Текст книги "Убийца по имени Ной"
Автор книги: Наталья Горбачева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)
V
Виктор вернулся туда, где его никто не ждал. Есть не хотелось – наелся бутербродов. Хотелось лечь и умереть. Последняя надежда вспыхнула и погасла. Хорошая девушка Рита, и она конечно же замужем…
Сейчас, сидя в любимом кресле, вдруг пожалел, что отправил мать к сестре. Совсем один остался. Что ж такое: он петляет, как заяц. Да, как заяц, бегает от охотников. Разве не так?
В дверь позвонили. Виктор поднялся из кресла и пошел открывать. Не спрашивая, распахнул дверь: ему было все равно, кто там. Скорее бы уж все кончилось. Пришедшего Виктор не узнал.
– Это я, Фадеич, дворник – не помнишь? – спросил кургузый мужичок.
– А… – разочарованно произнес Виктор. – Чего тебе? Выпить, что ли?
– Ага, – закивал головой дворник. – У меня с собой. Заходить?
– Заходи, Фадеич.
– Вот спасибочки. – Мужичок переступил порог и протянул бутылку. – Веришь, у меня горе, а по душам поговорить, кроме тебя, не с кем. Садись. Дверь-то мы закрыли?.. Давай стаканы. Выпьем. – Фадеич налил. – За преставившуюся рабу Майю. Давай, до дна.
– Майю? – вдруг дошло до Виктора. – В каком смысле преставившуюся?
– В обыкновенном. К Богу отошла. Душа по мытарствам отправилась. Вот сейчас, видно, сильно мучается. Давай еще. – Фадеич снова разлил. – Сейчас вот до девятого дня будут ей райские обители показывать, а уж после – до сороковин – за все грехи истязать душу-то будут. Страх Господень. Давай!
– Где истязать?
– Ну где! На мытарствах – разве не знаешь? По всей поднебесной прокатят. Ой, беда! Сегодня схоронили. Тело-то схоронили, а душа по мытарствам пошла, – снова повторил Фадеич.
Виктору было понятно это состояние до мельчайших подробностей. Фадеич не кричал, страдая, а страдал тихо.
– Марина, Мариночка – ах ты, Господи! Вишь как прибрал Господь… Муку мученическую приняла! Марина, Мариночка… – повторял он.
Так Виктор понял, что Майя, Олина подруга, мертва. Может, и Олю уже похоронили.
Виктор набрал номер телефона…
– Але! Вера Ивановна? Это Виктор… Никаких вестей нет? – осторожно спросил он.
– Майю убили. Майи нет больше, – сказала та чужим, неестественным голосом и положила трубку.
Виктору стало дурно: голова закружилась, в глазах потемнело, руки перестали подчиняться. Он упал и очнулся, только почувствовав токи свежего воздуха – это Фадеич открыл настежь двери и окна.
– Вот что значит водичка крещенская: покропил – и жизнь вернулась. Я с собой теперь всегда ношу. – Фадеич показал коричневый пузырек. – У тебя теперь крест на шее. Думаю, лучше водичкой… Ну, вставай! Или «скорую» вызвать?
– Нет, лучше… – простонал Виктор. – Вы почему ее Мариной зовете, Майю?
– Так под этим именем крестилась, под ним и записана у Бога в Книге жизни – это любой так. А Майя – будто Жучка какая! Нет такой святой. В газете вот заметку прочитал про нашу упокойницу. – Фадеич достал истрепанную газету из кармана. – Вот, мол, два месяца назад исчезла, а на 1 мая нашли, труп обнаружили. Все перепутали: где нашли, как нашли. Пишут, что непослушная была, от родителей сбежала. Разве о покойниках говорят плохо – только бесам на смех! Я вот тебе расскажу, что на самом деле вышло – об этом в газетах не пишут. Какие муки бедное дите приняло… В секте этой…
– Она вместе с моей невестой сбежала, – еле слышно произнес Виктор. – Это ее подруга…
– Что ты говоришь! – изумился Фадеич. – Да это ж… кто ж такое выдержать-то может! Милок, слыхано ли дело?!
