Текст книги "Убийца по имени Ной"

Автор книги: Наталья Горбачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

II

Виктор вернулся на дорогу, ведущую к церкви. Большей частью она пролегала по пустырю. Справа тянулся длинный и глубокий овраг, заросший орешником.

– Эй, остановись! – окликнул Виктора знакомый голос.

Виктор обернулся и увидел, как со стороны оврага к нему направляется Ной в сопровождении двух охранников.

– О! Какая встреча! – деланно удивился он, а внутри все замерло: значит, вот оно как… Кошки-мышки, детская игра.

Пока они подходили, Виктор думал: какой же он дурак, надо было сразу сюда, а он распетюкивал, идиот. А теперь они передумали и устроят на ночь глядя жертвоприношение: место – лучше не придумаешь! Прощай, жизнь!

– Ты не торопишься… – сказал Ной, остановившись рядом.

– Ну почему? У меня впереди три дня, – ответил Виктор.

– Нет. У тебя только сутки. Завтра, в их праздник, ты все сделаешь.

– Это ты сам придумал? – возмутился Виткор. – Слушай, ты кто такой? Ты что, издеваешься надо мной? Я расскажу обо всем Кротову, то есть Моисею, – запнулся Виктор.

Охранники не спускали с него глаз. Они, как цепные псы, готовы были броситься по первой команде.

– Это его приказ. Завтра, в их праздник, – безапелляционно заявил Ной. – После этого мы будем ждать тебя в этом овраге ближе к городу. Моисей готовит тебе повышение, – закончил он любезно.

– Я рад… Ну что, я пошел?

– Иди. Смерть упырям! – провозгласил Ной.

И они разошлись. «Да, удавка накинута, – подумал Виктор. – Осталось только вышибить из-под ног подставку».

Дорога подходила к широкому проему на месте утраченных ворот бывшего монастыря. Виктор вошел в него как раз в тот момент, когда на колокольне начался праздничный трезвон. Раньше внутри монастыря было несколько церквей, которые совершенно теперь потеряли свой облик, потому что не раз перестраивались под хозяйственные нужды. Восстановить смогли лишь главный собор, там и проходила служба. Вернее, служба уже заканчивалась, потому что на паперть из собора выходили верующие.

И первой, кого увидел Виктор, была та самая дворничиха.

– Бабушка! – кинулся он к ней, чуть с ног не сбил.

– Вить, ты?

– Я, я! – Он обнял старушку за плечи.

– Вить, веришь… Всю службу меня как звал кто из храма. Я грешным делом подумала, что утюг не выключила, – сорвалась пораньше. А это ты звал меня. Ты… – прижалась она к нему.

– Я все хотел вас найти…

– Ну вот, ну вот, родненький. На вот яблочко – святили сегодня. – Старушка достала из узелка румяное яблоко и протянула Виктору. – А мы уж за тебя горюем, горюем… Батюшка наш, отец Вадим, за тебя самолично молится – говорит, в беде он. Родненький ты мой!

– В опасности ваш отец Вадим, бабушка, – убить его хотят. Пошли к нему, – торопил Виктор. – Надо что-то делать немедленно!

– Ой, страсти какие! – испугалась старушка и потащила его за собой внутрь. – Вот как на него бес-то ополчился, да еще в праздник. Стой, сейчас из алтаря выйдет. Он тебя, голубчик, знает…

– Как знает, откуда? – удивился Виктор.

– Как, как! Очень просто. Ты в этом живешь… в Сосновске?

– Да.

– И крестный у тебя – Александр?..

– Да, Александр Борисович, – обалдело посмотрел на старушку Виктор. – Да как же это? Это он в милиции узнал?

– Какой там милиции! – махнула рукой старушка, потом сделала жест, чтобы Виктор наклонился, и шепотом сказала на ухо: – Прозорливец он у нас – понял? Господь ему, по его строгой жизни, дар такой отмерил – понял? Только ты не распространяйся… Он про тебя только мне рассказал. Ну что, правда?

– Вроде сходится… Так это отец Вадим?.. – вдруг осенило Виктора. – Отец Вадим?

– Ну! Что ж тут такого… Отец Вадим, – подтвердила старушка.

