтра. У меня ужасно беспокойно на душе.

– Каро, дорогая, нет причин волноваться. Поверь.

– Ты так думаешь? Маму выпишут из клиники через неделю, не раньше. Скажи, Лора, ты на самом деле влюблена в этого Дейва Кроули?

– Откуда ты знаешь про него?

– Это не важно. Я навела кое-какие справки. Ты же знаешь, у меня есть знакомые в мире кино. О человеке с такой фамилией никто сроду не слыхал.

– Он работал какое-то время в Голливуде.

– У тебя с ним серьезно?

– Я бы не хотела обсуждать это. Тем более по телефону.

– Прости. Я позвоню тебе вечером. Ты будешь дома?

– Пока не знаю. Каро, дорогая, я так счастлива.

Мне показалось, Кэролайн всхлипнула. Но я не могу это утверждать. Тем более что линия разъединилась в следующую секунду.

– Это вам, мисс Лора. – Бренда протянула мне перевязанную розовой шелковой лентой коробку. – Только что доставил посыльный. Позвольте я помогу вам ее открыть.

– Я сама!

У меня здорово дрожали руки, и я чуть не уронила на пол венок из белых орхидей. К нему была прикреплена прозрачная, как крылья стрекозы, фата. В записке было всего три слова:

«С любовью. Ланс».

– Это от того мулата, мэм?

– От Артура Мордреда. Я выхожу за него замуж.

Я надела венок на голову, расправила фату. Я смотрелась в зеркало и не узнавала себя – мне был к лицу наряд невесты.

Бренда обиженно поджала губы и удалилась.

– Что вы делаете? – услышала я в трубке голос Говарда. Казалось, он был не на другом конце света, а совсем рядом.

– Смотрюсь в зеркало.

– И вам нравится то, что вы там видите?

Голос его звучал насмешливо.

– Если честно, то да. Мне к лицу белый цвет.

– Серьезно? Что ж, как говорится, если Магомет не хочет идти к горе, гора сама придет к Магомету. Лора, завтра я буду у ваших ног. Вы слышите меня? Почему вы молчите?

– Перевариваю услышанное.

– Вам не хочется, чтоб я приехал?

– Дело в том, что Кэролайн… Да, она на самом деле ревнует.

– Кого к кому? Я что-то не соображу.

Он рассмеялся.

– Вас ко мне.

– Может, наоборот, Лора? Вы уверены, что это именно так, а не наоборот?

– Это не имеет значения.

– Возможно. Она тоже собирается приехать?

– Думаю, что да. Она хочет, чтоб я выехала сегодня в Дублин.

– Но вы, как я понял, никуда не собираетесь. Неужели потому, что вам к лицу белый цвет? Не обижайтесь на меня, Эл. Просто я очень рад, что наконец увижу вас. Мне кажется, на этот раз я по-серьезному влюбился.

– Послушайте, Говард, я не смогу ответить на вашу любовь!

– Это мы еще посмотрим. Я не из тех, кто сдается без боя.

– Говард, я… я влюбилась по-настоящему. Это очень серьезно.

– Тем интересней. Вы полагаете, этот ваш Ланселот достойный соперник?

Я вздрогнула. Откуда ему известно, кто на самом деле скрывается под именем Дэйва Кроули? Правда, имя Ланселот давно стало нарицательным. Особенно в здешних местах.

– Говард, я не хочу становиться предметом раздора между…

Я больно прикусила язык.

– Надеюсь, он настоящий мужчина, а не какой-нибудь гей в рыцарских доспехах. Лора, а вы смогли бы полюбить гея?

Он зашелся мефистофельским смехом, и я швырнула трубку. Через минуту телефон зазвонил снова. Я была уверена, что это Говард. Сама не знаю, почему я в конце концов сняла трубку.

– Любовь моя, жду тебя в роще.

– Я сейчас, Ланс.

– Ты получила орхидеи?

– Они великолепны. Я… я очень счастлива.

– Надень их.

– Но… все увидят и…

– Бог с ними. Мне надоело играть в эту идиотскую игру. Тем более, что я больше не боюсь Говарда. Я стал очень сильным. Это все благодаря тебе.

Я неслась по тропинке, не чуя под собой земли. Я прижимала к груди орхидеи, которые казались мне хрупкими и слишком красивыми для того, чтобы быть долговечными. Но мне так хотелось сохранить их надолго…