После этого Виктор потерял счет времени. Он вдруг стал рассказывать дворнику, сбивчиво и не всегда ясно, все, что произошло с ним за последнее время. Фадеич слушал его настороженно, но и сочувственно, не перебивал: знал, что человеку выговориться надо…
– Ладно, давай еще выпьем, – проглотив ком в горле, напоследок сказал Виктор. – А то буду плакать…
– И поплачь, поплачь, Вить! В таком случае не стыдно. Оно, может, и полегчает, – засуетился Фадеич. – Ну хочешь, я уйду – один поплачешь… – Ответа не было. – Я потом приду.
– Не уходи, – наконец сказал Виктор. – Наливай! Все, прошло.
– Вот это по-мужски, – одобрил Фадеич. – Теперь могу рассказать, как Майю убили. На груди крест выжгли, на лбу вырезали три шестерки, а в сердце двенадцать игл вставили. Жертва сатане. А ночью подбросили к родительской двери. Кума утром за колхозным молоком рано собралась, открыла дверь – и чуть рассудка не лишилась. Дочь на стуле сидит. Тронула ее, а она мертвая. А они безнаказанно все делают, потому что в сговоре с самим сатаной. И следователь сказал: ритуальное убийство. Вот и думай теперь… И похороны были – все шито-крыто. Власти распорядились. Потому что ничего в этом не понимают… Выпить-то у нас ничего не осталось?
– Это конец – она следующая, – еле выговорил Виктор.
– Да погоди! Может, обойдется, – попытался утешить Фадеич. – Тут главное – не унывать. Мало ли что в жизни бывает! У кумы беда, а у тебя, Бог даст, радость.
– Да откуда ей-то взяться? – Виктор посмотрел на Фадеича исподлобья тусклым, мертвым взглядом. Подумав, взял телефон и набрал номер. На часах было шесть утра – нормально. – Але! Алла Петровна? Виктор… Да, не сплю. Про Олю что-нибудь известно?.. Понятно, никаких. Труба… А про Майю вы знаете?.. Слышали, что ее убили? Нет? Странно… Ее убили… Понятно. Вам своих проблем хватает. Ну ладно, извините. – Он положил трубку и зло проговорил: – Врет – все они знают.
– Знаешь, Вить, не переживай так. Как родному говорю. Всех Господь на чистую воду выведет. – Фадеич почесал лохматую макушку. – Надо знаешь что… покаяться у батюшки, что ты с этой Матерью Мира сотворил! Грех содомский. В блудилище попал, гадость какая! Покайся, а то на душе так же гадко будет! Господь Содом и Гоморру попалил огнем огненным, там теперь Мертвое море, никло не живет: ни рыба, ни птица. Страшно ведь, если так и помрешь без покаяния – в муку вечную!
– Да мне уже здесь мука вечная наступила! – обозлился Виктор.
– Как хочешь, только еще хуже будет, если не будешь каяться. Сатана над тобой власть полную возьмет.
– Да ладно, надоели мне эти страшилки – уже не боюсь!
– А я, пожалуй, пойду, Витя. Ночь просидел с тобой, – засобирался дворник. – Спасибо и тебе. Рано ты перестал бояться…
– В самый раз! – встал из-за стола Виктор и вскрикнул – ноги занемели от долгого сидения. – Весь день спать теперь буду. Ты, Фадеич, когда к Вере Ивановне пойдешь? Я с тобой схожу.
– Не надо, – решительно ответил тот. – Не следует…
– Ну, как хочешь, – с отчуждением сказал Виктор.
– Ты к ней и сам-то не ходи, только расстроишь еще больше – я уже вижу. Эх, Витя, Витя! Гляжу я: жизни ты еще не знаешь! Ну, Господь с тобой.
Фадеич поклонился на прощанье и ушел.
Виктор лег, но заснуть не смог. Он выпал из реальности, и для него вдруг потеряли силу законы жизни, в которой люди по-прежнему рождаются, влюбляются, женятся, работают, воспитывают детей. Да, надо признать это, решил Виктор. Признать, а следовательно – принять новые правила игры. И эту ненормальность считать самой что ни на есть нормой. Может, тогда мир для него снова перевернется и все встанет на прежние места. Это открытие его сильно утешило. Да, здесь, несомненно, выход из ситуации.
В дверь позвонили. Виктор пошел открывать в полной уверенности, что возвратился Фадеич.
– Здравствуй, брат. – На пороге стоял Иосиф.