– Он еще весной сказал моему крестному… Александру Борисовичу, что я сам к нему приду! Неужели он? Вот я и пришел…

– Ну, – подтвердила старушка. – А вон он сам. Говори ему все без утайки – понял? Он все равно тебя насквозь видит, – припугнула она. – Батюшка, задержись около нас!

– Погоди, Матвеевна. – Священник прошествовал мимо к штукатурам, которые ждали на лесах благословения на дальнейшую работу.

– Василий, слезайте! – крикнул вверх отец Вадим. – Я же говорил, что в праздник работать не будем!

– Да че там, отец Вадим, поработаем… – высунулся лохматый бригадир. – И ребята сегодня трезвые – поработаем!

– Слезай, сегодня всю ночь молиться будем, – сказал отец Вадим.

Тем временем Виктор разглядел его: высокий, полный, с бородой и хорошим цветом лица – как у младенца. Лет ему было за пятьдесят, а глаза молодые и светящиеся. Лицо было строгое, а глаза смеялись. «Как так?» – удивился Виктор. И рабочие послушно стали слезать с лесов.

– Ну что, Матвеевна, нашлась пропажа? – Отец Вадим кивнул на Виктора.

– Все по твоему слову, батюшка! Вот это и есть Витюша…

– Хорош! – одобрил отец Вадим. – Орел!

Батюшка перекрестил Виктора и кивнул в сторону двери.

Они вышли из храма.

– Отец Вадим, простите, но вас хотят убить! – еле выговорил Виктор.

– Кто это меня без воли Божьей убить собирается? – остановился он.

– Пойдемте куда-нибудь, я вам все расскажу! Это очень серьезно. У меня и вещественные доказательства есть!

Они вошли в двухэтажное здание: в нем тоже была разруха, но одна комната оказалась оборудованной.

– Вот мое обиталище, – вошел, перекрестившись на образа, батюшка. – Марья Филипповна, чайку бы нам с сухариками!

На его призыв из соседней комнатки вышла пожилая женщина.

– Самовар готов, батюшка, – поклонилась она.

– Спаси, Господи! – поблагодарил батюшка. Потом он снял висевший на стене нательный крестик и надел на Виктора. – Вот теперь ты христианин.

Отец Вадим, обратившись к красному углу, сотворил молитву, потом перекрестил стол и сел. Виктор ни одной молитвы не знал, вести себя в такой обстановке не умел, чувствовал себя дурак дураком, тем более что сразу не смог правильно обрисовать обстановку, чтобы отец Вадим понял, какая в самом деле ему угрожает опасность. Они молча хлебали чай с сухарями и вареньем. Отец Вадим ушел в себя и как будто вовсе не замечал Виктора.

Виктор исподтишка разглядывал его лицо. В него нельзя было не влюбиться с первого взгляда: мужественное, волевое и в то же время доброе – разительный контраст с уголовными харями, которые окружали Кротова.

– Ну давай показывай свои вещественные доказательства, – наконец произнес он.

Виктор достал из сумки нож и молча подал его отцу Вадиму. Он внимательно осмотрел нож и сказал:

– Серьезно… Так кто же все-таки должен был убить?

– Я… – выдавил из себя Виктор.

– Но ты же не будешь меня убивать? – спросил отец Вадим.

– Нет.

– Стало быть, вопрос исчерпан? – спокойно спрашивал батюшка.

– Вы не думайте, что я на самом деле собирался вас убить, – я понятия не имел о вас. Я сморозил им такую глупость, а они поверили – я сам не ожидал. Я им обещал что угодно, лишь бы вырваться оттуда… Вы верите мне?

– Почему же я не должен тебе верить! Ты меня еще ни разу не обманул – это раз. Я хочу, чтобы ты совершенно успокоился, – это два. Дело уже получило широкую огласку… То, что ты вырвался от них, – это Божья милость. Ты умный, мужественный и смог заморочить им голову. Я, признаться, очень беспокоился… Побывать в аду и вернуться невредимым! Нам нужно о многом с тобой потолковать, но это потом…

– Они прячутся в овраге, я боюсь их! Вы не понимаете, на что они способны! – с жаром заговорил Виктор. – Я их сейчас по дороге к вам встретил. И потом, я боюсь за свою мать: они могут ее убить.