– Здорово! – захохотал Виктор.
– Почему ты смеешься?
– Потому что ты явился из ненормальной жизни, которая теперь для меня становится нормальной!
– Я ехал мимо твоего дома и решил, что могу подвезти тебя.
– Да? – с интересом сказал Виктор. – Куда, если не секрет? И откуда ты знаешь мой дом?
– Ты оставил свой адрес. И ты обещал сегодня прийти на лекцию, – объяснил Иосиф.
– Обещал? Разве обещал? Я думал, это дело добровольное…
– Конечно! Но я решил, что тебе будет приятно, если я подвезу тебя. И Рита очень надеется, что ты придешь.
– Да? А лекция снова о добре и зле?
– Я полагаю, что да. Ты чем-то расстроен?
– Ночью я узнал, что зверски убили подругу моей невесты.
– Это действительно… грустно.
– Грустно?
– Да. Ты ведь ничего не можешь изменить в этой ситуации. На сегодняшней лекции речь будет идти об экстремальных ситуациях в жизни человека. Каждый через такие состояния проходит. Важно поскорее из них выбраться, – мягко, сочувственно ответил Иосиф.
– Пожалуй, ты прав. Значит, у тебя машина?
– Она принадлежит нашему движению. Сегодня моя очередь…
– Ладно, пошли, – перебил Виктор.
– Пожалуйста, захвати с собой паспорт!
– Это еще зачем?
– Возможно, мы предложим тебе интересную командировку.
Движению принадлежали «Жигули» выпуска десятилетней давности. Но машина исправная, ухоженная, чистая – как и все в движении. Это даже успокаивало, потому что кругом был бардак: грязь на улицах, вековая усталость на лицах пешеходов, обшарпанные дома и нищие. «Как много стало нищих! – вдруг подумал Виктор. – Как же это они дошли до такой жизни? Ведь у человека есть руки, которыми можно исполнять простейшую работу. Не всем же в институтах учиться. Почему они не работают?»
– Как ты думаешь: почему не работают нищие? – спросил Виктор у Иосифа, сидевшего за рулем.
– Они переступили черту, потому что не справились с экстремальной ситуацией, и уже не могут подняться, – объяснил Иосиф.
– Ты прав, – сказал Виктор, только чтобы не слушать дальше его правильных объяснений. Сам же подумал: нищие из ненормальной жизни – стало быть, теперь они должны его интересовать…
Лекция была малоинтересной, но, кажется, правильной. В этот раз лектор часто взывал к Богу, говорил про Бога, ссылался на Него, но так панибратски, как если бы Он был хорошим знакомым. «Но, может быть, это так и есть?» – решил Виктор.
Сразу после лекции, на которой Иосиф сидел неотлучно рядом, подошла Рита. Они очень мило поболтали на кухоньке за кофе. Только позже Виктор понял, что болтовня была больше похожа на импровизированный допрос, но он не обиделся – ему же предложили поехать в Грецию…
Глава четвертая
В ГРЕЦИИ ВСЕ ЕСТЬ
I
Маршрут следования предполагался такой: на поезде до Сочи, там небольшая техническая остановка. Далее на корабле до самых Афин. Техническая остановка требовалась для получения визы. Виктору обещали, что везде его будут встречать люди из движения и давать дальнейшие указания. Виктор все ждал, что ему поручат особое задание в Греции, но Иосиф при прощании на вокзале сказал, что эта поездка – поощрение и отдых в надежде на будущие великие успехи нового члена движения «Религиозное переустройство мира».
До Сочи катить двое суток. Купе чистое, попутчиков трое: мать с ребенком и мужчина средних лет. Виктор до самого конечного пункта так и не мог определить: семья это или мужчина едет отдельно. Главное – он оторвался от ненормальной жизни. Теперь вот отправился отдыхать – бесплатно.
Бывает же, убеждал он себя, когда в лотерею выиграешь круиз или много денег. Разве не так: он шел по улице, зашел куда-то, а там розыгрыш; он ухватил последний билет и именно он оказался счастливым.
Когда Виктор вышел на перрон в Сочи и начал озираться в поисках встречающих, с ним неожиданно заговорил мужчина из купе.
– Ну, теперь познакомимся. Сергей, – протянул он руку.