– Насчет матери не беспокойся! С нею теперь милиционеры ждут гостей. Ты такое осиное гнездо разворошил!

– Господи!.. – обхватил голову руками Виктор, а потом лег грудью на стол, заплакал. – А я думал – конец!

– Ну до конца-то еще долго, – заметил отец Вадим и вздохнул: – Надежду-то нашли… Теперь жди, когда похоронить дадут, – забрали на опознание в область. Мать чуть разума не лишилась… Что ж теперь волосы рвать, коль не воспитала дочь в страхе Божьем. Отсюда и беды! Заочно отпели ее, Наденьку. А тело до сих пор земле не предали – шутка ли сказать!

– Значит, девчонки все-таки не испугались, рассказали! – воскликнул Виктор. – Ой, молодцы!

– Потом все подробней расскажешь! – остановил Виктора батюшка. – Чудны дела Твои, Господи! Девчонки эти двоюродными племянницами Матвеевны оказались, прибежали к ней сперва. А Матвеевна им сразу: каков из себя? Ну, портрет тот же самый – опознала тебя. Вот как Господь тебя с нею свел, да… Ну давай, зови ее сюда – потолкуем, как дальше жить.

Виктор уже открыл дверь, как услышал:

– Постой-ка, друже! Что же я тебя про главное не спросил! – Батюшка подошел к нему и коснулся нежно плеча. – Ты в Бога веруешь ли?

– Верю!

– Ну тогда нам нечего и бояться! Господь своих хранит.

III

Старушка Матвеевна стояла во главе других старушек снаружи храма. Старушки галдели: что да почему? Матвеевна кинулась к Виктору.

– Вот гонец идет, сейчас все объяснит. Витюша, ну что батюшка?

– К себе просит!

Подойдя к келье отца Вадима, Матвеевна постучала, спросила:

– Благослови войти!

– Аминь, – послышался из-за двери голос батюшки.

Батюшка разговаривал по телефону:

– Да, другой дорогой идите, не через овраг. Пешком, только пешком! Ну, Господи, благослови! – Он повесил трубку. – Ну как там у тебя, Матвеевна?

– Двенадцать человек осталось, вместе с младенцем. Может, отпустить младенца-то с матерью?

– Не надо, – добродушно ответил батюшка. – Его-то молитва самая чистая и будет.

– Оно так. А родные забеспокоятся? – спросила Матвеевна.

– Хорошо, что забеспокоятся. Надо же когда-нибудь начинать! Глядишь, в храм и прибегут – посмотрят, как у нас. Ты, Матвеевна, всех накорми в трапезной, дай часик отдохнуть, а потом в храм веди – будем молебен служить.

– Ты толковей объясни, что случилось-то. Галделки объяснений требуют, – не отступала Матвеевна.

– Вот убить меня хотят на престольный праздник, – выйдя к собравшейся пастве, сказал батюшка, – бесу в жертву принести.

– А! Царица Небесная и вся крестная сила! – всплеснула руками стоящая впереди всех Матвеевна и испуганно посмотрела на Виктора, три раза перекрестилась. – Да как же это! Это нельзя…

– Нет в тебе покорности, Матвеевна, воли Божией чего так испугалась? За Христа пострадать случай представился, а ты, может, отговаривать будешь? – серьезно спросил священник и внимательно посмотрел на нее. Ему было важно, что она ответит.

Она поняла это, подумала, снова перекрестилась и сказала спокойно:

– Слава Богу за все! Но ты нам, батюшка, еще живой нужен!

– Придется тебе убить меня, – вздохнул отец Вадим.

– Да вы что! – ужаснулся Виктор. – Нет…

– Надо, друже, устроить спектакль. Другого выхода нет. Не дошел ты еще до Голгофы… не донес креста. Христос тоже падал под его тяжестью, когда вели Его на распятие. Но нашелся человек, Симон Киринеянин, который помог донести. Мы все будем твоими Симонами Киринеянинами, – серьезно сказал батюшка. – Согласен?

Виктор сжался от таких страшных слов. Хотелось лечь и не шевелиться.