– Виктор… А вы…
– Я отведу тебя на квартиру и оставлю, потом сделаю визу.
– Хорошо…
Сергей прекрасно ориентировался в курортном городе, сразу повел на остановку автобуса, купил Виктору билет – как маленькому…
Ехали полчаса. Сергей показывал достопримечательности, советовал, куда ходить купаться. Сказал, что питаться Виктор будет на месте – естественно, бесплатно.
Виктору понравился частный домик с садиком и хозяйка – небольшого роста загорелая женщина лет тридцати пяти. Все удобства – во дворе, сад в полном его, Виктора, распоряжении, ключ от отдельного входа в кармане. Ешь, гуляй, веселись. Сергей выдал небольшую сумму на мелкие расходы и ушел, забрав паспорт Виктора.
Неужели море такое синее? До моря несколько минут ходьбы – и вот оно, ласковое… А от воздуха, свежего и прозрачного, даже голова с непривычки кружится. Довольство и покой растворены в воздухе: дышите глубже, не проходите мимо! Преимущественно этим Виктор и занимался в течение трех дней.
Хозяйку он почти не видел – только когда она приносила еду. Готовила она вкусно и разнообразно. Трехразовое питание доставлялось Виктору прямо в комнату, обставленную вполне прилично. Виктор облазил все окрестности: все улочки и переулки, лестницы и родники, базарчики и прочие достопримечательности. Оттого что не лежал часами на пляже, умудрился не сгореть на солнце. Он прекрасно выглядел…
Он думал: если сейчас так хорошо, что же в Греции будет? В Грецию не хотелось: его все устраивало и здесь. Еще пару-тройку недель побыть здесь – и домой. Убийство Майи, жалость к ней ушли из сердца, событие превратилось в миф: может – было, может – нет.
Стали приходить мысли об Оле. Очень хотелось, чтобы она нашлась… Можно было бы отдохнуть здесь вместе. А что? Вдруг бы все наладилось – одному грустно…
Почему мир так странно устроен? Неужели счастья не хватает на всех? Можно ведь быть счастливым от малого: от теплого ветерка на море, от прыгающих на горизонте дельфинов, от того, что ничего не болит. Это уже огромное счастье, когда душа и тело не болят и не ноют…
Виктор затосковал. От Сергея – ни ответа ни привета. И нет денег на обратную дорогу. Однажды он сидел в своей комнате и обдумывал ближайшие планы, собирался с духом, чтобы попросить хозяйку одолжить ему денег. Сгущались сумерки – на небе и на душе…
Хозяйка опередила их наступление. Постучав в дверь, она бесшумно проникла в комнату и застенчиво сказала:
– Сергей просил передать, что с визой задержка еще на день-два.
– Я уже никуда не хочу. Пусть отдаст мне паспорт. Передайте ему, если первая увидите.
– Он просил меня развлечь вас, чтобы вы не скучали… Сводить в бар или в ресторан – куда хотите…
– К сожалению, у меня нет денег на такие развлечения.
– О, не беспокойтесь, – с местным говором текла ее мягкая речь. – Сергей оставил мне деньги и очень перед вами извинялся. Ему будет приятно, если я развею вашу скуку. Вы стали так хорошо выглядеть, а то как приехали, я даже испугалась…
– Оттянуло! – улыбнулся Виктор. – Спасибо за ваши вкусные обеды и покой. И черешня у вас – исключительная. Я на всю жизнь наелся.
– Я тоже… Она вот падает уже, а я в этом году ни одной не съела. Мы можем через полчаса выйти из дома.
– Можем, – согласился Виктор. – Только вот что надеть – у меня только то, что на мне.
– Ну ничего, джинсы и свеженькую рубашечку можно… Хотя подождите… – Она ушла и вернулась, неся в руках стильный полотняный костюм. – Вот, наденьте – это моего сына. Модник страшный!
– Сына? – удивился Виктор. – Сколько же ему лет? Вы такая молодая…
– Мне пятьдесят, – застенчиво улыбнулась хозяйка.
– Не может быть! Тридцать, ну тридцать пять… – пригляделся Виктор.
– Что ж теперь – паспорт показать? – рассмеялась она. – Надевайте, через полчаса за нами заедут. У моего сына такого добра – море, он даже не заметит.