– Как это… благословите, – выговорил он непривычное слово. – У меня мало сил.

– Силы появятся, Господь даст для правого дела – не сомневайся! Ночью буду тебя исповедовать. Знаешь свои грехи?

– Вся жизнь – сплошной грех, особенно в последнее время: сколько душ погублено в секте этой. А ведь Христом прикрываются.

– Запомни, друже, и никогда больше не соблазнись. Второе пришествие Господа нашего Иисуса Христа будет в великой славе и сразу по всей Вселенной! Это знает любой истинный христианин. Его пришествие будет подобно молнии, поэтому тот, кто проповедует скрывающегося в их секте Христа, – лжец и обманщик и самый настоящий слуга дьявола. Понял?

– Начинаю понимать…

– Благослови тебя Господи, заблудший раб Божий Виктор! Теперь такой план. Через час-полтора явится твой знакомый – полковник Воронов…

– Да он не понимает, с кем борется! – воскликнул Виктор.

– А мы ему объясним.

– Батюшка, у меня еще к вам вопрос. У вас в городе находится такая провидица Ольга. Эта провидица – моя бывшая невеста, из-за которой весь сыр-бор и разгорелся. Что посоветуете сделать? Она в их компании.

– Вот это беда так беда, – покачал головой батюшка.

Так ничего и не ответив, он вдруг повернулся и ушел к себе в кабинет, оставив Виктора в полном недоумении.

Вернувшись, отец Вадим сказал:

– Ты можешь отдохнуть пока… до приезда Воронова. А мне всю ночь надо бодрствовать и молиться. Великая ночь сегодня – накануне праздника Преображения. Господь во время Своей земной жизни явился любимым ученикам преображенным – в великой Божественной славе. До этого же ученики Его видели Его только как человека. Было это почти две тысячи лет назад… И будет во время второго пришествия. И тогда Господь придет судить всех человеков, живых и мертвых. Он уже сказал об этом: в чем застану, в том и сужу. Понимаешь? Понимаешь ли ты теперь, какая милость к тебе Господа: сто раз, наверно, ты был на краю смерти. И если б убили тебя, то так и пошла бы душа по твоим грехам прямо в ад! По великому милосердию привел тебя Бог в храм Свой да накануне величайшего праздника…

Виктор опустил в смущении голову.

IV

Полковник Воронов прибыл в штатском и одет был просто, как обычный прихожанин. В окошко Виктор увидел, что, перекрестившись, он вошел в храм, в котором отец Вадим служил молебен. Спустя некоторое время они оба вышли. Батюшка указал на свои окна, а сам вернулся внутрь.

Виктор пошел навстречу полковнику, они столкнулись в дверях второго этажа. Полковник протянул Виктору руку.

– Рад тебя видеть.

– Я тоже… рад.

– Давай сразу так: кто прошлое помянет – тому глаз вон!

– Давайте уж сразу оба, чего там…

– Молодец, – похвалил Воронов. – Слушай, Виктор, айда к нам в ФСБ работать! Классного спеца из тебя сделаем!

– Щас… – скривил губы Виктор. – Мне предлагают политику международного класса. Буду я с вами связываться!

– Кто? – серьезно спросил полковник и, поняв, захохотал. – Ты мне все-таки скажи, кто тебе побег устроил? Мы себе головы сломали!

– Да ваш консультант, невропатолог из Москвы.

– Кротов? Феликс Родионович? – поразился Воронов.

– Кротов, он же Моисей, – подтвердил Виктор.

– Да ты что!.. Кто же мне его порекомендовал? – Полковник задумался. – Узнаю… Это, значит, у нас их человек работает.

– Это вы уж сами разбирайтесь.

– Ты меня огорчил, – вздохнул полковник. – Огорчил. Теперь операцию нужно немедленно проводить. Немедленно.

– Не раньше утра. Точка, – твердо сказал Виктор. – Без покаяния на тот свет не хочу!

– Тут каждая секунда дорога, ты что, не понимаешь? – занервничал Воронов.

– Волос на голове без воли Божьей не падает. Вы еще, кстати, не спросили, хочу ли я ради ваших звездочек жизнью рисковать!