Совершенно обескураженный, Виктор быстренько привел себя в порядок, надел костюм – как на него сшитый, воспользовался дорогой парфюмерией, стоявшей в его комнате, и вышел во двор.
– Шик! – как девочка, обрадовалась хозяйка. – Просто нарасхват! Поверьте мне…
Подъехала машина, за рулем сидела подруга хозяйки, одетая в перламутрово-сизое платье. Ей было, кажется, за пятьдесят, но теперь Виктор не смог бы с уверенностью это утверждать. Может – целых сто, а выглядела на пятьдесят. Дама окинула Виктора оценивающим взглядом и одобрительно кивнула подруге. Виктор подумал: может, у них, у богатых, так принято. Законы ведь пока ненормальные: значит, все правильно.
Машина, миновав по дороге десятка два баров и ресторанов, остановилась у ночного клуба. Публика только-только начинала съезжаться. Ночной клуб назывался «Катерина», и вход был устроен как бы по Островскому: заходишь – и сотни маленьких прожекторов бьют в глаза, ослепляя. Катерина – луч света в темном царстве. Виктора так ослепило, что, очутившись в полутемном зале, он, чтобы не упасть, схватился за кого-то и попросил довести до какого-нибудь стула. Когда глаза пообвыкли, он обнаружил, что сидит за столиком с неопределенного возраста женщиной, а рядом хохочут его спутницы. Оказывается, они всегда зажмуриваются, когда идут по входному коридору, а ослепленных бедолаг ждет штраф – в течение вечера угощать своих спасителей спиртным. Влип, подумал Виктор, но его спасительница – Беата – милостиво отказалась от штрафа и даже, наоборот, вызвалась поить Виктора. На том и подружились: весь вечер сидели за столиком вчетвером и уже было непонятно, кто кого поил. Но обороты набрали как-то сразу. Были программа варьете, лихие пляски, приличный ужин… Виктор танцевал со своими соседками, чаще всего – со своей спасительницей; она же вызвалась его подвезти до дома в два или три часа ночи. Хозяйка с подружкой решили остаться до утра.
Виктор помнил, что они с Беатой ехали, ехали, о чем-то болтали – кажется, о современной авангардной литературе. Сошлись ли они здесь во вкусах – он не помнил, но в чем-то они явно не противоречили друг другу. Да и как могло быть иначе, если Виктор проснулся в ее постели. Сама Беата сидела в шезлонге на террасе голая и листала иллюстрированные журналы. Тело у нее было стройное, как у девушки: высокая грудь, впалый живот, тонкая талия, но лицо без макияжа выглядело лет на шестьдесят.
Виктор понял, что опять влип, но все же спросил как ни в чем не бывало:
– Беата, сколько вам лет?
– Что ты сказал, мой теленочек? – оживилась она, отбросила свои журналы и впорхнула в комнату. – Сейчас позавтракаем…
– Мне только кофе, – потянулся в кровати Виктор и огляделся в поисках своей одежды. Она была аккуратно сложена на кресле – удача. Теперь нужно выяснить, можно ли сигануть с террасы и сразу – в кусты. – Так сколько же все-таки вам лет?
– Не поверишь! Семьдесят. Только не вставай – я принесу тебе в постель кофе, киска.
– Вы только… оденьтесь, – спокойно согласился Виктор, но его затошнило: ночью он трахал старуху.
Чтобы проверить, так ли это, спросил:
– Хорошо мы провели время?
– Чудесно, котенок! Ничего подобного давно не было. Ух ты мой красавчик! Подожди секундочку, – сказала она и ушла – видимо, за завтраком.
Виктор, не теряя ни секунды, впрыгнул в костюм, белье засунул в карманы и в три прыжка оказался на террасе. До чего же красивый вид открывался – вот где пожить бы, да надо бежать. Он заглянул за бордюр и отшатнулся: терраса покоилась на скале, а где-то внизу, из-под скалы, тек ручей или источник – как в кино.
– Хочешь на террасе? – услышал он воркующий голос Беаты. – Я здесь очень люблю – давай здесь, мой повелитель.
Она принесла поднос с экзотическими фруктами, сыром и ветчиной: всего понемногу, но в разнообразии. Потом принесла другой поднос – с кофе и сладостями.
Они расположились за плетеным столом. Бабушка ухаживала за ним, как за внучком: делала бутерброды, очищала фрукты, резала на кусочки и своими руками с узловатыми ревматическими пальцами отправляла ему в рот. Виктор решил, что ей нет смысла давать ему отраву. У нее были другие, вполне определенные на него виды. Дело клонилось к тому, чтобы с этими планами не затягивать. Она стала его поглаживать и пощипывать, довольно и плотоядно засмеялась, когда обнаружила, что он без белья. Виктор подумал, что еще чуть-чуть – и он задушит ее, как гадину, решительно и бесстрастно.
Ее спас телефон, который запиликал на столе. Она отошла с трубкой к краю террасы, села на парапет.
– Да, да! – потянулась она. – Чуть не задушил… лапочка… борзой, очень… Как – штуку? Мы же договаривались…
Она отвернулась, и Виктор уже не слышал, что она говорит. А говорила она довольно долго и, судя по нервным движениям, – злобно. Наконец разговор закончился, и она вернулась, раздраженная и красная.
– Что, мусик? – развязно спросил Виктор.
– Надули! – стукнула она по столу кулачком. – Хоть расписки пиши. Ничего не докажешь. А я назло им одену тебя у Версаче, – капризно сказала она. – Ты ведь не откажешься, киска?
– Конечно, нет! – потрафил он бабушке. – Надо бы мне что-нибудь полегче, а то в костюме жарко.
Беата ушла одеваться и через полчаса вернулась вполне молодой женщиной – если смотреть издалека, но рядом она казалась набальзамированной мумией.
Вилла оказалась обширной, с прилегающим парком пирамидальных тополей. И везде клумбы с разноцветными розами. Беата сорвала полурасцветший бутон алой розы и всунула Виктору в петлицу.
– Какой ты славный…
Она лихо вела машину. Виражи и повороты горной дороги отлетали назад, словно сухие листья по ветру.
Виктор занервничал, совершенно не представляя, в какую сторону они движутся. И даже когда въехали в черту города – кто мог сказать, в какой город теперь занесла его судьба.
– Беата, а у вас есть дети? – спросил он после затянувшейся паузы.
– Нет, киска… – обратила она к нему свое лицо под толстым слоем грима. – Советую тебе хорошенько подумать… – Она положила руку на колено Виктора. – Если будешь меня любить, сделаю тебя наследником.
– Усыновите, что ли? – рассмеялся Виктор и тут же пожалел.
– Негодник! – воскликнула она и шлепнула правой рукой по щеке. – Сейчас высажу. – Отвернулась от него, показав гордый профиль. Все-таки в молодости она была красивая…
Пришлось бормотать какие-то извинения, с трудом осваивая незнакомую роль альфонса. Но вроде получилось. Беата наконец сменила гнев на милость. Тут, кстати, показалось здание сочинского вокзала. Обоим стало весело – по разным причинам.
– Куда же мы едем?
– К Версаче. – Беата потрепала его по щеке рукой. Виктор терпел из последних сил. Как только машина остановилась, он открыл дверь и прямо с подножки рванул наутек. Остановился только, когда стал задыхаться.
Кое-как Виктор нашел дорогу к хозяйке – несколько часов понадобилось. Полуденный зной давно спал. В это время хозяйка всегда уходила из дома, но тут, как назло, сидела во дворе со своей подругой. Они увидели его, как только он вошел в калитку. Издалека стали подтрунивать: мол, неужели он был у той старой тетки? И откуда у него роза в петлице?
Виктор бочком, с глупой улыбкой, прошел мимо, извиняясь:
– Я костюм почищу. Не знал, что он так быстро пачкается.
– Нет, не надо, – ласково запретила хозяйка. – Я сама. Выходите сейчас же к нам. Мы пьем кофе.
В своей комнате он сбросил с себя пыльный, пропотевший костюм, как старую кожу, выбежал на задний двор и окатил себя ведром ледяной колодезной воды. Потом еще, еще – пока не замерз. Вот теперь можно было пить кофе.
Он изумился, когда увидел за столом, рядом с хозяйкой, новое лицо – девушку глазуновской красоты с длинными волосами: огромные глаза, белая кожа, алый рот и весь облик – от сказочной святой Руси.
– Знакомьтесь – Вероника, – сказала хозяйка. – Прошу любить и жаловать…