Воронов дал себе минуту, чтобы успокоиться: ишь, как заговорил…

– Ну и что же? – наконец спросил он. – Хочешь?

– У меня есть условие, – сказал Виктор.

– Слушаю, – настороженно произнес полковник.

– Может так случиться… – Виктор тщательно подбирал слова. – Вполне возможно, что во время операции будет арестована одна девушка – Ольга Вадимовна Нестеренко. Это моя невеста. Сейчас она выступает в какой-то странной, глупой роли провидицы Ольги. Она жертва той же самой секты. Я полагаю, что над ней производили какие-то опыты.

– Так-так-так… Мы уже взяли ее на заметку. Да, вляпался ты, парень!

– Так вот. Я прошу вас ее освободить. Она больна и нуждается в лечении и уходе.

– Постараюсь, но обещать, к сожалению, ничего не могу, – подумав, ответил полковник. – А где нож?

– Нож у Виктора – что же вы не посмотрели? – сказал вошедший в эту минуту отец Вадим.

– Вы ему оставили нож?! – изумился полковник. – Вы что, батюшка?! Это… это крайне неосмотрительно.

Обиженный Виктор взял со стула сумку Ноя и бросил к ногам полковника. Тот подхватил ее, порылся в ней, извлек нож и пачку долларов.

– Это еще что такое?

– Они дали на подкуп. А я отдаю отцу Вадиму на восстановление монастыря, – торжественно заявил Виктор.

– Нет, – отступил на шаг батюшка. – Таких денег не возьму. На кровавые деньги доброго не построишь! Забирайте, товарищ полковник, в качестве вещественного доказательства.

– Разумеется, – сказал тот. Он, достав из внутреннего кармана пиджака лупу, рассматривал купюры. – Фальшивые, – сказал уверенно. – И фальшивомонетчиков накроем!

– Вы взгляните на нож. Видите на острие три шестерки? Число антихриста. Сатанинская секта, задумали ритуальное убийство в честь праздника устроить, – грустно сказал батюшка.

Виктор рассказал все, что счел нужным, про Ноя, Кротова и дом на горе. Полковник внимательно слушал, черкал в своем блокноте, уточнял детали. Наконец стал советоваться с батюшкой о начале операции.

– Литургию утром отслужу – и проводим с Богом разведчика нашего.

– Это, значит, во сколько?

– Часов в двенадцать…

– Хорошо, – тяжко вздохнул Воронов. – Теперь тебе, Виктор. – Полковник достал металлическую коробочку, извлек из нее толстую пуговицу размером со старый металлический рубль. – Передатчик. По его сигналам мы сможем с точностью до трех метров определить твое местоположение. Вот еще тебе снадобье. Видишь, упакованно как пакетик чая – вряд ли обратят внимание. В критической ситуации разорвешь его и сыпанешь подальше от себя – вызывает мгновенный сон. Все ясно? Передатчик прикрепишь к внутренней стороне кармана джинсов. Я думаю, они устроят тебе карантин где-нибудь неподалеку, чтобы наверняка узнать, совершилось ли задуманное. Естественно, они быстро узнают правду. До этого мы должны взять их.

– Сориентируюсь! – сказал Виктор. – Да… вот что я вспомнил. Ту гору, на которой расположен лагерь, они называли Вирох.

– Вирох? – переспросил батюшка. – Постойте, постойте… Вирох? Хиров… Это перевернутое название горы Хиров – знаменитой горы в пустыне Аравийской, на которой Моисей получил скрижали завета – десять заповедей от Господа народу израильскому! Это истинно сатанинский прием вывертывать наизнанку имена и названия…

– Да уж, – вздохнул Виктор. – Праведники у них – убийцы.

Они сверили часы, и полковник ушел. В полукилометре от церкви его ждала машина.

– Батюшка, у меня голова кругом идет… Но только один вопрос: почему Бог терпит эти секты на земле?

– За долголетнее безбожие попустил Господь сатане такую власть над людьми. Оскудела любовь, а когда она совсем исчезнет, тогда и считай, что настали последние времена. Все стали Павликами Морозовыми. И секты на том строятся – на психологии Павлика Морозова: ради идеи человек предает родного человека. И саму идею человек сам же и придумывает. Ужасно, что именем Христа ложные идеи прикрываются, а слабые люди попадаются на эту удочку. Христос заповедал любить друг друга. Надо читать Евангелие, чтобы знать и отличать правду от лжи. Апостол Павел сказал: «Дух же ясно говорит, что в последние времена отступят некоторые от веры, внимая духам обольстителям и учениям бесовским». Вот и хлынуло бесовское учение: магия, колдовство, экстрасенсы, секты…

– Ну что же делать? – нетерпеливо спросил Виктор.

– Что делать? Что и всегда: каяться в грехах своих и исправлять жизнь по евангельским заповедям. А заповеди две: люби Бога и люби ближних, как самого себя. А ближний – тот, кто ежедневно тебе встречается на жизненном пути. А если кто-то проповедует другое – не верь: от лукавого такое учение! В таинстве исповеди Господь грехи прощает, а в причастии Тела Своего и Крови – помощь подает к исправлению.

– Да, наука проста…

– Только поначалу делать сложно.

– Замечаю… – улыбнулся Виктор.

V

Всю ночь старушки поочередно читали перед алтарем Псалтирь, поминая о здравии раба Божия Виктора на каждой Аллилуйе…

На душе у Виктора было спокойно, как будто со вчерашнего дня прошли целые годы. Нет больше повода унывать, потому что сегодня все окончится – в праздник.

Перед исповедью в храме батюшка вынес крест и Евангелие, положил на налой и, перед тем как прочитать молитвы к таинству исповеди, сказал Виктору:

– Говори все, что мучит совесть, в чем раскаиваешься, что хотел бы никогда не повторять. Не утаивай ничего. Господь невидимо стоит и приемлет исповедание твое. Грех, который с раскаянием назвал, из бесовской хартии вычеркивается и снимается с тебя. Отречение от Бога – сугубый грех, но, по милости Божией, и он прощается. Блуд, гордость, объедение и пьянство с наркоманией – смертные грехи. Аборт – убийство, тоже смертный грех, и виноваты в нем оба: мужчина и женщина. В старые добрые времена за смертные грехи на много лет отлучали от церкви. Помоги тебе Господи!

Виктор уже сто раз обличал свои грехи – про себя, но оказалось, что перед священником – это тяжко и страшно. Ноги не держали, из подмышек вдруг побежал пот. Отец Вадим наверняка знал, что так может быть, поэтому помог деликатными вопросами. Исповедь продолжалась больше часа. В особо ответственных местах батюшка строго спрашивал: «Каешься?» Виктор виновато кивал.

Постепенно он рассказал обо всех своих преступлениях Божьего закона за всю жизнь и за последние четыре месяца особо, так что лоб батюшки покрылся испариной… Именно в момент исповеди, называя свои грехи, Виктор понял, в каком он был бедственном положении. Действительно: погибни он в секте – гореть бы ему в адском огне веки вечные, особенно за то, что своей собственной кровью подписал отречение от Бога.

Наконец отец Вадим накрыл Виктора епитрахилью и прочитал разрешительную молитву, показал, чтобы он в знак примирения с церковью поцеловал крест и Евангелие. После этого батюшка сказал:

– Тяжки твои грехи, сын мой! Епитимья за них по уставу – суровая. Буду молиться у чаши, допустить ли тебя до причастия… Может, Господь за чистосердечное раскаяние помилует тебя, как разбойника, распятого на кресте. И ты молись, чтобы Господь помиловал. Вот так всю литургию и молись: «Господи, помилуй».

К восьми храм наполнился до отказа: народ пришел яблоки святить – тащили целыми корзинами. Виктор стоял у свечного ящика в самой толчее. Слезы не переставая текли из его глаз. Одна мысль сверлила мозг: если не допустят до причастия, тут ему и наступит конец – самый что ни на есть последний и окончательный. И настроение его до того омрачилось, что хотелось бежать вон из храма. Уже открылись царские врата, отец Вадим вынес чашу с причастием и стал произносить молитву:

– Верую, Господи, и исповедую, яко Ты воистину Христос – Сын Бога Живаго, пришедый в мир грешные спасти, из них же первый есмь аз…

В волнении Виктор услышал:

– Причащается раб Божий Виктор Тела и Крови Христовых во исцеление души и тела и в жизнь вечную…

– Рот открой! – суфлировала где-то рядом Матвеевна.

После причастия она же и поздравила:

– С принятием святых Христовых тайн!

Народ остался на молебен, поэтому у батюшки было мало времени – он служил один, даже диакона не было…

У ворот он благословил Виктора и сказал:

– Ничего не бойся – Бог с тобой!

– Спасибо, отец Вадим, за все!

– Давай! Ангела тебе в дорогу! – сказал он и еще что-то, чего Виктор не расслышал, потому что завизжала циркулярная пила и сразу же раздался истошный крик. Батюшка побежал к лесопилке, Виктор – за ним.

В темном сарае ревел дюжий детина, подняв кверху указательный палец. Отец Вадим выключил пилу и вывел парня на свет: из глубокого пореза били струйки крови.

– Что же ты… – укорил батюшка. – Ведь не благословил в праздник работать! Вот тебе и наказание.

Повинуясь неожиданно возникшей мысли, Виктор подставил ладонь под кровавую струю и плеснул себе на рубашку. Потом повернулся и выбежал вон, не глядя, как батюшка будет помогать раненому.

Весь народ был в храме – лучшего момента придумать невозможно. И кровь! И растерянность во всем облике, и спотыкающийся бег по дороге к городу… Показался овраг. Возможно, за ним следили в бинокль, потому что из оврага неожиданно появился Ной. Они побежали в противоположную от оврага сторону. Вдалеке виднелся лесок. Там оказалась машина. Через час с небольшим они въехали в Красносоветск со стороны гостиницы «Молодежная». Виктор, сидя в машине, ощущал под собой передатчик. А вдруг не сработает? Он всеми силами старался об этом не думать. Покрутившись по городу, въехали в ворота знакомого дома, в котором состоялся последний разговор с Вероникой. Вот кого бы он не хотел сейчас… и никогда видеть! Он вдруг с ужасом вспомнил, что на груди у него крест.

«Погиб!» – пронеслось в голове.

Ной ввел Виктора в знакомую комнату, но на столе вместо сервировки лежали орудия пытки: длинные иглы, штыри, нож с антихристовой печатью. В углу спиной ко всем сидела девушка. На шум она не повернулась. Ной спросил:

– Вот пришел Иосиф. Он угодил Моисею?

Знакомый и родной голос ровно произнес:

– Он обманул вас. Пусть пройдет очищение. Или извергните его вон!

Ольга вдруг завалилась на бок, и если бы не стол, она упала бы на пол. Виктор увидел ее тонюсенькую шею и острый подбородок. Она истощена до предела, понял он.

– Помогите же ей! – вскрикнул он и сам бросился поднимать.

– Неси ее на диван! – приказал Ной.

Виктор повиновался – в Ольге не чувствовалось дыхания, и она была невесома. Он все понял… Ольга больше не нужна им, она отработала свой срок. Его же, Виктора, нужно испытать, а заодно научить протыкать сердце: он должен уметь убивать жертву. Он оглянулся и увидел позади себя Ноя и других уголовников: их было человек семь. Все стояли, скрестив на груди руки, – в ритуальной позе.

Как хорошо, что он положил пакетик в нагрудный карман рубашки. Виктор незаметно вытащил его и надорвал сверху. Он только чуть вдохнул – все вокруг уже закружилось. Тогда он с пол-оборота сыпанул на стоящих сзади.

«Господи, не подведи!» – была его последняя мысль перед тем, как он упал. Что творилось с остальными, он не знал – во всяком случае, падать ему никто не помогал.

У него были видения или галлюцинации, но сквозь пелену пробивалось нечто светлое.

– Ну, молодец – живой… – Это был голос батюшки.

Виктор силился что-то сказать, но язык не слушался. Наконец он выговорил:

– Ольга…

Милиционеры расступились, и он увидел лежащую рядом на топчане Ольгу.

– Жива?

– Дышит, – сказал неизвестный бодрый голос. – Сейчас отправим ее в больницу.

– Я с нею, – окрепшим голосом сказал Виктор и поднялся на ноги.